Текст книги "Запах серы (Битва за любовь) (Другой перевод)"
Автор книги: Диана Гэблдон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
– Шуму было! И куча угрожающих писем между Леохом и Лаллиброхом, но в конце концов все решилось, и Эллен с Брайаном поселились в доме в Лаллиброхе за неделю до рождения ребенка. Они поженились прямо во дворе перед домом, – добавил он, немного подумав, – и он в первый раз смог перенести ее через порог, как жену. Он потом говорил, что чуть грыжу не нажил, когда поднимал ее.
– Ты так рассказываешь, словно очень хорошо их знаешь, – заметила я, закончив массаж и вытирая полотенцем липкую мазь с рук.
– Так, немного, – отозвался Элик, согревшийся и сонный. Веко на единственном глазу закрылось, черты старческого лица расслабились и потеряли выражение постоянного недовольства, из-за которого он обычно выглядел таким свирепым.
– Я, конечно, Эллен хорошо знал. А Брайана встретил уже через несколько лет, когда он привез сюда парнишку… ну, мы и поладили. Хорошо управляется с конем. – Голос его замер, глаз окончательно закрылся.
Я прикрыла старика одеялом и на цыпочках вышла из комнаты, оставив его подремать у огня.
Оставив Элика поспать, я поднялась в нашу комнату, где то же самое делал Джейми. В темный, дождливый день не так уж много в помещении занятий. Поскольку мне не хотелось ни будить Джейми, ни присоединяться к нему, оставалось либо чтение, либо шитье. Шила я более чем посредственно, поэтому решила взять книгу в библиотеке Каллума.
В соответствии с причудливыми архитектурными принципами, определяющими всю конструкцию Леоха – основанными на общей неприязни к прямым линиям – на лестнице, ведущей в покои Каллума, было два поворота, и на каждом из них – небольшая лестничная площадка. На второй обычно стоял слуга, готовый сбегать с поручением или выполнить требование лэрда, но сегодня его там не было. Я слышала сверху голоса – возможно, слуга находился у Каллума. У двери я помедлила, не решаясь помешать.
– Я всегда знал, что ты глупец, Дугал, но никогда не думал, что ты такой идиот.
С юности привыкнув к обществу наставников и не имея необходимости постоянно утверждать себя, как приходилось его брату среди воинов и простолюдинов, Каллум обычно разговаривал без резкого шотландского акцента, характерного для речи Дугала. Однако на этот раз налет культуры с него слетел. Оба голоса, хриплые от гнева, были почти неотличимы друг от друга.
– Я бы мог ожидать от тебя подобных поступков в двадцать лет, но, ради Бога, парень, тебе уже сорок пять!
– Ну, в этом деле ты не особенно разбираешься, точно? – в голосе Дугала прозвучала язвительная насмешка.
– Нет, – отрезал Каллум. – И поскольку я редко нарывался на такие неприятности, благодарение Господу, может, он отнесся ко мне лучше, чем я до сих пор думал. Я нередко слышал, что мужчина перестает пользоваться мозгами, когда у него встает, а теперь мне кажется, что в это стоит поверить. – Он оттолкнул стул, и его ножки резко царапнули каменный пол. – Если у братьев Маккензи на двоих один стручок и одни мозги, я очень рад той половине, что досталась мне!
Я решила, что третий участник подобного разговора определенно нежелателен и тихо отошла от двери, повернувшись к лестнице.
Меня остановило шуршанье юбок на первой лестничной площадке.
Мне вовсе не хотелось, чтобы меня застали за подслушиваньем, поэтому я решительно повернула назад. Площадка была довольно просторной, и одну стену почти полностью закрывал гобелен. Конечно, ноги будет видно, но тут уж ничего не поделаешь.
Притаившись, как крыса, за гобеленом, я услышала шаги. Приближаясь к двери, они становились все медленнее. Невидимая посетительница остановилась на дальнем конце лестничной площадки, поняв, как и я, что разговор между братьями был очень личным.
– Нет, – уже спокойнее говорил Каллум, – разумеется, нет. Эта женщина – ведьма, или почти ведьма.
– Ага, но…
Тут брат нетерпеливым тоном прервал Дугала.
– Я сказал, что позабочусь об этом, парень. И не тревожься об этом, братишка. Я прослежу, чтобы с ней обошлись, как положено. – В голосе Каллума послышались неприязненные нотки. – И скажу тебе вот что. Я уже написал герцогу, что он может поохотиться в угодьях за Эрликом – он любит пострелять там оленей. Я собираюсь послать с ним Джейми, может, у него еще осталась привязанность к мальчишке…
Дугал прервал его по-гаэльски, очевидно, каким-то язвительным замечанием, потому что Каллум засмеялся и сказал:
– Не-а, я думаю, Джейми достаточно большой, чтобы позаботиться о себе. Но если герцог намерен вступиться за него перед его величеством, это шанс для парня получить помилование. Если хочешь, я скажу его светлости, что ты тоже поедешь с ним. Можешь поддержать Джейми, если получится, и не будешь путаться у меня под ногами, пока я улаживаю все здесь.
На площадке послышался глухой удар, и я решилась выглянуть. Там стояла девушка, Лири, белая, как оштукатуренная стена у нее за спиной. Она держала поднос с кувшином. С подноса на ковер свалился оловянный кубок – именно этот звук я и услышала.
– Что там такое? – раздался из кабинета резкий голос Каллума. Лири бросила поднос на стол у двери, едва не перевернув в спешке кувшин, и стремительно кинулась вниз по лестнице.
Послышались приближающиеся к двери шаги Дугала, и я сообразила, что не смогу спуститься вниз незамеченной. Мне едва хватило времени, чтобы выскользнуть из своего укрытия и поднять упавший кубок. Дверь распахнулась.
– А, это ты? – слегка удивленно произнес Дугал. – Это, что ли, мистрисс Фитц прислала Каллуму для больного горла?
– Да, – бойко ответила я. – Она говорит, что надеется, он скоро почувствует себя лучше.
– Почувствую. – Каллум, который передвигался значительно медленнее, тоже показался в дверном проеме. Он улыбнулся мне. – Поблагодари мистрисс Фитц от меня. И тебе большое спасибо, дорогая, за то, что принесла. Не хочешь присесть на минутку, пока я выпью это?
Подслушанный разговор заставил меня забыть о том, зачем я сюда шла, но теперь я вспомнила, что хотела попросить книгу. Дугал извинился и ушел, а я медленно прошла вслед за Каллумом в библиотеку, где он показал мне на полки.
На лице у Каллума еще пылали красные пятна, ссора с братом продолжала занимать его мысли, но он отвечал на мои вопросы о книгах с присущей ему уравновешенностью. Только блеск глаз и некоторое напряжение выдавали его мысли.
Я нашла две книги о травах, показавшиеся мне интересными, и отложила их в сторону, подыскивая себе роман.
Каллум подошел к птичьей клетке, вне сомнения, в надежде успокоиться, наблюдая за красивыми маленькими, поглощенными собой созданиями, которые прыгали по веткам; каждая птичка – целый закрытый мир.
Тут снаружи раздались крики, которые отвлекли меня. Отсюда, с верхотуры, я хорошо видела поля за замком до самого озера. Оттуда скакала небольшая группа всадников, они возбужденно кричали, улепетывая от дождя.
Всадники приближались, и я разглядела, что это не взрослые мужчины, а мальчишки, в большинстве своем подростки, но среди них были и младшие, изо всех сил старавшиеся не отстать от старших. Я подумала, нет ли среди них Хеймиша, и быстро нашла предательски яркие волосы, блестевшие, несмотря на дождь. Мальчик сидел верхом на Кобхэре.
Вся компания стремилась к замку, направляясь к одной из бесчисленного множества каменных стен, отделявших поля друг от друга. Один, два, три, четыре – старшие мальчики верхом на своих пони перепрыгивали через стену с беспечной легкостью, приходящей с опытом.
Несомненно, гнедой притормозил на мгновенье только в моем воображении, потому что Кобхэр следовал за другими очень охотно. Он доскакал до ограды, собрался, напрягся и прыгнул.
Он делал все так же, как и остальные, но все же что-то пошло не так. Возможно, всадник заколебался, или слишком сильно натянул поводья, или не очень устойчиво сидел… Только передние копыта ударились о стену, и лошадь вместе со всадником кувыркнулась через стену по самой эффектной дуге, какую я когда-либо видела.
– О!
Каллум, привлеченный моим восклицанием, повернул голову к окну как раз в тот момент, когда Кобхэр тяжело упал на бок, прижав к земле маленькую фигурку Хеймиша. Несмотря на свою хромоту, передвигался Каллум очень быстро. Он подбежал ко мне и высунулся из окна еще до того, как пони попытался встать на ноги.
В комнату ворвался ветер, дождь тут же промочил бархатный камзол Каллума. С волнением глядя поверх его плеча, я увидела мальчишек, толкавших друг друга в стремлении помочь. Мне показалось, что прошло много времени, прежде, чем толпа распалась, и мы увидели маленькую, крепкую фигурку, выбирающуюся из толчеи, держась за живот. Он помотал головой, отказываясь от помощи, и заковылял к стене, перегнулся через нее, и тут его вырвало. Потом мальчик скользнул вниз по стене и сел на мокрую траву, раскинув ноги и подняв лицо к дождю. Когда я увидела, что он высунул язык и ловит им капли дождя, то положила руку на плечо Каллума.
– С ним все в порядке, – сказала я. – Только дух вышибло.
Каллум закрыл глаза и перевел дыхание. Напряжение отпустило его, и он будто обмяк. Я сочувственно смотрела на него.
– Вы заботитесь о нем, как будто он ваш собственный сын, правда?
Внезапно в серых глазах, смотрящих на меня, сверкнуло крайне необычное выражение тревоги. Какое-то время в комнате не раздавалось ни звука, только тикали позолоченные часы на полке. Потом по носу Каллума скатилась дождевая капля и повисла на самом кончике. Я невольно потянулась, чтобы промокнуть ее носовым платком, и напряжение в его лице исчезло.
– Да, – просто ответил он.
В конце концов я рассказала Джейми только о планах Каллума отправить его на охоту с герцогом. К этому времени я уже убедилась, что его чувства к Лири были ничем иным, как рыцарской дружбой, но все равно не знала, как он поступит, если узнает, что его дядюшка соблазнил девушку, и она забеременела. Совершенно очевидно, что Каллум не собирался обращаться за помощью к Гейли Дункан. Я гадала, обвенчают ли девушку с Дугалом или же Каллум подыщет для нее другого мужа до того, как беременность станет заметной. В любом случае, раз уж Джейми и Дугалу предстояло на некоторое время оказаться вместе в охотничьей хижине, решила я, не стоит присоединять к ним тень Лири.
– Хм-м, – задумчиво протянул Джейми. – Попытаться стоит. Когда целый день охотишься, а потом вместе пьешь виски у очага, можно очень сдружиться. – Он закончил застегивать мне платье на спине и наклонился, чтобы поцеловать меня в плечо.
– Мне очень жаль оставлять тебя, Сасснек, но это, пожалуй, лучше всего.
– Не думай обо мне, – откликнулась я. До сих пор я как-то не понимала, что после его отъезда останусь в замке одна, и при этой мысли заметно занервничала. И все же я была полна решимости справиться, если только это поможет ему.
– Ты готов идти на ужин? – поинтересовалась я. Рука Джейми задержалась на моей талии, и я повернулась к нему лицом.
– Ммгм, – произнес он несколько мгновений спустя. – Я готов остаться голодным.
– Ну, а я – нет, – отрезала я. – Тебе придется немного подождать.
Сев за стол, я осмотрела комнату. Почти все были мне уже знакомы, некоторые довольно близко. Довольно пестрая компания, отметила я. Фрэнка бы такое сборище очаровало – столько разных типов лиц!
Мысли о Фрэнке походили на прикосновение к больному зубу – сразу захотелось переключиться на что-нибудь другое. Но приближалось время, когда откладывать дальше будет невозможно, и я заставила себя думать о нем, стала представлять себе его лицо, мысленно проводить пальцами по длинным, гладким дугам бровей, как делала это когда-то. И неважно, что в пальцах тотчас же возникло ощущение других, грубоватых густых бровей над глубокой синевой глаз.
Я поспешно переключилась на другое лицо – противоядие от тревожащих мыслей. Это оказался Муртаг. Ну, во всяком случае он не походит ни на одного из двух мужчин, завладевших моими мыслями.
Коротышка, худощавый, но жилистый, как гиббон, с длинными, как у обезьяны, руками, с низкими бровями и узкой челюстью, он почему-то заставлял меня вспоминать пещерных жителей или рисунки древнего человека в некоторых книгах Фрэнка. Только не неандертальца. Пикта, вот кого. В маленьком члене клана было что-то очень прочное, напоминавшее мне выветрившиеся фигурные камни, древние уже сейчас, сурово несущие свою стражу на перекрестках дорог и на кладбищах.
Эта мысль меня развеселила, и я стала разглядывать остальных ужинающих, пытаясь определить их этнические типы. Скажем, человек у очага по имени Джон Камерон был нормандцем, если бы я такового когда-нибудь видела (хотя такого не случалось) – высокие скулы, узкие брови, длинная верхняя губа, смуглая кожа галла.
Там и здесь странные светловолосые саксы… о, Лири – совершенный экземпляр. Бледная кожа, голубые глаза, и совсем чуть-чуть полноватая… Я прекратила жестокое наблюдение. Она старательно избегала смотреть на меня и Джейми, оживленно болтая со своими друзьями.
Я посмотрела в противоположную сторону, на стол, за которым сидел Дугал Маккензи, на этот раз отдельно от Каллума. Кровавый викинг, вот он кто. Впечатляющий рост, широкие, плоские скулы – я легко представила его командующим драккаром: глубоко посаженные глаза блестят алчностью и похотью, а он всматривается сквозь туман в скалистую прибрежную деревушку.
Мимо меня к подносу за овсяным хлебцем протянулась крупная кисть, на запястье – волоски медного цвета. Еще один скандинав, Джейми. Он напоминал мне легенды мистрисс Бэрд о расе великанов, которые когда-то явились в Шотландию и чьи длинные кости похоронены в северной земле.
Как всегда, разговаривали ни о чем, маленькие группки болтали между собой с набитыми ртами. Но тут мои уши уловили знакомое имя, произнесенное за соседним столом. Сэндрингэм. Мне показалось, что голос принадлежал Муртагу, и я обернулась, чтобы посмотреть. Он сидел рядом с Недом Гованом, усердно жуя.
– Сэндрингэм? А, старина Вилли, большой охотник внаглую попользоваться чужой задницей, – задумчиво произнес Нед.
– Что? – подавился элем один из юношей.
– Насколько я в этом разбираюсь, наш досточтимый герцог имеет слабость к мальчикам, – пояснил Нед.
– Угу. – согласился Руперт с полным ртом. Проглотил и добавил: – Если я ничего не путаю, в прошлый раз, когда он приезжал в наши места, то немного заглядывался на юного Джейми. Это когда было, Дугал? В тридцать восьмом? Тридцать девятом?
– В тридцать шестом, – ответил Дугал из-за соседнего стола и, прищурившись, посмотрел на племянника. – в шестнадцать лет был очень хорошеньким парнишкой, Джейми.
Джейми, жуя, кивнул.
– Ага. И быстрым.
Когда все отсмеялись, Дугал начал дразнить Джейми.
– Я и не знал, что ты стал любимчиком, малыш-Джейми. У герцога есть несколько таких, которые задницей заработали себе земли и должности.
– А ты не заметил, что у меня нет ни того, ни другого? – ухмыльнулся Джейми, вызвав новый взрыв хохота.
– Что? Даже близко не подобрался? – поинтересовался шумно жующий Руперт.
– Если хочешь знать, так намного ближе, чем хотелось бы.
– Ага, а насколько близко тебя бы устроило, парень? – крикнул с другого конца стола высокий мужчина с каштановой бородой, которого я не узнала, и все снова захохотали, обмениваясь непристойными шутками. Джейми невозмутимо улыбнулся и потянулся за другим хлебцем, не обращая внимания на насмешки.
– Ты поэтому так неожиданно уехал из замка к отцу? – спросил Руперт.
– Ага.
– Так что же ты, надо было сказать мне, что у тебя неприятности, малыш, – произнес Дугал с насмешливой озабоченностью. Джейми издал низкий горловой шотландский клекот.
– Скажи я тебе, старый мошенник, и ты бы вечерком добавил мне в эль макового сока и оставил бы меня вместо подарочка в постели у герцога.
За столом взвыли, и Джейми пригнулся, потому что Дугал швырнул в него луковицей.
Руперт прищурился, глядя на Джейми.
– Сдается мне, парень, я видел тебя прямо перед твоим отъездом, ты заходил в покои герцога, как раз в сумерки. Ты уверен, что ничего от нас не скрываешь?
Джейми тоже схватил луковицу и бросил ее в Руперта, но промахнулся, и она покатилась в солому.
– Не-а, – захохотал Джейми. – Я еще девица – во всяком случае, с этой стороны. Но уж если тебе так хочется все знать, Руперт, я расскажу, пожалуй.
Раздались крики «рассказывай, рассказывай!». Джейми, не торопясь, налил себе полную кружку эля и откинулся на стуле в классической позе рассказчика. Я заметила, что Каллум за главным столом вытянул вперед шею и прислушивался так же внимательно, как конюхи и воины за нашим.
– Ну, – начал Джейми, – Нед правду говорит. Его светлость и вправду положил на меня глаз, хотя в шестнадцать лет я еще был совсем невинным… – Его прервали циничными замечаниями, так что Джейми пришлось повысить голос. – Был, как я уже сказал, совсем невинным в таких делах, и понятия не имел, чего он хочет, хотя мне казалось странным, что его светлость все время меня поглаживает, как щенка, и все интересовался, что у меня в сумке. – (Или под ней! – выкрикнул чей-то пьяный голос.)
– Я подумал, что уж и вовсе странно, – продолжал Джейми, – когда он увидел, как я моюсь на речке, и захотел потереть мне спинку. Ну, потер он спинку и начал мыть все остальное, а я, конечно, задергался, а уж когда он запустил руку мне под килт, до меня стало доходить. Я, конечно, был невинным, но уж не полным дураком, вы сами знаете. Ну, в тот раз я выпутался – нырнул в воду, в килте и во всем, и поплыл на ту сторону, а его светлость не стал пачкать дорогую одежду грязной водой. Ну и вот, а после этого я уже остерегался оставаться с ним наедине. Он меня раза два поймал в саду и во дворе, но там было, куда убежать, так что он мне большого вреда не нанес, только в ухо поцеловал. Мне сильно не повезло еще один раз, когда он пошел со мной в конюшни.
– В мои конюшни? – Аулд Элик выглядел потрясенным. Он привстал и крикнул через комнату: – Каллум, проследи, чтобы этот человек держался подальше от моих сараев! Не хватало еще, чтобы он перепугал мне лошадей, пусть он хоть сто раз герцог! Или втягивал в неприятности мальчишек! – добавил он, немного подумав.
Джейми продолжал рассказ, не рассердившись, что его перебили. Две дочери-подростка Дугала жадно слушали, приоткрыв рты.
– Ну, и зашел в стойло, так что места увернуться не было. Я только наклонился (снова непристойные замечания), наклонился над кормушкой, говорю, выгребая снизу мусор, как слышу за спиной какие-то звуки, и не успел я выпрямиться, как мой килт уже задран на спину, а к заднице прижимается что-то твердое. – Он помахал рукой, чтобы утих поднявшийся гвалт. – Ну, мне не особо хотелось, чтобы меня употребили прямо в стойле, а как увернуться, я тоже не знал. Так что я стиснул зубы и понадеялся, что будет не очень больно, и тут конь – тот здоровый вороной жеребец, Нед, которого ты раздобыл в Броклбери, ну, ты знаешь, тот самый, которого Каллум продал Бредалбейну – да, так коню не понравился голос его светлости. Кони обычно любят, когда с ними разговаривают, и этот тоже любил, но у него была странная неприязнь к высоким голосам. Я даже не мог вывести его во двор, если там гуляли маленькие дети, потому что от их писка он начинал нервничать и бить копытами. А у его светлости, если вы помните, голос прямо очень высокий, а в тот раз – даже выше, чем обычно, от возбуждения. Ну и, как я сказал, коню это не понравилось – да и мне тоже – и он давай бить копытом, и фыркать, и метаться, и прижал его светлость к стенке стойла. И только герцог меня отпустил, я сразу прыгнул в ясли и перекатился за коня, думаю, пусть его светлость сам выпутывается, как может.
Джейми замолчал, чтобы перевести дыхание и отхлебнуть эля. Теперь его слушала вся комната, все лица, блестевшие в свете факелов, повернулись в его сторону.
Кое-кто хмурился, слушая эти откровения о весьма влиятельном аристократе, но большинство было просто в восторге от скандальной истории. Мне пришло в голову, что герцог был не самой популярной личностью в замке Леох.
– Подобравшись ко мне так близко, по вашим словам, герцог решил, что все равно меня поимеет, а уж там как получится. И вот на следующий день он сообщает, что его мальчик-слуга заболел, и пусть пришлют меня, помочь ему умыться и одеться.
Каллум в притворном ужасе прикрыл лицо руками, чем очень повеселил толпу. Джейми кивнул Руперту.
– Вот почему тем вечером ты видел, как я входил в комнату его светлости. Как говорится, по принуждению.
– Нужно было сказать мне, Джейми. Я бы не позволил тебе идти, – крикнул Каллум с упреком.
Джейми пожал плечами и ухмыльнулся.
– Мне помешала моя природная скромность, дядя. И потом – я ведь знал, что ты хочешь вести с ним дела, и подумал: если тебе придется сказать его светлости, чтобы он держал руки подальше от твоего племянника, это помешает вашим переговорам.
– Очень чутко с твоей стороны, Джейми, – сухо произнес Каллум. – Значит, ты пожертвовал собой в моих интересах, так получается?
Джейми насмешливо поднял кружку.
– Твои интересы для меня важнее всего, дядя, – заявил он, а я подумала, что, несмотря на насмешливый тон, в его словах содержится правда, и Каллум тоже осознает это.
Джейми осушил кружку и поставил на стол.
– Но нет, – сказал он, утирая рот, – в тот раз я не считал, что семейный долг требует от меня таких жертв. Я пошел в покои герцога, потому что ты так велел, но это и все.
– И вышел оттуда с нерастянутой дырой в заднице? – голос Руперта звучал скептически.
Джейми ухмыльнулся.
– Ага, так и было. Понимаете, я как об этом услышал, так пошел к мистрисс Фитц и сказал, что мне позарез нужен глоток сиропа из инжира. И подглядел, куда она прячет бутылку. А попозже вернулся и выпил все до дна.
Комната взорвалась смехом, включая мистрисс Фитц, которая так покраснела, что я побоялась – не случился бы у нее припадок. Она церемонно поднялась с места, своей утиной походкой обошла стол и добродушно хлопнула Джейми по уху.
– Так вот что случилось с моим слабительным, юный негодяй! – Упершись руками в бока, она качала головой, и зеленые кисточки у нее на ушах метались, как стрекозы. – Самым лучшим, что я когда-либо делала!
– О, оно здорово подействовало, – с хохотом заверил Джейми толстушку.
– Я думаю! Стоит представить себе, что это слабительное сотворило с твоими кишками, парень, так остается только надеяться, что оно того стоило. Наверное, ты еще немало дней приходил в себя.
Он покачал головой, все еще смеясь.
– Нет, но вот для того, что задумал его светлость, я не очень подошел. Он, похоже, ничуть не был против, когда я начал умолять его отпустить меня. Но понятно, что дважды это не прошло бы, так что, как только мне полегчало, я взял в конюшне лошадь и удрал.
Дугал сделал знак, чтобы принесли еще кувшин эля, и передал его Джейми.
– Ага, а твой отец прислал известие, мол, он считает, что тебе пока вполне достаточно знаний о жизни в замке, – уныло сказал он. – Мне сразу показалось, что в этом письме что-то не ладно, только я не понял, в чем дело.
– Ну, надеюсь, вы сделали достаточно инжирового сиропа, мистрисс Фитц, – вмешался Руперт, бесцеремонно ткнув ее в бок. – Его светлость прибудет через день-два. Или ты рассчитываешь, что теперь тебя будет охранять жена, Джейми? – Он с вожделением посмотрел на меня. – Судя по всему, это тебе придется охранять ее. Я слышал, что слуга герцога не разделяет предпочтений его светлости, но тоже очень активный парень.
Джейми оттолкнул скамью и встал, подняв за руку и меня.
Он обнял меня за плечи и улыбнулся Руперту.
– Что ж, в таком случае, думаю, нам придется просто сражаться спина к спине.
Руперт в ужасе широко раскрыл глаза.
– Спина к спине? – воскликнул он. – Я так и знал, что мы забыли о чем-то рассказать тебе перед свадьбой, парень! Ничего удивительного, что она до сих пор не забеременела!
Рука Джейми на моем плече напряглась, он повернул меня к арке, и мы быстро сбежали. Нас подгоняли взрывы хохота и непристойные советы.
В темном коридоре Джейми прислонился к стене, согнувшись пополам. Я, не в силах стоять, опустилась к его ногам, беспомощно хихикая.
– Но ты ему не сказала, нет? – выдохнул, наконец, Джейми.
Я помотала головой.
– Нет, разумеется, нет.
Все еще с трудом дыша, я схватила Джейми за руку, и он поднял меня на ноги. Я упала ему на грудь.
– Дай-ка проверю, правильно ли я, наконец, понял. – Он обхватил мое лицо обеими руками и прижался лбом к моему лбу. Наши лица оказались так близко, что его глаза расплылись в единую голубую сферу, а дыхание согревало мне подбородок.
– Лицом к лицу. Так? – Возбуждение, вызванное смехом, таяло в моих жилах и заменялось чем-то иным, таким же сильнодействующим. Я прикоснулась языком к его губам, а руки действовали ниже.
– Лицо – не главная часть. Но ты быстро учишься.
На следующий день я сидела в больничке, терпеливо слушая пожилую леди из деревни, какую-то родственницу повара по супам, которая очень многословно и подробно описывала мне боли в желудке у своей невестки, которые теоретически имели какое-то отношение к ее собственным жалобам на больное горло, только я никак не могла уловить эту связь.
На дверной проем легла тень, прервав перечисление симптомов старой леди.
Я, вздрогнув, подняла глаза и увидела, что в комнату ворвался Джейми, за ним по пятам шел Аулд Элик, и оба выглядели встревоженными и возбужденными. Джейми бесцеремонно вырвал у меня из рук самодельный шпатель и рывком поднял меня на ноги, сжав своими руками обе мои.
– Что… – начала я, но меня прервал Элик, который смотрел через плечо Джейми на мои кисти рук.
– Ага, это все замечательно, парень, а руки? Руки у нее для этого имеются?
Джейми схватил одну мою руку и вытянул ее, сравнивая со своей.
– Ну-у… – протянул Элик, с сомнением изучая ее, – может получиться… Ага, может.
– Может, вы сочтете возможным объяснить мне, что, по-вашему, вы делаете? – вопросила я, но не успела закончить предложение, как меня потянули вниз по лестнице, зажав между двумя мужчинами, а престарелая пациентка осталась сидеть, недоуменно глядя нам вслед.
Через несколько мгновений я нерешительно обозревала большую, коричневую, блестящую заднюю часть лошади, расположенную в шести дюймах от моего лица. Проблема стала понятной по дороге в конюшни. Джейми объяснял, а Аулд Элик вставлял свои замечания, проклятия и восклицания.
У Лозганн, обычно хорошо жеребившейся призовой кобылы из конюшен Каллума, возникли сложности. Это я видела и сама: кобыла лежала на боку, иногда ее лоснящиеся бока вздымались, и все огромное тело начинало дрожать. Стоя на четвереньках позади лошади, я видела, что края влагалища с каждой схваткой слегка расходились, но больше ничего не происходило, в отверстии не появлялось ни крохотное копытце, ни мокрый нежный нос. Жеребенок явно шел боком или спиной. Элик считал, что боком, Джейми настаивал, что спиной, и они начали по этому поводу спор, но я нетерпеливо призвала их к порядку и спросила, чего от меня ожидают.
Джейми посмотрел на меня, как на умственно отсталую.
– Повернуть жеребенка, конечно, – терпеливо сказал он. – Развернуть передние ноги, чтобы он смог выйти.
– О, и это все? – Я посмотрела на лошадь. Лозганн, чье элегантное имя на самом деле означало «лягушка», была очень изящно сложена для лошади, но чертовски велика для такой работы.
– Э-э… вы имеете в виду, влезть внутрь? – Я украдкой посмотрела себе на руку. Возможно, она и пролезет – отверстие было достаточно велико – но дальше-то что?
Руки обоих мужчин были откровенно велики для такой работы. А Родерик, грум, которого обычно привлекали в таких щекотливых случаях, был, разумеется, не в состоянии, потому что на его правую руку я сама наложила лубок и повязку – он два дня назад ее сломал. Вилли, второй грум, все равно пошел за Родериком, чтобы получить от него совет и моральную поддержку. Как раз в этот момент он и пришел, одетый только в потрепанные бриджи, тощая грудь белела в полумраке конюшни.
– Дело трудное, – с сомнением сказал он, когда ему поведали о ситуации и о том, что его буду заменять я. – Мудреное, понимаете? Надо уметь, да еще и сила требуется.
– Не волнуйся, – самонадеянно заявил Джейми. – Клэр всяко сильнее, чем ты, жалкий сопляк. Ты будешь ей говорить, что нужно нащупать и что делать, и она в момент справится.
Я оценила этот вотум доверия, но никак не могла так же оптимистически настроиться. Твердо сказав себе, что это не труднее, чем ассистировать при полостной операции, я зашла в стойло, чтобы сменить платье на бриджи и грубую рабочую рубаху, а потом намылила руку до плеча жирным сальным мылом.
– Ну, в бой! – пробормотала я себе под нос и скользнула рукой внутрь. Места для маневров почти не было, и сначала я не могла понять, что чувствую. Я закрыла глаза, чтобы как следует сосредоточиться, и стала аккуратно щупать. Были участки гладкие и неровные. Гладкие, должно быть, туловище, а шишковатые – ноги или голова. Мне нужны были ноги, еще точнее – передние ноги. Я постепенно привыкала к ощущениям и к тому, что во время схватки нужно не двигать рукой. Поразительно сильные мышцы матки сжимали руку, как в тисках, мои собственные кости очень болели, потом схватка прекращалась, и я могла возобновлять поиски.
Наконец ищущие пальцы наткнулись на то, в чем я была уверена.
– Я нащупала нос! – ликующе закричала я. – Я нашла голову!
– Хорошо, девочка, хорошо! – Элик с волнением нагнулся, ободряюще поглаживая кобылу, когда начиналась очередная схватка. Я стиснула зубы и уперлась лбом в лоснящийся крестец, пока могучая сила выворачивала мне запястье. Потом все прекратилось, и я продолжила поиски. Осторожно щупая, я нашла изгиб глазницы и брови, и маленькое свернутое ухо. Переждав очередную схватку, я провела рукой по шее до плеча.
– У него голова прижата к шее, – сообщила я. – Во всяком случае, голова указывает верное направление.
– Отлично. – Джейми, стоявший у головы лошади, ласково погладил потную гнедую шею. – Если повезет, ноги будут подвернуты под грудь, и ты сможешь взяться рукой за колено.
Это все продолжалось и продолжалось, я ощупывала, погрузив руку по самое плечо в теплую темноту лошади, ощущая ужасную силу родовых схваток и благодарные передышки, вслепую борясь, чтобы достичь своей цели.
Мне казалось, что я сама рожаю, и это было чертовски трудное дело.
Наконец я ухватилась за копыто. Я чувствовала круглую поверхность и острый край. Следуя взволнованным, зачастую противоречивым указаниям своих советчиков, я то тянула, то толкала, вытягивала одну ногу вперед и заталкивала другую назад, потела и стонала вместе с кобылой.
И вдруг все заработало. Схватка прекратилась, и внезапно все гладко скользнуло на место. Я, не двигаясь, ждала следующей схватки. Она началась, и вдруг маленький мокрый носик выскочил наружу, вытолкнув мою руку. Крохотные ноздри раздувались, словно заинтересовавшись новыми ощущениями, и тут нос исчез.
