Текст книги "Троя. Повелитель Серебряного лука"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Дэвид Геммел
Троя. Повелитель Серебряного лука

Сон означает смерть

Время подвигов, предательства, кровопролития и страха

Пролог

Когда свирепые волны подняли юношу вверх, а потом бросили в морскую пучину, ему удалось зацепиться за какой-то обломок. Вспышка молнии, сопровождаемая оглушительными раскатами грома, озарила все вокруг. Под натиском следующей волны обломок почти выскользнул из рук. Он еще крепче схватился за доску, поранив ладони об острые края. Глаза воспалились от соленой воды и ужасно болели.

После того как из-за ужасного шторма корабль налетел на рифы и разбился, четверо мужчин пытались спастись, хватаясь за обломок палубы. Но неумолимая стихия одного за другим забирала обессиленных людей, а ветер далеко разносил их предсмерт ные крики. В живых остался только один из четверых – Гершом. Руки и плечи юноши, привыкшие к молоту с киркой и тяжелым мешкам, окрепли за многие месяцы работы в медных рудниках на Кипре. Но даже эта невероятная сила начала покидать его. Волна снова подхватила Гершома, подбросив обломок палубы длиной в семь футов. Он крепко схватился за доску, когда на него вновь со всей силой обрушилась вода. Море больше не казалось ему холодным – оно напоминало теплую ванну. Гершом почти слышал, как оно зовет: «Отдохни! Идем со мной! Закрой глаза! Отдохни в Зеленом море!»

«Сон означает смерть», – снова и снова повторял он про себя, цепляясь измученными руками за неровные края палубы. Несмотря на смертельную усталость, Гершом почувствовал острую боль. Мимо проплыло мертвое тело, которым уже завладела вода. Гершом узнал его – этот человек был моряком. Позапрошлой ночью, когда корабль сделал остановку на небольшом пляже за высокими скалами, он выиграл три медные монеты в кости и очень тогда обрадовался. Три монеты, хотя и не такие большие деньги, но их хватит, чтобы купить хороший плащ или девушку на ночь… Теперь лицо бедолаги не казалось таким счастливым: открытый рот навечно исказила гримаса боли, по остекленевшим глазам хлестал дождь.

Море унесло труп прочь, и Гершом видел, как он скрылся под водой. Еще одна волна налетела на Гершома – он ударился головой об обшивку палубы, за которую держался. Молния снова осветила небо, но раскатов грома не было слышно. Ветер стих, море успокоилось. Гершом подтянулся и перекинул ногу через обломок палубы, затем осторожно перевернулся на спину, дрожа от холода. Проливной дождь смыл соль с его глаз. Юноша посмотрел на небо. В образовавшемся просвете между грозовыми облаками показалась луна. Осмотревшись, он не увидел ни малейшего намека на землю. Шансы на спасение были невелики. Торговые суда старались держаться береговой линии, немногие из них заплывали так далеко.

… Тогда буря обрушилась с невероятной скоростью, сильный ветер налетел из-за высоких скал. Корабль как раз искал бухту, где можно было бы укрыться на ночь. Гершом сидел по правому борту и поначалу ни о чем не беспокоился. Он ничего не знал о море и не заметил признаков надвигающейся бури. Но, заметив тревожные взгляды, которыми обменялись другие гребцы, юноша обернулся. Порывы ветра становились все сильнее, кидая корабль из стороны в сторону и унося его все дальше от берега. Гершому был виден мыс у входа в бухту, и ему казалось, что он совсем близко. Темп движений гребцов начал замедляться. Два весла с правого борта столкнулись, нарушив общий порядок, одно из них упало в воду. Люди сбились с ритма, и судно оказалось во власти ветра. Огромная волна накрыла Гершома и гребцов, сидящих по правому борту. Тяжело нагруженный корабль начал накреняться. Судно перевернулось, и его поглотила вторая волна. Гершом услышал звук треснувшей под натиском воды обшивки. Море поднялось, и корабль под тяжестью добытого на рудниках груза затонул в считанные мгновения.

Когда Гершом зацепился за обломок палубы, он подумал, что, возможно, какая-то часть груза на затонувшем корабле была добыта им. Внезапно в памяти юноши возникло суровое лицо его деда: «Ты сам ищешь на свою голову неприятности, парень». Дед, как всегда, был прав. «С другой стороны, – подумал Гершом, – благодаря тяжелому труду на копях руки приобрели силу, которая и помогла пережить бурю». Дед бы обрадовался, увидев, как нежные руки его внука покрылись волдырями и ранами. Гершом работал на копях, чтобы получить за месяц деньги, которые дома тратил за секунду. По ночам он спал под старым одеялом в грязной землянке, а по его уставшему телу ползали муравьи. Здесь не было служанок, готовых броситься исполнять его малейшее приказание, или рабов, чтобы починить одежду. Никто не кланялся и не пытался угодить. Все женщины, которые жили во дворце и поместьях деда, восхищались мужественностью и силой Гершома и рады были ему услужить. Юноша вздохнул. Доступные девушки на Кипре вели себя с работниками каменоломен так же, если только у тех в карманах водились медные монеты.

Небо на юге озарила вспышка молнии. «Может быть, буря скоро закончится», – подумал Гершом. Его снова охватили воспоминания о деде, а вместе с ними пришло и чувство стыда. Он был несправедлив к старику. Дед вряд ли бы гордился поступком внука, ему не доставило бы радости и публичное наказание, к которому он его приговорил. Гер-шом покинул город и направился на побережье, где сел на корабль до Кипра. Он бы и дальше оставался на Кипре, если бы несколько дней назад не увидел в городе группу египтян. Гершом узнал двоих из них – это были писцы, которые приезжали вместе с купцом во дворец к его деду. Оба писца смотрели на него. Хотя у Гершома выросла густая борода, а волосы стали длинными и всклокоченными, но, все же, было бы странно, если б они его не узнали.

Собрав последние монеты, заработанные на копях, Гершом отправился в гавань, сел на песок и стал глядеть на корабли в бухте. К нему подошел кривоногий старик, кожа на лице которого покрылась морщинами и загрубела от долгого пребывания на солнце.

– Ищешь работу в море? – спросил он.

– Может быть.

– Ты из Египта? – старик заметил акцент Гершома.

Тот кивнул.

– Египтяне – прекрасные мореплаватели. У тебя плечи, как у хорошего гребца. – Старик присел на корточки, поднял камень и бросил его в воду. – На некоторых кораблях требуются гребцы.

– А на этом? – спросил Гершом, показав на большое, красивое двухпалубное судно, которое стояло на якоре в бухте. Корабль, сделанный из красного дуба, был великолепен, на его правом борту сидели сорок гребцов, а корпус сверкал в солнечных лучах. Гершом никогда не видел такого большого судна.

– Только если ты ищешь смерти, – ответил старик. – Этот корабль слишком большой.

– Слишком большой? Разве это плохо? – удивился Гер-шом.

– Великий бог Посейдон не любит большие корабли. Он ломает их на две части.

Юноша засмеялся, решив, что это шутка, на что его собеседник, похоже, обиделся.

– Видно, ты не знаком с морем, парень, – процедил он холодно. – Каждый год самонадеянные люди строят большие суда, но всякий раз они терпят кораблекрушение. Чем еще это можно объяснить, если не волей богов?

– Прошу прощения, – извинился Гершом, не желая больше обижать старика. – Но не похоже, что этому кораблю что-то грозит.

– Это новый корабль Счастливчика. Его построил один безумец, которого больше бы никто не нанял. Там не хватает людей в команде. Но даже не очень умные моряки отказываются на нем служить. Счастливчик набирает в свою команду жителей отдаленных островов. – Старик захихикал. – Некоторые из них исчезают, как только видят его корабль, а все считают их идиотами. Нет, этот корабль пойдет ко дну, когда Посейдон проплывет под ним.

– Кто этот Счастливчик?

Старик удивился.

– Я думал, что даже египтяне знают о Геликаоне.

– Кажется, я слышал это имя. Это воин, который принимал участие в морских сражениях? Разве это не он убил пирата из Микен? – спросил Гершом.

Его собеседник остался доволен вопросом.

– Да, это великий воин.

– Почему его называют Счастливчиком?

– Боги наделили его невероятной удачей. Любое рискованное предприятие приносит ему деньги, но, думаю, после того как затонет это чудовище, Геликаона будут называть иначе, – старик замолчал на секунду. – Однако ветер отнес нас в сторону. Вернемся к нашему курсу. Тебе нужен корабль.

– Что ты мне посоветуешь, дружище?

– Я знаю купца, которому принадлежит двадцативесель-ное судно «Мирион», оно направляется послезавтра в Трою. У купца не хватает людей. За десять монет я отведу тебя к нему и дам хорошую рекомендацию.

– У меня нет десяти монет.

– Ты получишь двадцать за это плавание – половину, когда согласишься на работу. Отдай мне эти деньги, и я скажу, что ты – отличный гребец.

– Они скоро поймут, что ты солгал.

Старик пожал плечами.

– Но ты будешь уже далеко в море, а купец останется на берегу. А вернешься ты уже превосходным гребцом, и никто не догадается об обмане.

Гершом слышал о Трое, о ее великих золотых стенах и высоких башнях. Легенды гласят, что герой по имени Геракл выиграл там войну сто или больше лет тому назад.

– Ты бывал в Трое? – спросил он старика.

– Много раз.

– Говорят, она прекрасна.

– Да, на этот город стоит посмотреть. Но там все дорого. Девки одеваются в золото, а мужчину считают бедным, если у него нет сотни лошадей. На медную монету ты не сможешь купить и чашки воды в Трое. Будет много других остановок по дороге туда и обратно, мальчик. Например, в Милете. Это отличное место для моряков. Полногрудые красавицы продадут душу за медный грош, хотя их душа вряд ли тебя заинтересует. Это лучшее место из тех, которые ты когда-либо видел. У тебя вся жизнь впереди, мальчик!

После того как старик устроил его на «Мирион», Гершом спустился к морю, чтобы взглянуть на корабль. Он ничего не знал о таких судах, но даже его неопытному глазу показалось, что корабль слишком низко стоит в воде. К нему подошел огромного роста лысый человек с черной бородой.

– Ищешь работу? – спросил великан.

– Нет. Я завтра отплываю на «Мирион».

– Это корабль перегружен, к тому же, надвигается шторм, – сказал незнакомец. – Ты когда-нибудь работал на галере?

Гершом покачал головой.

– На хорошем корабле капитан должен следить, чтобы в команде были хорошо обученные люди и никакой швали.

О «Мирион» этого не скажешь, – продолжил он и внимательно посмотрел на Гершома. – Лучше пойдем со мной на «Ксантос».

– На корабль, обреченный на смерть? Нет уж.

Лицо великана помрачнело.

– Что ж, это твой выбор, египтянин. Надеюсь, ты о нем не пожалеешь.

Загремел гром. Снова поднялся ветер. Гершом осторожно перевернулся на живот и схватился за край доски. Сон означает смерть.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ЗЕЛЕНОЕ МОРЕ

I Пещера крыльев

Двенадцать мужчин, одетых в плащи из черной шерсти, молча стояли у входа в пещеру. Они не разговаривали и не двигались. Дул на удивление холодный осенний ветер, но никто даже не пытался согреть замерзшие руки теплым дыханием. Лунный свет отражался от доспехов на груди мужчин, белых остроконечных шлемов, наручей, поножей и рукояток коротких, вложенных в ножны мечей. Несмотря на прикосновение металла к коже, они не чувствовали холода. Ночной воздух становился все прохладней, начался дождь с градом, который барабанил по их доспехам, но воины не двигались с места. Подошел еще один высокий и сутулый человек в плаще, развевающемся на сильном ветру. Он тоже был в доспехах, шлеме и наколенниках, отделанных золотом и серебром.

– Он внутри? – спросил воин глухим голосом.

– Да, мой царь, – ответил высокий и широкоплечий мужчина с глубоко посаженными серыми глазами.

– Он позовет нас, чтобы услышать волю богов.

– Подождем, – сказал Агамемнон.

Дождь закончился, царь не сводил глаз со своих ратников, затем он бросил взгляд на Пещеру Крыльев. Агамемнон едва смог различить пламя огня, отражающееся от скалистых сводов пещеры. Даже отсюда можно было почувствовать острый и опьяняющий запах благовоний, исходящий от Пророческого пламени. Огонь погас, пока царь наблюдал за ним. Агамемнон, не привыкший ждать, почувствовал, как в нем просыпается гнев, но он умело его скрыл. Царь должен смирять свою гордыню в присутствии богов.

Каждые четыре года правитель Микен и двенадцать его верных сподвижников должны являться сюда, чтобы услышать волю богов. Последний раз Агамемнон был здесь после того, как похоронил отца и унаследовал его трон. Тогда он очень волновался, но не больше, чем сейчас. Пророчество, услышанное в тот раз, сбылось. Агамемнон невероятно разбогател. Его жена родила ему троих здоровых детей, хотя и девочек. Армия Микен выигрывала каждое сражение, в котором участвовала.

Но Агамемнон вспомнил последние путешествие своего отца в Пещеру Крыльев, которое он совершил восемь лет назад, и его мертвенно-бледное лицо по возвращению. Отец ни словом не обмолвился о последнем предсказании, но один из его соратников все рассказал царице. Жрец на прощание сказал ему: «Прощай, царь Атрей. Ты не придешь больше в Пещеру Крыльев». Великий воин и царь умер за неделю до следующего путешествия.

Из пещеры вышла женщина, одетая во все черное, ее лицо было скрыто под плащом. Она не произнесла ни слова, только подняла руку, приглашая мужчин следовать за собой. Агамемном глубоко вздохнул и первым вошел в пещеру.

Вход в пещеру был узким, воинам пришлось снять остроконечные шлемы и идти за женщиной поодиночке, пока они не оказались у места, где недавно горело Пламя Предсказаний. Запах дыма все еще стоял в воздухе. Сердце Агамемнона учащенно билось, когда он его вдыхал. Все цвета стали ярче, а еле слышные звуки – такие, как скрип кожи, касание сандалиями камня – казались почти угрожающими. Этот ритуал, основанный на древнем веровании, что жрец только на пороге смерти может беседовать с богами, совершали уже сотни лет. Так, каждые четыре года выбирали человека, которому предстояло умереть ради своего царя. Задержав дыхание, Агамемнон посмотрел на худого старика, лежащего на соломенном тюфяке. В свете факелов лицо умирающего казалось бледным, а глаза горящими. Яд из болиголова уже начал действовать. Старик умрет спустя несколько минут. Агамемнон замер в ожидании.

– Вижу огонь в небе, – сказал жрец, – и гору из воды, касающуюся облаков. Бойся Большого Коня, царь Агамемнон, – обессилев, старик упал, женщина в черном присела рядом с ним, чтобы поддержать его слабое тело.

– Не нужно загадок, – покачал головой Агамемнон. – Что будут с царством? Что станет с могущественными Микенами?

Глаза жреца загорелись гневом. Затем его взгляд смягчился, и старик улыбнулся.

– Ты все преодолеешь, царь. Я предложил тебе древо истины, а тебе подавай один единственный листок с этого дерева. Хорошо. Сила не покинет тебя, когда ты в следующий раз пройдешь по этому каменному туннелю. Отец к сыну, – он прошептал что-то женщине, которая поднесла чашу с водой к его губам.

– С какой опасностью мне предстоит встретиться? – спросил Агамемнон.

Тело жреца затряслось в судорогах, он закричал, затем успокоился и посмотрел на царя.

– Царю всегда грозит какая-то опасность, Агамемнон. Если он не будет сильным и мудрым, враги одолеют его. Каждый год смерть сеет свои семена. Чтобы посевы взошли, не нужен ни дождь, ни солнце. Ты послал героя навстречу небольшой опасности, тем самым, заронив семена. Теперь жди урожая, мечи взойдут из земли.

– Ты говоришь об Электрионе. Он был моим другом.

– Он не мог быть тебе другом! Этот человек был кровожадным убийцей, который не обращал внимания на предупреждения. Электрион верил только в свою хитрость, жестокость и силу. Бедный слепой Электрион. Теперь он понял, как ошибался. Самонадеянность дорого ему стоила, все люди смертны. Боги возвеличивают их, они же и губят.

– Что ты еще видел? – воскликнул царь. – Говори! Ты на пороге смерти.

– Я не боюсь смерти, царь, повелевающий убивать и грабить. Агамемнон, ты навсегда останешься в сердцах и памяти людей. Когда время превратит имя твоего отца в пыль и развеет по ветру, тебя не забудут. Когда твой род превратится в воспоминание, а все царства обратятся в прах, твое имя не забудут и тогда. Вот, что я увидел.

– Это мне больше по вкусу, – улыбнулся Агамемнон. – Что еще? Торопись, у тебя осталось мало времени. Назови мне имя врага, с которым я встречусь лицом к лицу.

– Ты хочешь знать имя? Какие странные эти смертные. Ты мог бы о многом спросить, Агамемнон, – голос старика стал слабым и невнятным. Яд болиголова добрался до его мозга.

– Назови мне имя, и я пойму.

В глазах жреца снова вспыхнул гнев, который приостановил действие яда. Он заговорил более твердым голосом.

– Электрион спрашивал у меня имя, когда я был всего лишь посредником и не обладал мудростью умирающего. Я назвал имя Геликаона, Счастливчика. И что сделал… этот глупец? Он отправился в море на поиски Геликаона, навстречу своей гибели. Теперь ты хочешь знать имя, царь Агамемнон. Мой ответ тебе такой же. Геликаон, – старый жрец закрыл глаза. Воцарилось молчание.

– Мне угрожает Геликаон? – спросил царь.

Умирающий жрец снова заговорил.

– Я вижу людей, сгорающих, словно свечи, и… целые корабли пламени. Я вижу человека без головы и… настоящее безумие. Эскадра кораблей, как огромная стая птиц. Я вижу войну, Агамемнон, долгую и ужасную, и смерть многих героев, – с душераздирающим криком жрец упал на руки женщины, закутанной в плащ.

– Он умер? – спросил Агамемнон.

Женщина пощупала пульс и кивнула. С губ царя сорвалось проклятие. Сильный воин, светлые волосы которого казались белыми в свете факелов, подошел к нему.

– Он говорил об огромном коне, господин. На всех кораблях Геликаона нарисована вставшая на дыбы черная лошадь.

Агамемнон ничего не ответил. Геликаон был близок к Приаму, царю Трои, а Агамемнон заключил договор о союзе с Троей и с большинством царств, находящихся на восточном побережье и занимающихся торговлей. Несмотря на этот договор, пиратские корабли, оснащенные на деньги микенцев, грабили города его союзников, захватывали торговые суда с золотом, медью, свинцом, оловом и алебастром. Все корабли отдавали царю десятую часть их добычи. Это позволяло ему содержать армию и дарить подарки простым воинам и полководцам. Однако Агамемнон открыто осуждал пиратов и угрожал им смертью, поэтому он не мог объявить Геликаона врагом Микен. Троя была богатым и могущественным царством, торговля медью и оловом с которым была очень выгодна. А эти металлы необходимы, чтобы ковать оружие и доспехи.

Война с троянцами неизбежна, но он еще не готов выступить против них открыто.

Действие благовоний Пламени Предсказаний ослабло, и Агамемнон почувствовал, как туман в его голове проясняется. Слова жреца были очень убедительны. У него будет сын, и его имя останется в памяти людей на годы.

Старик говорил еще о семенах смерти, и он не мог оставить без внимания это предупреждение.

Царь посмотрел светловолосому воину в глаза:

– Сообщи всем, Коланос, что человека, которому удастся убить Геликаона, ждет награда золотыми монетами, дважды равная его собственному весу.

– Все пиратские корабли в Зеленом море начнут охотиться за ним за такое вознаграждение, – сказал Коланос. – С вашего разрешения, царь, я возьму три своих галеры и отправлюсь на его поиски. Но это будет не так легко. Он хитрый воин, и сердце его остается холодным на поле боя.

– Ты заставишь его поволноваться, мой победитель духов, – успокоил его Агамемнон. – Найди тех, кого он любит, и убей их. У него есть семья в Дардании, младший брат, которого он безумно любит. Начни с него. Пусть Геликаон познает гнев и отчаяние. Затем лиши жизни его самого.

– Я отправляюсь в путь завтра, господин.

– Напади на него в открытом море, Коланос. Если ты застигнешь его на берегу и появится такая возможность – заколи, задуши или отрави его. Мне все равно. Но не оставляй никаких следов. В море поступай на свое усмотрение. Если возьмешь его живым, отрежь ему голову. Медленно. На земле пусть его смерть будет быстрой и тихой. Небольшая драка. Понимаешь меня?

– Да, мой повелитель.

– Последнее, что я слышал, Геликаон сейчас на Кипре, – сказал Агамемнон, – он следит за строительством огромного корабля. Мне сообщили, что он будет готов к отплытию к концу этого сезона. Времени достаточно, чтобы разжечь пламя в его душе.

Позади них раздался сдавленный крик. Агамемнон обернулся. Старый жрец снова открыл глаза. Он дрожал, его руки странно дергались.

– Век героев проходит! – внезапно закричал жрец чистым и сильным голосом. – Все реки полны крови, небо в огне! Глядите, как горят люди в Зеленом море! – умирающий остановил свой взгляд на лице Агамемнона. – Лошадь! Бойся Большого Коня! – Изо рта старика полилась кровь и испачкала его мантию. Черты лица жреца исказились, глаза расширились от ужаса. Затем он снова забился в судорогах, и жизнь покинула тело.