Текст книги "Поле брани"

Автор книги: Дэйв Дункан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

5

Он оставил дверь приоткрытой, и в комнате горел свет. Не постучав, Эшиала толкнула дверь и закрыла ее за собой, привалившись к ней спиной. Сердце так колотилось, словно львы преследовали ее по пятам. Ладони взмокли от страха.

Лежа на постели все еще в камзоле, Ило читал или притворялся, что читает. Отложив книгу, он посмотрел на нее с подчеркнутым удивлением. Нижняя половина его тела была укутана покрывалом, и она подумала, что, должно быть, он снял повязки, чтобы чувствовать себя свободнее. Но в целом ничто не нарушало приличий, хотя саму эту встречу приличной назвать было нельзя. Что сказала бы ее мать, если б узнала? Впрочем, Эшиала слишком взволнована, чтобы думать о приличиях…

– Мне надо поговорить с вами! – сказала она.

– Я этого боялся.

– Граф просто сошел с ума! – Эшиала поняла, что кричит, и понизила голос. – И Хардграа, кажется, с ним согласен. Они собираются передать Майу Сговору!

Эта ужасная новость не поразила Ило, как она того ожидала. Он пожал плечами:

– Я не сомневался, что они придут к такому заключению. Есть нечто мистическое в том благоговении, с которым некоторые люди смотрят на императорскую кровь, на линию, происходящую от Эмина. О Боги, но ведь они так преданы своим властителям и преисполнены чувства долга, разве нет?

– Они говорят, что принц Эмторо станет регентом.

Это замечание удивило-таки Ило.

– Но… Но вы конечно же ничего не знаете о нем? – Он зевнул. – Впрочем, это ничего не меняет. Не важно. Я слишком устал, чтобы объяснять сейчас. Расскажу вам утром.

Безразличие Ило ошеломило ее. Неужели он не понял? Майа в опасности! К кому же еще может она обратиться? Возможно, ее ввели в заблуждение его подтрунивания и ухаживания, но как бы то ни было, в глубине души она всегда относилась к Ило как к другу. Теперь он наконец показал себя – бездушная, эгоистичная деревяшка, как ее и предупреждали. И в своем разочаровании виновата только она сама.

Или он играет в какую-то игру светского повесы? Может, полагает, что она должна умолять его и пресмыкаться перед ним? Помогите мне спасти моего ребенка, я соглашусь на ваши домогательства? Какого еще унижения он способен потребовать?

– Зачем вы явились сюда? – спросила она. – В Юдарк?

Он провел рукой по своим кудрям, изображая замешательство:

– Просто был по соседству, да и обещал вам вернуться в пору цветения нарциссов. А я не люблю разочаровывать хорошеньких леди.

– Нарциссы уже отцвели. Вам следовало явиться раньше.

В глазах его заплясали бесенята.

– Следовало явиться раньше для чего?

– Вы так наглядно описали мне ваше пророчество…

– Ах так! Тогда я возвращаю вам ваш вопрос: зачем вы явились сюда, в мою спальню?

Она снова почувствовала, как у нее вспотели ладони. Сердце бешено колотилось и во рту пересохло. Она пришла, потому что ей нужна помощь. И готова заплатить за эту помощь любую цену, какую он ни потребует. Или он собирается заставить ее сказать это словами?

– Я… Я думала, вы интересовались…

– Интересовался судьбой вашей дочери?

– Интересовались мной!

Ило пожал плечами:

– Но я же сказал вам: мы с Шанди стали друзьями. Я медлил слишком долго. И должно быть, вовсе не явился бы сюда, если б не вмешались гоблины. У меня пропало намерение обольстить вас.

– Жена императора годится для этого, а вдова вашего друга – нет? У вас странное представление о ценностях.

– Нет. – Он насмешливо склонил голову набок, как птица. – Вы же знаете, что я всегда очень заботился о себе. И, поразмыслив, пришел к выводу, что тайно похитить вас сейчас – значит снова ввязаться в государственные дела, а с меня этого довольно. Прошу прощения, вам придется обойтись без меня.

И тут ее страх сменился яростным гневом.

– Вы… вы невоспитанный хам!

– О да, вы лучше! – промолвил Ило с притворным восхищением. – Вы намного лучше! Бедненькая, застенчивая, скромная Эшиала, которая никогда не спорит, никогда не прокрадывается среди ночи в комнаты к мужчинам. Интересно, что будет дальше?

– Меня беспокоит только благополучие моей дочери!

Откровеннее уже было некуда!

– Но это вовсе не беспокоит меня. – Ило неспеша развязал свой шейный платок. – Я же сказал вам еще во время первой нашей беседы, что бессовестный лгун.

– Да, сказали.

– И это правда.

Он швырнул платок на пол и начал расстегивать камзол.

– Хардграа думает, будто я бросил Шанди, чтобы волочиться за вами. Признаю, я рассматривал такую возможность. – Распахнув камзол, он принялся расстегивать рубашку. – В настоящий момент вы точно не знаете, умер ваш муж или нет, потому что можете положиться только на мое слово, а оно ничего не значит. А теперь, если вы пришли сюда, чтобы лечь ко мне в постель, раздевайтесь, и посмотрим, смогу ли я что-нибудь сделать. Но не надейтесь извлечь из этого какую-либо пользу. В противном случае спокойной ночи, ваше величество.

Чудовище! Эшиала выскочила вон, жалея, что не может хлопнуть дверью.

6

Будущая императрица и ее мать все утро провели на озере: кормили уток, бросали камушки и собирали полевые цветы. К тому времени, когда они отправились домой на обед, ее императорское величество устало, вспотело, было сердито и хотело, чтобы ее несли на ручках.

Сама Эшиала была не менее сердита. Известие о смерти Шанди разбило хрупкую защитную оболочку, которую она создала вокруг себя в Юдарке. Ее благополучный маленький мирок трещал под ногами, словно лед на пруду. Друзья и сообщники вдруг превратились в тюремщиков. Она почувствовала себя окруженной врагами, и не было никого, на чью помощь можно рассчитывать. Внизу у озера ей вдруг показалось, что за ней следят, – это ли не первый признак сумасшествия?

Однако на обратном пути к дому она заметила на грязном участке тропинки следы. Крупные мужские следы отпечатались поверх следов ее и Майи. Значит, за ней действительно присматривали, она не страдает манией преследования! С одной стороны, это хорошие новости. С другой – плохие. Центурион Хардграа, должно быть, чувствовал себя виновным перед Богами, иначе не преминул бы появиться лично.

Приходилось все время уговаривать Майу пройти еще немного на собственных ножках. Наконец они вышли из леса. Эшиала посмотрела вперед и за буйными зарослями дикого кустарника обнаружила Ило, сидящего на залитой солнцем террасе – словно дремлющий перед дверью сторожевой пес, от которого не знаешь, чего ждать. Будь она одна, предпочла бы сделать длинный крюк, чтобы только не встречаться с ним, но Майа слишком устала и была очень тяжелой для таких маневров.

Этим утром за завтраком Ило обрушил на нее еще один громовой удар, причем столь же небрежно, как Майа бросала в воду камушки.

Оказывается, Империя никак не отреагировала на исчезновение Шанди, объяснил он, потому что на его месте правит подставной император с подставной императрицей под боком. Если Эшиала отправится сейчас в Опаловый дворец, то может нос к носу столкнуться с самой собой.

С тех пор как ее сестра и кузен Шанди исчезли неведомо куда, нетрудно установить личности самозванцев. Лишь только прошел шок от этой новости, Эшиала смутила всех громким смехом. Эшия, должно быть, испытывает огромное наслаждение. Она могла бы сделаться гораздо лучшей императрицей, чем Эшиала, ибо ей доставляло истинное удовольствие подобное времяпровождение. Сестра придерживалась невысокого мнения о принце Эмторо, но, вероятно, примирится с ним ради доброго дела. Независимо от того, был ли у кого-нибудь из них выбор, теперь они станут делать все, что ни пожелает всемогущий Зиниксо.

Однако позже, внизу у озера, ей пришло в голову, что прежде Эшия была ее потенциальной союзницей, а теперь нет.

– Привет, красавица! – с наглой самодовольной улыбкой произнес Ило.

Казалось, он совсем расслабился в уютном мягком кресле, которое, должно быть, приказал специально вынести наружу. Его больные ноги покоились на стуле.

Эшиала сделала вид, будто не замечает его, и повела дочку через террасу совсем рядом с ним.

Ило не заметил, что его не замечают, и спросила:

– Что поделываем?

– Кормим уток.

– А! Нет ничего вкуснее жирной утки.

Она почти миновала его, когда он ее окликнул:

– Эшиала!

Ей показалось, что его голос стал серьезен, и она остановилась:

– Да?

Он сидел против солнца и смотрел на нее из-под ладони, но высокомерие и надменность по-прежнему светились под его длинными ресницами.

– Тетушка вернулась.

Этим утром графиня приказала подать фаэтон и сама отправилась в Фэйнтаун. Если она уже вернулась, то пробыла там недолго.

– Так что же?

Ило улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой, источавшей самодовольство:

– Она говорит, что городишко превратился в сумасшедший дом. До него дошли новости, и они даже хуже, чем я предполагал: гоблины перемалывают легионы, как кофейные зерна.

– Вы выглядите до странности довольным.

– Да просто терпеть не могу, когда мне не верят, если я говорю правду. Я делаю это так редко, что вправе ожидать должной оценки! Теперь вы можете поверить моему рассказу и уступить своим желаниям, не беспокоясь о том, что Шанди вернется и предъявит претензии.

Презренный болван! Схватив дочь за руку, Эшиала пронеслась мимо него и скрылась за дверью. Однако она не могла сердиться на Ило, было лишь грустно, что он оказался вовсе не добродушным шалопаем, каким она его себе представляла. Она никогда не видела в нем надежного союзника, но когда-то он бывал забавен, теперь же просто отвратителен.

И Эшиала снова представила себе, что идет по замерзшему пруду. Она едва видела, как Майа с наслаждением облизывает вкусный конец ложки, тогда как под ней трещит лед, уходя из-под ног.

В мрачной непропорциональной комнате, служившей проконсулу кабинетом, она встретилась с Ионфо, как провинившийся ученик, вызванный учителем. Вельможа был стар, и его мучили боли в спине. Теперь же, потрясенный ужасной ответственностью, свалившейся на его плечи, он выглядел так, словно не спал со дня возвращения Ило. Но тем не менее он оставался графом, крупным политическим деятелем Империи и офицером, и уж во всяком случае – правителем Юдарка. Проконсул был любезен и неумолим.

Он сидел за письменным столом. Предполагалось, что Эшиала должна сесть перед ним. Ей подумалось, что ее сестра, будь она герцогиней или императрицей, не стерпела бы такого унижения от какого-то проконсула.

Эигейз тоже была здесь, все еще в парадном наряде, надетом для поездки в Фэйнтаун, и с очень странным выражением лица. Она так плотно сжала губы, что они побелели, а ее толстые пальцы беспокойно теребили подол. Эшиала не нуждалась в словах, чтобы понять: леди Эигейз не одобряет заявления, которое должно последовать.

Центурион стоял в углу, скрестив руки на груди. Две ночи назад старая Юкка назвала его опасным, а Эшиала не поверила ей, видя в нем только верного и достойного стража. Теперь он стал ее тюремщиком. Он неотступно следил за Эшиалой. Любые доводы отскакивали от него как горох, и спорить с ним было все равно что с отточенной бритвой. Теперь он более чем опасен. Эшиала присела на стул, сжала руки, чтобы они не дрожали, и посмотрела на Ионфо, придав своему лицу самое императорское выражение – хорошая мина при плохой игре.

Проконсул начал говорить официальными, заранее продуманными, четкими фразами:

– Знаменосец, похоже, сказал правду, мэм. Вести о гоблинах дошли до Фэйнтауна. Император вчера обратился к сенату. Насколько мы знаем… это не мог быть настоящий император, а потому я готов допустить, что о совершенной подмене Ило также сказал правду. Иными словами, я вынужден признать за правду все пункты его рассказа. Вы не согласны с моим заключением?

Она могла бы сказать, что Ило известный лжец, но граф отличал эту ложь от той лжи. Лгать мужчине – преступление; лгать женщине – только грех. К тому же она верила рассказу Ило. Эшиала кивнула в знак согласия.

Прежде чем граф снова заговорил, Хардграа проскрежетал своим хриплым голосом:

– Я по-прежнему хотел бы знать, зачем он вообще сюда явился.

В первый раз за последние два дня слабая улыбка показалась на лице старого аристократа.

– Может быть, Ило и в этом случае говорит правду, центурион. Думаю, в Воггле он столкнулся наконец с божественной справедливостью. Наверняка он не первый молодой человек, проснувшийся в чужой постели без гроша и без одежды. При обычных обстоятельствах он прибег бы к помощи армии, дабы возместить ущерб, и воспринял случившееся как забавный эпизод. Но на этот раз Юдарк был единственным убежищем, до которого он мог добраться, вот и все.

– Надеюсь, вы правы, мой господин.

– А возможно, он и в самом деле хотел донести до нас новости. Ему, знаете ли, не чуждо чувство долга. Его послужной список свидетельствует об этом.

– Допустим. – Хардграа явно не убедили эти доводы. – Но в его послужном списке значатся и другие способности.

Центурион откровенно глумился над Эшиалой, и неожиданно для себя самой она взорвалась:

– Да как вы смеете даже предполагать, что между этой деревенщиной и мной может быть хоть что-нибудь?! Что этот… Ило пришел сюда ради меня? Этот… эта деревенщина?

Улыбка сошла с лица Ионфо, как зимние снега весной.

– Я абсолютно уверен, что он не подразумевал ничего подобного, мэм! Так ведь, центурион?

– Я не хотел оскорбить ваше величество! – пробормотал Хардграа.

Он казался озадаченным. Может быть, вдруг осознал, что ни один поклонник, будь он в здравом уме, не вел бы себя так, как Ило? Граф дипломатично кашлянул:

– Мы все слишком возбуждены. Теперь, мэм, после смерти императора ваша дочь является номинальной главой нашего королевства.

– Боюсь, что немногие в мире согласятся с вами, граф.

– Но я должен руководствоваться своей совестью. – Старик прочистил горло, неуверенно взглянул на жену и сурово продолжил: – Возможно, вы не осведомлены об этом, однако так гласит молва… Принцу Эмторо тридцать два года, и он не женат. Многочисленные любовницы не жаловались на его обхождение, но не родили ему бастардов. Принц, который к тридцатидвухлетнёму возрасту не сделался отцом ни одного ребенка, похоже, и вовсе не способен производить детей. Слухи винят в этом свинку, которую он перенес в период возмужания. Его родной брат умер в Карфине. Теперь Шанди… Ваш ребенок, мэм, необыкновенная ценность.

– Для меня дочь – безмерная ценность.

– Для всех нас, мэм! Подумайте только. Ветвь Аффералади признана негодной из-за морганатического брака. Я даже полагаю, что, не будь принцессы, дом Эгрейнов мог бы окончательно угаснуть. Это означает смену династии, а смена династии почти неизбежно приводит к гражданской войне.

Старик забыл, что в настоящее время императрицей, по сути дела, стала Эшия. И узнай граф о том, как она представляет себе свой долг перед Империей, пожалуй, избавился бы от горба. Однако Эшиала не собиралась упоминать о возможном осложнении.

– Принц Эмторо не слишком приятная особа, – продолжил Ионфо, – но он не чудовище и не причинит вреда невинному ребенку.

– Если только не произведет на свет собственных детей. Или моя сестра не произведет их для него.

– Сын, конечно, будет иметь преимущественные права. Я допускаю, что искушение может возникнуть и в том случае, если у него родятся дочери, а не сыновья, но повторяю: он не злодей! И я вижу свой долг, ваше величество, в том, чтобы вернуть вашего ребенка ко двору. Девочке необходимо дать возможность вступить в свои наследственные права.

Графиня издала негромкий звук, выражавший одновременно презрение и гнев, но не сказала ни слова. Вероятно, она уже приводила свои доводы, и они были отклонены. Теперь Эшиала должна сражаться одна.

– Вы капитулируете перед Сговором, проконсул? Отдаете вашу законную императрицу в руки безумного дварфа?

Розоватый оттенок окрасил пепельно-серую кожу на скулах графа.

– Шансы Шанди одержать верх над Сговором никогда не были велики, мэм, хотя я поклялся помогать ему, мы все знали об этом. После смерти Шанди преимущество Сговора стало очевидным. У нас нет вождя. Мы должны признать, что Свод Правил больше не действует, и отныне только один верховный волшебник будет стоять за троном. Остается надеяться, что его правление окажется не более тягостным, чем правление Четверых. Он, несомненно, переживет всех нас и, вероятно, назначит преемника на будущие века, впрочем, не знаю. Меня касаются дела только простых смертных, а не оккультного мира. Я уверен, что место вашей дочери в центре вселенной – в Хабе, и мой долг вернуть ее туда.

Эшиала повысила голос:

– Шанди на это никогда бы не согласился!

Слова прозвучали пустой фразой, и старик остался непоколебим.

– Мое почтение, мэм… Он не оставил инструкций на этот случай. Следовательно, я должен поступить по своему усмотрению. Я знал Шанди с пеленок. Он всегда ставил свой долг перед Империей на первое место и, уверен, ожидал бы такой же самоотверженности от своей семьи.

Это означало: «Дочь бакалейщика не может понять образа мыслей аристократов». Эшиала чувствовала, что ее лицо пылает, как полуденное солнце.

– А я? Должна ли я освободить мою сестру от ее временного продвижения на службе?

Она выдержала взгляд проконсула, и он первым отвел глаза. Безобразные красные пятна расцвели по всему его лицу.

– Вы должны сделать выбор сами, мэм. – Голос графа зазвучал более жестко. – Нам неизвестно, какого рода волшебство было использовано. Принц и ваша сестра могут оставаться самими собой, кроме, конечно, внешнего вида, и добровольно сотрудничать со Сговором – из чувства долга, чтобы поддерживать господство законности и порядка, или действовать по принуждению. Не исключено, что оба непоколебимо убеждены в душе, что они именно те, за кого себя выдают.

Тут гнев Эшиалы, не найдя более подходящих средств выражения, вырвался наружу с непривычной грубостью:

– Как бы там ни было, я лучше сдохну, чем стану жить под властью Эмторо!

– Вам решать, мэм. Если вы не пожелаете сопровождать своего ребенка, я не буду вас принуждать, так как понимаю, в каком опасном положении вы можете оказаться.

Тут впервые заговорила Эигейз. В голосе ее звучала горечь.

– Еще бы! Если узурпатор постарается поладить с ней, она чего доброго и вовсе не осознает, что перед ней Эмторо. Он может выглядеть точь-в-точь как Шанди, вплоть до последнего родимого пятнышка, и Эшиала забудет, что оригинал мертв. Какой прекрасный шанс развязаться с трагедией и возобновить утраченный брак!

Эшиала никогда раньше не слышала от графини столь злой иронии.

– Прошу соблюдать тишину! – огрызнулся взбешенный граф. – Я принял решение насчет вашей дочери, мэм. Захотите ли вы сопровождать ее или нет – ваше дело. Мы с женой готовы засвидетельствовать ее личность. Вы вольны уехать, если пожелаете. Я подготавливаю письмо во дворец. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении как можно скорее.

– Сколько у меня времени? – спросила Эшиала. У нее так перехватило горло, что было больно говорить.

– Самое большее день или около того. На дорогах с часу на час может начаться паника, если гоблины повернут к югу. Кто знает, насколько их опередил Ило? Мы должны действовать быстро.

Графиня Эигейз встала:

– Ион, ты знаешь, что я об этом думаю! Пиши свое дурацкое письмо! Потом перечитай и попытайся найти в нем что-нибудь достойное. Эшиала, дорогая моя, пойдем выпьем со мной чашечку чаю и переговорим обо всем этом.

Эшиала тоже поднялась, чувствуя признательность графине. Интересно, что бы сказала Эшия на ее месте. Душа ее была в смятении. Когда они подошли к двери, Эигейз о чем-то вспомнила и, обернувшись, спросила:

– Как ты собираешься поступить с Ило?

Ее муж нахмурился:

– Он нужен нам, чтобы удостоверить смерть императора.

– Я знаю, что он тебе нужен, но нужен ли ты ему?

– Он никуда не собирается, да и вообще едва может ходить.

– Но разве он не в состоянии ускакать?

Из угла, где стоял Хардграа, донесся звон металла.

– Конюшни надежно заперты, мэм! – И центурион вновь потряс большой связкой ключей.

– А-а! – кивнула Эигейз. – И вы думаете, что это удержит Ило?

– Что вы предлагаете? – нахмурился Хардграа.

– Я?! Я всего лишь старая толстая женщина, центурион. Правда, припоминаю, внизу, в винном погребе, валялись какие-то ржавые кандалы. Впрочем, это совсем не мое дело. Ну пойдем, моя дорогая. – И графиня пропустила императрицу вперед.

Выходя из комнаты, они услышали, как граф сказал:

– Я полагаю, он важный свидетель.

Две женщины медленно пересекли Большой зал. Эшиала едва различала, где она идет. Голова у нее кружилась, в любой момент могла начаться истерика.

Вдруг Эигейз остановилась:

– Я пробыла замужем за этим мужчиной сорок два года, и никогда мы не сказали друг другу ни единого слова поперек. А теперь, ни с того ни с сего, он ведет себя, как пьяный осел!

Ее двойной подбородок дрожал от возмущения.

– А как же Ило? – спросила Эшиала. – Если они собираются так обойтись с ним, не следует ли нам его предупредить?

– Ба! Да Ило прекрасно сам о себе позаботится.

– Но… – У нее мелькнула слабая надежда. – Если я попрошу Ило…

– Никогда не проси Ило! – твердо сказала графиня. – Он станет презирать тебя, быть может сам того не осознавая. Безразлично, что они сами думают, моя дорогая, но все Ило в этом мире гораздо больше интересуются скачками, как выигранным призом. Самое худшее, что можно сделать, это сдаться на их милость, потому что у них тотчас пропадает спортивный азарт. С такими мужчинами, как Ило, надо всегда разыгрывать недотрогу.

– У меня нет времени, чтобы…

– Как всегда говаривала тетушка Кейд, этого-то добра скоро будет больше чем достаточно! Вот так-то! Это единственный способ играть в такую игру, и ты должна быть уверена, что он получает от этого ровно столько же удовольствия, сколько и ты сама.

Зачем она стоит здесь, посреди Большого зала, и мелет такие глупости? И у нее до странности рассеянный взгляд.

– Мужчины оценивают то, что они получили, ровно во столько, сколько заплатили, чтобы заиметь желаемое, даже если они не под… Ах!

Слабое «бум» разнеслось по особняку.

– Что это? – спросила Эшиала, уловив блеск удовлетворения в глазах своей спутницы.

– Должно быть, подвальная дверь. Старая Юкка стояла за ней. Ионфо еще долго будет занят своим письмом… Идем!

Эигейз сорвалась с места и со всей скоростью, на которую была способна, словно разогнавшаяся повозка с сеном, устремилась к главному входу. В замешательстве Эшиала последовала за ней навстречу ослепительному солнечному свету.

У крыльца стоял запряженный гнедой кобылой фаэтон, и в нем сидел Ило, подбрасывая на колене Майу. Он смеялся, а девчушка визжала от восторга.

– Я думала, что конюшни… – начала Эшиала.

– Юкка давно сделала вторые ключи, дорогая, – объяснила Эигейз. – Забирайся! Ило, ты собрал вещи?

– Две сумки у меня под ногами и две под сиденьем, тетушка.

– Императрица, этот подонок, кажется, совершил кражу со взломом! – Графиня взяла Эшиалу за плечи. – Да пребудут с тобой Боги, моя дорогая! – В ее глазах блестели слезы. – Я разделила золото на две части. Не позволяй Ило плутовать! – Она ободряюще улыбнулась и понизила голос до шепота: – И не забывай разыгрывать недотрогу!

– Это она умеет, – сказал Ило. – Не пройдет! Забирайтесь, красотка. Я не думаю, что подвальная дверь надолго задержит Хардграа.

Даже здесь, на улице, были слышны протестующие стенания подвальной двери.

– Юкка и близко не подпустит слуг! – сказала графиня, принужденно улыбаясь. – Но Ионфо еще не окончательно оглох. Итак, поторопитесь!

Последовали поцелуи и объятия. Эшиала устроилась на сиденье, забрала Майу у Ило. Поводья щелкнули. Прощальный взмах старой леди – и фаэтон, подпрыгивая, покатил по аллее.

– Куда мы едем?! – воскликнула Эшиала.

– Я возвращаюсь в Квобль, – сказал Ило. – Чудный климат и далеко от гоблинов. У меня есть там на примете несколько богатых наследниц. Приглашаю составить компанию или я высажу вас где-нибудь по дороге. Пожалуйста, решайте сами. И вот еще что… Я не плутую с золотом. С добродетелью – непременно. Всегда! На то она и существует. Но с золотом – никогда.

Побег? Надежда как мираж замаячила перед глазами Эшиалы. Надежда пела, как жаворонок в поднебесье, – так высоко, что не достанешь. И длинную шеренгу деревьев впереди Эшиала видела сквозь радугу надежды.

– Но они погонятся за нами! – сказала она.

Граф выпустит на волю Хардграа. Центурион созовет легионеров – конных и пеших – и вскоре с отрядом бросится в погоню за фаэтоном. Даже когда Ило выедет на дорогу, у них будет не слишком богатый выбор: Фэйнтаун или Моггли. В Моггли дорога заканчивалась тупиком, а задолго до того, как…

– Куда вы едете?

Фаэтон свернул с аллеи на проселочную дорогу.

– Вниз, к озеру! – Теперь улыбка Ило казалась просто восхитительной. – Тетушка не была в Фэйнтауне, она съездила в Моггли и наняла корабль.

– Корабль?

Майа повизгивала, когда фаэтон подбрасывало на ухабах. Сквозь просвет между деревьями показались Внутренние Воды и маленький парусник, скользивший к пристани.

– Эигейз им наврала! – радостно добавил Ило. – Новости еще не оглашены! Она все это выдумала. До начала паники у нас в запасе, по крайней мере, день. Тетушка настоящая леди, не правда ли?

Лед проломился, а пруд оказался глубиной по щиколотку.

– Но… – Голова Эшиалы кружилась от неожи данного облегчения. – Отчего вы так грубо обходились со мной? Хотели обмануть Хардграа?

А может быть, Ило пытался помешать ей сдаться на его милость? Не на это ли намекала графиня?

Ило обогнул поворот на одном колесе.

– Я? Грубо? Просто тактический ложный выпад – вы ведь не хотите сказать, что поверили мне?

Она пригнулась, так как ветки пронеслись прямо у нее над головой.

– Вам следовало бы помнить, что я всегда лгу, – весело сказал Ило. – И я придумал план, когда нарциссы давно осыпались. Ничто так не прочищает человеческие мозги, как загородная прогулка! Бассейн уберег меня от Ривермида и в то же время заставил вернуться сюда. Я предвидел, как Ионфо и Хардграа отреагируют на новости. – Он улыбался, глядя прямо перед собой, так как не мог отвлечься от дороги, чтобы посмотреть на Эшиалу. – И усмотрел прекрасную возможность разыграть гамбит под названием «девушка в беде».

Волосы Эшиалы развевались на ветру, она крепко обнимала дочь, которая визжала, обмирая от радости и страха.

Они выскользнули из ловушки!

– О, Ило! Я так благодарна!

Перед ней мелькнула его самая коварная ухмылка.

– Ну, благодарностью я постараюсь воспользоваться.

Отвергнутые лекарства:

Любовь – болезнь, она полна печалью

И никаких лекарств не признает;

Не сжечь огнем ее, не срезать сталью,

Но цвет ее приносит горький плод.

С. Дэниэл. Любовь – болезнь