Текст книги "Глина"

Автор книги: Дэвид Брин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 14
ПОД ФАЛЬШИВЫМ ФЛАГОМ
…или как реальный Альберт узнает, что его снова обдурили…

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил я. – Человек, попавший в Сеть, не Махарал?

Мой эбеновый двойник щелкнул пальцами, мигнул, и по экрану побежали «картинки». Я увидел коллаж из записей, сделанный пару недель назад, когда ученый прогуливался по какому-то авеню, забитому пешеходами и гидроциклистами. Передо мной тянулись витрины модных супермаркетов, где можно попробовать образцы миллиона продуктов, выбрать то, что вам нравится, и, придя домой, обнаружить, что покупка уже доставлена курьером-дитто.

На первый взгляд Махарал прогуливался в свое удовольствие, с интересом разглядывая все подряд и неспешно переходя от одного бутика к другому. В районе, подобном этому, камер больше, чем на обычной улице. А потому компиляция, составленная моим аватаром, представляла собой почти непрерывную ретроспективную мозаику, в которой наш объект перемещался из поля зрения одной камеры в зону наблюдения другой.

– Вот! Заметил что-нибудь странное? – спросил Эбеновый.

– А что тут замечать?

Я пожал плечами, чувствуя себя как-то неуютно под немигающим взглядом своей имитации и зная, какое презрение я испытываю к себе реальному, когда пребываю в этой черной форме.

Он щелкнул языком. «Картинка» на экране замерла. Мы увидели Махарала, стоящего в небольшой толпе зевак, что наблюдали за уличным артистом, создающим скульптуры из дыма-геля. Хрупкие строения росли и расцветали, как призрачные видения, поднимаясь и обретая форму, которую придавал им мастер, осторожно выдыхая воздух. Какая-то девочка хлопнула в ладоши, и строение угрожающе накренилось, задрожало, но, повинуясь движению губ виртуоза, выпрямилось и снова потянулось вверх.

Демонстрируя не меньшее искусство, мой голем ловко скомпоновал «картинку» из трех кадров, на каждом из которых плаза представала под несколько иным углом зрения. Изображение увеличилось, фокусируясь на лице Махарала. Ученый улыбался. Все казалось нормальным. Но чем дальше я вглядывался, тем сильнее становилось ощущение того, что что-то не так.

– Ближе, – сказал я. – Текстура кожи… Боже, он не настоящий!

– Теперь я вижу, – прокомментировала Нелл. – Обратите внимание на лоб объекта. Грим скрывает ярлык.

Я покачал головой. Мы смотрели на дитто.

– Хм. Похоже, наш милый доктор совершил нарушение, которое тянет на все девять баллов. Кожа затонирована под человеческую. Оттенок девяносто четырех, если быть точным. Двойникам запрещено иметь этот оттенок при появлении в общественных местах.

Да, дело серьезное. Это не Каолин с неудачной попыткой подставить мне своего двойника. Во-первых, там использовалась любительская маскировка под архетип, во-вторых, Каолин находился дома. А вот Махарал, очевидно, под влиянием прогрессирующей паранойи, не остановился перед риском заработать крупный штраф при попытке выбраться из города незамеченным.

Я взглянул на индикатор времени. После того как Махарал миновал камеру высокого разрешения, позволяющую легко провести проверку на подлинность, прошло двенадцать минут. Значит, замена имела место где-то в этом временном отрезке. Но когда именно?

– Прокрути назад, Нелл. Где у нас наибольший зазор после 14.36?

Фигуры на площади пришли в движение, но только в реверсивном режиме. Двойник Махарала, ловко лавируя в толпе спиной вперед, промчался по улице и исчез в магазине, предлагавшем широкий выбор мужских пальто. Мой аватар попытался договориться с системой безопасности универмага, но получил отказ в допуске к информации, имеющей отношение к частной жизни клиентов. Упрямая программа твердо стояла на своем. Не помогло ни свидетельство о смерти Махарала, ни разрешение Риту. Наверное, придется встречаться лично с менеджером.

– Долго он там был? – спросил я.

– Чуть больше двух минут.

Вполне достаточно, чтобы поменяться местами с дожидающимся владельца дитто. Но риск очень большой. Хотя в наши дни сканеры-детекторы, обнаруживающие самые хитро спрятанные камеры, продаются на каждом углу, никто не может быть абсолютно уверен в отсутствии слежки. Похоже, Махарал не сомневался в своих способностях.

Теперь мне нужно было поручить новому аватару провести обратное сканирование и выяснить, когда в магазине появился дитто. Вероятно, он пришел замаскированным и провел несколько часов, спрятавшись за вешалками или где-то еще. После замены реальный Махарал, наверное, выждал какое-то время, сменил обличье и лишь затем, убедившись, что двойник успешно прошел все обычные проверки, покинул магазин.

Я и сам не раз прибегал к такой уловке.

– Не исключено, что ему помогал хозяин магазина, – предположил Эбеновый. – Дитто могли доставить в ящике, реального Махарала вынесли в нем же.

Я вздохнул: впереди много довольно скучной работы с просмотром бесчисленных записей.

– Не горюй, с этим я справлюсь сам, – подбодрил меня двойник. – Другие наши дела уже под контролем. И, думаю, тебе будет небезынтересно взглянуть на то, что мне удалось обнаружить на месте аварии.

Он поднялся и направился к узкой и неглубокой нише, в которой я и сам провел немало счастливых часов, погрузившись в то, что доставляло мне наибольшее удовольствие. Какая радость сравнима с радостью профессионала, занятого любимым делом! Глядя вслед своему двойнику, я испытывал чувство зависти к нему и благодарности Махаралу и Каолину, помогавшим развитию диттотехнологии. Какое же это преимущество, когда у тебя есть востребованное рынком умение.

Эбеновый оказался прав. Изучение места аварии вывело наше расследование на новый уровень.

На экране лежала бескрайняя пустыня, жутковатая область, где реальные образы встречаются так же редко, как питьевая вода, и где требуется незаурядная ловкость, чтобы обнаружить след движущейся машины. Следуя моим инструкциям, Нелл прошла по едва заметным отметинам, оставленным завихрениями воздушного потока. От места гибели Махарала мой компьютер добрался до невысокого горного хребта вблизи мексиканской границы, неподалеку от Международной Боевой Арены. Я знал, что след мини-торнадо неизбежно затеряется в гуляющих по каньону вихрях.

Но мне уже хватило того, что я увидел. Знакомая местность.

– Уррака Меса, – прошептал я.

– Что вы сказали? – спросила Нелл. Я покачал головой.

– Свяжись с Риту Махарал: нам нужно поговорить.

Глава 15
ИГРЫ ДВОЙНИКОВ
…или как чудовище Франкенштейна узнает, почему ему не положено жить…

К счастью, Альберт не отозвал мою кредитную карточку, так что мне удалось вскочить в микротакси, следующее от Одеон-сквер через Реал-таун. Гиромобиль с его единственным колесом и двумя далеко не роскошными сиденьями имел преимущество в скорости, но уступал другим средствам передвижения по части безопасности, поскольку водитель не умолкая говорил и говорил о войне.

Очевидно, сражение в пустыне складывалось не в нашу пользу.

Вину за это шофер возлагал на плохое руководство, иллюстрируя свою точку зрения показом сцен последних боев. В результате я оказался зажатым с обеих сторон жуткими голографическими образами. Страшные картины разрушений, причиненных взрывами бомб и снарядов, сменялись жаркими рукопашными схватками, в которых солдаты резали друг друга лучами лазеров и расчленяли холодным оружием под бодрые комментарии какого-то оптимиста.

За многие годы Альберт научился кое-чему у Клары и знал, что общее мнение досужих зрителей ничего не стоит. Хозяин такси имел лицензию на 11 желтых и черных-в-клетку двойников, каждый из которых, вероятно, веселил загнанных в угол пассажиров такими вот разглагольствованиями. Тем не менее ему удавалось сохранять достаточно высокий индекс положительных отзывов и не сокращать свой автопарк. За счет чего?

Ответ – за счет скорости. В этом ему не откажешь. Когда мы приехали, я испытал огромную радость оттого, что все закончилось благополучно. Я расплатился и поспешил затеряться в бетонном лабиринте Фейрфакс-парка.

Большой Альберт не любит этого места. Никакой зелени. Слишком много бетонных трапов. Спиральных лестниц, торчащих глыб. Они появились тогда, когда реальные дети все свободное время отдавали катанию на скейтбордах, скутерах, спортивных велосипедах, рискуя сломать шею ради ни с чем не сравнимого удовольствия. Потом детей увлекли другие забавы, а лабиринт с его железобетонными стенами и башнями опустел, как поле давних битв, но остался, потому что сносить его было слишком дорого.

Пэлли здесь нравится. Развалины представляют собой нечто вроде клетки Фарадея, блокируя радиосигналы, сбивая с толку насекомых-шпионов и жуков-слухачей, а нагретые бетонные поверхности слепят визуальные и инфракрасные сенсоры. Иногда на него наваливаются приступы ностальгии, и тогда он раскатывает по отполированным временем древним склонам на своем новейшем кресле-каталке, перепрыгивая через бортики, проносясь по желобам, выделывая головокружительные трюки, а катетеры и трубки вьются вокруг Пэла, словно боевые знамена. Есть развлечения, которые можно испытать только во плоти. Пусть даже от этой плоти мало что осталось.

Альберт мирится с причудами Пэла, наверное, потому что чувствует себя виноватым. Возможно, он считает, что в ту ночь ему следовало удержать друга от опасной прогулки, закончившейся для Пэла столь плачевно: он попал в засаду, претерпел жуткие пытки и только чудом остался жив. Но как можно удержать наемника, для которого жизнь без опасности так же немыслима, как для наркомана жизнь без наркотика? Как можно удержать того, кто сам вошел в устроенную для него западню? Как остановить безумца, напрашивающегося на то, чтобы ему отстрелили яйца? Черт, любой из глиняных двойников Альберта осторожнее, чем реальный Пэл.

Я нашел его в тени «Мамочкиного страха», самого большого трамплина для сорвиголов-скутеристов. Лично меня тошнит от одного взгляда на этот крутой спуск, обрывающийся на высоте пяти метров. Пэл был не один. Компанию ему составляли двое мужчин. Реальных. Стоя по обе стороны от биотронного кресла Пэла, они настороженно поглядывали друг на друга.

Мне стало немного не по себе, и тревожное ощущение только усилилось, когда один из двоих, блондин, посмотрел на меня так, словно меня не было. Другой же дружелюбно улыбнулся. Высокий и немного суховатый, он показался мне знакомым.

– Эй, Зеленый, где твоя душа? – воскликнул вместо приветствия Пэл, поднимая могучий кулак.

Я ответил точным ударом.

– Там же, где и твои ноги. Однако ж мы оба кое-как ползаем.

– Точно. Ну, как тебе мое послание, а? Ловко придумано?

– Немного в стиле кибер-ретро, не думаешь? Масса усилий только для того, чтобы позвать. И эта твоя мошка ужалила меня в глаз. Чертовски больно.

– Извини, – беззаботно, сказал он. – Я слышал, ты сорвался с цепи. Да?

– Вроде того. Зачем Альберту Альберт, который вовсе не Альберт?

– Хорошо сказано. Поверить не могу, что у нашего рассудительного Морриса получился Франки. Впрочем, среди моих друзей есть мутанты. Реальные и дитто.

– Признак настоящего извращенца. Ты не знаешь, Альберт не собирается отречься от меня?

– Нет. Слишком мягок. Но он установил лимит на кредит. Ты можешь потратить не более двух сотен.

– Так много? Я даже не прибрался в сортире. Он злился?

– Не могу сказать. Не отвечает. Похоже, у него хватает проблем. Пропали оба Серых.

– Ух ты. Я слышал о первом, но… черт. Номер два взял скутер. Хороший был скутер. – Я задумался. Теперь понятно, почему мое дезертирство не вызвало большого шума. – Исчезли два Серых. Ха. Совпадение? Или?..

Пэлли почесал шрам, идущий от растрепанных черных волос до заросшего подбородка.

– Не думаю. Поэтому я и послал осу. Блондин хмыкнул.

– Может, хватит болтать, а? Спроси этого, помнит ли он нас?

Этого? Я посмотрел парню в глаза, но он отвел взгляд.

Пэл усмехнулся:

– Это мистер Джеймс Гадарин. Думает, что ты его знаешь. Знаешь?

Я внимательно посмотрел на блондина:

– Не припоминаю, сэр.

Добавить немного официальности совсем не лишнее.

Оба незнакомца хмыкнули, словно именно такого ответа и ожидали. Я поспешил объяснить:

– Конечно, давать гарантию я бы не стал. У Альберта плохая память на лица. Не помнит даже тех, с кем учился в колледже. Все зависит от того, как давно мы встречались. К тому же я Фран…

– Мы встречались менее двадцати часов назад, – оборвал меня Гадарин, по-прежнему избегая визуального контакта. – Вчера поздно вечером один из ваших Серых позвонил мне в дверь. Помахал удостоверением частного детектива и потребовал срочной встречи. Шумел так, что даже разбудил моих соседей. Я согласился – весьма неохотно – встретиться с ним наедине. Но когда мы остались вдвоем, этот наглец только расхаживал по комнате и нес какую-то чушь, что-то невразумительное. Потом пришел мой ассистент, находившийся в соседней комнате, и сообщил, что у этого Серого с собой статический генератор. Понимаете? На моем рекордере остались только помехи.

– Значит, записи встречи у вас нет?

– Бесполезные обрывки. Мне это надоело, и я выставил негодяя за дверь.

– Я… нет, ничего подобного не помню. Значит, не помнит и реальный Альберт Моррис. По крайней мере не помнил в десять утра сегодня. Все наши дитто на учете, за последний месяц никто не пропал. Все добрались в наилучшем состоянии. – Я моргнул, вспомнив недавнее путешествие по дну реки. – Черт, я даже не знаю, кто вы такой.

– Мистер Гадарин возглавляет организацию «Защитники жизни», – пояснил Пэлли.

Теперь мне стала понятна враждебность Гадарина. Его единомышленники яростно выступают против технологии копирования людей по чисто моральным причинам. Такая позиция требует огромного упорства и твердости в наши дни, когда реальные люди живут в окружении бесчисленных двойников, глиняных существ, обслуживающих интересы меньшинства. Если один из двойников Альберта действительно вел себя подобным образом, то это акт крайней грубости или намеренная провокация.

Судя по недовольному выражению лица, Гадарин питал ко мне особенно неприязненные чувства. Я был для него Франки, заявившим о своей независимости. Свободной, имеющей собственную мотивацию формой жизни, но при этом оставался псевдосуществом. Почти бесправным и не имеющим практически никаких перспектив. Других дитто можно рассматривать по крайней мере как некое дополнение или приложение к реальным людям. Я же являл собой прямой вызов божественной власти, Бездушная конструкция, посмевшая заявить: «Я есть».

Готов поспорить, что его дружки никогда не дают пожертвований в пользу церкви Преходящих.

– То же случилось и с нами сегодня утром, – сказал второй парень. Высокий и чем-то смутно знакомый.

– По-моему, я вас знаю, – задумчиво сказал я. – Да… Зеленый, пикетировавший Мунлайт-Бич. У него было ваше лицо.

Высокий невесело усмехнулся, и я понял, что он уже знает о моей встрече с его двойником-демонстрантом. Должно быть, Зеленый уже разгрузился. Или просто позвонил домой и сообщил о моем сходстве с ранним гостем.

– Мистер Фаршид Лум, – представил его Пэл.

– «Друзья нереальных»? – попробовал наугад я. Самая большая из организаций, борющихся за эмансипацию дитто.

– «Толерантность Без Границ», – нахмурившись, поправил Лум. – Мы не заходим в своих требованиях настолько далеко, чтобы требовать равенства для синтетических существ. Просто считаем, что люди-однодневки такие же реальные, как и всё, что думает и чувствует.

Теперь уже фыркнул блондин. И все же, несмотря на разделяющую их мировоззренческую пропасть, я ощущал, что их объединяет одна цель. В данный момент.

– Так вы говорите, двойник Морриса вломился к вам?

– Да, побушевал какое-то время и ушел, – вставил Пэлли.

– Только в этом случае у нас есть вполне ясная запись. Это был один из твоих диттобратьев. По крайней мере мне так показалось.

Он протянул мне снимок. Смазанный, не очень ясный. Но тот, кто был на нем изображен, действительно напоминал Альберта.

– Внешность можно подделать. Документы тоже. Помехи указывают на то, что кто-то не хотел допустить возможности точной идентификации.

– Согласен, – оборвал его Гадарин. – Более юга, когда мы позвонили мистеру Моррису сегодня утром и потребовали объяснений, его домашний компьютер…

– Нелл.

– Что? Да… заявил, что это абсолютно невозможно, так как ни один из его дубликатов не находился в указанное время в активном режиме. Эта… Нелл, да? Отказалась даже разбудить мистера Морриса.

– Любопытно.

– Ваш риг вообще считает, что наши организации, мягко говоря, несерьезны, – сухо заявил Лум, явно придерживавшийся противоположного мнения. – А так как мой запрос остался без ответа, я изучил сетевой профиль Альберта Морриса и нашел одного из его друзей. Того, кто изъявил желание поговорить с нами.

– Это я, – сказал Пэл. – Меня такие мелочи не беспокоят. Люблю чудиков!

– Сам такой, – пробормотал я, удостоившись сердитого взгляда Гадарина.

– Получив два запроса от групп, в обычных обстоятельствах недолюбливающих друг друга, я, понятное дело, почуял, что тут что-то не так, и позвонил Альберту, но он меня и слушать не пожелал. Слишком занят для старины Пэла. Ну, я прикинул, кто еще может пролить свет на эту загадку. И… вспомнил о тебе.

– Но при чем тут я? Для меня это такая же тайна. Я ничего не помню.

– Верю. Но какие-то идеи у тебя есть? Что-то приходит на ум?

– Ты меня спрашиваешь? Я же Зеленый. У меня нет аналитических способностей.

– О, это тебя не остановит! – рассмеялся Пэл.

Я нахмурился, зная, что он прав. Пусть я и «зелень», дешевка, но не сунуть нос в эту тайну было выше моих сил.

Я повернулся к Гадарину и Луму:

– Если стать на вашу сторону, то возможны несколько вариантов.

Я загнул палец.

– Первое, возможно. Лгу. Не исключено, что Альберт захотел – по каким-то веским причинам – столкнуть соперничающие группы. Раздразнить их, а потом заявить, что он тут ни при чем.

– Перестань. – Пэл покачал головой. – Такую шутку мог бы отпустить я, но Альберт не любитель розыгрышей!

Не очень лестный отзыв, но я почему-то улыбнулся. Да, бедняга Альберт такой здравомыслящий.

– Второе, кто-то пытается подставить его. Иногда обвинение и защита видят свой успех в установлении или уничтожении алиби. Если вы смогли доказать, что в момент преступления находились в другом месте, это означает, что вы его не совершали. Все просто.

Положение начало меняться в кибервек, когда миллионы больших и маленьких ловкачей принялись перераспределять финансовые потоки, сидя с чашкой кофе у монитора и отправляя своих электронных миньонов на темные дела в полной уверенности, что их анонимность полностью гарантирована. Некоторое время казалось, что общество неминуемо истечет кровью от бесчисленных ран, но затем ответственность была восстановлена, и большинство кибермошенников либо выросли, либо отправились за решетку.

Сегодня местонахождение вашего протоплазматического «я» не имеет большого значения. Виновность – категория возможности и намерения. Доказательное алиби почти не встречается.

– Интересно, что ты высказал эту мысль, – заметил Пэл. – То же пришло в голову и мне, когда я узнал о налете на логово Беты… кстати, отличная работа. Видел, как Альберт встретился с Риту. Потом узнал о смерти ее отца. Но по-настоящему меня заинтересовала маэстра.

– Джинин Уэммейкер? А что такое?

– Ну, во-первых, я знаю, что второй Серый Альберта выполняет какое-то ее конфиденциальное поручение.

Я заколебался. Было бы нечестно подтверждать существование такого контракта. Альберт не отрекся от меня, и не хотелось предавать его.

– Ладно, обе женщины попросили Альберта прислать Серого. И оба Серых исчезли. Ну и что? Возможно, это совпадение. В любом случае их вытащили из печки после того, как те загадочные дитто побеспокоили этих двух джентльменов. Где связь?

– Меня это тоже ставит в тупик, поэтому я позвонил Уэммейкер.

– Как я тебе завидую. И что сказала Ледяная Принцесса?

– Что она не приглашала никакого дитто Морриса! Во всяком случае, после окончания разборки с Бетой. Она сказала, что детектив Моррис слишком груб, чтобы обращаться к нему и в дальнейшем…

– Может, хватит?..

Джеймсу Гадарину, очевидно, не хотелось обсуждать маэстру, чей бизнес вступал в явное противоречие со стародавней моралью. Блондин раздраженно переступил с ноги на ногу. Что-то в нем пугало меня. Я бы не удивился, узнав, что этот хранитель древностей время от времени расчленяет дитто – с готовностью уплачивая штраф – ради удовольствия наказать зло своими собственными руками.

– Ладно, – легко согласился Пэл. – Тогда я попробовал разузнать, что случилось со вторым Серым. Посмотреть, не лжет ли Уэммейкер. Для этого нужно было войти в Сеть и проследить за его передвижениями.

– Как просто! – Я усмехнулся, представив Пэлли терпеливо просеивающим миллионы «картинок». – Да ты бы умер от скуки!

Он грустно покачал головой:

– Да, я всего лишь старомодный боец. Вымерший тип человека действия. Но у меня есть несколько знакомых, за которыми числятся кое-какие должки и которых за уши не оттянешь от компьютера. От них требовалось только отследить серию последовательных дорожных нарушений по пути от твоего дома до «каньона». После этого дитто почти не покидал поле зрения камер наблюдения. Он припарковал скутер, поднялся на эскалаторе, но… так и не попал к Уэммейкер.

– Не попал?

– Нет. Его перехватила ассистентка маэстры или кто-то, очень на нее похожий. Они спустились на два этажа, вошли в арендованный склад и… исчезли.

– И что из этого? Может быть, Джинин хотела провести встречу подальше от своих клиентов. Если дело тонкое…

– Может быть, или… что, если кто-то еще хочет использовать Серого Альберта, прикрываясь Джинин?

Я обдумал это предположение.

– Хочешь сказать, что кто-то сфальсифицировал первый звонок Джинин, потом подстроил так, чтобы камеры зафиксировали приход Серого к Уэммейкер? Но тогда, – я покачал головой, – для этого требуются специалисты. И не один. Нужна поддельная Джинин. Поддельная ассистентка.

– И поддельные Альберты, посланные для того, чтобы потревожить мирных граждан.

Пэлли кивком указал на Гадарина и Лума. Гадарин застонал.

– Когда вы мне все это объяснили, я так и не понял, в чем тут смысл. Послушав вас еще раз, я все равно остаюсь при том же мнении. Знаете, у некоторых из нас всего одна жизнь. Так что постарайтесь связать концы с концами.

– Стараюсь, – немного обиженно сказал Пэлли. – Вообще-то дедукция – это по части Альберта. А ты что думаешь, зеленка?

Я почесал голову. По привычке – никаких паразитов на моей фарфоровой башке быть не могло.

– Ладно, предположим, все эти шарады предназначались для другой публики. Возьмем хотя бы тех дитто, которые вторглись вчера к вам… они ведь не говорили ни о чем существенном. Верно?

– Насколько я могу судить, нет. Вздор, пустая болтовня.

– Но этот вздор не записан, и именно они постарались принять к этому все меры. Так что теперь вы не можете доказать, что разговор был ни о чем, верно?

– Что вы хотите этим сказать? О чем еще…

– Со стороны выглядит так, будто вы что-то обсуждали.

– О чем вы?

– Взгляните на случившееся глазами постороннего, мистер Гадарин. Серый приходит к вам и примерно через час уходит. Поспешно и скрытно. Можно подумать, что вы беседовали о чем-то важном. Подстроено так, что создается впечатление, будто между вами, вашей организацией, и Альбертом Моррисом существует некая связь.

– Затем нечто подобное случается уже у меня, – сказал Лум.

– И в «Студии Нео». Только в этом эпизоде Серый вполне настоящий. А сфальсифицирован сам визит, — добавил Пэл.

– Это тоже для публики?

– Отчасти. На мой взгляд, этот фарс предназначался главным образом для самого Серого. Вспомните, сразу после встречи он перешел в автономный режим. Вероятно, он и сейчас уверен в том, что работает на реальную маэстру. Она не самая приятная леди…

Гадарин громко фыркнул.

– …но женщина деловая, известная, имеющая репутацию надежного партнера. Маэстра всегда соблюдает условия контракта и старается не переступать рамки закона. Пусть Серый и не доверяет ей, и не питает к ней симпатии. Но за хороший гонорар он согласился взяться за интересное дело.

– Давайте уточним, – предложил Фаршид Лум. – Вы предполагаете, что кто-то притворился Уэммейкер для того, чтобы поручить вашему Серому какую-то работу…

– Работу, которая могла быть прикрытием для чего-то такого, на что реальный Альберт никогда бы и не согласился, – предположил Пэл.

– …весь тот театр в «Толерантности»… рассчитан на то, чтобы у всех сложилось представление, будто мы замешаны в чем-то отвратительном. – Он застонал. – Я все-таки не понимаю. Мы не приближаемся к разгадке!

– Приближаемся. – Пэл взглянул на меня. – У тебя есть идейка, а, мой зеленый друг?

К несчастью, идейка у меня была.

– Послушайте, я не предназначен шевелить мозгами. Я же не Эбеновый. И не Серый. Могу лишь предполагать.

Лум отмахнулся от моих оправданий.

– Я видел ваше досье, мистер Моррис. У вас репутация создателя отличных копий с прекрасными способностями к анализу. Пожалуйста, продолжайте.

– Я мог бы пожаловаться, что не являюсь отличной копией. Но что толку спорить?

– Видите ли, у нас мало информации, – начал я. – Но если наши рассуждения были верны, то кое-что можно предположить. Во-первых, человек или группа, стоящие за всем этим, обладают огромными возможностями по созданию големов с чужим лицом. Это незаконно. И, следовательно, мы ступили на опасную территорию. Во-вторых, кому-то нужно заручиться добровольным участием одного из Серых Альберта в некоей операции. Причем он должен стараться по-настоящему, без притворства и проявить именно те качества, которыми обладает Альберт. Миссия должна выглядеть вполне законной… по крайней мере достойной затраченных усилий и не слишком гнусной, чтобы Серый согласился сотрудничать.

– Да, продолжай, – подбодрил меня Пэл.

– В-третьих, предпринимаются комплексные усилия возложить вину за то, что случается, на других. Ложные звонки от маэстры. Встреча в «Студии Нео»…

– И мы, – подвел итог внезапно посерьезневший Лум. – Меня разбудили ночью для того, чтобы создать видимость некоего тайного собрания заговорщиков. Но почему я? И при чем тут мистер Гадарин, придерживающийся совершенно иных принципов? Точнее, лишенный каких-либо…

Пэл усмехнулся, заглушив злобное ворчание блондина.

– В этом-то и заключается вся прелесть! Со стороны может показаться, что ваши группы никогда и ни в чем не сойдутся. Вы – противоположные полюса. Поэтому-то в заговор и поверят.

Все посмотрели на него, а Пэл развел руками, отчего кресло пошатнулось и накренилось.

– Подумайте! Существует ли кто-то, кого вы оба ненавидите? Человек, группа, организация, вызывающие антипатию у «Защитников» и «Толерантности»? Глубокую антипатию. Способную подтолкнуть вас к объединению сил?

Обоим это не понравилось. Привыкшие демонизировать друг друга, они с трудом воспринимали мысль о том, что у них может быть нечто общее.

Я уже знал ответ и чувствовал себя очень неуютно, но торопить их не стал.

Через пару минут они дойдут сами.