Текст книги "Дочь миллионера"

Автор книги: Диана Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

– Софи не было еще и месяца, когда умерла моя жена Флер. – Слова падали тяжело, холодно, а лицо, когда Финн повернулся, не выражало ничего. Кроме, пожалуй, неприязни.

Он тихо подошел к тому месту в тени, где спала его дочь, осторожно поднял ее на руки и скупо, едва шевеля губами, распорядился:

– Собери вещи. Мы уезжаем. Жду тебя в машине.

Каролина смотрела ему вслед, ощущая почти физическую боль. Сердце отчаянно стучало в груди. Тихий теплый день стал вдруг душным. Ее лихорадило.

Весть о смерти его жены ее потрясла. Выходит, все это время, что она здесь, она приписывала ему выдуманный образ распутника, чьи измены обетам любви побудили его жену вернуться на эстраду; человека, способного завести интрижку с любой подвернувшейся хорошенькой женщиной, не говоря уж о няне его дочери.

А оказалось, у него нет жены. Флер Хеллиар умерла больше года назад.

Каролина понимала, что обошлась с Финном несправедливо, и чувствовала себя по-настоящему виноватой. Она оправдывала свой поступок тем, что никто не сказал ей о положении дел. Но кого же тогда имела в виду знойная Сандра, когда упомянула про миссис Хеллиар? В мрачном настроении Каролина собрала вещи, свернула ковер и пошла к машине. Ее замечание о жене Финна так подействовало на него, что он отказался от мысли еще раз пройтись по дому, который собрался покупать. Каролина знала, что он очень этого хотел, но теперь ему не терпелось уехать. И в этом тоже виновата она.

Значит, он любил Флер, если по прошествии немалого времени одно упоминание ее имени все еще глубоко его ранит.

Мрачный взгляд, который он бросил на нее, забирая вещи, чтобы уложить в багажник машины, подтвердил, что она не ошиблась в своих предположениях.

– Прости меня, Финн, – импульсивно вырвалось у нее.

Она действительно сожалела о том, что произошло, даже несмотря на его вину перед Кейти. Сожалела, что несправедливо судила о нем, что причинила ему боль, вынудив вспомнить о трагической смерти жены в таком молодом возрасте.

Глубина раскаяния озадачила и обеспокоила ее. Как и короткое сообщение Финна:

– Как только освободим коттедж, вернемся в Лондон.

Все еще спящая Софи была уже пристегнута на заднем сиденье. Финн с плохо скрываемым нетерпением ждал у открытой дверцы, когда сядет Каролина.

Та бросила растерянный взгляд на его каменное, ничего не выражающее лицо, слегка пожала плечами и, забравшись на свое место, уставилась невидящим взглядом в окно. Финн сел за руль и включил мотор.

На свой будущий дом он даже не взглянул. Развернул машину и выехал на подъездную дорогу. Каролина попыталась еще раз оправдаться:

– Я не знала, что ты растишь дочку один. Мне не сказали, что именно поэтому тебе и была нужна няня для Софи. Я бы не стала говорить о твоей жене… – В замешательстве она почувствовала, что краснеет. – Я понятия не имела, что она умерла.

– Я так и понял. – Тон его был сухой, резкий. – Одинокий отец вполне может справиться сам. Вечером, как только мы вернемся в отель, работа твоя закончится. Можешь возвращаться в свое агентство и заниматься канцелярской работой, или чем там ты обычно занимаешься на директорском месте. Хотя, поскольку ты ничего не смыслишь в детях, бесславная и скорая кончина агентства никого не удивит.

Глаза Каролины округлились.

– Так ты все знал! – пробормотала она, обретя дар речи.

– Конечно.

– И ничего не сказал? – А она-то беспечно строила планы, глупейшим образом надеясь, что он не подозревает, кто она, и никак не может, связать ее с Кейти. Какая же она была дура!

– Я ждал, что ты объяснишь, почему ты решила подработать, выдавая себя за няню. Что, агентство в трудном положении?

Каролина не ответила. Теперь это не имело значения.

– Ты хочешь сказать, что я уволена?

Прямо вот так? Не объяснив причины? Потому что, будь это ее некомпетентность, она и пяти минут не продержалась бы на этом месте.

Она взялась за эту работу с одной только целью: заставить Финна поплатиться за горе, причиненное Кейти, а потом уйти. Но все получилось наоборот. В дураках оказалась она сама.

– Да, ты же слышала. Но в Лондон я тебя отвезу, чтобы тебе не пришлось добираться самой.

– Очень любезно с твоей стороны, – саркастически заметила Каролина, но больше не могла вымолвить ни слова. В горле стоял комок, на глаза навернулись слезы. Она отвернулась к окну, делая вид, что любуется сельским пейзажем. Ей не хотелось, чтобы Финн заметил, как она расстроена.

Он уволил ее не потому, что вдруг обнаружил, что она не Мэри Поппинс. Он знал это, похоже, с самого начала. Она просто осмелилась упомянуть его жену. Но это же глупо! Каролина не могла взять в толк, что его так разозлило.

Только что он целовал ее, обнимал, да так, будто она была ему очень дорога. Признался, что влюбился в нее, и похоже, искренне. А теперь вдруг стал заклятым врагом.

Значит, он просто трепал языком, когда говорил о любви. Считал, что обманом будет легче заманить ее в постель.

Но самым ужасным было то, как серьезно она начала относиться к Финну. Будто он много значил для нее и занимал в ее жизни важное место. И это при том, что она считала его женатым человеком!

Думать об этом было невыносимо. Каролина не могла простить себе своего поведения и объясняла его только всплеском сексуальности, которая ударила ей в голову и затмила разум. А странное поведение Финна иначе как безумием объяснить она не могла.

Однако на безумного он не похож. А вот она уж точно сойдет с ума, если не перестанет терзать свой мозг, стараясь найти ответы на свои вопросы.

– Уложи свои вещи, а я соберу все остальное, – холодно распорядился Финн, остановив машину перед коттеджем.

Каролина повернула голову. Был только один способ узнать, почему вдруг он изменил к ней свое отношение – спросить его самого. Она облизнула сухие губы, надеясь, что голос не выдаст ее расстройства, и вдруг заметила, что серебристые глаза ее спутника потемнели и стали колючими. Уголки губ презрительно опустились.

Он потянулся за мобильным телефоном и язвительно сказал:

– Что, ходить разучилась? Я хотел бы поговорить без свидетелей.

– О! Да катись ты к черту! – вспылила Каролина. Выбралась из машины и пошла по дорожке к дому. Вспышка раздражения, как ни глупо это выглядело, помогла ей. И даже очень. Оборвала слюнтяйские рассуждения о том, что ей стал дорог этот мерзкий тип, что она находит его в высшей степени сексуальным и желанным. Обыкновенная ярость покончила со всеми этими идиотскими иллюзиями.

В считанные минуты Каролина побросала свои вещи в чемодан и сдернула простыни с кроватей. Она не представляла, что этот проклятый Финн будет делать со стиркой, но спрашивать ни в коем случае не собиралась.

Но, когда засовывала в брезентовый мешок вместе с остальными детскими вещами Хорна, на глаза вновь навернулись слезы.

Хотя золотоволосая прелестная малышка была дочерью ненавистного Финна, плоть и кровь его, Каролина чувствовала, что будет ужасно скучать по девочке. Софи за такой короткий срок сумела покорить сердце своей неумелой няни.

Злясь на себя, что снова расчувствовалась, забыв об обиде, Каролина свалила вещи в крохотной прихожей, чтобы Финн забрал их или споткнулся о них – ее это не волновало, – вышла из дома и села на садовую ограду ждать, пока он закончит сборы.

* * *

Возвращение в Лондон было настоящим кошмаром. От жары и усталости Софи раскапризничалась. Каролина старалась развлечь ее, но безуспешно. Финн, сжав губы, хранил молчание. Поток машин при въезде в город был чудовищным, день становился все более жарким и душным.

Каролина стояла на пыльном тротуаре перед отелем Финна. Ее охватила тоска по деревенскому простору, свежему чистому воздуху и тишине.

Вздохнув, она поудобнее переместила на руках Софи и нежно убрала с ее разгоряченного лобика завитки мягких светлых волос. Она отдала бы все, лишь бы вернуть тот миг, когда Финн держал ее в объятиях и говорил, что, кажется, влюбился в нее…

Осознание этого факта не доставило ей радости. Ведь ей грозила немыслимая опасность – влюбиться в Финна. Теперь она могла бы себе это позволить, теперь, когда знает, что он свободен. Сознаться в этом раньше ей мешала уверенность, что жена у него все-таки есть.

Но оказалось, что этот коварный тип все равно ей лгал, когда говорил о любви.

– Ничего, Софи! – Каролина заставила себя улыбнуться и проглотить вставший в горле твердый ком. – Сейчас поднимемся, и я тебя искупаю.

Финн вручил ей ключи от квартиры, приказал подняться с дочерью наверх и ждать, пока он вернется, а сам поехал ставить машину в подземный гараж отеля. Каролина легонько ткнула пальцем в пухлый животик малышки. Та взвизгнула и залилась смехом.

Каролина старалась не думать, как будет скучать по девочке и ее отцу. Она пыталась сосредоточиться на мыслях о возвращении к нормальной жизни. Приятной, безопасной и здоровой. По крайней мере, рядом не будет Финна, некому будет туманить ей голову, будоражить ее, заставлять сомневаться и в своем, и в его здравом уме.

Но прежде чем уйти, она объяснит ему, почему взялась за эту работу, расскажет о Кейти, о том, какие страдания он ей причинил. Но уже, скорее, с болью, а не с гневом и желанием жестоко ему отомстить, как она первоначально планировала.

Ее влекло к этому человеку не только как к самому красивому, сексапильному и обаятельному мужчине из всех, каких она только встречала в жизни. Вряд ли она когда-нибудь встретит другого такого. Ее привлекала его доброта, отзывчивость, отсутствие наглого мужского превосходства, которое в других удачливых мужчинах приводило ее в бешенство и вызывало презрение.

Получалось, что Финн едва ли не совершенство. Если не считать необъяснимой реакции на упоминание о его умершей жене и отвратительной мужской привычки говорить женщинам то, что, по его мнению, они хотят услышать.

Трудно было представить, чтобы он сознательно причинил кому-то боль. Может быть, он не знал, как сильно была влюблена в него Кейти? А может, Кейти сама раздула эту историю до астрономических размеров? Она всегда была склонна к преувеличениям.

Каролина открыла дверь в номер Финна, и тут же раздался телефонный звонок. Она села на диван, придерживая на коленях Софи, и подняла трубку.

– Бабушка? – Стрельчатые брови сдвинулись над золотистыми глазами. – Что-нибудь случилось?

– Разумеется, случилось. Зачем бы, по-твоему, мне звонить? Я пытаюсь связаться с тобой с полудня. Женщина, которая работает с тобой, дала мне телефон Хеллиара, хотя почему… Но сейчас это не важно. Ты должна немедленно приехать. Твоя мать попала в аварию. Ее машина разбита, а она сама в реанимации, в больнице «Стэннинг дженерал»… Диагноз неутешительный. Приезжай немедленно.

Каролина хотела сказать, что постарается приехать как можно быстрее, но не смогла вымолвить ни слова, дыхание перехватило, в глазах потемнело, и комната закачалась. Как сквозь туман она увидела вошедшего Финна. Он закрывал за собой дверь.

– Каролина? Ты еще здесь?

Властный тон бабушки помог ей овладеть собой, и она слабым голосом произнесла:

– Я сейчас приеду. – Она мрачно посмотрела на Финна, который взял у нее девочку и сейчас стоял над ней, вопросительно подняв брови.

– Хорошо. Хеллиар там? Я с ним хочу поговорить.

Каролина удивилась, но ей было не до расспросов. Она молча протянула Финну трубку и встала, потирая кончиками пальцев виски и соображая, как будет быстрее – вызвать такси или пойти за своей машиной?

Финн положил трубку, и Каролина протянула руку к телефону.

– Можно, я вызову такси? Мне нужно ехать в больницу. Повидаю маму, а потом заберу свою машину.

– Одну минуту. – Финн опустил Софи на пол и встал. Озабоченным взглядом окинул ее бледное лицо. – Пять минут, не больше. Мне надо сделать два звонка, а потом постараюсь доставить тебя в больницу.

Как можно быть таким эгоистом? – подумала Каролина.

Финн стал набирать номер, а Каролина, стиснув зубы, отвернулась. Подумать только, она считала его добрым и отзывчивым! Она взяла Софи и пошла в спальню. По крайней мере, можно воспользоваться этим временем, чтобы умыться и переодеться во что-нибудь более подходящее для больницы. Как там Кейти? Сидит у постели матери или испугалась и забилась в угол, обливаясь слезами? А она застряла тут по милости этого нахала! – со злостью думала молодая женщина.

Она ополоснула лицо и руки холодной водой, сняла шорты и майку, надела запахивающуюся юбку и кофточку без рукавов и причесала волосы. Ей следует бы быть уже в больнице рядом с матерью, поддержать Кейти, подставив свое сильное плечо. Не потому, что та такая слабая. Просто она не уверена в себе, и ее нужно постоянно подбадривать. Вот почему ей надо быть уже в пути, а не торчать здесь, ожидая, пока Финн закончит свои важные разговоры, наверное, с адвокатом насчет покупки «Миттонского источника» или со знойной Сандрой, чтобы пригласить ту составить ему компанию. А ведь ей было нужно не больше минуты, чтобы вызвать такси…

– Все будет хорошо…

– Черт возьми! Почему ты не научишься стучать? – набросилась она на Финна, взвинченная до крайности. Не дал ей вызвать такси, произносит какие-то расхожие слова, что все, мол, будет хорошо… И все же сердце ее дрогнуло. Захотелось броситься к нему, чтобы он ее обнял, утешил. По правде говоря, ей тоже нужно найти в ком-то опору вместо того, чтобы самой всегда служить опорой для других.

– Каро, все будет в порядке, я тебе обещаю. – Уверенность в его голосе и улыбка могли бы успокоить любого. – Я позвонил в больницу, узнал, как обстоят дела. Элинор мне сообщила, что надежд на выздоровление твоей матери мало. Тебе, я подозреваю, она сказала то же самое. Вот я и решил, что надо проверить в эти сведения.

Он, прищурившись, посмотрел ей в лицо.

– Несчастье произошло рано утром. Твоя мать долгое время была без сознания, но сейчас очнулась и чувствует себя вполне удовлетворительно, если не считать боли от сломанных ребер и последствий сотрясения. Ее уже перевели из реанимации в палату… Что с тобой?

Каролина покачнулась. Страх отпустил, зато накатила слабость. Финн поддержал ее и повел к дивану в гостиную.

– Уверяю тебя, опасности для ее жизни нет. Так что отдохни полчасика. Скоро приедет моя мама. Она останется с Софи, а я отвезу тебя в больницу.

Из глаз Каролины брызнули и повисли на ресницах слезы. Опять она ошиблась в своих предположениях, была чудовищно несправедлива к нему. Он же обо всем позаботился, все организовал как нельзя лучше. Она нерешительно улыбнулась.

– Мне и самой не следовало бы принимать на веру все, что сказала бабушка. Как я могла забыть, что она драматизирует любую ситуацию! От нее Кейти и унаследовала эту склонность.

Но если старая леди драматизировала события для эффекта, желая показаться более жесткой, чем была на самом деле, то Кейти придумывала драмы и сама же плакала.

– Совершенно незачем отвозить меня. Я прекрасно доеду на такси… Ты сказал, мама поправится… Спасибо, что все узнал… – Каролина встала и с досадой обнаружила, что ее шатает. – Мне пора бы уже быть в пути, а не сидеть тут, – сказала она, стараясь придать своему голосу больше твердости.

– Сядь! – Финн легонько надавил ей на плечи, и она снова опустилась на свое место среди подушек. – Твоя бабушка была очень взволнованна. Наверное, несчастный случай с твоей мамой напомнил ей, что она тоже смертна. Она хочет посоветоваться насчет трастовых фондов… Помнишь, мой отец помогал ей их учреждать? Они с твоим дедом были хорошими друзьями. – Финн стоял подбоченившись и наблюдал за ней, будто желал удостовериться, что она не вскочит, как игрушечный черт из коробочки. – Так что я сразу двух зайцев убью: узнаю, что она намерена делать с фондами, и тебя в больницу доставлю. Ты пережила шок, не забывай. Так что сиди, пожалуйста, спокойно. Я позвоню в бюро обслуживания, чтобы принесли чаю.

Убедившись, что она не делает попытки встать, Финн позвонил и заказал молоко для Софи и чай для Каролины. Нахмурившись, взглянул на часы: мать должна была приехать меньше чем через час. До тех пор ему придется крепко держать язык на привязи и еще крепче – свои эмоции.

По дороге в Лондон он буквально считал минуты, когда она, наконец, исчезнет из его жизни. Каким он был дураком, поверив, что влюбился в эту распутную девчонку!

Как он мог так ошибиться? Как мог вообразить, что полюбил женщину, готовую упасть в объятия женатого мужчины? По крайней мере, мужчины, которого она считала женатым, – да еще и с маленьким ребенком? Отвечала на поцелуи, упивалась его ласками, давала понять, что жаждет большего!

Он чувствовал себя так, будто ему дали пощечину. Оскорбленным и обманутым. Будто Каролина одурачила его, поманив чем-то несказанно прекрасным, а он под сверкающей оболочкой обнаружил нечто отвратительное и ужасное.

Однако оставить ее одну со свалившейся на нее бедой он не мог. Ведь от ее сестры Кейти, насколько он ту помнил, нельзя было ожидать помощи.

Кроме того, ему все равно нужно было повидаться с Элинор Фарр. И сейчас можно было покончить с этим делом, а заодно и Каролину подвезти в больницу к матери. Он сделает, что положено, и постарается забыть об этом неспокойном семействе.

Каролина потерла лоб. В голове у нее была полная путаница. Выходит, миссис Хеллиар, которую упоминала Сандра – мать Финна. А сама она, когда говорила, что ему при покупке дома потребуется мнение миссис Хеллиар, имела в виду его жену. Финн же, конечно, говорил о матери, когда сказал, что она бывает в Англии месяц в году.

– Значит, твоя мама здесь не живет? – спросила Каролина, удивляясь, почему у него такой напряженный вид. Что-то его беспокоило, и она ломала голову, что бы это могло быть.

Если ей предстояло еще какое-то время пробыть в его обществе, то нужно хотя бы внешне поддерживать нормальные отношения. Забыть, что он ее выгнал и вел себя так, будто возненавидел ее – без всяких на то оснований. Забыть, что от одного взгляда на него у нее подкашивались ноги и сердце начинало биться сильнее.

– Нет! – вырвалось у Финна.

Софи, устав ползать вокруг мебели, забралась к Каролине на колени, обвила пухлыми ручками изящную шею своей няни и приникла к ней кудрявой головкой.

Картинка была прелестная. Финн не мог оторвать от них глаз. Ведь совсем недавно ему так хотелось, чтобы именно Каролина держала в обьятиях его дочь, хотелось любить ее до конца своих дней, защищать и заботиться о ней и их детях… Подобные мысли ранили его душу.

Финн кашлянул, крикнул на стук официанта: «Войдите!» – и ответил на вопрос Каролины:

– После смерти моего отца мать уехала к себе на родину, в Канаду. А до тех пор, после ухода отца на пенсию, они жили на юге Франции. Вот твой чай.

Он подал ей дымящуюся чашку, не спрашивая, хочет она чаю или нет. Посадил Софи на диван и стал ее поить молоком.

– Она приехала сюда немного развеяться. Живет у друзей в графстве Суррей, но с удовольствием посидит пару дней с Софи, пока я улажу дела, которые беспокоят твою грозную бабушку.

Финн наблюдал за Каролиной, пока та маленькими глотками не очень охотно пила чай. Элинор Фарр гордится своей старшей внучкой, моя кровь, говорит. Да, он согласен, она решительная, умная, волевая. Но есть в ней и другое, чем она не походит на бабку: подлость, скрытность, отсутствие моральных устоев.

И ему следует помнить об этом все то время, которое ему придется пробыть с ней.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Люси Хеллиар приехала, когда Финн купал девочку.

– У Софи был тяжелый день, – объяснила Каролина. – Поэтому Финн решил уложить ее, пока мы не уехали. Если бы она узнала, что вы здесь, она бы перевозбудилась и не смогла бы уснуть.

– О, храни ее Господь! – Люси села на диван и пригладила свои седые кудряшки. – Финн прав. Я так соскучилась по малышке! Я ведь помогала ему ухаживать за ней с самого ее рождения. Бедняжка Флер была очень больна… В чайнике свежий чай?

– Нет. Но я сейчас позвоню, чтобы принесли свежего.

– О, не беспокойтесь. – Люси взяла один из маленьких бутербродиков, которые так и остались нетронутыми. – Будьте добры, налейте мне джину с тоником из бара и расскажите, как вам работается с моим сыном. Я была очень рада, что он так быстро нашел для Софи няню. Он и сам с ней прекрасно справлялся, но он же не может быть с ней все двадцать четыре часа в сутки. Скажите откровенно, что представляет собой поместье, которое он собирается приобрести? Он звонил мне днем и сообщил, что нашел дом и хочет его купить.

Каролина была поражена, как по-дружески и открыто держалась Люси Хеллиар. Жаль, что ее сын не унаследовал от нее хоть частицу такой искренности. Тогда бы ей не пришлось мучиться, разгадывая, почему он так себя ведет.

Матери он, наверное, звонил по мобильному телефону, когда они вернулись в коттедж. Он еще грубо спросил, не разучилась ли она ходить, желая, очевидно, поговорить без свидетелей. Тогда, похоже, он и сообщил матери о «Миттонском источнике», но не сказал, что новую няню уже уволил. И Каролина не собиралась исправлять его упущение.

– Думаю, дом вам понравится. – Она по ставила бокал на низкий столик перед диваном. – Ваш сын считает, что это идеальное место для Софи. Может быть даже, вам так полюбится дом, что вы захотите поселиться там вместе с сыном.

Наверное, ей не следовало этого говорить. Она понимала, что вмешивается не в свое дело. Но ей вдруг очень захотелось, чтобы его дочурка оставалась с бабушкой, когда Финн вернется на работу. Мысль, что ею будут заниматься нанятые профессионалы, была ей неприятна.

– Нет, в Англии я жить не хочу. Я не говорю, что не буду их навещать… Конечно, буду. Месяца на два в году буду приезжать. Вы, на верное, считаете меня эгоисткой, но на родине у меня своя жизнь, дом, семья, друзья, а у Финна и Софи – своя жизнь, здесь. Он решил вернуться в страну, где родился, и поселиться здесь с Софи. Вполне естественно, что после женитьбы он привез Флер ко мне. Мы уже знали, что она серьезно больна. – Люси похлопала по дивану. – Садитесь рядом и, пока ждете Финна, расскажите мне о себе.

Но, несмотря на дружеское приглашение, Каролина не могла этого сделать.

Как признаться доброжелательной женщине, что она вовсе не няня и проникла сюда обманом специально для того, чтобы отомстить ее сыну? А снова лгать ей больше не хотелось. И Каролина только сказала:

– Мне бы хотелось узнать побольше о маме Софи.

Она почему-то не смогла назвать Флер женой Финна. Однако ее нежелание не было связано с заботой о сестре.

Оно, скорее, объяснялось ее изменившимся отношением к Финну. Будто бы он целиком принадлежал только ей, и мысль расстаться с ним была ей невыносима. И если бы она узнала больше о французской певичке Флер Ферранд, о том, что с ней случилось, она бы стала ближе к Финну. Ей хотелось знать о его жизни все.

– Значит, Финн вам ничего не рассказал? – Люси задумчиво отхлебнула из бокала и поставила его на столик. – Он не любит говорить на эту тему. Это и понятно, учитывая обстоятельства. Такая ужасная трагедия!

Она остановила взгляд на одной фотографии в серебряной рамке.

– Какая она была красивая, правда? Финн повсюду, где бы они ни жили, выставляет эти фотографии, чтобы Софи знала, кто ее мама и как она выглядела. Она неожиданно стала известной. Ее ждало большое будущее в мире поп-музыки. – Люси глубоко вздохнула и покачала головой. – Флер ни в коем случае не желала бы, чтобы случившееся с ней стало известно публике. Она всегда говорила, что хочет, чтобы ее помнили – особенно в ее родной Франции – молодой и красивой. Но как няня Софи, мне кажется, вы имеете право, знать об этом. Во всяком случае, о болезни, которая унесла ее жизнь.

– Если только это… не слишком личное… – промямлила Каролина. Никакого права знать что-либо у нее не было.

И как спокойно Люси отказалась от мысли узнать поближе няню своей внучки! Как щедро пожилая женщина поделилась подробностями семейной трагедии! Каролина решила признаться Люси Хеллиар, что больше не работает у ее сына…

– Уснула мгновенно. – В комнату вошел Финн, застегивая на ходу манжеты белой накрахмаленной рубашки. Он обнял мать. – Спасибо, что приехала. Если бы не важное дело, я бы не стал тебя беспокоить. Если придется задержаться у Элинор Фарр, я тебя предупрежу. Помнишь, когда еще был жив ее муж Эмброуз, отец помог ей учредить несколько замысловатых трастовых фондов?

– Они были большими друзьями, – вспомнила Люси. – Оставайся, сколько тебе нужно.

– Я только выясню причину ее внезапного беспокойства. – Он взглянул на часы и холодно спросил: – Ты готова, Каролина?

Она кивнула. В горле стоял комок. Финн смотрел на нее так, будто она была ядовитой тварью. Каролина взяла сумку и брезентовый рюкзак, куда уложила все свои вещи.

– Надеюсь, ваша мама скоро поправится, – сказала Люси. – А о Софи не беспокойтесь. Я с удовольствием заменю вас, сколько потребуется. У меня еще достаточно времени, чтобы повидаться с друзьями.

– Похоже, ты не сказала матери, что я тебя прогнал, – холодно заметил Финн, когда они спускались в лифте. – Она думает, что ты вернешься. Какая же ты хитрая!

Замечание вырвалось у Финна непроизвольно. Он, конечно, понимал, как неловко было бы Каролине объяснить ситуацию.

Но ему хотелось выместить на ней зло. Ведь истинную причину своей злости объяснить ей он не мог. Вот и воспользовался подходящим случаем. Не мог же он признаться, что жаждал вытрясти из нее душу за то, что влюбился в нее. И хотя он сам не был ангелом, но не мог полюбить женщину, способную на интрижку с женатым мужчиной.

Каролина бросила на него холодный взгляд. Ее раздражало его злобное поведение. Да, конечно, ей следовало бы объяснить Люси, как обстоят дела. И не надо было любопытничать, что случилось с покойной женой Финна. Но она ведь так ничего и не узнала. Финн и сам не такое уж совершенство!

– Скажи спасибо, что я промолчала, – зло бросила Каролина, не боясь встретиться с ним взглядом, в котором сквозило теперь презрение. – Если бы я сказала твоей матери, что ты меня уволил за непрофессионализм, тогда мне пришлось бы объяснить, почему я унизилась до обмана, чтобы получить эту работу. А ты знал об этом с самого начала и, вполне довольный, молчал, – язвительно добавила она.

Двери лифта раскрылись, и Каролина вышла из него с высоко поднятой головой. Финн ничего не сказал, пока они не сели в машину, которая ждала их у отеля.

– И почему же ты унизилась до обмана, как ты сама призналась? – ровным, холодным как стальное лезвие, тоном спросил он. – Заработать дополнительные средства для пошатнувшегося бизнеса? Или у тебя были более зловещие намерения? Подозреваю, что последнее, поскольку я знаю тебя уже достаточно хорошо.

Финн включил мотор и выехал на дорогу, влившись в поток машин. Каролина пожалела, что не вызвала такси. Но что сделано, то сделано. А вот на его вопрос она даст ответ, который ему совсем не понравится.

– Я хотела заставить тебя страдать за то, что ты сделал с моей сестрой Кейти. Помнишь такую? Кейти Фарр! Вот я и решила пойти к тебе работать, чтобы получить такую возможность. – Каролина отважилась украдкой взглянуть на Финна. Холодное, невозмутимое лицо, с плотно сжатым чувственным ртом. Она перевела взгляд на красный лондонский автобус, позади которого они медленно ехали. – Но оказалось, это была не лучшая моя идея.

– А твоя бабушка всегда гордилась твоей рассудительностью. Послушать ее, так ты прямо суперженщина. Между прочим, она очень упрямая леди и, если вдруг, обнаружит, что ошиблась в тебе, может запросто распсиховаться. Так что давай заключим соглашение – ничего ей не говорить.

– Можно подумать, ты окружен нимбом Святости, – не осталась в долгу Каролина. – Все только и делают, что восхищаются тобой! – Она прямо упивалась обменом колкостей, да еще в такой вежливой форме. И чтобы не разразиться истерическим хохотом, она крепко сжала кулаки, так что ногти впились в нежную кожу ладоней. Однако все это было далеко не смешно.

– Ты, я вижу, считаешь, что я чем-то запятнал свой нимб. – Увидев впереди образовавшуюся пробку, Финн свернул в боковую улочкy. – Может, объяснишь, в чем именно я виноват перед Кейти? Кстати, она реализовала свое намерение стать декоратором-цветоводом?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Значит, нет. А что, Кейти не делится с тобой планами на будущее? Робеет перед выдающейся сестрой?

– Вряд ли. – Каролина вздохнула, вспомнив, как Кейти всегда обращалась к ней со своими проблемами, большими и маленькими – чаще всего с маленькими, реальными или воображаемыми – в основном воображаемыми. Так было до тех пор, пока в ее жизнь не вошел Финн, заставив ее страдать. Оторвав глаза от сравнительно свободной дороги, Финн бросил на Каролину язвительный взгляд.

– Я, кажется, задел больное место? Уж не раскаяние ли означает твой горестный вздох?

– Глупости говоришь, вот что он означает. Не знаю, всегда ли ты так ведешь себя, но в данном случае меня это раздражает. Скажи уж все честно, как есть, Финн.

– Что именно? – В голосе его прозвучало недовольство.

Каролина бросила на него испытующий взгляд. Лицо его по-прежнему было непроницаемым.

– Только со мной Кейти и делится. Бабушку она боится, мама впадает в панику. А мне она все рассказала. Почему хотела утопиться…

Каролина услышала, как Финн резко втянул в себя воздух. Не обращая внимания, она продолжала:

– Она без памяти влюбилась в тебя и верила, что и ты ее любишь. Ты всегда говоришь женщинам, что, кажется, влюблен в них? Считаешь, что так скорее затащишь их в постель? С Кейти этот трюк удался, не правда ли?

Чувствуя, что голос у нее дрожит и Финн может истолковать это по-своему, она убийственно спокойным тоном продолжила свой рассказ:

– Однажды утром она увидела на первой странице газеты твои свадебные фотографии и решила, что ей незачем больше жить. А то, что твоя молодая жена ждала от тебя ребенка, только усилило ее страдания. Вот я и решила отомстить тебе за сестру.

Молчание Финна ее испугало. Если бы он сказал, что все это неправда, что он едва знаком с Кейти и, конечно, не соблазнял ее, Каролина, к своему стыду, ему бы поверила, потому что не хотела считать его настолько порочным.

Как ни любила она сестру, ей приходилось признать, что Кейти имела склонность драматизировать события и вызывающую тревогу привычку замыкаться в своем вымышленном мире.

Поверив Финну, Каролина могла бы свободно признаться в своих к нему чувствах. Но она не хотела этого делать, не хотела любить человека, который откровенно возненавидел ее за то, что она упомянула его жену, чью смерть он все еще оплакивал, осквернила ее память, осмелившись заговорить о ней.

Гнетущее молчание повисло в машине. Возможно, Финн следил за дорогой, хотя движение было слабое, но, скорее всего, он обдумывал то, что она ему рассказала, и пытался придумать какое-то оправдание, чтобы обелить себя.