Текст книги "Восход Луны"

Автор книги: Дэвид Марк Вебер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Один из истребителей южан уже взлетал, но Колин не обратил на него никакого внимания. Все время мира принадлежало ему, и его последний удар мог бы стать иллюстрацией к учебнику. Четыре ракеты накрыли цель, озаряя багровое небо новыми языками пламени. На этот раз не было защитного поля, чтобы поглотить часть удара, а между столкновениями с целью первой и последней ракет прошло не более одной миллисекунды.

Смерч взметнулся ввысь, земля и камень столбом пара ушли в небо. Второй истребитель южан при взлете подхватила взрывная волна, встряхнула его, как терьер крысу, и выплюнула, будто оплавленный осколок из кузни Гефеста. А Джилтани отдалась волне с любовью, не сопротивляясь, а принимая ураганный поток, завертевший их истребитель. Она запустила двигатель на полную мощность, чтобы смягчить удары. Они вынырнули с другой стороны, и Колин понял, что Джилтани использовала эти ужасные турбулентные потоки, чтобы выйти в хвост тому единственному истребителю южан, которому удалось спастись.

Колину не нужно было оценивать результаты последнего удара. Все, что могло остаться после него, было одной громадной воронкой. Он только что убил более двухсот человек… и не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Удовлетворения и желания догнать и уничтожить последний истребитель южан.

Не было возможности узнать, кто пилотирует этот истребитель, в полном ли составе экипаж и какое оружие на борту. Возможно там был всего лишь один пилот. Может быть истребитель даже не вооружен.

Он и Джилтани были непобедимы и возмездие вело их. Колин оскалил зубы и привел в боевую готовность оружие воздушного боя, когда раскаленная добела огненная буря позади них стала приобретать красный оттенок. Джилтани, преследуя цель, свернула к Тихому океану, погруженному во мрак ночи.

Системы слежения обнаружили объект. При помощи нейроинтерфейса Колин мгновенно запустил компьютерную программу, и еще две ракеты вылетели в поисках цели. Самонаводящиеся ракеты были более медлительны, чем кинетические, и рассчитаны на хитрые маневры. И они несли боеголовки – ядерные боеголовки калибром три килотонны, срабатывающие при приближении к цели на определенное расстоянии. Взгляд Колина стал мечтательным, пока его сенсоры следили за перемещением снарядов, однако за мгновение до взрыва с запада примчалась еще одна ракета. МакИнтайр почти забыл про Геба и Таммана, а в истребителе южан, вероятно, так никогда и не узнали, что Колин и Джилтани не были одиноки на этом задании.

Обломков не было.

Джилтани не нуждалась в особом приказе. Она повернула на запад, сбавляя скорость и снижаясь. Истребитель перешел на малозаметный режим, превращаясь в невидимку. Колин тщательно проверил данные своих сенсоров, и, только когда полностью убедился в том, что они невидимы для всех систем обнаружения, Джилтани повернула на север, к дому. МакИнтайр тем временем включил передатчик истребителя и активизировал свой вживленный имплантант с личной линией фолд-спейс-связи, который не осмеливался использовать почти полгода. Колин почувствовал странный легкий щелчок внутри черепа, когда приемники Дахака распознали и приняли его идентификационный код.

– Приказ категории один. Не отвечать, – послал он сообщение со скоростью мысли. – Идентификационный код дельта-один-гамма-бета-один-семь-восемь-тета-девять-гамма. Приоритет «Альфа». Жди сигнала с этого истребителя. Выполнять приказ с момента получения.

Колин мгновенно отключил имплантант, молясь о том, чтобы передатчик истребителя, издающий импульс такой же силы, спрятал его сообщение от людей Ану. Зашифрованный сигнал, который он заранее записал в середину доклада об успешно проведенной атаке, длился две миллисекунды, и Дахак получил его приказы.

Затем Колин смог расслабиться. Он заморгал, оглядывая кабину. До него наконец дошло, что они успешно провели операцию… и что были живы.

– Сделано, – тихо сказал он, впервые за весь полет оборачиваясь к Джилтани.

– Да, славно сделано, – ответила она.

Их взгляды встретились, и в ее глазах впервые не было ни ненависти, ни враждебности.

– Прекрасный полет, Танни, – похвалил Колин и увидел, как от удивления у нее округлились глаза, ибо он впервые назвал ее так, как ее называли в семье.

На мгновение Колин думал, что зашел слишком далеко.

– Ты тоже не свалял дурака… Колин, – ответила Джилтани и улыбнулась.

Книга 3

Глава 15

Колин МакИнтайр сидел в офицерской кают-компании и тасовал карты, пряча улыбку под ястребиным взглядом Гора. Они ждали очередного доклада Гектора.

Члены экипажей Военного Флота Империума обычно увлекались всевозможными азартными играми, в основном электронными. Однако Гор с презрением относился к такому сверхцивилизованному времяпрепровождению. Он любил земные карточные игры – бридж, канасту, юкер, двадцать одно, вист, пикет, девятку, покер… особенно покер, в котором Колин никогда не был силен. На самом деле Колина всегда привлекала в картах возможность продемонстрировать ловкость рук фокусника-любителя, и Гор ужасался тому, насколько могут помочь способности полноценного имперца человеку, научившемуся прятать карты в рукав еще обладая земными скоростью движений и рефлексами… помимо всего прочего.

– Снимешь? – предложил Колин и печально покачал головой, когда Гор пять раз сдвинул колоду, прежде чем вернуть ее назад. – Сколько ты там проиграл? – задумчиво спросил он, раздавая карты. – Около миллиона?

– Утроить можешь сумму, – с тоской в голосе произнесла Джилтани, забирая свои карты не следя за руками Колина так пристально, как ее отец.

– Делаем ставки, – продолжал Колин, и карты полетели на стол.

Если бы они действительно играли на деньги, то он был бы уже миллиардером, даже без того нечестно нажитого состояния, которое ему пришлось списать по требованию Гора, до которого дошло, что Колин безбожно жульничает. Он широко улыбнулся, и Джилтани фыркнула, но уже без былой горечи.

Она все еще чувствовала себя неуютно рядом с ним, или притворялась. Колин был благодарен Гектору. Полковник положил конец вражде между ними, хотя сам не очень-то в это верил. Каждый раз, когда во время разбора полетов Джилтани обращалась к нему по имени, Колин замечал быстрый недоверчивый взгляд МакМахана. Колин и сам боялся, что спустя время, когда пройдет эйфория победы, к ней снова вернется прежняя холодная враждебность. Да, Джилтани все еще недолюбливает его. Однако было видно, что она преодолевает свою неприязнь, как будто признав (по крайней мере умом), что Колин не виноват в том, что стал тем, кем стал. Ее присутствие за карточным столиком служило этому доказательством.

Колину хотелось, чтобы их отношения можно было бы изменить каким-нибудь иным способом, помягче, но полковник остался доволен тем, как все вышло. Чтобы назначить их в один летный экипаж у военачальника нашлось достаточно аргументов, но чтобы действительно отправить их вдвоем на задание было необходимо мужество, можно даже сказать – безрассудная смелость.

– Беру две, – объявил Гор, и Колин метнул к нему через стол карты.

– Танни? – вежливо осведомился он, подняв бровь. Она надула губы:

– Довольно мне сейчас.

– Гм. – Колин задумчиво изучил свои карты, а затем вынул одну. – Ставки?

– Сто, – сказал Гор, а Джилтани ответила.

– Отвечаю, – важно ответил Колин, – и поднимаю на пять сотен.

Гор метнул на него сердитый взгляд.

– Не на этот раз, ты, юный прохвост! – прорычал он. – Отвечаю и поднимаю еще на сотню!

– Отец, ты обезумел, – вмешалась Джилтани, бросив карты. – Почто выкидывать деньги?

– Тебе не следует так разговаривать с отцом, Танни, – обиженно сказал Гор, и Колин сдержал еще одну улыбку.

– Отвечаю и поднимаю ставку еще на пять сотен, – пробормотал он, и Гор опять взглянул на него.

– Черт побери, я же следил за сдачей! Не можешь же ты… – Старый имперец пододвинул к центру стола горку фишек.

– Отвечаю, – мрачно сказал он. – Посмотрим, как ты сможешь побить это!

Гор открыл свои карты – четыре валета и туз – и сердито посмотрел на Колина.

– Гор, Гор! – вздохнул Колин.

Он печально покачал головой и выложил одну за другой свои карты, начав с двойки треф и заканчивая шестеркой.

– Не может быть! – Гор в шоке уставился на стол. – Флэш-стрит?!

– Сие предрешено, отец, – произнесла Джилтани, и в ее глазах мелькнула озорная искорка. – Воистину, сколь странно, как мудрец, тебе подобный, так жаждет бедным стать.

– О, заткнись! – ответил Гор, стараясь не рассмеяться.

Он собрал карты и взглянул на Колина.

– В следующий раз сдавать буду я !

– Черт бы их всех побрал! Прах их всех подери!

Человек, который когда-то был капитан-инженером Флота Империума Ану, вскочил на ноги и со всего размаху ударил кулаком по столу так, что толстая столешница треснула. Мгновение он смотрел на трещину, затем схватил стол и запустил его со всей силы в стальную переборку каюты. Раздался противный, резкий звук, и сломанный стол осыпался на пол. Ану посмотрел на обломки, тяжело дыша, затем отвернулся, сжав кулаки.

– И ты, Ганхар! Какой же ты, к черту, «аналитик разведслужбы»! Что ты можешь сказать в свое оправдание?!

Ганхар чувствовал, как у него на лбу выступает пот, но не осмеливался вытереть его. Взгляд его был прикован к груди Ану. Он не смел не смотреть на него, однако глядеть ему в глаза в такие моменты было опасно. Вот уже более века Ганхар был помощником Киринал по проведению операций во внешнем мире и недавно получил назначение на ее место, но он никогда не видел Ану в таком бешенстве и теперь проклинал Киринал за то, что та позволила себя убить. Если бы она была все еще жива, то он смог бы перевести стрелки на нее.

– Ничто не предвещало подобного налета, шеф, – ответил Ганхар, втайне надеясь, что его голос звучит уверенно.

Он хотел было добавить, что Ану сам просматривал и одобрял все его прогнозы и оценки, но благоразумие удержало язык за зубами. За столько лет Ану совсем перестал владеть собой. Напоминать ему о его собственных ошибках в данный момент было строго противопоказано.

– «Ничего не предвещало» ! – пронзительным фальцетом передразнил его Ану.

Он прорычал еще что-то себе под нос, а затем резко вдохнул. Его припадок ярости исчез так же внезапно, как и возник. Ану поднял свой стул и спокойно уселся. Когда он снова заговорил, его голос звучал почти нормально.

– Хорошо. Ты облажался, но, возможно, в этом не только твоя вина, – вымолвил он, и Ганхар внутренне расслабился.

– Но они нанесли нам серьезный удар, – продолжал главарь мятежников, и в его голосе снова зазвучали опасные нотки. – И я, признаюсь, также не предполагал, что они осмелятся на подобную выходку. Они за это поплатятся, дьявол их всех дери!

Взгляды всех присутствующих обратились к голографической карте, висящей над местом, которое когда-то занимал стол. Карта была усеяна светящимися красными огоньками, которые совсем недавно были зелеными.

– Куэрнавака, Фен-Янг и Жерлочовка за одну ночь! – фыркнул Ану. – Оборудование и оружие не так важны, как то, какие потери они нанесли твоим дегенератам, и, к тому же, мы потеряли восемьдесят имперцев. Восемьдесят ! За последний месяц! Это составляет более десяти процентов от нашего общего числа!

Его подчиненные сидели молча. Они умели считать не хуже Ану, и потери ужасали их не меньше, чем его. В течение пяти тысячелетий их враги не наносили им такого ущерба, однако еще хуже было то, что их собственная самоуверенность позволила их врагам нанести удар. Южане знали, что их противники стареют, что время работает против них. Им никогда не приходила в голову мысль, что после стольких лет северяне способны открыто напасть на них.

Хуже всего было то, как их атаковали. Открытое применение имперского оружия сильно пошатнуло их уверенность в себе и могло запросто привести к катастрофе. Кажется никто из дегенератов не понял, что произошло, но они знали, что это нечто не поддающееся объяснению. Проникновение южан в наиболее важные правительства, особенно стран Азиатского Альянса, было настолько глубоким, что позволяло предотвращать опрометчивые военные действия против союзников-землян. Однако на Западе контроль был намного слабее, и очевидный, намеренный риск противника подействовал на всех весьма отрезвляюще.

Нет, не совсем так, подумал украдкой Ганхар, складывалось такое впечатление, будто у северян появился шанс… Что-то позволяет им верить в свою способность контролировать ситуацию. Это возможно, ибо в то время, как южане раскидывали сети среди государственных служб, люди с «Нергала» вербовали помощников среди военнослужащих Запада.

Первые доклады о случившемся вызвали многочисленные требования официальных лиц действовать или, по крайней мере, провести тщательное расследование. Однако их собственные люди сумели сдержать «скоропалительные решения и действия». Но теперь завеса молчания окутала военные круги Запада, и Ганхар видел в этом недобрый знак.

Он закусил губу от бессилия. Ганхар не мог найти надежные источники в среде военных разведслужб, поскольку это был очень замкнутый круг людей, вроде родового клана. Как ни противно признать, но готовность северян принимать дегенератов на равных давала им большое преимущество. Они в течение веков организовывали сеть агентов, «вербуя» многих при рождении или даже раньше. Ганхар и Киринал предпочитали работать со взрослыми, особенно с теми, чьи слабости не вызывали сомнений. Эта тактика имела свои преимущества, как, например, возможность нацеливаться на людей, поднимавшихся вверх по служебной лестнице. Однако все возрастающая в высокотехнологичном мире тенденция в пользу малочисленного, профессионального, нацеленного на карьеру сообщества военных работала против них.

Подбор кадров в военных структурах был не менее строг, чем в гражданских. Но постоянная утечка информации из гражданских государственных структур привела к тому, что при назначении на действительно важные посты предпочтение все чаще отдавалось кадровым офицерам. Хуже того, Ганхар знал , что у северян налажены прочные связи с семьями потомственных военных, хотя даже сам дьявол не смог бы уличить их в этом. А это значило, что их агенты с рождения воспитывались для определенных целей и обладали покровителями, всегда готовыми помочь своим и вдвойне настороженно относящимися к чужим.

Ганхару же ничего не оставалось, как подкупать офицеров, которые уже занимали какие-либо посты (а при этом был риск нарваться на игру контрразведки), или фабриковать фальшивые биографии (что тоже всегда рискованно, даже против дегенератов, тем более если им помогают имперцы). Вот почему он всегда считал более разумным сосредоточить усилия на гражданских чиновниках.

Он надеялся, что последствия проводимой им политики не окажутся плачевными для них самих.

– Ну, Ганхар? – Резкий голос Ану прервал ход его мыслей. – А ты как считаешь, почему они напали на нас открыто? У тебя есть мнение?

Пока Ганхар колебался в поисках спасительного ответа, раздался другой голос.

– Может быть, – осторожно начала коммандер Инанна, – они в отчаянии?

– Объясни, – отрывисто приказал Ану.

– Они стареют, – мягко продолжала она. – Они использовали имперские истребители, а имперцев у них не может оставаться очень много. Может быть они в еще худшем положении, чем мы предполагали. Возможно это попытка обреченных ударить нас побольнее напоследок, пока они еще могут использовать технологии Империума.

– Хм! – Ану нахмурился, глядя на свои сжатые кулаки, лежащие на коленях. – Может быть ты права, – наконец ответил он, – но это не меняет того факта, что они разрушили три из четырех наших главных военных баз. Одному Создателю известно, что они сделают дальше!

– А что они могут сделать, шеф?

Это был Джанту, начальник службы безопасности анклава.

– Единственная уцелевшая крупная цель – это база Нанга Парбат, а мы уже закрыли ее. Конечно же, они нанесли нам ощутимый удар, но те цели были единственными, по которым они могли применить оружие Империума. И, – добавил он, взглянув на Ганхара, – если бы мы организовали базы поблизости от населенных центров, они бы их не тронули.

Ганхар стиснул зубы. Джанту был мясником и садистом. Он расправлялся с инакомыслием просто убивая инакомыслящих и не утруждая себя излишними размышлениями. В то же время и ему было не чуждо коварство. Ему нравилось предлагать простые решения чужих проблем. Если их отвергали, то потом он всегда мог сказать, что предупреждал об ошибках. Если они принимались и приносили успех, то он почивал на лаврах, а если влекли за собой провал, то он всегда мог обвинить других в плохом исполнении замысла. Как сейчас, когда он вновь выдвинул свой давнишний аргумент в пользу того, что надо устраивать базы вблизи городов, потому что такое соседство обеспечит их защиту, ибо мягкотелость противника и его жалость к дегенератам не позволят ему нападать на военные объекты южан. Данное условие невообразимо усложняло задачу маскировки баз, но ведь не Джанту же придется этим заниматься!

– Возможно это не имело значения.

Инанна так же сильно не любила Джанту, как и Ганхар, и ее карие глаза потемнели, когда она смерила его тяжелым взглядом.

– Они знали, что их действия вызовут панику среди дегенератов, способную привести к новой войне. Исходя из того, что нам известно, северяне могли бы напасть на наши базы, даже если бы они находились под Нью-Йорком или Москвой.

– Сомневаюсь в этом, – возразил Джанту, изображая на лице гримасу, которую – с большой натяжкой – можно было назвать улыбкой. – Во всяком…

– Не важно, – холодно прервал его Ану. – Важно то, что уже произошло. Как ты прогнозируешь их дальнейшие действия, Ганхар?

– Я… не знаю. – Ганхар очень осторожно выбирал слова. – Меня настораживает то, как спокойно отнеслись ко всему военные круги дегенератов. Может быть это что-то означает, а может быть и нет, но у меня нет твердых оснований для построения каких-либо прогнозов. Прошу прощения, шеф, но это все, что я могу сказать.

Он рисковал вызвать новый взрыв гнева, однако сказать правду было гораздо мудрее, чем допустить новую ошибку. Взрыва не последовало, лишь медленный кивок.

– Именно так я и думал, – пробормотал Ану. – Хорошо. Мы уже собрали большинство имперцев – то, что от них осталось! – в анклаве. Мы немного переждем, оставив на виду только наших дегенератов и неблагонадежных имперцев. Джанту прав в одном: наших объектов, по которым они могли бы нанести удар, больше не осталось. Давайте посмотрим, каким будет следующий шаг этих ублюдков, прежде чем совершать резкие движения.

Его приближенные молча кивнули, и он отпустил их взмахом руки. Они поднялись, и Джанту направился к выходу первым, а Ганхар отстал от него на несколько метров.

Ану насмешило это зрелище. Между этими двоими не было и намека на симпатию, что предотвращало возможность сговора, хотя и сказывалось на эффективности их работы. Но если Ганхар опять облажается, то сам Создатель не спасет его.

Инанна задержалась, но он не обратил на нее внимания, поэтому она пожала плечами и последовала за Ганхаром. Ану проводил ее взглядом. Похоже она была единственным человеком, которому он до сих пор доверял, если он вообще мог кому-либо доверять.

Все они дураки. Дураки и дилетанты, а иначе они бы захватили для него «Дахак» еще пятьдесят тысяч лет назад. Но Инанна была не так некомпетентна, как остальные, и, кажется, она одна понимала его. Остальные размякли, забыли о том кто они и что они, смирились с провалом. Они опасались сказать это открыто, но в глубине своих сердец они давно его предали. Лишь Инанна признавала величие его судьбы, ту силу, которая даже сейчас толкала его вперед, навстречу новой Империи. Скоро эта сила превратится в неодолимый поток, который вынесет его из этого жалкого болота навстречу победе, и Инанна знает это.

Вот почему она остается верна. Она хочет разделить с ним эту победу в качестве возлюбленной, подруги или помощника – ей все равно. «И ей же от этого лучше», – мрачно подумал Ану. Она очень хороша в постели, а ее новое тело – лучшее из всех прежних. Он попытался вспомнить имя той высокой черноволосой красотки. Впрочем это было не важно. Теперь ее тело принадлежало Инанне, которая наполнила его своим мастерством и умением.

Дверь в зал совещаний бесшумно закрылась за коммандером, и Ану осторожно покинул помещение через свой собственный выход, чувствуя, как автоматическая система, охраняющая вход в его апартаменты, распознала позывные его имплантантов. Он вошел в свою каюту и с горечью оглядел роскошную меблировку. Да, красиво, но это лишь жалкое подобие великолепного убранства капитанских апартаментов на «Дахаке». Здесь он был узником, многие века отрицающим собственную судьбу, но она ждет его. Неизбежно пробьет его час.

Ану пересек главную комнату, не обращая внимания на световые скульптуры и нежную музыку, не замечая бесценных гобеленов, картин и драгоценных ювелирных изделий, собранных за пятьдесят тысячелетий истории Земли, и подошел к зеркалу. Стали заметны несколько крохотных морщинок вокруг глаз, и он взглянул в сторону, давая глазам отдохнуть и рассматривая голографическое изображение настоящего Ану, того, каким он когда-то был. Его нынешнее тело, высокое, мощное, широкоплечее, было слабым подобием данного ему при рождении. И оно старело. Должно быть ему остался еще один век полноценной жизни, а затем придется выбирать новое тело. Ану надеялся, что к тому времени он вернется к звездам и покажет Империуму, что такое настоящая Империя.

Тело, в котором он был рожден, покоилось в анабиозе, он давно не проверял его. Ану было больно видеть его и вспоминать, каким оно было когда-то, но он сохранил его, ибо это было его тело. Он пока не разрешал Инанне разрабатывать технику, чтобы клонировать его. Еще не время. Время настанет в момент его окончательного, неизбежного триумфа.

«Этот день наступит», – пообещал Ану чужому лицу в зеркале. Он обретет свое королевство! И, когда это произойдет, он вернется в свое тело, заново клонированное. Он будет жить вечно, в своем собственном теле, а звезды будут его игрушками.

Ганхар быстро шел по коридору. Что же замышляли сейчас эти ублюдки? Перемены были настолько кардинальны, к тому же произошли после стольких лет использования одних и тех же схем боевых операций, что за этим должна скрываться какая-то причина. И хотя Ганхар был бесконечно благодарен Инанне за ее вмешательство, ему было трудно поверить, что произошедшее – жест отчаяния. В то же время лучшего объяснения он найти не мог, и это пугало его.

Ганхар вздохнул. Оставалось лишь ждать, что они сделают дальше. Но каковы бы ни были их действия, они вряд ли смогут ухудшить положение. Ану сошел с ума, и с каждым годом болезнь прогрессировала. Однако с этим Ганхар ничего не мог поделать… пока. Лишь Создателю известно, сколько у «шефа» шпионов, и никто не знает, кого Ану (или кто-нибудь из его прихвостней) назовет предателем.

Джанту спит и видит, как бы заполучить на него какой-нибудь компромат, но Ганхар пока еще в своем уме, чтобы дать ему такой шанс. У него есть свои планы. Он подозревал, что и у других они тоже есть, однако пока они не выберутся с этой проклятой планеты им нужен Ану. Точнее им нужны Инанна и группка ее врачей, что, в общем, почти одно и то же. Ганхар не понимал, почему офицер-биотехник остается верна этому безумцу. Тем не менее, пока она хранит ему верность, любая попытка свергнуть Ану будет напрасной. И фатальной.

Ганхар вошел в транспортный туннель и позволил донести себя до дверей собственного кабинета. Уже могли поступить новые доклады – он достаточно сильно напряг всех своих людей, чтобы заполучить их. А если ничего нет, то, по крайней мере, можно снять напряжение, отыгравшись на ком-нибудь из подчиненных.

Генерал сэр Фредерик Эймсбери, кавалер ордена Бани, кавалер ордена Британской империи, кавалер ордена «Крест Виктории», кавалер ордена «За боевые заслуги», натянуто улыбнулся портрету короля, висевшему на стене его кабинета. Сэр Фредерик мог проследить свою родословную до времен Эдуарда Исповедника[7]Note7
  Эдуард Исповедник (ок. 1003—1066) – король Англии с 1042 г.


[Закрыть]. В отличие от многих землян-союзников «Нергала», он не являлся прямым потомком членов экипажа корабля, хотя можно было найти несколько отдаленных линий родства, ибо его предки помогали имперцам начиная с семнадцатого века.

Итак, после стольких лет тайная война достигает своего апогея, и американский генерал Хэтчер справляется гораздо лучше, чем ожидал сэр Фредерик. Конечно, за то, что Хэтчер был спровоцирован на действия, надо винить Гектора, и сэр Фредерик получил инструкции поддержать предположения янки. Но Хэтчер чертовски хорошо справляется с делом.

Оберст[9]Note9
  германское звание эквивалентное полковнику


[Закрыть] Эрик фон Грау сидел на корточках в траншее. Лейтенант рядом с ним наблюдал при помощи светоулавливающего бинокля за уединенными сельскими домиками в излучине реки Мозель, однако фон Грау уже произвел окончательную проверку. Специально отобранные им двести человек были невидимы для противника, и его внимание могло переключиться на другие вещи. В ожидании громовых раскатов, означающих начало операции, он позволил себе сдержанно улыбнуться.

Получив приказы с «Нергала», фон Грау устроил себе маленький праздник, а когда первые три атаки потрясли мир, он не мог дождаться запроса от американцев. Немецкая военная разведка давно обнаружила тренировочный лагерь группировки «Двенадцатое января», но министр безопасности предпочитал воздерживаться от любых решений по этому поводу.

Однако герр Траутманн не знал о сегодняшней маленькой увеселительной прогулке, а армия не намеревалась сообщать о ней гражданским властям до тех пор, пока она не завершится. Жизнь преподнесла несколько тяжелых уроков начальству фон Грау, и оно больше доверяло американцам из ОВСН, чем собственному гражданскому начальству. Печальный факт, но фон Грау понимал это, как никто другой.

– Приближаются, – раздался тихий голос в рации, и фон Грау улыбнулся лейтенанту Хайлю.

Хайль был очень похож на своего начальника, что было в общем-то неудивительно, ибо прапрапрапрапрабабушка фон Грау являлась прапрабабушкой Хайля, и улыбка у него была точь-в-точь как у фон Грау.

На них внезапно обрушился грохот, когда истребители-бомбардировщики «люфтваффе» промчались на форсаже над ними на высоте всего лишь пятидесяти метров.

– Идем. – Майор японской армии Тама Мацуо дотронулся до плеча своего сержанта, и они вдвоем скользнули в темноту вслед за отрядом лейтенанта Ямашито. Ночь окутала Бангкок, скрывая всех и вся под своим уютным одеялом. Майор сжимал влажными ладонями гранатомет.

Они с сержантом завернули за угол и стали пробираться сквозь кустарник, росший у подножия каменной стены. Присоединившись к дожидавшемуся их отряду, Тама сверил время. Люди лейтенанта Кагеро уже должны занять позицию, однако по расписанию у них было еще тридцать пять секунд.

Майор смотрел на тусклый циферблат, стараясь контролировать дыхание, и надеялся, что разведка Гектора МакМахана не подвела. Мацуо стоило больших усилий убедить начальство дать разрешение на боевую операцию на территории Азиатского Альянса без одобрения гражданских властей, даже несмотря на то, что его отец был начальником штаба империи, и несмотря на то, что им предстояло уничтожить подразделение японской группировки «Армии чистой расы». И если операция провалится, то репутацию и влияние майор не восстановит никогда, если, конечно, вообще останется в живых.

Майор следил, как истекают последние секунды. Все это выглядело как авантюра. Смелая, решительная, но авантюра. В то же время тот, кто хочет изловить детенышей тигра, должен пробраться за ними в логово. Он лишь надеялся, что Совет прав. И что он не опозорит себя в глазах деда.

– Пора, – тихо произнес он в микрофон.

Внук Таммана отправил свой отряд в бой.

Полковник Гектор МакМахан вышел на задний двор, когда катер-невидимка бесшумной тенью пролетел над каньоном и приземлился на газон за его домом. Скоро начнут поступать доклады и отчеты, а вместе с ними, разумеется, протесты и критика от гражданских правительств. Люди Ану потратили много лет, вербуя штатских чиновников, которые диктовали политику и контролировали военных, однако даже самым высокопоставленным из них теперь не просто будет остановить запущенную машину.

Он искренне восхищался своим начальством, особенно генералом Хэтчером. Они не знали того, что знал он, однако понимали, что их подозрительно долго держали на привязи. Ану уже перестал трезво оценивать реальность, он зарвался.

Раньше он передислоцировал бы базы своих «дегенератов» сразу после их обнаружения. Последние несколько лет он развлекался тем, что просто-напросто запрещал предпринимать меры против основных своих объектов. Предотвратить атаки или боевые операции против действующих банд или тренировочных лагерей было невозможно, однако приспешники Ану в среде разведывательного сообщества заявляли, что вести наблюдение за штабами группировок разумнее, чем нападать на них, рискуя потерять из виду.

Но атака на три действительно огромные базы террористов, о существовании двух из которых генералы даже не подозревали, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения. Они не знали, кто это сделал и почему, однако понимали что произошло. В их задачу входило уничтожение террористов, и осознание того, что кто-то выполняет их работу, было невыносимо. Хэтчер и его коллеги оказались даже более сговорчивыми, чем ожидал МакМахан.

Они мало что могли сделать против исламистских и азиатских группировок, официально поддерживаемых правительствами, чьи базы открыто располагались в странах, настроенных враждебно против Запада. Однако с доморощенными разношерстными формированиями дело обстояло совсем иначе, и было просто удивительно, с какой завидной синхронностью затерялись в ворохе бумаг служебные записки, извещающие гражданских чиновников о намерениях генералов.

Но если уж они не могли нанести удар по иностранным группировкам, то МакМахан знал тех, кто мог. Он не сказал об этом Хэтчеру, однако подозревал, что тот сам быстро догадается.

Люк катера открылся, и полковник пронзительно свистнул. В ответ раздался радостный лай, и его собака по кличке Тинкер Бел, наполовину лабрадор, наполовину ротвейлер, пронеслась мимо и запрыгнула в катер. Она ткнулась носом в лицо старшины-канонира Ханалат, облизала ее, а седовласая женщина рассмеялась и ласково потрепала собаку по мягким ушам. МакМахан тем временем закинул в катер свою спортивную сумку и сам вскарабкался на борт.

Генерал Хэтчер приказал МакМахану «исчезнуть» на несколько недель, но он даже не подозревал, насколько основательно полковник намеревается выполнить приказ. Начальник Объединенных войск специального назначения намеревался принять на себя удар, когда высокопоставленные чины узнают, что он устроил. МакМахан, однако, предполагал, что скандал будет не настолько сильным, как боялся генерал. Большую часть его начальства составляли люди, чья честность не вызывала и тени сомнений, а тем, кто не обладал этим качеством, будет нелегко поднять шум на фоне общего одобрения, какового ожидал МакМахан.