355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Диана Хант » Артемида. Изгнание (СИ) » Текст книги (страница 17)
Артемида. Изгнание (СИ)
  • Текст добавлен: 3 декабря 2019, 06:30

Текст книги "Артемида. Изгнание (СИ)"


Автор книги: Диана Хант



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Интересно, а у меня сейчас тоже шесть рук, как у Кали? – подумала я, и тут же увидела в выдвинувшейся из-за плеча руке отрубленную голову, истекающую кровью. Голову живую, с закатившимися от блаженства глазами.

Кровь, стекающая из разрубленных артерий, капала прямо на черную поверхность помоста, шипя на чёрном камне и бесследно исчезая.

– Демон Махишасура гибнет в результате сексуального контакта с Кали, – сказала Каларатри. – И мистическая идентичность демона с самим Шивой, мужем Кали, говорит о том, что одержимость даже собственным мужем рано или поздно приведёт к его гибели.

– Почему? – опешила я, разглядывая голову.

– Потому что любовь, Артемида, не имеет ничего общего с одержимостью. Любовь – это и есть твоя изначальная природа, и есть ты, а одержимость словно рисует на её поверхности маску, превращая бесконечно глубокий предмет твоей любви, не более чем в картинку, которую ты сама себе придумываешь, и которой сама очаровываешься. И больше ты не в состоянии любить, потому что в омрачённом состоянии одержимости нет любви. Творческая, свободная энергия Кали разрушает все привязанности, потому что Мата Кали презирает одержимость. И испытав её даже к собственному мужу, скорее отрубит ему голову и увидит, что это был не он, а демон Махишасура, демон, который решил подменить глубину мира двухмерным изображением, пустой маской.

– Но голова живая? – несмело сказала я. – И она улыбается…

– Разве может быть что-то мёртвым в руках у Матери Кали, являющейся самой Любовью? – пожала плечами Каларатри. – Даже усечённая голова демона в её руках становится символом Совершенного Знания, не ограниченного формой.

– А кровь?

– Поток выходящих, покидающих голову мыслей. Символ раджаса, страстей, покидающих сознание, впускающее в себя светлую, саттвичную природу Мата Кали.

Я поняла, что утратила интерес к голове демона, и перевела взгляд на свою обнажённую грудь, заинтересовавшись лежащим на ней ожерельем.

Ожерелье это было живым и даже немного двигалось: оно состояло из крохотных уродливых голов, нанизанных на одну нитку, сердито вращающих глазами.

– Ожерелье Кали состоит из пятидесяти голов демонов-асуров, мешающих видеть Мать во всём.

Я почувствовала, что начинаю таять в воздухе, исчезать, как исчезло изображение Кали, стоило мне самой взойти на помост. Но ощущение было скорее лёгким, приятным, совсем не страшным. Я знала, что получила то, за чем я пришла сюда.

– Запомни, наини Артемида, – Каларатри встала и положила нежную прохладную ладонь мне на лоб, видимо, закрывая третий глаз, потому что она начала опять расплываться в воздухе. – Кали – и есть Творческая Энергия мира, который, в свою очередь, воплощает её супруг, Шива. Правда, – она подмигнула, – когда она исполняет роль супруги, то становится Шакти, энергией, воплощающей саму женственность.

– Подождите! – воскликнула я. – Мне нужно узнать одну вещь!

– Спрашивай, – кивнула Каларатри.

– Почему она изображается танцующей на собственном муже?!

– Потому что Шива без Шакти есть труп, – пожала плечами Каларатри.

…А я пришла в себя.

Глава 24

Ифи

Я опять лежала на прохладном полу пещеры, но ломота в затылке, онемение в руках и ногах, всё неудобство моей позы говорило о том, что я снова в своём мире и своём времени.

Там, во время древнего Посвящения Кали, мне так и не удалось найти и поймать Иду, ставшую ланью, и я подумала, что наверно, это и не требовалось.

А ещё я подумала, что видимо Ида, попав в тело лани, лишившись всех преимуществ тела нимфы, могла только таким образом привести меня в пещеру Каларатри за Посвящением.

Ведь когда у тебя нет возможности объяснить всю важность ритуала, за которым мы и попали в этот мир, а есть только тонкие быстрые ножки и начинающие пробиваться рожки, приходится пользоваться, чем дали, чтобы донести до подруги смысл миссии в… древнюю Индию? Ох, что-то сомневаюсь, что была такая страна. По крайней мере, в то время, в котором мы с Идой туда попали.

Однако насколько я помню, здесь должен быть полуэльф. Его огрели по голове раньше, чем меня. Я поморгала, помотала головой, попробовала подняться, но обнаружила, что это сделать не так-то просто. Руки и ноги были связаны, причём руки крепко стянуты за спиной. Обидно было – жуть. И ещё я очень разозлилась. Пусть мне только попадётся этот смельчак, кто решился поиграть со мной в эти нелепые игры.

А Алексис – вон, кажется, он лежит, тоже связанный, с закрытыми глазами, ещё не пришёл в себя. Показавшаяся сперва такой тёмной пещера сейчас освещалась несколькими огромными свечами в металлических чашах, и даже пламени одной из них хватило бы на освещение не такого уж большого пространства. Метров сорок вытянутого коридора, который сужался, отдаляясь от меня и темнел. Неловкая поза не позволяла разглядеть здесь всё как следует, и я, оценив не слишком сильное натяжение верёвок, принялась пытаться вытянуть руку из захвата. Судя по тому, что верёвка не сильно натянута, шансы у меня есть.

– Ты обещала мне эльфа, – раздался совсем рядом голос Калли.

Как назло, никак не повернуться в этой неудобной позе. Пальцев я практически не чувствовала, водя запястьями поочерёдно вверх-вниз, ноги противно гудели, и было ощущение, что вот-вот случится судорога, но нельзя будет ни согнуть ноги, ни растереть их.

Всё-таки умудрившись каким-то чудом вывернуть шею, я увидела два силуэта, которые приближались. Точнее, направлялись они прямиком к лежавшему на спине Алексису.

Одна из подошедших – Калли – присела на корточки рядом с полуэльфом и двумя пальцами приподняла его подбородок. Глаза бывшей нимфы нехорошо сверкнули. Но моим вниманием завладела её сопровождающая. Крепкая, высокая, лицо девушки закрывает от меня копна тёмных вьющихся волос, её силуэт казался мне знакомым. Где я видела её? Она точно не нимфа, нет того изящества и лёгкости пропорций, присущего эльфам. В стремительности движений девушки чувствовалась природная сила.

– Какая тебе разница? – она откинула назад прядь волос и скривила тонкие и бледные губы. – Эльф, полуэльф. Ушастый он везде ушастый, – девушка пошевелила лежавшего Алексиса ногой, тот слабо застонал, но не очнулся.

– Не надо было так сильно бить его по голове, – сердито сказала Калли, и я впервые за долгое время увидела хоть какую-то эмоцию на лице бывшей нимфы.

Да, глядя на Калли теперь, мне становились понятны все странности, настораживающие раньше. Крема с spf, голубые линзы в глазах, эта аллергия от смешанных Идой кремов – у неё была та же самая реакция, что потом у вампира Натана. Непривычно бледная, Калли стала отстранённой и нервной одновременно. Алексис говорил, что это синдром, характеризующий всех недавно обращённых вампиров. Бывшая нимфа пока не привыкла к своей новой природе, и нескоро ещё привыкнет. Век вампиров длиннее человеческого. А учитывая бурный темперамент и неистощимую энергию той самой Калли, которую я помню, эта, новая, может оказаться полной психопаткой. Удивительно даже, что она могла сдерживать себя, находясь рядом с Афродитой. Тут к оракулу не ходи, у вампирши своя цель.

Но Калли занимала мои мысли недолго. Потому что я узнала, наконец, вторую девушку. Сначала знакомым показался низкий, грудной, с лёгкой хрипотцой голос. А когда она повернула лицо к входу в пещеру, сомнений не осталось: это была принцесса ахейцев, дочь Агамемнона, Ифигения.

Сперва я узнала Ифи, а потом вспомнила то, что читала о ней в Сети, знакомясь с собственной историей, ну, чтобы хоть немного ориентироваться.

Ифигения. Дочь царя Агамемнона, который вошёл в историю благодаря тому, что убил священную лань наини Артемис. Иду. Обрадовавшись тому, что душу Иды удалось удержать от путешествия в Великой Полночи, и вернуть в Астрелию в виде новорождённой нимфы, Артемис помиловала предводителя ахейцев, потребовав его единственную дочь, Ифигению, в свою свиту.

Насколько я помню, Ифи всегда недолюбливала маленькую Иду, ни разу не возилась и не играла с ней, пока та была эльфёнком. И потом, когда Ида выросла, продолжала держаться отстранённо и холодно.

Я понимала, что она ревнует – не каждой смертной выпадает возможность войти в свиту наини, получив долголетие и новые возможности тела, дарованные благоприятным климатом Астрелии. Ифи просто боялась опять вернуться в ряды смертных, хоть для них она и умерла. И ревновала меня ко всем девушкам из свиты. К Иде – не больше, чем к остальным. Куда больше от её неприязни доставалось красавице Каллисто… Только вот, что случилось с Каллисто, я так и не смогла ни узнать, ни вспомнить…

– Что мешает мне взять ещё и нимфу? – усмехнулась Калли, возвращая меня в реальность.

– Наш договор, – невозмутимо пожала плечами Ифи. – Бывшая священная корова – моя.

Мне удалось, наконец, вытянуть одну руку, видимо, связали меня наскоро и довольно небрежно, зная о слабости и хрупкости человеческого тела, и я, воспользовавшись перепалкой бывших сопровождающих, которые не смотрели в мою сторону, распутывала верёвки, стягивающие ноги. Как назло онемевшие конечности слушались с трудом, а ещё волнами накатывала боль. Отойду – и убью обеих паршивок, и Калли, и Ифи. Это же надо такое придумать!

– Ты всё равно хочешь убить её, – ревниво сказала Калли, кивнув куда-то назад, и я поняла, что Ида находится именно там. – Что тебе от того, что я выпью её до дна.

– Ты можешь не справиться с собой, – брезгливо поморщилась Ифи. – Вампиры очень влюбчивы, особенно в молодости. Ты просто пожалеешь своё… Своё новое блюдо, и захочешь её обратить! И она останется жива, а мне нужно, чтобы она умерла, и ничто не могло возвратить её проклятую душу Артемис!

Я наконец-то почувствовала в себе силу распрямиться.

– А зачем тебе это, Ифи? – медленно, стараясь как можно меньше держаться за стену, я поднялась. – Зачем тебе убивать Иду? Лавры папеньки покоя не дают? Так ты ещё Геродота вспомни…

– Наини Артемис! – глаза Ифи сверкнули безумием. – Я, я, а не эта… твоё священное парнокопытное, должна быть рядом с тобой!

– Тогда где ты была, когда меня отправили в изгнание? – задала я резонный, с моей точки зрения, вопрос.

Ифи отвела глаза.

– Что-то вы темните, барышни. Обе.

Калли сердито зашипела, показав клыки, и я заметила крохотную каплю крови у её губ. Мерзавка! Она всё-таки добралась до Алексиса, пока я отвлеклась на Ифигению. Стараясь не упасть, я сделала шаг навстречу к ним обеим.

– Да! – зло выдохнула Ифи. – Я хочу бессмертия! Я буду с тобой, когда ты откроешь Свиток Гекет, и получу Силу! Ты дашь мне её!

– Или ты получишь Силу Свитка? – мои шаги становились всё более уверенными. – Ты ведь этого хочешь? Стать наини? Как и ты, Калли? Вы ведь обе на это рассчитываете?

Обе девушки из моей бывшей Свиты нехорошо прищурили глаза, что говорило о том, что моя догадка верна.

– Ты всё это время была с Калли, Ифи? – продолжала я.

И, видимо, сыграл эффект неожиданности, попала в точку. Ифи замешкалась. Отвела глаза.

– Ты была рядом, когда она столкнула меня под поезд? Всегда любила манипулировать… И всегда была очень умной, Ифи. Но этому ли я учила тебя, обращать своё оружие на свою же семью?

– Моя семья осталась на Земле, оплакивая меня! – сейчас уже лицо Ифи не выражало ничего, кроме ненависти.

– Ты жалеешь о том, что попала на Астрелию? – задала я риторический вопрос, и жестом заставила Ифи замолчать.

Больше от неожиданности, но всё же она послушалась.

Да, нехорошая ситуация. Где-то там лежит беспомощная Ида, и если Калли успела укусить её, то вечность, к которой приговаривают вампиров, нарушивших условия Соглашения, покажется ей наименьшим из зол. Укушенный Алексис, который явно не может прийти в себя из-за Зова… Он не эльф, но ведь полукровки тоже склонны к Зависимости. Стоит вспомнить Игоря Арсентьева. Тут что-то привычно и неприятно царапнуло сознание, как и давешнее предчувствие, какое-то подозрение насчёт Калли. Но сейчас времени додумать какую-то мысль про Арсентьева не было. Я осталась наедине с двумя психопатками, одна из которых уже пыталась убить меня, и ничего так не хочет, как пить. И добро б просто пить. А вторая жаждет смерти Иды, кстати, может, в том числе за то, что тогда, в метро, нимфа вытащила меня буквально из-под колёс?

– Вы знаете, что с вами будет за покушение на наини? – говоря это, я сама не верила в свои слова. Вряд ли папочка сильно расстроится, если Свиток, который он так жаждет получить, принесёт ему Аполлон или Афродита. В том, что мы участвуем в гонке на равных правах, у меня уже не возникало сомнений. А потерю моей души где-то на Земле, он как-нибудь переживёт. Или даже забудет о ней на пару тысячелетий. Что такое срок в тысячу лет для наи? А вот дочь, попутешествовав из тело в тело, без надежды вернуться домой, станет очень покладистой, и уж точно о каких бы то ни было бунтах и думать забудет.

И мама здесь останется. Только ей ещё хуже. Она меня не встретит. А помнить будет. Это ужасно!

Следующий шаг сделать не удалось.

Кнут, сверкнувший чёрной молнией в руке Ифи, просвистел в воздухе прямо перед моим носом, и щёлкнул о твёрдую гладь пола пещеры.

– Ни с места, наини, – усмехнулась Ифи.

Вот же зараза! Ведь это я научила мерзавку пользоваться кнутом!

Едва уловимое глазом движение, и я бросилась на пол, потому что знала, что в следующий миг кнут Ифи надёжно спеленает меня, как заботливая мамаша младенца.

В тот же миг Калли захрипела: каким-то чудом пришедший в себя полуэльф одной рукой схватил её за короткие пряди на макушке, а другой за шею. Молодец, Алексис. Вот только стрижка у Калли, благодаря нашим с Идой стараниям, слишком короткая, чтобы долго её удерживать. На счастье полуэльфа из темноты, с визгом, выкатилась Ида, вцепившись в Калли с другой стороны. Вдвоём у них шансов больше, пронеслось в моей голове, а следом наступило облегчение за судьбу Иды. Вон, как бойко скачет! Наверно, верёвки всё это время распутывала.

Как-нибудь, пока Калли они удержат.

Чего вряд ли скажешь об Ифи. Я ужом перекатилась по полу, уворачиваясь от очередного щелчка кнута, чем, похоже, жутко разозлила бывшую спутницу. Ещё более жутко, я имею ввиду. Ещё бы, она думала застать меня в более плачевном состоянии, я же, здесь типа вся такая беспомощная, без памяти и без Силы.

Уворачиваясь в очередной раз, мне удалось одной рукой перехватить кнутовище, и, подавшись назад, вцепившись в кнут двумя руками, я рванула на себя изо всех сил. Хоть преимущество в физической силе явно было на стороне Ифи, но этого она не ожидала, и не устояла на ногах. Мы сцепились, как две дикие кошки, катаясь по полу, и я не ждала ничего для себя хорошего, от этого катания. Но и сдаваться так просто не собиралась.

– Ифи, – раздался жалобный голос Калли из угла.

Вампирше всё-таки удалось каким-то образом опять вырубить полуэльфа, но с Идой так просто справиться не удалось, подруга сидела у неё на груди, блокировав ногами руки, и отвешивала той затрещину за затрещиной.

Ифи видимо поняла, что одна со мной не справится, по крайней мере, не так быстро, а чтобы заручиться поддержкой Калли, нужно сперва избавить ту от противной нимфы, впившейся в вампиршу, как клещ. С силой оттолкнув меня, Ифи бросила в меня кнутом. Я замешкалась буквально на пару секунд, и этого оказалось достаточно для Ифи, чтобы оказаться рядом с Идой, и поднять её голову за волосы вверх.

В руке у Ифи сверкнуло стальное лезвие, описав дугу в воздухе, но раньше, чем оно коснулось беззащитной шеи Иды, просвистел уже мой удар кнута.

Я ударила наугад. Без памяти, без сноровки.

Естественно, я промахнулась.

Я понятия не имею, куда я метилась, просто куда-то в Ифи.

И я не попала.

Почти.

Удалось лишь слегка задеть её руку.

Ту, в которой она держала нож.

Она всё-таки успела опустить её, только удар пришёлся не на обнаженную шею моей подруги, а на белокурую копну волос, большая часть которой в следующий миг осталась у Ифи в руке.

А потом она отлетела назад, и медленно сползла по стенке, прохрипев прямо мне в лицо:

– Ненавижу…

Из груди Ифи торчал нож.

Я оглянулась.

В пещеру вбежали Андрей с Натаном.

Судя по вытянутой руке Натана, нож в Ифи метнул именно он.

Ухмыльнулся Андрею:

– Лицензия, – и пожал широкими плечами.

А я, не смотря на облегчение, заставившее коленки задрожать, а меня осесть на пол, обнимая Иду, разозлилась. Опять лицензия! Всем они её, что ли, раздают.

Рядом тихо заскулила, как от боли, Калли.

Вампирша протягивала руки к Туманову, в глазах у неё читались одновременно и страх, и обреченность, и радость, боль и какой-то шальной восторг.

И была здесь ещё одна девушка, с похожей реакцией на появление Андрея.

Ида, даже не поворачивая голову в сторону вошедших вампиров, нервно дёрнулась в моих руках. Но объятий не разжала, ещё крепче обнимая меня за талию, утыкаясь носом в грудь и всхлипывая.

Я ненавижу Зависимость нимф. Ненавижу.

– Наини Артемис… Ида, – Туманов, словно не замечая Калли, окинул нас взглядом, потом подошёл к телу Ифи.

– Ты по-другому её вырубить не мог? Обязательно убивать было? – он не повернул головы к Натану, но понятно было, к кому он обращался.

Натан в это время помогал подняться Калли. Видовая солидарность? Или дружба?

– Боюсь, это был единственный выход, – я решила, что колени больше не трясутся, и тоже принялась вставать.

– Тебя не укусили? – осторожно осмотрела шею Иды.

Подруга покачала головой. Смотреть на Туманова она по-прежнему избегала.

Из моей груди вырвался вздох облегчения. Я сама загрызла бы Калли, если бы Ида пострадала. Ей итак досталось в последнее время.

– Она бы не успокоилась, – я показала взглядом на Ифи, и в ответ на поднятые брови Андрея, пояснила, – там давняя история.

Ифи, Ифи, что же ты наделала… И как давно ты ненавидишь… ненавидела меня? Неужели с тех пор, как попала ко мне на Астрелию? Не хотелось в это верить. Не смотря на всё, что произошло, и, несмотря на то, что я почти не помнила Ифи, взглянув в остановившиеся голубые глаза бывшей спутницы, я не ощутила в своём сердце ничего, кроме щемящей нежности. И пустоты, которую ничто уже не заполнит. Пустоты, которая разрасталась внутри каждый раз, когда я теряла подруг. Девчонки… Как же так, вы ведь… Практически всё, что у меня было.

Не видя ничего от застилавших глаза слёз, я поцеловала ещё тёплый лоб бывшей спутницы и закрыла ей глаза.

Порыв найти утешение в ещё одних глазах, бирюзовых, как ранний рассвет на Парнасе, был задушен на корню. Здесь у меня нет братьев.

– Ида, – я на секунду забыла, что мы не одни, – а Каллисто, она… – и осеклась, взяла себя в руки, замолчала.

– Да, не успокоилась бы, – кивнула ещё раз Андрею, всё это время вопросительно глядевшему на меня.

– И эта крошка не успокоится, – нехорошо ухмыльнулся Натан, обнажая короткие, но острые клыки под верхней губой, обнимая Калли за плечи.

Калли нервно стряхнула его руку, но вампир не протестовал, только ещё раз хмыкнул. Калли смотрела на Андрея. Андрей смотрел на Иду, уткнувшуюся носом мне в плечо.

Мне эта игра в гляделки надоела, и я подтвердила слова Натана:

– Не успокоится. Да, Калли?

Калли только зашипела в ответ. В жёлтом глазу, вампирша успела где-то потерять одну линзу, сверкнуло безумие.

Натан продолжал ухмыляться.

– Да есть один способ, наини Артемис.

После этих слов Ида оторвалась от моего плеча и уставилась на Калли в упор.

Да, надо бы разобраться с Калли.

Но меня отвлёк застонавший полуэльф. Алексис пришёл в себя. Помогая себе руками, сел, привалился спиной к стене. Андрей перестал, наконец, жечь мою подругу взглядом, опустился рядом с Алексисом, осмотрел кровоточащие ранки укуса, облегчённо вздохнул.

– Не обратила.

Калли расхохоталась. Видимо, хотела этим показать, что всё еще впереди, и вообще в её власти. Точно. Судя по тому, как полуэльф дёрнулся от этого смеха, поцелуй рыжей вампирши он уже не забудет. Небо, за что мне всё это?

– Сам ещё попросит, чтобы обратила, – нагло и обольстительно улыбнулась Калли. Обращалась вампирша к Туманову, но смотрела при этом на Алексиса. И полуэльф этого взгляда не выдержал. Отвёл глаза и плотнее сжал губы, что, конечно, не укрылось от вампирши, и она опять издевательски засмеялась. Натан дёрнул её за плечо, тряхнул. А мне захотелось хорошенько ей врезать. Это не она. Не та Калли, которую я знала.

– Натан, – я позвала вампира. – Ты сказал, что есть способ?

– А ты у него спроси, – Натан кивнул на Туманова. – У любимчика вашего. Который амулетами обвешался и думает, что эльфом сразу стал.

Андрей гневно сверкнул глазами, но ответить Натану не успел.

– Андрей, – позвала я его. А Натану сердито бросила:

– Он такой же мой, то есть наш, как и ваш.

Вампир обернулся.

– Я, кажется, начинаю что-то понимать в этой саге. Признайся, это ты виноват в том, что Калли стала вампиром?

Туманов смотрел мне в глаза, не отвечая, а я боролась изо всех сил с совершенно нелогичным приступом жалости, отчего-то защемившим сердце. Ведь он, по сути, кругом виноват в таком случае, ещё и подругу мою… Обольстил. А вот сейчас почему-то было его жалко. Я сама не знаю, почему. Не без усилия взяла себя в руки, и продолжила:

– И тогда, у Игоря. Ты ведь её лицензией своей прикрыл? Потому что обратил, да?

Туманов ответил, глядя мне в глаза:

– Да.

Ида ахнула, и дёрнулась, как от удара. Я сжала тонкую, узкую ладонь. Что ещё могла я для неё сделать? Нимфа ответила мне слабым пожатием.

Калли опять расхохоталась. На этот раз глядя на Иду. Нет, это не Калли. Не моя Калли. Узнаю и не узнаю одновременно. Что это с ней? Ведь остальные вампиры держат себя в руках. Перестройка? Но всё это время возле Диты она вела себя тише воды, ниже травы, даже Дафна ничего не заподозрила. Впрочем, океанида, наверно, думала лишь о том, как бы поскорее вернуться к Гермесу, и мало что замечала.

– И что делать будем? – я по-прежнему обращалась к Андрею. – Ведь эта психопатка вряд ли остановится. Наверно. Какое-то время.

Ну не разбираюсь я в физиологии простейших нелюдей!

Натан опять широко улыбнулся, и посмотрел на Андрея. Симпатии в этой улыбке было мало, скорее, вампир ждал чего-то. Что Андрей сам что-то ещё расскажет. Но вампир молчал.

Ситуацию спас, если можно так выразиться, Алексис. Полуэльф тихо сказал, глядя на меня.

– Единственный вариант – она должна стать женой. Только обративший вампир имеет над ней власть и может контролировать её порывы. А они будут, наини.

…Нимфы никогда ничем не болеют.

…Никогда и ничем, кроме Зависимости.

Зависимости.

Какое же страшное это слово.

Стон, с которым Ида осела на землю, тупым лезвием резанул по сердцу.

Я опустилась рядом с подругой, пытаясь заглянуть ей в глаза, но нимфа не смотрела на меня. Кожа её стала совсем прозрачной, у виска и под глазом просвечивали голубые жилки, и вид у Иды был, как у больного ребёнка. Слабый и отчаявшийся одновременно. Когда болеют дети, их боль всегда хуже своей. Они словно не понимают, что с ними и за что их так наказывают. С нимфами то же самое.

Я смотрела на подругу, и видела, что то, что с ней сейчас происходит, это хуже Зависимости.

Ида влюбилась. Конечно, это было очевидно и раньше… Но я только сейчас поняла, насколько это серьёзно.

Я обернулась к Алексису.

– Вы говорили, что наини Кали может освободить вампира?

– Это может быть вопросом не одной жизни для смертного и не одного столетия для вампира, покачал головой полуэльф.

А Натан хмуро добавил:

– И этого должен хотеть сам вампир.

Алексис кивнул:

– Калли не так давно обратили, она не наигралась всласть с обретенной силой.

Каллисто… Ифи… Калли… Каждое из этих имён написано шрамами на моем сердце. Неужели ничего нельзя сделать?

Я почувствовала такую сильную усталость, что с трудом устояла на ногах.

– Алексис, – позвала я полуэльфа. – Вы можете идти.

Алексис посмотрел на меня пристально, и кивнул. Понял, наверно, что я уже всё решила, и спорить со мной бесполезно.

– С тобой, – обернулась к Калли, – даже говорить не хочу. Даже у человеческих подростков пубертатный период сложно проходит, что уж о нелюдях говорить. Ты потом поймёшь, что натворила, когда Игоря убила. Сама. И придёшь ко мне. Только я помочь тебе не смогу. А здешняя наини может. Подумай об этом. Когда думать сможешь.

Калли чувственно облизнула пухлые губы и призывно мне подмигнула. Фу, гадость.

– Натан, – позвала вампира. – Я запрещаю тебе приближаться к моей нимфе. И если моё слово тебе не указ, помни о гневе Зевса Кроновича. У моей подруги неприкосновенность, забыл? А влюбиться в тебя она вряд ли сможет. Сам понимаешь.

Вампир отвёл глаза.

– А потом, – продолжала я. – Она вернётся со мной на Олимп, туда, где уже я смогу защитить её от внимания вашего брата. Так что можешь возвращаться к Полу, играть на синтезаторе в вашей Vampire’s Climb, или на чём угодно. Имей ввиду, мне плевать. Но лучше бы тебе остаться с наини Кали. Если позволишь, конечно, дать тебе такой совет. А об Иде забудь.

Натан зло сплюнул и выбежал из пещеры. Алексис тоже направился к выходу.

– Наини Артемис, – полуэльф, кажется, наконец, поверил в моё происхождение. – Я подожду вас снаружи.

– Мы не задержимся, – я повела плечом. Предстояло самое сложное.

Обернулась к Иде.

***

Белокурая нимфа, утратившая большую часть своей шевелюры, о бывшей длине которой свидетельствовало лишь несколько длинных прядей над острым левым ухом, а в остальном изящную маленькую головку на длинной тонкой шее украшали короткие, торчащие во все стороны, локоны, отчего она приобрела совсем уж юный, даже детский вид, стояла, обхватив себя за локти, напротив Андрея, и вся её хрупкая фигурка выражала отчаяние.

Даже Калли прекратила идиотский издевательский смех и смирно отошла к стене пещеры, села на корточки, обняла длинные ноги руками, и зыркала оттуда жёлтым дьявольским глазом отчего-то именно в мою сторону.

Помнит, паршивка, о моей болезненной тяге к справедливости, поняла я. И сделала всё, чтобы получить то, к чему стремилась. В гробу ей Сила Свитка не сталась, поняла я. У Калли, в отличие от честолюбивой Ифи, была иная цель. Что ж. Она к ней пришла. Осталось только дождаться поздравления.

Туманов стоял напротив Иды, и выражение вины и тоски на его лице сменилось гримасой отчаяния. На что он рассчитывал? Неужели не выучил до сих пор, что за всё в этой жизни надо платить, и одного раза потраченной лицензии может быть недостаточно?

Всё это время он провёл рядом с энергией наини Кали. Надеясь, видимо, получить Освобождение, и воспользоваться своей свободой, чтобы избавить от своего проклятия Калли. Ещё утром, во время медитации в храме Матери Кали его лицо не выражало ничего, кроме бесконечного покоя и смирения. Андрей, должно быть, был уверен, что близок к поставленной цели. Что ему удалось освободиться.

Не удалось.

Надо было говорить, быстро, властно, уверенно. И уходить.

И уводить Иду.

Но проклятый комок, колом вставший в горле, стоило мне увидеть, как маленькая короткостриженая фигурка стремительно рванулась к мускулистому темноволосому представителю примитивной расы нелюдей и прижалась к его груди, обвивая шею тонкими, почти прозрачными ручками, мешал.

Туманов мешкал от силы несколько секунд, а потом с силой сгрёб Иду в объятия, так, что носки её белых кроссов приподнялись над полом пещеры.

Ида запрокинула голову, мягко прикрыла веки, и пухлые, бледные от пережитого, чувственные губы раскрылись навстречу яркой полоске губ вампира.

В следующий миг их губы соединились, и из груди обоих вырвался единый стон.

Андрей целовал Иду по-хозяйски, стремительно, жарко, уверенно.

Они не смотрели, не думали ни о том, что на них смотрит Калли, ни обо мне. Они ни о ком сейчас не думали и вряд ли помнили собственные имена.

Поцелуй вампира и нимфы был невероятно чувственным в своей изначальной обречённости, но как бы мне ни хотелось стыдливо отвести глаза, я не имела права этого делать. Тяжело было присутствовать «третьей», но я просто не имела права подвергать Иду опасности. Кто знает, на что способен отчаявшийся вампир. Может, он решит взять себе сразу двух жён, у вампиров, я слышала, это разрешается.

Поэтому я смотрела и смотрела, а Калли сидела рядом, опустила лоб на острые колени и тряслась крупной дрожью.

Не отрывая взгляда от целующихся Андрея и Иды, я легонько погладила Калли по плечу. Вампирша принялась раскачиваться взад и вперёд, а потом в мою руку впилась её ладонь.

– Ты не сердишься, – скорее прохрипела, чем прошептала моя бывшая спутница.

Я слабо покачала головой, сжав холодные пальцы вампирши.

Время пришло.

– Андрей, – позвала я, и обе пары глаз – голубые и карие, уставились на меня.

Как же тяжело решать за других, подумалось мне, но кроме меня, больше было некому.

В карих глазах вампира я прочитала робкую надежду, и поняла, что он сам осознаёт, как поступить правильно в сложившейся ситуации, и ждёт, чтобы решила я. Так себе качество для мужчины, подумалось мне, но не мне судить того, кого я не знаю, не понимаю, и вряд ли пойму.

В огромных кукольных глазах Иды тоже читалась надежда, но её надежда была совсем другая. Шальная. Отчаянная. Нимфа до последнего надеялась, что я придумаю выход, как ей остаться с любимым.

– Ты понимаешь, что пришло время платить за свои поступки?

Вампир хмуро, но решительно кивнул.

– Ты не убивал Игоря Арсентьева. Сам. Но Игорь погиб по твоей вине. Ты убил его её руками, – я кивнула головой в сторону сжавшейся в комок фигурки Калли. – Ты не можешь изменить это, и вернуть Саону брата, а родителям сына. Но в твоих силах сделать так, чтобы подобного больше не повторилось.

– Да, наини Артемис, – вампир склонил голову, а Ида, всхлипывая, ещё больше прижалась к его широкой груди.

– Ты обещаешь заботиться о моей бывшей нимфе? – спросила я Андрея, и кивнула в сторону Калли. – Она безгранично дорога мне. Всегда была. И на Астрелии, и потом. Даже, когда меня лишили памяти о ней. Ты отнял её у её природы. Не хочу знать, как, почему и зачем ты это сделал. Может, просто воспользовался лицензией, может, действительно что-то почувствовал к ней, и я бы поняла тебя в этом. Калли – чудесная девочка. Всегда ей была. И такой и осталась. А может, ты следовал приказу или разрешению Пола, не знаю. Ведь он и Иду хотел отдать вам. И Саон её спас. А ты за это убил его брата руками обращённой тобой Калли.

Пока я говорила, одно чувство на лице вампира стремительно сменялось другим. Ну конечно, он прекрасно помнит, что Иду ожидала та же участь, что и Калли. И что именно Саон, брат убитого Калли Игоря, спас нимфу от того, чтобы она сейчас стала такой же, как рыжеволосая вампирша, бьющаяся крупной дрожью в углу.

– Ты обещаешь заботиться о ней? – повторила я.

– Да, – кивнул Андрей.

– И ты обещаешь любить её? – спросила я.

К чести Туманова, он не замешкался с ответом.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю