Текст книги "Артемида. Изгнание (СИ)"

Автор книги: Диана Хант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Надевай рубашку, – скомандовала Ида, и я поспешно натянула белую, как у Иды, хлопковую широкую рубашку с длинным рукавом.

– Ты думаешь, будут стрелять? – дрожащим голосом спросила я.

Ида пожала плечами.

– Скоро узнаем.

– А если они решат стрелять в голову? – не унималась я.

Нимфа нахмурилась, но ответила.

– Скоро узнаем.

– Знаешь, а вот я точно стреляла бы в лицо, – задумчиво сказала я. – Оно же и вероятность выше.

– Артемис, ты умеешь вселить надежду, – нервно хихикнула Ида, а до меня начал доходить смысл того, что я сейчас сказала.

– Одна надежда, что тот, кто нас преследует, окажется не таким кровожадным, как я, – подвела я итог.

– Если это не Аполлон, – кисло улыбнулась нимфа.

– Да, – кивнула я, потому что на это возразить мне было нечего.

– Они открыли окно, – взвизгнула нимфа. – Кажется, начинается.

– Пригнись! – крикнула я, и не успели мы пригнуться, как раздались два хлопка, один за другим, а потом машину повело в сторону и резко накренило вбок. А когда дверь, что была сбоку всю дорогу, вдруг оказалась над головой, а я повисла на ремнях, я поняла, что мы перевернулись. Рядом безвольной куклой висела Ида. И похоже, подруга была без сознания.

– Ида! Ида! – позвала я, пытаясь отстегнуться. – Ида! Скорей же! Вылезай.

Нимфа пришла в себя, и быстро, не ожидая, пока я свалюсь ей на голову, выкатилась из машины. Я, прихватив чёрный цилиндр, кулём вывалилась следом.

Естественно, было поздно.

От чёрного, точь-в-точь такого же, как у нас, джипа, ко мне приближался Пол. За его спиной был Саон и двое вампиров в тёмных очках.

И не жарко им в коже? – успела подумать я, когда брат поднимал руку с пистолетом.

Аполлон не умеет промахиваться, – подумалось мне, и мысль эта растянулась в пространстве и времени, занимая весь, сжавшийся до двадцати шагов между мной и Полом, некогда огромный и таинственный мир.

Воздух со свистом ворвался в лёгкие, я инстинктивно пыталась отшатнуться, уперевшись спиной в горячее колесо машины, по-моему, я даже пыталась кричать, но звука собственного голоса не слышала. Я не увидела приближающуюся пулю, я смотрела в серые глаза Пола, такие далёкие сейчас, и одновременно близкие настолько, что в них можно было увидеть отражение глубокого, безоблачного неба.

Глухой и сильный толчок в грудь заставил с силой вжаться в какой-то горячий выступ находящейся за спиной машины, кажется, где-то совсем рядом вскрикнула Ида, а в мыслях пронеслось:

…Оказывается, это так просто. Убивать.

И следующая мысль, прежде чем я погрузилась во тьму, была:

…А умирать ещё проще.

***

– Артемис! Артемис! Да очнись же ты!

Следом раздался звук пощёчины. А я подумала, что некоторые наглые нимфы слишком много себе позволяют.

– Смерти нет, – сообщила я Иде, помогая себе руками встать, и откашливаясь.

– Естественно, – съязвила Ида. – И откуда бы ей взяться, когда на нас пуленепробиваемые жилеты, и твой братец оказался не таким кровожадным, как ты, чтобы догадаться стрелять нам в лица?

Я только отмахнулась. Мол, всё равно не поймёшь, да и не до тебя сейчас. А Ида фыркнула. Вообще нимфа выглядела достаточно бодрой по сравнению даже со вчерашним утром, когда на ней лица не было от сердечных переживаний. Так что найду Пола – скажу спасибо. От души отблагодарю. Так, как только я умею.

Нимфа, вставая, развернулась ко мне другим боком, и я увидела бурое пятно, расплывшееся у неё на груди.

– Ида!

– Фигня, – пожала плечами нимфа, перехватив мой взгляд, – поцарапала плечо, ещё когда машину тряхнуло, и нам это на руку. Твой брат-маньяк даже не догадался о защите.

– Не называй его моим братом, пожалуйста, – скривилась, как от зубной боли, я.

– Родственников не выбирают, – философски заметила Ида, обходя перевернутую машину по кругу. – А единоутробных – тем более.

– Не в этом воплощении, единоутробных, – процедила я сквозь зубы. – Павел Аркадьевич, или как там его, в этой жизни имеет ко мне лишь косвенное отношение.

– Какое-какое? – нимфа даже оглянулась.

– Я передумала. Никакого отношения он ко мне не имеет.

– Хорошо бы, и ко мне тоже не имел бы, – мило поддержала беседу нимфа, прежде, чем запнуться. А потом заорать. – Вот … !

– … , – согласилась я.

– Ну не урод ли?!

– Урод, – не стала я спорить. – И псих дёрганный к тому же. А что случилось?

– А ты посмотри сама, – нимфа кивнула на брошенные, скомканные, словно по ним кто-то прошёлся тяжелым армейским сапогом, пластиковые бутыли из-под воды. Пустые бутыли, я имею ввиду.

Сразу очень захотелось пить.

– А вот что хуже: того, что эти уроды оставили нас подыхать без глотка воды, или то, что уволокли-таки нашу часть Свитка? – задала я риторический вопрос, не ожидая, что нимфа ответит.

Но нимфа ответила.

– Смотря для кого, – пожала она плечами. – Нам, похоже, уже всё равно, а вот человечество и все семь миров Олимпа скоро взвоют. И не от восторга.

– Никогда нельзя знать наверняка, – возразила я.

И мы свалились на песок, содрогаясь от смеха.

Впрочем, смехом сие действо назвать было затруднительно. Это был тот самый приступ дебильного ржача, который всегда наступает не почему-то, а вопреки, и тогда, когда уже нет ни сил, ни желания, ни повода веселиться, ни каких-то других ресурсов.

Тело болело, нестерпимо хотелось пить, пришло ощущение законченности, завершённости пути, ожидание скорого, очень скорого конца, но тело продолжали сотрясать конвульсии, а по щекам текли и текли слёзы. Можно смело сказать, что так, как тогда, в аравийских песках, в обнимку с Идой, после вероломного, но вполне ожидаемого предательства Пола, я никогда не смеялась. Ни до, ни после.

Немного придя в себя, когда основной приступ дебильного, неконтролируемого ржача отступил, и только слабые отголоски нет-нет, да напоминали о безудержном и крайне неуместном веселье, мы с Идой синхронно вытерли слёзы, поднялись, отряхнулись и уставились друг на друга, нахмурив брови.

– Что будем делать? – спросила она. – Эти уроды колёса прострелили.

– Это не главный их недостаток, – возразила я, – то есть, я имею ввиду, не главный постыдный поступок за сегодняшний день.

Мы опять прыснули, но взяли себя в руки.

– Прикрываем головы, и чешем отсюда. Куда-нибудь. Вперёд. Наверняка, ни телефонов, ни планшета с GPS не найдём… Ни карты.

Как говорится, как в воду глядела.

Рядом с машиной валялась лишь выпотрошенная наполовину пачка печенья, но на неё, мы по понятным причинам прямо-таки лютой жажды, не польстились. Впрочем, в последний момент, хозяйственная Ида всё же сунула её в карман широких белых брюк. Ида сменила рубашку, бросив окровавленную тряпку возле машины, я решила, что моя ещё вполне ничего. Жилеты решили не снимать. Обвязав головы белыми платками, надев солнечные очки, чудом сохранившиеся в бардачке, мы пошли вперёд.

Как там говорилось в моей любимой детской книжке про Ходжу Насреддина? Если нет силы идти, надо ползти на руках, но только не поддаваться отчаянию. Ни в коем случае. Нет, там говорилось как-то гораздо красивее и пафоснее, но суть я передала верно, а остальное детали.

– Похоже, вскоре нам и впрямь придётся ползти на руках, – сообщила нимфа, согнулась, закашлялась, выпрямилась, вглядываясь вдаль. Солнце приближалось к горизонту, но нестерпимая жара не отступала, губы запеклись на солнце, глаза щипало, язык распух так, что, казалось, скоро перестанет помещаться во рту.

Я обняла нимфу за талию, она подхватила меня, и мы продолжили путь.

Ида, у которой слух по понятным, острым и выдающимся причинам, был острее, прислушалась.

– Артемис, – остановилась она. – Ты слышишь?

– Что?

– Как будто звук приближающейся машины.

– И откуда бы ей здесь взяться? – я лениво пожала плечами. – Я читала, что в пустынях случаются миражи.

Ида недоуменно посмотрела на меня.

– Зрительные и слуховые галлюцинации, – я важно кивнула. – И поверь мне, моя дорогая нимфа, в наших интересах, чтобы то, что тебе кажется, ты слышишь, оказалось миражом, а не моим братцем, который всё же решил вернуться, чтобы добить нас.

– В твоих размышлениях есть логика, – Ида прижалась ко мне сильнее, вздрогнула, и мы продолжили идти.

Под аккомпанемент работающего двигателя. Потому что и я уже прекрасно слышала звуки приближающегося транспортного средства.

– А эти, как ты их называешь, миражи, могут видеть сразу двое, – спросила Ида, когда такой же чёрный джип, как у нас и у Пола с Саоном, проехал немного вперёд, и остановился.

– Вряд ли, – скептически ответила я, когда двери открылись, и из машины выпорхнула Афродита, в белых брюках, белой рубашке без рукавов, завязанной на гладком, подтянутом животике, в розовой шляпе с узкими полями. Следом за ней вытащилась Дельфион. Последняя океанида, оставшаяся с моей сестрой. Поредело в рядах богини любви, что тут скажешь.

– Вряд ли, – повторила я, обращаясь к Иде. – Но это, скорее всего, мираж, потому что я по-прежнему ничего не вижу, и даже если вижу, отказываюсь видеть, потому как видеть мою сестрицу Афродиту ну просто вот никак не желаю. Особенно если она прервала свой путь в храм Гекет для того, чтобы довершить дело, которое не закончили наши братья. Иначе говоря, чтобы добить нас.

– Ну, она, по крайней мере, без оружия, – глубокомысленно заключила Ида.

– О чём они? – спросила Дита у Дельфион.

Океанида нервно передёрнула плечом.

– Наверно, бредят. Ты веришь, что Пол действительно хотел убить Артемис?

– С трудом, – усмехнулась Афродита. – Хотя чем фавн ни шутит. Артемис, сестрёнка, – позвала она.

Я не оглянулась.

– Нам просто нужна ваша часть Свитка, – пропела Дита. – ничего личного.

Ида вяло оглянулась.

– Идите вы… К Полу!

– Вам там самое место, – согласилась я, не оглядываясь.

– Врёт? – спросила Дита у океаниды.

– Не похоже, – ответила та.

– Значит, Пол нас опередил. Печально. Эй, Артемис! – крикнула она опять.

Я не прерывала шагов, хотя каждый из них давался мне нечеловеческим усилием. Хорошо, что можно было опереться на плечо нимфы.

– Подвезти? – не унималась Афродита.

И я оглянулась.

– Спасибо, нам тут недалеко, – прощебетала с милой улыбкой.

– Хотим прогуляться, – поддержала меня Ида, тоже улыбаясь во все зубы.

– Воздухом подышать, – хрипло сказала я. – Свежим.

– Воздух в это время дня здесь уж очень-то хорош, – улыбнулась Ида.

– Не дури, Артемис, – Дита поджала губы. – До храма Гекет сутки пути. На машине.

– Как раз развеемся, – мило улыбнулась я.

– Не утруждайте себя, девочки, – пискнула Ида, и тряхнула короткими кудряшками.

– Ненормальные, – прошипела сквозь зубы Дита.

А вслед нам крикнула:

– Дура! Всегда такой была…

– Может, ради разнообразия, съездить ей по лицу? – задумчиво спросила я у Иды, и покачнулась.

– Неплохая идея, – поддержала меня нимфа, и крепче обхватила за талию.

– Ладно, – вздохнула я. – Пусть живёт пока.

– Ей повезло, – согласилась Ида.

Обдав нас облаком мелкой песчаной пыли, вперёд пронеслась машина Диты, скрываясь из виду. Когда проезжала мимо нас, из открытого окна высунулась рука, украшенная татуировкой в виде кроваво-красной розы, – а кто-то, похоже, втянулся, – и в ней, вопреки моему ожиданию, оказался не пистолет, а полуторалитровая бутыль с водой.

В следующую секунду бутыль приземлилась у моих ног, крышка с нее слетела, вода полилась на песок.

Молниеносным движением Ида рванулась вперёд, подхватила драгоценный сосуд, плотно закрутила крышку, а потом перевела дух, опустилась прямо на пятую точку, нежно прижимая прохладную пластиковую тару к груди.

Недолго думая, я приземлилась возле.

– Дожили, моя милая нимфа, – глубокомысленно сказала я. – Мы уже радуемся милостыне в виде глотка воды.

– В виде глотка воды в пустыне, – резонно заявила моя милая нимфа. – Вот что бы ты могла сделать или отдать за этот самый глоток воды в нашей ситуации?

– Ты имеешь ввиду, что бы я могла сделать, лишь бы Дита любезно согласилась подвезти нас до храма Гекет, и в нашем распоряжении оказались запасы этой самой драгоценной влаги и презренной земной пищи в неограниченных количествах? И опять же какая-никакая, но крыша над головой? И отдых сбитым в кровь ногам? Дай-ка подумать…

– Так уж и сбитым, – не поверила Ида, разглядывая мои удобные и почти новые кроссы.

– Это я метафорически, – пояснила я. – И вообще, если помнишь, я несколько раз упала.

– На песок падать не больно, – не согласилась вредная нимфа.

– Тогда может, ты перестанешь прижимать к себе эту несчастную бутылку, как Мадонна младенца, и мы, наконец, попьём?

Нимфа с трудом оторвала бутыль от груди.

Не сговариваясь, мы сделали по три маленьких глотка, после чего нимфа плотно закрутила крышку, и спросила.

– А где остановимся на ночлег?

– А здесь тебе, чем не ночлег? – развела я руками. – По-моему, шикарное место. И ноги больше не слушаются, – добавила тихо.

– Здесь так здесь, – согласилась непривередливая нимфа. Повезло мне с подругой, что и говори.

Глава 28

Миражи

– Ты слышала про песчаные бури, – спросила я нимфу, отплёвываясь от набившегося в рот песка.

– Я слышала про одну наини, которая всегда готова поднять подруге настроение, – сонно пробурчала Ида, зарываясь носом мне в плечо.

Как ей удается спать? Жаркий день сменился ночной прохладой, и только наивные дети могли не догадаться взять с собой что-нибудь посущественнее того, что надето на них. Самой тёплой одеждой на нас были пуленепробиваемые жилеты, и здесь ключевое слово именно были. Не смотря на протесты нимфы, я сняла это тяжёлое и страшно неудобное орудие пытки и с наслаждением бросила его прямо в песок – незадолго до встречи с Афродитой. И как Ида ни ругалась, она тогда же последовала моему примеру.

К слову, мы не так далеко от них отошли, но возвращаться отчаянно не хотелось. Да и сил не было.

Я смотрела на спящую Иду и думала о том, что в считанные дни моя жизнь превратилась просто фавн знает во что. И вот Ида… Такой подруги у меня никогда не было. На её месте я не могла представить себе никого, ни из детской, «песочной» тусовки, с которыми было так весело прогуливать школу в старших классах, ни универских подруг, с которыми весело было забуриться в какой-нибудь клуб, или пробежаться по магазинам, или, о Небо, засесть в читальном зале Национальной библиотеки…

Ида была совсем другой, не похожей ни на кого, очень верной и честной. Я отчего-то точно знала, что нимфа любит меня просто так, не за то, что со мной иногда бывает весело, и не из-за этого поганого Свитка, из-за которого весь сыр-бор, и наи в человеческом теле способны убивать друг друга, и отдавать нимф вампирам… Нет, я видела, что нимфе просто хорошо быть рядом, и всё. И мне было хорошо рядом с ней.

Любил ли меня вот так Аполлон? Тогда, на Парнасе? Слишком мало я помню… Я помню, что ему всегда чего-то не хватало, всегда хотелось чего-то… большего. Значит ли это, что он хотел наслаждаться чем-то, что я могу дать ему, а не мной? Ко мне его любовь, там, тогда имела какое-то отношение? Ко мне?

После Туннеля Перерождения Кали у меня не осталось однозначного ответа на этот самый вопрос, который звучит: кто я? Тем более, я не возьмусь предполагать, что творилось и творится в голове у Пола. Одно я знаю точно. Сегодня брат целился мне в голову. В лицо. В последнюю долю секунды он изменил направление выстрела.

Аполлон, стреляющий золотыми стрелами, никогда не промахивался. А тут, то есть там, в Минске, когда он выскочил из дома, где мы встретились впервые, с пистолетами в обеих руках, он тоже ни разу не попал в машину. И сегодня. И я, и нимфа остались живы. А что у меня чёрная овальная гематома на груди, так это детали.

Но всё-таки, что дальше?

У нас с нимфой литр воды и полпачки печенья. До храма Гекет, куда мы упрямо держим путь, сутки пути на колёсах. У нас ни карты, ни GPS. Один из мобильников, Идин, Пол не тронул. Он просто закатился под машину, выпав в раскрытое окно, но какой от него толк, если он разрядился, а зарядить негде? Если мы каким-то чудом выжили сегодня, то, что-то мне подсказывает, это ненадолго. И почему было не принять помощь Афродиты? Что за вожжа мне под хвост попала?!

Нет, с этой гордостью бессмертной наини в пустыне не выжить. Что есть, то есть.

***

Наверно, сон понемногу сморил и меня, сказалась усталость и пережитые эмоции, потому что ржанье лошадей и крики людей на непонятном языке донеслись до меня как издалека.

Не сразу я поняла, что то, что происходит, не сон, и люди, спешившиеся с лошадей, в куфиях, святящие на нас с Идой фонариками, и говорящие что-то на незнакомом языке, мне не снятся. Их было человек десять. Мужчин. Высокие, плечистые, с европейскими чертами и сравнительно светлой кожей, они разглядывали нас, недоумённо цокая языками и качая головами в одинаковых куфиях.

Фавн меня подери, я ничего не понимала, но как-то быстро сообразила, что это может оказаться, как помощь, так и очередное, и на этот раз последнее, препятствие на пути на Олимп.

Кто их знает, что на уме у этих людей. Нас не трогали, только не отводили глаз, и противно светили в глаза фонариками.

Рядом зашевелилась нимфа. Крепкий у неё сон, не добудиться.

– Ида, вставай, – тряхнула подругу я, и та тут же начала подниматься.

Я поднялась на ноги, слегка отряхнулась, и поприветствовала мужчин на английском:

– Здравствуйте.

Молчание.

– Вы говорите по-английски?

Молчание.

Ида, похоже, пришла в себя.

Ткнув пальцем себя в грудь, потом меня, причём попала как назло в тот самый чёрный синяк, оставшийся от пули Пола, она показала этим же пальцем куда-то в сторону, и сказала одно слово:

– Гекет.

Но к чести нимфы, это слово она сказала ясно и внятно. По всему было видно, что наши новые знакомые отлично её поняли, потому как переглянулись, и опять зацокали языками.

Раздалось бренчание, и из темноты показались ещё двое мужчин, которые спешились, и один с удивлением уставился на нас, а другой бросил на землю наши бронежилетики и окровавленную рубашку Иды, которую та оставила у машины.

– Вот спасибо! – воскликнула я по-русски. – Тэнкъю, я имею ввиду. От души вам, ребята. Хоть мы и сами это выбросили.

– Зачем? – спросил по-английски один из мужчин, самый молодой, невысокого роста, крепкий и коренастый.

И это было так неожиданно, что мы с Идой обе подпрыгнули. Я уже прокручивала в голове варианты объяснения с туземцами.

– Зачем вы выбросили хорошие вещи? – повторил мужчина и нахмурился, ожидая ответа.

– Очень тяжело было нести, – честно ответила я.

– А рубашка испачкалась в крови, – пояснила способная к языкам нимфа.

Мужчина отвернулся к своим и обменялся с ними несколькими предложениями.

– Кто стрелял в вас?

– Мой брат, – опять-таки честно ответила я. Потом вспомнила, что в этом воплощении Павел Аркадьевич никакой мне не брат, и махнула рукой. – У нас сложная система родства.

Потом подумала, что запутала ситуацию окончательно, и пока решала, как её исправить, отвлеклась на гневную и эмоциональную речь одного из мужчин. Чернобрового, с горбатым носом, и узкой чёрной бородкой клинышком. На щеке мужчины была татуировка. Впрочем, как и практически на всех лицах. Неизвестный мне орнамент украшал скулы мужчин, у кого-то одну сторону лица, у кого-то обе.

В короткой и, как показалось мне, яростной речи мужчины я трижды услышала повторение слова «Гекет».

– Гекет! – крикнула я, и все обернулись в нашу сторону. – Нам надо в храм Гекет.

Самый взрослый из присутствующих, с окладистой бородой с серебряными нитями, чьи скулы украшали сразу две татуировки, при более пристальном рассмотрении я увидела перевернутый треугольник с закорючкой в центре и какими-то значками по граням, вышел вперёд.

Мужчина поднял белую рубашку Иды, с бурыми разводами крови на ней. Надо же, у нимф, оказывается, кровь того же цвета, что и у людей, как всегда некстати подумалось мне. Тем временем мужчина поднял рубашку к лицу, и с силой втянул в себя запах крови. Затем он поднял рубашку нимфы над головой, от чего эта самая нимфа присела, видимо, от ужаса, вряд ли от восторга, и хрипло выдохнул одно слово:

– Гекет!

После чего все развернулись и повскакивали обратно в сёдла, что уж вообще не вмещалось ни в какие рамки.

– Эй! – я от обиды на мгновение утратила дар речи. Чего это они, а?

– А мы? – таким же обиженным тоном спросила Ида.

В ответ тот мужчина, который говорил с нами на английском, протянул мне руку с таким видом, как будто, мол, чего это я туплю, или мне приглашение отдельное надо? Представьте себе, надо, я им что, фея какая, чтобы мысли читать? Я же думала, они нас бросают здесь, после того, как всё таким образом чудесно разрешилось. Бронежилеты наши, кровь Иды, обстреляли нас на пути к храму Гекет, и сделал это мой брат, который мне вовсе не брат. Всё предельно просто.

Размышляя, таким образом, и не прерывая мысленного диалога с молодым человеком в куфии, я с третьей позорной попытки оказалась в седле за его спиной.

Ида, не без содрогания приняла предложение того самого мужика, что кровь её нюхал, – везет подруге на неравнодушных к содержанию её артерий, прости меня Небо, и ловко заскочила к тому в седло, под одобрительное цоканье и возгласы.

А потом мир исчез.

Остались только твёрдые, сильные, материальные и ощутимые потоки воздуха, полёт, потому что скачкой это назвать я бы не решилась, и тёплая, мускулистая спина человека, сидевшего передо мной в седле и управляющего лошадью. От страха я вцепилась в него с такой силой, впрочем, учитывая, что я то и дело подлетала в воздух, в такт движениям его сильных бёдер, это было необходимой мерой. Между прочим, первый мой опыт передвижения верхом. И точно могу сказать, не знаю, каким чудом я удержалась. Вряд ли так уж хотелось жить или победить в погоне за Свитком. К тому же, нашу часть Свитка мы благополучно профукали, и я не знала, что же так неумолимо тянет меня в Храм Гекет. Вряд ли честолюбие и амбиции, или стремление выполнить волю папахена, которая, будь моя воля, оказалась бы для него последней.

Нет, просто хотелось кое-кому в глаза посмотреть, только и всего. Но вот, только что. Сильно хотелось. Да.

Но мы ехали не в храм Гекет, это я почему-то понимала. Хотя и странно было – откуда? Ведь ни GPS, ни каких-либо опознавательных знаков на местности, но когда мы подъехали к целому городку в пустыне, я поняла, что не ошибалась.

Обнесённое невысокой каменной стеной, поселение состояло из каменных и глиняных домов, палаток, шатров. Судя по журчанию воды где-то рядом, здесь мы сможем напиться вдоволь. А потом пусть делают, что хотят, – устало подумала я.

Стоило нам остановиться на отшибе, как тут же территория перед стеной заполнилась такими же мужчинами в куфиях и, к нашему с Идой обоюдному облегчению, женщинами в платках.

Чьи-то сильные руки подхватили меня, помогая выбраться из седла, Ида же ловко спрыгнула сама.

Наши спутники сказали что-то тем, кто нас встречал, и женщины заахали, зацокали языками, буквально ощупывая нас с нимфой на предмет повреждений. Одобрительно кивали тому, что на первый взгляд, мы оказались целыми.

Из того, что эти люди то и дело повторяли, мы с Идой уловили только одно слово: «Гекет».

Приглядевшись в свою очередь к лицам, нас окружающим, я обратила внимание на то, что лица со светлой, хоть и загорелой кожей и женщин и мужчин, украшали татуировки. Только если на мужских лицах орнамент был нанесён на скулы, то у женщин – на лбы и подбородки.

– Кто это, Артемис? – спросила Ида.

– Не знаю, – честно ответила я. – Вообще похожи на берберов, но только что бы тем здесь делать. Да и татуировки отличаются, насколько я помню.

– Какие мы тебе берберы, – обиженно протянула девочка лет двенадцати на английском. – Мы Хранители.

– Чьи хранители? – опешила я, не понимая сначала даже, что хотел сказать ребёнок. Потому что девочка употребила термин «guardian», что в сочетании со словом «angel» переводится, как ангел-хранитель.

– Не чьи, а чего, – строго перебил меня короткостриженый мальчик, судя по всему, лет на пять младше девчушки. – Естественно, древнего культа Гекет. И без нас вам не добраться к старому Храму, – добавил он с достоинством и задрал подбородок так высоко, что и сам показался едва ли не с меня ростом.

– Вы говорите по-английски? – обрадовалась я. – Нам повезло!

– Мы все говорим, – пожала плечами девочка.

– Тоже мне трудность, – важно сказал пацан.

– Как все? – опешила Ида. – А из мужчин, которые нашли нас, с нами никто не говорил, кроме одного.

– Айрад говорил, – согласился пацан. – Потому что самый молодой.

– Не дело для воина беседовать с женщинами, – строго сказала девчушка, и мальчик согласился с ней. Она засмеялась, он разозлился и убежал.

– Почему он обиделся? – спросила я.

– Потому что ещё мал для того, чтобы быть воином, – пожала плечами девчушка.

Тем временем нас увлекли в небольшой каменный домик, где к нашему восторгу нам было предложено холодное, почти ледяное молоко, ароматный травяной чай, сыр, лепешки и ломти вяленого мяса. Надо ли говорить, что мы набросились на угощение, как будто месяц голодали?

– Отдыхайте, девочки, – сказала самая старая женщина. – Утром мы поможем вам добраться до храма Гекет.

– Артемис, ты вообще понимаешь, что происходит? – спросила Ида, зевая, и сворачиваясь комочком рядом.

– Кроме того, что адски хочу спать, практически ничего, – честно сказала я.

Глава 29

Город пустыни

Что за странный народ это был, к кому в гости мы попали, кто живёт в пустыне, далеко от цивилизации, ответов на эти вопросы у нас с Идой не было. Утром, выйдя из дома и осмотревшись, мы отметили, что передвигаются эти люди не только на изящных, почти поголовно в цвет песков пустыни, лошадях с тонкими ногами и толстыми копытами. Здесь были и верблюды, и более техногенные средства передвижения, сиречь внедорожники, помощнее нашего с Идой будут, у которого Пол поганец колёса прострелил. Вот пусть теперь сам и сдаёт его владельцу. Впрочем, нам-то что, мы карточкой рассчитывались, выданной нам его фирмой, поэтому следы все к «З. и сыновья» приведут. Да Пол, наверно, и сам это понимал. На дурака он не так уж и похож. Как хочет казаться.

Эти люди, называвшие себя Хранителями, практически не обращали на нас внимания, продолжали заниматься своими делами. Женщины стирали бельё, занимались домашними делами, дети носились с криками и улюлюканьем, а которые постарше, помогали взрослым. Мужчин нигде видно не было.

– Проснулись, девочки? – нас догнала Тюмерт, статная высокая женщина неопределённого возраста. Я никак не могла понять, сколько ей лет – судя по хорошей коже, звонкому голосу и властному тону, ей могло быть как тридцать, так и сорок пять, но по тому, с каким почтением с ней разговаривали окружающие, она занимала не последнее место в иерархии Хранителей.

Тюмерт увлекла нас завтракать, и из разговора с ней и несколькими другими женщинами и нашей давешней маленькой знакомой, которую звали Удадин, оказалось, что она жена Юфтена, того самого, с которым Ида в седле ехала, самый старший который. Я так поняла, он у них здесь кто-то вроде местного главы или старейшины.

Что было удивительнее всего, вопросов нам не задавали. Вот совершенно. Ну надо людям в храм Гекет, и надо. Их проблемы опять же. Проводить? Проводим, да без проблем. Делов-то, как говорится.

Точнее, вопрос у Тюмерт возник. Правда не к нам, а к Иде, и звучал он так, что я местной сладкой кашей с изюмом и орехами подавилась.

– Как тебе мой сын, дитя? – неожиданно спросила женщина у нимфы. – Айрад, Лев Пустыни?

Сразу вспомнился тот самый молодой человек, единственный, кто говорил с нами по-английски, у которого в седле я сюда и приехала. А Ида значит, ехала с его папахеном. И что-то мне подсказывает, что не зря.

Нимфа не спешила отвечать. Только удивлённо смотрела на Тюмерт и хлопала кукольными ресницами.

– Мой сын – достойный воин, – сказала тем временем, женщина. – И он будет драться за тебя.

– С кем? – пискнула Ида.

– С лучшими воинами нашего племени и всеми, кто посмеет заявить на тебя своё право, – с достоинством ответила Тюмерт.

Я изо всех сил сдерживала смех, если честно. И пыталась подобрать слова, которые не обидят достоинство людей, живущих в Городе Пустыни. Так называлось селение Хранителей. Ну не объяснять же им, что она нимфа, и любовь человеческого мужчины укоротит и её век…

– Хранители – не люди, – высокомерно заявила Тюмерт на этот раз уже мне.

Женщина каким-то образом прочитала мои мысли.

– Мы – потомки древних Хранителей Земли.

И ведь не проверишь. Я представила, что теперь из-за Идиного природного обаяния, иначе говоря, эльфийского естества, мы застрянем в Городе Пустыни на фавн знает какой срок… И Сила Свитка Гекет будет мне только сниться. Ну а там и меня замуж выдадут… Дикие же люди, хоть и считают себя какими-то Хранителями. Неутешительные мысли, чего уж там…

– Вы не поняли меня, девочки. У вас великая цель, и мы поможем вам достичь её. Я просто хочу, чтобы ты знала, дитя, мой сын – великий воин. И образованный молодой человек, – женщина усмехнулась. – И он будет ждать тебя.

У меня от сердца отлегло. Помогут до храма добраться, и то славно. О большем я и не мечтаю.

Однако как у них тут всё сложно устроено. Например, этот самый Айрад даже не вышел попрощаться с той, кого собирался ждать. Но Тюмерт пояснила, что ему не позволили.

– Все традиции Хранителей имеют место быть. Может, вам показалось странным, что Тюмерт взял к себе в седло подругу той дэуи, что пришлась ему по телу и по помыслам, а её саму взял в седло его отец, и он не пришёл, чтобы лично проститься с тобой, дитя, но каждый из наших законов несет в себе мудрость тысячелетий, которую Хранителям удалось сохранить в целостности и неприкосновенности сквозь века.

Сказав это, женщина повела нас по городу, показывая местные достопримечательности в виде сооружений-пирамид, уменьшенных копий тех, что давно являются визитной карточкой Египта, арок, древних конусообразных построек, которым, по словам Тюмерт больше трёх, а то и пяти тысяч лет. В последнее слабо верилось, но рассказчицей и экскурсоводом Тюмерт оказалась превосходным, как и гостеприимной хозяйкой, что мы уже успели оценить по достоинству.

– Воины-Хранители выбирают себе жену один только раз, и берегут её, как берегут своё сердце. Когда отец Айрада привёл меня в Город Пустыни, я была уже беременной моим сыном, и Лев Пустыни родился здесь. Как же давно это было, – улыбнулась женщина. Трижды Азики, мой муж уходил на войну, и трижды, согласно нашим обычаям, он сбривал мои косы наголо. Только когда возвращался, они были такими же, как когда он оставлял меня. Военные походы наших мужчин всегда длились годами.

– С кем могли воевать люди в наше время? – опешила я. – Ещё и так долго?

И я украдкой оценила длинную и толстую косу женщины, спускающуюся сзади до пояса. Однако, если Ида примет предложение этого самого Айрада, ей придётся тоже ходить лысой периодически. И с татуировкой на лице.