Текст книги "Мыслите масштабно !"

Автор книги: Дэвид Лэнгфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лэнгфорд Дэвид
Мыслите масштабно !

Дэвид Лэнгфорд

Мыслите масштабно!

Дверь скользнула в сторону, пропуская в кабинет молодого человека. Я приветствовала его самой обворожительной – на какую только была способна улыбкой, Подо мной слегка вибрировало кресло. При виде меня посетитель, как я и ожидала, смутился.

– Доброе утро, Бэррет, – приветливо проговорила я (в институте я каждого знаю по имени, это впечатляет, очень впечатляет, ведь никто не догадывается о микрофоне, вживленном мне в голову). – Насколько я понимаю, вы пришли о чем-то мне рассказать? Присаживайтесь, пожалуйста.

Бэррет, слишком юный и слишком робкий, послушно сел. Он поставил на край стола принесенный с собой ящичек и заикаясь произнес:

– Я-а-а-а...

– Не суетитесь, – успокоительным тоном произнесла я и на несколько децибел усилила звук в слуховом аппарате. Потом надавила пальцем кнопку бара. Бэррет отшатнулся от неожиданности, когда перед ним на столе возник бокал с отличным японским виски.

– Я-а-а-а... Я проделал одну работу, госпожа Верховный Физик Эллан, связанную с проблемой ТМ [телепортация материи], и... – Он опять запнулся и принялся гладить свой ящичек руками.

Теперь этот предмет значится в досье под названием "Ящик черный". Поскольку я никогда не выхожу из кабинета, все вещественные доказательства неизменно попадают ко мне. Обычным путем или через подразделение СС3-В зависит от их размеров и сопутствующих обстоятельств.

Бэррет сказал уже больше чем достаточно, упомянул этот самый термин, но моя невозмутимость сковывала его. Я заранее продумала возможные варианты предстоящего разговора и с помощью диска набрала код, который обеспечивал изоляцию моего кабинета от внешнего мира в течение часа.

Большинство талантливых инженеров держались подальше от проблемы телепортации материи. На ее разработку отпускались минимальные средства, и вокруг не была искусственно создана атмосфера бесперспективности. Захудалые разработчики в счет не шли. И все все время от времени какой-нибудь гений дерзал взяться за решение задачи квадратуры круга.

Бэррет все еще не отпускал от себя ящичек, кидая на меня беспокойные взгляды. Меня окружали разнообразные необычные предметы, их расположение было тщательно продумано. Это были: кресло из хромированной стали, но не простое, а начиненное доброй сотней килограммов интегральных микросхем и систем жизнеобеспечения; мягкие оболочки шлангов, приковывавших меня к месту, а также кнопки управления жизненно важными центрами института, находившиеся у кончиков моих пальцев. Все остальное в кабинете было выдержано в непритязательных черно-белых тонах, так что в центр внимания попадали кресло и я – Мудрая Женщина с седыми волосами, семи пядей во лбу. Ведьма с ясным умом, которой, однако, кое-чего недостает: больные почки и пораженные атеросклерозом сосуды существуют теперь только номинально в отличие от сгустка серого мозгового вещества, которое давным-давно достигло рекордное отметки – сто восемьдесят единиц коэффициента умственного развития...

Мой простодушный светловолосый посетитель раскрыл наконец принесенный им ящичек, в котором оказалось экспериментальное устройство, очень похожее на сходные опытные образцы. Наберется ли он теперь смелости отхлебнуть из бокала? Нет, протянутая было рука повисла в воздухе.

– Выпейте же! – подбодрила я его, понимая его нерешительность и подавляя обычную зависть с помощью привычной мысли о том, что когда собеседник пьет, мое воздействие на него усиливается. Затем, достаточно продемонстрировав свою ни с чем не сравнимую выдержку, я приступила к беседе:

– М-м-м... вы упомянули телепортацию материи... Кстати, давайте обходиться без громких титулов: здесь я просто доктор Эллан.

– Ти-эм, – раздельно произнес он, – да, доктор, я построил действующую модель ТМ.

Теперь он схватил бокал, и тут я заметила ожог от паяльника на одном из его пальцев. У нас в институте техники работают по совместительству тайными агентами, так что человек, который обходится без их помощи, может успеть кое-что сделать, прежде чем мне станут известны подробности. Умница этот Бэррет, а может быть, счастливчик.

– Модель здесь, – Бэррет постучал по ящичку. – Первый в истории передатчик вещества на расстояние.

Сознание собственной значимости наконец придало ему смелости, он поднял бокал и отпил из него.

Воображение рисовало величественную картину: могучие корабли беспрепятственно преодолевали огромные пространства, невзирая на тридцать тысяч пылающих солнц, которые отделяли их от цели... Стремительно продвигаясь по ранее невообразимым геодезическим линиям, которые накоротко соединяли галактики и звездные скопления, корабли мгновенно перемещались с одного полюса Вселенной на другой простым нажатием кнопки на пульте передающего ТМ-устройства...

Через приемные кольца ТМ-аппаратов, множество которых было сосредоточено близ орбиты Меркурия, испепеляющий жар Солнца переливался в земные генераторы и оживлял заледенелые просторы тундры.

Уходили в прошлое самолеты, поезда, корабли, становились ненужными автомобили, почта... Оставался нетронутым последний оплот старомодного способа передвижения – пешеход, но и его ждали разительные перемены...

Все революционизировалось, переделывалось, перестраивалось...

Это вселяло искру надежды.

В воздухе застыло кольцеобразное пятно бледного света. Глядя на него, можно было подумать, что какому-то сумасбродному изобретателю удалось оригинально сочетать в своем устройстве точечный свет лампы накаливания с невысокой яркостью газоразрядных трубок. Похоже было, что Бэррет не был удовлетворен: он продолжал хмуриться и крутить ручки прибора, выжидательно поглядывая на пятно света. Я обратила внимание на то, что его устройство имело два кольца, а это означало, что система координат была связана либо с корпусом прибора, либо с землей, поскольку световое пятно оставалось неподвижным.

Мне вспомнились несколько устройств подобного рода, и я невольно вздрогнула. Кто-то понадеялся, что бесстрастные, чувствительные контрольные устройства смогут обнаружить все, что создается в этой области. Факт существования аппарата Бэррета был "известен". У меня оно уже где-то было зафиксировано – в закоулках витков магнитных катушек, в машинной памяти, перенасыщенной информацией. Просто некогда туда заглянуть.

"МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО!" – призывал шутливый плакат, лежавший на столе Верховного Физика.

Вскоре появилось второе световое пятно, идентичное первому, оно имело тут я неторопливо кивнула – несколько сантиметров в диаметре. Бэррет наконец убрал руку с крышки ящичка. В этот момент он был похож на аккомпаниатора, берущего заключительный аккорд на невидимой клавиатуре.

– Извольте, – сказал он.

Мысленно он уже перенесся из лаборатории в sanctum sanctorum [святая святых (лат.)] и сделал судорожное глотательное движение.

– Теперь взгляните...

Он извлек из кармана авторучку и сунул ее в передающее кольцо. Конец ручки исчез, словно кот из знаменитой сказки, который мог спрятаться за самым тонким деревом. И тут же он появился в приемном кольце, матово поблескивая. Привычное восприятие подсказывало, что это, должно быть, другая ручка. Но ручка была та же самая.

– Прекрасно, – безразлично-вежливо произнесла я. – Очень хорошо. А не могли бы вы удовлетворить любопытство пожилой дамы?.. (О, только бы не переиграть!) Судя по всему, вы осуществили нуль-транспортировку. В противном случае где же ручка? – Я издала профессорский смешок. – Ни здесь, ни там. Что, если сдвинуть ее чуточку в сторону?

Это было подло. Но на то я и есть великий доктор Катрина Эллан, прозванная Старой Ведьмой. Бэррет все время старался держать ручку в самом центре кольца. Один конец ручки находился у него в руке, другой материализовался в двух футах от него. Но тут Бэррет позабыл об осторожности (я смертельно завидовала ему, ведь мои руки беспомощно дрожат, лишившись опоры) и слегка отклонил ручку в сторону. Толщина колец на глаз не воспринималась: второй конец ручки упал на стол. На срезе влажно поблескивали чернила, которые сочились из миниатюрного пористого контейнера. Его словно бритвой отрезало.

– Мы дадим вам другую ручку, – сказала я.

– Да ну, пустяки.

Сосунок. Первоначальный ужас и брезгливость наконец отступили, и теперь он украдкой разглядывал мои протезы, вмонтированные в кресло. "Есть пленительная сладость в романтичной неудаче..." Я предложила ему выпить еще и, чтобы отвлечь, рассказала о Коннерсе.

Он тоже изобрел передатчик материи. Исходя из собственных представлений, он разработал теорию и сконструировал передатчик, который не был идентичен аппарату Бэррета. Разновидностей передатчика существует множество, почти столько же, сколько в этой области познания было теоретиков. Когда Коннерс построил свою модель, она была вначале, опробована раздельно, блок за блоком. Потом блоки были смонтированы в единое целое. Коннерс не сомневался, что его ждут слава и карьера Верховного Физика, которая неизбежно будет увенчана Нобелевской премией.

Атмосфера перед включением аппарата была нарочито торжественная: велся даже отсчет времени, хотя в этом не было никакой необходимости. Просто изобретателю захотелось пустить публике пыль в глаза. Кнопку нажал сам Коннерс. Образовалось кольцо диаметром пять футов. Любопытно, что, как позднее было доказано теоретически, такое большое кольцо могло быть получено лишь с помощью аппарата, обладающего дефектом Коннерса. Теория всегда полезна впоследствии.

Итак, в пространстве образовалось чрезвычайно устойчивое кольцо, имевшее пять футов в поперечнике. Оно оставалось абсолютно неподвижным. Однако вскоре дало о себе знать относительное движение Земли, планета переместилась вдоль гигантского вектора, составленного из орбитального и вращательного векторов движения относительно Солнца, сложенного с вектором движения Солнца относительно неподвижных звезд, сложенного, наконец, с вектором движения (если таковое существует) "неподвижных звезд" относительно...

Кольцо тем не менее пребывало в состоянии покоя я оставалось на прежнем месте, зато материя, попавшая в фокус кольца, телепортировалась неизвестно куда. Роль этой материи сыграли значительная часть генератора и почти весь целиком Коннерс. Распятый на метрическом шасси, корчился в конвульсиях раненый земной шар, а сквозь неправильной формы отверстие, аккуратно прорезанное в его поверхности, булькая выливалась наружу магма из земных глубин.

– Утаили! – полным возмущения голосом произнес Бэррет. – Мне известно, что упоминание об этом открытии исчезло из досье: я сам проверил каждое дело, вплоть до девятой степени секретности. Я требую... я... – Голос Бэррета постепенно ослабевал, а запах виски ощущался все явственнее, хотя нас разделял стол. – Доктор Эллан, я ничего не понимаю.

– Десятая степень секретности!

К этому нечего было добавить.

Бэррет погрузился в раздумье и принялся массировать себе подбородок. При этом его ладони прикрывали щеки лишь наполовину, так что казалось, будто он пытается спрятать лицо. Хорошо бы забыть требование инструкции службы безопасности о том, что допущенные к менее секретной информации не должны знать о существовании более секретных документов. Бэррет и ему подобные были допущены к информации седьмой и восьмой степени секретности, а это подразумевало безропотную веру в то, что классификация секретности не достигает десятой степени.

– ТМ – штука опасная, – сказала я ему. – Вспомните, что произошло с Коннерсом.

– Существует определенное заблуждение, – ответил он, начиная что-то соображать. – Стоит только разрушить генератор – и кольцо исчезнет.

– Создано множество типов ТМ. Почему вы думаете, что если ваша машина прорезала пространство, то отверстие непременно должно затянуться? Мне вспоминается кольцо Вальдеса – система координат в его аппарате была связана с Землей, – с помощью которого он переместил кубические мили земной атмосферы на орбиту Марса. Процесс не сразу удалось остановить. Всегда удивляюсь, почему гигантский мемориал Эйнштейна нужно было строить из быстро твердеющего бетона? К тому же в подчиненном институте, как в случае Вальдеса? Там не создали ничего выдающегося.

Бэррет нахмурился, выказывая упрямое стремление вернуться к делу Коннерса.

– Если бы эксперимент находился под более тщательным контролем... Он явно лез на рожон.

– Нет! – резко оборвала я его, но тут в массивном основании кресла послышалось бульканье, и, восприняв это как предупреждение, я продолжала в более спокойных тонах: – Налицо нечто более серьезное, нежели просто физическая опасность. Существует угроза для интеллекта, риск его уничтожения. Нужно обеспечить сохранность основ физики.

Очевидно, я задела его за живое, поскольку теперь он был весь преисполнен презрения. О да, в нем просыпался тигр; если хочешь совершить самоубийство, прими соответствующую позу и поставь под сомнение его догмы...

– ...Госпожа Верховный Физик! Это... это противоречит научному методу!

Он изобразил священное Правило Левой Руки: Поле, Электрический Ток, Движение.

Я реагировала сдержанно, но он не дал мне рта раскрыть:

– Вы заблуждаетесь. Сразу в нескольких областях. Повторяю, я толкую не о простом взаимном противоречии теорий – это всегда честная игра, но о реальной опасности, об обоюдоострой проблеме, как физической, так и метафизической.

– Разумеется, существует и опасность нравственная. Взгляните на свое изобретение, – сказала я. – Контрольные устройства не распознали в нем оружие, иначе вы никогда бы сюда не вошли. Теперь вообразите себе модификацию этого аппарата, умещающуюся на ладони, кольцо которого способно мгновенно переместиться вдоль радиуса вектора...

Он живо представил себе это. Кромка кольца прорежет насквозь все что угодно, телепортируя части стен, механизмов, человеческих тел... сквозь пространство, которое не является пространством, проделывая в мишени аккуратное отверстие. Приятного мало.

– Я стремился вовсе не к этому, доктор. Я занимался фундаментальными исследованиями и рассчитываю на вашу поддержку. Хочу создать кольцо, достаточное для телепортации человека.

– Болван, – сказала я, почувствовав огромную усталость. – Болван. Вы ни черта не понимаете в математике. Хотите, я открою вам, каким должен быть диаметр кольца?

Дрожащим пальцем я указала на один из кругов бледного света, который все еще висел в воздухе чуть выше плаката "МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО!".

– Диаметр отверстия кольца равен 1,9 сантиметра. Точнее 1,926643... Или вы не измеряли с точностью до шестого знака? Это теоретический предел. Лично я выполнила этот расчет пятнадцать лет назад.

...Могучие корабли беспрепятственно преодолевали огромные пространства... Мечта снова померкла – факты действовали отрезвляюще.

Понурив голову, он неподвижно уставился на черный ящичек. Я решила изменить позу, отчего трубки слегка натянулись, давая о себе знать, но боли я не почувствовала – сказалось действие локальных плат и нервных блоков, любезно предоставленных Верховным Химиком.

Зачем я все это ему рассказала? Комплекс болтливой старухи? Жгучая тайна, которой следовало поделиться, иначе она грозила иссушить мозг? Ведь умри я – и никто не узнает.

– Все это мелко и бесперспективно, Бэррет. Возможности вашего аппарата чрезвычайно ограниченны. Замысел Коннерса с треском провалился, но вы... Позвольте рассказать нам еще одну историю.

– Передатчик материи в свое время был изобретен Беллом. Он, подобно Бэррету, разработал всего лишь частный случай теории. Человек практичный, он построил установку, очень сходную с аппаратом Бэррета. Белл собрал модель установки, которая была проверена и опробована.

Наступил торжественный момент – вспыхнуло кольцо. Затем потянулись томительные минуты, пока поочередно проводились регулировки для наладки установки. В конечном счете все оказалось тщетным. Диаметр кольца оставался неизменно равным 1,9 сантиметра. Установка, на которую были истрачены немалые деньги, работала нестабильно и только на близком расстоянии, так что не имела практического применения.

Белл принялся пить, усиленно размышляя при этом. Вскоре он навестил одного состоятельного родственника, который мог бы покрыть долги, связанные с постройкой машины. Белл понимал, что его аппарат не пригоден для телепортации и, таким образом, не оправдал его лучшие надежды. Но аппарат этот представлял собой прекрасное оружие. Некоторые предметы, имевшие особое назначение, могли свободно пройти сквозь крошечное кольцо...

Родственника Белла обнаружили мертвым в запертом кабинете: он положил себе в кофе слишком большую дозу снотворного. Нашли написанную перед самоубийством записку, составленную в высокопарных выражениях. Она была свернута так, будто ее специально скрутили и просунули сквозь небольшое отверстие... Дверь из массивного дуба была закрыта на засов. Небольшие, в свинцовых рамах, окна имели прочные задвижки изнутри. Стены непроницаемые, как и сама загадка самоубийства. Классический образчик смерти за закрытой дверью.

Сам Белл играл роль потрясенного, но готового помочь следствию родственника, несколько смущенного, как и подобает человеку, который фигурировал в завещании на видном месте. Его уверенность в себе была настолько велика, что он даже помог проникнуть в комнату с телом покойного, и тут только впервые заподозрили неладное. Белл высадил окно, забрался внутрь, отодвинул засов массивной двери, открыв доступ к месту трагедии. Держался Белл в высшей степени самоуверенно, пока полиция следствие затянулось – не совершила ошибку.

На суде фигурировала следующая версия преступления: Белл проник в кабинет, когда дверь была отперта. Подсыпал в кофе снотворное. Выждал, пока родственник умрет, покинул кабинет и запер зверь. Извлек одно из стекол в свинцовой раме. Просунул внутрь длинный прут и проделал манипуляции с замком и засовом. На следующий день он уничтожил следы преступления, разбив окно целиком...

Белл, будучи виновным, ничего подобного не совершал: он понимал, что ому не отвертеться, и пребывал в шоковом состоянии. Конечно, существовала еще презумпция невиновности. Присяжные могли его оправдать, могли признать виновным. Однако, прежде чем события получили дальнейшее развитие, произошло второе самоубийство, в подлинности которого сомневаться не приходилось.

– Мне не нравятся ваши намеки, – сказал Бэррет. – Я вовсе не таков.

– И это говорите вы? Человек, который тайком пронес в мой кабинет смертоносное оружие?

Он резко отодвинулся от ящичка и начал беззвучно открывать и закрывать рот, пока не заметил, что я улыбаюсь.

– МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО! – напомнила я ему.

Но пора было кончать шутки.

– Установка должна быть уничтожена! Ваш труд не будет забыт. Вам присвоят ученую степень люди, которые наделены правом об этом знать. Но установка, сама установка...

Тут он пришел в неописуемую ярость.

– Уничтожить?! Да это же кощунство! Разве из-за Хиросаки отказались от использования ядерной энергии? У нас и поныне не было бы водородной бомбы, поступи мы подобным образом.

– И не было бы нуль-бомбы, – мягко напомнила я ему, неуязвимая в своей дряхлости. – Но если мой первый аргумент вас не убедил, выслушайте еще один. В этом устройстве кроется опасность для основ физики. Телепортация материи преобразует природу пространства и физических сил, которые противостоят распаду материи. Телепортация материи, Бэррет, нарушает законы природы.

– Вспомните о том, что Коннерс получил кольцо, которое было устойчиво в абсолютном пространстве. Теперь задумайтесь, хотя бы на миг, и ответьте, какими бедами это может угрожать?

– Эйнштейн... Абсолютное пространство не существует.

– Объясните тогда, что произошло с Коннерсом?

Я устало взглянула на свои руки, густо покрытые морщинами, в которых держала невидимые глазу козыри. Теперь уже было не до шуток.

– Он... По сути дела, это бессмыслица. То, как вы рассказали эту историю, свидетельствует о многом. Совершенно очевидно, что он создал аппарат более крупных размеров, в котором вышел из строя блок пространственных координат. Так что нечего сюда приплетать Эйнштейна. Была допущена ошибка в инженерных расчетах.

Один-ноль в пользу Бэррета.

– Если пренебречь тем фактом, что после разрушения генератора кольцо продолжало существовать, математические расчеты показывают...

Он фыркнул. Я даже не подозревала, что у него такой нрав.

– Докажите мне это.

– В нынешнем состоянии вам будет трудно следить за ходом моих рассуждении. Но существуют иные доказательства. Абсолютное пространство несовместимо с теорией Эйнштейна, не так ли?

Он кивнул.

– Тогда, согласно теории Эйнштейна, исчезнет множество явлений, таких, например, как превращения ядер и закон сохранения энергии. А следовательно, ядерная энергия исчезнет.

– Прекрасный пример reductio ad absurdum [сведение к противоречию (лат.)]. Между тем ядерная энергия существует, а значит, абсолютное пространство отсутствует.

Бэррет нахмурился: вероятно, понял, что его дурачат.

– То и другое не могут существовать одновременно. Однако... – Я так и сверлила его взглядом. – Когда Коннерс включил контакт, находившийся неподалеку институтский реактор вышел из строя. За восемь секунд в нем полностью прекратилась реакция. Понадобилось, как обычно, целых двенадцать часов, чтобы снова пустить реактор в ход, – этакое старомодное чудовище с урановыми стержнями. Какое объяснение вы этому дадите? Может существовать либо ядерная энергия, либо абсолютное пространство. Выбор за вами. Что вам больше по душе?

Бэррет не отвечал. Его молчание длилось несколько секунд.

– Ничего, – сказал он наконец.

И снова замолк. Потом оживился:

– У моей ТМ-установки несколько иные свойства. МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО! – это ведь ваши слова. А вот некоторые малозначительные вещи вы не смогли заметить. Всего пара колец – небольшой разрыв в пространстве – дополнение к физике, не подрывающее ее основ. Разумеется, если мы слегка пересмотрим закон сохранения энергии.

Я медленно откинулась на спинку кресла, и оно издало приглушенное жужжание. Настал мой чае подкрепиться. Расположенная внизу прозрачная трубка наполнилась мутноватой жидкостью.

– Ах да, вечное движение. Значит, его вы не считаете опасным для физики?

– Революционные преобразования в науке могут иметь благотворный характер. Представьте себе кольцеобразный водопад, перекрытый посередине турбинами, и ТМ-установки, которые гонят воду назад и вверх...

– Да, множество крошечных колец диаметром 1,9 сантиметра! Теперь я это себе представляю. А ведь вы друг физики! Некоторые до сих пор ссорятся с Эйнштейном, но посягать на закон сохранения энергии... Это, знаете ли, похоже на чудачество...

– А что вы можете возразить против подобной очень простой идеи?

– Простой? О да, аргументация тоже проста. Ваше изобретение олицетворяет собой парадокс.

Я слабо улыбнулась. Запись этого разговора будет иметь десятую степень секретности.

– Объясните!

Взгляд его теперь был убийственным, и я почти пожалела, что рассказала ему о возможности применения ТМ-установки в качестве оружия. И уж вовсе досадовала на себя за то, что угостила его японским виски. Ведь оружию безразлично: его можно направить в любую сторону. Банально, но это так.

– Кольца. Бесконечно тонкие. Так гласит теория.

Человек практического ума, он не спорил.

– Попробуйте снова ввести что-нибудь внутрь кольца. Нет, только введите.

Чудо повторилось: часть злополучной авторучки появилась в трех футах от кольца. Один ее конец был рядом, другой – поодаль. Кольца имели общую ось, и казалось, будто часть авторучки в три фута длиной остается невидимой.

Он извлек авторучку из кольца, и я знаком велела отложить ее в сторону.

– Совместите кольца!

Кольца начали неуверенно сближаться, застыли на месте и наконец соединились. Только по возросшей яркости можно было определить, что там находились два кольца. Но с лампами дневного света им было не сравниться.

Я перешла на резкий лекторский тон, который когда-то вгонял в дрожь студентов-новичков, изучавших небесную механику с первого по четвертый раздел. Сейчас я прикована к месту и не читаю лекции, но былая хватка осталась. Старая карга, я пыталась обвести вокруг пальца увлеченного молодого ученого... Вот так дела!

– А что произойдет, если теперь вы снова введете в кольцо авторучку? Попытайтесь дать ответ, ведь парадокс заключается именно в этом. Ручка должна безостановочно телепортироваться от кольца к кольцу, поскольку они совмещены... Если, конечно, пространство имеет для вас хоть какое-то значение.

– Поэтому-то вы не можете вставить ручку внутрь. В противном случае, в силу железной логики, передатчик материи не должен существовать. Если ручку удастся ввести внутрь кольца, она исчезнет, телепортируется в неизвестном направлении. Однако вы имеете дело с пространством, которое замкнуто само на себя: между кольцами нет расстояния, так что ручке некуда деться.

– А что может этому помешать?

Бэррет издал какое-то рычание и весь подался вперед вместе с ручкой. На лице его было написано полнейшее недоверие.

– Бэррет! Я это отрицаю!

Мой расчет был правильным. Вселенная не терпит парадоксов. Ручка коснулась кольца. Раздался приглушенный хлопок – ручка исчезла. То же самое, разумеется, случилось и с аппаратом.

Бэррет беспомощно хлопал глазами. Потом взглянул на меня с величайшим подозрением. Он то сжимал, то разжимал кулак, явно растерянный и неуверенный в себе. И тут только он доказал, насколько опасен, так как мгновенно сделал логический вывод.

– Чепуха! – крикнул он. – Вы обманом заставили меня уничтожить аппарат, но ваш так называемый парадокс не исключает тот факт, что я могу – и я сделаю это – построить новую модель. Поэтому...

Я так никогда до конца и не поняла, обладает ли Вселенная замедленной реакцией или она просто подслушивает сказанное. Прежде чем я успела обрушить на Бэррета окончательные, полные сарказма, уничтожающие аргументы, раздался новый хлопок – и исчез... сам Бэррет.

Вселенная не терпит парадоксов.

В старом институте – в другое время, на другом континенте – были построены одновременно два передатчика материи. Эксперимент велся под контролем.

Один аппарат был сконструирован в строгом соответствии с законами физики. Разумеется, он не работал. Контрольная модель была создана на основе иррациональных идей. В пространстве образовалось отверстие диаметром 1,9 сантиметра. Эта модель телепортировала различные предметы теоретически – мгновенно из одной точки в другую в отличие от более привычных устройств, которые были способны лишь перемещать предметы со скоростью света, обозначаемой символом "С".

Если отказаться от "С" – абсолютного предела скорости, то понятие относительности рассеется как дым.

Рухнет здание квантовой механики.

Вдаваться в ее детали нет необходимости: достаточно сказать, что эта теория наряду с прочими удовлетворительно объясняет тот факт, почему электроны в атоме не падают на ядро. Если бы электроны сошли со своих орбит, то столкновение отрицательных и положительных зарядов привело бы к катастрофическому их взаимоуничтожению. И тогда – прощай, атом.

В старом институте включили передатчик материи. Прощай, квантовая механика!

Поскольку Северная Америка была теперь ни к черту не годна, то новый институт построили где-то на другом континенте. Там-то и был открыт эффект нуль-бомбы, который в документах, начиная с девятой степени секретности, определяется как следствие достаточно обоснованной теории ядра... После этого была введена и стала обязательной десятая степень секретности.

И вот теперь здесь я нахожусь и обитаю, Верховный Физик, верный защитник зыбкого здания науки, охраняя его от посягательств этих распроклятых, безумных фанатиков. Словно Прометей, я прикована к креслу системами жизнеобеспечения, которые терзают мою печень. А по сути дела, я старая развалина со зловонным нутром. Можете не сомневаться: в свое время я тоже изобрела ТМ-передатчик. Но это еще одна история.

Борьба между тем продолжается... Мы уничтожаем результаты исследований, препятствуем самим разработкам, если изобретатели заходят слишком далеко, приближаясь к опасной черте и к идее создания нуль-бомбы. К сожалению, мы не можем запретить людям думать о постройке аппаратуры для телепортации материи. Приверженцы соблюдения обрядов, которыми кишмя кишит физическая наука, заявляют, что подобное замалчивание результатов исследований ненормально с точки зрения веры и что я должна официально поклоняться этому догмату. Будь оно все проклято!

Где-то кроются жизненно важные тайны, иными словами, ключ к пониманию того, отчего физические законы то непредсказуемо действуют, то перестают действовать, когда дело касается пространства. В них заключены колоссальные энергии и возможности. А с другой стороны: живая легенда – то бишь я – старая рухлядь, которая стоит на своем силой неукротимой воли. Только такая слава мне и осталась. Но кое-кто покушается даже на мое нынешнее прибежище, кому-то хочется вытащить меня из инвалидного кресла и отправить бродить по улицам города, а между тем кровь в моем теле смешивается с другими жизненными соками для диализа лишь благодаря крошечному отверстию – диаметром 1,9 сантиметра в пространстве... Для ТМ-установки это слишком скромное применение, незаметное и незначительное, а потому МЫСЛИТЕ МАСШТАБНО! Если бы Прометей позволил себя расковать, кто бы сейчас вспомнил о нем?

Да черт с ними.

Мне здесь и так хорошо.