Текст книги "Служебный роман с чужой невестой"
Автор книги: Диана Билык
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 6. Ева
Утро было сладким и болезненным. Внутри приятно потягивало, мышцы гудели от крепатуры, а между ног лежало что-то горячее и тяжелое. Оно распускало по коже трепет, нахрен выбивающий из меня любые страхи и сомнения, превращая ровное дыхание в хрип и стон. Хотелось потереться, прижаться, углубить прикосновения.
Какой прекрасный сон!
Я вытянула руки над головой, немного выгнулась и непривычно стукнулась о настенную лампу. Приоткрыла глаз и уставилась на панорамное окно, в которое проливало синь Нью-йоркское небо.
Я не дома?
Ох, ты ж бля! Защитник на байке! И мы с ним всю ночь?! А-а-а… Папа меня покалечит! Нет, он кастрирует Билла. Так ему и надо за то, что не отпускал меня. Негритенок классный, но сильно строгий, с ним не поиграешься.
Мужская рука шевельнулась, передвинулась глубже между ног и ласково погладила меня, пробуждая новые и такие желанные импульсы. Воспоминания ночи вливались в память толчками, стонами, криками.
Это было охрененно! Не сравнить с мастурбацией! Это все равно, что плавать в луже, а не в океане. Это, как жрать крабовые палочки вместо лобстеров! Это все равно, что слушать синтезатор вместо рояля!
Я кончила раз двадцать, наверное. Не считала, потому что сорвало крышу напрочь! Это было необычайно круто, и секс-машина с программой “Защитник” сейчас лежит рядом и лапает меня между ног.
Я смущенно закусила губу и приподняла голову. Первое, что увидела – это переплетения вен и шрамов на его плечах, руках, груди. Он будто выбрался из мясорубки. Даже на затылке крученая бороздка от затянувшейся раны, где волосы теперь не растут. Как он жив остался? Жуть!
Хотелось его трогать, целовать каждый рубец, слизывать фантомную боль, но когда мужчина пошевелился и повернул голову в мою сторону, я сообразила, что мне пора. Он меня узнает, а потом обо всем узнает папа. С него станется! И все – прощай моя звездная жизнь, а я не согласна все потерять из-за случайного перепихона.
Застыла, соображая, куда делись мои трусы и платье, и залюбовалась будто высеченными чертами Защитника. Волевой подбородок, нос крупный и ровный, лоб массивный и куча мимических морщинок, показывающих, что мужчина много хмурится, но и часто улыбается. Ярость и ирония в одном флаконе. Как эта крыса из бара променяла вот такого Аполлона на мерзкого костлявого урода? Я еще там заметила эту разницу. Женщины – странные существа, да.
Осторожно выбравшись из стальных объятий и с разочарованием отодвинув теплую руку от промежности, я повернулась на кровати и не рассчитала расстояние – грохнулась на пол. Ну, все… Сейчас проснется, сфоткает меня – и весь интернет через минуту будет знать, с кем переспала знаменитая Джонси. А потом и на весь мир разлетится. И… привет, Хацапетовка!
Я лежала на полу, таращилась в потолок (потому что копчик приказал долго ныть от удара) и ждала вспышек или щелчков камеры, но ничего не происходило. Со стороны постели не было никаких признаков жизни.
– Он там хоть живой? – пошевелила я губами и взглянула украдкой на Защитника.
Мужчина мирно спал, приоткрыв крупные губы, нитка белоснежных зубов притягивала внимание, захотелось запустить язычок между ними, чтобы почувствовать снова его терпкий вкус. Нет, Ева, нужно уходить! Он – никто, и вам не по пути.
На густых ресницах Защитника плясали утренние лучи, короткие волосы торчали ежиком, а широкие ноздри раздувались от глубокого и спокойного дыхания. Красавчик… Заверните мне такого!
Но мне пора!
Я отползла в сторону, как бравый солдафон, все еще прячась за бортом кровати, и оценила погром, который мы устроили, пока трахались. Вот тебе и первый раз! Кстати, да, почему мне не было больно? Я даже не заметила потери девственности, все оказалось проще, чем я думала.
Такой первый раз я точно не забуду.
Платье нашлось в углу возле выхода, но оно было порвано почти до талии. Я не смогу в таком поехать домой. Твою ж…
Так, Ева, соображай быстрее!
А еще писать хочется, уже лопаюсь. Где тут у Защитника ванна? Может, там халатик найдется? Стоп! Он же был женат, значит, шмотки сучки должны остаться. На цыпочках исследуя квартиру, я нашла дверь в отдельное помещение со шкафом. И, конечно же, как истинный джентльмен, хозяин квартиры уничтожил все после изменницы – полки были девственно чисты с одной стороны. Будто кто-то разрезал их жизнь на «до» и «после».
Я схватила мужскую темную футболку с полки и побежала тихонько в соседнюю дверь.
Но блаженство было недолгим: я успела облегчиться, подмыться в биде, заодно и проверила нет ли явных причин для беспокойства – потому что лоно все горело от активного секса и толщины члена Защитника. Половые губы припухли, но никаких других проблем я не нашла. Разве что на груди, будто синие розочки, выделялась парочка засосов, под ребром с левой стороны присохла царапина и несколько полосок разукрасили мой живот. Это я о тумбочку сама двинулась. Мужчина оказался на удивление очень аккуратным, хотя и страстным, как царь зверей.
Я облегченно выдохнула, потому что идти к семейному врачу по поводу разрывов и повреждений – это для меня слишком рискованно. Доктор Маркус доложит все отцу. Нафиг! На-а-афиг!
Я слегка приложила распатланные волосы, а когда собралась смыть потеки туши и подправить макияж, за стеной запиликала музыка. Мобильный?! Вот сейчас точно Защитник проснется!
Напялив футболку, я помчала на звук, благо слух меня никогда не подводил.
Глядя на экран, я на миг застыла.
«Сын» – горела надпись, а на меня с фото глазел мальчуган лет десяти. Я быстро сбила звонок и оглянулась. Прислушалась. Фух, кажется успела.
Кофе я пить не буду. Пожалуй, в другой раз, Защитник. Я осмотрела широкую кухню, где сиротливо пустовали рабочие столы. Здесь явно давно никто и ничего не готовил. Но зато на краю полочки для приправ лежало портмоне. Брать чужое нехорошо, но иначе я домой не доеду. Придется одолжить у тебя пару сотен, Аполлон.
Дернув из кошелька несколько крупных купюр, я вернулась в комнату. Передвигалась очень тихо, будто воровка, старалась обходить островки использованных презиков. От осознания их количества у меня щеки горели. Босоножки я решила надеть уже на улице и, выбегая из спальни, чтобы покинуть логово ненасытного мишки, заметила край свисающей простыни и ржавое пятно крови на ней. Да елки-палки!
Так, Защитник все еще спит, я успею.
Вернулась на кухню, нашла нож потоньше и поострее и снова пришла в комнату. Вытягивать простынь из-под аполлонского медведя я не рискнула, потому оттянула испачканный край и нежно отсекла следы «преступления». А, что мужчина подумает потом, мне все равно. Пусть считает, что я взяла трофей.
Неожиданно Защитник приоткрыл веки и уставился на меня яростным взглядом. Я выронила нож, прижала к груди кусок ткани, схватила босоножки и дала деру.
Глава 7. Дима
Я сжимал упругую попку и примеривался боевым орудием, которое никак не могло насытиться этой безумной ночью, к узкой норке, в которую мой змей отчаянно хотел попасть, раздвинуть упругие стеночки, пробраться до самого рая… А бабочка нетерпеливо подмахивала и кричала:
– Твою мать, Защитник! Если ещё секунду будешь меня гладить там своим огромным членом, я кончу без тебя!
Я улыбнулся: никогда не встречал таких ярких, сексапильных, отзывчивых на каждое движение девчонок! Она, как тонкий инструмент, прикосновение к которому вызывает невероятные звуки, трогающие саму душу. Она сделала меня, выжала полностью… Да! Это она трахнула меня, а не я её. Вытрясла из меня всё семя до капли, и гудящие яйца, казалось, висели пустыми мешочками. Это не девушка, а торнадо в юбке… Но лучше без юбки. Лучше без всего. Нет! Лучше всего – в ней.
И я был в ней снова, снова и снова за эту длинную, совершенно сумасшедшую, наполненную яркими вспышками оргазмов ночь. Бабочка ласкала меня ртом не очень умело, зато с явным удовольствием. Ей нравилось трогать меня, лизать меня, кусать меня. Я видел это, чувствовал это, и это возбуждало так, что я трахался, как никогда в жизни. Без перерыва, без отдыха… Какой, к чёрту, отдых?! Я не мог напиться сладким любовным соком её лона, не мог наслададиться острыми бутонами дерзко торчащей груди, не мог насытиться её стонами и спазмами настоящего, не симулируемого оргазма…
Она была настоящей, не скрывающей ни своих достоинств, ни своих недостатков… И с ней я бы настоящим. Она мне даже снилась, когда, после очередного бурного оргазма, я просто упал и вырубился. Так было лишь однажды, когда ещё служил. После недельного марш-броска отрубился на ходу. Благо, друзья подхватили, и я не плюхнулся мордой в болото и не утонул. В эту ночь я уткнулся лицом в сладкий девичий животик и был согласен сдохнуть прямо сейчас, потому что лучше уже быть не могло. Или могло?
Моя рука на горячем лоне была всю ночь. Даже во сне я не хотел отпускать бабочку, выходить из неё, но девушка была хрупкой, поэтому я ограничился пальцами… И, когда в какой-то момент вдруг не ощутил мягкой теплоты, резко распахнул глаза.
Бабочка стояла надо мной с ножом в руке и таким ужасом в глазах, что я застыл на мгновение. Я мог бы броситься, скрутить её, выдернуть нож, но не стал этого делать. Знал, что девушка не собиралась причинять мне вреда. Заметив в другой её руке кусок простыни, я окончательно охренел, а девчонка, воспользовавшись моей растерянностью, кинулась к выходу.
– Куда?! – взревел я и вскочил с постели: – Моя!
Да, моя! Я не хотел отпускать её, страстно желая продолжения ночного удовольствия, член торчал колом. Мне было по хуй, что я голый, что подумают соседи. Я бросился на перехват законной добычи, как… поскользнулся и, совершив умопомрачительный кульбит, растянулся на полу и грохнулся затылком.
– Блять, – простонал я, ощущая боль в многострадальном копчике и звон в ушах. Прошипел сквозь зубы: – Мать твою…
Перевернулся и поднялся на колени, Будто побитый пёс, сжимая челюсти, отмахиваясь от боли, только хотел вскочить, чтобы продолжить преследование, как взгляд упал на презик, который и был причиной моего падения. В ярких солнечных лучах я отчётливо увидел дырочки на латексе, и небольшой мешочек с семенем катастрофически протекал. Похолодев, схватил первую попавшуюся порванную упаковку и, заметив множество дырок, выругался сквозь зубы:
– Вот же сука!
Рванулся к коробке с презиками и, высыпав их на кровать, проверил: да, бывшая не поленилась проколоть иглой все квадратики! Больная стерва! Смял в ладони испорченные презервативы и покосился на дверь: надеюсь, я от бабочки ничего не подхватил… Придётся наведаться к доктору. Так, для душевного спокойствия.
Преследовать девушку я уже не стал. Во-первых, судя по зажатым в её пальцах вместе с куском простыни купюрам, она наверняка уже прыгнула в тачку и исчезла. А во-вторых… Зачем ломать кайф? Это была охуительно классная ночь с незнакомкой. Я как следует развлёкся. На этом всё. Даже хорошо, что она сама сбежала, не было ни неловкости, ни напряжения, как это всегда бывает утром между случайными партнёрами.
Но и чувства вины не было. Бабочка вчера была нетрезвой, но вполне вменяемой. Я разлёгся на кровати и посмотрел в потолок: на девушке моя футболка смотрелась, как платье… Тёмная ткань съехала, обнажая хрупкое плечико руки, в которой бабочка держала нож. Член снова напрягся, и я фыркнул:
– Отбой, приятель. Я тобой не займусь, а больше некому. Пока.
И снова провалился в обновляющий сон. Да, конечно, неприятно, что Катька подложила напоследок жирную свинью. Бывшая вела себя так, словно это я ей изменил, а не наоборот. Всё из-за Максимки. Надо позвонить сыну… когда проснусь.
А бабочка чудо, как хороша! Мне до сих пор слышались её стоны и крики. Когда пойду в больницу, попрошу смазать царапины на ноющей спине. Но какая же это приятная боль…
Деньги стащила? Смешная! Испугалась, наверное, что ругаться буду, вот и сбежала. Но зачем ей простыня? И ещё какая-то мысль мелькнула, когда засыпал. Что-то связанное с беспокойством и презервативами. Всё потом. Я наконец могу спокойно выспаться. Впервые после этого чудовищно неприятного процесса развода. А завтра начинается новая жизнь. Я готов к ней…
Во всяком случае, так считал. Интересно, не засни я тогда, догони бабочку, сложилось бы всё иначе?
Глава 8. Ева
Папа орал на меня несколько минут, а я, откинувшись затылком на удобное кресло, вспоминала, как еще три недели назад Защитник распахнул глаза и кинулся меня преследовать. Я чудом сбежала. Так страшно стало, аж мурашки по коже до сих пор, и соски снова съежились от колючего возбуждения. Этот мужчина не просто опасен, он сексуально-эротично опасен! И, бля-я-я, я снова его хочу. Все эти дни размышляла, купить, что ли, его на пару дней? Ну, а что? Денег у меня достаточно, а он на байке, в простой квартирке. Не, квартирка непростая, но у меня особнячок получше будет.
Или устроить очередной побег от папочки? А смысл? Я думала, что знала, где страстный мишка живет, но, в очередной раз ускользнув от охраны, не нашла то место. Так обидно! Хоть бы удалось случайного таксиста отыскать, но я не запомнила ни номера, ни марку машины!
– Ева, ты меня слышишь? – жестко окликнул меня отец. – Ты доигралась! – он сидел за столом, и сейчас воспоминания о пощечине на помолвке делали из меня настоящего колючего монстрика. Ему это не сойдет с рук, я никогда не прощу. Никто не смеет меня унижать и обижать. Я глаза выцарапаю, яйца разобью в омлет, буду кусаться и противостоять, но в обиду себя не дам. Но только отца в ответ я ударить не могла, рука не поднималась. Зато у меня есть другое оружие: я могу стать еще более паршивой дочерью и окончательно отпетой стервой.
– И какое же наказание ты мне придумал? Встать на колени перед тобой? Па-почка!
– Что ты несешь? – он туже сжал кулаки.
– Или подставить тебе другую щеку? – я приподняла голову и, прищурившись, бросила в отца взгляд «мне похрен, что ты там вякаешь». Я ему этот удар буду до гроба вспоминать!
– Хватит, Ева, – спокойней сказал он и вытер ладонью лицо. И так больно было видеть, что я пошла в него: темно-медные волосы, глаза синие и характер скверный. Я жутко не хотела быть на него похожей, но все равно была! Даже поджимала губы, как он! Даже улыбалась, как он! Даже прищуривалась… Нет бы в маму, чтобы она осталась памятью в отражении зеркала, а так… я даже представить ее не могу. Старое фото – все, что у меня от нее осталось. Когда думала о маме, она представлялась в размытых образах, нечетких ликах, и от этого было хре-но-во.
– А что «хватит»? Хватит жить? Дышать? Смеяться? Что ты хочешь, чтобы я перестала делать? Я же твоя вещь. Приказывай!
– Остановись, дочь. Я полгорода на ноги поднял, чтобы опять тебя найти. Зачем ты сбежала? Ведь это опасно, неужели ты не соображаешь?
– Мне пофиг! Надоела твоя платиновая тюрьма, – я посмотрела на свои ногти, а потом пропустила пальцы в волосы. Казалось, они до сих пор пахли домом Защитника, возбуждали, возвращали меня в маленькую квартирку, где я сходила с ума от вспышек наслаждения. Как же хочется еще…
Но нужно нырять с головой в реальность. Во-первых, я никак не смогу отыскать его. А во-вторых… Папа никогда мне не позволит связаться с похожим на бандита мужчину, да и моя судьба давно уже предрешена. Через неделю я стану женой сына Дональда Дрэйка – владельца крупной авиакомпании, а еще Пре-е-ескот – перспективный актер и, якобы, мой друг детства, с которым мне будет хорошо. Ну, это папа так считает. Брррр… Отец заикался, зачем ему нужен этот союз, но я не особо слушала. Не люблю коммерцию, политику и скучную хрень. Сказали «надо»? Ну, и ладно. Дайте мне только в пользование несколько любовников, и сливайте-объединяйте многомиллионные компании, сколько вам влезет. Только музыку не забирайте, умоляю.
Но папа же не такой! Он проследит, чтобы я была примерной женой, потому что все еще верит в институт семьи. Сам бы женился, так нет – до сих пор верен маме, даже проституток не нанимает и любовниц не заводит. Наверное, у него между ног уже все давно засохло. И, честно сказать, я его за это очень ценю. Не признаюсь в этом никому, но в глубине души уважаю. Потому что любить так, чтобы на всю жизнь – сказка, в которую я верила всегда, но знала, что она не обо мне.
Одного не понимаю. Зачем тогда он выдает меня за нелюбимого?
– Где там твой хилячок Прэскот? – я крутанулась в кресле, села поперек и выставила перед собой ноги, вольготно скрестив стопы на углу стола. Узенькие шорты натянули бедра, а маечка, что я накинула впопыхах, когда папа вызвал меня к себе, приоткрыла уже подживший исцарапанный живот.
Три недели прошло после сумасшедшей ночи, а я все еще не могу забыть Аполлона Защитника и даже два дня не хотела мыть голову, чтобы сохранить его запах.
Так! Ева, прекращай слюни пускать, пора идти дальше.
Я прикрыла кожу на талии ладонью, где остались шрамики на память о самой ошеломительной ночи в жизни, и непринужденно сказала:
– Что там нужно для закрепления помолвки? Отсосать Прэскоту? Или трахнуться с ним? – да, папочка, я молчать не буду. Хотел куклу продать? Продавай, но я не собираюсь корчить из себя покорность. Ни-когда.
– Билл тоже уволился, – будто не услышав мою пошлость, жестко отрезал отец. – Ты добилась своего! Но это не конец, дочь. Я нанял другого охранника, и он будет находиться с тобой двадцать четыре часа в сутки до самой свадьбы с Дрэйком.
Я едва ручки не потерла от удовольствия. Новую жертву всегда приятно выводить из себя. Это же весело! Вот и выход из ступора, прямо палочка-выручалочка, а не папа! Вот и возможность выбить из себя ненужные воспоминания. Ну, покажите мне мою цацу! Снова негритенок, или в этот раз будет кореец? Ох, азиатские мужчины такие крутые, горячие, мускулистые, и искушать их проще-простого. Или это крепыш-коротыш американец? Перекачанный тестостерон на ножках. Ну, же! Где моя новая игрушка?!
Но когда охранник зашел в кабинет, весь подобранный, в строгом черном костюме, едва не хрустящем от чистоты, ростом в два метра с хвостиком, широкими плечами и витыми шрамами на шее, я не сдержалась и выдала:
– Охренеть!
Глава 9. Дима
Я рассматривал сладко пахнущую женщиной и сексом обрезанную простынь, когда зазвонил телефон. Увидел лицо сына на экране и поспешно засунул тряпку в шкаф, не глядя. Словно сын за постыдным меня застукал.
Улыбнулся мыслям и ответил:
– Привет, Макс.
– Ты почему звонок сбросил? – с лёгкой злостью в голосе спросил он. – Не хочешь разговаривать? Не соскучился?
– Прости, – губы мои растянулись ещё сильнее. – Я устал вчера, уснул крепко. Сбросил вызов не глядя.
– Ага, – язвительно хмыкнул Максим. – Крёстный был прав. Ты правда напился и отпраздновал свободу со шлюхами?
Я сжал челюсти. Орлов, как и прежде, не сдержан в выражениях. Попросил сына:
– Не слушай дядю Макса. Он глупости говорит.
– Знаю, – звонко рассмеялся сын. – Тётя Пелагея ему так же ответила. Сказала, что таких верных, как ты, больше не существует. И это крёстному не понравилось. Очень!
– Могу представить, – ухмыльнулся я. Поля, как и раньше, за словом в карман не полезет. Уколет так, что и ругать не нужно. – Как дела? Чем занимаешься?
Пока Максим с восторгом рассказывал, как помогал тёте Поле организовать экскурсию для детей из приюта на лосиную ферму, я уселся на перестеленную кровать и, опираясь локтями о колени, с удовольствием слушал. Столько эмоций у мальчишки! Простого общения не купишь за деньги, да и русский подтянет, пока гостит у Макса. Скривился: главное, чтобы не наслушался любимых словечек моего несдержанного друга.
После разговора с сыном позвонил Максу:
– Ты дочери своей тоже рассказываешь, как папа шлюх снимает?
– И тебе здравствуй, – хмыкнул Орлов. – Тебе Макс наябедничал, или Поля пожаловалась? Ну, сказал… вернее, ляпнул разок. Не думаю, что нужно было рассказывать, пацану, что ты налакался в одиночестве и навек зарёкся иметь с бабами дело. То, что одна из них оказалась гнилой, не значит, что нужно завязать член морским узлом.
– Ничего не нужно было говорить, – проворчал я. – Молчи побольше в присутствии моего сына, у Пелагеи лучше получается с детьми общаться. Не удивлюсь, если первое слово твоей дочери будет нецензурным.
– Не удивляйся, уже случилось! – рассмеялся Макс. – Мышка уже прочитала мне лекцию на этот счёт. Не добавляй дров в костёр. Но я не жалею. Пусть лучше вырастет колючей, чем шёлковой. Меньше неприятностей в жизни будет…
– Не скажи, – я вспомнил свою бабочку. – Такие колючки быстрее находят себе кучу приключений на упругую попку. Так что я согласен с Пелагеей. Как раз вчера одну бабочку колючую вытащил из-под подонков.
– Ого, – уважительно протянул Макс. – Да я ошибался в тебе, дружище. Думал, ты сопли жуёшь, рыдая по сучке Катеньке, а ты уже нашёл себе развлечение? И как она?
– Как? – я откинулся на спину и, глядя в потолок, улыбнулся: – Колючая до невозможности, сладкая до потемнения в глазах, ненасытная до полного изнеможения…
– И когда познакомишь? – рассмеялся Макс.
– Никогда, – сухо отрезал я.
– Ну-ну, – насмешливо отозвался друг. – Судя по тону, эта девушка тебя зацепила, Винни, так что не прячься в своей берлоге, а выходи на охоту. Лови, пока не прицепилась твоя сладкая колючка к другому мишке.
Я едва не разбил телефон о стену, но, оценив жёсткую шутку друга, зло расхохотался. Только Макс может напомнить мне детскую кличку и остаться в живых. Но следовать совету я не собирался:
– Эта ночь лишь начало новой жизни. Сладкая, но короткая сказка. И, Макс, придержи коней. Ещё раз ляпнешь что-нибудь исконно-русское моему сыну, больше крестника не увидишь.
– Ещё чего, – ответил друг. – Своего будущего зятя я буду видеть очень часто, Дэ-ми! Сегодня возьму в офис, пусть знакомится с бизнесом.
– Ещё чего не хватало, – недовольно буркнул я. – Хватит забивать парню голову. Подрастёт и сам решит, кем хочет стать.
– Как папашка, поставлять тело под пули? – ехидно уточнил Макс. – Ну уж нет. Я найду крестнику местечко потеплее. Думаю, для начала пусть поработает курьером, к шестнадцати будет менеджером, в восемнадцать отпишу ему бизнес в Вегасе.
– Всё, пора забирать пацана, – возмутился я и добавил тихо: – Орлов, пусть хоть у наших детей будет нормальное детство. Я достаточно богат, чтобы Максимка занимался чем хочет и не думал о деньгах.
Макс помолчал минуту, затем сухо попрощался. Я же лишь вздохнул: не переубедишь. Однажды потеряв всё, он всегда готов к худшему. Мы оба, переломанные судьбой, когда-то едва выплыли. Но Орлов твёрдо убеждён, что научиться летать, можно лишь выпав из гнезда.
Я коснулся татуировки на груди. Она не была похожа на ту, что украшала тело Макса, но мало кто знал, что эти два рисунка – две половинки одного целого.
