Текст книги "Избранная демоном (СИ)"
Автор книги: Диана Хант
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 13
Слова Мулея обожгли изнутри. Я ощутила, что вот-вот брошусь на презренного работорговца с кулаками, а там будь, что будет. Лишь мысль о том, что пострадает Джитана, которой уже итак досталось из-за меня, остановила.
И все же у меня вырвалось:
– Никогда. Лучше смерть.
Сильные руки схватили меня за плечи.
Джитана рванулась ко мне, но в следующий миг тоже забилась, как птица в силке.
– Нет! – крикнула она. – Ты не понимаешь! Ты ничего не понимаешь, Мулей!
Работорговец сделал знак евнухам и те замерли.
– Чего я не понимаю, прекрасная Джитана? – с нарочитой ленью в голосе процедил он. – Просвети же меня.
Девушка заговорила, и говорила торопливо и горячо, явно опасаясь что могут прервать в любой момент.
– Пери не танцуют перед всеми, это грех! Только жрицам наслаждения дозволено танцевать в Святилище Матери, во время священных ритуалов в честь богини. Мы можем танцевать и соблазнять только хозяев нашей жизни. Когда нас, – девушка сглотнула, – продадут, – мы будем танцевать для господина. Но не раньше, Мулей! Не подвергай нас такому унижению!
По поднявшимся бровям Мулея видно было, что он удивлен.
– То есть, – протянул он. – Спать со мной и моими стражниками, ты, Джитана, и остальные ваши шлюшки-пери, могли, это не позор, а танцевать для почтенных газдэ – грех?!
Я попыталась внести ясность.
– Ты зря оскорбляешь мой народ, Мулей. Пери, которая прошла через слияние, зависима от семени, и ты сам это знаешь, поэтому не отдал меня своим людям.
– И? – процедил Мулей. – Пока я не вижу логики.
– Таково наше устройство, такова наша сущность, которую нам даровала богиня Анахита, – пояснила я. – Главное для нас – ее благоденствие. Мы свято чтим ее волю и заветы.
– А она завещала соблазнять лишь хозяина жизни, мужа, – пояснила Джитана. – Мы не имеем права танцевать для других.
– Это большой грех, – добавила я.
– Вот как, – проговорил Мулей. По его лицу видно было, что он так ничего и не понял, или не пытается понять. – Значит, грех. И если я скажу вам танцевать, поскольку сейчас вы – мои рабыни и моя собственность – что вы ответите?
– Лучше смерть, чем нарушить заветы Матери, – пробормотала я.
Мулей нахмурился, по губам его скользнула усмешка.
– Это правда, что пери – самые нежные и чувственные создания? – спросил он Джитану. – Чувственные и чувствительные, насколько я понял ваше устройство?
Светловолосая пери опустила ресницы.
– Да, – ответила она и торговец обернулся ко мне.
– Да, – тихо сказала я.
Губы Мулея раздвинулись в усмешке. Глаза же оставались холодными. Какое-то время он просто смотрел на нас, потом хлопнул в ладоши.
В тот же миг картинка перед глазами перевернулась, и я с запозданием поняла, это произошло оттого, что меня опрокинули на пол. По стону Джитаны рядом понятно стало, что с пери поступили также.
Я попыталась вырваться, но раб, который держал руки заломанными, сел сверху, придавив к полу.
Мулей неторопливо поднялся и обошел нас. При этом рассуждал вслух, словно разговаривает сам с собой.
– Завтра мне выставлять вас на торгах, пери, – проговорил он и кашлянул в кулак. – Поэтому все должно в вас быть идеально. У пери самая нежная кожа, и было бы непростительной расточительностью избить вас хлыстом, но видят Семеро, я жажду этого чуть ли не больше, чем ваших совершенных тел. Сейчас мы проверим преданность вашей Матери, пери, – издевательски сказал он. – Вы когда-нибудь слышали о бастинадо? Это удары палками по пяткам. Евнухи специально обучаются этому и многому другому, что позволяет дрессировать строптивых рабынь.
Скоро вы будете умолять меня, чтобы я позволил вам станцевать перед моими гостями, лишь бы это прекратилось.
Чьи-то пальцы любовно огладили мои пятки и внутри все сжалось от ужаса.
– Нет! – вырвалось у меня. – Ты не можешь бить пери! Мы можем не вынести ударов!
– Ты сама говорила, что лучше смерть, сладкая Рахат, – сказал Мулей. – Что касается тебя, Джитана, то мне достаточно было бы тебя как следует возбудить и оставить голодной. Уверен, что ты плясала бы с особым старанием. Но я хочу преподать вам обеим урок на будущее. У меня нет жалости тогда, когда это касается моих денег. Чтобы вы не подумали чем-то удивить меня завтра, чтобы были послушными, примерными рабынями сегодня, вас нужно чуть-чуть поучить.
– Сколько ударов, газдэ? – спросил кто-то рядом со мной и снова погладил мои пятки, отчего я застонала.
– Не бей нас, Мулей! – крикнула Джитана. – Мы все поняли! Мы сделаем все, что ты скажешь!
Мулей не обратил никакого внимания на вопль Джитаны.
– Шесть, – сказал он рабу и добавил: – Для начала.
И мир взорвался болью.
Я заорала, хрипя, срывая голос, потому что не думала, что боль может быть такой. Разрывающей изнутри, пронзающей ногу до самых ягодиц, словно кости наполнили изнутри расплавленным свинцом.
Обрушился следующий удар.
Мой крик потонул в крике Джитаны. Я не различала своего и ее голоса. Я просто кричала. Так звучала сама боль.
– Ты будешь танцевать? – спросил голос Мулея.
– Да, – ответила Джитана, – только прекратите.
После третьего удара я провалилась в темноту, показавшуюся мне блаженством.
Мне плеснули в лицо холодным. Я зафыркала.
– Будешь танцевать? – спросил Мулей.
В это время ударили снова.
Два последних удара я хрипела, потому что сорвала голос.
– Пустите, – хрипела я. – Я все сделаю…
Но когда все закончилось, утратила сознание.
***
Разбудили прикосновения и вкрадчивый голос.
– Просыпайся, госпожа. Тебе нужно перекусить и готовиться к выступлению. Гости газдэ Мулея уже собрались. Скоро газдэ объявит им о сюрпризе, и вы будете танцевать. Ваше промедление с госпожой Джитаной грозит новой поркой не только вам, но и нам с Вагаком…
– Скотина, – вырвалось у меня. – Не смей меня касаться! Это ты бил меня, евнух?
– Нет, госпожа, – ответил евнух, не прерывая движений. Я лежала на узкой тахте в покоях, выделенным нам с Джитаной. Евнух сидел на полу и массировал мне ноги.
– Это был другой евнух, – ответил он на мой вопрос. – Из гарема газдэ Мулея. Я лишь держал твои ноги, госпожа.
– Не смей касаться меня, ты, грязная свинья! – простонала со своей тахты Джитана.
Тот евнух, что делал ей массаж, возразил:
– Но если я не буду касаться тебя, госпожа, как тогда я сделаю тебе массаж?
– Нам не нужен ваш массаж! – ответила я за Джитану.
– Но если не нажать сейчас на специальные точки, вы не сможете танцевать, – возразил мой евнух. – Все, госпожа, готово. Поешьте сладостей и выпейте щербета, пока мы с Вагаком выберем для вас наряды.
Нас, наконец, оставили одних. Видя, как споро Джитана уничтожает конфеты из лукума, орехов и цукатов, я ощутиила, что тоже голодна. Опрокинув в себя кубок с прохладным щербетом, я принялась за конфеты и тонко нарезанный сыр.
Глотая, я потрогала горло и поняла, что оно все еще болит после надрывных криков. Судя по жесту Джитаны, ее посетили те же мысли.
– Уроды, – высказал Джитана наше общее мнение и отправила в рот еще одну конфету.
– Я жду не дождусь, когда мы наконец, покинем дом этого отвратительного торговца, – сказала я ей. – Не верится, что может произойти что-то худшее…
Джитана грустно улыбнулась мне и отпила из кубка.
Вернулись евнухи. На этот раз с ними были служанки, приставленные к нам Мулеем. Бросив на тахту рядом ворох цветных тряпок, «мой», Вагак называл его Гагой, помог мне подняться. Служанка тут же захлопотала, раскладывая цветные лоскуты на тахте.
Ступив на пятки, я зажмурилась, ожидая, что тело пронзит болью. Но этого не произошло. Лишь легкий зуд напоминал о пережитом ужасе.
К моему негодованию, Гага и девушка принялись снимать с меня одежду полностью.
– Что вы делаете? – вырвалось у меня.
– Госпожа, на тебе не должно быть ничего, – пояснил евнух. – Кроме покрывал. Ты будешь танцевать под барабаны, но когда услышишь звук гонга, сбрасывай одно из покрывал. Всего их семь, по числу Семерых. То, что прикроет лицо, снимешь последним. После этого склонишь колени и коснешься лбом пола перед господином Мулеем. Только после этого приду я и уведу тебя.
– Это и к тебе относится, госпожа, – сказал Вагак Джитане. – Ты все поняла?
– Склоняться перед этой скотиной в поклоне после того, как буду танцевать голой перед его гостями? – возопила Джитана.
– После того, как он приказал избить нас палками? – хрипло спросила я.
Евнухи переглянулись и закатили глаза, всем своим видом показывая, какого мнения о наших с Джитаной умственных способностях.
– Если ты не подчинишься, госпожа, – сказал Гага, Мулей снова подвергнет тебя бастинадо.
От ужасных воспоминаний внутри все сжалось.
– И сделает это перед всеми, – вторил первому евнуху второй.
– Нас и вовсе выпорет, а то и убьет! – заголосили девушки.
– Тихо! – приказала Джитана. Девушка повернулась ко мне и подняла руки, чтобы служанке с евнухом было сподручнее скрепить покрывало у нее на груди. – Мы должны быть сильными, Рахаат. Завтра нас продадут, и это закончится.
– Неизвестно только, какие порядки будут в наших новых домах, – ответила я девушке.
Мысль о том, что скоро нас разлучат с Джитаной, повергла в ужас. Но потом вспомнила, что Мулей говорил о том, что постарается, чтобы нас обеих продали в гарем хана. Из болтовни евнухов и служанок мы с Джитаной знали, что новый хан Аоса молод, хорош собой и обладает поистине неуемным сексуальным аппетитом.
– Похоже, нам стоит и в самом деле постараться, сделать все, что этот проклятый Мулей хочет от нас, лишь бы попасть вместе в гарем к этому хану, – проговорила я одними губами, но по тому, как сверкнули глаза Джитаны, поняла, что пери услышала.
– Да, Рахаат, – сказала она, кивая. – У нас получится.
– Спасибо, Джитана, – с чувством сказала я.
Пери не успела ответить. Восклицая, что мы опаздываем, и что время поджимает, и что если опоздаем, нам всем несдобровать, нас увлекли из комнаты.
По длинным узким коридорам мы почти бежали.
Покрывала, закрепленные на бедрах, груди, плечах и голове, развевались сзади, как крылья бабочки или лепестки диковинного цвета. Все семь покрывал были цветными, лишь последнее, маленькое, что скрывало лицо ниже глаз, было черное и из плотной ткани, как повязки на лицах жриц в Обители Матери.
Я старалась не думать, как пережить этот позор, потому что понимала, что нам с Джитаной и вправду надо сделать все, чтобы евнух хана купил обеих в его гарем.
Мы остановились за плотной занавеской, скрывающей арку, которая ведет в помещение. Из-за занавески доносились мужские голоса и смех.
– А теперь, почтенные газдэ, обещанный сюрприз! – объявил голос Мулея и все стихло. – Как и обещал, я покажу вам нечто особенное. Из путешествия я привез двух прелестных, как звезды, пери, которые в землях иноверцев стоили мне целого состояния!
Джитана скрежетнула зубами. Меня тоже покоробило от такой чудовищной лжи.
– Завтра прелестницы будут выставлены на торгах, – продолжил Мулей. – Красота их превосходит все мыслимые и немыслимые горизонты. Воистину, они достойны, чтобы украсить гарем самого хана.
– Чтобы украсить собой гарем хана нужно обладать редкой красотой, – произнес другой голос.
Хоть в нем и не было визгливых, похожих на женские ноток, как у других евнухов, все же мой слух уловил некоторую мягкость и я поняла, что это и есть тот самый Абу Амин, главный евнух гарема местного правителя.
– Кроме того, – продолжил он. – Хорошо бы обладать и другими талантами.
– Уверяю тебя, они обладают ими! – с жаром ответил Мулей и гости рассмеялись. – Чтобы ты мог в этом убедиться, а также просто, чтобы усладить ваш взор, дорогие гости, мои пленницы станцуют для нас танец покрывал.
– Пери будут танцевать для нас? – раздался снова голос Абу Амина и звучал он недоверчиво. – Должно быть, ты дурно обращался с девушками. Ты же знаешь, я приобретаю лишь не сломанных пытками и побоями рабынь, великий хан не терпит жестокого обращения со слабыми.
В моей груди зашевелилась надежда. Мы с Джитаной переглянулись. Я знала, что подумали мы об одном: быть может, не придется унижаться, танцуя для смертных, а еще было бы хорошо попасть в гарем к хану, который, вдобавок ко всему, что мы слышали о нем, рассуждает столь мудро и здраво.
– Пери будут счастливы усластить наш взор! – заверил Абу Амина Мулей. – Они очень сговорчивые пери.
– Они не девственны, – сказал евнух.
– Одна, с волосами цвета жидкого золота и белоснежной кожей – нет, газдэ, – подтвердил Мулей. – Но вторая, с коралловой кожей и рубиновыми волосами, юная и прекрасная, девственна! Кроме того, обе пери благородного сословия, газдэ. Обе они в прошлой жизни были дочерьми демонических царей.
– Вот как! – раздалось в зале. – Так где же они, где твои несравненные красотки, Мулей?
– У меня не хватит денег, чтобы выкупить хотя бы одну из них, – сказал еще один голос. – Я только построил сухопутный корабль, чтобы возить товары по пустыне. Но я с удовольствием наслажусь танцем твоих пленниц!
– Ждем! Ждем! – вторили голоса.
– Ну что ж, – довольно сказал Мулей и в унисон с его словами раздалась легкая барабанная дробь. – Вот и они! Вот и они, мои красотки.
Барабанная дробь повторилась. Полог занавески отдернули, и евнух подтолкнул меня в спину.
Легкой поступью мы с Джитаной вбежали в освещенную комнату и на миг замерли перед Мулеем и его гостями.
Они развалились на подушках помоста, что повторяет круглые очертания комнаты. Таким образом, нас прекрасно видно всем. По сторонам от арки двери я успела заметить слуг, играющих на барабанах и небольшой медный гонг. Вспомнив, что с каждым ударом гонга предстоит сбрасывать с себя одно из покрывал, я поежилась.
Мужчины, которых я насчитала десять, заворожено замерли, уставившись на нас.
Я знала, что они видят: в центре круглой комнаты замерли две женские фигурки в цветных покрывалах.
Покрывала прозрачные, не скрывающие изгибов и округлостей наших тел, выступов грудей, длины и стройности ног... А черные куски ткани, скрывающие лица привлекают внимание к глазам, искусно подведенным черной краской.
Барабанная дробь стала настойчивей, и я изогнулась в первом движении, поведя плечами и качнув бедрами. Лица у мужчин стали напряженными, кто-то даже выронил мундштук от кальяна и тот со звоном обрушился на низкий столик.
Барабан зазвучал гулко и звонко и я принялась извиваться в танце.
Лица, с напряжением наблюдающие за мной, слились в одно, завороженное от страсти, но я едва ли смотрела на него. Глаза мои были полуприкрыты, я слушала и слышала только музыку, я жила ей, дышала ей. Повинуясь ударам барабанов, я изгибалась, била бедрами, кружилась на месте, отчего прозрачные покрывала взмывали в воздух, подобно лепесткам диковинного цветка.
Гонг ударил в первый раз, и мы с Джитаной одновременно сорвали верхние покрывала – голубого цвета, скрывавшие плечи.
Мужчины сглотнули и подались вперед.
Я кружилась на месте, делала волны и пассы руками, мелко трясла холмиками грудей, отчего желтое покрывало, скрывающее грудь, ходило волнами.
Повинуясь ударам гонга, одно за другим, мы сбросили три покрывала с бедер, оставив на них лишь легкую короткую накидку, а также вуали с волос.
По комнате пронесся сдавленный, слаженный стон. Я почти не слышала его. Как истинная пери, у кого грация и изящество в крови, я всецело отдалась танцу.
Я раскачивалась, опускалась на колени, подпрыгивала в кружении, отчего последние покрывала взмывали в воздух и медленно оседали, как крылья бабочки. Звуки барабанов подбрасывали меня так высоко, что казалось еще немного – и смогу улететь в окно.
Повинуясь удару гонга, я сбросила покрывало, скрывавшее грудь и за низкими столиками раздалось самое настоящее рычание. Со следующим ударом я избавилась от накидки на бедрах, и принялась извиваться в танце будучи полностью обнаженной.
С последним ударом мы с Джитаной сорвали повязки с лиц и упали на колени, складывая руки перед собой.
Оглушительный рев потряс дом Мулея.
Подбежавшие евнухи скрыли нас под яшмаками, а служанки, что выбежали следом, принялись собирать с пола монеты, которые гости торговца сыпали горстями, воздавая похвалы нашему танцу.
После того, как мы с Джитаной освежились в купальне и плотно поужинали, евнухи и служанки помогли нам улечься на тахты.
– Сегодня вы стали богатыми женщинами, госпожи, – подобострастно щебетали служанки. Они подсчитали монеты, которыми наградили нас гости. – Газдэ Мулей оставил всю прибыль вам, не взял себе ни монетки! Теперь у вас есть деньги, госпожи, а деньги – это сила!
Мы с Джитаной переглянулись и грустно улыбнулись.
Если бы эти несчастные знали, что в нашем доме, на Вершине мира, мостовые вымощены золотой плиткой и украшены драгоценными камнями…
– Помолчите, трещотки! – прикрикнула на девушек Джитана. – Возьмите себе по монете и убирайтесь! Нам с госпожой Рахаат следует отдохнуть и набраться сил перед завтрашним днем!
Смиренно кланяясь и продолжая славить нашу щедрость в голос, девушки, наконец, удалились в свою каморку, откуда продолжал доноситься их восторженный щебет.
– Ну как, Рахаат, ты считаешь, понравился ли смертным наш танец? – спросила меня Джитанаэ
– Я не буду пятой принцессой Бхукти-Джар, если этот почтенный Абу Амин не захочет выкупить нас обеих для гарема хана! – ответила я.
– Если верить слугам, – протянула Джитана. – Хан молод и очень хорош собой… А аппетит его огромен…
– Может быть, нам и повезло, – сказала я. – Я пока не свыклась с мыслью, что придется принадлежать кому-то без любви, но таков путь, который я выбрала... И чем раньше я смирюсь с этим, тем лучше.
Джитана привстала на тахте.
– Может быть, мы полюбим нового господина, Рахаат. Он не простой смертный. Он хан. О его доблести и воинских заслугах народ сочиняет легенды.
– Главное, я спаслась от Ягата, – сказала я. – Главное, что не будет войны между мирами. Нижние земли спасены, а тэнгериев не заключат в бездну.
– Я никогда не забуду того, что ты сделала для тэнгериев, принцесса Рахаат, – проговорила Джитана.
– А я никогда не забуду, что ты сделала для меня, принцесса Джитана, – ответила я, прежде, чем заснуть.
Глава 14
Нас разбудили на рассвете и, замотав в покрывала, увлекли в баню, которая расположилась рядом с домом Мулея. Пусть не такая роскошная, как та, где хозяйничала Атана, купальня понравилась нам изяществом исполнения и уютом.
Банщица Атана лично прибыла с несколькими помощницами, чтобы подготовить нас с Джитаной к торгам.
Нас снова мыли, массировали, натирали маслами и кремами, даже наложили немного краски на лица. Джитане чуть нарумянили щеки и подвели алой краской губы. Мне же черной, как уголь краской подвели глаза. Нам обеим густо насурьмили ресницы и покрыли кармином соски.
Госпожа Атана, евнухи, служанки, как наши, Аша и Ката, так и помощницы банщицы Атаны, громко цокали языками и возносили хвалу небесам, славя плоды своих рук и нашу красоту.
Я бросила взгляд в овальное зеркало на стене и обомлела. Вынуждена была признаться себе, что никогда не была так красива, как сейчас, когда меня готовили к торгам.
Угольная краска, что подвела глаза, подчеркнула их самым выгодным образом: широко распахнутые, немного раскосые, формой напоминающие оленью, выглядят невероятно привлекательно. Тяжелые насурьмленные ресницы делают взгляд глубоким и завораживающим, бросают тень на сапфировые глаза, отчего они выглядят затуманенными от страсти и невыразимо загадочными. Пухлые, чуть раскрытые в изумленье губы чуть тронули золотым блеском. Тело растерли маслом, а затем насухо вытерли и щедро посыпали золотой пудрой. Алая краска на сосках подчеркнула округлость и изящную форму грудей.
Тяжелые рубиновые волосы тщательно расчесывали, пока они не засияли, а потом собрали в тяжелый шар на затылке. Белые озорные рожки пробиваются сквозь гладкие рубиновые потоки и задорно торчат вверх.
Похожую прическу сделали и Джитане. Пери заглянула в зеркало из-за моего плеча и я невольно залюбовалась ей.
Золотистые рожки затерялись на фоне золота волос. На веки девушки положили голубую краску, что особым образом подчеркнуло небесный цвет ее глаз. Алые губы чувственно изогнуты, аккуратный носик задорно торчит вверх. Румянец на щеках придает Джитане стыдливый, невинный вид. Белоснежная, алебастровая кожа словно светится под слоем золотистой пыльцы, кажется, что девушка сияет, как богиня, сошедшая с Лика или фрески.
На бедрах нам затянули отрезки полупрозрачной ткани, короткие, до середины бедра с одной стороны и завязанные в узел на другой. Мне ожидаемо достался наряд белого цвета, расшитый розовым бисером и мелким речным жемчугом, а Джитане – сочного розового цвета с перламутровыми бусинами и жемчужинами.
Я закипела от возмущения, когда Гага закрепил на шее жемчужный ошейник и услышала, как Джитана скрежетнула зубами.
Мы с пери обменялись взглядами и сглотнули.
Грудь нам обеим прикрыли прозрачными полосками ткани, сверху набросили просторные туники, скрепленные на плечах золотыми нитями.
Лица прикрыли полупрозрачными вуалями, закрепив их шпильками для волос.
Наконец, сверху водрузили яшмаки, и, смиренно кланяясь, увлекли за собой к крытой повозке.
Нас с Джитаной усадили на мягкие сиденья, евнухи и служанки пошли за повозкой пешком, вместе с караулом из десяти стражников, что говорило зевакам на улицах о высоком статусе тех, кто находится в крытой повозке.
Судя по запахам специй, пряностей, фруктов, выделанной кожи, по гулу голосом, перекрикиваниям погонщиков, реву ишаков и верблюдов, мы объехали огромный базар. По звону цепей, женскому и детском плачу мы поняли, что подъехали к невольничьим рядам.
– Неужели нас выставят нагишом перед всеми? – прошептала я, приоткрывая полог.
На помосте, напротив меня, стоит молодая женщина. Сведенные вместе брови, плотно сжатые губы, заплаканное лицо. Женщина обнажена. Должно быть торги окончены, потому что сразу несколько рук помогли взобраться на помост какому-то жирному меняле, с сумкой у пояса и свинячьими глазками.
Тот обошел покупку, причмокивая губами-пиявками.
Оттянул женщине губу, вынуждая раскрыть рот, принюхался к дыханию, довольно кивнул. Деловито ощупал каждую грудь, подергал за соски. Тело женщины пронзила судорога, когда жирная рука человек залезла ей между ног, раздвигая складки.
Толпа, наблюдавшая за этим восторженно взревела, когда пальцы менялы явили самое сокровенное, а человек с трудом, из-за своего раздутого живота, согнулся и принюхался.
Наконец он распрямился и удовлетворенно кивнул толпе. Стали раздаваться похабные шутки и замечания.
Человек кивнул залебезившему торговцы, отсыпал в его жадные руки монеты и сделал знак женщине следовать за ним. Она сошла с помоста, как была, босиком и обнаженная, и последовала за новым господином. По бокам женщины встали два стражника с невозмутимыми лицами.
– Какой ужас, – вырвалось у Джитаны, которая, оказывается, тоже наблюдала за ужасной сценой.
Я откинулась на спинку сиденья, онемев на какое-то время от увиденного.
– Неужели они и нас… также… поведут обнаженными по улицам, – дрогнувшим голосом проговорила Джитана, а у меня из груди вырвался горестный стон.
– Будем надеяться, что нас купит этот самый, Абу Амин, для гарема хана… А с ханскими наложницами обращаются почтительно.
– Будем надеяться, – прошептала Джитана.
Больше я не решалась откинуть полог, опасаясь за душевное состояние. Я понимала, еще одна-две таких сцены и я все испорчу. Закричу, заплачу, брошусь прочь… Конечно, меня поймают, может даже подвергнут бастинадо прямо на улице, может, голой погонят на помост…
– Эти люди способны на все, Джитана, – прошептала я. – на все…
– Хорошо, что мы вместе, Рахаат…
– Хорошо, что мы вместе, Джитана…
***
Нас подвезли к огромному шатру, проводили в небольшую дверцу внутрь. Оказавшись в небольшом помещении со своими евнухами и служанками, мы услышали приглушенные голоса и одобрительный гул толпы из-за тканевого полога.
– Это место ожидания, госпожа, – сказал мне Гага. – Нас пригласят. Мы пойдем последними, госпожа. Сначала госпожа Джитана, потом мы. Самые последние. Потому что вы с госпожой Джитаной самый ценный товар.
Мы с Джитаной расположились на низких кушетках, евнухи и служанки уселись прямо на циновки, покрывающие земляной пол.
Снаружи раздался восторженный гул, сквозь который прорезался чей-то жалобный плач. Затем чья-то быстрая, деловитая речь.
Тканевый полог откинулся и в огороженное помещение вошли трое. По одежде я распознала служанку и евнуха, между ними обнаженная человеческая девушка. Даже среди пери она считалась бы хорошенькой. Светлая, покрытая россыпью веснушек, кожа. Длинные локоны цвета начищенной бронзы. Девушка плакала, а служанка с евнухом обменивались довольными, многозначительными взглядами и подбадривали девушку.
– Ее купил один из самых богатых ростовщиков в городе! – сообщил нам с Джитаной Вагак, заметив, что мы заинтересовались странной троицей. – Глупая дева не поняла своего счастья!
Сердце сжалось от сочувствия к несчастной, я хотела сказать что-то утешающее, но служанка с евнухом повели себя странно.
Девушку поставили на колени, и служанка привлекла к себе ее голову, нагибая, затем зажала рыжую макушку между своих коленей. Девушка плакала и вырывалась, но ее служанка держала ей руки заломленными сзади. Евнух осмотрел оттопыренный обнаженный зад девушки, затем раскрыл небольшой саквояж и извлек из него дилдо внушительных размеров, целиком выполненный из нефрита.
– Что они делают?! – воскликнула я, рванувшись на помощь к несчастной девушке.
Сразу четверо рук удержало меня на месте.
– Сиди, госпожа, так надо, – наставительно сказал Гага. – Они не сделают ей ничего плохого. Просто девушка глупа и приходится применять силу.
– Но что происходит?! – вырвалось у Джитаны и я поняла, что пери шокирована не меньше моего.
Евнухи принялись разъяснять нам.
– Купивший деву господин поставил условие: он хочет девственницу, но с хорошо разработанными вторыми вратами, чтобы не возиться с этим самому.
– Вот служанка с евнухом и стараются на благо этой дурехи, а она не понимает своего счастья, и глупым воем только мешает делу!
Между тем евнух смазал задний проход девушки маслом. Деловито погрузил внутрь палец, что заставило девушку начать вырываться с еще большим остервенением, но служанка держала ее крепко. Не внимая мольбам, евнух вынул палец из заднего прохода несчастной и стал медленно погружать в него дилдо.
Девушка завизжала и свободной рукой евнух похлопал ее по спине, успокаивая.
Погрузив дилдо до основания, он подержал так какое-то время, а затем принялся чуть вынимать и толкать вперед снова, имитируя слияние через вторые врата.
Сначала девушка кричала в голос, теперь только всхлипывала.
Евнух трудился с сосредоточенным лицом, деловито похлопывая девушку по ягодицам и одобрительно цокая языком. Наконец, он кивнул каким-то своим мыслям и запустил свободную руку девушке между ног. Нащупав чувствительное местечко, он принялся наглаживать и теребить его ловкими пальцами, пока тело девушки не пронзила сладкая судорога. Он сделала еще несколько движений дилдо, продлевая удовольствие, и, наконец, извлек его.
Служанка тоже выпустила девушку и она села на пятки, недоуменно глядя на своих мучителей, словно не верила, что тело могло предать ее.
– Ты можешь ласкать там себя пальцами, когда твой господин берет тебя через вторые врата, дева, – строго и деловито сказал ей евнух. – Многие женщины любят такой способ получения удовольствия даже больше, чем первый, потому что так быстрее и проще.
Хлопая мокрыми ресницами, девушка кивнула.
Служанка помогла ей подняться и одеться.
Накинув на девушку яшмак, ее увели.
В помещение ворвался невысокий человек и что-то быстро проговорил. Я, все еще не отошедшая от увиденного, не разобрала ни слова.
– Пойдем, госпожа, – позвал Джитану Вагак. – Наша очередь.
Я вскочила одновременно с пери и порывисто обняла ее.
– Мы скоро увидимся, – прошептала мне Джитана, целуя напоследок.
– Конечно, увидитесь, госпожи! – поторопил нас Вагак. – Вас обеих купит великий Абу Амин, и мы с Гагой взлетим на невиданные высоты вместе с вами!
Джитану увели, предварительно сняв с нее яшмак и заправив выбившиеся золотистые локоны в прическу. Я попросила Гагу тоже избавить меня от яшмака и принялась кусать пальцы в ожидании вестей.
– Нельзя ли мне посмотреть, как это происходит? – спросила я евнуха.
– Нельзя, госпожа.
– Нельзя покидать это место, госпожа, – вторила ему служанка.
Судя по взрывам восторженного рева, что раздавался через тканевую перегородку, принцесса Сухуби произвела на смертных неизгладимое впечатление.
Торги длились недолго.
Я узнала голос Абу Амина, который добавлял что-то после каждого выкрика.
Наконец, воцарилась тишина.
Невысокий человечек пришел снова и что-то быстро проговорил Гаге.
– Пошли, госпожа, – сказал евнух, помогая мне подняться, а служанка заплясала вокруг, расправляя складки на одеянии. – Твою сестру купил газдэ Абу Амин, главный евнух великого хана. – Теперь наша очередь.
