Текст книги "Дом семи дьяволов"

Автор книги: Дей Ван

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

При столкновении из автомобиля вылетели его седоки, причем одна молодая дама очутилась под вагоном и вагоновожатый, несмотря на моментальный тормоз, не был в состоянии в ту же минуту остановить вагон и передние колеса переехали несчастную.

Крик ужаса вырвался из уст присутствующих. В ту же секунду стала собираться густая толпа и вскоре на место происшествия прибыло несколько полисменов.

Как всегда в подобных случаях, во всем сейчас же обвинили вагоновожатого, толпа стащила его с площадки и наверное предала бы суду Линча, если бы его не спасли полисмены.

Остальные седоки автомобиля, получившие более или менее тяжелые повреждения, были отвезены в ближайшую больницу. Присутствующие дружными усилиями принялись поднимать вагон с рельс, чтобы достать из под его колес несчастную женщину. Ник Картер также принял участие в этой работе и совершенно забыл о преследуемом.

Вскоре пострадавшую удалось освободить. Она была без сознания.

Умирающую положили на импровизированные носилки и подоспевший врач принял все меры, чтобы облегчить ее страдания и вернуть ей сознание. Вид несчастной представлял ужасное зрелище. Красивое лицо ее было покрыто смертельной бледностью, элегантное платье насквозь пропитано кровью.

Сквозь толпу протискался средних лет господин в одежде священника и подошел к умирающей, пришедшей на несколько минут в себя. Он причастил ее и стал читать отходную молитву.

Под влиянием торжественности этого религиозного момента мужчины обнажили головы, а женщины, сложив руки, молились. Уста умирающей, также сложившей руки, медленно шевелились при словах пастора. Дыхание ее замедлялось, наконец сердце остановилось и молодая жизнь пресеклась.

Сильно потрясенный, оглянулся Ник Картер вокруг и взгляд его упал на Мурилло Кортеца.

Сыщик не верил собственным глазам. Этот человек, казавшийся таким благородным и мягким, теперь смотрел на изувеченную женщину каким-то дьявольски блестящим взглядом. На губах его играла сатанинская улыбка. Его, казалось, радовала гибель человека и, в то время, как несчастная мучилась в страшных страданиях, он, по-видимому, испытывал величайшую радость. На это мог быть способен только человек, в котором жил сам дьявол. Как загипнотизированный, глядел Ник Картер на этого человека и невольно на ум ему пришло событие минувшей ночи и сегодняшнее письмо. "...Вам уже представлялся однажды случай беседовать со мной лично и вы будете еще часто иметь подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение лично разговаривать с моей жертвой... Дацар!" вспомнилось вдруг сыщику. – "Этот Кортец удивительно подходит к характеристике, сделанной Томсоном. Он попросил Саймона Грея пригласить меня исключительно лишь для того, чтобы получше меня изучить.

Но если это действительно Дацар, а мой внутренний голос говорит мне, что я не ошибаюсь, то, стало быть, ему удалось обмануть Саймона Грея так же, как и меня. Я с первого же взгляда решил, что и по внешности и по характеру этот любезный чужестранец вовсе не то лицо, за которое он себя выдает. Well, будем бороться одинаковым оружием и постараемся занять выигрышную позицию."

Кортец оставался на месте происшествия до тех пор, пока тело покойной не было отправлено в морг, после чего он быстрыми шагами направился в западном направлении – к 23 улице.

Ник Картер следовал за ним, размышляя о только что сделанном открытии. Великому сыщику было ясно, что его предположения об изящном незнакомце вполне основательны и что ему теперь для уличения его необходимо собрать лишь доказательства его преступности.

– Во всяком случае я не ошибаюсь, – сказал Ник Картер.

Он был доволен, что, с первого же взгляда на Кортеца, послушался голоса своего шестого чувства, ни разу, за весь его долголетний опыт, не обманывавшего его. Сыщик решил неукоснительно преследовать таинственного незнакомца и выяснить все, касающееся его личности.

Переменив в шестнадцатый раз свою наружность, Ник Картер следовал на близком расстоянии за Кортецом, миновавшим уже Унион-сквер и направляющимся через широкую площадь к дому Гоффмана, одному из крупнейших отелей Нью-Йорка.

Лишь только преследуемый перешагнул порог гостиницы, как сыщик ускорил шаги и через несколько секунд вошел туда же.

По предположению Ника Картера, Кортец за это время мог достигнуть буфетной стойки, но на самом деле, последнего, к глубокому удивлению сыщика, там не было. Быстро прошмыгнул Ник Картер через небольшую комнату и очутился в обширном зале, но и здесь он не нашел никаких следов Мурилло Кортеца, как ни напрягал он своего зрения. Незнакомец словно сквозь землю провалился.

Это было тем более изумительно, что он не мог проскочить это маленькое расстояние между передней и входной дверью, не будучи замеченным находящимися в вестибюле.

Сыщик стоял растерянный перед этим невероятным открытием. Он не мог вообразить себе, каким чудом ухитрился исчезнуть Кортец в такой короткий промежуток времени – менее, чем за пять секунд.

В вестибюле его также не было, равно как и в уборной, лифта достигнуть он не имел времени, точно так же как не мог и воспользоваться находившейся немного поодаль лестницей.

После небольшого раздумья Ник Картер решил расспросить кассира гостиницы, которого знал как весьма внимательного и наблюдательного человека. Мимо его конторки Кортец должен был непременно пройти и, без сомнения, он и воспользовался этой дорогой от буфета к вестибюлю.

Приняв бесстрастный вид и закурив сигару, сыщик произнес, обращаясь к кассиру:

– Каких только вещей не бывает на свете, Чарли! Я догонял одного своего приятеля, видел, как он входил в гостиницу, но здесь он исчез, словно сквозь землю провалился. Вы, наверное, видели его, Чарли? Это высокий, статный, элегантно одетый господин с мягкими шелковистыми усами; на нем темно-серый костюм, цилиндр и светлые перчатки.

– Да, я видел его, а вы нет? – ответил смеясь кассир.

– Нет. С того момента, как он вошел сюда, я потерял его из виду. Куда он мог деваться?

– Он вышел на улицу.

– А! Теперь я понимаю! Он отошел в сторону и, когда я, входя, открыл дверь, то ею закрыл его фигуру. Не правда ли?

– Совершенно верно. В то время, как вы направлялись к двери вестибюля, он с быстротой молнии бросился обратно на улицу. Я мог бы обратить на это ваше внимание, но, вы сами знаете, что никогда не следует соваться без спросу в чужие дела.

– Да, это вполне естественно, – проговорил Ник Картер с легкой усмешкой, маскировавшей его внутреннее волнение. Очень жаль – это всемирный хищник и я бы его с наслаждением захватил в свои руки.

– О, вы можете этого очень легко достигнуть, так как ваш приятель бывает у нас чуть не ежедневно в течение нескольких месяцев. Я не могу сказать вам его имени, но знаю, что это человек со средствами.

Сыщик распростился с кассиром. Он уже знал, с кем имеет дело. Кортец, без сомнения, узнал его, несмотря на все переодевания.

– Я все более и более убеждаюсь, что письмо Дацара было далеко не пустым "бахвальством, – пробормотал Ник Картер про себя, – и я постараюсь быть впредь более осмотрительным.

Впоследствии он убедился, что был вполне прав в своих предположениях.

Ник Картер направился кратчайшим путем в одну из квартир, которых имел несколько в различных частях города. В каждой из них находились полные комплекты принадлежностей для гримировки и переодевания, так что сыщику, в случае надобности в перемене внешности или в каком-нибудь инструменте, не надо было за этим отправляться далеко.

Он собирался в морг и, не желая быть там узнанным ни Патси, ни Тен-Итси, принял внешность коренастого ирландца.

Подойдя к воротам морга, он придал своему лицу подобострастное выражение и обратился к стоявшему у входа сторожу:

– А что, мой друг Микэ, найден уже?

– Кто такой этот Микэ?

– Это до некоторой степени мой тесть, то есть он был бы таковым на самом деле, если бы я, так сказать, был женат на его дочери, которая могла бы быть мне очень хорошей супругой и безропотно переносит мои побои, но, так как она не хотела и слышать обо мне, то я на ней и не женился, и потому Микэ не сделался моим тестем. Но все же мы закадычные приятели и подходим друг другу как две капли воды, потому что он напивается каждое первое и лишь на восьмой день приходит в сознание, а я, в свою очередь, проделываю это всякий раз в середине месяца. Вчера мы с ним немного нагрузились и не было никого, кто бы мог пробуксировать Микэ домой, таким образом, несмотря на то, что его квартира находится у самой реки, он не попал в нее, и вот я пришел посмотреть, не выловили ли его и не доставили ли сюда.

Это не было бы, собственно говоря, большим несчастьем, несмотря на то, что мне очень нравится его дочь и что он сам – мой лучший друг. Но все же я считаю себя до некоторой степени виновным в происшедшем, так как позволил себе напиться до своего срока... Поэтому я хотел бы поискать его, если вы ничего не имеете против этого.

– Для меня это безразлично, милейший, идите... должен только вам сказать, что уже более недели мы не видели у себя ни одного ирландца. Вероятно, черт засорил себе ими желудок... впрочем посмотрите – там лежат трое или четверо.

Ник Картер разговаривал со сторожем так громко, что его голос был слышен находившимся внутри. Затем он вошел в длинный коридор, по обе стороны которого тянулись решетчатые рамы со вставленными в них стеклами. За ними помещались трупы. При помощи холодильников там поддерживалась температура, предохранявшая трупы от разложения. Дежурившие у стеклянных окон специальные сторожа, не нарушали царившего в этом месте смерти покоя – их не трогали вопли и плачь посетителей, узнававших в выставленных трупах своих близких. Им даже было неприятно, если трупы оставались неопознанными, и им приходилось отправлять их по истечении установленного времени на Потер-Фильт – специальное кладбище для бедных, где их погребали без отпевания и религиозных обрядов в узких деревянных гробах, а затем заливали могилы негашеной известью и засыпали землей.

При входе в морг, Ник Картер сделал открытие, не мало его взволновавшее. Перед стеклянной доской, отделявшей тело убитого Томсона, стоял не кто иной, как синьор Мурилло Кортец, не далее как час тому назад ловко ускользнувший от своего преследователя.

Тут сыщик вспомнил про известный закон, по которому убийцу всегда влечет какая-то непреодолимая сила к своей жертве.

Таинственный незнакомец бросил злобный взгляд на вошедшего сыщика и последнему на минуту показалось, что, несмотря на измененную внешность, он все-таки узнан.

Но по лицу незнакомца не было заметно, что он узнал своего противника. С безразличным видом он снова погрузился в безмолвное созерцание лежавшего за стеклом тела, доставленного в морг минувшею ночью.

Здесь же Ник Картер заметил и Патси. Молодой сыщик держал в руках несколько тряпок и с таким усердием натирал ими медные поручни разных отделений, что как будто никогда в жизни ничем другим не занимался.

Тен-Итси же он не мог найти нигде.

Всего в зале находилось двенадцать человек, включая в это число четырех служителей, Патси, Кортеца и самого сыщика. Кроме того, в углу у входа стояла сгорбленная старушка, протягивавшая всем входившим и выходившим свою дрожащую руку.

– Разве ты не могла, матушка, найти лучшего места, чтобы собрать себе на суп? – спросил Ник Картер, опуская монету в руку старухи.

Он направился дальше и через минуту остановился возле Кортеца. Бросив взгляд на несчастного Томсона, он вздрогнул, словно от электрического удара и, толкнув своего соседа, проговорил:

– Мне кажется, что это Микэ, по крайней мере, он очень похож на него, только очень изменился за эту ночь и даже оброс бородой. Вы не находите? Взгляните-ка! – продолжал сыщик повышенным тоном. – А разве вы знавали этого человека, что так пристально смотрите на него? Слышите ли вы? А? Я полагаю, что это мой друг Микэ; он был вчера немного пьян, да, Микэ, – обратился он с укоризной к мертвецу, – мне очень тяжело говорить тебе это в глаза, когда ты уже наверное наполовину ангел, но ты заслужил это, старина.

– Что вам, в конце, концов от меня угодно? – перебил его, на секунду забывшийся Кортец, злобным тоном, но сейчас же оправился и продолжал с вежливой улыбкой: – Вы принимаете покойного за вашего друга Микэ?

– Да. Он, собственно, мог бы быть даже моим тестем, если бы его дочь не имела счастья ответить мне отказом на мое предложение, чем, впрочем, сохранила лишь мне здоровье.

– А разве этот человек, что лежит здесь, так похож на этого Микэ?

– Гм... да... похож-то он похож, но только до бороды, да и нос, как будто, не совсем такой. К тому же, мне кажется, что Микэ был немного ниже ростом и толще, а, в общем, это, наверное, он. А вы как полагаете, Микэ ли это или нет?

– Нет, не думаю, – сухо возразил Кортец, поворачиваясь к ирландцу спиной и обращаясь к одному из сторожей:

– Я могу опознать труп, – сказал он громко. – Его зовут Георгом Томсоном и он жил в отеле "Элькгорн" на 33-й улице. Проводите меня к какому-нибудь чиновнику и я охотно дам ему самые подробные показания.

Лишь только сторож в сопровождении незнакомца вышел из зала, как Ник Картер бросился к Патси, который уже было собирался следовать за ушедшими. Молодой сыщик страшно поразился, когда ирландец схватил его своей сильной рукой, но его лицо мгновенно просияло, когда он услыхал голос своего начальника.

– Проследи этого человека шаг за шагом, – прошептал сыщик своему помощнику, – и непременно постарайся узнать, что он занесет в протокол в канцелярии.

– Тен-Итси еще до сих пор не было, – прошептал в ответ Патси. – Я все время был настороже, но его не видел, вероятно, с ним что-нибудь случилось.

Когда Ник Картер, проводив до дверей своего помощника, повернулся, чтобы снова направиться в зал, то вдруг почувствовал, что его кто-то тянет за рукав. К его удивлению, то была старая нищенка, пытавшаяся таким образом обратить на себя внимание сыщика и снова выпросить у него подачку. Он уже хотел повернуться, как вдруг заметил в протянутой дрожащей руке старухи зажатый между большим и указательным пальцами листок бумаги.

– Ну, ну, – пробормотал он, – больше полуцента я тебе на этот раз не дам. Можешь ли ты мне дать сдачи с десяти центов, посмотри-ка. Впрочем, у тебя ведь полные карманы меди и серебра.

Сцену с разменом сыщик устроил, понятно, для того, чтобы овладеть предназначавшейся ему запиской. Получив ее, он перешел в соседнее отделение и подождал, пока старуха выползла из морга.

"Однако, должен признаться, – подумал Ник Картер, – что этот Тен-Итси виртуоз по части переодеваний; я положительно его не узнал и, если бы не бумажка, я наверно прошел бы мимо него во второй раз. Он не без основания, должно быть, не хотел быть узнанным, по всей вероятности, в атмосфере не чисто и я поступлю разумно, отложив чтение записки до более благоприятного времени. Это прелестный малый. Патси, наверно, его не узнал и будет немало удивлен, когда узнает, кто была эта нищенка. Ну а теперь надо отыскать безопасное местечко и прочитать послание моего маленького японца, потому что в нем, наверное, содержится какое-нибудь важное сообщение".

Последний посетитель покинул уже зал, в котором в настоящую минуту, кроме самого Ника Картера, находились еще трое служителей, четвертый же отправился с Кортецом в канцелярию морга. Двое из них болтали о чем-то в углу, а третий, с заложенными в карманы руками, глядел в окно входной двери.

Не теряя времени, сыщик вынул из кармана носовой платок и, положив в него тоненький листик бумажки, стал медленно разворачивать его и одновременно с тем незаметно читать записку.

Тен-Итси наспех нацарапал следующее:

"Я знаю человека, убившего Томсона. Он был здесь сегодня и, наверное, придет еще раз. Сегодня утром, при чтении письма, я вам говорил, что отправитель его мне знаком, встретившись же с ним с глазу на глаз, я узнал его, несмотря на старательный грим и перемену внешности. Это чрезвычайно опасный человек, принесший много бедствий моей дорогой отчизне. Поэтому, будьте осторожны. Дацар никогда не действует без шайки сильных и слепо повинующихся ему помощников, в крайних же случаях при нем неотлучно находится его телохранитель. Будьте настороже, начальник. Советую вам раньше, чем начать дальнейшие расследования, поскорее поехать домой и узнать от меня подробные донесения. Берегитесь страшного Дацара и его рабов – поклонников дьявола. Не знаю, будете ли вы с кем-нибудь из наших здесь и узнаете ли меня, во всяком случае, прошу вас предоставить преследование Дацара мне одному, так как у меня есть на то весьма веские и серьезные основания, с которыми вы, без сомнения, согласитесь, когда их узнаете.

Т.-И.".

Ник Картер спрятал платок с запиской в карман и осмотрелся. Трое служителей находились в прежнем положении и, видимо, не обращали на него никакого внимания.

Очевидно, шпионы Дацара не узнали его, как не узнал и их господин.

В этот момент в зале появился новый посетитель и сыщик поспешил оставить печальное место, где его дальнейшее пребывание не имело уже никакой цели.

Нику Картеру не хотелось уступать арену своей деятельности молодому японцу, но, чем более он обдумывал сообщение Тен-Итси, тем яснее становилось ему, что его помощник, предъявляя свою просьбу, имел на то действительно серьезные основания, почему и решил добраться поскорее домой и там ожидать возвращения Тен-Итси.

При выходе из морга, он увидел парный экипаж, показавшийся ему слишком элегантным для обыкновенного извозчичьего выезда.

Поэтому он отмахнулся от него и собирался продолжать свой путь пешком, но кучер заметил его намерение и воскликнул:

– Пожалуйте, сударь.

Ник Картер посмотрел на нарядного кучера и экипаж, запряженный парой чудных лошадей.

– Это же ведь не извозчичий выезд?

– Нет, – пробормотал с заискивающей улыбкой кучер. – Экипаж этот принадлежит коронеру, но он вернется не ранее, чем через час, мои же лошадки мчатся как молния, и я смело могу заработать какой-нибудь доллар за небольшой рейс.

– Сколько возьмете до 68-й Западной улицы?

– Я полагаю два доллара не будет дорого.

– Ладно. Ну, а если этот коронер будет сердиться?

– Ба, предоставьте уж мне позаботиться об этом. Я объясню, что лошади волновались и я должен был дать им немного пробежаться. Не беспокойтесь, это случалось уже частенько.

Это убедило сыщика, и так как вблизи не было ни одного извозчика, а он хотел поскорее попасть домой, то он открыл дверцу и вскочил в экипаж.

Захлопнув за собой дверцу, он тут же убедился, что попал в западню.

В мгновение ока спустились стальные занавески окон и сыщик очутился в абсолютной темноте. В ту же минуту он почувствовал приторный запах хлороформа, усиливавшийся с каждой секундой. Усыпляющее средство наполняло карету, должно быть, через дюжину отверстий. Тем не менее, великий сыщик все же попробовал броситься к дверце и выбить ее, но от сильного запаха хлороформа он совершенно ослабел и в изнеможении опустился на подушки сиденья.

Карета быстро промчалась по 2-й Авеню и скрылась по направлению к Северо-Западной части города.

* * *

Очнувшись, Ник Картер увидел себя распростертым на оттоманке.

В комнате не было ни души. К его удивлению, хлороформ, кроме незначительной головной боли, не оставил в нем никаких следов.

Сначала сыщик находился в полусонном состоянии и не мог припомнить ни о чем, случившимся с ним, но вскоре туман в его голове рассеялся и обстоятельства, вовлекшие его в ловко расставленную ловушку, разом воскресли в его памяти.

Он уже не мог более оставаться на оттоманке и, соскочив на пол, подошел к окну. Выдавив его спиною, он стал с жадностью вдыхать ворвавшийся со двора свежий воздух.

В то же время он заметил, что в окно была вделана частая железная решетка, прутья которой были настолько массивны, что их нельзя было бы сдвинуть со своих мест даже усилиями нескольких сильных людей.

Взгляд в окно не дал сыщику никакого представления о месте, где он находился. Он видел верхушки громадных деревьев, но был ли то лес, или просто группа деревьев, решить не мог.

Одно лишь было несомненно – это то, что он находился не в самом Нью-Йорке, так как, в таком случае, он слышал бы звонки конок и другие легко уловимые звуки уличного гула большого города, теперь же кругом царила мертвая тишина, как будто, на самом деле, дом стоял в глубине лесной глуши.

– Но где же я, в таком случае? – пробормотал Ник Картер с оттенком никогда не покидавшего его юмора, – как бы то ни было, а хозяева дома не оставили меня без обстановки и комфорта. Черт возьми, что за прелестная комната! Поистине, царская темница! В таком уютном гнездышке можно было бы приятно провести несколько недель, но я сильно сомневаюсь, чтобы в намеренья моих тюремщиков входило предоставление мне такого приятного времяпрепровождения.

– В общем, я должен еще как следует отблагодарить их, – продолжал он, беседуя с самим собою, – за то, что они так ловко и, вместе с тем, так просто одурачили меня, словно начинающего новичка. И ведь я как раз перед тем получил предупреждение от Тен-Итси. Впрочем, между нами говоря, я уже не в первый раз попадаюсь на подобную удочку. В деле Карутерра, отправленного мною в Горн, я тоже дал хорошего маху, и досаднее всего то, что это вполне аналогичный случай.

Да, да, дружище, на твоем надгробном памятнике следует сделать красивую эпитафию: "дураком родился, за всю жизнь ничему не научился и дураком умер!"

Это объяснение весьма просто. Мне за последнее время очень везло, все шло как по маслу, а поэт говорит, что "ничто так трудно не переносится, как ряд хороших дней" – я стал слишком беспечным и чересчур уверенным в себе. И эта-то беспечность привела меня к такому плачевному результату, беспечность особенно непростительна в данном случае.

Эти невеселые мысли заставили сыщика отнестись весьма скептически к своим способностям.

– Благодарю вас, мистер Мурилло Кортец, или Дацар, или как вас там зовут. Вы дали мне вполне заслуженный урок, и я не премину им воспользоваться, хорошенько зарубив у себя на носу вашу первую победу в начатой нами борьбе. В будущем вы не будете иметь случая жаловаться на ошибки с моей стороны, в чем вы могли бы убедиться даже теперь, дав себе труд пожаловать сюда померяться силами с Ником Картером; в случае же моего поражения я готов зарабатывать свой хлеб рубкой дров или другим каким-либо трудом, не требующим никаких умственных способностей.

Было характерно для великого сыщика то, что он никогда не принимал в расчет всей тяжести своего положения и строил планы на будущее, как будто бы от остального мира его не отделяли, как в данном случае, крепкие железные решетки и воля человека, которого он сам считал дьяволом.

Он безгранично верил в свою счастливую звезду и питал непоколебимую уверенность в собственные силы.

Конечно, теперь положение его было очень тяжело, и другой на его месте давно бы уже пал духом. Но он не отчаивался, тем более, что в своих бездонных карманах имел целый арсенал различных инструментов, при помощи которых мог бы вырваться на свободу.

Но, когда сыщик при воспоминании об этих инструментах невольным движением схватился за карманы, он был неприятно поражен, убедившись, что они были совершенно очищены от содержимого.

От внимания его врагов не ускользнули даже два револьвера, которые великий сыщик с особенными предосторожностями носил всегда в рукавах своего сюртука и которые были снабжены особым механизмом, при подъеме рук, моментально спускавшим револьверы на ладони.

Только деньги, находившиеся при сыщике в момент его пленения, словно в насмешку, были оставлены ему.

– Гм... гм... Однако, это лишает меня надежды на скорое освобождение, – пробормотал про себя Ник Картер. – Теперь в моем распоряжении находятся лишь собственные руки, которые, однако, к счастью, достаточно сильны для того, чтобы причинить некоторую головную боль противнику, кожа которого не сшита из особенно прочного материала.

Заложив руки за спину, сыщик ходил по комнате. Дойдя до зеркала, он взглянул в него и в тот же момент отшатнулся, словно пораженный собственным отражением.

– Однако же, эти молодцы хорошо знают свое дело, – вырвалось у него невольно. – Они меня разгримировали до того, что Ник Картер остался в своем настоящем виде, в том виде, в котором его никто не видел, кроме Дика и кузины Иды, даже Патси не видел никогда моего лица без маски.

Покачав головой, он снова принялся ходить взад и вперед по комнате. Так прошел целый час, в течение которого тишина не была нарушена ни разу. Очевидно, сыщик находился в одной из внутренних комнат дома.

Вдруг взгляд сыщика упал на единственную, находившуюся в комнате, дверь.

"Она, понятно, заперта", – подумал он, подходя к двери.

В двери не было ни ключа, ни ручки. При толчке Ника Картера, она, к его удивлению, открылась, и сыщик вошел в соседнюю, не менее богато обставленную комнату.

"Дверь была умышленно оставлена открытой", – подумал Ник Картер.

Постояв минуту на пороге, он хотел было уже двинуться дальше, как вдруг услыхал вдали дребезжание электрического звонка.

К двери, должно быть, был проведен ток и сыщик, открыв ее, тем самым оповестил об этом своих тюремщиков.

Но напрасно сыщик надеялся найти кого-нибудь в этой комнате, как ни вглядывался он, но не мог заметить ни одного живого существа.

Только железные решетки на окнах показывали, что комната представляла собой место заключения.

Посреди комнаты стоял накрытый стол и возле него одно обитое кожей кресло, как бы указывавшее на то, что дорогие деликатесы, разложенные на серебряных блюдах, предназначались исключительно только для одной персоны.

– Черт побери, – пробормотал про себя сыщик. – Это все выглядит так аппетитно, что невольно испытываешь голод... Устрицы, омары, майонезы... замечательно... да еще замороженная во льду белужья икра... А тут, что за золотистая прелесть выглядывает из серебряной кастрюли?..

Вот Помери-Грено... не забыта моя любимая марка шампанского... тут же и ростбиф, который выглядит так аппетитно, словно сам просится в рот... Но что означает эта записка на тарелке?..

С удивлением взял сыщик листочек бумаги и прочел следующие, написанные на пишущей машинке, строки:

"Прошу покорно, милейший Картер! Не откажите отведать. Зная вашу бесстрашность, позволяю себе предупредить вас, что как яства, так и напитки отнюдь не отравлены.

Дацар".

"Этому я вполне верю, – подумал Ник Картер с улыбкой на губах, – так как, если бы он собирался меня умертвить, то имел возможность сделать это гораздо проще и легче. Во всяком случае, я весьма благодарен ему за это любезное приглашение. Но поблагодарю его впоследствии лично, а пока не стану заставлять себя дольше упрашивать, тем более, что с утра у меня во рту ничего не было."

С полнейшим спокойствием, словно находился за собственным столом, принялся Ник Картер за трапезу. Запах кушаний дразнил аппетит, и на самом деле они оказались приготовленными восхитительно. Сыщик кушал с большим аппетитом, словно оправдывая поговорку, что "еда и питье соединяют воедино душу и тело"; в эту минуту он мог бы смело сказать, что хороший обед не променял бы ни на что.

Отдав честь кушаньям и напиткам и отодвинув от себя тарелки, сыщик почувствовал себя вполне подкрепленным.

Вдруг он снова услышал трель электрического звонка. И в тот же момент, словно театральная декорация, внезапно поднялась одна из продольных стен и комната погрузилась в полнейший мрак.

Страшное волнение овладело сыщиком, когда он заметил, что двери и окна комнаты вдруг закрылись тяжелыми железными шторами.

Благодаря воцарившейся темноте, Ник Картер не видел ничего, но только чувствовал, что вокруг него расстилается какой-то туман. Когда последний рассеялся, то комната наполнилась розоватым светом, осветившим ее до самых отдаленных уголков.

На розовом фоне красиво выделялись появившиеся откуда-то экзотические растения, высокие, стройные пальмы и гирлянды самых фантастических цветов... откуда-то доносился еле уловимый шорох и как бы легкое журчание отдаленных лесных ручейков.

Когда глаз сыщика освоился с новым освещением, то Ник Картер, к своему глубокому удивлению, увидел, что, комната, где он только что сидел, исчезла и он теперь находится в роскошнейшем тропическом саду. Широкая аллея вела вокруг цветочных клумб к высокой башне, на верху которой красовался флюгер. Кругом, на сколько хватало глаз, цвели дивные растения, в зеленой чаще деревьев качались на ветвях красивые попугаи, среди цветов порхали изумрудные колибри, своим разноцветным оперением напоминавшие драгоценные камни. Откуда-то сверху, казалось с небес, неслись тихие звуки божественной мелодии. Стоявшие перед башней фонтаны били беспрерывными струями и кристальные брызги рассеивались в воздухе...

Вся эта волшебная картина отуманивала сознание Ника Картера.

"Что со мной? Где я? Разве не в Нью-Йорке, этом прозаическом мировом городе? Разве я не сыщик Ник Картер?.. Мой разум не допускает веры в сверхъестественные явления и я хотел бы убедиться, бодрствую я или сплю", – пронеслось в его голове.

Ник Картер ожидал всего, но только не того, что представилось его изумленному взору.

Вместо мучений, какие, казалось бы, Дацар должен причинить сыщику, он окружил его роскошнейшей обстановкой, угостил великолепным завтраком и теперь перенес в страну чудес.

Но Ник Картер не имел времени продолжать свои размышления. Его ожидало нечто более удивительное, перед чем тускнело все, только что им виденное.

Сыщик вдруг заметил, что он не один в саду. В башне, колонны которой обвивали зеленые ползучие растения и бархатно-красные цветы, светлела небольшая ниша и в ней покоилась молодая красивая женщина.

Ее красивые формы облегала длинная мантия, золотистые волосы густыми локонами падали на словно выточенные из слоновой кости плечи.

Облокотясь рукой о спинку кресла, смотрел Ник Картер на спящую. Она лежала к нему спиной и он не мог видеть ее лица.

Вдруг давно забытое чувство зашевелилось у него в груди, но он никак не мог припомнить, когда именно испытал он его в первый раз, буря житейских волн давно захлестнула это чувство.

В воздухе распространилось дивное благоухание. Божественная, давно знакомая мелодия звучала у него в ушах и сердце сжималось тоской горестной утраты.

– Где и когда слышал я этот мотив?

Вновь раздалась серебристая трель звонка. На этот раз она звенела тихо и моментально умолкла, но все же долетела до уха спящей, она открыла глаза, потянулась и села на своем ложе.

Крик изумления сорвался с уст Ника Картера. Лицо его покрыла мертвенная бледность и сердце тревожно заколотилось в груди. Он простонал: