Текст книги "Стальной король"

Автор книги: Девни Перри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Скрываются и живые, и мертвые: новорожденных не торопятся чествовать бюрократическим актом — если вдруг скопытится, все концы в навоз. Но навоз все скрыть не может, из-за плохого ухода и бескормицы падеж на высоте. За прошлый год откинули копыта сотня крупнорогатых голов и свыше семисот поросято-свиней.

Всего от животноводства надоили в минувшем году триста тысяч рублей убытка. От полеводства брешь чуть-чуть меньше. Трудненько с такими достижениями вернуть государству 10 миллионов долгу, накопившегося в результате сплошных «успехов».

Анатолий ГАРИН, слесарь-непоседа и заядлый рыболов:

— Вывожу лодку из-за камышей, глядь — экзотическая птица — пеликан. А эта перелетная цаца очень ловко выуживает рыбку из нашего озера. А мы? Озер вокруг деревни — спиц у телеги не хватит, чтобы пересчитать, но колхоз заработал на этом копейку? Можно бы запустить сига, рипуса, карпа. Но мы не только не разводим, остальную губим. Машину химикалий — в овраг, а потом в озеро — это семечки. Удобрения на десятки тысяч укрылись на зиму снегом, как копны соломы. Весной потекли ручьями эти копны. Не оттого ли в степи ни жаворонков, ни перепелов? Сколько денег выбрасываем на белую пыль, а навоз с фермы вывезти не удосужимся. Недавно племенной бугай провалился в яму, и никто его не хватился. Думается, и весь наш колхоз в такой яме. И навряд ли выберется из нее с таким руководством.

Борис Сергеевич УСОВ, заведующий МТМ, размахивая огромным гаечным ключом:

— Аркадию Андреевичу энергии не занимать. Но ему не по силам вести хозяйство на современном уровне. Как обезьяна горох собирает? Одну поднимает, пять роняет…

Повздорило бы с истиной утверждение, что сплошь все работники колхоза имени Суворова недовольны своим председателем. Немало у А. А. Сердюкова и горячих сторонников: главный инженер И. Н. Сердюков, главный ветврач Я. А. Сердюков, главный бухгалтер Л. С. Сердюкова, завскладом А. Н. Сердюков… Не надо думать, что все они — близкие родственники председателя. Есть и дальние.

— Дойдет ли когда-нибудь перестройка до нашего колхоза?! — возмущались, как вы догадываетесь, не Сердюковы.

И терпеливо ждали, как кто-то сверху затеет у них перемены. Но в то время, когда у одних в Жилках набирала кондицию брага, у других забродила дерзкая идея: а что, если? И вот группа актива во главе с секретарем партбюро Галиной Беловой перед отчетным колхозным собранием прибыла к районному вожаку комсомолии Валерию Шипилову:

— Валера, ты наш, деревенский, знаем тебя хорошо. И хотим выставить второй кандидатурой на выборах председателя.

«Аркадию Сердюкову супротив учености и комсомольской хватки не устоять нипочем!» — судачили колхозники, активно собираясь к правлению. «Пора, пора старым замашкам в отставку!» — не скрывала своих надежд молодежь.

Председателем был избран… Аркадий Андреевич Сердюков. Сорок одним голосом уполномоченных против тридцати семи.

Причин тому — добрый сноп. Не последний колосок в нем — позиция райкома партии. Всех леваков и примкнувшего к ним Шипилова накануне собрания экстренно вызвали на ковер.

— Доставили в высокий кабинет и давай массажировать, — рассказывает Галина Белова. — Мол, что за демократия без согласования? А куда старого председателя, имеющего немало заслуг, подумали?!

Проводники новых веяний оказались не робкого десятка. Сделать из первого секретаря Кострова полного союзника своих действий им не удалось, но добро на выборы они получили. «Я даже не поехал на собрание, чтобы не влиять на исход выборов», — сказал корреспонденту Петр Николаевич Костров. Но переполошный вызов в район не мог не повлиять на распределение голосов. «Райком за Сердюкова!» — осмелели самые несмелые сторонники председателя.

Очевидно и другое: чересчур наспех была определена новая кандидатура. Молодой претендент, не подготовив убедительной программы, не сумел зажечь сердца односельчан.

Но в конце концов люди могли выдвинуть собственного избранника — есть и в колхозе, как вы заметили, способные лидеры, всем сердцем болеющие за хозяйство.

Главное, видимо, в том, что колхозники побоялись перемен в артели. Как-то новая метла начнет махать? Не заденет ли? Конечно, Аркадий Андреевич — только на язык атаман. Но к нему худо-бедно приладились, живем не в беспросветной нужде — в каждом, почитай, подворье коровка, если не две. А в колхозе как-нибудь доработаем свое.

Люди, дожидавшиеся перестройки, шмыгнули в кусты при первых звуках боевой трубы. Струсили суворовцы: вперед ни шагу! Проголосовали за то, чтобы все осталось по-старому в колхозе. Проголосовали против себя.

Ведь это уже после собрания митингуют коровы. Некормленые.

ХВАТАЛЫ

Хваткость — сестра таланта. Ну, если не сестра — близкая родственница. Словом, незаурядная особа. А по выживаемости, без сомнения, даст сто очков любому таланту.

Разве ж неудивительно: талантливые ростки — музыкантов, математиков, певцов и прочих вундеркиндов — разыскивают днем с огнем, мелким ситом просеивают глубинку, их пестуют, потчуют моральными витаминами. А что порой в результате? Порой — глядь — не получился маэстро. Зачах на глазах семи нянек.

Хваткость бьют по щупальцам с младенчества. Вознаграждают добрыми шлепками возле материнского сосца, осмеивают в зыбке, шпыняют в деткомбинате, лупцуют на профсобрании. А смотришь — она румяней да кустистей становится.

Прямо феномен природы.

Людям снился по ночам этот нечастый праздник новоселья. Но возвышенное состояние новоселов, торопящихся в красивый стройный дом на современном проспекте, сильно заземлилось неработающими лифтами. Что пассажирский, что грузовой — оба мертво стояли на приколе. Как воспаришь в белокафельный рай с тяжелым холодильником «Ветерок» и скороваркой «Соня»?

— Не печальтесь, товарищи граждане! Если позволите, мы в один миг вас вознесем в ваш рай, — выступили из темноты шахты два типа, отнюдь не похожие на ангелов.

— Где ваши крылья?

— Вона за спиной. Официально лифт грузовой пока не способен подниматься, но из сострадания может вдохновиться на подъем. Такса для вдохновения небольшая — рубль за этаж. Вам, кажется, не терпится на пятнадцатый? Гоните пятнадцать целковых! Если вещичек наберется на два рейса, цена соответственно удваивается…

И началась потеха. Неработающий лифт замелькал взад-вперед. Не-ангелы едва успевали считать кредитки.

С новоселки Киляевой, въезжающей на шестнадцатый этаж с солидной меблировкой, запросили… 170 рубчиков! Полуторамесячную зарплату недюжего таланта-очкарика.

— Как сподобиться на рвачество средь бела дня рабочим людям?! — удивлялась посетившая редакцию Киляева. — Это какую же совесть необходимо им иметь!

Именно так, с обычной совестью, из обычного лифта большие дивиденды не выжмешь. Надо, чтобы она, совесть, была из ряда вон. А скорее всего у этих граждан в рабочей спецовке на месте совести зияла дыра шириной с лифтовую шахту. Согласитесь, тоже нерядовое явление!

Очень даже незаурядные эти личности, стремящиеся энергично хватать налево, направо, снизу и сверху. Не напрасно народ давно наградил таковых броскими эпитетами: ухватистый, хватливый, хватчивый. И достойных из достойных называют не именем, данным родной мамой, — величают громко: «Хватюга!», «Хватало!»

Откуда берутся такие? Увы, не падают с неба.

Впрочем, случается и так.

Мало ли таких, которые падают с неба, но твердо стоят на земле! Стоит заглянуть на любой рынок, неизвестно почему названный колхозным:

— Бери, дорогой! Даром бери. Пять рублей штука!

А можно и не ходить далеко. Хваткость — вот она, опять с доставкой на дом.

Не так давно познакомили меня с судебным делом.

— Полюбуйтесь, — говорят, — какой в квартирном бюро типус проклюнулся. Мелкий взяточник-жучок!

Какой жучок?! Явная недооценка. Старший инспектор квартирного бюро Валерий Степанович Фатеев проявил немало сильных качеств. Сам инспектор квартирные вопросы не решал — он только готовил необходимые справки-бумажки. Казалось, попробуй — развернись!

В том и дело — он не пробовал даже. И никаких квартир-хором не раздаривал. Скажем, получала техник-смотритель или секретарь-машинистка домоуправления предназначенную ей служебную комнатку, а старший инспектор квартирного бюро прятал в стол бутылки коньяка или пополнял бумажник денежной купюрой. Тут же, в кабинете, примерял презентованный ему модный костюмчик. Возвратя назад, подсказал, какой уважает покрой и цвет.

— Все исполним! И век будем благодарны вам, Валерий Степанович. Если б не ваша отзывчивость!..

А Валерий Степанович, как выяснил суд, только «выполнял действия, возложенные на него по службе».

Жучище!

Не один седой волосок добавила себе опытный следователь Трезубова, прежде чем распутала клубок многолетней разворотливости Бориса Галева.

Как сыр в масле катался Галев на мол комбинате. Он возглавлял ремонтный участок. Не ахи какая могущественная должность. Вся высота — латать крыши. И Галев, жестко презрев дыры и кровлю, взялся возводить новые масштабные объекты.

— Мол комбинат должен расти как на дрожжах! — восклицал оптимистично он. — И не будь я Галевым, если я не возведу над вашими головами белые, как молоко, потолки!

Нет рабочих рук? Но это Галеву было только на руку. Можно обеспечить хорошей халтурой хороших знакомых. Кто откажется от веселого заработка? Толпой побегут. А коли так, перепадет и ему, Галеву. Хочешь взять — дай! Да не забудь угостить в ресторанчике!

И давали. В очередь стояли с подношениями. И угощали до умопомрачительного состояния.

Временные рабочие — кто их видит, считает — ведь с них не приходится выколачивать профвзносы? Смело пиши в наряды половину мифических лиц.

Привлекал поистине недюжее воображение, сочиняя расценки.

Объемы проделанных работ Галев никогда не брал с потолка, за полным отсутствием таковых. Черпал из земли. Если судить по нарядам, подчиненные его поработали так лопатой, что становится удивительным, как они не докопались до Антарктиды. Согласно опять же тем самым нарядам, бетонный раствор всякий раз замешивался по крайней мере с десяток раз: почему полезли по швам потом стены — непонятно. Вероятно, землекопы задели-таки земную ось.

Жирные сливки снял хватюга Галев с мол комбината.

Хваткие люди на дороге не валяются. И на ней, на дороге, они бдят: а с кого бы да чего бы?

На пути мчащегося по тракту грузовика смело встал госавтоинспектор Сурченко:

— Откуда арбузы?!

— С бахчи, вестимо, — отвечал полосатый от страха хозяин. — Колхозники собирают, а я отвожу.

— Не положено.

— Но ведь для трудящегося человека.

— Не положено!

И как только «положил» сопровождающий арбузы в загребущую длань инспектора 400 рублей, сладкий товар покатился дальше.

Очень горько, сограждане.

НЕ СВОИМ КОЛОСОМ

Хлеборобы Шмелевы превратились в овсюг на поле. На работящую семью косо поглядывали люди. Зато прямее некуда выразился управляющий отделением Горлов:

— Мельтешите под ногами Продовольственной программы!

Ясноглазые Шмелевы чернели лицом. Просыпались совсем уж до свету и еще истовей крестились рычагами машин. На камни шли врукопашную. Готовность земли пробовали, как манную кашу, — на язык. Словом, не щадя живота закладывали семена будущего урожая, а в душе прорастало сомнение: неужели в самом деле зря затеяли семейное поле? Но им было радостно работать вместе. А срастаться с полем — не внове. Голова семьи Михаил Анатольевич — потомственный хлебороб, тракторист божьей милостью. Про него классные механизаторы говорят: «Пашет, как вяжет, — ни узелка, ни клинышка». Опытный бригадир, наставник молодежи, он и своим детям сумел привить любовь к земле и трактору. Сыновья Иван и Сергей — пахари, каких поискать. А дочь Татьяна — вообще землероб высокого полета, неоднократный победитель российских конкурсов пахарей и призер международного в Венгрии. Одаренные хлеборобы Шмелевы ладно сидели в седлах даже самой кособокой техники. Сметливый Михаил Анатольевич перепрофилировал свалковскую жатку в проворную волокушу. Давно списанные комбайны «Нива» стараниями Шмелевых пусть не стали записными красавцами, но из металлолома вышли на своих ногах.

Под дозором совести глубоко пахали и густо сеяли Шмелевы.

Но вот пришла пора, по которой начинают считать цыплят, и оказалось: не требуются ни микроЭВМ, ни большие счеты. «Цыплята» упорхнули. Не порадовали колосом ни пшеница, ни овес. Трудолюбивая семья даже не отработала взятый аванс и задолжала совхозу по зарплате три тысячи двадцать три рубля. Над оконфузившимся семейным звеном откровенно посмеивались недоброжелатели. Ходил гоголем управляющий Горлов, будто одержавший победу над всеми дюпонами и морга-нами здесь, в совхозе «Озерный». Шмелевы чувствовали себя без вины виноватыми и не порывались на новые подвиги. Семейное звено теперь трудилось вместе только за вечерним столом, где неизменной «звеньевой» была уже хозяйка дома Зинаида Федоровна, в недавнем прошлом тоже тракторист. А пахарь-сокол Иван улетел в город. Сердечные мотивы подхлестнула осечка в большой семейной замашке. «Иван — крестьянин по призванию, — вздыхает Татьяна. — Всех уток и гусей величал по имени-отчеству и различал по голосу». В глубине души Михаил Анатольевич брал на себя вину за отъезд сына в город: споткнулся стреляный воробей на подряде!

Что же помешало доброй инициативе? Подкузьмила погода? В немалой степени. Но как обрыдли нам проливные жалобы на небо! Ведь для того и отдается земля семейной добросовестности и разворотливости, чтобы не полагаться на взбалмошного бога. Какие же земные катаклизмы торпедировали успех звена? Думается, главная торпеда — всесокрушающий формализм, каковой сопровождал звено с самого рождения.

Ладился семейный подряд впопыхах — нежданно нагрянувшим в совхоз высоким начальством из области.

— На тебя смотрит Европа, Татьяна, — стелилось высокое начальство — первый заместитель председателя областного агропромышленного комитета Виктор Николаевич Васильев. — Ты у нас знаменитость! Орденоносец, кандидат в члены ЦК профсоюза. Теперь станешь ярким маяком и в семейном подряде!

Были у Шмелевых опасения: не поздновато ли заговорили о звене — весна в разгаре и вся техника в совхозе закреплена.

— Обеспечим новенькими тракторами и гусеничной поддержкой! — заверил Васильев.

Не о кампанейском ли подходе к серьезному делу говорит и этот маленький штрих — выбор звеньевого?

— Почему должна возглавить звено я, а не отец, опытный бригадир и для нас неизменный авторитет? — удивилась Татьяна.

Областное начальство не возражало против того, чтобы глава династии продолжал руководить семьей и дальше. Но по бумагам звеньевой хотелось видеть Татьяну. Звонче для рапортов!

Вместо тракторов к обещанному сроку прикатило лишь извещение о том, что выделена техника. А бумажкой много ли напашешь?

Звеньевая Татьяна Шмелева (очень миловидная, незамужняя):

— Недаром отец с самого начала был против скоропостижного подряда. Точно в боковое зеркало увидел, как вокруг техники заведутся чадные конфликты и с управляющим Горловым и с другими бригадами: кому хочется делиться! Машинный двор огрызался даже беззубыми боронами. Оказались совсем без грузовика: на тракторе привозили себе обед в поле. Зерновому звену добавили пятьдесят гектаров гречихи, которая не была записана в договоре. Семена ее завезли поздно. Культура эта трудоемкая. Ее скосить — не одно мотовило сносить. Ждали поддержки — получили подножки. Восстановленные нами комбайны управляющий Горлов отнимал. Да и нас самих отрывали от запланированных работ то на сенокос, то на опорос.

Михаил Анатольевич Шмелев — неформал (неофициальный руководитель звена):

— Горлов свое тяжелое похмелье обрушивал на наши головы. Примчится утром после 2–3 дней застольной «болезни» и давай нам ставить примочки. Не замешкает покрыть матом что доярку, что ярку. Мол, вот я вас, самостоятельных, пошлю на все четыре стороны. Какие цацы! Он, управляющий, кланяйся в ножки звеньевому, если вдруг потребовался трактор!

Шмелев-старший не скупится в едкой характеристике руководителя отделения, но при этом по-крестьянски заглянул в корень: закавыка не только в личных качествах Горлова. Отпор новому дает укоренившаяся система: куда показали пальцем, туда вприпрыжку беги. Сказали пахать вверх сошником — паши, не рассуждая, мелкая сошка: начальству виднее. Велели побросать семена на ветер — исполняй прилежнее, выколосится заработок. Секретарь парткома Быков, директор совхоза Кириллов— люди прогрессивные (читают газеты и слушают начальство!), дружным голосом за новинку, но работать звену приходится с управляющим. А тому самостоятельное звено, что оглобля в колесе. В отделении там прореха, тут дыра, как их заткнуть, если нет возможности маневрировать людьми и техникой? Организовать других получше? Увы, работать труднее, чем помешать работе. Корреспонденту «Крокодила», вознамерившемуся побеседовать с управляющим Горловым, пришлось туго. В разгар рабочего дня Бориса Семеновича не было ни там ни сям. «У него тридцать восемь градусов», — наконец поступило сообщение из дома. «Сорок!» — уточнили с улыбкой присутствующие. Не берусь утверждать, какой градус подкосил резвые ноги управляющего, но имею авторитетных свидетелей, что явившийся наутро в контору Борис Семенович не теребил в руках ни больничного листка, ни захудалой справки от фельдшера. Но это к слову.

Главное же, не без участия руководителя отделения семейный трудовой коллектив, планируемый как яркий маяк, сделался броским отпугивающим примером. «Пошли по шерсть, вернулись стрижеными!» — покатилась по долам и весям молва.

«Подряд следовало бы замесить не на сезон, а на несколько лет, — убежденно говорит ныне рядовой механизатор Михаил Анатольевич Шмелев. — Только в этом случае можно себя почувствовать хозяевами земли. И будет надежда, что недород одного лета с лихвой перекроется более щедрым годом.

Легко распался дружный рабочий коллектив Шмелевых, потому что семья не узнала веса собственного колоса.

Как видим, немало гирь тащилось за инициативным плугом. Они разорвали семейное звено в уральском совхозе «Озерный», а потеряли мы все. Ведь видно-перевидно: доигрались с матушкой землей, превратив ее, кормилицу, в угодья — угодья для указчиков. Статистика бьет в набат: средств запахивается в сельское хозяйство больше, а отдачу с целкового получаем все меньшую! И ученые, и практики не видят других путей для спасения земли, как вернуть в село крестьянина, ныне хозяйничающий на совхозном поле сдельщик-торопыга сдувает плодородие, как одуванчик. Не для парадных отчетов замышлены подряд, аренда, кооператив — для возрождения русского поля. И расточительно терять животворную силу таких рук, как у Шмелевых. А ведь не успели начать здравое дело, как уже наблюдается резвый отскок назад.

— Мы готовы хоть немедленно продемонстрировать образцовый семейный коллектив! — бодро заявил Виктор Николаевич Васильев и потянулся к кнопкам аппарата.

Да, семья Березкиных, выращивающая бычков, имеет весомые показатели— многотонные. Одна семья откармливает без малого пятьсот Геркулесов. Еще далеко до подсчета «цыплят», а Вадим Павлович, голова семьи, охотно дал интервью корреспонденту Крокодила:

— Сыт по горло таким откормом!

Набили оскомину постоянные стычки с директором совхоза Сургучевым из-за кормов. Весь апрель быки лузгали семечки. Откуда взяться привесам? В результате угодил в отвал не только силос — подсолнечник, но и заработки животноводов. Когда он, Березкин, работал в телятнике, выходило 400–450 рублей. Семейный подряд до крови из носу принес в прошлом году по 280 рублей на нос. Какие уж тут баснословные стимулы! Нет, нужно брать теляток поменьше, но самим заготавливать корма. Он и просил аренду, но от нее отмахнулись, как корова хвостом от овода.

Ферма встретила животновода требовательным ревом.

— Уговаривая меня на второй сезон откорма, директор Сургучев наобещал златые горы — и отдельную силосную яму, — в свою очередь, жаловался быкам их воспитатель. — Вот согласился и очутился в яме с дерьмом. Даже новый договор не удосужились оформить, работаем приблизительно, по-старому. Скоро сбагрю вас и умою руки. Нет резона, горбатимся от зари до зари!

Вот и еще один семейный энтузиазм на финишном вздохе, который на областном уровне выдается за богатырский клик.

В одном месте очутились за бороздой умелые сеятели, в другом — закачались крепкие производители мяса. Если мы так легко разбрасываемся лучшими силами, от преобразований останутся рожки да ножки. И на нашем с вами столе снова окажутся одни малоаппетитные отчеты да рапорты.

ВЕТРЯК НА ПЛЕЧАХ

Дон Кихот Ламанчский коршуном налетел на ветряную мельницу.

Слесарь из Новгорода Валерий Попков внезапно напал на трактор. Гикнув для храбрости, он хряснул МТЗ по фарам. Его дружки Роман Струнин и Александр Черных смело бросились на «ДТ-75» — только стекла засверкали.

Дон Кихоту было легче: он был вооружен копьем. Попкову, Струнину, Черных надо было обходиться подручными средствами: метали булыжники.

Бесстрашного рыцаря толкнула на подвиг конфигурация мельницы, живо напоминающая свирепого дракона. Слесарь Попков и его товарищи и не думали одушевлять трактор — они материалисты, не романтики. Воевали с тем, что видели перед собой, — сельхозтехникой.

Воинственный пыл Рыцаря Печального Образа сильно подогревала несравненная Дульсинея.

Попкова, Струнина, Черных — только распитая бутылка.

Тракторы не мельницы, крыльями не пугали.

Интересно было бы посмотреть, как отважился бы храбрый Дон Кихот при указанных обстоятельствах сражаться с движимостью?! Наверняка спасовал бы идальго.

Попков же с дружками, расправившись с тремя тракторами, отважно сразились с автомобилем. Затем двинулись на комбайны «Нива». Отвертками, ключами, камнями били окна, ломали щитки с приборами. Любо воевать — сопротивления никакого! Сельхозтехника была застигнута врасплох — она готовилась к другой битве, битве за урожай. Через день-два новенькие комбайны должны были двинуться на хлебные нивы.

Беседуя с парнями в следственном изоляторе, я пытался найти какую-то причину варварского побоища.

— Может быть, кто-то из вас запнулся за гусеницы? Или, налетев в темноте на трактор, схлопотал шишку?

Оказалось, ничего подобного. Техника их пальцем не тронула. Но должны же чем-то объясняться выходящие из ряда вон действия. Покорежили технику за здорово живешь?

— Возможно, вы ярые противники технического прогресса?

— Нет, — отвечают. — Мы за прогресс. Сами имеем мотоциклы, любим их и холим.

— Догадался: хотели отомстить колхозу «Верный путь».

— Мы и не знали, что он так называется.

Естественно, что мог сделать плохого городским парням колхоз и его техника? Только хорошее— они кормили их. А те на кормильца — с булыжником.

Возможно, в вашем представлении возникли образы этаких заросших волосами свирепых громил? Нет, внешне это вполне симпатичные парни. С модными прическами. Начитанные. Современные. Роман Струнин-акселерат из акселератов, под потолок. Говорит — заслушаешься. Все учились в школах, ПТУ (техника для них не в диковину!), смотрели по телевизору передачи о трудной хлебоуборочной страде.

Как же занесло на вредительство?

Оказывается, парни таким образом развлекались. Нападение на материальную базу колхоза «Верный путь» не было запланированным мероприятием вечера. Сначала парни развлекались тем, что, натянув до бровей шлемы, с треском гоняли на мотоциклах по пустынному вечернему шоссе и прилегающим к нему деревням. В областном центре такого простора для моторазвлечений не представлялось. Мешали перекрестки и сотрудники ГАИ. К мастерским колхоза «Верный путь» подрулили, дабы подзаправиться. Пусто и тихо было вокруг после трудового дня. Где-то в деревне тявкала собака — вот и все звуки. Неинтересно. Звон стекла и фейерверк брызг при луне — это было зрелище! Аж дух захватывало! Круши, ломай! Чего вылупился невинными фарами? Получай кирпичом!

Сумма ущерба будет предъявлена небольшая — 143 рубля. Но «веселье» колхозу влетит в копеечку. Послушаем, что говорит председатель «Верного пути»: «Без контрольно-измерительных приборов комбайн «Нива» работать не может. Заменить приборы сложно, нечем… ведь при нормальной эксплуатации они из строя практически не выходят. Значит, ремонт затянется. А комбайн даже при односменной работе может убрать в день 6 гектаров зерновых, то есть дать колхозу 2 тысячи прибыли».

А «весельчаки»? «Мы не задумывались об этом, — пожимают плечами, — все случилось как-то само собой!» В своих показаниях следователю Попков так и заявил: «Моими действиями руководило чувство какого-то неосмысленного озорства».

Это в восемнадцать-то лет!

Инфантильность новорожденных мамонтов. Знаменитая акселерация коснулась явно только конечностей. Эх, идальго, идальго! Что ж ты не научил их в школе воевать с ветряными мельницами? Как было бы полезно сразиться им с ветряком! Искать далеко не надо — ветряная мельница на плечах. В какую сторону дунул ветер-настроение, в ту и замахала крыльями. В результате вот — «неосмысленное озорство».

И это нередко, когда за красивым современным шлемом и модным волосяным покровом — ветряк. Приходилось вам наблюдать ветряк на месте головы, дорогой читатель? Думаю, да. И на большом проспекте, и у себя во дворе. «Ветряки» ломают скамейки, валят телефонные будки, срывают перила мостов.

Иногда можно услышать: потому-де подростки бывают шаловливы, что некуда им приложить бурно вызревающую силу, нет под боком клуба, спортплощадки и т. д.

Ученик 9-го класса Игорь Лудин и его дружок Валерий Масилов занимались на стадионе. Вольными упражнениями. Один щекотал травинкой в носу, другой лежал — считал облака.

— Кто попадет камешком в муху?!

— Чур, я первый!

И опять зевали. Хотелось размяться основательнее. И тут увидели в ста метрах от себя нетвердо шествующего прохожего. Парни показали отличное время на стометровке. Особенно когда бежали назад с выхваченной у прохожего бутылкой вермута. На финише заметили, что их рекорд вознагражден недостаточно — бутылка ополовинена. А собутыльников прибавилось: на стадион ступили Вячеслав Ведров и Михаил Вавилов. У другого прохожего имелись в наличии еще две емкости, поэтому пришлось заняться многоборьем. Оно происходило уже возле очага культуры. Загнав пожилого человека за клуб, подростки начали его нещадно избивать. Девятиклассник-акселерат Игорь Лудин бил «ребром по шее», его одногодок, учащийся СПТУ Вячеслав Ведров, «пинал в живот». Тому и другому активно помогал Михаил Вавилов, который был на год старше. Потеряли всякий интерес только тогда, когда увидели, что объект перестал издавать звуки. Лишился сознания.

Вот так, за бутылку — жизнь. (Человек чудом остался в живых.)

Как видите, и стадион, и клуб бессильны, если на плечах — ветряк. Наши юные современники поражают каждочасно добрыми деяниями. Смотришь, какой-нибудь хилый очкарик смело загнал в угол седобородых корифеев науки. Другой, тоже не отличающийся особыми бицепсами, легко бросил в дрожь целую шахматную армию. Атака университета в десять лет стала таким же рядовым явлением, как плавание в бассейне с соской во рту.

С ветряной мельницей на плечах не рождаются. Ее приобретают. Постепенно, незаметно. Чуть перестал шевелить извилинами — глядь, подуло куда-то. Сначала, может, и недалеко — в соседнюю подворотню. А потом почти неизбежно…

Когда человека крутит ветер-настроение, ждать можно самого непредвиденного.

Братья Федоровы — Александр и Николай — сначала развлекались пальбой из ружья. По воронам, пичугам, банкам. Было весело, но недостаточно. Осмотрелись окрест: нет ли чего-нибудь этакого? Вокруг ничего примечательного, кроме речухи Тарасовец и стоящих точно по команде «смирно» высоких стогов сена.

«Речку, конечно, не сожжешь, а вот если запалить стога сена — будет захватывающее зрелище!» Мужики, успевшие отслужить в армии, побежали от стога к стогу: один чиркал спичкой, другой зажигалкой. Стога, добытые тяжелым крестьянским трудом, в плохих погодных условиях, вспыхнули и сгорели быстрее, чем свечки. Отец-старик вынужден был отнести в кассу колхоза 1000 рублей. Сами искатели развлечений угодили под суд.

Ты прав, рыцарь Ламанчский. За ветряной мельницей — страшный дракон.

НЕ ВТИРАЙТЕ ФАРЫ!

Начальник автобазы Чернов призвал коллектив работать с огоньком, а ему доложили: с «КрАЗа» украли фары.

— Так недолго остаться и без колес, — рассердился Валерий Михайлович.

— Колеса укатили еще вчера.

— До каких пор такой разор? — Осерчалый Чернов хлопнул по столу так, что, подпрыгнув, зазвонил телефон. Трубка стальным голосом заместителя начальника мелиоративного объединения Паромова сердито уведомила: представительная делегация из столицы и области прибудет вручать объединению знамя за достигнутые успехи. Не исключено, сам начальник главка нагрянет. Какую картину может увидеть высокое руководство, допустим, из окон нашего с вами здания? Посмотрите: развернутый строй безглазой техники на костылях. Выглянул сейчас из тех же окон начальник нашего объединения товарищ Сизов и даже ахнул. Он приказал принять срочные меры, чтобы гостям не испортить впечатления.

Положив трубку, Валерий Михайлович возвысил голос:

— Можно сказать, в наших руках знамя объединения. Как будем защищать честь коллектива?

— Может, рогожкой прикрыть дырки на радиаторах?

— Придется собирать рогожу по всей округе, — забеспокоился начальник второй колонны Физяев, о чьих машинах шла речь.