Текст книги "Как барахло стало бриллиантом: определение и переопределение космической оперы"

Автор книги: Дэвид Хартвелл

Соавторы: Кэтрин Крамер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Дэвид Хартвелл
Кэтрин Крамер
КАК БАРАХЛО СТАЛО БРИЛЛИАНТОМ: ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ПЕРЕОПРЕДЕЛЕНИЕ КОСМИЧЕСКОЙ ОПЕРЫ

ПРОЛОГ

В предисловии к нашей антологии «Восхождение чуда» («The Ascent of Wonder») почти пятнадцать лет назад мы сообщали, что намереваемся выявить истинную сущность твердой НФ. Собирая материал, мы обнаружили, что почти все полагали, будто знают, что такое настоящая, твердая НФ, но, когда мы просили дать определение и назвать конкретные произведения, результатом оказывалось множество противоречивых утверждений и неоднородных примеров. Поэтому в подборке материала и в примечаниях мы решили представить все варианты твердой НФ. А во вступительных статьях попытались все обобщить.

Взявшись за космическую оперу, мы столкнулись с такими же проблемами. Почти все обозреватели и критики, а также множество писателей и читателей, с которыми мы говорили, согласились, что новая космоопера стала одним из самых примечательных явлений современной НФ литературы. «Locus» в 2003 году даже посвятил космоопере специальный выпуск, статьи в котором были написаны выдающимися авторами. Но общего согласия по поводу того, что же это за жанр, какие авторы являются наиболее яркими его представителями или хотя бы какие именно произведения относятся к космической опере, нет – особенно среди самих писателей.

Именно потому в этой книге мы стремимся добиться ясности, возможно представляя противоречивые примеры, и пытаемся продемонстрировать космооперу в историческом контексте. Однако в случае с космооперой, в отличие от твердой НФ, мы решили начать с четкого определения и показать далее, как литературная политика и другие факторы десятилетиями изменяли жанр, превращая его в нечто совершенно иное.

То, что некогда было сайнс-фэнтези (вместе с частью твердой НФ), теперь стало космической оперой, а то, что раньше было космической оперой, бесповоротно забыто. Объясняем.

I. КОСМООПЕРА – ХАЛТУРА

За последние двадцать лет (1982–2002) почти все премии «Хьюго» в номинации «лучший роман» были вручены космооперам – от Дэвида Брина, К Дж. Черри, Орсона Скотта Карда до Лоис Макмастер Буджолд и Вернора Винджа. (Премии за малые формы, как правило, распределялись между разными поджанрами НФ и фэнтези.) Можно зайти и дальше, утверждая, что премия «Хьюго» за лучший роман всегда доставалась космоопере, в ее теперешнем понимании, хотя многие ранние лауреаты, вплоть до конца 1970-х, были бы смертельно оскорблены тем, что на их книги навешивают такой ярлык. Космоопера считалась уничижительным определением; не поджанр, не тип, но худшая форма литературной поденщины. Воистину плохая НФ.

Многие уже не помнят этого, и потому наше восприятие как настоящего, так и прошлого научной фантастики искажено. Высокоразумные и при этом совершенно невежественные люди пишут ревизионистскую историю (особенно в последнее десятилетие) и тщательно выстраивают эпоху космооперы, основываясь на переопределениях поджанра, произошедших в 1950-е, 1960-е и 1970-е в угоду литературной моде. Вообще говоря, до середины 1970-х никто за всю историю фантастики не брался намеренно и сознательно писать ничего, что можно было бы назвать космооперой. (Разве что Джек Вэнс и Сэмюэль Дилэни: Вэнс в конце 1960-х принял от «Berkley Books» заказ создать роман, подходящий под название «Космическая опера» («Space Орега»), тогда же Филип Дик согласился написать «Духовное ружье» («The Zap Gun»). Издательские шутки для фэнов. Но Дилэни, как всегда опережая время, написал несколько космоопер, намеренно высоколитературных, из которых значительнее остальных «Нова» («Nova»); ее он в конце 1968 года характеризовал именно как грандиозную космооперу.) Тем не менее многие из ныне здравствующих представителей ранних эпох приключенческой НФ теперь именуют свои произведения, да и книги других, космооперой – эдакий иронический знак отличия, возможно вслед за Ли Брэкетт 1970-х годов (см. ниже, а также вступление к повести Джека Уильямсона).

С другой стороны, есть достаточно примеров работ конца 1940-х и более поздних, изданных как сознательные пародии на космооперу, к ним этот термин применялся в юмористическом ключе, часто чтобы посмеяться над великими именами прошлого. Некогда знаменитый пример – «Меченосцы Варниса» (1950). Здесь тоже сработали литературная политика и смена определений (о чем мы подискутируем еще во вступительных заметках к произведениям). И все же отныне это настоящая литература, номинируемая на премии и часто их завоевывающая, и ее вполне сознательно называют космической оперой. Большинство этих книг оказываются на ведущих позициях НФ двух последних десятилетий.

Вот как описывается происхождение и значение термина в раннем словаре НФ «Fancyclopedia», 1959.

КОСМИЧЕСКАЯ ОПЕРА (Space орега). Термин введен Уилсоном Такером. Халтурная научно-фантастическая литература, переодетый вестерн; назван так по аналогии с «конской оперой», вестерн-фильмами типа «бахбахтоптоп», «мыльными операми» для радио и желтыми видеодрамами. [Здесь оканчивалась статья в «Fancyclopedia» 1944 года. ] Конечно, некоторые космооперы куда примитивнее остальных; в раннем ТВ-сериале «Капитан Видео» («Captain Video») казалось, что оригинальные космические сцены выстроены по сюжету старого киновестерна. Терри Kapp как-то отыскал публикацию под названием «КосмоВестерн-Комиксы», где персонаж по имени Шпоры Джексон переживает различные приключения в футуристическом вес терновом антураже с «космическими повстанцами», и старый предвоенный «Planet Comics», беспрерывно печатавший полосу о Пяти Марсианских Копьеносцах и их битвах с мятежными дикарями.

Но это – разбавленная версия оригинального определения, утратившая точность и ясность, с которой писал Такер. То, что Такер на самом деле сказал в 1941 году в своем фэнзине, выглядело так:

«В эти времена фразоделания и мы предлагаем свою версию. Вестерны именовали „конскими операми", утренние слезливые сериалы для домохозяек называются „мыльной оперой". Для дешевых, занудных, грубых, затасканных космокорабельных небылиц или историй об очередном спасении мира мы предлагаем ярлык „космическая опера"».

Подчеркнем, что это определение применимо ко всей низкопробной НФ. Оно не относится к отличным космическим рассказам из «Astounding» или к Э. Э. «Доку» Смиту и Эдмонду Гамильтону, звездам этого неба, но скорее к халтуре, печатавшейся, к примеру, в «Amazing» и более никогда не переиздававшейся и не вспоминавшейся. Его не связывали ни с будущим, ни с внеземными декорациями, ни с добрыми старыми временами. Такие толкования появятся позже, преимущественно после 1950-х Космоопера и тогда еще была негативным определением. И на последних страницах обложек ранних выпусков «Galаху» (1950), в то время амбициозного нового журнала, под заголовком «Вы никогда не увидите этого в „Galaxy"» печатался типичный пример космической оперы:

ВЫ НИКОГДА НЕ УВИДИТЕ ЭТОГО В «GALAXY»

Полыхая дюзами, Бэт Дарстон с визгом ворвался в атмосферу Ббллизнадж, крохотной планетки в семи миллионах световых лет от Солнца Готовясь к посадке, он вырубил свой супергипердрайв… и в этот момент долговязый тощий космонавт выступил из кормового отсека с протонным бластером в выдубленной космосом лапище.

– Отойди от пульта управления, Бэт Дарстон, – хрипло процедил высокий незнакомец – Ты, верно, не знаешь, но это твое последнее космическое путешествие.

Гремя подковами, Бэт Дарстон галопом вылетел сквозь узкое ущелье Орлиной Глотки, крохотного золотого прииска четырьмястами милями севернее Томбстоуна. Бэт придержал коня перед нависавшим краем скалы, и в этот момент долговязый тощий бродяга выступил из-за большого валуна с шестизарядным револьвером в выдубленной солнцем лапище.

– Слезай с лошади, Бэт Дарстон, – хрипло процедил высокий незнакомец. – Ты, верно, не знаешь, но это твоя последняя скачка в этих местах.

«Похоже? Да уж конечно. Вестерн автоматически пересажен на чужую и невероятную планету. Если это ваше представление о фантастике, можете оставаться при нем!

В „GALAXY" ВЫ ЭТОГО НИКОГДА НЕ НАЙДЕТЕ!

В „Galaxy" вы найдете только лучшую фантастику… настоящую, правдоподобную, вдумчивую… написанную авторами, которые не переключаются механически с гангстерских войн на вторжение инопланетян; людьми, которые любят и знают фантастику… для людей, которые ее тоже знают – и любят».

Вероятно, реклама в «Galaxy» способствовала возникновению путаницы в терминологии и тому, что космооперой стали называть любую халтурную НФ, полную стереотипов, заимствованных из вестернов. Смотрите вступление к «Меченосцам Варниса» – там больше деталей, поясняющих данное употребление, и подробнее сказано о смешении разных типов НФ текстов под общим определением «космическая опера», особенно это касается произведений Ли Брэкетт, печатавшихся в журнале «Planet Stories».

Когда термин появился в колонках обозревателей 1950-х, некоторые критики, кажется даже Джеймс Блиш, приводили низкопробный сериал Эдмонда Гамильтона «Капитан Фьючер» («Captain Future») в качестве примера космооперы, но отделяя его при этом от более достойных работ писателя. Деймон Найт так отзывался о Ли Брэккет (приводится во втором издании «В поисках чуда», с. 262):

«„Долгое завтра" („The Long Tomorrow") Ли Брэккет – потрясающий успех талантливого автора многих, но совершенно разных произведений в жанре сайнс-фэнтези. Поклонники любят мисс Брэкетт за напряженные, эмоциональные, брутальные эпосы о приключениях героев на далеких планетах, все крайне поэтичны и фантастичны, и все очень похожи один на другой».

Но критика 1950-х не слишком затруднялась поиском различий между космооперой и «дешевыми, занудными, грубыми, затасканными» НФ текстами. Снова приводим высказывание Найта, на этот раз о сборнике Эдмонда Купера «Дар из будущего» («Tomorrow's Gift», 1958). Он отметает пять из десяти рассказов словами: «…остальное – просто космическая опера, со многими признаками небрежного и равнодушного написания; но даже это частично искупается концовками. После залихватского космического „бру-га-га" Купер неожиданно переходит к спокойному описанию, например, лунного пейзажа, и тайный смысл рассказа высвечивается.

Тем не менее семьдесят пять процентов рассказов остается халтурой. Соотношение слишком неравное».

Так он устанавливает параллель между космооперой и халтурой. А ведь действие некоторых рассказов даже не происходило в космических декорациях.

Отметим также, что Найт использовал термин «сайнс-фэнтези» как нейтральную характеристику произведений Ли Брэкетт. Это определение еще со времен Эдгара Раиса Берроуза и включая Ли Брэкетт, Кэтрин Мур, Рея Брэдбери («Марсианские хроники») применялось к фантастике, где в некотором роде нарушались представления о современной науке. Позже так вполне справедливо называли цикл о Дарковере Марион 3. Брэдли. «Сайнс-фэнтези» как термин продержался в обороте до 1980-х, и я бы сказал, что он до сих пор очень полезен.

С другой стороны, преобразование берроузовского сайнс-фэнтези, действие которого происходит на другой планете (теперь его часто называют «планетарным романсом»), в космооперу завершилось в начале 1950-х, в среде довольно популярных писателей, если не в кругу самого Найта. Фредерик Браун дает следующую очень вольную характеристику в примечании к одному из рассказов в антологии «Карнавал НФ» («Science Fiction Carnival»): «…тип фантастики, известный как космическая опера (сплошное действие, аналогичное вестерну, „конской опере")» – однако рассказ на самом деле представляет собой явную пародию на марсианский цикл Берроуза и сайнс-фэнтези Ли Брэккет.

С конца 1950-х термином «космическая опера» стали регулярно называть затасканную, глуповатую и старомодную НФ, запретное удовольствие. В качестве примера можно привести примечание Деймона Найта к реалистическому рассказу Эдмонда Гамильтона «Ну и как там у вас?» («What's It Like Out There?»), опубликованному в сборнике «Столетие научной фантастики» («А Century of Science Fiction», 1962): «Произведения о космических путешествиях в американской НФ поначалу были довольно реалистичными, но быстро переросли в дикие и вестерновые космооперы, в которых гигантские флоты ракетных кораблей летели все быстрее и дальше, все меньше заботясь о горючем и ускорении. Королем в создании таких космических приключений был Эдмонд Гамильтон». Хотя Найт не относит космооперу к хорошей фантастике, он сужает определение, сосредоточиваясь на произведениях определенного типа, а не использует термин как синоним халтуры. И «планетарные романсы» он сюда тоже не включает. Позиция Найта, как мы увидим, не возобладала.

Мы не знаем, кто впервые назвал космооперой произведения «Дока» Смита или ранние работы Джона Кэмпбелла, но где-то в середине 1960-х и даже раньше, еще в 1950-х, такие отзывы встречались.

Пример можно отыскать как раз в 1950-х, в фэнзине «Slant», хотя здесь он осложнен контекстом. Клайв Джексон комментирует космооперу: «Лично мне нравится. Думаю, что это очень хорошая форма для научной фантастики, хотя бы потому, что автор может заставить своих марионеток убедительно двигаться, не углубляясь в их эмоциональные и умственные терзания и ограничиваясь лишь сиюминутными характеристиками. Мне кажется, что наделять личности, вовлеченные в космическое путешествие, той же душевной организацией, что и человека середины XX века, неверно; однако это делается постоянно. Многие персонажи „Дока" Смита куда лучше чувствовали бы себя, разя индейцев из винчестера, чем преследуя пиратов Босконии своими Линзами».

В 1970 году в мартовском выпуске фэнзина «Yandro» Бак Кулсон комментирует переиздания циклов «Дока» Смита о Лен-сменах: «Эти произведения – классика научной фантастики… полагаю, их можно счесть предельным выражением космической оперы…» Такое употребление термина «космическая опера» подтверждает изменение значения – он приобретает оттенок ностальгического одобрения. Защитники американской НФ в других фэнзинах, отбивая атаки сторонников «новой волны», часто применяли этот термин в конце 1960-х. В 1968 году в том же «Yandro» (№ 179) Кулсон использовал его трижды. «Джеймс Шмиц в „Ведьмах Карреса" („The Witches of Karres") демонстрирует снижение качества сразу после первой части. Остаток книги – типичная космоопера. Очень хорошо сработанная космоопера, но все же отступающая от первоначальной идеи. Несмотря на этот недостаток, книга превосходная». Он ставит роман Пола Андерсона из цикла о Фландри «Эти звезды – наши!» («We Claim These Stars») в обойму «халтурной космооперы». Комментируя «Звездного волка-2: Замкнутые миры» («Starwolf # 2: The Closed Worlds»), он подытоживает: «Это космоопера, сплетающаяся с поэтической образностью, заметной в большинстве книг Ли Брэкетт и некоторых прежних рассказах Гамильтона. Литература не слишком высокого качества, но крайне занимательная…» В «Yandro» (№ 174) он заключает, что «SOS трех миров» («SOS from Three Worlds») Мюррея Лейнстера всего-навсего «хорошая космическая опера». А в 1968-м классик научной фантастики Джордж О. Смит в колонке писем журнала «Analog» упоминает «Звездный путь» («Star Тrek») как «нашу любимую космооперу». Вот и вестник грядущего.

II. КОСМООПЕРА МЕРТВА

Следующая веха – британский проект «новая волна». Разжигая революцию, Майкл Муркок и Дж. Г. Баллард в начале 1960-х воспользовались своим престижем и полемическим даром, чтобы низвергнуть большую часть фантастики предшествующих десятилетий.

«В 1960-х годах мириады горделивых звездных флотов, запускавшихся в фантастике с 1930-х годов, наконец отправились домой. Дж. Г. Баллард был среди тех, кто нажимал кнопку возврата („Где дорога во внутренний космос?" („Which Way to Inner Space"), „New Worlds", май 1962 г.): „Я думаю, что научной фантастике следует повернуться спиной к космосу, межзвездным скитаниям, внеземным формам жизни, галактическим войнам и прочим подобным темам, заполняющим страницы девяноста процентов НФ журналов…"» (Колин Гринленд. «Энтропическая выставка» («The Entropy Exhibition»), с. 44).

Они провозгласили космическую фантастику закончившейся, оставив право быть единственной по-настоящему современной фантастикой литературе о ближайшем будущем, внутреннем мире и человеческом разуме. В ходе спора они вогнали всю приключенческую фантастику о далеком будущем или далеком космосе в рамки космооперы и объявили, что вся она плоха, вся осталась в прошлом и никогда больше не будет живой частью НФ.

«Успех „новой волны" в распространении нового видения тормозился уверенностью ее представителей, будто всем понятно, что это такое, а если нет, это не важно. Еще более опасным являлось их стремление не просто расширить традиционную НФ, но заменить ее другой. Это было бы осуществимо, если бы новые писатели оставались в рамках жанра с давно установленными границами, занимающего малую часть издательского рынка, но они хотели уничтожить жанровую фантастику и передать ее функцию более широкой и точной прозе; это делало их амбиции невыполнимыми» (Гринленд, с. 189).

«Новая волна» ассоциируется с концом 1960-х и началом 1970-х, когда Гарри Гаррисон (пародии «Билл, герой Галактики» («Bill, The Galactic Него») и «Звездные похождения галактических Рейнджеров» («Star Smashers of Galaxy Rangers»)), Джон Гаррисон («Машина с Центавра» («The Centauri Devi-се»)) и Брайан Олдисс (в его двухтомной антологии «Космическая опера» («Space Орега») и «Галактические империи» («Galactic Empires»)) воплощали эти идеи в жизнь, пародируя стиль космооперы или подражая ему.

Когда Олдисс в 1974 году издал «Космическую оперу», он приближался к пику своей славы как писателя и литературного критика (также он совместно с Гарри Гаррисоном выпускал престижную серию антологий «НФ. Лучшее за год» («SF: The Year's Best»)). В предисловии Олдисс отказался от использования термина «космическая опера» в отношении уже признанных сайнс-фэнтези текстов, а также космических приключений любого сорта, в полном соответствии с линией «новой волны» объявляя космооперу покойницей или по крайней мере тепличным растением: «По существу космическая опера зародилась в палп-журналах, процвела там и там же умерла. Ее еще пишут, но в большинстве те самые авторы, которые обязаны своим вдохновением тем самым палп-журналам».

Но, совершив серьезное отступление от «новой волны», он представил космическую оперу как запретное удовольствие для читателей хорошей, серьезной фантастики: «Это не серьезная антология. Оба тома трещат от приторного вакуума. Их собрали только для развлечения».

Олдисс также дает пространное объяснение, равнозначное новому определению: «Термин одинаково туманен и вдохновенен и придуман, видимо [тут Олдисс особенно стыдлив – происхождение термина отлично известно и понятно], одновременно с любовью и некоторым презрением… Параметры этого понятия определены несколькими мощными идеями, стоящими как сторожевые башни вдоль пустынных границ. То, что происходит между ними, абсолютно просто: это рассказ о любви и ненависти, победе или поражении – значение имеют лишь сами башни. Нам уже знакомы некоторые из них: вопрос о реальности, ограниченность познания, изгнанничество, масштабность вселенной, бесконечность времени».

В итоге с помощью этого изысканного объяснения сайнс-фэнтези преобразуется в добрую старую космическую оперу. Аналогия с «конской оперой» исчезает полностью. Вестерн больше не упоминается как двойник или как источник влияния на структуру текста.

Около 1973 года критики получили возможность разделить космооперу 1920-х – 1970-х годов и популярную приключенческую фантастику (какую писал, например, Пол Андерсон или Генри Каттнер, ее иногда называли сайнс-фэнтези, а позже планетарными романсами). НФ приключения от Эдгара Раиса Берроуза, а потом и от Ли Брэкетт были динамичными, яркими, героическими и (по крайней мере в случае Брэкетт) хорошо написанными, на фоне всех палп-клише и заимствований из вестернов. Произведения этих мэтров никогда не называли откровенной халтурой (все ведущие авторы НФ писали ради денег), вот разве только Берроуза в 1950-х считали тем самым «запретным удовольствием». Но и это разделение исчезло с появлением и принятием формулировки Олдисса. Она до сих пор считается рабочим определением для некоторых авторов современной НФ, а особенно для литературоведов.

Определение Олдисса свело все формы фантастических приключений к различным вариантам космической оперы; с тех пор в спорах о НФ их обычно не отличают – к примеру, вышеупомянутые тексты Эдварда Э. Смита когда-то относили к ранней твердой приключенческой НФ. «Док» Смит публиковался в «Astounding» даже в «золотые» кэмпбелловские годы, а Роберт Э. Хайнлайн ценил и хвалил книги Смита. Но сегодня Смит считается символом эпохи ранней космооперы, сменившим Эдмонда Гамильтона.

Времена НФ до 1950-х часто называют временами космической оперы, что является хотя бы частичным триумфом литературной политики британской «новой волны». Вот как Джек Уильямсон вспоминал Эдмонда Гамильтона, своего близкого друга: «Талант Гамильтона исключительно подходил для палп-фантастики. Он переживал свои сочинения, колотя по клавишам машинки с такой силой, что по мере приближения к пику буква О пробивала бумагу. Зависевшие скорее от движения сюжета, чем от тонкостей стиля или характеров, его рассказы стремительно развивались. Он быстро писал рассказы, обычно отправлял в редакцию первый же вариант. Он был плодовитым автором, и его космическая опера снискала ему репутацию „Разрушителя миров" или „Спасителя миров"» (Джек Уильямсон «Эдмонд Гамильтон, каким я его знал» («Edmond Hamilton: As I Knew Him», 1999)).

А вот как в начале 1970-х воспринимали те времена непочтительные молодые авторы, склонные к пародиям (на музыку заставки к сериалу «Бат Мастерсон» («Bat Masterson»)): «Когда было юным ремесло, жил-был писатель Уильямсон; ну и фуфло писал же он! И звался Фуфел Уильямсон!» Спешу добавить, что те же пародисты любили и любят Уильямсона как писателя, поднявшегося так высоко, что его лучшие вещи считались классикой еще в 1940-е годы, а затем он рос и менялся как автор каждое десятилетие. Но раннюю его халтуру они уважать не собираются.