Текст книги "Шоколад, Брунгильда и неизбежный апокалипсис"

Автор книги: Диана Холмс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Все дружно закивали.

– На этой неделе произошел вопиющий случай. То что должно переполнить нашу чашу терпения. Бюро закрыло две магические газеты, закроет последнюю, третью и мы маги останемся совсем без голоса! – Колин демонстративно потряс над головой газетой, а потом швырнул её на диван. – А вы знаете, что случилось с «Маг сегодня» и «Магосфером»?

– Говорили, что у них финансовые проблемы, – сказал дама в шляпке.

– Такие слухи распустило бюро, – сказал Колин. – На самом деле их закрыли из-за того, что двое репортеров из этих газет, Стивенсон и Макфлай сунули свои длинные носы куда не надо, расследовали одно щекотливое дельце, в котором было замешано бюро. Они обнаружили, что бюро продавало за невероятные деньги богачам не магам, магические артефакты.

– И это при том, – воскликнула возмущенно Мэри Финч, прекратив раздавать листовки, – при том что нас за любое, даже микроскопическое, и невольное использование магии среди простых людей, карают огромными штрафами, а иногда и садят в тюрьму!

– А что стало с теми репортерами? – спросил кто-то.

– Их посадили, – ответил Колин, – и суда они не скоро дождутся, тираж изъяли, газеты закрыли.

– Знаете, Колин, – отозвался какой-то полный понурый мужчина, – это же еще исторически так сложилось, что не все равны перед законом, и конечно же все понимают, как несправедливо устроено наше магическое общество. А что до власть имущих, и в нашем мире магии и среди простых людей правят только деньги. И не только мы, но и простые люди, не маги, бояться громких разглагольствований о власти. Все держат язык за зубами.

– Не надо оправдывать бюро тем, что и у простых людей тоже самое, или что до бюро были диктаторы, нам то от этого не легче. Надо бороться за свои права, – бойко и громко стала говорить Мэри Финч. – А для этого мы должны сплотиться против бюро и его диктатуры.

– Если у кого-то есть проблемы, связанные с бюро, – сказал Колин Донован, – я могу вам помочь их решить. Мэри запишет ваши имена и телефоны, – он кивнул на Мэри, – и я по мере сил попытаюсь вам помочь. Я знаю законы бюро, я там к сожалению работал, пока не понял насколько двулично это учреждение.

Льюис слушал их и не мог понять на что жалуются эти люди. Они маги, у них жизнь уже окрашена в цвета радуги.

– А что же, – Льюис тихонечко обратился к рядом стоящему усатому мужчине, который допив бокал, перебирал бутылки на столе, – кроме бюро у магов разве нет другой правящей организации? Никто над ними не стоит?

– Что? – буркнул раздраженно усач, – какие еще организации? – и он направился к другому столу, проверяя есть ли там чего покрепче вина.

А Льюиса жгли вопросы. Пока Мэри и Колин, объясняли присутствующим о пользе сплочения против бюро, Льюис подошел к Мэйси, единственному человеку с которым он был здесь знаком.

– Мы тогда не представились друг другу, я – Льюис Тэйлор, – он протянул руку.

– Джейк Мэйси, – лениво отозвался тот. Он взял с дивна газету, которую до этого бросил туда Колин, и протянул её Льюису. – Вот любуйтесь.

Льюис взял газету и с удивлением уставился на фото. Где возле дымящейся кондитерской суетились пожарные со шлангами, а сбоку был он сам, всклокоченный и ошалелый. Ниже шел заголовок: «Пожар в лавке мага-кондитера. Новый способ бюро призывать к порядку?» Льюис даже выпрямился от восторга и гордости, что его назвали магом! Но интересней всего было то что газета, которую он держал в руках называлась «Магический вестник»! Льюис перевернул ее, увидел на последней странице советы по выведению вредных призраков и столбцы объявлений, и быстрей сунул газету в карман, собираясь прочитать её всю вплоть до тиражных данных. Странно было, что по городу циркулируют магические газеты, а простые люди об этом и знать не знают. Льюис вспомнил, что это Мэйси его фотографировал и восторженно спросил:

– Так вы репортер магической газеты?

Теперь-то Льюис понял, зачем этот тип ошивался два дня возле его лавки.

– Да. А вы маг-кондитер, – саркастично ответил Мэйси. Он встал с дивана и направился к столу, делая вид, что занят выбором закусок.

Льюис не обратил внимания ни на это, ни на его сарказм и с энтузиазмом двинул вслед за ним и продолжил допрос:

– Я вот что хотел узнать, мистер Мэйси, как устроено магическое сообщество. Кроме бюро о котором я уже слышал в нем есть, допустим, учебные заведения, где обучают магии? И как в них можно попасть…

– Вот вам профессор, – Мэйси бесцеремонно схватил за рукав хозяина квартиры, который как раз проходил мимо, – он хоть и профессор истории у простаков, но думаю он сможет ответить на все ваши вопросы. Он любитель поговорить о всяких организациях и прочей ерунд… заумностях. Профессор Хоггарт, это Льюис он новичок в нашем тайном мире магии, и вы же слышали, о чем он у меня допытывался. Утолите его информационный голод. Видите ли, его любознательность входит в противоречие с моею хаотичной бестолковой душой, поэтому оставляю вас двоих, у вас несомненно много общего, – и он поспешил отойти от них.

– И с какого же затерянного острова вы приехали, что вам еще до сей поры не встречался маг или магические заведения? – спросил его профессор.

Он предложил отойти к окну, подольше от шумной толпы, спорившей о правомерности методах бюро. Профессор и Льюис присели на низкий широкий подоконник, отодвинув в угол стопку книг. Судя по подушкам и стертой белой краски, это место давно было облюбовано для посиделок с книгами.

– Я всегда жил в этом городе, – ответил Льюис.

– Не понимаю, вы же не простак, и не слепы, ведь каждое заведение, где находятся маги, а их здесь почти как грибов после дождя, имеет магическую вывеску и светятся заклинаниями входа, – удивился профессор.

– Дело в том, что я видел и привидение и еще какую-то странность, но магических вывесок я не видел, да и сам магию не творил, и потому мне казалось что это все мое разгулявшееся воображение.

Хозяин щелкнул пальцами возле носа Льюиса, прям как тогда в кондитерской сделал Мэйси.

– А что должно быть? – спросил его Льюис.

Профессор щелкнул пред свои носом и от этого щелчка разлетелись золотистые искры.

– Предположу, что вы слабовыраженный маг, – сказал профессор. – Так сказать, на грани простака и мага. Жаль у меня нет магиометра иначе я бы вам точно сказал.

– Магиометра?

– Это аппарат измеряющий силу магии, по шкале от одного до десяти. С однеркой я никого еще не встречался, ну и выше семерки редко встретишь магов. Но если вы видели только привидений… – профессор озадаченно почесал затылок, – наверное хотя бы однерка у вас есть.

Но сказал он это как-то неубедительно, и Льюис понял, что звезд с неба он не хватает.

– Вы не печальтесь, – сказал профессор, заметив его понурый вид. – Во-первых, чтобы узнать о магии больше, вы можете воспользоваться моей библиотекой, да и я сам с радостью вам объясню, что вам будет не понятно. Так что приходите когда пожелаете. Если вам конечно нужны знания.

Льюис с благодарностью закивал, а профессор продолжил:

– А во вторых, магу чтобы творить заклинания всегда был в помощь камень-амулет. Он помогает концентрировать магию. Но, – он поднял указательный палец, – не больше. Усилить магию, поднять ее по шкале магиометра, амулеты конечно же не способны.

– А где берут эти камни-амулеты? – спросил Льюис.

– Как где, понятно что в любых лавках, где торгуют маги. Продавцы, которые имеют для продажи заряженные магией камни, вывешивают объявления, которые видят только маги.

Профессор вдруг замолчал. Он уставился на двоих, стоявших у книжного шкафа, высокую хмурую женщину и мужчину в пенсне и прислушался к их разговору. Мужчина громко, видимо слишком много выпив, говорил женщине:

– Я сегодня сон видел. Будто я в своем кабинете и в тоже время не в своем. Вроде бы и стол и кушетка, где я пациентов принимаю, но тут же у стены какой-то странный агрегат стоит чем-то похож на рентгеновский аппарат, но не громоздкий, и без железных трубок, и сделан из чего-то странного. И будто я знаю, как с этим аппаратом обращаться. И там находился вроде бы и я, но только в будущем. Представляете себе?

– Вы этот бред специально тут понавыдумывали? – нахмурилась женщина.

– Простите? – у доктора даже пенсне сползло от удивления и он его быстрей подхватил.

– Вы же как бы хотите спросить, что будет в будущем с вашей медициной. Ведь так?! – рявкнула она.

– Зачем мне как бы у вас спрашивать? – пожал плечами доктор. – Не хотите размышлять на эту тему не надо, да я и не хотел.

– Ну конечно, и что я Катрин Орхе не знали, – выдохнула вдруг зло она.

– Нет, – доктор вдруг смутился.

– Это был не вопрос! Я третьим оком вижу, что вы знали. Подкатываете тут со своими вопросами. То один, то другой, то есть другая, спрашивает, когда же она замуж выйдет, – она зло зыркнула на девушку в коричневом мешковатом платье и та тут же покраснела.

Внимание всех в комнате было привлечено к провидице. И хозяин поспешил к ней, чтобы успокоить. Льюис тоже двинулся следом. А та еще громче крикнула девушке:

– Нет, не выйдешь, не в этом десятилетии! А вы, – она обратилась снова к доктору, – если уж хотите знать, да, изобретут уж получше вашего рентгена. Белый саркофаг, до самой тонкой вены в мозгу на нем будет видать… – она вдруг тяжело вздохнула и спокойней добавила: – но все это могли бы изобрести, и ты замуж бы вышла за своего простака рыжего соседа, правда это было бы лет через восемь, но… – она вдруг вытаращила в ужасе глаза, глядя куда-то в стену, и с каким-то надрывом стала говорить громко: – но через тринадцать дней воспарит из небытия камень мирозданья. И мир станет таким, каким он был, до уничтожения камня. И наполнится мир тварями диковинными и времена, забытые людьми, вернутся. Вернутся на землю и драконы и эльфы… А все простаки не несущие в себе магию, исчезнут и все деяния их рук сотрутся. И эти стены рассыпятся в прах и ковры ваши исчезнут вмиг.

Она вдруг замолчала и глянула вокруг, на притихших ошалевших людей. Только Мэйси что-то быстро, карандашиком записывал в блокнотике.

– Ну, если и бюро исчезнет, то может все не так уж и плохо будет, – улыбнулся Колин Донован. Но никто казалось его не услышал, даже Мэри, что стояла с ним рядом, прижав к себе остатки листовок, во все глаза глядя на Катрин Орхе.

А та быстрым шагом направилась из комнаты вон, но круглая бархатная сумочка её вдруг зацепилась за ручку двери, прорицательница резко дернула её и шнурок порвался. Мелочь и дамские вещички высыпалась на ковер. Льюис и стоявшие рядом гости принялись поднимать упавшее. Льюис поднял и протянул хозяйке потертую старую пудреницу. Подавая ее Катрин, он нечаянно задел её ледяные пальцы, и та вдруг страшно вскрикнула. Она вытаращила глаза на Льюиса и вдруг крикнула ему зло:

– Ублюдок, подлец! Алчный, жадный… – и вдруг, будто сама от себя не ожидая, с ужасом выкрикнула: – Убийца!

И она побежала вон из квартиры, даже не приняв у других подобранных ими вещиц.

Льюис стоял среди толпы, которая с ужасом и неприязнью глядела на него.

– Она меня с кем-то перепутала, – растерянно пробормотал Льюис. – Я простой кондитер.

– Она провидица, – сказала дама и сквозь зубы произнесла: – может у вас все еще впереди.

Льюис не знал, куда спрятаться от косых взглядов. Люди стали перешептываться, и поначалу он решил, что речь идет о нем, но когда голоса собравшихся стали громче, он понял, что темой для волнения и разговоров был апокалипсис.

– Этого просто не может быть, – сказал кто-то, – и потом, кому вы верите?

– Это же Катрин Орхе, ее прапрадед…

– Вот именно прапра и еще раз пра дед, но она, кто она такая? Чем сама прославилась? Ярмарочная гадалка, что морочит головы молоденьким дурочкам, обещая им богатых женихов.

– И все-таки ей мог передаться дар её деда. Говорят некоторые её предсказания сбываются.

– Ну конечно, а как же тот случай, когда она ходила всюду за одним несчастным и спрашивала его: «Вы еще не умерли?»

Льюис стоял и слушал противоречивые мнения о Катрин Орхе и ее предсказаниях. Лично он предпочитал, чтобы она была шарлатанкой, потому что становиться убийцей ему вовсе не хотелось, как и не хотелось, чтобы настал апокалипсис. Но в сказанном Катрин Орхе его заинтересовало еще кое-что, и Льюис подошел к Джейку Мэйси, что в это время был у столика с бутылками, и спросил его:

– А о каком камне говорила эта пророчица?

– О камне который когда-то якобы существовал на земле, – сказал тот, наливая себе виски. – в легендах, которые ходят среди магов, его называют камень мирозданья. По преданию этот камень несет в себе невероятную, огромную магическую силу, которая способна не только по одному щелчку хозяина уничтожать войско противника, но даже менять время и пространство.

Мэйси отпил глоток из стакана и чуть наклонясь к Льюису, но не очень-то понижая голос, сказал:

– За откровенное интервью наша газета очень хорошо платит.

– Что? – опешил Льюис.

– Откровения убийцы, на это очень падки подписчики.

– Но я не… – возмутился Льюис. Он заметил, что те кто стоял рядом чуть ли не вытаращив глаза слушали их.

– Но может в будущем, когда вы… – и Мэйси провел пальцем себе по горлу.

– Да идите вы, – разозлился Льюис и отошел от него.

Льюис попытался продолжить начатый разговор с хозяином, но тот холодно буркнул что-то и хотел было уже сбежать, но Льюис удержал его, спросив:

– Значит, я так понимаю, вход в ваш дом мне будет теперь закрыт? И все из-за нелепого обзывательства этой… – Льюис удержал грубое слово в адрес прорицательницы, а профессор нахмурился еще больше и сказал:

– Катрин, пророк каких не существует во всем мире, если она вас назвала убийцей, значит так тому и быть.

– Скорей всего она что-то другое имела ввиду, – пытался оправдаться Льюис. Обвинение было какое-то нелепое, его просто оскорбили на пустом месте, а он же и виноват!

– Хотя для меня тут и так все ясно, но так и быть, справедливости ради я узнаю у Катрин, что она имела ввиду, что она такого про вас увидела.

И профессор Хоггарт отошел к другим гостям.

– Я бы и сам хотел знать, что это значит, – буркнул Льюис.

Другие гости нашептавшись по углам, стали расходиться. Льюис утомленный до этого желанным, а сейчас раздражающим его обществом, решил покинуть хозяина и его гостей, не прощаясь, по-английски. Он ступил в темный коридор. Но вдруг входная дверь распахнулась настежь, грохнув о стену, и в квартиру ворвались люди в черных плащах и шляпах котелках.

– Никому ни с места! Бюро! Любое применение магии будет приравниваться к нападению на бюро, – выкрикнул крупный мужчина, широким шагом заходя в зал. А потом гаркнул так, будто его должны были услышать в соседнем доме: – Всем сдать амулеты!

Льюиса, так как он попался им первым в коридоре, тут же прижали к стенке. Ему предложили сдать амулет, когда же он сказал, что такового не имеет, бюровец как-то странно глянул на него и с деланным, напряженным смешком сказал:

– Такой сильный маг что ли?

После сбора магических камней, бюровцы хватали магов и одевали им наручники. Льюису тоже сцепили руки наручниками и на время оставили одного.

– В чем дело? – воскликнул возмущенно профессор. – Что вы делаете? Мы не нарушали закон, у меня просто званный вечер, отмечаем мою новую премию по истории.

– Ну, конечно, – сказал один из бюровцев, – и листовки эти только для красоты? – он схватил со стола несколько листовок и швырнул их обратно на стол. – Все находящиеся в этой квартире, обвиняются в подрывной деятельности против бюро, – рявкнул бюровец.

Сначала Льюис смотрел даже с интересом, воспринимая все так, будто это происходит не с ним. Если бы это была полиция, он бы ощущал все по другому, но во всем что здесь сейчас происходило, было что-то не реальное, а потому будто и происходило понарошку. Казалось он просто смотрит спектакль. Вот кто-то попытался применить заклинание портив бюровца и его тут же обездвиживает контрзаклинанием другой бюровец. Колин исчез в дальнем углу гостиной, как и какой-то бородатый дед, испаряясь прямо на месте. Кто-то бормотал: «Я ничего не знал, так и запишите, пригласили с тайным умыслом растлить мой ум, хотя звали в интеллектуальное общество». А вот толстая женщина упала в обморок прямо на руки бюровца, и тот, не удержав ее, упал вместе с ней на пол. Вот только смеяться кроме Льюиса было некому, все были перепуганы, злы и всех волновало, что будет с ним, какой срок впаяет ему бюро, и потянет ли его кошелек штраф. Все это было странным, непривычным и потому не пугало и не волновало Льюиса. Но такое отстраненное ощущение продолжалось лишь минут пять или десять, пока он смотрел как на других надевают наручники.

И вдруг Льюис увидел того самого бюровца, что заходил в его кафе и устроил ему по поводу шоколадного напитка допрос. Льюис, стоявший один без охраны, кинулся ему поперек и крикнул прямо в лицо:

– Это вы, вы подожгли мое кафе. Чертов ублюдок! Чтоб ты…

Льюис вскинул пред собой сцепленные наручниками руки, чтобы ударить его, но бюровец подумал, что Льюис собирается произнести заклинание, и потому он чертанул перед собой кистью руки круг, прошептав заклинание, и Льюис отлетел к стенке, ударившись об нее всем боком.

– О каком кафе он тебе говорил? – спросил этого бюровца другой

– Не знаю, – пожал плечам бюровец и направился в другую комнату.

В квартире начали обыск, во все стороны летели бумаги и книги. Профессор Хоггарт пищал, заламывал руки, требуя уважения к старинным книгам. Что было дальше Льюис не знал, его и других гостей повели вниз. Возле подъезда стоял грузовичок, куда всех и запихали. Последним втолкнули профессора, который все бормотал: «Кто же эта сволочь, что настучала…», и он зло зыркал на гостей, сидевших тесно плечом к плечу на скамьях.

В машине по правую руку Льюиса сидела революционерка Мэри Финч и всхлипывала, её тихо утешал профессор:

– Мэри перестаньте, вы должны быть каменным, нет, бронзовым примером для всех и враг не должен видеть вашей слабости.

– Не хочу быть бронзовой, – всхлипнула Мэри. – И потом, причем тут враг? Я сестер боюсь. Если они узнают…

Мэйси сидевший по левую руку Льюиса толкнул его локтем и сказал:

– Вот тебе и вторая, неприглядная сторона дружбы с магами. Ну, стоило ли так рваться в этот мир? – он хохотнул.

Льюис промолчал. Действительно у магов была странная и по-особому насыщенная жизнь, то кричат об апокалипсисе, то рвутся брать штурмом магическое бюро, то их ловят как диких мартышек, сваливая кучей в грузовик.

Они приехали в деловой центр города. Там где находились высотные здания. Этот район Льюис хорошо знал, в одном высотном здание принадлежащим банку работал директором его отец. И Льюис с усмешкой подумал, что если бы его в наручниках, идущим под конвоем, увидел отец, то не просто бы ошалел, от того в какую пропасть скатился его сын, он бы от этого дар речи потерял. Странно, но фургончик притормозил как раз напротив банка отца и свернул в проулок между двух высотных, этажей в тридцать зданий. Льюиса и прочих задержанных завели в неприметную дверь, которая могла показаться со стороны черным ходом.

Их провели мимо охранника, оставили в небольшом холле. С одной его стороны виднелось просторное помещение со множеством столов, где сидели сотрудники бюро, с другой находилась комната, где стоял фотоаппарат. В эту комнату и стали заводить задержанных. Там с каждого снимали отпечатки, фотографировали, а после подносили ко лбу нечто вроде большого, с ладонь, бронзового компаса, как понял Льюис это был могиометр. Чаще всего называли цифры три и четыре. Только когда бюровец измерил профессора Патрика Хоггарта, он с послышавшимся уважением в голосе сказал, восьмой уровень магии.

Когда очередь дошла до Льюис, он с замиранием сердца подошел к бюровцу с магиометром. Бюровец приложил компас к его лбу и сказал бесстрастным голосом:

– Ноль целых две десятых.

– Что? – сказал человек, что записывал данные. – А я то думал что наш лифтер Нобли со своей однёркой уникум, но чтобы ноль целых две десятых.

– Значит у этого малого уровень ниже шахты лифта, – ответил бюровец с магиометром.

Они дружно засмеялись.

Их шутка про уровень магии Льюиса мигом поползла от стола к столу. Бюровцы приподнимались на стульях, чтобы посмотреть на неудачника и кретина от магии. Даже некоторые из гостей профессора, услышав об этом, с интересом глянули на Льюиса. Льюис, заметив взгляды и улыбочки, почувствовал, как запылали его щеки, и он с обидой подумал, что вот он какой оказывается маг, всего-то больше нуля на две десятых, короче, почти ноль.

– Где здесь Мэри Финч? – вдруг над всеми головами раздался зычный молодой девичий голос.

Все тут же забыли о неудачнике Льюисе, взоры задержанных и бюровцев переметнулись к высокой, могучей девушке с развевающимися золотыми волосами. Рядом с ней стояла темноволосая девушка постарше, которая тот час же шикнула на свою спутницу.

У Льюиса отвисла челюсть, вот кого он не ожидал увидеть среди магов так это Брунгильду. Что же выходит и она магиня? А в кафе промолчала, когда он, поборов смущение, трепеща от откровенности, открыл ей свою душу. И то что она ему ничего тогда не ответила, заставило его думать, что он просто сумасшедший.

Льюис с обидой смотрел, как Брун продолжает громогласно расспрашивать бюровцев о Мэри. А эта революционерка находилась в паре шагов от Льюиса, сидела на скамейке и когда по участку разнесло её имя, она съежилась, отвернулась, и постаралась натянуть свою маленькую шляпку поглубже на глаза.

Льюису же наоборот хотелось, чтобы Брун его заметила, чтобы с упреком сказать ей: «Ты врала мне, хотя ТЫ магиня. Ну ничего, как видишь я теперь знаю точно, что я маг и вправе находиться среди магов как и ты». Он уже собирался помахать ей рукой, но его вместе с Мэри и другими задержанными подняли со скамьи и повели вперед. Их провели по длинному коридору и завели в тюремное помещение.

Четыре камеры располагались по две с каждой стороны, они были разделенные между собой бетонными стенами и зарешечены спереди. В одной из них уже сидело трое, и туда же толкнули Льюиса и одного усатого, пьяного гостя. За стенку рядом с камерой Льюиса сунули Мэри и еще двух женщин. Остальных гостей и самого профессора, в остальные две.

Льюис даже не стал обращать внимание на сидевших в его камере, он сразу припал к решетке и стал глядеть в коридор. Пока один бюровец закрывал дам на ключ, чертыхаясь над замком, второй бюровец принес стопку бумаг для охранника за столом, что располагался напротив входа.

Льюис видел, как до этого Мэри пугливо смотрела в коридор, видимо с ужасом ожидая появления сестер. И они появились. Впереди шла Брун, потом бюровец, что вцепился в ее руку, потом Амелия. Бюровец, волочась за Брун, пугливо повторял:

– Посетителям сюда нельзя.

Но этим он её остановить не мог, Брун продолжала идти, кинув ему на ходу:

– Да отцепись ты. Два слова и мы уйдем.

И он отцепился, как-то испуганно и взволнованно глядя на неё.

Брун и Амелия подошли к решетке, за которой сидела Мэри.

– Твой милашка Колин тоже здесь? – улыбнувшись спросила сестру Брун.

Но Амелия яростно зашипела на Мэри, не дав ей ответить:

– Доигралась таки! И ты думаешь, я буду платить за тебя залог в пятьдесят пять долларов?

– Амелия, я не могу здесь оставаться, – взмолилась Мэри, – ты посмотри, как тут ужасно, я даже таракана видела…

– Да хоть крокодила! – рыкнула на неё Амелия. -Ты же знаешь, у нас нет этих чертовых пятидесяти…

– Брун, – вдруг вцепилась в младшую сестру Мэри, – ты же знаешь, я не выдержу. Я не могу остаться тут даже на ночь. Вы должны…

– А когда шла революционерствовать ты что думала, тебя за это конфетами кормить будут? – продолжала чихвостить сестру Амелия.

Брун вдруг встретилась взглядом с Льюисом, который стоял в двух метрах от нее, отделенный только решеткой. Она удивленно приподняла бровь и закусила губу.

– Так лепреконши существуют или это тоже игра воображения? – спросил её с сарказмом Льюис.

Брун подошла к нему и тихо сказала:

– Ты что попал на собрание борющихся?

– Ну меня же некому было просвещать. Все такие скрытные. Так что пошел за первым встречным.

Ему хотелось бы добавить, что ему-то казалось, что они друзья, и их разговор был чем-то большим. Но он словно пес просто молча с укором глядел на неё.

– Просто так болтать о магии со всеми подряд нам нельзя… – сказала Брун.

– Со всеми подряд? – воскликнул он обиженно. – Это я все? Да я даже напиток придумал в честь тебя! – И вдруг, с неоткуда взявшейся нежностью и толикой обиды в голосе, добавил: – Ты же хотела напиток.

– Хотела, – она радостно улыбнулась. – И что же ты придумал?

– Горячий шоколад, идеальной консистенции! – сказал он так гордо, будто открыл седьмой материк на земле.

– С корицей? – восторженно спросила она.

– Зачем с корицей? – не понял Льюис.

– Ну, это так изысканно, когда в шоколад добавляют например мяту или корицу с апельсином. Я же больше всего люблю корицу…

– Какая разница как изысканней, когда теперь кафе больше нет, – оборвал он её. – Если ты не заметила, оно сгорело.

– Брун, – окликнула её Амелия.

– Я пойду, – сказал Брун тихо. Потом кинула взгляд куда-то позади Льюиса и кивнула, поприветствовав кого-то. Льюис обернулся и увидел, как скуластый брюнет, с забранными в короткий хвост волосами, вальяжно сидящий на скамье, ей подмигнул. «У неё еще и преступные маги в друзьях?» – настороженно подумал Льюис. Потому как вид у этого брюнета был как у настоящего проходимца.

– Подожди, – опять он обратился к Брун, – так мы встретимся, когда я выйду?

– Разве мы не соседи? – она отошла быстрей к сестре, которая недовольно зыркнула на Льюиса.

Брун подойдя к сестрам, шепнула что-то ободряющее Мэри и задумчиво побрела по коридору, прочь из тюремного помещения. Амелия напоследок, перед тем как уйти, бросила Мэри:

– Будешь сидеть здесь до суда, а потом и после, так как за то, что ты распространяла листовки тебе столько впаяют, мало не покажется, – и Амелия, развернувшись, последовала за Брун.

Бюровец с бумагами только и ждал пока две девушки уйдут и, оглядев камеры, вышел из помещения. За столом остался толстый охранник, который принялся аккуратно складывать листочки в стопку.

Льюис, обернувшись, исподлобья глянул на скуластого брюнета, желая понять, кто же он такой. Но первый заговорил брюнет.

– Так ты друг Брунгильды? – спросил он.

Льюис кивнул. Брюнет кивком головы указал на скамью и отодвинулся, освобождая место Льюису, но тот остался стоять на месте и только с подозрением спросил:

– А ты кто такой?

– Просто Генри. Друзья Брун и мои друзья, так что… – он вдруг замолчал и посмотрел на пьяного гостя профессора, который все это время смотрел на него в упор. – Чего тебе? – огрызнулся на него Генри.

– Ты Генри? – спросил его усач. – Тот самый? Предок которого победил самого темного мага всех времен? Я вас сразу узнал, вы копия вашего прадеда, великого Генри Гэндаль… Гэндаль… – усач аж зазаикался от волнения.

– Да, я потомок Генри Гэндальфини, – кивнул устало Генри. – Но все это было ужасно давно, и может быть даже не правда. Все ж это легенды, приятель. И я тут совсем ни причем. Все, вопросов нет? У нас тут разговор.

Усач торопливо закивал, от чего запрыгали его щеки и пробормотал радостно:

– Кого только не встретишь, стоит только выйти в общество.

Он уселся на другую скамью и прикрыл глаза, а Льюис присел к Генри. Ему стало ужасно любопытно узнать, что это за человек такой, предка которого все знают как великого мага. Да еще он друг Брун. Хотя последнее скорее плохо, чем хорошо. С таким нахалом, разбитного вида надо держать ухо в остро.

– Извиняюсь за свои длинные уши, но у тебя значит кафе сгорело? – спросил Генри.

– Я его только открыл, всего три дня как успел насладиться собственным прилавком, витриной. Я кондитер, пеку торты, пирожные, – Льюис рассказывал и не мог скрыть гордость, он ужасно любил свою работу и торты и сейчас тяжело вздохнул, жалея, что не может к ней вернуться.

– И кто виноват в пожаре?

– Мне сказали, что это бюро. Так как я назвал напиток магическим.

– Что за ерунда? При чем тут бюро. Они конечно гады, но в рамках закона.

– Да? Но тогда зачем кому-то…

– Конкуренты, – хмыкнул Генри. – Ты конечно мелок. Но может рядом, в твоем квартале есть еще кондитерская лавка. Сейчас Граф подминает под себя город, поэтому даже таких как ты убирает со своего пути.

– Граф – это кличка?

Генри кивнул.

– А кто он такой?

– Мафиозный босс, скрывается за этой дурацкой кличкой. Никто не знает ни его настоящего имени, ни как он выглядит. – Генри тяжело вздохнул. – Ты думаешь, почему я здесь?

– Почему? – заинтересованно спросил Льюис.

– Потому что встал на пути у Графа. У меня тоже есть кое-какой бизнес, там-сям, – неопределенно сказал Генри. – Не так давно Граф мне начал по всем фронтам перекрывать воздух. Дошло до того, что он запугал всех поставщиков товара, лавочников и антикварщиков, они отказываются иметь со мной дело, потому что боятся, что Граф расправится с их бизнесом. Единственно кто остался со мной так это один мой друг, антиквар. И вот звонит он мне вчера, говорит, что на него напали люди Графа, и он пытается держать оборону, слава гномским богам, артефактов у него для этого хватает. Я переместился туда мигом с моими людьми. – Генри кивнул на соседнюю лавку, где полулежали двое парней, вид у них и правда был неважный. – Пошла потасовка, и тут как тут – бюро. Как видишь, сцапали нас всех, – вздохнул устало Генри. – Сиди теперь тут, будто больше делать нечего. А у меня между прочим сегодня звезда приехала, кто её встречать будет пока я здесь?

– Звезда? – не понял Льюис.

– У меня клуб, – шепнул тихо Генри. – Которого как бы нет. Понимаешь?

Льюис кивнул, что ж непонятного, подпольный клуб. И вдруг до него дошло, какая особенность у этого клуба:

– Так это только для магов клуб, – восторженного сказал он, – не для простых людей?

– Ну да , – ответил Генри удивленно. – Странный ты, и неосведомленность твоя странная. – Он наклонился ближе к Льюису, разглядывая его пристально. – И вид какой-то чуть ли не счастливый. Ты под кайфом или… что?

– Дело в том, – смущенно сказал Льюис, – для меня, сегодняшний день самый необыкновенный в моей жизни, какие-то сплошные приключения. И даже эта тюрьма, она ведь особая, для магов. Я все никак не поверю, что и маги существуют и я как бы тоже маг.

Генри уставился на него, вытаращив глаза:

– Только не говори, что только сегодня узнал, что ты маг.

– Вообще-то, два дня назад.

Льюису пришлось рассказать Генри о своей странной жизни и о том что только благодаря пожару он и узнал от вон того незнакомца – он указал на камеру напротив где, привалившись к стене, сидел Джейк Мэйси, – про магию.