Текст книги "Эхо Великой Песни"

Автор книги: Дэвид Геммел

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 24

Для Раэля весь последний месяц был окутан мраком. Все пошло не так с того самого дня, как подвижник Ро вернулся с четырьмя заряженными сундуками. Как будто Исток в миг их наивысшей надежды отвернулся от них.

Теперь на два города движутся сильные вражеские армии, вагары ждут своего часа, чтобы захватить власть, а могущество этой ведьмы растет с каждым днем. Усталый Раэль приложил Ко лбу белый кристалл, по телу заструился холодный, бодрящий поток энергии. Раэль вздохнул, и его мысли вернулись к Софарите. Отправляясь на встречи с ней, он не брал с собой кристаллы – ее соседство высасывало из них всю силу. По этой причине он больше не приглашал ее в Совет, а сам навещал ее в доме Ро.

На столе перед ним лежала груда бумаг.

Вот первая: продовольственная ситуация. Узнав о прибытии алмеков, он сразу распорядился свозить провизию в оба города, и теперь житницы Эгару и Пагару полны доверху. Тем не менее после трех недель осады население начнет голодать. Завтра придется ввести рационы.

Он подошел к окну, выходящему на залив. Там стоял на якоре «Змей»и еще около пятидесяти мелких вагарских судов. Это они обеспечивали город запасами, но теперь им больше некуда плыть. Деревни на берегах Луана покинуты, жители разбежались или убиты.

Вернувшись к столу, Раэль отыскал доклад Кристальной Палаты. Капришан отвез Ану второй сундук, как тот просил. Третий используется для зарядки зи-луков, последний стоит на «Змее». Вскоре его придется снять, и «Змей» не сможет больше плавать по морю.

Через несколько дней «Змей» станет таким же, как все аватары, – сильным, но обреченным на гибель.

Нехватка энергии и людей угнетала Раэля. Талабан назвал его величайшим стратегом среди ныне живущих, и Раэль разделял это мнение. Но что толку быть хорошим стратегом, если у тебя нет средств осуществить свою стратегию?

В идеале он бы послал навстречу наступающим вражеским войскам несколько сильных отрядов: изматывать врага и отсекать его обозы. Но поскольку боеспособных аватаров у него осталось меньше двухсот, он не может себе этого позволить. А посылать легковооруженных вагаров против огневых дубинок подобно самоубийству. Поэтому враг может наступать удобным ему порядком, диктуя условия войны.

Единственный козырь Раэля – это жестокость алмеков.

Будь они менее кровожадны, завоеванное население продолжало бы снабжать их провизией – теперь же они вынуждены как можно быстрее взять оставшиеся города.

Стены Пагару не слишком сильны, поскольку строились на первых порах аватарского завоевания. Их пробьют, в этом можно не сомневаться. Эгару, чей периметр меньше, возможно удерживать гораздо дольше. Обдумав это, Раэль решил отрядить в Пагару побольше аватаров.

Теперь Аммон. Царь поместился в покоях, отведенных ему на втором этаже здания Совета. Надо будет повидаться с ним.

Его пять тысяч воинов могли бы изменить ход войны, но разумно ли приглашать в города пять тысяч враждебно настроенных туземцев? Если алмеки каким-то чудом будут побеждены, Аммон получит то, о чем мечтал: власть над Аватарской Империей.

Империя? Какая там империя, с горечью подумал Раэль.

Империи больше нет.

Дверь открылась, вошел Вирук.

– Чего тебе, кузен? – спросил Раэль, раздраженный вторжением.

– Я тебе не кузен, сукин ты сын! – взорвался Вирук. – Ты отправляешь меня из аватарского города спасать женоподобного недочеловека, и что же я вижу, когда возвращаюсь?

Городом правят вагарские собаки! Глотку бы тебе перерезать, вероломный ублюдок!

Раэль, охваченный холодным гневом, встал из-за стола и подошел к разъяренному воину.

– Если кто-то из нас вероломен, так это ты, чванливый болван. Бабенка, с которой ты спал, – вот кто по-настоящему правит нашими городами. А знаешь почему? Потому что ты попрал закон и вылечил ее. Ты вселил в нее кристальную одержимость. Даже ты должен понимать, что это значит. Мы пытались убить ее, но не смогли.

– Я сам убью ее, – заявил Вирук. – Нет такого живого существа, которое я не мог бы убить.

– Сейчас об этом не может быть и речи. Только она дает нам какой-то шанс в борьбе с алмеками. Но когда Ану достроит свою пирамиду, наши шансы увеличатся…

– И тогда мы вернем власть себе?

– Разумеется, – не моргнув глазом, ответил Раэль.

– Это совсем другое дело, – заулыбался Вирук.

– Мне пора принимать гостей. – Раэль посмотрел на грязного с дороги Вирука. – А тебе я советую пойти домой и помыться.

– Ты, случайно, не знаешь, прижились ли мои болотные ноготки?

– Нет. Случайно не знаю.

После ухода Вирука Раэль отправился в Зал Совета и велел слуге пригласить госпожу Межану и Аммона.

Межана в широком голубом платье явилась первая. Она коротко кивнула Раэлю и молча села справа от него. Так они сидели несколько минут, прежде чем слуга доложил о царе.

Аммон вошел в одолженном у кого-то хитоне из жемчужно-серого шелка и серебряных сандалиях. Темные волосы, вымытые и надушенные, спадали на плечи, движения были томными и грациозными. Обойдя стол, он занял место рядом с Раэлем.

– Мои покои чудесны, – сказал он, – но мне не помешал бы визит портного.

– Я пришлю его вам, как только мы закончим. Однако сначала позвольте приветствовать вас в Эгару. Мне приятно, что я принял участие в вашем спасении.

– Не сомневаюсь, что это, как и все на свете, имеет свою цену. – Аммон перевел свои лиловые глаза на Межану. – Госпожа?

– Позвольте представить вам госпожу Межану, моего первого советника, – поспешно вставил Раэль.

Аммон кивнул и спросил лукаво:

– Синие волосы у аватаров больше не в моде, госпожа?

– Я не аватарка, государь, – ответила она.

Лицо Аммона выразило насмешливое удивление:

– В самом деле? Могу ли я узнать, как же вы в таком случае достигли столь высокого положения?

– Как вам должно быть известно, – ровным голосом произнес Раэль, – Межана возглавляет паджитов, тайное общество, деятельность которого оплачивали вы с вашим министром Анваром. Но сейчас это уже не имеет значения. У нас общий враг, и враг этот страшен. Сейчас нам предстоит решить, какими средствами с ним бороться.

– Моя армия должна прийти сюда через несколько дней, – сказал Аммон. – Мы можем взять на себя оборону городских стен.

– Сначала нам потребуются гарантии, – заметила Межана.

– Какие, например?

– Что после победы ваши солдаты уйдут восвояси.

– Гарантий я давать не намерен, госпожа. Эта земля принадлежала некогда эрек-йип-згонадам и опять будет нашей.

Мне думается, что условия должен ставить я, а не вы.

В комнату вошел слуга. Поклонившись всем троим, он доложил Раэлю:

– Известие от госпожи Софариты, господин.

Раэль прочел письмо и откинулся на спинку стула.

– Надеюсь, новости хорошие, – сказал Аммон.

Раэль встал;

– Ваша армия подверглась атаке на перевале Джен-эль. Три тысячи убиты, остальные разбежались. Всего вам хорошего.

– Мне кажется, что Исток возненавидел меня, – пожаловался Раэль, рассказав жене о разгроме армии Аммона и наступлении непобедимых алмеков. Она, взяв его за руку, привела в садик на крыше. Там стоял длинный стол, застланный мягкими полотенцами, а рядом – столик с флаконами ароматических масел.

– Раздевайся, Раэль.

– Времени нет, Мирани.

– Делай, что тебе говорят. – Раэль со вздохом снял камзол, панталоны и лег лицом вниз на массажный стол. Мирани, смочив руки маслом, принялась разминать ему плечи. – Точно железные. – Она нажала посильнее, и Раэль застонал. – Ты полагаешь, что Исток тебя ненавидит? Странно же он в таком случае проявляет свою ненависть. Мы с тобой любим друг друга больше ста лет, неблагодарный! – Руки Мирани спускались вдоль позвоночника. – К тебе Исток не питает ненависти, Раэль, но ему должно быть ненавистно то, чем мы стали. Он не любит рабовладельцев и тиранов. Все наши планы и честолюбивые помыслы служат только одной цели – властвовать и подавлять. Мы живем тем, что крадем чужие жизни. Если Истоку это безразлично, то мне такой Исток не нужен. Понимаешь теперь, почему я отказалась войти в Совет?

Раэль лежал смирно, предоставляя ей творить свою магию.

Мирани стала разминать поясничные мышцы, помогая себе локтем, и он опять застонал.

– Ты что, смерти моей хочешь?

– Я хочу донести до тебя правду. Межана – это яркий луч зари, Софарига – солнце, просиявшее после дождя. Они не зло, Раэль, они необходимость. Судьба даровала нам много детей, Раэль. Все они выросли, стали взрослыми и все погибли при крушении мира. Все, кроме Криссы. – Раэль зажмурился, пронзенный болью воспоминания. – Она оставалась с нами еще несколько лет и дарила нам радость. Подумай, что должна была чувствовать Межана, когда ее дочь, свет ее очей, положили на кристаллы. Подумай о ее страданиях. Да, она убила Балиэля и приказывала убивать других. Да, она ненавидит аватаров. Но ее дело правое.

Она борется за то, чтобы ни одной матери больше не пришлось видеть, как ее дитя отдает свою жизнь кристаллам. Ненависть здесь вряд ли уместна: такая женщина достойна восхищения и уважения. Что до неудач, которые тебя угнетают, то не все войны легко выигрываются. Ты найдешь путь к победе, на то ты и подвижник-маршал. Меньшего я от тебя не жду. Повернись-ка.

Раэль перевернулся на спину, а Мирани сбросила платье на траву и легла на мужа.

– Откуда ты только набралась такой твердости? – улыбнулся он, поглаживая ее плечи.

– Вышла замуж за солдата, – сказала она и поцеловала его.

– Риск слишком велик, – сказал Ро Талабану.

Софарита молча, задумавшись о чем-то, сидела на траве.

Солнце пригревало их, в воздухе пахло жасмином. Прибытие капитана не обрадовало Ро – он заметил, как просияла Софарита, когда тот появился.

– Мне сдается, это единственная наша надежда, подвижник, – возразил Талабан.

– Расскажи еще раз, что ты узнал от горбуна. Во всех подробностях, – вступила в разговор Софарита.

– Я мог бы рассказать всю его жизнь, только проку нам от этого мало, – улыбнулся Талабан. – Важно то, что Королева Кристаллов вовсе не намеревалась переносить часть своего континента в наш мир. Она хотела всего лишь поставить плотину, против приливной волны и переместить свои города в более умеренный пояс собственного мира. В результате она открыла врата между мирами. Это бы еще ничего – беда в том, что она неплотно закрыла эти врата. Громадные силы действуют на кусок перенесенной земли, пытаясь вернуть его обратно. Королева тратит невероятное количество энергии только на то, чтобы удержать свою страну на месте. Вот для чего ей нужно столько человеческих жизней – и вот почему она так боится вас, госпожа. Ведь вы способны забрать часть необходимой ей энергии. Пока вы здесь, ей, собственно, нечего опасаться. Раэль сказал мне, что не берет с собой кристаллы, когда встречается с вами, а оставляет их в Совете. Вы действуете на них и там, но не в такой степени. Я думаю, что если мы отправимся на запад, в страну Королевы Кристаллов, вы сможете подорвать силу Алмеи. Тогда алмеков, возможно, засосет обратно во врата.

– Только тех, кто остался дома, – рассеянно заметила Софарита.

– По-вашему, я не прав?

– Нет, ты прав, только вперед забегаешь. Я еще недостаточно сильна для прямой атаки на Алмею. Сначала я должна помочь Раэлю разбить захватчиков здесь, а потом уж думать о путешествии за море. Давайте поговорим о более приятных вещах. Твой сад очень красив, Ро.

– Спасибо. Он, правда, не так хорош, как у Вирука, но приносит мне много радости. Я всегда любил смотреть….

– Ушла, – сказала внезапно Софарита. – Алмея была здесь и слышала нас. Скоро она вернется опять. Времени у нас мало – обсудим план атаки.

– Значит, вы поддерживаете меня? – спросил Талабан.

– Да. Иного пути у нас нет. Но как только мы отплывем, она узнает, что мы задумали, и наше путешествие станет крайне опасным.

– Она не всеведуща, – возразил Ро. – Она не знала о солнцестрелах, о потоплении своих кораблей, о том, что «Змей» придет на помощь Пагару. Талабана на перевале ей тоже не удалось подстеречь.

– Она знает все, – поправила Софарита, – но в своих действиях вынуждена полагаться на других. Одно дело – уведомить военачальника, что через перевал пройдет вражеский отряд, и совсем другое – руководить ходом последующей битвы. Ее полководец Кас-Коатль держит с ней связь через кристаллы, которые носит на поясе. Алмея сообщает ему, что через перевал пройдет полсотни воинов, и он посылает против вас двух своих капитанов, но они-то с Алмеей не связаны. Так же и с солнцестрелом. Кас-Коатль полагает, что уничтожит сухопутное орудие до подхода «Змея», но ошибается в своих расчетах. Ей известны все наши слабые стороны, вы уж мне поверьте. Сила наша в том, что на выполнение ее приказов требуется некоторое время. Решено: плывем на запад. Я сама выберу место для высадки и никому не назову его, пока мы не подойдем совсем близко.

– Я плыву с вами, Софарита, – сказал Ро.

– Ты не воин, друг мой. Что ты будешь там делать?

– У меня есть другие таланты, которые тебе пригодятся.

– Хорошо, пусть будет так. Мы отплываем в полночь.

Вирук сидел в открытом экипаже, обхватив за плечи горшечника.

– Вот это – большая библиотека, – показал он.

Садау никогда еще не видел такого здания. Он восхищался царским дворцом в Мораке, но по сравнению с этим дворец Аммона был похож на глинобитную хижину. Большой карниз у входа поддерживали две статуи тридцатифутовой вышины, на карнизе сидел, простирая руки, каменный человек. Подумать только, какие высокие дома бывают!

– Что это за царь там сидит? – спросил Садау.

– Наш четвертый Верховный Аватар. Или пятый, не помню. В этом здании триста комнат.

У дома стояла вереница повозок, и слуги вносили в библиотеку сундуки.

– Что там внутри, сокровища? – спросил Садау.

– Своего рода. Это самое прочное строение в Эгару, поэтому жены и дети аватаров перебираются сюда. Вот что; хочешь увидеть нечто особенное?

– Особенное? А смертоубийства там не будет?

Вирук с улыбкой потрепал горшечника по спине.

– С чего это пришло тебе на ум?

– Так ведь голову-то я не доставил. Убежал и спрятался.

– По-твоему, я так жажду твоей смерти, что нарочно нанял фаэтон, чтобы отвезти тебя на казнь? Полно, горшечник. Если б я хотел тебя убить, то давно бы это сделал.

– Благодарствую, господин. – Садау припомнил, как они встретились на дороге с Бору. Вирук, улыбнувшись купцу, достал кинжал, прыгнул в повозку, сгреб Бору за волосы и запрокинул его голову назад. Кинжал уже коснулся горла, но тут царь крикнул:

– Не убивай его, Вирук, это мой человек!

Аватар, помедлив, спрятал клинок, сел рядом с Бору и положил руку ему на плечо – вот так же, как теперь на плечо Садау.

– Рад видеть тебя снова, Бору, – с широкой улыбкой сказал он. – Как дела?

Садау содрогнулся, вспомнив об этом. Этот аватар безумен, а он, Садау, едет с ним одни боги знают куда.

Фаэтон свернул с широкой проезжей улицы на обсаженную деревьями дорогу, ведущую к зеленому холму. Дома здесь были немногочисленны, зато роскошны, а самым лучшим, как Садау и полагал, оказался дом Вирука.

Экипаж остановился перед мраморным фасадом. Вирук слез, расплатился с возницей, провел Садау через весь дом и сказал, распахнув дверь:

– Смотри!

Садау во все глаза уставился на чудесный сад, радующий взор красками и ароматами. Таких цветов он еще не видывал и стоял как вкопанный, точно в райские кущи попал.

– Ну как? – спросил Вирук.

– Рай, да и только, – прошептал Садау, ступив на мощеную дорожку. Широкие ступени вели к садовой горке, по обе стороны от них стояли большие горшки с цветами.

– Это мой мир, – сказал, поравнявшись с ним, Вирук.

Садау бросил на него быстрый взгляд. Угроза исчезла из голоса аватара, и даже серые глаза как будто смягчились.

К ним подошел пожилой слуга, несущий рогожный мешок с выполотой травой.

– Болотные ноготки прижились на славу, господин, – с широкой улыбкой доложил он. – Подите посмотрите – чудо что такое.

Они вдвоем ушли куда-то, а горшечник скинул башмаки и по восхитительно влажной земле обошел вокруг горки. Там протекал ручеек. Садау сел, опустил ноги в воду и впервые за много дней ощутил покой. Посидев так немного, он растянулся на траве и закрыл глаза.

Когда он проснулся, уже темнело. Садау протер глаза, подобрал башмаки и пошел обратно к дому. Там его встретил другой слуга, длинноносый, с острыми маленькими глазками.

– Чем могу служить? – спросил он, с явным неодобрением оглядывая запыленную одежду Садау.

– Господин Вирук привез меня сюда посмотреть его сад.

Мы с ним путешествовали вместе. – Видя, что на слугу это не произвело впечатления, Садау добавил:

– Спасали царя.

– Это какого же такого царя?

– Аммона. Мы привезли его в Эгару. Господин Вирук катал меня по городу. Показал мне библиотеку.

– Господин Вирук уехал в Совет, любезный, и не сказал мне, что у него гость.

– Забыл, должно быть.

– Ты где остановился, любезный? Я пошлю за экипажем для тебя.

– Нигде. Я побывал в том доме, где Совет, а потом господин Вирук привез меня сюда.

Тут снова появился садовник:

– А, вот ты где! Я тебя искал. Меня зовут Кейль. – Он протянул горшечнику здоровенную ручищу.

– Садау, – представился тот.

– Господин Вирук велел тебе нынче ночевать у меня. Мой домик в миле отсюда.

Садау хотел что-то сказать и запнулся.

– Ты чего? – спросил Кейль.

– Да я… уже два дня как не ел. У тебя дома найдется еда?

– Господин Вирук всем хорош, только гостей принимать не привык, – усмехнулся садовник. – Дай-ка нам остаток того пирога и хлеба с соленым маслом, – велел он слуге. – Мы поедим в саду. Прихвати фонарь.

Слуга, к удивлению Садау, поклонился и пошел выполнять приказание.

– Ты, видать, тут важная персона, – сказал горшечник Кейлю. – На меня он глядел, как на грязь под ногами.

– Я всего лишь садовник, – улыбнулся Кейль, – зато садовник господина Вирука, а стало быть, почти что царь.

Первая алмекская армия подошла под стены Пагару, как только стало смеркаться. Раэль на том берегу прочел послание, которое ему передали вспышками фонаря с восточной сторожевой башни.

– Четыре тысячи солдат, – перевел его адъютант Катион, – но осадных башен и других орудий не видно. Враг разбивает лагерь за пределами поражения зи-луков. – На южном берегу реки враг пока не показывался. – Госпожа Межана, маршал, – доложил Катион.

Раэль, повернувшись, слегка поклонился вагарке. Она надела теплый плащ от вечерней прохлады и казалась старой и уставшей, как никогда прежде.

– Я получила ваше письмо, – сказала она.

– О его содержании лучше не говорить – по причинам, которые я изложил там.

– В этом квартале у нас две тысячи ополченцев, – кивнула она. – Я назначила гонцов на каждые двести ярдов стены.

Если кому-то из ваших офицеров понадобится подкрепление, гонцы приведут его.

– Вы поработали на славу, Межана. Хвалю, – рассеянно произнес Раэль, глядя на холмы.

Межана, опершись на парапет, в изнеможении закрыла глаза. Раэль впервые увидел в ней не предводительницу убийц-паджитов, а женщину, усталую и придавленную горем, делающую все возможное в этом безвыходном положении. Он вынул из своей сумки кристалл и протянул ей. Она отшатнулась.

– Не нужна мне ваша проклятая магия!

– Понимаю, – вздохнул Раэль. – Но в грядущие часы и дни вам понадобятся все ваши силы и весь ваш ум.

– Может, оно и так, Раэль, но я буду обходиться собственным немощным телом. Какое ни есть, да мое. Но вам я благодарна и прошу извинить меня за резкость.

Раэль, удивленный ее словами, положил руку ей на плечо, – Возможно, предстоящие волнения взбодрят вас. Но если этого не случится, предлагаю вам пойти домой и соснуть пару часов. Алмекам, когда они подойдут, понадобится время, чтобы установить боевые порядки и орудия. Я пошлю за вами гонца.

– Не стоит. Мне уже лучше. Не возражаете, если я останусь?

– Нисколько. – Раэль спрятал кристалл обратно. Перехватив взгляд Катиона, он понял, что адъютант почувствовал излучение, и улыбнулся ему. Из Пагару опять стали подавать световые сигналы. Первую часть послания Раэль упустил, но через пару мгновений все повторили заново. Защитники Пагару со своего наблюдательного пункта увидели армию, идущую к Эгару.

– Множество повозок, – перевел Катион. – Бронза на колесах – что это значит?

– Бронзовые орудия на повозках, – объяснил Раэль. – Просигналь им в ответ и спроси, сколько солдат они насчитали.

Межана тронула его за руку, указывая на восток. На горизонте показалась первая шеренга пехоты. Межана смерила взглядом протяженность городской стены:

– Нельзя удержать двухмильную стену с двумя тысячами человек.

– Нельзя, – согласился Раэль. – Но всю стену им не разрушить. Пробьют в нескольких местах, и там завяжутся самые ожесточенные бои.

Позади послышались тяжелые шаги – на стену, пыхтя и обливаясь потом, взобрался Капришан.

– Ну что, пробились вы к Дну? – спросил Раэль.

Капришан кивнул, отдуваясь.

– Насилу удалось, – сказал он. – Нас заметили алмеки – большой отряд, человек двести. Я думал, нас всех перебьют, но они отошли прочь, ничего нам не сделав. Что вы об этом думаете, Раэль? Для меня это загадка.

– Для меня тоже, – сказала Межана.

– Никакой загадки тут нет, – с горечью ответил Раэль. – Вспомните, чем занимается Ану: он воссоздает Белую Пирамиду.

Она будет черпать энергию от солнца и насыщать наши кристаллы. Королева Кристаллов, как сказала нам Софарита, постоянно испытывает голод и тоже рассчитывает на нашу пирамиду, чтобы питаться от нее.

– В таком случае Ану нужно остановить, – заявила Межана. – Он не должен завершать пирамиду.

– Я не мог бы остановить его, даже если бы захотел. Но мы не сможем больше снабжать его провизией и сообщаться с ним. Потому-то он и попросил второй сундук, чтобы питать своих рабочих энергией кристаллов. Он отрезан от нас, Межана. Остается надеяться, что мы побьем алмеков до того, как он достроит пирамиду.

– Есть еще новость, кузен, – продолжил Капришан.

– Надеюсь, хорошая?

Толстяк пожал плечами.

– Царь грязевиков бежал из города. Попросил коня, чтобы покататься в парке, и сбежал – не знаю уж, к добру это или к худу.

– Все равно. У нас нет времени поднимать племена. Будем драться в одиночку.

Капришан посмотрел на приближающиеся вражеские ряды.

В сумерках их движение казалось нечеловечески стройным, как будто на город надвигалась колонна муравьев, Капришан передернулся – мысль о насекомых вызвала у него зуд.

– Отменная выучка, – проговорил он. – Посмотрите, как они идут. Железная дисциплина.

Солнце за спиной у защитников погрузилось в кроваво-красное море.

«Седьмой змей» скрылся за горизонтом.

Метрас настоял на том, чтобы Талабан занял свою прежнюю каюту, и аватар с благодарностью согласился. Теперь, стоя на маленьком балконе, он смотрел назад, на башни Эгару, освещенные заходящим солнцем. Когда город скрылся вдали, по телу Талабана пробежала дрожь, и им овладело чувство, будто он простился с Эгару навсегда. У него было не так много друзей среди аватаров, но это не означало, что он не любил их. Этих людей он знал почти двести лет, уважал их, восхищался ими. В сущности, они были его семьей – ведь почти все аватары, пережившие катастрофу, состояли в родстве друг с другом.

Теперь он оставлял их на произвол судьбы.

Он поступил так, чтобы спасти их, и все-таки в это мгновение чувствовал себя дезертиром.

– Это не так, – сказала Софарита, и он медленно обернулся.

Она стояла на пороге, держа в тонкой руке кубок с водой, ослепительно красивая в своем голубом платье. Волосы она гладко зачесала назад, и стройная шея притягивала взор Талабана, – Подслушивать некрасиво, – заметил он.

– Я не всегда могу удержаться. Особенно если люди поблизости от меня испытывают бурные чувства.

– Близкие вам люди? – с улыбкой уточнил он.

– Те, что находятся поблизости, – повторила она, залившись легким румянцем.

– Раз вам известны мои мысли, то известно и то, что я испытываю к вам. Вас это беспокоит?

Теперь настал ее черед улыбнуться.

– Нет. Порой мне даже приятно… что меня так высоко ценят. Что порождает в тебе желание, Талабан? Мое тело?

Мой дар? Или то и другое вместе?

Он взял ее руку и поцеловал.

– Хотел бы я на это ответить. Хотел бы найти нужные слова. Но в тот первый миг, когда я увидел тебя, меня словно молния пронзила. С тех пор ты всегда в моих мыслях.

– Нам нельзя быть любовниками. – Она осторожно отняла у него руку, и ему показалось, что в ее голосе звучит сожаление. – Моя сила растет день ото дня, и я боюсь, что если мы предадимся любви, ты умрешь. Я вбираю не только энергию кристаллов. Я начинаю… но не будем об этом… – Софарита вышла на балкон.

Эгару исчезал из виду. Талабан, став у нее за спиной, положил руки ей на плечи, и она вздрогнула.

– Не надо любить меня, Талабан.

– Как будто у меня есть выбор, – засмеялся он.

– Выбор есть у всех. – Софарита повернулась спиной к перилам, и Талабан почувствовал, что она отталкивает его, хотя их разделяло несколько футов. – Вдумайся: ты видишь перед собой женщину, но я уже не простой человек из плоти и крови.

Я превращаюсь в кристалл. Медленно, но превращаюсь. Разве любовь к Криссе ничему тебя не научила?

– Сейчас речь не о ней, – сказал Талабан, больно задетый, ее словами.

– Как странно, что тебе довелось любить двух женщин, пораженных кристальным недугом.

– Это нечестно, Я не знал, что ты больна, когда увидел тебя впервые. И Крисса была здорова, когда мы заключили помолвку. Не надо хитрить со мной, Софарита. Если бы я приехал в твою деревню и увидел, как ты работаешь в поле, я, наверное, все равно полюбил бы тебя. Прочти мои мысли, если сомневаешься во мне. Загляни в мое сердце. Разве видишь ты там что-то низкое?

– Нет. Ничего. Ты хороший человек, Талабан. Но ведь я больше не крестьянка. Я нечто гораздо большее и неизмеримо меньшее. – Софарита внезапно поморщилась:

– Мне надо отдохнуть.

– У тебя что-то болит?

– Немножко. Это пройдет.

Он посмотрел, как она покачивает бедрами, идя через каюту, и у него захватило дух. Мысли у него мешались. Чего бы он ни дал за то, чтобы прижать ее к себе, спустить голубое платье с ее белых плеч.

В дверь каюты постучали.

– Войдите, – сказал Талабан, и вошел подвижник Ро.

– Я вам не помешал?

– Нисколько. Могу я предложить вам вина?

Ро помотал головой и сел. Вид у него был озабоченный.

– Что вы думаете о Софарите? – спросил он.

– В каком смысле?

– О ее здоровье.

– Думаю, что все хорошо. Впрочем, нет… Ее что-то беспокоит.

Ро кивнул.

– Боли будут усиливаться, и у нас могут возникнуть затруднения.

– Я слушаю вас.

– Свою силу она черпает из кристаллов. В Эгару их тысячи, но у нас здесь только сундук, зи-луки и наши личные камни.

Солнцестрел Раэль перенес на городскую стену. Я предупредил ее об опасностях путешествия, и она воздерживается, стараясь не прибегать к корабельной энергии.

– В чем же опасность?

– Вспомните о вагарах, которые привыкают к наркотическим веществам. Когда у них отнимают снадобье, они становятся беспокойными и даже склонными к насилию. Их неудержимо тянет к наркотику. Некоторые идут даже на убийство, чтобы добыть деньги и удовлетворить свое желание. Софарита уже страдает, а ведь мы только-только отдалились от города. Через океан нам плыть три недели. Если она не сможет побороть свой голод, то полностью лишит корабль энергии – если не хуже.

– Что же может быть хуже, Ро?

Подвижник потеребил бородку.

– Мы питаем кристаллы человеческими жизнями – камни всего лишь сохраняют энергию. Если Софарита дойдет до крайности, она выпьет жизнь из всех нас.

– Она этого не сделает. Она хорошая.

– Это может оказаться сильнее ее.

– И что же вы предлагаете?

– Как быстро мы можем двигаться?

Талабан подумал.

– Мы уже идем с большой скоростью. Парусному судну на переход через океан понадобилось бы два месяца. Если мы не будем экономить энергию и шторм не задержит нас в пути, сможем совершить путешествие за двадцать дней. Но это опасно, Ро. Если при такой скорости мы налетим на кита или на риф, корабль может сильно пострадать.

– Двадцать дней – слишком долго. Голод одолеет Софариту гораздо раньше.

– Какой же срок вы нам даете?

– Думаю, дня три – не больше.