Текст книги "Пропала стриптизерша"

Автор книги: Дей Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Какой?

– Нельзя ли мне переговорить с Коттоном? Не обязательно наедине. Со мной может остаться инспектор Гарсия.

– Ас какой целью вы намерены переговорить с Коттоном?

– Точно еще не знаю. Полагаю… надеюсь, что он сможет мне что-нибудь сказать, что позднее поможет мне, если и мне придется предстать перед судом.

– Что, например?

– Например, он, возможно, знает, у кого была причина следить за мной и Пегги до самой ее квартиры, у кого был мотив ее убить.

Инспектор Гарсия запротестовал:

– Ах, оставьте! Это обычные вещи!

Мэнсон пожал плечами:

– А я согласен. Поэтому разрешите ему переговорить с Коттоном, инспектор. При условии, что вы пойдете с ним вместе.

Харт подождал Келли в коридоре перед кабинетом, пока инспектор делал все необходимые приготовления, чтобы Коттона привели из тюремной камеры в один из кабинетов для допроса.

– Как ты думаешь, почему он меня не посадил? – спросил Харт у Келли.

Келли пожал плечами:

– Ты же слышал, что он говорил. Лично я считаю, что фантастическая история, которую тебе поведала Пегги, заставила его засомневаться, уж не приговорил ли он к смерти невинного человека. И полагаю, он надеется, что, если и была совершена ошибка, ты поможешь ему отстирать его грязное белье.

– Каким образом?

– Позволив убить себя. Подумай сам. Если Бонни чудом осталась жива, а Пегги убита из-за того, что она знала об этом, самое лучшее для убийцы сейчас прикончить и тебя. А Мэнсон считает, что схватит его на месте преступления и все выйдут сухими из воды.

– За исключением меня.

– За исключением тебя.

Инспектор Гарсия выглянул из кабинета и сообщил:

– Его уже ведут сюда!

Несмотря на то, что Харт видел Коттона ежедневно в течение семи недель, он едва узнал юношу. Теперь, когда тот был приговорен к смертной казни, его внешность изменилась за одну ночь: казалось, он как-то весь съежился. Взгляд был мертвым, глаза глубоко запали. Передвигался он словно старик.

– Я вас узнаю! – сказал он Харту, подняв на него взгляд. – Вы были одним из присяжных.

– Верно, – кивнул Харт.

Коттон открыл было рот, чтобы разразиться ругательствами, но у него не хватило на это сил.

– О'кей. Итак, вы сочли меня виновным, – выдавил он наконец из себя. – Вам доставляет удовольствие прийти сюда, чтобы ворошить старое? “Виновен в убийстве первой степени”. Разве не такой вердикт вынесли двенадцать присяжных и вы в том числе?

– Это ты убил Бонни, Гарри? – спросил спокойно Харт. – Не для протокола. Тебе ведь уже хуже не будет.

Коттон долго молчал, а потом сказал:

– Я не знаю. Не думаю. Мне кажется, что независимо от степени опьянения такое забыть нельзя. Если бы я не взял эти проклятые бриллианты, у вас в руках не было бы даже мотива преступления. – Он покачал головой, повторив: – Нет, не было. Хотя мне теперь и все равно, но я не верю, что убил ее.

– Твоя жена Пегги тоже не верила, – сказал Харт. – Во всяком случае, вчера она сказала мне, что ты просто не мог убить Бонни.

Коттон едва заметно усмехнулся:

– Еще бы! Могу поспорить. Я видел, как она сидела в зале суда, наслаждаясь каждой минутой, злорадствуя по поводу того, как мне воздается должное. – Он перестал усмехаться, и его взгляд, так же как и голос, стали унылыми. – Не то чтобы я винил малышку. Полагаю, я доставил ей немало неприятностей.

Харт был намеренно жесток.

– Она мертва, Гарри. Пегги убили прошлой ночью. Думаю, потому, что она сказала мне, что ты не виновен. Она сказала, что четыре месяца назад, после того, как ты предположительно убил Бонни, она видела ее живой и здоровой в Энсенаде.

В комнате для допросов стоял простой стол, сбитый из досок. Коттон схватился за его край, чтобы не упасть.

– Слушай, парень. Такими вещами не шутят!

– Я и не шучу, – заверил его Харт.

– Пегги действительно мертва?

– Точно.

Коттон пошарил в карманах в поисках сигарет, но их у него не было. Харт предложил ему пачку. Коттон сунул сигарету в рот и прикурил от поднесенной зажигалки.

– Бедная девочка, – спокойно выдохнул он. – У нее был один-единственный недостаток. Мозгов маловато. И как бы я с ней плохо ни обращался, сколько бы ни заводил других подружек, она продолжала меня любить. Так говоришь, ее убили?

– Да.

– Но перед смертью она сказала, что видела Бонни?

– Да.

– Тогда почему она не сказала этого на суде? Да что я! Конечно же, – Коттон сам тут же ответил на свой вопрос, – она хотела моей смерти. Тогда я достался бы только ей одной. Кто ее убил?

Харт не видел смысла в том, чтобы испортить все дело признанием, что в убийстве подозревается он сам, поэтому сказал:

– Полиция еще не знает. А может, ты знаешь, был ли у кого-то мотив, чтобы ее настолько ненавидеть?

Коттон покачал головой:

– Не было. Она всегда была порядочной девушкой.

Инспектору Гарсии не терпелось, чтобы этот разговор поскорее закончился.

– Если вы побеседовали, мистер Харт, я отправлю заключенного назад в камеру.

– Еще один вопрос, – отозвался Харт. – Во время судебного разбирательства на этом не слишком заостряли внимание. Вспомни, хорошенько подумай, а потом скажи, Гарри: кто кого в свое время подцепил в “Циро”?

– Бонни меня подцепила, – просто ответил Коттон. В этом вопросе он явно не кривил душой. – Конечно, я и сам не слишком-то сопротивлялся, потому что был на мели. А потому искал подружку. И понял, что она при деньгах, как только увидел на ней все ее дорогие брюлики.

– А после того, как она тебя подцепила, кто проявлял инициативу в продолжении развлечений?…

– Я бы сказал, что инициатива исходила от нас обоих, – ответил Коттон. – Но отправиться к яхте было ее идеей. Помню, как я ругался со стариком Джо в Санта-Монике, с тем самым, который дал показания, что мы сняли у него номер и сожгли там матрас. Потом помню только, что из Санта-Моники мы уехали на моторке. И я был не в особом от этого восторге, но Бонни догадалась, что я трушу, поэтому мне пришлось заткнуться и поехать с ней.

Харт переваривал полученную информацию. Возможно, он не совсем напрасно потратил время на этот разговор. По крайней мере, узнал две вещи, о которых назначенный судом адвокат, защитник Коттона, не информировал суд: во-первых, Бонни сама сделала первый шаг к их знакомству, а во-вторых, отправиться на яхту было ее идеей. Харт почти ухватил промелькнувшее смутное подозрение.

– А теперь скажи-ка мне, – попросил он, – как она вела себя, пока вы были вместе?

– Вы имеете в виду Бонни?

Коттон прижался бедром к столу.

– Смешно!

– Что тут смешного?

– Что вы спросили меня об этом. Я и сам об этом размышлял все утро. Припомнив все, я бы ответил: она кого-то боялась.

– Боялась – кого? Тебя?

– Нет.

– Своего мужа?

– Нет.

– Тогда кого же?

Коттон замотал головой:

– Не знаю! Было скорее похоже, что она боялась чего-то, а не кого-то. – Он помолчал минутку. – Да. Так оно и было. С самого начала между порциями выпивки и занятиями любовью она каждый раз подходила к окну и выглядывала из него. Вела себя как-то странно и отвечала невпопад.

– И что она говорила?

– Не помню. Тогда я не слишком-то обращал внимание на ее слова. Думал, она просто пьяна.

Харт молчал.

Гарсия водрузил свою шляпу на голову и цинично улыбнулся:

– Ты выдумал всю эту чушь во время судебного разбирательства, Коттон. Ну да ладно. Скажи мне только одно: если ты ее не убивал, то кто это мог сделать? И как ты вытащил ее из каюты?

– Но мистер Харт, – запротестовал Коттон, – только что сказал, что Пегги поклялась, будто видела Бонни живой в Энсенаде.

– Забудь об этом, – посоветовал ему инспектор Гарсия. – Забудь. Если твоя жена и видела кого-то в Энсенаде, то та женщина просто была похожа на Бонни. А теперь давай отвечай на мой вопрос: если Бонни убил не ты, то кто? И как ты вытащил ее из каюты?

Сигарета обжигала пальцы Коттона. Он подержал ее еще мгновение, словно его иссушенная кожа потеряла всякую чувствительность, а потом осторожно положил окурок в пепельницу на столе.

– Я не знаю, – спокойно сказал он. – Если бы я знал, то не оказался бы в том положении, в каком сейчас нахожусь.

2 сентября 1958 г. 13 час. 23 мин.

Келли ждал в коридоре перед дверью в кабинет генерального прокурора.

– Удалось что-нибудь узнать, Док? – поинтересовался он. Харт покачал головой:

– Относительно Пегги ровным счетом ничего. Однако Коттон заявил, что Бонни до смерти боялась чего-то или кого-то.

Инспектор Гарсия словно забавлялся:

– Послушайте, мистер Харт. Ну, подумайте своей головой. Если бы вы были девушкой, вышедшей замуж за несчетные миллионы долларов, и обманывали бы своего мужа, не считаете ли, что и вы время от времени выглядывали бы в окно?

– Может, и выглядывал бы, – согласился Харт. Два тюремных надзирателя в форме, которые приводили Коттона из его камеры, сопровождали его до лифта, обслуживающего тюремный блок. Когда они проходили мимо группы, стоящей в коридоре, Коттон оглянулся, заставив офицеров остановиться. Его лицо исказилось злобой, когда он увидел Харта.

– Эти парни-надзиратели сказали мне, что ты был с Пегги, когда она умерла. Сказали, что ты придушил ее подушкой, чтобы она на тебя не заявила.

– Мы не знали, что ему ничего не известно, – объяснил один из надзирателей инспектору Гарсии. – Об этом написано во всех утренних газетах.

– Это не так, Коттон, – сказал Харт. – Я был у нее в квартире, но я ее не убивал.

– Это ты так говоришь, – буркнул Коттон. – И то потому, что у тебя есть деньги. Я же пойду на казнь из-за барышни, смерть которой не установлена до сих пор. А ты убил малышку Пегги и гуляешь на свободе, беседуешь с копами и даже приходишь сюда, чтобы задавать мне вопросы!

И не успели тюремщики остановить его, как он вмазал Харту кулаком по зубам.

Гарсия кивнул в сторону лифта:

– Отведите заключенного назад в камеру.

Охранники поволокли Коттона по коридору, он сопротивлялся и отчаянно бранился.

– Видите, что получается, – сказал инспектор. – Даже лучшие друзья вам скажут. Не знаю, что бы я стал делать на вашем месте, но, наверное, предпочел бы посидеть в камере и подождать, пока меня либо обвинят, либо оправдают.

Он вошел в кабинет генерального прокурора и закрыл за собой дверь.

Келли посочувствовал Харту:

– Это был тот еще удар! Ты в порядке, Док?

Харт отнял носовой платок от лица:

– В порядке. Я лишь прикусил себе губу.

– Нам лучше спуститься на одном из служебных лифтов и выйти через запасной выход, – решил Келли. – Им удалось не пустить сюда репортеров и фотокорреспондентов, которые наверняка толпятся у главного входа.

Спускаясь в лифте, Харт почувствовал, как на него накатываются волны усталости. Столько всего произошло! Ему казалось невероятным, что промелькнуло всего каких-нибудь двенадцать часов с того момента, как он убедил юную миссис Слейгл изменить свое решение и проголосовать “за”. Тут до него дошло, что к нему обращается Келли.

– Пока ты беседовал с Коттоном, – говорил адвокат, – я позвонил Джиму Мастерсону и попросил выделить двух лучших сотрудников для расследования твоего дела. Полиция тоже проведет свое – в меру собственных сил, – но не думаю, что они будут глубоко копать. Насколько я понимаю, Мэнсон считает твою историю сплошной выдумкой, но еще не осмеливается окончательно отбросить шанс на то, что ты говоришь правду. – Келли прикурил очередную бессменную сигарету. – Тут кроется больше, чем можно увидеть с первого взгляда. И наша задача – разузнать об этом как можно подробнее, пока Большое жюри не обвинило тебя. Ты очень устал, Док?

– Не устал, а скорее одурел от всего этого.

– Надо думать.

Келли повел его к запасному выходу, мимо стоящих у здания автомашин – к частной парковке, находившейся почти на расстоянии квартала.

– Итак, от тебя, Док, требуется следующее. Отправляйся в Беверли-Хиллз и побеседуй с Дирингом.

– Побеседовать с Дирингом?

– Да.

– Но почему я?

– Потому что он с тобой будет говорить более непринужденно, чем с частным детективом. В конце концов, ты ведь один из присяжных, вынесших смертный приговор человеку за убийство его жены. Узнай все, что можешь, о его отношениях с Бонни, особенно о том, как он на ней женился и как они ладили друг с другом до того, как она опять начала пить. И при любых обстоятельствах помни слова Коттона о том, что она все время чего-то боялась. Попытайся узнать у него, вдруг ему известно, чего она могла опасаться.

Губа Харта снова начала кровоточить. Он прижал к ней носовой платок.

– Попытаюсь, если тебе это так надо. Но сомневаюсь, что он захочет разговаривать со мной.

Мэнни вернулся в аптеку, но Герта, заметив приближение Келли и Харта, выскользнула из-за рулевого колеса большого кремового авто с открывающимся верхом, принадлежащего Доку. Девушка сделала несколько шагов им навстречу, но даже не попыталась улыбнуться.

– За тобой никто не следил? – осведомился у нее Келли.

– Нет, – покачала головой Герта. – По крайней мере, мне так кажется. После того как Мэнни отдал одежду человеку инспектора Гарсии, тот раскудахтался насчет того, что нам нужно возвращаться назад, в аптеку. Потом мы приехали сюда и припарковались, как вы велели. А он взял такси.

– Хорошо, – одобрил Келли. – У Дока и так достаточно неприятностей, чтобы ему еще докучали репортеры. – Он отдал Герте ключи от своей машины и кивнул на синий седан, стоящий через два автомобиля от них. – Мы с тобой заведем машины одновременно. Я проеду мимо здания в авто Дока, будто собираюсь подобрать его в каком-то определенном месте. Насколько я знаю газетчиков, они меня заметят и начнут преследовать. А вы тем временем умчитесь отсюда другой дорогой. За рулем будешь ты, Герта. – Он посмотрел на Харта. – А ты пригнешься и не будешь высовываться до тех пор, пока Герта не удостоверится, что за вами нет хвоста.

Харту все это показалось несколько мелодраматичным. С другой стороны, он был не в настроении отбиваться от стаи репортеров, задающих вопросы, особенно таких, какие они намеревались задавать ему.

– И как все эти события отразились на нашем бизнесе? – спросил Харт у девушки.

Она посмотрела на открытые носки своих туфелек.

– С ума можно сойти! Местные жители и туристы чуть было не снесли аптеку. Они толпятся внутри в надежде увидеть вас.

– Ну, поехали, – скомандовал Келли. – Позвони мне после того, как переговоришь с Дирингом, Док. – Он сел в автомобиль Харта. – Ах да! Чуть не забыл! Это очень важно. Джим Мастерсон велел узнать, видел ли кто-нибудь, как ты сажал в машину Пегги, и не встречал ли кого-нибудь из знакомых по дороге к ее квартире.

Харт вспомнил:

– Да, было дело.

– И кто это был?

– Мистер Диринг со своим шофером.

– Ты рассказал об этом инспектору Гарсии?

– Рассказал.

– А кто-нибудь еще видел, как ты сажал ее в свой автомобиль?

– Возможно. Из здания тогда выходила целая толпа народу. И по пути к ней на квартиру я останавливался на минутку поболтать с Джо Финли и Мэттом Хупером.

Келли задумался на минутку.

– Полагаю, мы сумеем заставить их пойти на попятный. Но в разговоре с Дирингом, если, конечно, он захочет с тобой разговаривать, попытайся разузнать что-нибудь о его шофере.

Адвокат сложил из двух пальцев латинскую “V” и выехал с парковки. Герта открыла дверцу синего седана и проскользнула за руль.

– Куда мне вас отвезти? – спросила она у Харта. Усаживаясь рядом с ней, Харт вздохнул. Судя по ее поведению, он здорово обидел Герту, а ведь она была от него без ума. Он видел” как ее чувство к нему крепнет месяц за месяцем. Поскольку он был в общем-то хорошим парнем и, в частности, хорошо относился к ней, как и ко всем остальным своим работникам, а также поскольку был известен большей части знаменитостей мира шоу-бизнеса, в который мечтала со временем войти девушка, то она в своих мечтах вознесла его на высокий, но довольно шаткий пьедестал, как поступило бы, наверное, большинство барышень ее возраста.

– Я задала вам вопрос, – напомнила Герта. Харт прикурил сигарету.

– Направляйся по Уилширу или Сансет к Беверли-Хиллз. Я не знаю точного адреса. Мне нужно будет остановиться у телефонной будки по пути и отыскать его в телефонной книге.

Они проехали целую милю в полном молчании. Тогда Харт попытался помириться.

– Послушай, – нерешительно начал он. Герта продолжала смотреть прямо перед собой.

– Полагаю, вы не должны мне ничего объяснять. Меня не касается, сколько девушек перебывало с вами в постели. Я всего лишь служащая в вашей аптеке, и ваша частная жизнь совершенно не интересует меня.

– Ладно. Ты сама так решила, – сказал Харт.

Герта прикусила губу, чтобы не задавать лишних вопросов.

– И более того, я прекрасно понимаю, что ничего для вас не значу, вы одинаково милы со всеми своими служащими.

– Стараюсь.

– Просто я злюсь на себя.

– Почему же?

Герта посмотрела на него глазами, полными слез:

– Да потому, что я веду себя как последняя дура! Я чуть было не умерла, пока вы два месяца заседали в этом суде, черт вас возьми! Вот почему вчера ночью я осталась в аптеке после того, как все остальные разошлись по домам. Я хотела вам понравиться, сами знаете как. Я надела свое лучшее платье, хотела хорошо выглядеть, чтобы вы наконец оценили меня я хочу сказать, как женщину. А вы даже не пришли! Вы были слишком заняты барышней, которую подцепили на автобусной остановке!

"Разве их разберешь, этих женщин”, – подумал Харт.

– Но послушай, Герта… – снова начал он спокойно.

– Знаю, – перебила она его. – Вы столько раз слышали от меня, что если я и отдамся мужчине, то он сначала должен надеть мне на палец обручальное кольцо. И если бы вы хоть немного разбирались в женщинах, то поняли бы, что это к вам не относится. Я всегда хотела быть вашей девушкой. Но ведь вы не пропустите ни одной юбки! Нет!… – Она заплакала еще сильнее. – Вам наплевать на мои страдания! Вы всегда обращались со мной как с леди, черт бы вас побрал!

Харт мысленно вздохнул. Этого еще не хватало! В довершение ко всем его бедам ему на голову свалилась истеричка!

– Послушай, золотко – ласково сказал он. – Сверни на эту заправку, и пусть наполнят бак до краев. А я тем временем воспользуюсь телефонным справочником. Отсюда поведу я сам.

Герта свернула на заправочную станцию и затормозила у автоматов.

– Наполните бак, – велел Харт оператору, а потом некоторое время сидел в нерешительности в машине.

По прошлому опыту он знал, что Герту может утешить только одно. Но он не хотел этого, потому что был уверен, что, несмотря на свои признания, Герта лишь воображала, что любит его. По ее незрелым понятиям, как любая девушка, она была готова к великому моменту своей жизни, а у него перед глазами все еще стояло стройное тело Пегги.

Теперь она мертва, и у него начались большие неприятности. Поэтому он сказал первое, что пришло в голову:

– Мне очень жаль, Герта.

Говоря это, он положил руку ей на плечо, но она тотчас сбросила ее:

– Не прикасайтесь ко мне!

– Хорошо, – согласился Харт, – не буду.

В телефонной будке на цепочке висел справочник. Харт записал адрес Диринга на оборотной стороне бланка для рецептов, а потом совершенно неожиданно для себя принялся искать номер телефона миссис Слейгл. Оказалось, что он будет проезжать мимо ее дома по пути к Дирингу. Очевидно, нелишне заехать и переговорить с ней. А что, если не только отсутствие вещественных доказательств было причиной того, что она так долго отстаивала свое мнение относительно невиновности Коттона?…

Когда Харт вернулся к машине, Герта все еще плакала, а молоденький оператор изо всех сил старался проявить галантность.

– Этот парень надоедает вам, мисс? – спрашивал он. – Хотите, я позову полицейского?

– Нет, – покачала головой Герта.

Парень узнал Харта по фотографии в утренней газете.

– Эй! То-то я думаю, что твое лицо мне почему-то знакомо! – сказал он. – Ведь ты тот самый Харт, верно? Тот, который вчера ночью остался с девушкой у нее на квартире, а потом ее убил? – Он поднял гаечный ключ. – Тогда как получилось, что ты не в тюрьме? И почему опять разъезжаешь с очередной куколкой?

Харт молча заплатил за бензин и скользнул за руль. Он больше не чувствовал усталости. Он больше не чувствовал себя одуревшим от всех этих расспросов. Он был зол. Страшно зол! Он не совершил ничего такого, что не совершили бы девяносто девять мужчин из ста. А теперь после стольких лет законопослушной, респектабельной жизни любой, начиная от генерального прокурора и кончая заправщиком автостанции, готов поверить в худшее.

– Об этом ты лучше поинтересуйся в полицейском участке, – посоветовал он парню, заводя машину Келли.

– Знаете что, мистер! – крикнул тот ему вслед. – Пожалуй, я воспользуюсь вашим советом.

Выезжая с заправки, Харт бросил взгляд в зеркало заднего вида и влился в транспортный поток на бульваре: парень выполнил свою угрозу, он уже стоял в телефонной будке и набирал номер.

Герта прекратила плакать и тоже обрела уверенность в себе:

– Если бы вы вчера ночью вернулись в аптеку, ничего бы такого не произошло.

– Понятно, – обрезал ее Харт. – А мне-то невдомек, золотце! Ведь ты не только испекла пирог. Ты уже была готова зажечь свечу.

Герта покраснела:

– Знаю, я сказала это просто из вредности. Простите. Этот парень вывел меня из терпения и так на нас смотрел! Не трудно догадаться, но он считает, что вы и в самом деле убили ту девушку.

– А ты разве думаешь иное?

Герта так выразительно покачала головой, что ее коротенький конский хвостик замотался из стороны в сторону.

– Никто не заставит меня поверить, что вы на такое способны!

Пустячок, но у Харта стало легче на душе.

– Хорошо, – сказал он, пуская авто на полную скорость. – Если мне придется давать показания в суде, я скажу Келли, чтобы он ввел тебя в состав присяжных.

Дом Диринга представлял собой огромное роскошное сооружение из грубо обтесанных бревен и необработанных камней, стоящий в стороне от извилистой улицы на поросшем деревьями холме с видом на город. Само строение было почти скрыто за высокими эвкалиптами и мощной каменной стеной с застывшими наверху осколками стекла. Массивные крепкие ворота, под стать роскошному владению, почему-то были открыты настежь… Герта с Хартом въехали на засыпанную опавшими листьями подъездную дорожку, обрамленную цветущими кустами гибикуса и олеандра. На девушку вся эта роскошь произвела неизгладимое впечатление.

– Вот это да! Представь себе, как жить в таком месте и постоянно подвергаться опасности быть выброшенной отсюда в любую минуту за шашни с нанятыми работниками!

– Представил, – сухо ответил Харт.

Описав круг перед домом, он остановил машину.

– Возможно, тебе лучше подождать меня здесь.

Герта вышла с другой стороны.

– Как бы не так! – улыбнулась она. – А что, если у мистера Диринга хорошенькая горничная?

Харт пожал плечами и позвонил в парадную дверь. Он услышал, как внутри зазвенел звонок, но долгое время за стеклянной дверью не проявлялось никаких признаков движения. Наконец дверь отворил шофер, которого Харт уже видел однажды за баранкой лимузина Диринга.

– Да? Я вас слушаю…

– Меня зовут Харт. Джон Харт, – представился аптекарь. – Не будет ли мистер Диринг любезен переговорить со мной несколько минут?

Когда исполняющий обязанности дворецкого шофер изобразил на лице сомнение, Харт добавил:

– Скажите ему, что я был одним из присяжных, разбиравших дело Коттона.

– О да, конечно! – сказал шофер. – Не соблаговолите ли вы и юная дама войти? Я поставлю мистера Диринга в известность.

Когда он ушел, девушка одной рукой провела по волосам, чуть выгнув тонкую талию, и застыла в этой позе – так в понимании жителей Среднего Запада должна держать себя представительница высшего света.

– Скажите пожалуйста, он поставит мистера Диринга в известность! – не удержалась, рассмеявшись, Герта.

Харту было вовсе до смеха.

Гостиная, похожая на храм с куполообразным потолком, вполне соответствовала внешнему убранству дома. Она была, по крайней мере сорок футов шириной и достаточно длинной, чтобы подчеркнуть размеры казавшегося крошечным рояля, стоящего в дальнем ее конце. Гостиная была оснащена кондиционером выше всяких похвал.

Похоже, Диринг увлекается коллекционированием. По стенам висело с дюжину разнообразных масок в стиле африканского примитивизма. Под ними в отдельных стеклянных витринах располагались уменьшенные модели знаменитых парусных и паровых судов, а также яхт, включая и ту, которая была представлена суду, чтобы продемонстрировать невозможность для Бонни Темпест, как и для любого другого, покинуть капитанскую каюту каким-либо другим способом, кроме как через отверстия иллюминатора. Моделей, пожалуй, было раза в два больше масок.

Герта попыталась унять возникшую нервную дрожь, но ей это не удалось.

– Уф-ф! У меня по всему телу бегут мурашки. Жить здесь – все равно что в музее или в этом… как его?… Ну, как называется то сооружение из камня, где хоронят королей и богатых людей поверх земли?

– Мавзолей.

– Вот именно! Неудивительно, что Бонни время от времени удирала отсюда и развлекалась. Любая девушка на ее месте сошла бы с ума, если бы жила тут!

Харт повернулся в тот момент, когда Диринг вошел в гостиную.

– Добрый день, мистер Харт. – Финансист улыбнулся. – Чем могу вам помочь?

– Сам не знаю, – ответил аптекарь. – Полагаю, вы уже читали сообщения обо мне в утренних выпусках газет?

Казалось, Диринг был скорее удивлен, чем шокирован.

– Да, читал.

Он кивнул на огромного размера диван:

– Не желаете ли вы с юной леди присесть?

Усаживаясь на диван, Харт внимательно изучал лицо банкира. Вблизи оно уже не казалось таким утонченным, как на расстоянии. Даже если то, в чем призналась прошлой ночью Пегги, и было правдой – относительно того, что Диринг был похож на не совсем полноценного кота, который когда-то был у нее, – то он, во всяком случае, не потерял окончательно интереса к тому, чтобы полакомиться сливками. И явно откровенно поглядывал на стройные лодыжки Герты, неоднократно осмотрев ее с головы до ног.

Харт деликатно откашлялся.

– Полагаю, вчера вечером вы и ваш шофер видели, как миссис Коттон садилась ко мне в машину?

– Да. И поскольку я видел ее каждый день во время судебного процесса, должен признаться, был чрезвычайно удивлен, узнав, кто она такая.

– Я тоже, – сухо сказал Харт. – А теперь позвольте мне задать вам один вопрос. Вы, случайно, не заметили, не обратил ли кто-нибудь на нас внимание, еще пока она усаживалась в мой автомобиль?

Диринг отрицательно покачал головой:

– Нет, что-то не заметил.

– А ваш шофер?

Диринг нажал на одну из кнопок на столике рядом со своим креслом.

– Вы можете спросить у него самого, если желаете. А теперь, пока мы поджидаем Мейера, позвольте и мне задать вам вопрос. Это правда, что незадолго до смерти миссис Коттон заявила, что видела мою жену в Энсенаде?

– Правда. С перекрашенными в черный цвет волосами она изображала из себя состоятельную вдову из Южной Америки.

Диринг на мгновение задумался.

– Полагаю, это абсурд. Бонни мертва. Ее убил Коттон. Вы же сами были членом суда присяжных, который вынес ему смертный приговор!

– Не отрицаю, – сказал Харт. – Но, видите ли, я тоже не убивал Пегги. И теперь я отрабатываю версию о том, что Пегги была убита, потому что в самом деле встретила Бонни.

– Другими словами, ее заставили замолчать?

– Точно!

Казалось, Диринг весь ушел в себя, его дружелюбия заметно поубавилось.

– Абсурд! – повторил он. – Бонни мертва. И считаю, что ваш визит, мистер Харт, – это плохой тон… Вы, в своем стремлении спасти собственную шкуру, придумали таинственного убийцу, целью которого было не допустить восстановления справедливости, поскольку, судя по вашим инсинуациям, суд штата приговорил к смерти невинного человека. Одному Богу известно, в самом ли деле моя покойная жена, Бонни Диринг, задумала мистификацию – заманила Коттона на яхту, а потом каким-то невероятным способом, вопреки всем законам физики, умудрилась испариться из каюты, оставив его в полном одиночестве, чтобы впоследствии его обвинили в ее убийстве.

– Да, произошло нечто в этом роде, – подтвердил Харт.

Диринг хмуро посмотрел на свои тщательно ухоженные руки. А потом сказал решительно:

– Я в это не верю.

Харт встал.

– Вы в этом не одиноки. Но позвольте задать вам еще один, личный вопрос. Вы с Бонни ладили?

– Полагаю, этот вопрос уже поднимался в ходе судебного разбирательства, – холодно ответил Диринг. – Да, я совершил глупость, женившись на ней. За редким исключением любой мужчина глупец, если женится на женщине много моложе себя. Знаете, не слишком-то приятно сидеть в суде и выслушивать интимные физиологические подробности о любовных эскападах жены со своим дворецким, личным шофером, тренером по игре в гольф в собственном гольф-клубе и, наконец, со странствующим мойщиком окон, который прикончил ее…

– Полагаю, не слишком приятно, – кивнул Харт. – Ну, тогда простите еще раз за беспокойство, но перед уходом не ответите ли вы мне еще на несколько вопросов?

– Как сказать, – неопределенно проговорил Диринг.

– Где сейчас находится ваша яхта?

– Готовится к плаванию в бухте Ньюпорта.

– Вы доверяете ее команде?

– Полностью.

Харт бросил взгляд на коллекцию моделей.

– А теперь скажите, вы, случайно, не знаете, почему во время своей последней интрижки с Коттоном Бонни постоянно кого-то или чего-то боялась?

Диринг принял озадаченный вид:

– Не припомню, чтобы эта мысль звучала в ходе судебного разбирательства.

– Не прозвучала. Но об этом Коттон сказал мне сегодня утром.

– Понятно, – удрученно ответил Диринг. – И все же отвечу на ваш вопрос – нет! Я и представить не могу, чтобы моя покойная жена боялась чего-нибудь… разве что потерять фигуру… А теперь извините, Мейер проводит вас до выхода.

И когда шофер, исполняющий обязанности дворецкого, появился в дверном проеме, Диринг добавил:

– Пока будете провожать моих гостей к выходу, Мейер, ответьте мистеру Харту на вопрос: помните ли вы, что видели его перед зданием суда с молодой дамой, которая была убита вчера ночью?

– Да, сэр, – незамедлительно подтвердил шофер. – Его автомобиль заблокировал нам путь, и я был вынужден воспользоваться сигналом.

– Мне это известно, – сказал Харт. – Но хотелось бы знать еще одно: не заметили ли вы никого, кто обратил бы тогда на нас внимание?

Шофер покачал головой:

– Боюсь, что нет, сэр. Для мистера Диринга это был долгий и утомительный день, и я действительно не обратил на это внимания. Я был озабочен только тем, чтобы довести его до дома как можно скорее.

После избыточной вентиляции в доме жар солнца оказался приятен, и, прежде чем забраться в машину Келли, Харт некоторое время постоял, наслаждаясь теплом, грея спину и плечи.

– И что ты думаешь по поводу нашего визита? – спросил он у Герты.

Она ответила с присущей молодости прямотой:

– Мне они оба не понравились. Особенно мистер Диринг. А не могли они сами прошлой ночью следить за вами до квартиры девушки?