Текст книги "Путешествие к Арктуру"

Автор книги: Дэвид Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

9. ОШИКС

Наступил рассвет второго дня Маскалла на Тормансе. Бранчспелл уже стоял над горизонтом, когда он проснулся. Он сразу же понял, что за ночь его органы изменились. Его мясистый брив превратился в похожий на глаз сорб; его магн стал толще и развился в третью руку, торчащую из груди. Эта рука сразу же придала ему чувство большей физической безопасности, но с сорбом ему пришлось поэкспериментировать, прежде чем он понял его назначение.

Лежа на солнце, поочередно открывая и закрывая каждый из трех глаз, он обнаружил, что два нижних служили пониманию, а верхний – его желаниям. Так сказать, нижними глазами он ясно различал предметы, но без личного интереса; с помощью сорба ничто не существовало само по себе – все представало в виде объекта, представляющего или не представляющего интереса для его собственных нужд.

Изрядно недоумевая, чем все это обернется, он встал и огляделся. С того места, где он спал, Ошикс не было видно. Ему не терпелось узнать, там ли она еще, но прежде чем подойти и удостовериться, он решил искупаться в реке.

Утро было великолепным. Горячее белое солнце уже начинало слепить, но его жар смягчался сильным ветром, свистевшим в кронах деревьев. Множество фантастических облаков заполняли небо. Они походили на животных и беспрерывно меняли форму. Земля, листья и ветви деревьев еще хранили следы росы или дождя прошедшей ночи. Остро ароматный запах природы наполнял его ноздри. Боль его стихла, настроение было отличным.

Перед тем как выкупаться, он осмотрел горы Ифдон-Мареста. Под утренним солнцем они вырисовывались отчетливо. Он прикинул, что их высота составляет от пяти до шести тысяч футов. Величественные, неправильные, зубчатые контуры казались стенами волшебного города. Скалы, обращенные к нему, были сложены из ярких камней – пунцовых, изумрудных, желтых, ульфировых и черных. Глядя на них, он почувствовал, что сердце его начинает стучать, как неторопливый тяжелый барабан, и он весь затрепетал – его охватили неописуемые надежды, стремления и эмоции. Он чувствовал больше, нежели ощущение, покорение нового мира – это было что-то другое…

Он искупался, напился и уже одевался, когда к нему неторопливо приблизилась Ошикс.

Он не мог определить цвет ее кожи – яркий, но изящной смеси карминного, белого и джейлового. Эффект был поразительно неземным. Эти новые цвета придавали ей вид истинного представителя чужой планеты. В ее фигуре тоже было что-то любопытное. Женственные изгибы, типично женские кости – и тем не менее все каким-то образом выражало дерзкую, скрытую, мужскую волю. Властный глаз на ее лбу задавал ту же загадку, но более простым языком. Его откровенная высокомерная самовлюбленность была пронизана проблесками секса и нежности.

Она подошла к самой воде и оглядела его с головы до ног.

– Теперь ты больше похож на мужчину, – сказала она своим прекрасным тягучим голосом.

– Вот видишь, эксперимент удался, – ответил он, весело улыбаясь.

Ошикс продолжала его оглядывать.

– Это нелепое платье тебе дала какая-то женщина?

– Его дала мне женщина, – улыбка сошла с его лица, – но в то время я не видел в этом даре ничего нелепого и сейчас не вижу.

– Я думаю, мне оно пошло бы больше.

И, продолжая тянуть слова, она стащила с себя шкуру, так хорошо облегавшую ее фигуру, и знаком предложила ему обменяться одеждой. Он застенчиво подчинился, сообразив, что предлагаемая замена действительно больше соответствует его полу. Он обнаружил, что в шкуре чувствует себя свободнее. Задрапированная Ошикс показалась ему еще более женственной и опасной.

– Я вообще не хочу, чтобы ты получал дары от других женщин, – медленно заметила она.

– Почему? Кто я тебе?

– Я думала о тебе ночью. – Голос ее был замедленным, пренебрежительным, похожим на альт. Она села на ствол упавшего дерева и отвернулась.

– Каким образом?

Она не ответила на его вопрос, а принялась отламывать кусочки коры.

– Прошлой ночью ты была такой высокомерной.

– Прошлая ночь прошла. Ты всегда шествуешь по жизни, не ошибаясь?

Теперь пришла очередь Маскалла замолчать.

– И все же, если у тебя есть мужские инстинкты, а я думаю, что есть, не можешь же ты вечно сопротивляться мне.

– Но это же абсурдно, – сказал Маскалл, широко раскрыв глаза. – Допустим, ты красивая женщина – не можем же мы быть до такой степени дикарями.

Ошикс вздохнула и встала на ноги.

– Это не имеет значения. Я могу подождать.

– Из этого я делаю вывод, что ты намереваешься путешествовать в моем обществе. У меня нет возражений – на самом деле, я буду рад – но только при условии, что ты не будешь об этом говорить.

– Но все же ты считаешь меня красивой?

– Почему я не должен так считать, если это факт? Но я не вижу, какое отношение это имеет к моим чувствам. Покончим с этим, Ошикс. Ты найдешь много мужчин, которые будут обожать и любить тебя.

Тут она вспыхнула.

– Дурак, разве любовь выискивают и выбирают? Ты что думаешь, что меня так приперло, что мне приходится рыскать в поисках любовников? Разве в этот самый момент меня не ждет Кримтифон?

– Ну хорошо. Извини, что задел твои чувства. Но не нужно больше искушать меня – а это именно искушение, раз дело касается очаровательной женщины. Я не принадлежу себе.

– Я ведь не предлагаю чего-то столь уж отвратительного, не так ли? Почему же ты меня оскорбляешь?

Маскалл заложил руки за спину.

– Я повторяю, я не принадлежу себе.

– Тогда кому ты принадлежишь?

– Вчера я видел Суртура и с сегодняшнего дня служу ЕМУ.

– Ты говорил с ним? – с любопытством спросила она.

– Да.

– Расскажи, что он сказал.

– Нет, не могу – не стану. Но что бы он ни сказал, красота его была более мучительна, чем твоя, Ошикс, и поэтому я могу смотреть на тебя хладнокровно.

– Суртур запретил тебе быть мужчиной?

Маскалл нахмурился.

– Что, любовь так уж свойственна мужчинам? По-моему, она больше популярна среди женщин.

– Не имеет значения. Ты не всегда будешь таким ребячливым. Но не слишком испытывай мое терпение.

– Поговорим о чем-нибудь другом – а самое главное, давай отправимся в путь.

Вдруг она разразилась таким грудным, приятным и пленительным смехом, что в нем вспыхнуло желание, и ему захотелось ее обнять.

– О, Маскалл, Маскалл – какой ты глупец!

– В чем я глупец? – нахмурился он, злясь скорее не на ее слова, а на собственную слабость.

– Разве весь мир не творение бесчисленных любовных пар? И все же ты считаешь себя выше всего этого. Ты пытаешься улететь от природы, но где найдешь ты нору, чтобы спрятаться?

– Помимо красоты, я должен отдать должное другому твоему качеству: настойчивости.

– Узнай меня поближе, и тогда ты естественным образом подумаешь дважды и трижды, прежде чем меня отшвырнуть… – А теперь, прежде чем пуститься в путь, нужно поесть.

– Поесть? – задумчиво спросил Маскалл.

– Разве ты не ешь? Пища относится к той же категории, что и любовь?

– Что это за пища?

– Рыба из реки.

Маскалл припомнил обещание, которое он дал Джойвинд. И в то же время он ощущал голод.

– А нет ничего поумереннее?

Она презрительно сжала рот.

– Ты прошел через Пулиндред, не так ли? Все люди там одинаковы. Они думают, что жизнь нужно созерцать, а не жить ею. Теперь, раз ты собираешься в Ифдон, тебе придется изменить свои представления.

– Иди, лови эту рыбу, – ответил он насупившись.

Широкие чистые воды текли мимо них со стороны гор, вздымаясь волнами. Ошикс опустилась на колени на берегу и пристально вглядывалась в глубину. Вдруг взгляд ее стал напряженным и сосредоточенным, она запустила руку в воду и вытащила какое-то маленькое чудище. Оно больше походило на рептилию, чем на рыбу, со своими зубами и чешуйчатым панцирем. Она швырнула его на землю, и оно начало ползать вокруг. Неожиданно она всю свою волю направила в сорб. Существо подскочило в воздух и упало замертво.

Она подобрала кусочек сланца с острым краем и с его помощью удалила чешую и внутренности. При этом она выпачкала руки и одежду светлой алой кровью.

– Найди друд, Маскалл, – сказала она с ленивой улыбкой. – Он был у тебя прошлой ночью.

Он поискал камень. Найти его было непросто, поскольку на солнце лучи его стали тусклыми и слабыми, но наконец он его отыскал.

Ошикс поместила камень внутрь чудища и оставила тушку лежать на земле.

– Пока он готовится, я немного смою кровь, раз она так тебя пугает. Ты что, никогда раньше не видел крови?

Маскалл смотрел на нее в недоумении. Вернулся прежний парадокс – контрастирующие половые признаки в ее личности. Ее решительные, умелые, самоуверенные мужские манеры казались абсолютно несовместимыми с волнующей женственностью ее голоса. Поразительная мысль мелькнула у него.

– Мне говорили, в твоей стране есть акт воли, называемый «поглощением». Что это такое?

Она отвела красные руки, с которых капало, подальше от одежды и рассмеялась, восхитительно и звонко.

– Ты думаешь, что я наполовину мужчина?

– Отвечай на мой вопрос.

– Я женщина в высшей степени, Маскалл – до мозга костей. Но это не значит, что я никогда не поглощала мужчин.

– И это значит…

– Новые струны для моей арфы, Маскалл. Более широкий диапазон страстей, более неистовое сердце…

– Для тебя да – но для них?

– Не знаю. Жертвы не описывают своих ощущений. Возможно, какого-то рода несчастье – если они вообще что-то осознают.

– Какой ужас! – воскликнул он, мрачно глядя на нее. – Можно подумать, что Ифдон страна дьяволов.

Ошикс мило усмехнулась и подошла к реке.

– Гораздо лучшие люди, чем ты – лучшие во всех отношениях – разгуливают с чужими волями в себе. Ты можешь быть сколь угодно высоконравственным, Маскалл, но факт остается фактом, звери созданы, чтобы быть съеденными, а простые натуры – чтобы быть поглощенными.

– И права человека не имеют никакого значения?

Она склонилась над рекой и мыла руки, но оглянулась, чтобы ответить на его замечание.

– Они имеют значение. Но мы считаем человека человеком лишь до тех пор, пока он может постоять за себя.

Вскоре поспела рыба, и они молча позавтракали. Время от времени Маскалл бросал на свою спутницу тяжелые, полные сомнений взгляды. То ли из-за странного вкуса пищи, то ли из-за долгого воздержания еда производила на него тошнотворное впечатление и даже казалась людоедством. Он ел мало и, встав, почувствовал себя оскверненным.

– Давай я закопаю этот друд где-нибудь, где я смогу его потом, при случае, найти, – сказала Ошикс. – Хотя в следующий раз со мной не будет Маскалла, которого я шокирую… А теперь пойдем рекой.

Они сошли с суши на воду. Она неторопливо текла им навстречу, но сопротивление, вместо того чтобы мешать им, оказывало обратное действие – оно заставляло их напрягать силы, и они двигались быстрее. Таким образом они несколько миль поднимались вверх по реке. Движение понемногу улучшило кровообращение Маскалла, и он стал смотреть на вещи гораздо веселее. Жаркое солнце, ослабший ветер, изумительное зрелище облаков, тихие хрустальные леса – все успокаивало и восхищало. Они подходили ближе и ближе к весело раскрашенным высотам Ифдона.

Что-то загадочное было в этих ярких стенах. Они влекли его, но все же он ощущал какой-то трепет. Они выглядели реальными и в то же время сверхъестественными. Если бы кому-то довелось увидеть портрет привидения, нарисованный четким твердым контуром, яркими красками, ощущения, вызванные таким зрелищем, в точности совпадали бы с впечатлениями Маскалла, изучавшего стены Ифдона.

Он нарушил долгое молчание.

– У этих гор совершенно необычные формы. Все линии прямые и перпендикулярные – никаких склонов или изгибов.

Она вернулась, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.

– Это типично для Ифдона. Природа у нас как удары молота. Ничего мягкого и постепенного.

– Я слышу тебя, но не понимаю.

– Ты увидишь, как по всему Маресту участки почвы проваливаются вниз или устремляются вверх. Деревья растут быстро. Мужчины и женщины, прежде чем действовать, не думают дважды. Ифдон можно назвать местом быстрых решений.

Маскалл был потрясен.

– Какая новая, дикая, примитивная страна.

– А как там, откуда ты? – спросила Ошикс.

– О, мой мир дряхл, природе там требуется сто лет, чтобы передвинуть фут суши. Люди и животные ходят стадами. От оригинальности отвыкли.

– А женщины там есть?

– Как и здесь, и не очень отличаются внешне.

– Они любят?

Он рассмеялся.

– Так сильно, что это изменило одежду, речь и мысли целого пола.

– Они, наверное, красивее меня?

– Нет, мне кажется, нет, – сказал Маскалл.

И снова они довольно долго молчали, нетвердо продвигаясь дальше.

– Что за дело у тебя в Ифдоне? – вдруг спросила Ошикс. Он заколебался, прежде чем ответить.

– Ты можешь представить, что можно иметь перед собой цель такую большую, что целиком она не видна.

Она долго пытливо смотрела на него.

– Какого рода цель?

– Нравственная цель.

– Ты намереваешься исправить мир?

– Я ничего не намереваюсь – я жду…

– Не слишком долго жди, ведь время не ждет. Особенно в Ифдоне.

– Что-то произойдет, – сказал Маскалл. Ошикс едва заметно улыбнулась.

– Значит, у тебя в Маресте нет никакой конкретной цели?

– Нет, и если ты позволишь, я пойду с тобой в твой дом.

– Странный человек! – сказала она с коротким волнующим смешком. – Именно это я все время и предлагаю. А что касается Кримтифона…

– Ты упоминала это имя раньше. Кто он?

– О! Мой любовник или, как сказал бы ты, мой муж.

– Это не улучшает ситуацию, – сказал Маскалл.

– Оставляет ее такой, как она есть. Нам нужно просто удалить его.

– Несомненно, мы друг друга понимаем, – сказал изрядно напуганный Маскалл. – Неужели ты воображаешь, что я вступаю с тобой в сговор?

– Ты ничего не сделаешь против своей воли. Но ты пообещал идти со мной домой.

– Скажи, как вы в Ифдоне удаляете мужей.

– Или ты, или я должны его убить.

Он глядел на нее целую минуту.

– Теперь мы переходим от безрассудства к безумию.

– Вовсе нет, – ответила Ошикс. – Это, к сожалению, правда. И когда ты увидишь Кримтифона, ты это поймешь.

– Я знаю, что я на чужой планете, – медленно произнес Маскалл, – где могут происходить какие угодно неслыханные вещи и где сами нравственные законы могут быть иными. Но все же, что касается меня, убийство есть убийство, и я не хочу иметь никаких дел с женщиной, которая хочет воспользоваться мной, чтобы избавиться от мужа.

– Ты считаешь меня безнравственной? – ровно осведомилась Ошикс.

– Или безумной.

– Тогда тебе лучше покинуть меня, Маскалл – только…

– Только что?

– Ты хочешь быть последовательным, не так ли? Тогда покинь и всех остальных безумных и безнравственных людей тоже. Тогда ты обнаружишь, что исправить оставшихся намного легче.

Маскалл нахмурился, но ничего не сказал.

– Ну? – улыбаясь, спросила Ошикс.

– Я пойду с тобой и встречусь с Кримтифоном – хотя бы для того, чтобы предостеречь его.

Ошикс разразилась грудным женственным смехом, но Маскалл не знал, вызван ли он его последними словами или какой-то иной причиной.

На расстоянии пары миль от возвышавшихся теперь до неба скал река делала резкий поворот к западу под прямым углом, и прока в их путешествии по ней больше не было. Маскалл с сомнением смотрел вверх.

– Для жаркого утра восхождение трудновато.

– Отдохнем тут немного, – сказала она, указывая на гладкий плоский островок из черного камня, едва выступавший изводы посреди реки. И они направились туда. Маскалл сел, однако Ошикс, стоя прямо и грациозно, повернулась лицом к скалам и издала своеобразный пронзительный крик.

– А это зачем?

Она не ответила. Подождав с минуту, она повторила зов. Теперь Маскалл увидел, как большая птица отделилась от вершины одной из скал и медленно плыла вниз, направляясь к ним. За ней следовали две других. Птицы летели чрезвычайно медленно и неуклюже.

– Что это?

Она вновь не ответила, но загадочно улыбнулась и уселась возле него. Вскоре он мог различить форму и цвет летящих чудовищ. Это были не птицы, а существа со змееподобным телом и десятью ногами, как у рептилий, которые заканчивались плавниками, выполнявшими роль крыльев. Тела были ярко-синими, а ноги и плавники желтыми. Они не торопясь летели прямо к ним, производя какое-то зловещее впечатление. Он различил длинный тонкий шип, торчащий из каждой головы.

– Это шроки, – наконец объяснила Ошикс. – Если хочешь знать их намерения, я скажу. Закусить нами. Сначала они пронзят нас своими шипами, а потом их рты, на самом деле это присоски, высосут из нас всю кровь – до самой последней капельки; намерения самые серьезные. Это беззубые звери, и плоть не едят.

– Поскольку ты демонстрируешь такое завидное самообладание, – сухо сказал Маскалл, – я делаю вывод, что особой опасности нет.

Тем не менее он инстинктивно попытался встать и не смог. Какой-то необычный паралич приковал его к земле.

– Ты пытаешься встать? – мягко осведомилась Ошикс.

– Ну да, эти проклятые рептилии, похоже, пригвоздили меня к камню своей волей. Могу я спросить, преследовала ли ты какую-то конкретную цель, когда будила их?

– Я уверяю тебя, Маскалл, что опасность вполне реальна. Вместо того, чтобы болтать и задавать вопросы, ты лучше бы попробовал сделать что-нибудь с помощью своей воли.

– К сожалению, у меня, похоже, не осталось воли.

Ошикс зашлась от смеха, который по-прежнему был грудным и красивым.

– Ясно, что героического защитника из тебя не выйдет, Маскалл. Похоже, мне придется играть роль мужчины, а тебе – женщины. От твоего большого тела я ожидала чего-нибудь получше. Знаешь, мой муж шутя заставил бы этих существ поплясать в небе, прежде чем разделаться с ними. А теперь следи за мной. Двоих из них я убью; на третьем мы полетим домой. Которого мы оставим?

Шроки продолжали свой медленный, вихляющий полет, направляясь к ним. Тела их были огромны. Они вызывали у Маскалла такое же отвращение, как насекомые. Он подсознательно понял, что раз они охотились с помощью своей воли, им не было необходимости двигаться быстро.

– Выбирай которого хочешь, – коротко бросил он. – Мне они одинаково неприятны.

– Тогда я выбираю лидера, поскольку это, видимо, самый энергичный зверь. Теперь смотри.

Она встала во весь рост, и вдруг ее сорб блеснул пламенем. Маскалл почувствовал, как в его мозгу что-то щелкнуло. Его конечности вновь стали свободными. Два задних чудовища зашатались и один за другим головой вниз камнем понеслись к земле. Он провожал их взглядом, пока они не рухнули на землю и не застыли там недвижно. Лидер по-прежнему двигался к ним, но Маскалл с удивлением заметил, что характер его полета изменился, он больше не был угрожающим, а стал послушным и покорным.

Ошикс направила его своей волей к берегу напротив их скалистого островка. Его огромное тело вытянулось там, ожидая ее распоряжений. Они незамедлительно пересекли реку.

Маскалл рассмотрел шрока вблизи. Он был длиной футов тридцать, с ярко окрашенной, блестящей скользкой эластичной кожей; грива черных волос покрывала длинную шею. Морда была ужасной и неестественной, с плотоядными глазами, устрашающим шипом и отверстием для сосания крови. На его спине и хвосте росли обычные плавники.

– У тебя удобное сиденье? – спросила Ошикс, похлопывая это существо по боку. – Поскольку мне придется править, дай я запрыгну первой.

Она подобрала платье, взобралась наверх и уселась верхом на зверя сразу позади гривы, уцепившись за нее. Между Ошикс и плавником оставалось как раз место для Маскалла. Двумя наружными руками он вцепился в бока зверя, а третья оказалась прижатой к спине Ошикс и для уверенности ему пришлось обнять Ошикс за талию.

Сделав это, он понял, что его провели, и эта поездка задумывалась с одной-единственной целью – воспламенить в нем желание.

У третьей руки было свое назначение, о котором он до сих пор не подозревал. Это был развитый магн, но передаваемый им поток любви не казался чистым и возвышенным – он был кипящим, страстным и мучительным. Он сжал зубы и молчал, но Ошикс не для того замыслила это приключение, чтобы оставаться в неведении относительно его чувств. Она оглянулась, сияя торжествующей улыбкой.

– Поездка займет некоторое время: так что держись крепко! – Голос ее был мягок, как флейта, но немного зловещ.

Маскалл через силу улыбнулся и ничего не сказал. Он не осмеливался убрать руку.

Шрок поднялся на ноги, дернулся вперед и медленно и неуклюже поднялся в воздух. Они поплыли вверх к разноцветным скалам. Качающееся, дергающееся движение вызывало тошноту; прикосновение слизистой кожи твари было отвратительным. Однако Маскалл, сидевший с закрытыми глазами, прижавшись к Ошикс, все это ощущал лишь мимоходом. Все его сознание было занято ощущением, что он обнимает прекрасную женщину, и плоть ее откликается на его прикосновение, как чудесная арфа.

Они взбирались выше и выше. Он открыл глаза и рискнул посмотреть вокруг. К этому времени они уже поравнялись с вершиной передового бастиона скал. Взгляду предстал дикий архипелаг островов с зубчатыми контурами, поднимавшихся из воздушного моря. Эти острова были вершинами гор; или, вернее, местность представляла собой высокое плоскогорье, изрезанное узкими и, по-видимому, бездонными трещинами. Эти трещины иногда напоминали каналы, иногда озера, а иногда просто провалы в земле. Вертикальные бока островов – то есть верхних видимых частей бесчисленных торчащих скал – представляли собой яркий голый камень; но верхушки покрывало сплетение дикой растительности. Со спины шрока можно было разобрать лишь деревья повыше. Формы их различались и не выглядели древними; они были тонкими и раскачивались, но изящными не казались; они выглядели прочными, гибкими и грубыми.

Изучая пейзаж, Маскалл забыл об Ошикс и своей страсти. Нахлынули другие странные чувства. Стояло яркое радостное утро, пекло солнце, по небу плыли быстро меняющиеся облака, внизу лежала пестрая, дикая и безлюдная земля. И все же он не испытывал эстетических ощущений – он не чувствовал ничего, кроме сильной тяги к действию и обладанию. На что бы он ни взглянул, ему тут же хотелось познакомиться с этим поближе. Атмосфера этого места казалась не свободной, а липкой; притяжение и отталкивание были ее составными элементами. Помимо этого желания сыграть личную роль во всем происходящем вокруг него и внизу, зрелище не имело для него иного смысла.

Он был так поглощен, что его рука немного ослабила хватку. Ошикс оглянулась и посмотрела на него. Удовлетворило ли ее увиденное или нет, но она издала негромкий смешок, похожий на странный аккорд.

– Так быстро вновь охладел, Маскалл?

– Чего ты хочешь? – спросил он рассеянно, все еще глядя вниз. – Удивительно, как меня тянет ко всему этому.

– Хочешь, чтобы я тебя держала?

– Хочу спуститься.

– О, нам еще предстоит дальний путь… Значит, ты действительно чувствуешь себя другим?

– Другим по сравнению с чем? О чем ты говоришь? – произнес Маскалл, еще погруженный в свои мысли.

Ошикс вновь рассмеялась.

– Было бы странно, если бы нам не удалось сделать из тебя мужчину, материал-то великолепный.

Затем она вновь повернулась спиной.

Воздушные острова отличались от островов на воде и еще в одном. Они располагались не на плоской поверхности, а по мере продвижения путешественников поднимались все выше, как последовательность неровных террас. До сих пор шрок летел довольно высоко над землей, но теперь, когда перед ними возник новый ряд возвышающихся скал, Ошикс не подняла зверя вверх, а ввела его в узкий каньон, рассекавший горы наподобие канала. Тут же они погрузились в глубокую тень. Ширина канала не превышала тридцати футов; стены с обеих сторон тянулись вверх на много сот футов. Было холодно, как в леднике. Маскалл попытался взглядом проникнуть в глубь бездны, но увидел лишь черный мрак.

– Что на дне? – спросил он.

– Твоя смерть, если ты к ней стремишься.

– Это понятно. Я имею в виду, есть ли там внизу какая-нибудь жизнь?

– Не доводилось об этом слышать, – сказала Ошикс, – но, конечно, все возможно.

– По-моему, очень похоже, что жизнь там есть, – задумчиво ответил он.

Ее иронический смех зазвучал в темноте.

– Нам что, нужно спуститься и посмотреть?

– Ты находишь это смешным?

– Нет, не это. Я нахожу смешным большого бородатого чужестранца, который так сильно интересуется всем, кроме самого себя.

Тут Маскалл тоже рассмеялся.

– Я оказался единственной вещью на Тормансе, которая мне не в новинку.

– Да, но я тебе в новинку.

Канал шел зигзагом через толщу горы, и они все время постепенно поднимались.

– По крайней мере, мне не приходилось слышать ничего похожего на твой голос, – сказал Маскалл, который, поскольку смотреть больше было не на что, наконец созрел для беседы.

– А что такое с моим голосом?

– Это все, что я сейчас могу в тебе выделить; поэтому я упомянул о нем.

– Разве он невнятен – разве я говорю неразборчиво?

– О, он достаточно внятен, но – он не соответствует.

– Не соответствует?

– Я не буду больше объяснять, – сказал Маскалл, – но говоришь ты или смеешься, твой голос пока что самый прекрасный и странный инструмент, который я когда-либо слышал. И все же, я повторяю, он не соответствует.

– Ты имеешь в виду, что ему не соответствует моя сущность.

Он как раз обдумывал ответ, когда их разговор прервался мощным и устрашающим, хотя и не очень громким звуком, поднимавшимся из пропасти прямо под ними. Это был низкий, скрежещущий, рокочущий грохот.

– Под нами поднимается земля! – закричала Ошикс.

– Мы выберемся?

Она не ответила, но направила шрока вверх под таким крутым углом, что они с трудом удерживались на своих местах. Они слышали и почти ощущали, как дно каньона, поднимаемое какой-то могучей подземной силой, несется вслед за ними, будто гигантский обвал, движущийся в обратную сторону. Скалы трескались, и их обломки начали рушиться. Воздух наполнился сотнями ужасных звуков, с каждой секундой становившихся громче и громче – все раскалывалось, шипело, трескалось, скрежетало, гудело, взрывалось, грохотало. Когда им оставалось до вершины еще около пятидесяти футов, под ними появилось нечто похожее на темное неясное море из почвы и обломков скал, которые быстро поднимались с неодолимой мощью и устрашающим шумом. На протяжении двухсот ярдов впереди и позади них канал заполнился. Казалось, поднялись миллионы тонн земли и камня. Поднимающиеся обломки настигли набиравшего высоту шрока. В этот момент зверь и наездники испытали весь ужас землетрясения – их с силой перевернуло и швырнуло наземь среди камней и грязи. Кругом стоял грохот, неустойчивость, движение, хаос.

Прежде чем они смогли осознать свое положение, они оказались на солнце. Поднятие еще продолжалось. Еще за одну-две минуты дно ущелья образовало новую гору футов на сто, а то и больше, выше, чем старая. Затем его движение резко прекратилось. Весь шум, как по волшебству, стих, ни один камешек не двигался. Ошикс и Маскалл поднялись и осмотрели свои раны и ушибы. Шрок лежал на боку, тяжело дыша, и потел от страха.

– Скверное дело, – сказал Маскалл, отряхивая грязь. Ошикс уголком своей одежды пыталась остановить кровь из раны на подбородке.

– Могло быть гораздо хуже… Я имею в виду, что подниматься вверх достаточно плохо, но падать вниз – это смерть, а это случается столь же часто.

– Что заставляет вас жить в такой стране?

– Я не знаю, Маскалл. Полагаю, привычка. Я часто подумывала о том, чтобы убраться отсюда.

– Тебе многое следует простить за то, что тебе пришлось провести жизнь в подобном месте, где, видимо, ни минуты не чувствуешь себя в безопасности.

– Ты понемногу научишься, – ответила она, улыбаясь. Она жестко посмотрела на чудовище, и шрок тяжело встал на ноги.

– Забирайся снова, Маскалл! – скомандовала она, вскарабкавшись обратно на свое место. – Нам нельзя особенно терять время.

Он подчинился. Они возобновили свой прерванный полет на этот раз над горами, на солнце. Маскалл погрузился в свои мысли. Странная атмосфера этой страны продолжала впитываться в его мозг. Воля его стала тревожной и беспокойной, само сидение в бездеятельности было мукой. Он едва выдерживал это ничегонеделание.

– Какой ты скрытный, Маскалл! – спокойно сказала Ошикс, не поворачивая головы.

– О чем ты – что ты имеешь в виду?

– О, я отлично знаю, что в тебе происходит. Теперь, я думаю, самое время спросить тебя – что, дружбы по-прежнему достаточно?

– О, не спрашивай ни о чем, – огрызнулся Маскалл. – У меняв голове и так слишком много проблем. Я хотел бы решить хоть некоторые из них.

И с каменным выражением лица он обратил свое внимание на окружающий пейзаж. Взмахивая крыльями, зверь двигался к поражавшей странной формой горе. Она выглядела как громадная естественная четырехгранная пирамида, поднимавшаяся огромными террасами и заканчивавшаяся широкой плоской вершиной, покрытой чем-то похожим на зеленый снег.

– Что это за гора? – спросил он.

– Дискурн. Самая высокая вершина Ифдона.

– Мы направляемся туда?

– Зачем нам туда? Но если бы ты собрался идти дальше, тебе стоило бы совершить визит на вершину. С нее видна вся местность до самого Топящего моря и острова Свейлона и еще дальше. С нее также виден Альпейн.

– Это зрелище я собираюсь увидеть прежде, чем умру.

– Правда, Маскалл? – Она обернулась и взяла его за запястье. – Оставайся со мной, и когда-нибудь мы сходим на Дискурн вместе.

Он проворчал что-то неразборчивое.

В стране, лежавшей под ними, не было никаких признаков существования человека. Маскалл по-прежнему угрюмо разглядывал ее, как вдруг небольшой участок леса с множеством деревьев и скал, чуть впереди них, со страшным грохотом опустился и рухнул в невидимую пропасть. На месте твердой земли зияла бездна с ровными краями. Он подпрыгнул в шоке. Какой ужас!

Ошикс происшедшее не взволновало.

– Да, жизнь здесь должна быть абсолютно невыносима, – продолжал он, немного придя в себя. – Нужно иметь стальные нервы… Неужели нет способа предвидеть подобную катастрофу?

– Ну, иначе нас наверное уже не было бы в живых, – хладнокровно ответила Ошикс. – Мы в этом более-менее разбираемся, но все равно нас часто застигает врасплох.

– Хорошо бы, ты научила меня таким признакам.

– Нам нужно с тобой многое обговорить. В том числе, я думаю, и то, оставаться ли нам вообще в этой стране… Но сначала давай доберемся до дома.

– Далеко до него теперь?

– Он прямо перед тобой, – указала пальцем Ошикс. – Ты можешь видеть его.

Он проследил, куда указывает палец, и, задав еще несколько вопросов, различил место, на которое она указывала. Примерно в двух милях от них находился широкий полуостров. Три его стороны отвесно поднимались из воздушного озера, дна которого не было видно; четвертая узким перешейком соединялась с сушей. Его обильно покрывала яркая растительность, хорошо различимая в прозрачной атмосфере. Одинокое высокое дерево, возвышающееся в центре полуострова, значительно превосходило по размеру все остальные; оно было развесистым, тенистым, с листьями цвета морской волны.