Текст книги "Украденный трон"

Автор книги: Дэвид Гейдер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

А теперь? Теперь ему придется предпринять еще одну попытку.

В покоях Северана царила темнота, что вполне соответствовало его настроению. Он взмахнул рукой – и фонарь, висевший у двери, ярко вспыхнул. Спальню залил свет, и тогда стало видно, что у громадной кровати кто-то стоит, небрежно опираясь на столбик балдахина.

– Приветствую, господин маг.

Это была эльфийка, отличавшаяся той особенной красотой, которая присуща только женщинам этой расы: гладкая бледная кожа, миндалевидные, невероятно зеленые глаза. Кожаные штаны и куртка выразительно облегали ее ладную фигурку, вьющиеся локоны цвета золотистого меда прихотливо рассыпались по плечам. Шпионка, кто же еще. Северан заметил, что девушка не достала из ножен висевший у пояса кинжал, а стало быть, она не явилась убивать его, по крайней мере, он так предполагал. Если он в этом ошибся – что ж, пускай попытает счастья.

– Это у тебя такое развлечение – торчать одной в темноте?

Северан вошел в спальню и, оттолкнув плечом незваную гостью, принялся торопливо собирать разбросанные на столе бумаги.

Девушка хихикнула, наблюдая за его действиями с неподдельным интересом:

– Если бы я, господин маг, задумала прочитать твои бесценные письма, неужели я не сделала бы этого раньше?

– Быть может, ты их уже прочла. В таком случае мне пришлось бы тебя казнить, верно?

– Я здесь по твоему приглашению.

Северан медленно положил на стол стопку бумаг, кивнул.

– Значит, ты – бард.

– Совершенно верно. – Эльфийка учтиво поклонилась. Наш общий знакомый из Вал Шеван посылает тебе свои наилучшие пожелания, а также меня.

Северан шагнул, схватил ее пальцами за подбородок, повернул голову влево, потом вправо, пристальнее вглядываясь в черты лица. Девушка даже бровью не повела.

– Так он прислал мне эльфийку? Для своего положения ты чересчур языкастая.

– Я умею и помалкивать, господин мой.

– Не сомневаюсь.

Барды Орлея пользовались особенной славой. Изображая менестрелей и странствующих актеров, они бродили по знатным дворам империи, развлекали высокородных хозяев, а между тем втайне занимались своим истинным ремеслом. Политика в империи отличалась невероятной сложностью и обилием интриг, а оттого на услуги бардов всегда был большой спрос. Казалось, имперской знати было бы разумнее вовсе не принимать у себя при дворе бродячих певцов, однако же на самом деле вероятность того, что такой певец окажется опасным шпионом, придавала заурядному развлечению приятную пикантность. Быть достаточно важной персоной, чтобы к тебе подсылали наблюдателей, и дерзко принимать у себя предполагаемого шпиона – перед таким искушением не мог устоять ни один уважающий себя аристократ.

– Если господин мой полагает, что эльфийка не сумеет справиться… – начала девушка.

– Нет, не полагаю. – Северан выпустил ее подбородок. – Просто помни свое место. Я заключил контракт с твоим хозяином, и это значит, что теперь ты принадлежишь мне. – Он сверлил девушку жестким взглядом и остался доволен, отметив, что она не дрогнула. Интересно, устояла бы на ее месте ферелденская эльфийка? – Преуспеешь в деле – получишь вознаграждение. Провалишься – будешь клянчить объедки в эльфинаже среди соплеменников и горько пожалеешь, что не осталась в Орлее. Я достаточно ясно выражаюсь?

Девушка помолчала, лицо ее стало бесстрастным. Затем она снова сдержанно поклонилась Северану.

– Понимаю, – ровным голосом проговорила она. – Мне сказали, что контракт заключен только на одно дело. Это так? – Она отступила на шаг и, усевшись на краю кровати, одарила Северана отработанно призывным взглядом. – Это будет дело личного свойства?

– Не трать попусту силы, – презрительно отмахнулся Северан. – Тебе известно, кто такой принц Мэрик?

Эльфийка помедлила, размышляя.

– Думаю, что известно, – отозвалась она уже совершенно деловым тоном. – Сын законной королевы Ферелдена, который скрывается где-то в глуши вместе с матерью. Так?

– Мятежная Королева мертва. Ты наверняка видела ее голову на колу перед воротами.

– Так вот чья это была голова! А с виду такая зеленоватая, подгнившая. Нипочем не подумаешь, что королевская.

– Тем не менее мальчишка – наследник Мятежной Королевы. И он жив. Мне нужно, чтобы ты сблизилась с ним.

Эльфийка задумалась, глубокомысленно крутя локон:

– Для этого требуется время.

– Время у нас есть.

– Тогда, может, обсудим мое вознаграждение?

– Сначала сделай дело, – пренебрежительно бросил он. – А уж тогда король Мегрен даст тебе любую награду, какую только пожелаешь.

Девушка встала и отвесила Северану уже совершенно иной поклон – низкий и подобострастный.

– В таком случае, господин мой, бард в твоем распоряжении.

Северан удовлетворенно кивнул. Вот и еще один шанс уничтожить мятежников.

Издалека, из тронного зала, донеслись приглушенные раскаты натужного хохота. И тут же сквозь эти звуки прорвался пронзительный, полный боли крик. Видимо, король развлекался. Это была единственная причина, по которой Мегрен получал удовольствие от подобных сборищ. До окончания праздника неизбежно находилось кому заплатить за венценосную скуку.

Кому-то всегда приходится платить.

Глава 7

Как и предсказывал эрл Рендорн, после битвы в долине мятежной армии пришлось не сладко. Углубившись в западные горы, мятежники могли не бояться преследования, но остались практически без провизии и снаряжения. Они ловили рыбу в горных ручьях, охотились в редких лесах, но все равно жили впроголодь. Одеял и добротных палаток у них было наперечет, занятий или развлечений еще меньше, за что ни возьмись, всего не хватало – и люди бродили по лагерю, потерянные и злые.

Не сказать, чтобы на это время их совсем оставили в покое. Небольшие отряды солдат то и дело устраивали вылазки в горы. Мятежникам, изнуренным лишениями и голодом, становилось все труднее бдительно следить за окрестностями. Когда небольшая группа врагов беспрепятственно добралась чуть ли не до самого королевского шатра и была перехвачена стражниками всего в нескольких шагах от того места, где Мэрик поедал свой более чем скромный ужин, эрл Рендорн решил, что просто прятаться в горах больше нельзя.

Первое, что пришло на ум командирам мятежников, – небольшие отряды лучников, которыми руководил Логэйн. Под покровом ночи группы эльфов – из тех немногих, что примкнули к мятежникам и служили курьерами либо нашли себе занятие в обозе, – выбирались из лагеря. Через пару недель на счету этих отрядов было уже изрядное количество убитых – так много, что враги начали всерьез опасаться появления в своих лагерях «ночных эльфов».

Враги мало что могли противопоставить этим непрерывным налетам: в стремлении запереть мятежников и уморить голодом он и слишком растянулись и рассредоточились вдоль гор. За этими вылазками последовали и другие – Роуэн и ее всадники наносили удары уже при свете дня. Если же у вражеских солдат хватало наглости погнаться за ними в горы, то на узких тропинках их ждали засады, устроенные Мэриком и эрлом Рендорном.

Мятежники, само собой, несли потери, но урон, который они при этом наносили врагу, оказался во много раз больше. Силы мятежной армии были уже на пределе, когда наступил радостный день: разведчики наконец сообщили, что враг отводит войска от гор.

Через пару дней после этого известия эрл Рендорн отдал приказ выступать, и мятежная армия; разделившись на четыре части, при свете полной луны тайно прошла через северные перевалы. Ночь выдалась напряженная, шли без факелов, что изрядно замедляло продвижение, но все же мятежникам улыбнулась удача. В отдаленных вражеских лагерях не заметили их передвижения, и к рассвету армия уже почти дошла до южных берегов великого озера Каленхад.

Здесь располагались многочисленные хутора, чьи владельцы сочувствовали мятежникам. В несколько местных деревень, и даже в Редклиф, отправили конных гонцов – тайно собирать съестные и прочие припасы.

Прибытие в лагерь первых поставок превратилось в праздник, стихийный и бурный. Одного вида мыла оказалось достаточно, чтобы Мэрик и Роуэн едва не сошли с ума от радости. А каким неземным наслаждением было хрустеть свежим яблоком! Привезли чистое белье, новые палатки, лекарства. В тот вечер в лагере звучала музыка, люди смеялись и плясали вокруг костров, и никто не вспоминал о войне.

Эрл Рендорн даровал Логэйну чин лейтенанта, а «ночных эльфов» объявил регулярной ротой. Юноша не проявлял ни малейшей охоты принимать такую честь и сдался только после долгих уговоров своих лучников и поддразниваний Роуэн. Мэрик вручил ему подобающий чину алый плащ, устроив для этого краткую церемонию перед лицом всей армии. Логэйна эта церемония явно тяготила – он не видел никакой необходимости в подобном спектакле, однако солдаты приветствовали назначение с таким восторгом, что даже ему стало ясно, насколько важна была вся эта сцена для поднятия морального духа армии.

В конце концов, у них было не так уж много поводов для радости.

Потери мятежной армии оказались велики, многие ферелденцы погибли вместе со своей королевой. Узурпатор прилагал все усилия, чтобы распространить эту мысль по всей стране.

Тем не менее по-прежнему находились те, кто не верил ему и поддерживал мятежников – не важно, насколько явно. Через пару месяцев, пройдя вдоль гор, а затем повернув на восток, через гористое побережье, мятежная армия нашла приют в приветливых лесах близ портового города Амарантайн. По каким причинам – неизвестно, но Байрон, эрл Амарантайна, словно и не заметил присутствия на своих землях мятежников, тем самым дав понять, что они пока что могут остаться. Это был далеко не первый случай, когда мятежной армии приходилось полагаться на того, кто как бы не замечал их существования.

С точки зрения Мэрика, самым важным было вернуть мятежу утраченный размах, хотя бы на время разделить силы, чтобы донести правду о положении дел до разных частей страны. Эрл Рендорн считал такое предприятие очень рискованным, но согласился, что сделать это необходимо.

Первыми отправились в путь Роуэн и Логэйн, хотя тут, само собой, не обошлось без споров. Ни ей, ни ему не хотелось покидать принца, да и сама мысль о совместном путешествии не вызывала у них ни малейшего восторга. Но в конце концов Мэрик все-таки настоял на своем. С видимой неохотой они покинули лагерь, взяв с собой нескольких солдат, хорошо знакомых с Баннорном – плодородным краем в самом сердце Ферелдена. Несколько месяцев отряд путешествовал по Баннорну, становился лагерем в безопасных местах, а Роуэн и Логэйн устраивали вылазки в соседние деревни, чтобы рассказать местным жителям, как обстоят дела. Иногда они заглядывали в гости к какому-нибудь банну, который мог проявить интерес к переговорам.

Роуэн была впечатлена способностью Логэйна с ходу определять, на самом ли деле тот либо иной банн заинтересован в дружбе с мятежниками или же пытается заманить их в ловушку. Как-то раз она разозлилась не на шутку, когда Логэйн, ничего не объясняя, выдернул ее из-за обеденного стола, и только потом сообразила, что к ним, прячась в темноте, подбирались стражники. Логэйн обнаружил это. Логэйн, а не она. Сверкнули мечи – и им пришлось драться спина к спине.

В подобных ситуациях Логэйн никогда не держался с Роуэн так, словно ее нужно было спасать или особенно оберегать. Он ждал, что девушка будет сражаться так же ожесточенно, как он сам, – и она старалась не обмануть ожиданий.

Очень часто им приходилось сворачивать лагерь второпях и бежать, пытаясь оторваться от подручных того или иного аристократа. Похоже, среди местной знати с избытком хватало тех, кто готов был продать с потрохами законного короля. Особенно теперь, когда узурпатор уже, казалось бы, одержал безоговорочную победу.

Случалось и так, что проникновенные речи Роуэн находили благодарных слушателей среди баннов, которые потеряли изрядную часть своего состояния, но еще помнили лучшие дни. Правление орлесианцев нанесло Баннорну тяжкий урон: налоги разоряли местное население ничуть не меньше, чем вражеская армия. Страх, однако, мешал многим жителям этого края поддержать мятеж: почти на каждом перекрестке висели клетки, в которых разлагались трупы казненных, – яркое свидетельство правосудия, как его понимали в империи.

Все же дух ферелденцев не был окончательно сломлен, и за месяцы, проведенные в самом сердце страны, Роуэн и Логэйн не раз убеждались в стойкости и вольнолюбии соотечественников. Бедняки, чью изможденную плоть едва прикрывали жалкие лохмотья, слушали рассказ Логэйна о том, как принц Мэрик спасся от смерти, и в глазах у них загоралась яростная решимость, надежда, что еще не все потеряно. Старики, сидевшие в таверне у очага, гневно сплевывали в огонь и заводили разговор о тех временах, когда правил дед Мэрика, о великой войне с Орлеем и тяжком поражении, которым она закончилась. Те, кто слушал их в дымном полумраке, озаряемом отблесками огня, мрачно кивали каждому слову.

Роуэн заметила, что задиристость Логэйна постепенно исчезла и на смену ей пришло нечто среднее между придворной учтивостью и безразличием. По большей части Логэйн помалкивал, но как раз тогда, когда девушке начинало казаться, что в его отношении к ней наступило чуть заметное потепление, ее неизменно обдавало зимним холодом.

В сущности, единственный случай, когда Роуэн услышала от Логэйна нечто по-настоящему важное, произошел как-то вечером в разгар зимы. Они разбили лагерь в лесу, укрываясь от пары охотников за головами, и сидели по обе стороны крохотного костерка, ежась от холода и зябко кутаясь в шерстяные одеяла. Дыхание срывалось с губ белыми облачками морозного пара, и Роуэн уже в который раз подумывала о том, чтобы предложить Логэйну развести огонь пожарче. Можно было не сомневаться, что юноша в ответ лишь нахмурится и одарит ее суровым взглядом. Большой костер выдаст их расположение, и девушка это прекрасно понимала. Вот только будет ли прок от подобной скрытности, если они попросту замерзнут до смерти?

При этой мысли она бросила взгляд на спутника и обнаружила, что Логэйн в упор смотрит на нее. Он молчал, и взгляд льдисто-голубых глаз был таким напряженным, что у Роуэн ёкнуло сердце. Она поспешно отвела глаза и плотнее закуталась в одеяло. И долго он вот так смотрит на нее?

– Я забыл тебя поблагодарить, – ровным голосом произнес Логэйн.

Растерявшись, Роуэн подняла взгляд:

– За что?

– Тогда, во время боя, ты пришла мне на помощь. – Он сумрачно усмехнулся. – Прискакала, если быть точным.

– Не стоит…

– Стоит, – резко перебил Логэйн. Роуэн зачарованно смотрела, как он сделал глубокий вдох, а затем пристально и прямо взглянул ей в глаза, точно хотел убедиться, что она поняла его искренность. – Я знаю, что именно ты сделала, и за это благодарен тебе. Мне следовало бы сказать об этом давным-давно.

Холод отступил.

Сделав этот шаг к примирению, Логэйн вежливо кивнул и, не сказав больше ни слова, опять устремил взгляд в огонь. И продолжал греться у костра как ни в чем не бывало, а Роуэн даже отдаленно не представляла, что ответить. Поэтому она промолчала.

В конце концов, все это не имело особого значения, поскольку за время путешествия им и так было чем заняться. Зачастую все силы уходили только на то, чтобы остаться в живых. Может быть, Роуэн и предпочитала путешествовать с более интересными спутниками, однако она не могла отрицать, что сноровка и опыт Логэйна не единожды спасали ее от смертельной опасности. Если Логэйн и был у нее в долгу за то, что она нарушила приказ своего отца, – этот долг давно был оплачен с лихвой. Теперь Роуэн понимала, отчего принца так влечет к этому человеку.

Между тем сам Мэрик в это время тоже не сидел на месте. Всю зиму он в компании мага Вильгельма и небольшого отряда телохранителей наносил тайные визиты тем дворянам, которые прежде поддерживали мятежников. Он напоминал этим людям, что мятеж далеко не разгромлен, и просил их и впредь оказывать посильную помощь его армии.

Само собой, Мэрик не забывал урока, преподанного смертью матери. Как бы лояльно ни относились когда-то к мятежу эти люди, он никому из них безоглядно не доверял. Времена были лихие. Каждой такой встрече предшествовала тщательная подготовка, и вспыльчивый маг не ведал покоя до той минуты, пока встреча не завершалась. В нескольких случаях, когда кто-то из дворян пытался захватить короля, пыл напавших мгновенно остужало внезапное появление Вильгельмова голема.

Главное, что помогало Мэрику в эти долгие месяцы, – непопулярность узурпатора. Мегрен держал подданных в страхе и не скрывал нелюбви к ним. Большинство тех дворян, к которым наведывался Мэрик, готово было по меньшей мере выслушать его и выразить поддержку хотя бы на словах. Однако примкнуть к мятежу решались немногие.

В конце концов это означало покинуть свой дом и имущество на произвол судьбы. Их исконные владения достались бы какому-нибудь орлесианскому хлыщу, который обдерет их как липку, – а многим аристократам не слишком-то хотелось обрекать простых людей на такую участь.

Нет, открыто примыкали к мятежу только самые отчаянные и безрассудные или те, кому уже нечего было терять. Мэрика ободряло – но вместе с тем и печалило – то, что с течением времени все больше и больше дворян оказывалось именно в таком безвыходном положении. Ему уже доводилось слышать о баннах, вынужденных бросить поместья и, прихватив с собой всю челядь, способную носить оружие, отправляться прямиком в мятежную армию.

Настоящие неприятности начались весной, когда по округе прошел слух о странной компании, которая путешествует по Внутренним землям в более чем приметном обществе голема. На отряд напали солдаты узурпатора, и Мэрику пришлось бежать, спасая свою жизнь. Вильгельм настаивал на возвращении к армии, но принц повернул на север и направился к Твердыне Кинлоха – старинной башне, в которой располагался ферелденский Круг магов. Высокая, увенчанная шпилем башня непостижимым образом вырастала прямо из вод озера Каленхад.

Маги никогда не принимали чью-то сторону в политических столкновениях, во всяком случае открыто, и Первый Чародей, встретивший Мэрика у ворот, заметно нервничал. Невысокий сморщенный старичок дрожащим голосом сообщил, что в башне как раз находится с визитом Владычица Церкви. Намек был ясен без слов: Церкви пока еще не известно о появлении Мэрика и маги будут несказанно счастливы, если он проявит здравый смысл и уберется восвояси.

Их беспокойство было вполне объяснимо. Церковь зорко следила за Кругом и не доверяла ему ни на грош. Если возникнет даже тень подозрения, что маги как-то связаны с мятежом, на них тотчас спустят храмовников. Вполне вероятно, достаточной причиной для тревоги было уже то, что Мэрика сопровождал Вильгельм.

Мэрик, однако, никогда в жизни не встречался с преподобной матерью Бронах. Он был знаком с ней только по слухам. Когда еще выпадет ему шанс переговорить с этой женщиной без того, чтобы за спиной у нее маячила армия храмовников?

Когда Мэрик изложил свои намерения вслух, Первый Чародей побелел как мел. Мэрику почти стало жаль старичка. В конце концов после длительной суматохи и множества резких фраз, которыми обменивались мятежный принц и свита Владычицы Церкви, Мэрика, и только его, провели в зал собраний – сводчатый зал в самом сердце башни.

Огромные колонны подпирали потолок на стофутовой высоте, а между ними плясали стеклянные шарики, сиявшие магическим светом. Обычно в этом зале вели споры старшие маги, но сегодня ему суждено было послужить нейтральной территорией. Владычица Церкви тоже была одна. Облаченная в блистающие красные одеяния, она чопорно восседала в кресле и постукивала по подлокотнику сухими старческими пальцами. Когда Мэрик вошел, церковница окинула его осуждающим взглядом, но никаким иным приветствием не удостоила.

Мэрик обливался потом. Для них двоих этот зал был чересчур громадным. Здесь он чувствовал себя карликом, жалким и ничтожным.

– Принц Мэрик, – с натянутой вежливостью выдавила мать Бронах, когда он подошел ближе.

Мэрик опустился на одно колено и низко, почтительно склонил голову:

– Преподобная мать Бронах.

Воцарилась напряженная тишина, затем Мэрик поднялся. Церковница разглядывала его с интересом, – судя по всему, его учтивость пришлась ей по вкусу.

– Тебе повезло… – начала она жестким тоном, – повезло, что я прибыла сюда без почетной охраны. В противном случае я бы тотчас велела арестовать тебя. Думаю, ты это понимаешь.

– В противном случае этот разговор вовсе бы не состоялся.

– Да уж.

Священница вновь забарабанила пальцами по подлокотнику, и у Мэрика возникло ощущение, что его тщательно изучают. Может, преподобная мать ищет в нем признаки слабости? Пытается понять, соответствует ли он своей, без сомнения жалкой, репутации? Наверняка он этого знать не мог.

– Ты андрастианец, юноша? Веруешь ли ты в Создателя и Его Церковь?

Мэрик кивнул:

– Мать научила меня Песни Света.

– Тогда склонись перед законным правителем Ферелдена. Покончи со всей этой чушью.

– Это не чушь! – отрезал он. – Как может Церковь поддерживать орлесианца на ферелденском троне?

Брови преподобной матери изумленно взлетели вверх. Она явно не привыкла к тому, чтобы ей перечили.

– Такова воля Создателя, – отработанно терпеливым тоном проговорила она.

– Но он же тиран!

Преподобная мать поджала губы и с минуту молчала, пристально глядя на Мэрика.

– Сколько невинных жизней загубила в этой безнадежной борьбе твоя мать? Скольких еще загубишь ты? Разве твои соотечественники не заслужили мира?

Мэрик ощутил, как жаркий гнев закипает в нем, грозя вот-вот вырваться наружу. Да как она смеет?! В два шага он одолел расстояние между ними и остановился лицом к лицу с преподобной матерью, вытянув вдоль тела руки, крепко сжатые в кулаки. Только так он и мог удержать себя от того, чтобы не придушить эту женщину. В конце концов, она, несмотря на кичливость, заслуживает уважения. Мэрику пришлось напомнить себе об этом.

Он медленно выдохнул, успокаиваясь. Преподобная мать Бронах все так же пристально смотрела на него, с виду ничуть не обеспокоенная ни тем, что он подошел так близко, ни невысказанной угрозой, которая сквозила в каждом его движении. Тем не менее Мэрик знал, что она нервничает. Он видел, что на лбу у нее выступили бисеринки пота, и заметил, что взгляд ее на миг метнулся к ближайшей двери.

– Это правда, что он выставил голову моей матери на копье перед денеримским дворцом? – ледяным гоном спросил он. – Моей матери, твоей законной королевы?

Взгляды их скрестились, и наступила невыносимо долгая пауза. Наконец преподобная мать с величественным видом поднялась из кресла.

– Вижу, нам нечего обсуждать, – проговорила она с едва заметной дрожью в голосе. – Ты – несносный мальчишка. Предлагаю тебе взять своих спутников, покинуть башню, пока еще есть такая возможность, и молиться, чтобы, когда настанет твой смертный час, с тобой обошлись более милосердно, чем с твоей матерью.

С этими словами преподобная мать развернулась и решительно вышла из зала. Когда она скрылась за дверью, у Мэрика подкосились ноги.

Недолгий разговор с Первым Чародеем, последовавший за этой встречей, завершился немногим лучше. Круг магов не пожелал отказаться от своего нейтралитета. В лучшем случае маги были готовы закрыть глаза на то, что мятежникам помогает один из их собратьев. Мэрик подозревал, что вряд ли ему удалось бы добиться чего-то большего.

Тем не менее, думал он, встреча лицом к лицу с преподобной матерью Бронах все-таки оказалась не совсем бесполезной. Пускай Владычица Церкви сочла его слабаком и невежей, зато он, по крайней мере, столкнулся лицом к лицу с одной из ближайших советников узурпатора и не дрогнул, не отступил. Преподобная мать покинула Твердыню Кинлоха в большой спешке и, вне всякого сомнения, во весь опор помчалась прямиком во дворец. Мэрик покинул сияющую башню задолго до того, как Владычица Церкви успела бы отправить за ним стражу.

И вот все главные мятежники снова встретились в лесах близ Амарантайна. Эрл Рендорн радостно приветствовал и Мэрика, и Роуэн с Логэйном. Все они были изнурены долгим путешествием, но каждый был счастлив, что другие вернулись благополучно. Роуэн, бросившись вперед, радостно заключила Мэрика в объятия и тут же принялась посмеиваться над бородкой, которую он отрастил за зиму, а если Логэйн при этом и держался излишне молчаливо, то ни один из них этого не заметил. Мэрику не терпелось услышать рассказ о времени, проведенном в Баннорне, и всю первую ночь в лагере он до рассвета сидел у костра, попивая вино и вытягивая из несловоохотливого Логэйна одну историю за другой.

И тут же оказалось, что расслабляться им пока рано. Эрл Рендорн уже предостерегал, что расположение мятежной армии становится слишком известным; никогда прежде они не задерживались так долго на одном месте. Все это время в лес, где стояла армия, понемногу просачивались небольшие группы новобранцев, и слухи о том, где искать сторонников Мэрика, расходились все шире. Наконец однажды вечером прискакал гонец от эрла Амарантайна и сообщил о приближении войск узурпатора.

Мэрик сказал эрлу Рендорну, что, прежде чем уходить, должен кое-что сделать. Взяв с собой Логэйна, он отправился с визитом к эрлу Байрону. Логэйн твердил, что это глупо, но Мэрику было плевать.

При их приближении молодой эрл в сопровождении стражников вышел из своего амарантайнского поместья и дружелюбно помахал рукой.

– Ваше высочество, – приветствовал он гостя. – Признаться, я удивлен, что вы еще здесь. Разве вы не получили мое послание?

– Получил, ваша светлость, – кивнул Мэрик. – И хотел поблагодарить вас.

Молодой эрл тоже кивнул. По выражению лица трудно было понять, о чем он думает.

– Это было меньшее, что я мог для вас сделать.

– Куда уж меньше, – многозначительно проворчал Логэйн.

Мэрик ожег его гневным взглядом. Логэйн лишь насупился, но не проявил ни малейших признаков раскаяния.

– Я хотел, – твердо продолжал Мэрик, снова глядя на эрла Байрона, – выразить тебе нашу благодарность. В твоих владениях мы нашли надежное убежище, пусть всего лишь на время. Надеюсь, этот поступок не будет иметь для тебя никаких дурных последствий.

С этими словами он отвесил низкий поклон эрлу. Тот явно сконфузился и только смог на прощание выдавить из себя пару ничего не значащих любезностей.

Едва ли от этой встречи можно было ожидать чего-то большего. Возвращаясь в лагерь, Мэрик уже готов был согласиться с Логэйном и признать, что лучше бы они просто ушли из этих мест, не тратя попусту сил и времени. И когда на следующее утро мятежная армия выступила в поход, принц испытал нешуточное потрясение: у самой опушки леса мятежников поджидал большой вооруженный отряд со значками Амарантайна.

Солдаты, однако, не спешили атаковать. Вперед выехал эрл Байрон, на виду у всего отряда преклонил колени перед Мэриком.

– Пусть узурпатор подавится моими землями, – проговорил он, и голос его дрожал от наплыва чувств. – Я отправил жену и детей на север, взял с собой всех верных людей и все припасы, какие удалось собрать. – Эрл поднял взгляд на Мэрика, и в глазах его заблестели слезы. – Если… если ты, милорд принц, согласишься принять мою службу, я с радостью примкну к твоему делу. И прости, что у меня не хватило духу поступить так раньше.

Мэрик потерял дар речи, а люди эрла и его собственные спутники разразились ликующими воплями.

И снова им пришлось сражаться – вначале, когда мятежная армия, уходя от войск узурпатора, отступала назад в западные горы; потом, когда эрл Рендорн решил, что врагу надлежит дать подобающий отпор. Ряд мелких стычек, происходивших большей частью под весенним проливным дождем, вынудил солдат узурпатора, не ожидавших такого оборота дел, поспешно отступить. Пару педель спустя прибыло более крупное войско, которое наспех собрал разъяренный Мегрен, но мятежная армия к тому времени была уже далеко.

Вот как жила и выживала мятежная армия два нелегких года.

Правда, настоящие сражения случались редко, и мятежники в основном занимались тем, что ждали. Разбивали лагерь и неделями стояли под дождем, а зимой в снегу. Недели ожидания перемежались нелегкими переходами по самым глухим и труднодоступным углам Ферелдена – мятежники уходили от преследования либо подыскивали себе новое укрытие.

Только один раз войскам узурпатора удалось потрепать их всерьез. Плохо охраняемый караван, который в начале зимы вез припасы из Орлея, оказался чересчур соблазнительной мишенью, и слишком поздно эрл Рендорн сообразил, что это ловушка. Мятежники не успели и глазом моргнуть, как со склонов хлынули сотни орлесианских шевалье, до того укрывавшихся среди скал. Их серебристые доспехи и наконечники копий нестерпимо сверкали под низким зимним солнцем. Шевалье окружили бы основные силы мятежников, задержав их до подхода подкреплений, если бы не стремительные действия Логэйна и «ночных эльфов».

Лучники бросились вверх по склонам наперерез скачущим в атаку шевалье. Осыпанные градом стрел, рыцари вынуждены были остановиться и, не завершив обходного маневра, ввязаться в бой. Однако эльфы в легких доспехах не могли сражаться на равных с шевалье, и, когда орлесианцы обрушились на их позиции, больше половины лучников погибло. Самого Логэйна проткнули копьем.

Эта жертва дала Мэрику возможность отменить удар по каравану и благополучно отойти. Настояв на том, чтобы помочь Логэйну, Мэрик повел мятежное войско в обход. Потери были велики, но и раненого Логэйна, и уцелевших эльфов удалось спасти. Шевалье погнались было за мятежниками, но быстро отказались от своего намерения.

Места для других сражений выбирались куда более тщательно. Выбор по большей части принадлежал эрлу Рендорну, и, когда они с Мэриком расходились во мнениях, дело заканчивалось жарким спором. Побеждал в конце концов немалый опыт эрла Рендорна.

Эти поражения принц переживал тяжело. По нескольку дней он избегал окружающих, проводя время в мрачных размышлениях и внутренне закипая оттого, что его не принимают всерьез. Он сетовал, что с ним обращаются как с марионеткой. Как-то Мэрик явился на совещание к эрлу Рендорну, где уже были Роуэн и Логэйн, и запоздало сообразил, что его-то как раз сюда не приглашали. Почти неделю бродил он пьяный и несчастный, стараясь никому не попадаться на глаза. В конце концов Логэйн отыскал его, назвал дураком и силой приволок в лагерь. Непонятно почему, но это происшествие значительно успокоило Мэрика.

После того случая он прилагал все усилия, чтобы обозначить свое участие в мятеже другим способом. Твердо уверенный, что ему надлежит разделять опасность со своими солдатами, Мэрик решил в каждом бою драться в первых рядах. Солдаты смотрели, как он скачет впереди, как сверкают его доспехи гномьей работы и развевается пурпурный плащ, смотрели и восторгались. Мэрик виду не подавал, что ему об этом известно.