Текст книги "Транкилино-найденыш"

Автор книги: Дей Ван

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Глава IX
Ночное посещение

В этот вечер Ник Картер больше уже не видел Транкилино и предпочел не наводить о нем справок.

Вечер он провел в обществе гостеприимных хозяев и должен был признаться, что они делали все, что возможно, чтобы сделать его пребывание на гасиенде как можно приятным.

Сеньора Мерседес была не только красивая, но и очень умная женщина. Даже Ник Картер с удовольствием беседовал с ней. Она говорила по-английски, как на родном языке, и знала отлично французский, итальянский и русский языки.

Всякий другой поддался бы очарованию этой сирены, но Ник Картер сохранил полное равнодушие. Он хорошо знал, что она пытается завлечь его в свои сети, как сделала это уже с доном Патрицио, который был покорным исполнителем се воли.

Ник Картер, однако, никак не мог разгадать, в чем собственно заключается тайны гасиенды. Он не имел никаких доказательств того, что дон Патрицио и донна Мерседес на самом деле совершенно другие люди и надо было вооружиться терпением и предоставить события своему естественному течению, даже если бы вследствие этого пришлось остаться на гасиенде на более продолжительное время.

Раскланявшись с хозяевами, Ник Картер ушел в свою комнату и сейчас же лег в постель.

Он никогда не запирал дверь той комнаты, в которой спал. С течением времени он развил свой слух настолько, что слышал малейший шорох даже во сне. Кроме того, у него была способность сразу же действовать в момент пробуждения.

Спустя несколько часов он вдруг вздрогнул и сел на постели.

Он услышал, что кто-то отворил дверь.

Насторожившись, он услышал, как кто-то крадется по ковру и приближается к кровати.

Ник Картер выхватил револьвер из-под подушки, но почти тотчас же спрятал его, так как услышал нежный шепот:

– Сеньор Картер!

То был Транкилино.

– Бедняга, – ответил он тоже шепотом, – как ты решился прийти ко мне?

В ту же минуту Транкилино обвил шею Ника Картера руками, прислонил голову к его груди и разрыдался.

Ник Картер молча гладил его по голове.

Наконец мальчик успокоился и мог говорить.

– Я пришел к вам, – шепнул он, – потому что боялся, что они меня сегодня ночью убьют!

– Зачем ты задаешься такими глупыми мыслями, – проговорил Ник Картер, – кто будет покушаться на твою жизнь?

– Они, те двое! Они ненавидят меня, не знаю, за что. Ведь я не сделал им ничего дурного! А если бы я мог, я убил бы их, как они убили мою мать и моего отца!

– Значит, ты вполне уверен, что эта женщина, которая представилась мне под именем сеньоры дель Корона, не твоя мать?

– Да, уверен! И тот человек, который называет себя доном Патрицио, вовсе не мой дядя дон Рибера, за которого он выдавал себя, когда увозил меня отсюда. Это ужасный человек и он грозил, что убьет меня, если я буду еще раз говорить с вами, или подам вид, что знаком с вами. Вас они тоже хотят убить, сеньор Картер! Но вы не должны умирать! Вы единственный мой друг! Простите меня, что я притворялся, что не знаю вас, но я не мог поступать иначе. Вы получили мою записку?

– Получил, и очень обрадовался ей.

– Вас одного я только и могу любить, сеньор Картер! Все остальные умерли: и отец, и мать, и Панчо, и Анита, и я уверен, что всех их убил дон Патрицио! Если он и не сам сделал это, то другие сделали по его приказанию! Он хочет завладеть всеми поместьями моего отца, так он говорил той женщине, которую я должен называть матерью!

– Кто же она такая, если она не твоя мать?

– Не знаю!

– Но она очень похожа на твою мать?

– Да, и все чужие должны думать, что она и есть сеньора Мерседес, а я вот, когда всмотрелся в нее, сразу увидел, что это не она! У нее другие глаза, да и смеется она иначе!

– Скажи, пожалуйста, у тебя есть какая-нибудь тетя?

– Не знаю!

– Разве твоя мать никогда не говорила, что у нее есть сестра, очень злая, и дядя, который очень добр?

– Нет, об этом моя мать мне никогда не говорила.

– И ты наверно знаешь, что дон Патрицио тот самый человек, который увез тебя с гасиенды и привез в Нью-Йорк?

– Да, он тот самый, который выдавал себя за дядю Рибера.

– Скажи мне вот что, Транкилино, – сказал Ник Картер, поднял мальчика и посадил рядом с собою, – почему ты убежал тогда из моего дома, где тебе ведь жилось хорошо? Разве ты не подумал о том, что это причинит мне горе?

– Конечно, подумал и мне было очень жаль, что я даже не простился с вами. Но все вышло так быстро, что я даже не успел опомниться. Я сидел на ступеньках лестницы и вдруг подъехала одна из тех больших карет, что едут без лошадей и без рельс. В ней сидела какая-то дама. Когда она увидела меня, то подняла вуаль и позвала меня к себе. Мне показалось, что это моя мать и я побежал к карете, а она отворила дверцы и посадила меня рядом с собой. Все это произошло так быстро, что я о вас позабыл. Потом мы уехали, и когда я вспомнил о вас, то было уже поздно. Когда мы вышли из кареты и эта дама привела меня в какой-то дом, то я узнал, что она вовсе не моя мать. Там уже ожидал нас тот, который называл себя доном Рибера и который бросил меня на улице. Вероятно, они дали мне какое-то снотворное, потому что я совершенно не помню, каким образом я попал обратно на гасиенду: вероятно, я все время спал. Я никогда никому не говорил о том, что знаю, что сеньора Мерседес не моя мать, но я часто подслушивал у дверей, когда она беседовала с доном Патрицио. Знаете, что я слышал?

– Говори, это очень важно для меня! О чем же они больше всего беседовали?

– О гасиенде и о деньгах в банке, так мне по крайней мере казалось, хотя я в сущности не понимал, в чем именно дело. Потом дон Патрицио как-то раз говорил, что женится на ней, когда пройдет год траура. А потом я слышал, как они говорили, как бы получше избавиться от меня! Спасите меня, сеньор Картер, иначе я должен умереть! Они твердо решили убить меня!

– Что же они говорили именно по этому поводу? Расскажи мне все подробно и не бойся их! Я останусь с тобой и буду тебя охранять.

– Тогда я спокоен. А то я по ночам не спал и прислушивался, не идут ли они.

– Бедняга! Много же ты вытерпел!

– Дон Патрицио предлагал положить мне отраву в кушанье, но с этим она не соглашалась. Он очень рассердился и спросил ее, чего же она еще ждет, так как он хочет как скорее захватить гасиенду в свои руки. После этого я почти не ел дома. Иногда я иду в лес и там утоляю голод ягодами, бананами и другими плодами. Когда вы вчера появились вблизи нашего дома, я сначала очень обрадовался, но не посмел приветствовать вас, зная, что они будут пытаться убить и вас! Я и теперь боюсь, что они это сделают, как только им представится возможность!

– Ты полагаешь, что они заранее знали о моем приезде?

– Знали! Уже несколькими днями раньше знали! Правда, в точности не знали, в какой именно день вы приедете!

– Как же они могли узнать об этом? – в изумлении спросил Ник Картер.

– Им кто-то сообщил об этом в письме.

– Не знаешь ли ты, откуда прибыло это письмо?

– Я случайно видел марку на конверте. Она была очень красива, только не мексиканская.

– Несомненно американская. Письмо, вероятно, было из Нью-Йорка. А теперь слушай меня, Лино: ты должен помочь мне разыскать одного человека. Но предварительно я тебя еще спрошу вот о чем: Панчо и Анита всегда были добры к тебе?

– О да! Они любили меня также, как и отец с матерью!

– Нет ли где-нибудь поблизости родственников Панчо или Аниты?

Транкилино подумал немного, потом покачал головой и сказал:

– Нет, я таких не знаю!

– Нет ли в окрестностях гасиенды кого-нибудь из прежних слуг твоих родителей? – снова спросил Ник Картер.

– Кажется, один есть. Когда мы вернулись на гасиенду, то всю прежнюю прислугу рассчитали, а трое из них умерло в короткий промежуток времени.

– Эти негодяи по колено ходят в крови и потому я обязан как можно скорее покончить с ними! Каким образом умерли эти слуги?

– Этого я не знаю. Я только слышал, что они умерли от какой-то странной болезни, и те, кто говорил об этом, сильно недоумевали, в чем дело.

– Значит, здесь в окрестности есть человек, который знал тебя и твоих родителей раньше, до того, как дон Рибера увез тебя в Нью-Йорк. Кто же это такой?

– Его зовут Секундино.

– А чем он занимается?

– Ничем. Он старый чудак, ни с кем, кроме меня, не разговаривает, когда приходит на гасиенду, да и только обменивается несколькими словами. Люди говорят, что он помешанный.

– А где он в настоящее время находится?

– В горных долинах Икстакихуатля, снежную вершину которого я вижу из окна моей спальни. Там он выстроил себе хижину. Но это очень далеко.

Других разъяснений Транкилино не мог дать Нику Картеру.

Мальчик, по-видимому, не хотел уходить к себе.

– Я так боюсь! Оставьте меня здесь, – просил он, – дон Патрицио и сеньора Мерседес наверно уже успели узнать, что я нахожусь у вас. А если они поймают меня, то непременно убьют!

– Оставайся, Лино, если хочешь, – согласился Ник Картер, – здесь тебя никто не тронет, а в крайнем случае я их арестую и выдам полиции в Тлакскале.

Глава X
Ночное бегство

Ник Картер нисколько не сомневался в том, что мальчик прав, полагая, что им угрожает серьезная опасность.

Он достаточно узнал дона Патрицио и видел, что это один из тех лицемерных негодяев, которые с улыбкой на лице дают отраву своей жертве или любезно пожимают ей правую руку, держа за спиной кинжал в левой руке.

Пока Ник Картер еще не уяснил себе, в какой степени замешана донна Мерседес в заговоре против семьи дель Корона. Трудно было допустить мысль, что совершенно посторонняя женщина выдает себя за сеньору Мерседес, тем более, что на гасиенде осталось много служащих, которые хорошо помнили вдову дона Иосифа и долго прослужили при ней.

Ник Картер полагал, что незнакомка родная сестра настоящей сеньоры Мерседес.

Гасиенда Двух Источников представляла собой огромное владение, на территории которого было расположено с полдюжины деревень и проживали сотни служащих и рабочих владельца гасиенды.

Весьма понятно, почему дон Патрицио стремился завладеть таким обширным поместьем.

Ник Картер сначала думал, что дон Патрицио находится под влиянием мнимой сеньоры Мерседес. Но теперь он допускал и иную возможность: быть может, эта женщина на самом деле была вдова дона Иосифа и настолько попала под влияние дона Патрицио, что совершенно изменилась и даже разлюбила своего ребенка.

Долго Ник Картер раздумывал обо всем том, что ему рассказал Транкилино.

Наконец, он пришел к определенному решению.

Он встал с постели, разбудил завернувшегося в одеяло и задремавшего Транкилино и шепнул:

– Известно ли тебе, Лино, где находится конюшня с лошадьми? Когда я сегодня приехал, то не обратил внимания, куда увели мою лошадь.

– А для чего вы хотите знать это? – изумился Транкилино.

– Я не хочу беспокоить дона Патрицио и сеньору Мерседес и хочу уехать отсюда тайком.

Транкилино от радости чуть не вскрикнул, но Ник Картер вовремя закрыл ему рот рукой.

– Вот теперь все окончится благополучно, – волновался Транкилино, – когда мы уедем, то нам будет уже нечего бояться. Да, сеньор Картер, я знаю, где стоят лошади.

– Но ты должен сначала пойти в свою комнату и переодеться.

– Не нужно. Когда я пришел к вам, то уже предполагал, что не вернусь больше. Я и принес с собой свои вещи.

– Какой ты умница! – одобрительно заметил Ник Картер.

Ник Картер, собственно, был не из тех, что удирают из дома, не говоря никому ни слова и оставляя поле сражения противнику без боя.

Но в данном случае надо было, прежде всего, позаботиться о безопасности мальчика, которого Ник Картер полюбил, как родного.

Для того, чтобы раскрыть всю тайну, надо было открыто объявить войну дону Патрицио и сеньоре Мерседес, а на этот случай мальчика надо было убрать куда-нибудь подальше.

Ник Картер решил передать мальчика в руки того чудака по имени Секундино, который жил где-то далеко в горах. Вывезти мальчика за пределы страны пока было нельзя, так как по закону та женщина, которая выдавала себя за его мать, имела неотъемлемые права на Транкилино; она, несомненно, прибегла бы к содействию властей, чтобы вернуть мальчика к себе.

Таким образом, оставалось только разыскать старика Секундино, чтобы отдать ему Транкилино на руки.

– Скорее одевайся, Лино! – сказал Ник Картер, быстро одеваясь сам.

Затем он подошел к окну и осмотрел железную решетку.

Как почти повсюду в Мексике, все окна были закрыты железными решетками.

Решетки состояли из крепких железных прутьев, которые никоим образом нельзя было перепилить или выломать.

Оставалось только воспользоваться дверью, чтобы выйти наружу.

Правда, дверь по ночам охранялась особым сторожем, но его можно было без труда одолеть и связать, прежде чем он успеет крикнуть.

– Ты не произноси ни слова, Лино, – шепнул Ник Картер, когда они вдвоем вышли из комнаты, – будь что будет! По всей вероятности, мне придется оглушить сторожа.

– Но вы ничего дурного с ним не сделаете?

– Нет, не беспокойся! Я дам ему понюхать флакончик и он надолго уснет.

Закрыв за собой дверь, Ник Картер взял Транкилино на руки и прокрался на внутреннюю веранду, которая выходила во двор.

Кругом было тихо.

Со стороны коридора, ведущего к парадной двери, раздавалось равномерное дыхание спящего человека.

То был сторож. Он расположился на рогоже и спал сном праведника.

Ник Картер поставил мальчика на пол и подкрался к мексиканцу, вынимая из кармана платок, пропитанный хлороформом.

Схватив сторожа одной рукой за горло, он другой рукой поднес к его рту и носу платок, заставляя его вдыхать хлороформ.

Он не счел нужным связывать его, тем более, что не хотел тратить время на это. Он взял у него ключи, осторожно открыл входную дверь, а затем вернулся за мальчиком, взял его на руки и выбежал из дома.

Выйдя наружу, Ник Картер запер входную дверь.

Если бы сторож теперь и пришел в себя и забил бы тревогу, то Ник Картер с Транкилино все-таки успели бы бежать, так как выломать железную дверь было не так-то легко.

– Где конюшни? – шепнул Ник Картер.

– Налево, позади главных зданий, второй сарай справа.

– А как обстоит дело с собаками? Знают ли они тебя?

– У нас собак больше нет, – шепнул Транкилино, – прежде у нас их было много. Две принадлежали мне и я их очень любил, но когда на гасиенду приехали дон Патрицио и та женщина, то всех собак перестреляли.

Это известие подтверждало все предположения Ника Картера и служило доказательством того, что с сеньорой Мерседес дело подозрительно.

По всей вероятности, эта женщина боялась, что собаки будут относиться к ней, как к чужой, враждебно, а это неминуемо должно было вызвать подозрения служащих.

В данную минуту отсутствие собак было очень кстати, так как своим лаем они неминуемо выдали бы беглецов.

Ник Картер и Транкилино добрались до конюшни.

Конюхи, которые по словам Транкилино спали в соседнем доме, не заметили беглецов, так что Ник Картер мог спокойно оседлать свою лошадь и пони мальчика.

Нащупав свои револьверы, Ник Картер посадил мальчика в седло, сам сел на свою лошадь и они поспешили уехать.

Отъехав на некоторое расстояние, они пустили лошадей в галоп по направлению к лесу.

Так как Транкилино раньше вместе со своими родителями часто ездил к горе Икстакихуатль, то он знал дорогу.

Туда была проложена удобная дорога для верховых, в настоящее время ярко освещенная луной.

Проехав миль десять, Ник Картер и Транкилино добрались до подножия горы. Отсюда дорога поднималась зигзагами вверх.

Часа в четыре утра беглецы доехали до возвышения, откуда открывался дивный вид на окружающую равнину.

Вдруг в кустах раздался резкий окрик:

– Руки вверх!

Ник Картер и Транкилино тотчас же исполнили это приказание. Они были уверены, что их окликнул Секундино.

Вслед за тем из кустов вышел седой старик в живописном мексиканском костюме.

– Куда вы едете? – спросил он.

– Я еду с доном Транкилино дель Корона, – ответил Ник Картер, – и ищу некоего Секундино.

– Это я сам! Кто вы такой?

– Он мой лучший друг! – отозвался Транкилино вместо Ника Картера.

Глава XI
Отшельник

Секундино тотчас же опустил ружье.

– Приветствую тебя, сын моего возлюбленного хозяина, – приветливо произнес он, подошел к Транкилино и поцеловал его руку. – Вам, – сказал он, обращаясь к Нику Картеру, – по всей вероятности рассказали, что я полупомешанный старик! Но смею вас уверить, что я все понимаю, быть может, даже лучше тех, которые говорят обо мне такие вещи. Каждая капля моей крови принадлежит моему молодому хозяину! Не угодно ли вам пожаловать ко мне в мою хижину? Она находится немного повыше этого места.

Ник Картер кивнул головой в знак согласия и Секундино крикнул что-то по направлению к кустам.

Оттуда вышла большая, некрасивая лошадь.

Секундино тотчас же вскочил в седло и поехал впереди.

Спустя час всадники добрались до маленькой долины, в которой стояла деревянная хижина.

– Каким образом мы встретили вас так далеко от вашего дома? – спросил Ник Картер после того, как они со стариком уложили Транкилино спать и пристроили лошадей в сарае.

– Я ехал на гасиенду, – ответил Секундино, – за моим молодым хозяином, чтобы перевезти его к себе в свою хижину. Я знал, что он по утрам ездит к источникам и хотел повстречаться с ним там, чтобы уговорить его последовать за мной. Там, в доме смерти, жизнь его в опасности. Я рад, что вы его друг, так как он окружен врагами, которые хотят лишить его жизни!

– Вот и отлично! – отозвался Ник Картер, – а я приехал к вам, чтобы потолковать с вами об этом деле. Во-первых, я полагаю, что вы сумеете рассказать мне кое-что о том, что творилось и творится в гасиенде, преимущественно о тех лицах, которые теперь там хозяйничают, а во-вторых, я хотел бы отдать мальчика на ваше попечение, пока расправлюсь с преступниками. Надо вам знать, что я родом из Нью-Йорка и несколько времени тому назад приютил у себя Транкилино.

Затем Ник Картер рассказал старику обо всем, что произошло с Транкилино в Нью-Йорке, а также о своих наблюдениях во время пребывания в гасиенде.

Секундино внимательно выслушал Ника Картера, не прерывая его ни одним словом.

Затем он задумчиво произнес:

– Я не знаю, что произошло с доном Иосифом, возможно, что он на самом деле умер, но я этому не верю!

– А кто такая, по-вашему, та женщина, которая выдает себя за мать Транкилино?

– По всей вероятности, она тетя молодого хозяина, но утверждать этого я не берусь. Знаю только, что у моей прежней хозяйки была сестра, которая когда-то бежала из монастыря во Франции, где она воспитывалась. Говорят, что из монастыря ее похитил какой-то неизвестный, который впоследствии женился на ней.

– А кто такой дон Патрицио, нынешний управляющий гасиенды?

Старик пренебрежительно усмехнулся.

– По моему, он самый обыкновенный авантюрист, такой же порочный, как все испанцы!

Секундино, как все мексиканцы, от всей души ненавидел испанцев.

– Когда вы в первый раз увидели нынешнюю хозяйку гасиенды, то вы сразу заметили разницу между ней и ее сестрой?

– Конечно, сразу! Я очень уважал донну Мерседес и потому помню каждую черту ее лица.

– А почему же вы молчали? Почему вы...

Старик не дал Нику Картеру договорить.

– А что я мог сделать? – воскликнул он. – Если бы я поехал в ближайший город и сделал донос, то меня осмеяли бы, а быть может, даже арестовали бы за ложный донос! Да и кто поверил бы полупомешанному старику, доносящему на столь высокоуважаемую особу, как донна Мерседес дель Корона, владелицу гасиенды Двух Источников!

– Но вы ведь вовсе не полупомешанный, а вполне разумный человек.

– Так-то оно так! Но после того, как дон Иосиф был арестован за убийство, которого он никогда не совершал, я ушел в горы и ни с кем больше не разговаривал. Люди, не умеющие объяснить моего поведения, стали считать меня полупомешанным. Если бы я знал о заговоре против дона Иосифа, то, конечно, повел бы иную линию. Теперь мне уже поздно выступать, но такой человек, как вы, можете объявить войну преступникам и раскрыть все их злодеяния, совершенные в течение последних лет.

– Мне очень хотелось бы знать все, что вам известно по этому делу.

– Я знаю не слишком много, да и то я больше догадываюсь, но доказать почти ничего не могу.

– Все равно! Рассказывайте!

– Когда донна Мерседес узнала о бегстве своего супруга из тюрьмы, она терпеливо стала ждать известий от него и в конце концов получила письмо, в котором было указано, куда дон Иосиф направился. Накануне своего отъезда с гасиенды она призвала меня к себе и доверила мне цель своего отъезда, а потом взяла с меня клятву оберегать ее сына. То же самое она сказала Панчо, с которого она взяла такую же клятву. В то время я не мог подозревать, что письмо было вовсе не от дона Иосифа. Но недели проходили за неделями, а донна Мерседес не подавала о себе никаких вестей. Мне это показалось подозрительным и в конце концов я пришел к убеждению, что в дело замешано предательство. Пока я еще обдумывал, какие следует принять меры, Транкилино вдруг пропал без вести и в тот же день был убит Панчо. Вместе с тем исчезла и Анита, прежняя няня Транкилино. Не оставалось никакого сомнения в том, что против семьи дель Корона был организован заговор, хотя я не мог понять, откуда он исходит. Не забывайте, что я простой, неграмотный слуга, никогда не выезжавший за пределы Мексики, Почти всю свою жизнь я провел в горах, а когда бывал на гасиенде, то не заботился о том, что делается за ее пределами. Поэтому я только и знаю тех людей, которых встречал на гасиенде. Вот почему я не мог принять никаких мер и должен был ждать, что будет дальше. Мне оставалось только молиться и просить Бога о том, чтобы он охранял благополучие семьи моего хозяина. Затем появились дон Патрицио и та женщина, именующая себя донной Мерседес. Так как они привезли с собой Транкилино, то я поддался обману, подобно всем другим и принял ее за настоящую донну Мерседес. Но когда я поговорил с ней, то узнал, что ошибся; а если бы я не заметил обмана, то она и сама выдала бы себя, так как обходилась со мною, как со всеми прочими слугами, и сильно смутилась, когда я намекнул ей на то, что она в свое время взяла с меня клятву. После этого я стал денно и нощно наблюдать за тем, что происходило. Я ходил вокруг гасиенды, чтобы по возможности постоянно находиться вблизи Транкилино. Я видел, как вы вчера приехали и наблюдал за вами, когда вы у источника беседовали с Транкилино, хотя и не мог слышать ваших слов. Когда затем появился дон Патрицио, то я лежал в кустах, с ружьем на прицеле, так как ожидал нападения на вас. Счастье его, что он не покушался на вашу жизнь: прежде чем он успел бы выхватить оружие, я пристрелил бы его на месте. Когда вчера после обеда дон Патрицио с той женщиной уехали, я попытался подслушать их беседу. Это мне удалось, они советовались, как бы покончить с вами, и приняли решение, согласно которому Патрицио должен был поехать с вами на охоту и там застрелить вас. А властям они хотели заявить, что ваше ружье случайно разрядилось и что пуля попала вам в грудь.

– Это весьма интересно, – заметил Ник Картер, – я подозревал нечто подобное, и либо вовсе не поехал бы на охоту, либо устроил бы так, что тому негодяю не удалось бы привести в исполнение свой преступный замысел! О чем же они еще беседовали?

– Я слышал, что они решили отравить Транкилино растительным ядом, чтобы лишить его рассудка, после чего сеньора хотела принять меры к обеспечению прав собственности на гасиенду. Правда, я не все разобрал, так как не понял всех их мошеннических интриг. Я понял только, что пора вырвать молодого хозяина из когтей злодеев, и потому я поехал на гасиенду. По пути вы меня и встретили.

– Вы порядочный человек, Секундино! – произнес Ник Картер, и крепко пожал руку старику.

– Спасибо за доброе мнение, – ответил старик, – а вы, кажется, человек, который знает больше, чем многие другие. Я готов служить вам! Приказывайте, я буду исполнять все ваши приказания!

– Я очень рад этому, Секундино, так как ваше содействие очень ценно. Скажите мне еще вот что: как поступят по вашему мнению преступники, когда узнают об исчезновении моем и Транкилино?

– Они немедленно начнут вас преследовать! И обязательно нападут на ваши следы, так как не допустят мысли, что вы уехали в Тлакскалу, а могли скрыться только в горах. Людей у них много: они привезли с собой человек шестьдесят своих слуг, когда поселились на гасиенде. Эти слуги не знали прежних владельцев гасиенды и безусловно преданы той женщине и дону Патрицио. Если они найдут вас, то без всяких разговоров убьют; мальчика же они, по всей вероятности, пощадят. Но тогда ему предстоит еще более страшная участь, так как та женщина не преминет исполнить свой замысел и отравить его!

После некоторого раздумья Ник Картер сказал:

– Если так, то остается только одно: поймать обоих злодеев и отправить их вместе с Транкилино в Тлакскалу или другой город, прежде чем нас успеют нагнать их клевреты. А раз я буду в Мексике, то они оба погибнут, и Транкилино будет спасен, так как начальник тамошней полиции мой хороший друг! А теперь надо посоветоваться, как бы привести этот план в исполнение!

– Это будет очень трудно, – отозвался старик, почесывая затылок, – подумайте сами, повсюду шныряют их слуги, разыскивающие вас! Правда, когда оба преступника будут в ваших руках, то дело будет выиграно: тогда я вас по тайному пути через горы провожу в Мехико и нас никто уж не догонит. В Тлакскалу нам ехать незачем. Отсюда до столицы по прямой линии миль сто, но так как нам придется ехать окольными путями, то это потребует вдвое больше времени!

– Не попытаться ли нам ночью увезти их из гасиенды? – предложил Ник Картер.

– Это очень рискованно, – возразил Секундино, – и граничит с легкомыслием, так как при малейшей неудаче нас убьют! Но, в сущности, этого вовсе не нужно.

– Как так?

– Я уже говорил, что они поставят на ноги целую армию слуг для погони за вами. Возможно, что дон Патрицио станет во главе отряда, а так как мнимая донна Мерседес почти неразлучна с ним, то по всей вероятности и она будет сопровождать их. А если так, то мне будет нетрудно заманить их обоих в ловушку, где мы их и поймаем, незаметно для слуг.

– Ну, вот и отлично! Будьте уверены, что вы будете вознаграждены за ваши труды, а если настоящая донна Мерседес еще жива, то и она щедро наградит вас!

– Об этом мы будем говорить тогда, когда добьемся успеха! Но не рискованно ли брать с собой в Мехико ту женщину, которая выдает себя за донну Мерседес? Пока у нас ведь нет никаких доказательств, что она самозванка, а она, несомненно, запаслась бумагами, при помощи которых будет удостоверять свою личность. Я уже говорил, что ничего не понимаю в крючкотворстве, но мне думается, что по закону она будет вправе требовать от вас выдачи Транкилино. А если это требование будет удовлетворено, то молодому хозяину несдобровать!

– Об этом я уже думал, – возразил Ник Картер, – но имейте ввиду, что мое слово у начальника полиции будет иметь больше цены, чем все уверения мнимой донны Мерседес. Несомненно, над имуществом Транкилино будет назначен опекун. Так как отец его бежал из тюрьмы, то власти могут до поры до времени наложить арест на его имущество, а я постараюсь ходатайствовать о назначении правительственного опекуна. Если это удастся, то донна Мерседес, даже если будет и признана властями матерью Транкилино, все-таки не будет иметь возможности что-либо сделать Транкилино и будет лишена возможности распоряжаться наличными деньгами!

Старик задумался. Потом он встал и пожал руку своему гостю.

– Итак, Пресвятая Дева Мария услышала мою молитву, – произнес он, – вас сюда прислал Господь, и я надеюсь, что вы доведете все до благополучного конца!