Текст книги "Избранная демоном (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 11

Лея притянула меня к себе, поддерживая за талию и слегка встряхнула. Чудом я устояла на ногах.

В висках пульсировала одна мысль: Арон здесь.

Арон идет за мной.

Он добровольно дал надеть на себя цепи, чтобы следовать за мной. Быть рядом. Чтобы спасти меня.

Воин с огненным знаком на лице заключен в цепи и является собственностью смертного.

Голова шла кругом.

– Я, – прошептала я. – Я должна его видеть. Он не должен…

– Он не отступит, Рахаат, – тихо сказала Лея и добавила. – Он любит тебя.

Что-то внутри болезненно сжалось, а я, наконец, потеряла сознание.

Очнулась от едучего запаха, который, казалось, намертво прилип ко мне. Когда открыла глаза, увидела, что Лея водит перед носом зажженной лучиной. Успело стемнеть. С наступлением темноты пришла свежесть. Караван Мулея расположился вокруг нескольких костров. На отдалении стоят верблюды. Это слышно по хрупанью и причмокиванию, а также по утробному ворчанию кошек, охраняющих животных от других хищников. Поодаль разбиты шатры. Один – для Мулея, второй и третий – для приближенных помощников. Рабы, даже такие ценные, как мы, ночуют в повозках или под открытым небом. Никто не спешит на покой. Взбудораженные произошедшим, утратой одного из людей Мулея и нападением разбойников в зеленом, караванщики и пленные расположились у костров и переговариваются вполголоса.

Я привстала и увидела, что Мулей с несколькими караванщиками сидит у соседнего костра, судя по голосам, что раздаются от того, что с другой стороны, там тоже стража. Женщины, которых я насчитала шесть, не считая нас с Леей, сидят вокруг центрального костра, время от времени подбрасывая в него ветки. Мы с Леей чуть на отдалении, и стоило мне повернуть голову на женские голоса, увидела изящные спины пери, подсвечиваемые огнем.

Надо мной, как всегда, хлопочет Лея. Затушив едучую лучину, которая больше не нужна, девушка обернулась и загремела глиняной и медной посудой. Я пригляделась к сидящим вокруг костра и увидела, что Гала и Джитана с теми четырьмя пери, что я видела во время купания.

Гала перехватила мой взгляд и что-то сказала Джитане. Плечи белокурой пери дрогнули, но она не обернулась.

– Тебе лучше, Рахаат? – тихо спросила Лея и протянула мне глиняный кубок. – Выпей. Это успокаивающий отвар.

– Не надо, Лея, – сказала я, отводя руку девушки. – Я вялая от него. И мне лучше. Намного лучше.

– Куда ты? – крикнула мне вслед Лея, когда я поднялась и направилась к остальным пери.

Плечи Джитаны дрогнули, но она не обернулась.

Быстрым движением я схватила ее за волосы и опрокинула на спину.

Не понимая, откуда взялись силы, развернулась, и, намотала волосы на кулак, подтащила головой поближе к костру.

Я проделала это очень быстро, хотя мне казалось, что время замедлилось и тянется, как в кошмарном сне. Джитана вцепилась в мою руку ногтями, застонала, но на помощь не звала. Я уперла кулак в землю, и оттого, что под руку попали угли, под намотанными на руку прядями зашипело. Боковым зрением я видела, как привстал со своего места Мулей, как свистом подозвал кошек. Но мне было все равно.

Я склонилась к самому лицу Джитаны, которая испуганно замерла и прошептала, глядя ей в глаза:

– В следующий раз я затушу угли твоим лицом.

С этими словами я отпустила девушку, и, демонстративно отряхнув руки, вернулась к Лее.

На меня косились, но девушки не посмели ничего сказать, а мужчины видимо, сочли за лучшее не вмешиваться.

– А жаль, я уж рассчитывал на кошачью драку, – раздался чей-то голос в темноте и остальные захохотали. Смеялся и Мулей, усаживаясь на место. При этом торговец не сводил с меня взгляда и, несмотря на темноту, я чувствовала, что взгляд его остается холодным и расчетливым.

– Ты правильно сделала, принцесса, – сказала Лея, когда я вернулась к ней. – Я думала поговорить с ней сама, когда ты очнешься, но ты, несмотря на юный возраст, вполне способна постоять за себя.

– В мире людей мне пригодится это умение, – сказала я, а потом добавила: – Мне нужно поговорить с Ароном.

– Рахаат, – проговорила Лея. – Да, Мулей выделяет тебя, потому что ты самая ценная рабыня, но я бы не стала на твоем месте…

– Мне нужно с ним поговорить, – спокойно сказала я. – И я поговорю с ним.

– Пленные мужчины вон у того дальнего костра, – сказала Лея. – Их охраняет стража и кошки… Хотя цепи, в которые они закованы, довольно прочны.

Я кивком поблагодарила Лею, и, не говоря ни слова, направилась к дальнему костру.

Мне что-то крикнули вслед, но властный голос Мулея осек подавшего голос.

– Пусть идет, – сказал торговец.

Я миновала несколько костров, двигаясь в указанном Леей направлении.

Стражники вскакивали при моем приближении, хватались за ятаганы и кривые сабли, но разглядев меня в темноте, усаживались обратно. Кошки у других костров шипели на тех двух, что Мулей свистом отправил за мной.

Мой взгляд скользил по пленникам. Не укрылось, что помимо пери и тэнов, караванщики везут смертных рабов: мужчин и женщин. От некоторых костров слышался детский плач. Если бы не звон цепей, не тягость и скорбь, повисшие в воздухе, можно было бы подумать, что эти люди добровольно движутся с торговым караваном. Мужчины тихо беседуют, женщины перекрикиваются звонкими голосами, дети возятся рядом или спят на руках матерей. В воздухе разносятся запахи ячменной похлебки, печеных в золе овощей и чего-то кислого. Иные стражники беседуют с рабами, судя по регулярному стуку о дерево, каждый из которых сопровождается одобрительными вскриками, где-то даже играют в кости.

Кошки свернулись рядом калачиками у костров, кто-то умывается, кто-то просто щурит желтые глаза на пленников.

Если бы не знала страшной правды, картина показалась бы мирной.

Внезапно сердце застрочило с утроенной скоростью и я поняла, это оттого, что на меня смотрят.

Смотрит. Он.

Закусив губу и переведя дыхание, я подошла к дальнему костру, у которого расположилось четверо тэнов. Один из них Арон – он здесь самый большой, несмотря на то, что сидит, скрестив ноги, тэн возвышается над остальными тремя, как гора.

Я знала, что он смотрит на меня, ощущала каждой клеточкой кожи, но сама отчего-то не могла взглянуть ему в глаза. Вместо этого мой взгляд скользнул по остальным тэнам. Судя по отсутствию знаков на телах и лицах, они еще очень юные. Совсем мальчишки.

 Я снова перевела взгляд. Сначала я увидела огромные колодки на руках и ногах Арона, с древними письменами на них, должно быть, укрепленные магией. В мыслях пронеслось, что такие тяжелые оковы должны сильно натирать кожу и причинять боль пленным.

– Приветствуем, принцесса Рахаат Сафира, – сказали в один голос двое молодых тэнов. Третий кивнул, и небольшие черные рожки сверкнули в пламени костра.

– Приветствую, Рахаат, – прозвучал голос Арона.

Я успела забыть, как он звучит, его голос. Низкий, глубокий, с едва уловимыми бархатными нотками в нем.  По коже забегали мурашки, голова закружилась. Голос тэна ласкал, обволакивал, завораживал.

– Я рад, что тебе лучше, – проговорил Арон. – Ты встаешь. Ты быстро поправишься.

Я потрясла головой, стараясь сделать это как можно незаметнее, чтобы не выдать своих чувств и проговорила:

– Со мной обращаются, как с дорогой рабыней.

На миг лицо Арона осветила вспышка костра и я увидела, как брови его столкнулись у переносицы, а в глазах застыла скорбь.

– Джитана говорила, что с тобой обращаются, как с принцессой.

– Как с принцессой рабов, – мрачно ответила я.

– Я рад, что ты пришла. Рад видеть тебя, – тихо сказал Арон.

Я промолчала. После паузы, проговорила:

– Я только сегодня узнала, что ты идешь с караваном.

– Я пошел за тобой, – сказал Арон. – Я должен был идти за тобой, Рахаат.

– Нет, – возразила я. – Не должен был.

– Рахаат, – выдохнул Арон.

Я не отвела взгляд. Просто сделала все, что в моих силах, чтобы взгляд оставался холоден, а на лице застыла маска бесстрастия.

Плечи обдало волной ночной свежести и я поежилась. Один из тэнов-подростков потеснился, и, кивнув ему, я села на жухлую траву у костра. Я не смотрела на Арона, моим вниманием, казалось, владел лишь огонь. Язычки пламени плясали, угли шипели и трескались, время от времени над костром взмывали искры. Если бы Лала была тут, она сказала бы, что это вовсе не искры, а саламандры из древних песен. Мысль о сестре отрезвила окончательно. Я должна сделать, что задумала, ради блага своих близких. Всех.

Арон снова позвал меня по имени, в голосе его просквозила тревога.

– Не надо, Арон, – тихо сказала я.

Помолчав, я добавила:

– Ты должен уйти.

Тэн усмехнулся и красноречиво взглянул на колодки.

Я поморщилась.

– Я поверила бы, если бы не огненный знак на твоем лице, Арон, – сказала я. – Для тебя ничего не стоит снять оковы.

– Ты высокого мнения обо мне, принцесса Рахаат, – сказал Арон горько.

– Нет, – честно ответила я. – Но я высокого мнения о твоей силе.

Тэн дрогнул. Даже в тусклом свете костра видно было, как глаза его потемнели, а у губ пролегла горькая складка.

– Прости, Рахаат, – тихо, одними губами, сказал он.

– Мне нечего тебе прощать, – ответила я, помотав головой. – Больше нечего. Пожалуйста, не говори ничего. Дай мне сказать.

Арон, который пытался перебить меня, замолчал. По напряженным лицам мальчишек, которые усиленно делают вид, что всецело поглощены языками пламени, видно было, что и они с нетерпением ждут, что скажу. Я понимала, что в другом случае тэны оставили бы нас наедине, но утробное рычание кошек говорит о том, что если кто-то из них встанет без разрешения надсмотрщика, пленным придется несладко.

– Ты – сильный, Арон, – тихо сказала я. – Ты воин. Сильный воин. Твой долг заботиться о тех, кто слабее.

– Мой долг – быть с тобой, принцесса Рахаат, – сказал Арон. – Помнишь, мы хотели сбежать на нижние земли. Я смогу устроить нам побег, рано или поздно, смогу.

– А они? – я кивнула на мальчишек-тэнов, махнула рукой в сторону пери.

Арон посмотрел на меня непонимающе и я пояснила.

– Ты сможешь устроить нам побег, а они? Они останутся в плену.

Лицо Арона помрачнело. Тэн упрямо сжал губы.

– Ты должен позаботиться о них, – тихо сказала я. – Они наш народ. Они тэнгерии. Мы искупили сделанное в Тысячелетней войне и не должны больше давать надевать на себя оковы. Все кто находится здесь, не виноваты в том, что Избранная пробудила голос, не устояв перед искушением…

Я не смогла произнести вслух имени Ягата, казалось, стоит заговорить о тэне, он появится из ниоткуда и заберет меня.

– Я слышала разговоры пери, пока была наполовину без сознания, – сказала я Арону. – И говорила с ними, когда пришла в себя. Кто-то верит, что мы оказались на нижней земле, потому что не смогли устоять перед искушением и Мать наказала нас. Это не так, Арон. Я видела, как в пространственные врата меня столкнули люди. Я помню, что чувствовала в том момент. Ослабленная схваткой с Ягатом, я желала одного: оказаться как можно дальше от него.

И оказалась. Я читала об Открывающих врата в свитках Знаний. И ты должен был слышать об этом, Арон.

– Я слышал, – сказал тэн. – Открывающие врата способны вести пространственный поток, управлять им согласно своей воле.

– Да, – согласилась я. – А еще я читала, что Открывающие врата могут вести по своим коридорам других.

Арон вздрогнул. Затем произнес, словно не веря:

– И чем больше пери или тэнов ведет с собой открывающий, тем тяжелее это…

– И тем дольше и тяжелее Открывающий приходит в себя.

– Это значит, что ты увела за собой пери и тэнов! – воскликнул Арон.

Я кивнула.

– Я много думала над этим, и поняла, что увела. Я помню, моей воле способствовало то, что от окруживших тэнгериев магов исходила опасность. Я хотела оказаться где-то подальше от Ягата и от тех, кто плел чары, затаскивая меня в ловушку.

– И оказалась на другом конце света, на самой границе Неудержимых земель, – вырвалось у Арона.

– Чей магический фон настолько силен, что не позволяет Ягату найти меня, а также тем, другим, – добавила я.

Помолчав, я сказала.

– Я разбудила Голос.

– Ты не виновата, – попробовал возразить Арон. – Ягат вынудил тебя.

– Это неважно, – жестко сказала я и Арон отвел взгляд.

– Я подняла рог Аримана, я призвала тэнгериев к бойне. А затем, когда Мать смилостивилась над своими детьми и стала увлекать нас, одного за другим домой, на Вершину мира, я, уходя из расставленной ловушки, увела вас в нижний мир, на границу Неудержимых земель. При этом я потеряла много сил, и пришлось долго приходить в себя. Но это и хорошо. Я многое узнала. В самом центре Неудержимых земель, на маленьком острове, есть руины храма. Там скрыты пространственные врата.

Арон затаил дыхание, слушая меня. Мальчишки-тэны больше не делали вид, что разглядывают огонь. Их лица выражали самое живое внимание. Тэны переглядывались между собой, на их лицах обозначилась надежда.

– Ты должен освободить пленных, Арон, – сказала я тихо. – Я знаю, ты можешь. Ты освободишь их и уведешь через пространственные врата на Вершину мира. Пери должны вернуться к семьям, достаточно они натерпелись позора... Тэны должны стать воинами и героями, а не влачить существование рабов, прислуживая смертным.

Арон хотел возразить что-то, но я подняла ладонь, упреждая его порыв.

– Подумай о Джитане, Арон. Она справедливо не любит меня. Я – принцесса, и мой долг заботиться о подданных, но вместо этого я дважды предала их. Первый раз – когда не смогла обуздать ярость и подняла из небытия рог Аримана, второй – когда утянула других за собой через пространственные врата и не смогла защитить от смертных… Я должна искупить вину перед своим народом. И если у тебя осталось… Если ты хоть что-то все еще чувствуешь ко мне, ты должен помочь мне обелить свое имя.

– Рахаат, – дрогнувшим голосом сказал Арон. – Я здесь только ради тебя… Я никуда, слышишь, никуда не уйду без тебя, и не проси!

Я смерила тэна взглядом.

Когда заговорила снова, в моем голосе звучала сталь.

– Ты здесь не ради меня, Арон, и ты это знаешь. А ради себя.

Я снова подняла ладонь, не давая Арону перебить себя.

– Все, что ты хочешь – получить меня. Для себя. Молчи, пожалуйста, не перебивай. Не так давно я была глупая и считала, что цель моей жизни, как истинной пери – дарить наслаждение и делать счастливым хозяина своей жизни. Это правильно, думала я. Об этом говорят свитки и книги. Так говорят наставницы. И они правы. В каждом слове. Для других пери. Не для меня. Я не знаю до сих пор, Избранная я или нет, хоть все это и произошло… мне до сих пор не верится, что это не череда чудовищных совпадений, не замысел богов, которые хотят испытать тэнгериев… Но если это правда, я могу сделать больше, чем наказывают свитки. Больше, понимаешь?

Арон не ответил. Просто смотрел на меня не отрываясь. Я продолжила говорить.

– Если я вернусь со всеми на Вершину мира, Ягат найдет и заберет меня. Потому что по нашим законам я принадлежу ему. Я его наложница. Но в нижнем мире другие законы. Здесь есть магия. И магия, защищающая Аос, не позволит Ягату войти в него и забрать меня. Пока в небе не звучит рог Аримана, Ягат вынужден повиноваться силе. Повиноваться сонму богов, потому что они сильнее. Это значит, что пока Избранная останется в нижнем мире, где Ягат не сможет достать меня, будет мир.

– Я могу остаться с тобой здесь! – вырвалось у Арона. – Я могу защитить тебя!

– Помнишь день, когда Ягат забрал меня, используя клятву отца, данную в Тысячелетнюю войну?

– Помню, – сказал Арон и взгляд его наполнился ненавистью. – Великий тсар Оридан Мудрый не хотел отдавать свою дочь. Он знал, чем это грозит.

Я кивнула.

 – Тогда Ягат сказал, что я сильнее, чем кажусь. Это не помешало ему подвергнуть меня позору, но все же он прав. Я должна быть сильной, и могу быть такой. Мне не нужна защита в мире смертных.

– Ты не можешь принадлежать никому из них, – прорычал Арон и кошки, которые улеглись рядом, словно прислушиваясь к разговору, зашипели. Арон вынужден был замолчать.

– Я точно знаю, что не могу принадлежать Ягату, – сказала я твердо. И, вздохнув, добавила: – И никогда не смогу принадлежать тебе.

Арон вздрогнул, словно его ударили.

– Ты никогда не сможешь простить мне? – спросил он тихим голосом.

Я опустила голову, перевела взгляд на костер, затем взглянула на ночное небо. Отчаянно пытаясь не обращать внимания на пощипывание в глазах, проследила взглядом за падающей звездой, и, наконец, ответила:

– Неважно, смогу простить или нет. Важно, что забыть точно не смогу.

– Рахаат…

– Пожалуйста, не говори ничего, Арон. Мне пора. Я чувствую, что на меня смотрит этот жалкий работорговец. Если он скомандует мне, как кошке, я не вынесу позора. Поговори с Джитаной. Пери свободно перемещаются по лагерю и окрестностям во время стоянок. Нас охраняют звери, но с ними можно сладить. Пусть Джитана или другая пери отвлечет повара, а кто-то бросит в котел с едой для караванщиков сонного зелья. С кошками ты справишься, Арон. Не медли. Скоро мы подойдем к Аосу, и сбежать будет сложно. Ты сможешь провести пери и тэнов через Неудержимые земли к пространственным вратам.

Я встала, сделала вид, что потягиваюсь и сказала:

– Сделай это ради того, что могло бы быть между нами. Потому что я сделаю больше.

Взглянув на воина в последний раз, я тихо сказала:

– Прощай, Арон.

Мой голос дрогнул и мне не ответили.

Уходя, я чувствовала взгляд воина каждой клеточкой тела, и изо всех сил душила рвущиеся наружу рыдания.

Но когда прошла мимо Мулея, нацепила непроницаемую маску, стараясь вести себя именно так, как от меня ожидают.

– Тебе намного лучше, Рахат, – сказал торговец. – Если ты гуляешь по лагерю и ведешь беседы с другими рабами.

– Твоими молитвами и твоей заботой, человек, – ответила я, дернув подбородком.

Мулей усмехнулся, и было в этой усмешке что-то тревожное.

– Осторожно, Рахат, – сказал он. – Тебе стоит привыкать к покорности, если не хочешь раньше времени узнать, как люди умеют наказывать пленных демонов.

– Ты хочешь наказать меня? – в свою очередь, усмехнулась я. – Попробуй. Только знай, что самое страшное, что со мной могло случиться, уже случилось. Днем раньше или днем позже меня ждет позор. Не думаешь ли ты, что можешь напугать меня?

– Гордая Рахат, бывшая принцесса демонов, – процедил Мулей. – Я торговал демонами и знаю, о чем говорю. Есть в Аосе рабы-демоны. И знаешь, что я скажу тебе, гордая и прекрасная Рахат? Твой новый хозяин, кто бы он ни был, сломает тебя в два счета.

– Я смогу вынести любую боль, – просто ответила я, сама не веря в то, что говорю.

Не поверил и Мулей.

– Не любую, – ответил торговец. – Когда твой хозяин, у которого кроме тебя будет целый гарем наложниц и рабынь, возьмет тебя, твой мир сузится до размеров ожидания его ласк. Смысл твоей жизни заключится в ожидании милости господина. И когда он захочет проучить тебя, он просто не будет спать с тобой. А ты будешь медленно сгорать в агонии, прекрасная Рахат. Поверь, мой народ научился приручать демониц. Это излюбленное наслаждение высших мира сего.

Слова Мулея тяжело проседали в груди. То и дело, от гнева и стыда, перехватывало дыхание, потому что понимала: он прав.

Оказавшись одна в крытой повозке, я рухнула на колени, прямо на пол и закрыла лицо руками.

– Анахита! – воззвала я. – Ни о чем не прошу тебя, кроме одного: дай мне силы. Дай мне силы, чтобы вынести все, что приготовила мне судьба! Дай мне силы выдержать это с честью, чтобы не смалодушничать в самый последний момент… Мне нельзя возвращаться к Ягату… Но та участь, что мне грозит, кажется намного хуже… Слишком дорогую цену я плачу за благо своего народа… Слишком дорогую.

Я забылась тревожным сном, где лица родных сменяли лица смертных, где то и дело раздавался гром, вспыхивали молнии, а струи воды хлестали по лицу. Сквозь непогоду доносился хриплый голос, который то и дело сливался в своем звучании с громовыми раскатами:

– Ты – моя, принцесса Рахаат. Ты – моя собственность. Я иду за тобой и ни одна сила в мире не остановит меня.

Я вскакивала, переводила дыхание, будила прикорнувшую рядом Лею. Отвечала, что приснился кошмар, укладывалась снова. И снова все повторялось.

Прошел еще один день, похожий на предыдущие, кроме того, что сегодня не поймала на себе ни одного неприязненного взгляда. Пери улыбались мне, говорили со мной, в глазах у них застыли слезы.

– Должно быть, о нашем разговоре известно твоим соплеменницам, Рахат, – сказал Мулей, от которого ничего не укрывалось. – На тебя смотрят с жалостью.

– А на тебя – с презрением, – в тон ему ответила я, в стремлении убедить торговца в его правоте.

Мулей смерил меня оценивающим взглядом, а потом распорядился привести к нему сразу двоих пери. По тому, как девушки переглянулись между собой, я поняла: побег произойдет сегодня. Арон внял моим словам.

После ужина, на который нам подали ягнятину, печеные овощи и круглые золотистые плоды, я выпила отвара, который специально для меня варил лекарь, что был в услужении у Мулея, и удалилась в повозку.

Я специально не смотрела не пери и избегала бросать взгляды в сторону дальнего костра, где сидят тэны, чтобы ненароком не выдать волнения и не вызвать подозрений Мулея. По красному, лоснящемуся лицу торговца, его масленым глазкам и вялым, ленивым движениям, я поняла, что мои сестры постарались на совесть. Также, видимо, начала действовать сонная трава, которую пери удалось подмешать в отвар.

Я специально пила из общего котла и ноги слабели с каждым шагом.

С трудом дойдя до повозки, я залезла внутрь и рухнула на топчан, успев понадеяться, что сделала все правильно.

Сквозь сон я слышала крики, рычание, отвратительное мяуканье. Я поняла, что снаружи Арон дерется с теми стражниками, кто сумел противиться воздействию сонного отвара и удивилась тому, что все, что могу чувствовать сейчас – это сильное желание спать. Хотелось, чтобы снаружи замолчали и снова воцарилась тишина, так необходимая сейчас.

Рядом кто-то завозился, и я вздрогнула. Не в силах открыть глаза, я заставила себя прошептать:

– Не делай глупостей, Лея. Беги вместе со всеми. Арон проводит через Неудержимые земли… Арон выведет вас… Арон…

– Арон, – шепотом ответили мне. – Он сможет.

Я хотела сказать что-то еще, но рот не открылся. А потом поняла, что крики и звон оружия вовсе не мешают спать и провалилась в темноту снова.

Буквально в следующий миг тишину пронзил вопль:

– Дрянь! Презренная! Это все ты, все ты виновата!

Раздался звук удара, рядом заплакали.

Я открыла глаза и увидела, что у противоположного топчана сжавшись в комок, трясется Джитана. Девушка держится за щеку обеими руками и испуганно смотрит на работорговца Мулея, который возвышался над топчаном.

Я привстала, глядя на человека снизу-вверх.

Тот тут же забыл о Джитане и продолжил орать, размахивая руками и брызгая слюной.

– Это твои проделки, принцесса Рахат! Вы сговорились с демоном! Вы разорили меня! Ты разорила меня, презренная шлюха!

Щеки вспыхнули от гнева.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь, торговец, – ответила я. – Но попробуй еще раз назвать меня шлюхой…

Мулей ударил по лицу наотмашь, проорав:

– Заткнись! Заткнись, девка, если не хочешь чтобы тебя избили кнутом, подвергли бастинадо, если не хочешь обслуживать оставшуюся стражу весь путь до Аоса!

Я держалась за щеку, как Джитана и также вжималась в изголовье топчана.

Пальцы Мулея сжимались и разжимались, словно торговец готовился задушить меня. Глаза его сверкали яростью и ненавистью, красные, как у быка.

– Дрянь! Шлюха! Девка! – продолжал вопить Мулей, и с каждым новым словом я вздрагивала, как от удара.

В следующий миг Мулей замолчал. Вместо этого схватил меня за волосы и стащил на пол. Когда попыталась вырваться, ткнул сапогом под ребра и дыхание перехватило.

– Грязная демоническая шлюха, я знаю, это ты подстроила. И я поступлю с тобой, как со шлюхой!

С этими словами Мулей рванул ворот моей туники и прочная ткань с треском разорвалась, словно ветошь. Оставшись обнаженной по пояс, я попыталась прикрыть наготу ладонями, но Мулей продолжал бить, и все, что я могла – лишь надеяться уклониться от ударов.

Наконец, меня опрокинули на спину и ударом в живот удержали на месте. Я боролась, сопротивлялась, как дикая кошка, но обезумевший торговец оказался сильнее. Он взгромоздился на меня, приспуская шаровары. Я пыталась отползти, но понимала, что здесь просто нет для этого места.

– Что ж, возьми ее, – раздался голос Джитаны. – Возьми, я давно этого ждала! И ты лишишься последнего, поскольку продав двух пери, не девственниц, ты не окупишь расходов по утраченным людям и кошкам.

Мулей, который уже успел уткнуть свой член мне между ног, глухо застонал. Затем приподнялся и с ревом отшвырнул меня от себя, ударив напоследок несколько раз по лицу.

В следующий миг он уже держал Джитану за волосы и насаживал ртом на свое мужское достоинство, погружаясь в рот девушки до основания. У Джитаны текли слезы, она пробовала вырываться, стонала, должно быть, пыталась молить о пощаде, но Мулей был неумолим. Прервавшись ненадолго, он несколько раз ударил ее по лицу и в живот, затем развернув, ворвался сзади, отчего девушка закричала.

Мулей продолжал насиловать Джитану, не переставая осыпать нас самыми грязными ругательствами, что мне доводилось слышать. Он яростно бил бедрами и продолжал наносить удары по беззащитной спине и голове девушки.

Наконец, сдавленно захрипел, дернулся и замер с искаженной судорогой лицом и отбросил Джитану ко мне, напоследок пнув ее.

Я прижала к себе худенькое тело, вздрагивающее, поруганное, и замерла.

Мулей покинул повозку, а Джитана на моих руках разрыдалась.

Снаружи раздалась ругань и в тот же миг мы двинулись.

– Все, – разбитыми губами прошептала Джитана. – Все позади.

Я заплакала, гладя ее по голове.

– Зачем? – прошептала я. – Почему ты осталась со мной, Джитана?

– Я виновата перед тобой, – ответила пери. – Если бы я не осталась, Мулей бы сейчас сделал это с тобой. Я успела изучить мерзкую натуру людей.

Я замерла, вздрогнув от ее слов, потому что знала, что Джитана сказал правду.

– Но теперь все позади, – проговорила Джитана, хлюпая носом. – Всем удалось уйти, всем. Даже людям. Арон увел всех в неудержимые земли. Погони не будет: тэны перебили половину стражников и всех, до одной, кошек. Караван Мулея сейчас – лакомая добыча для разбойников, и он это понимает. Чтобы не терять того, что осталось, он приказал гнать в Аос со всех ног.

– Ты должна была уйти со всеми, – глухо сказала я, прижимая к себе девушку. – Я никогда не забуду, что ты сделала для меня, Джитана. Никогда.

– Я обещала брату позаботиться о тебе, – ответила пери. – А потом он вернется и заберет тебя. Нас. Он нас спасет.

И она снова заплакала.