Текст книги "Махабхарата"

Автор книги: Дева Вьяса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Гибель Дурьодханы

Некие охотники видели, как прокрался измученный и истекающий кровью Дурьодхана в камыши у озера, и, отправившись в лагерь победителей, поведали о том Пандавам. Щедро наградив охотников, Пандавы в сопровождении многих воинов отправились к озеру Двайпаяна.

Придя туда, они увидели повелителя Кауравов, забравшегося в воду, чтобы спастись от врагов. «Зачем скрываешься ты в этом озере, спасая свою жизнь, – вскричал с усмешкой Юдхиштхира, – ты, причина гибели стольких отважных воинов, губитель своего рода! Где твоя гордость, о Дурьодхана? Напрасно, видно, прославляли люди твою доблесть, напрасно хвастал ты своей силой и отвагой. Выходи и сражайся с нами!» – «Не из страха за свою жизнь бежал я с поля битвы, – отвечал Дурьодхана. – Колесница моя была разбита, пали мои кони, и один я остался, потеряв в бою всех своих воинов. Не для спасения жизни, не из страха, но лишь для недолгого отдыха укрылся я здесь. Дайте мне отдохнуть и отдохните сами, а затем я выйду и сражусь с вами». – «Все мы отдохнули достаточно, – сказал Юдхиштхира. – Выходи сейчас на бой, и царство будет твоим, если тебе удастся одолеть нас». Дурьодхава сказал: «Братья мои, ради которых я боролся за власть, полегли в битве. Не нужно мне без них царства, хотя я и мог бы победить тебя, Юдхиштхира! Царствуй же ты над опустошенной страной, лишившейся храбрейших своих витязей, а я удалюсь в леса отшельником, одетым в оленьи шкуры, и окончу там свою жизнь». – «Ты бредишь там в воде, лишившись разума от горя! – отвечал, насмехаясь, Юдхиштхира. – Не надейся на мою жалость. Я не желаю принимать царство от тебя в дар теперь, когда ты не владеешь им больше. Я буду царствовать, только сразив тебя в бою. Жизнь твоя в моих руках. Выходи и сражайся, о Дурьодхана!»

Тяжело вздыхая, отвечал Дурьодхана: «Один, израненный, усталый и безоружный, я не могу сражаться со всеми вами сразу. В битве я противостоял вам без страха. Но теперь будьте справедливы и великодушны. Я буду биться с вами, но с каждым один на один! И я отплачу вам за своих павших братьев и друзей». – «Хвала тебе, о Дурьодхана, – отвечал ему Юдхиштхира, – теперь ты говоришь как кшатрий. Выбирай оружие, сразись один на один с любым из нас, и я обещаю тебе; если ты одержишь победу, ты снова будешь царем!» – «Если ты даруешь мне эту милость, храбрый Юдхиштхира, – сказал Дурьодхана, – я выбираю палицу. И пусть тот из вас, кто считает себя достойным противником мне, выступит против меня пеший с одной палицей, и мы сразимся равным оружием». И, с шумом рассекая волны, Дурьодхана вышел на берег озера, размахивая над головой своей тяжелой железной палицей, и стал там, покрытый кровью и водой, подобный Шиве, Разрушителю Вселенной.

«Во владении палицей Дурьодхана не знает себе равных, – тихо молвил Юдхиштхире Кришна. – Поспешным, о царь, было твое согласие. Только Бхимасена, пожалуй, может с ним сейчас сразиться. Уступая Дурьодхане в искусстве владения оружием, он превосходит его силой. Но преимущество на стороне сына Дхритараштры. Как мог ты дать ему такое обещание? Неуместно твое сострадание к врагу!» – «Не тревожься, о Кришна, – возразил Бхимасена. – Как ни трудно мне будет, я наверняка убью Дурьодхану, и вы будете свидетелями моей победы».

И, выступив вперед, Бхимасена громко вскричал, обращаясь к Юдхиштхире: «Ныне я вырву шип, терзающий твое сердце! Ныне лишится Дурьодхана и царства и жизни. Пали Бхишма, Дрона, Карна и сотни могучих и отважных витязей, а он еще жив! Когда я уложу его своей палицей, ты вздохнешь спокойно, и счастливым будет твое царствование, о Юдхиштхира!» – «Не трать слов, сын Панду, – сказал в ответ Дурьодхана. – Не мечи бесполезные громы, как осенняя туча, не отягощенная дождем. Сражайся и покажи теперь свою силу в этом бою».

И когда он промолвил эти слова, Пандавы и все воины, собравшиеся там и обступившие со всех сторон место, где предстояло биться Бхимасене и Дурьодхане, рукоплесканиями воздали хвалу отважному сыну Дхритараштры. Бхимасена, взяв свою палицу, выступил против него. Но прежде чем начался бой, раздались ряды жадных до зрелища воинов и вышел вперед великан в синем одеянии, светловолосый, увенчанный полевыми цветами; тяжелый плуг был в одной его руке, в другой он держал знамя с изображением пальмы. Узнав Баладеву, могучего брата Кришны, Пандавы почтительно приветствовали его. И Бхимасена и Дурьодхана – оба склонились перед ним в поклоне.

«Сорок два дня провел я в скитаниях, – молвил Баладева. – Ныне я вернулся с берегов священной Сарасвати и узрел поле, покрытое мертвыми телами. Я хочу видеть этот последний бой между славными потомками Бхараты». Юдхиштхира обнял его и сказал: «Смотри же на этот ужасный бой, о Плугоносец!» И Баладева сел между зрителями, блистающий, как месяц среди звезд.

Встали друг против друга с поднятыми палицами Бхимасена, сверкающий золотыми доспехами, и Дурьодхана, мечущий яростные взгляды на врага, оба подобные гордым лесным слонам, готовым драться из-за слонихи. Ободряемые криками и рукоплесканиями обступивших место схватки воинов, оба витязя стали сходиться, как два свирепых тигра, готовые броситься друг на друга. С криком устремился Бхимасена на Дурьодхану, палицы их сшиблись в воздухе со стуком, подобным громовому удару, и начался ужасный бой, от коего дыбом вставали волосы, бой, напоминающий единоборство Индры с демоном Прахладой в былые времена. Оба покрытые кровью, они подобны были двум деревьям киншука, расцветшим красными цветами; искры летели от их палиц, сталкивающихся с громовым стуком и похожих на перун Индры и жезл Ямы.

Бхимасена, вращая над головой палицей, с шумом рассекающей воздух, кружил вокруг своего противника, то приближаясь, то отступая. С небывалым проворством он наносил и отражал удары, бросался на врага, отскакивал то вправо, то влево, останавливался недвижно или, срываясь с места в тот же миг, когда враг бросался на него, уклонялся от ударов, отступал, пригибаясь к земле или высоко подпрыгивая ввысь. То же делал и Дурьодхана, и, казалось, оба они затеяли игру друг с другом. Дурьодхана описывал круги, обращая лицо вправо, Бхимасена – влево. В то время как они кружили один против другого, Дурьодхана внезапно нанес сыну Панду сокрушительный удар в голову. Но не дрогнул Бхимасена под тем страшным ударом, к великому удивлению всех, видевших поединок, и сам обрушил на врага свою тяжелую палицу, украшенную золотом. Дурьодхана, однако, отразил этот удар. И вторично поразил сын Дхритараштры Бхимасену, ударив его со всей силой в грудь. На этот раз покачнулся витязь, оглушенный на время, но, тотчас придя в себя, ринулся яростно на противника, как лев на лесного слона. Вращая палицей, он нанес Дурьодхане сильнейший удар в бок, и тот упал на колени, но тут же вскочил, исполненный гнева, устремив на противника испепеляющий взор. И он нанес удар приблизившемуся Бхимасене, удар, раздробивший доспехи героя и сбивший его с ног. И, видя Бхимасену, распростертого на земле, Дурьодхана испустил торжествующий крик, а среди Пандавов послышались возгласы ужаса и горя. С трудом, напрягая все силы, поднялся Бхимасена на ноги, утирая кровь, струящуюся у него по лицу.

«Если оба они будут сражаться честно, Бхимасене никогда не одолеть сына Дхритараштры, – сказал тогда Кришна Арджуне. – Только обманом может он победить. Но ведь и боги обманом победили асуров. Великой опасности подверг нас царь Юдхиштхира своим великодушием! Напомни Бхимасене о его обете, Арджуна! Пусть обманом он победит Дурьодхану». И Арджуна подал Бхимасене знак, ударив себя рукой по бедру. Понял тот знак могучий сын Панду: вспомнил он о своем обете – сокрушить бедра Дурьодханы, – данном в день игры в кости. И когда после краткого отдыха оба витязя снова сошлись для боя, Бхимасена, кружа возле врага, сделал вид, что подставляет голову под удар. Когда же Дурьодхана приблизился, Бхимасена, опередив его, внезапно нанес удар первым. Но мгновенно отразил его Дурьодхана и поразил Бхимасену палицей в голову. Оглушенный страшным ударом, истекающий кровью, Бхимасена застыл на месте, с трудом удержавшись на ногах. Но Дурьодхана промедлил с последним ударом, опасаясь хитрости, и, придя в себя, Бхимасена ринулся на него, размахивая палицей. Дурьодхана хотел уклониться от удара, но не ожидал он, что враг нанесет ему удар ниже пояса, запрещенный правилами честного боя. И палица Бхимасены сокрушила оба бедра Дурьодханы. И упал на землю сын Дхритараштры.

Гром загремел в вышине, и земля содрогнулась. Страшный вопль, испускаемый неведомыми существами, прозвучал по всей земле, подняли крик тысячи птиц и зверей в лесах, заревели слоны в войске Пандавов, и громко заржали кони. Страшные призраки, безголовые и окровавленные, появились над землей. И трепет охватил воинов Юдхиштхиры.

Бхимасена же, приблизившись к поверженному врагу, сказал: «О презренный, ты издевался над нами и над Драупади в царском собрании. Вкушай же теперь плод своих деяний!» И, смеясь, он ударил ногою голову Дурьодханы. Многие воины, видя Бхимасену, поставившего ногу на голову побежденного, мысленно порицали его. Юдхиштхира сказал: «Честным или нечестным путем, но ты исполнил свой обет. Не попирай же его голову ногою. Вспомни, что Дурьодхана – царь. Он – твой родич. Он пал в бою, все потеряв – братьев, друзей и царство. Люди называют тебя справедливым, о Бхимасена, зачем же ты оскорбляешь царя столь недостойно?» И, приблизившись к Дурьодхане, Юдхиштхира молвил голосом, прерываемым слезами: «Не гневайся на нас, о государь. Нет сомнения, ты несешь кару за свои прошлые грехи. Нет сомнения, суждено было, чтобы мы стали врагами. Я думаю, все это – деяние всемогущей судьбы!»

Но тогда поднялся со своего места могучий Баладева, наблюдавший тот бой, и, подняв руки к небу, возгласил позор Бхимасене. «Никогда еще не видано было в бою на палицах подлого этого удара, какой ныне нанес Волчебрюхий, презревший правила честного поединка!» – вскричал он. И, воздев над головою свой огромный плуг, сын Рохини, пылающий гневом, устремился на Бхимасену, намереваясь тут же покарать его за нарушение воинских правил, – казалось, то сдвинулась с места гора Кайласа, вздымающая к небу свои сверкающие вершины. Но миротворец Кришна поспешил за братом и обхватил его сзади за пояс руками. "Остановись! – восклицал он. – Ведь Пандавы – наши друзья и родичи, дети сестры нашего отца!

Великие бедствия претерпели они из-за своих врагов. Бхимасена же дал обет в собрании царей сокрушить палицей бедра Дурьодханы. Он не мог не исполнить своего обета! Нет за ним вины. Потому не гневайся, о Плугоносец! Возрастет могущество родичей наших – возрастет и наше могущество". Так вкрадчиво молвил Кришна, и гнев Баладевы остыл. Он опустил свой плуг и сказал в присутствии собравшихся воинов: «Что бы ни говорил ты, О Кришна, сын Дхритараштры сражался бесстрашно и отдал жизнь свою, не дрогнув, в бою. Вечно прославлен будет Дурьодхана как доблестный воитель, Бхимасена же отныне прослывет в мире бесчестным бойцом». С этими словами сын Рохини взошел на колесницу и направил бег ее в Двараку. А Пандавы и панчалы потупили головы, смущенные его речами.

Кришна же молвил с упреком Юдхиштхире: «Зачем позволил ты брату своему попрать ногою голову побежденного?» – «Велики злодеяния Дурьодханы, – возразил старший сын Панду. – Много обид нанес он нам, и сердце Бхимасены исполнено было горечи. Не суди его строго». – «Истину сказал ты, Юдхиштхира», – согласился Кришна. А Бхимасена с радостным сердцем, гордый своей победой, обернулся к старшему брату и сказал: «Ныне земля стала твоей, о царь, и сметены все твои враги. Царствуй же счастливо и безмятежно!»

И воины Пандавов, ликуя, приветствовали слова Бхимасены громкими кликами. Одни потрясали луками, натягивая тетиву, другие дули в трубы и били в барабаны; одни прыгали от радости, другие громко смеялись. И многие говорили Бхимасене: «Хвала тебе, витязь, сокрушивший столь могучего врага! Так Индра сокрушил демона Вритру. Кто, кроме тебя, мог совершить этот подвиг? Слава твоя разнесется по всей земле, и певцы воспоют твои деяния!» Тогда Кришна сказал им: «Не терзайте поверженного врага жестокими речами, он уже все равно что мертв, этот бесстыдный и алчный грешник, презревший советы мудрых друзей, и он достоин жалости. Взойдем же на наши колесницы и покинем это место».

Тогда, исполнившись ярости, Дурьодхана попытался подняться. Опираясь руками о землю, он сел, преодолевая жестокую боль, и устремил на Кришну гневный взор. «О сын раба, – сказал Дурьодхана, – у тебя нет стыда. Или ты забыл, что я сражен бесчестно, ударом, запрещенным правилами боя. Я знаю, Бхимасена сделал это по твоему совету; думаешь, я не видел, как Арджуна подал ему знак? Сколько наших витязей убили вы бесчестно, – и все это по твоим советам! Нет, не я, а вы достойны великой жалости! Я правил всей землею, попирая головы моих врагов. Кто более счастлив, чем я? Я честно встретил смерть в бою. Кто более счастлив, чем я? Я иду на небо вслед за своими братьями. Кто же более счастлив, чем я?»

И когда он кончил говорить, с неба на голову его упал дождь цветов и послышались голоса апсар, поющих славу Дурьодхане. Понурили тогда головы Пандавы и Кришна и удалились, оставив умирающего сына Дхритараштры одного в его последний час.

Они отправились к лагерю Кауравов и нашли его пустым. Забрав богатую добычу – золото, жемчуг, драгоценности, – Пандавы отправили ее в свой лагерь вместе со всем войском. Сами же, одолеваемые усталостью, расположились на ночлег у речки Огхавати. С ними остался один Сатьяки, а Кришну Юдхиштхира послал в Хастинапур с вестями: «Утешь несчастную царицу, потерявшую всех своих сыновей».

Между тем, услышав о поражении Дурьодханы, трое витязей – Ашваттхаман, Крипа и Критаварман – поспешили к нему на своих быстрых колесницах. Они нашли отважного сына Дхритараштры, плавающего в крови, подобного могучему дереву шала, поваленному бурей. Многие шакалы и прочие ночные животные ужасного и отвратительного вида толпились вокруг него, как льстивые царедворцы, жаждущие подачек, вокруг трона.

Сойдя с колесниц, витязи приблизились к Дурьодхане, пораженные горем. С глазами, полными слез, сказал Ашваттхаман, тяжело вздыхая: «Поистине, нет ничего постоянного в мире людей, если я вижу тебя, о государь, распростертого на голой земле и покрытого пылью. Ты правил всей землей, а теперь, покинутый всеми, лежишь здесь, в этой дикой глуши. Поистине, трудно познать пути всемогущего Ямы». Дурьодхана же отвечал плачущему Ашваттхаману и его спутникам: «Смерть приходит ко всем живым существам. Благо мне – какие беды ни одолевали бы меня, я никогда не бежал от смерти в битве! Меня сразили, обманув, коварные враги – благо мне! Благо мне – я вижу вас троих, избежавших гибели в бою! Не печальтесь же обо мне! Если истинно священное писание – я обрету вечное царство на небесах».

Одолеваемый горем и гневом, сын Дроны обратился тогда к царю, сжимая руки, голосом, хриплым от слез: «Тебя убили бесчестно, подло обманув. Слушай же меня, о Дурьодхана. Клянусь самою истиной, клянусь верой и благочестием, сегодня же я отправлю в обитель Ямы всех панчалов на глазах у Кришны! Клянусь тебе, о царь!»

И трое витязей покинули берег озера, томимые печалью и тревогой.

Избиение спящих

Ашваттхаман, Крипа и Критаварман направились к югу; вблизи лагеря Кауравов, заслышав шум и голоса победоносных врагов, они свернули в сторону и, опасаясь преследования, вступили в обширный густой лес. Прежде чем наступила темнота, они, пробираясь по лесу, увидели огромный баньян с тысячью ветвей, самое большое из всех деревьев в лесу. Мучимые усталостью и ранами, полученными в сражении, витязи распрягли коней и, сотворив вечернюю молитву, расположились на отдых под сенью того баньяна.

Наступила ночь, и тысячи звезд зажглись на темном небе. Зловещие крики и вой ночных животных, бродящих во тьме, послышались отовсюду. Распростершись на голой земле, утомленные Крипа и Критаварман, витязи, достойные лучшего ложа, вскоре погрузились в сон. Но Ашваттхаман, терзаемый горем и жаждой мести, не мог заснуть. Сидя под деревом, он озирал окрестный лес и увидел, что ветви баньяна, под которым они расположились, усеяны тысячами ворон, угнездившихся здесь для ночного отдыха. Сидя рядом на ветвях, птицы спали. Тогда Ашваттхаман увидел огромную сову устрашающего вида с зелеными глазами и темным телом, с большим клювом и длинными острыми когтями. Бесшумно подлетев к баньяну, сова опустилась на его ветви и стала убивать спящих ворон одну за другой, отрывая им головы и крылья и разрывая их тела своими острыми когтями. Земля под баньяном покрылась мертвыми птицами.

Наблюдая за совой, глубоко задумался Ашваттхаман. «Сова дает мне урок ведения войны – сказал он себе. – Пришел час исполнить твою клятву, Ашваттхаман. Пусть порицает меня, кто хочет. Благородные Пандавы на каждом шагу совершают бесчестные и отвратительные деяния. Люди же одобряют те поступки, которые ведут к успеху». И, приняв ужасное решение, сын Дроны разбудил Крипу и Критавармана и поведал им о том, что замыслил.

«Дурьодхана, отважный витязь, убит предательски на глазах глумящихся врагов, и Бхимасена попирал ногою его голову, – сказал Ашваттхаман. – Мы слышали сегодня их торжествующие клики. Но, прежде чем наступит утро, я отомщу, перебив их всех, пока они спят в своих шатрах».

В ужасе отшатнулись Крипа и Критаварман от Ашваттхамана, слыша эти слова. После недолгого молчания Крипа сказал: «Похвально твое стремление отомстить, сын Дроны. Я знаю, что бесполезно отговаривать тебя. Мы оба поможем тебе, но только утром, при свете дня. Завтра мы втроем нападем на врага, о славный витязь! А теперь усни, чтобы сразиться с врагом со свежими силами завтра». – «Как могу я спать сейчас, – возразил Ашваттхаман, – когда гнев и горе переполняют мое сердце? Как могу я спать, когда не отомщены мой отец и Дурьодхана и другие отважные воины, павшие в битве, когда жгли Дхриштадьюмна, и я не убил его в сражении? Только истребив моих врагов во время их сна, я усну спокойно». – «О сын мой, прошу тебя, не совершай того, в чем придется раскаиваться потом! – воскликнул Крипа. – Панчалы спят сейчас, доверившись ночи, сняв доспехи и оружие. Тот, кто осмелится поднять руку на беззащитного, отдавшегося во власть сна, сойдет в бездонный и бесконечный ад, и не будет для него надежды на спасение». – «О брат моей матери, все, что говоришь ты, верно, – отвечал Ашваттхаман. – Но я поклялся отомстить и не найду покоя, пока не исполню клятву. Пандавы давно уже разбили мост справедливости и чести на тысячу обломков. Вспомни, как погиб мой отец, как погибли Бхишма, Карна, Бхуришравас, как погиб Дурьодхана. Стоны благородного царя, распростертого на земле с раздробленными бедрами, разрывают мое сердце! Нет человека на земле, который заставил бы меня отказаться от моего решения!»

И, сказав так, Ашваттхаман запряг коней и, взойдя на колесницу, направился в сторону вражеского лагеря. «Что намереваешься ты совершить, о Ашваттхаман? Подожди, завтра мы последуем за тобой, верь нам!» – вскричали вслед ему Крипа и Критаварман. Но, не слыша ответа, оба поспешно снарядились и отправились за Ашваттхаманом. Они достигли стана панчалов, погруженных в сон, и остановились у ворот.

У ворот лагеря Пандавов Ашваттхаман, видя готовность Крипы и Критавармана к действию, сказал им вполголоса: «Я войду в этот спящий лагерь как Яма, бог смерти. И я надеюсь, что вы здесь никого не выпустите живым». Сотворив молитву Шиве, он вступил в обширный лагерь Юдхиштхиры бесшумной поступью; и многие невидимые существа следовали за ним тогда по левую и по правую его руку. Ашваттхаман направился к шатру Дхриштадьюмны, узнав тот шатер по отмечающим его знакам. Панчалы, утомленные битвой, крепко спали бок о бок, распростершись на земле. Войдя в шатер, сын Дроны увидел царевича, погруженного в глубокий сон, на роскошном ложе, устланном шелком и усыпанном венками благоухающих цветов. Пинком ноги Ашваттхаман разбудил Дхриштадьюмну. Проснувшись, царевич увидел сына Дроны перед собою. Он хотел подняться с ложа, но Ашваттхаман схватил его за волосы, сбросил на землю и придавил к ней, наступив ногою на грудь. Извиваясь и царапая Ашваттхамана ногтями, сказал царевич едва слышным голосом: «О сын Дроны, убей меня оружием, да обрету я царство справедливых на небесах». И, сдавленный руками Ашваттхамана, он умолк, и только хрип вырывался из его горла. «О позор своего рода, нет царства после смерти для тех, кто убивает своих наставников, – сказал Ашваттхаман. – Ты недостоин того, чтобы убили тебя оружием». И, сказав так, Ашваттхаман стал топтать своего врага, нанося ему страшные удары ногою в грудь. Так он убил Дхриштадьюмну.

От криков Дхриштадьюмны пробудились в шатре его жены и стража, но, приняв убийцу за ужасный ночной призрак, они не могли двинуться с места от страха. Только когда Ашваттхаман вышел из шатра, они подняли громкий и горестный крик. Многие витязи, пробудившись от этого вопля, поспешили к шатру Дхриштадьюмны, надев доспехи. «Ракшас убил царевича, он рыщет по всему стану!» – кричали перепуганные женщины.

Ашваттхаман между тем вошел в шатер Уттамауджаса и увидел его спящим на ложе. Наступив ему ногою на горло, Ашваттхаман обнажил меч и заколол Уттамауджаса, как жертвенное животное на алтаре. Затем он бросился дальше и, переходя от шатра к шатру, умертвил своим мечом многих спящих воинов. Покрытый кровью с головы до ног, он уподобился самой Смерти, посланнице Времени; воины, пробудившись от воплей убиваемых, видя его перед собой, в ужасе снова закрывали глаза, думая, что это ракшас, привидевшийся во сне, и гибли, беспомощные, от его меча.

Воспрянув ото сна и вооружившись, Шикхандин, пятеро сыновей Драупади и другие витязи бросились тогда на Ашваттхамана. Но, отражая удары их оружия своим щитом, украшенным тысячью лун, сын Дроны продолжал яростно разить врагов.

Один за другим пали от его руки сыновья Драупади. Сутасома, метнув в Ашваттхамана копье, устремился на него с поднятым мечом, но сын Дроны отрубил ему руку вместе с мечом, а затем нанес ему смертельный удар в живот. Шикхандин стрелою поразил его голову; приблизившись к нему, Ашваттхаман могучим ударом меча разрубил надвое сына Друпады. И великую резню устроил он среди панчалов и матсьев, одним отрубая головы, пронзая другим грудь и живот, рассекая на части сотни воинов. Земля покрылась изуродованными телами. Страшный крик оглашал лагерь. Просыпаясь от этого крика, охваченные ужасом и обеспамятевшие воины восклицали: «Что это? Кто это? Что случилось? Кто кричит?» – и гибли, поражаемые мечом Ашваттхамана, не успевая защитить себя.

Страшное смятение овладело всеми. Одни, оцепенев от ужаса, не двигались с места, другие, не придя в себя ото сна, ошеломленные нежданной бедой, в темноте резали оружием друг друга. Кони и слоны, сорвавшись с привязей, метались по лагерю, топча людей. Многие витязи искали спасения в бегстве, но у ворот встречали их Крипа и Критаварман и убивали всех без пощады. Затем оба они подожгли лагерь Пандавов с трех концов, и при свете пожара Ашваттхаман свирепствовал, как бог смерти, истребляя воинов, и тысячами гибли воины Пандавов, не в силах сопротивляться; потоки крови текли по земле. Одни ложились на землю, другие обращались в бегство, третьи пытались спрятаться, четвертые сражались, защищая свою жизнь, пятые, обезумев, резали друг друга – и все они гибли в той ужасной ночной резне.

Вопли ужаса и стоны умирающих, оглашающие окрестности, постепенно затихали, и, прежде чем наступила полночь, вновь воцарилось безмолвие в лагере: все огромное войско Пандавов отправил в обитель Ямы, бога смерти, сын Дроны. Ракшасы и пишачи и ночные животные, поедающие падаль, радуясь, заполнили тогда мертвый лагерь, залитый кровью. Ашваттхаман, Крипа и Критаварман удалились оттуда до наступления утра и направились к озеру Двайпаяна, где оставили они умирающего Дурьодхану.

Прибыв туда, они увидели, что жизнь еще теплится в теле повелителя Кауравов, но готовится отлететь каждое мгновение. Соскочив со своих колесниц, трое витязей обступили Дурьодхану, мечущегося в предсмертных судорогах. Вытерев рукою кровь с чела царя, Ашваттхаман со слезами на глазах сказал: «Позор Кришне и Арджуне! Ты убит бесчестными врагами. Где найдем мы покой и счастье без тебя? В горе будем скитаться мы по земле. Но ты взойдешь на небеса, куда удалились храбрые, погибшие в битве. Приветствуй там своего наставника и скажи ему, что Дхриштадьюмна убит мною. Обними Карну, Бхуришраваса и других отважных витязей, предшествовавших тебе в пути на небо».

Затем, обращаясь к уже бесчувственному телу, Ашваттхаман сказал: «О Дурьодхана, если теплится еще в тебе жизнь, внимай словам, приятным для твоего слуха. Только семеро из войска Пандавов остались в живых, из нашего войска только мы трое. Убиты все панчалы и матсьи и сыновья Драупади; месть за свершенное зло поразила их. Пятеро братьев, Кришна и Сатьяки избегли гибели, но нет теперь детей у Пандавов! Ночью я перерезал всех в лагере Пандавов во время сна!»

От этих слов, веселящих его сердце, Дурьодхана пришел в себя и сказал: «Ты свершил то, что не удалось ни Бхишме, ни Карне. Теперь я чувствую себя равным Индре, повелителю богов. Будьте счастливы вы трое! Да сопутствуют вам удача и процветание. Мы встретимся снова на небесах». И повелитель Кауравов умолк, душа его вознеслась на небо, и только тело осталось на земле.

На рассвете возничий Дхриштадьюмны, единственный, избежавший гибели в ночной резне, достиг берегов Огхавати и предстал перед Юдхиштхирой, чтобы поведать ему об истреблении его войска. «Сыновья Драупади убиты, о царь, – сказал возничий, – и сыновья царя матсьев заколоты во время сна в своем лагере. В эту ночь, о царь, войско твое погибло, истребленное жестоким Критаварманом и Крипой, сыном Готамы, и подлым Ашваттхаманом. Как лес, вырубленный топором, полегла твоя рать; я один спасся, с трудом ускользнув от Критавармана, когда он был отвлечен другими беглецами».

Пошатнулся Юдхиштхира, пораженный страшной вестью; Сатьяки поспешил поддержать его, и Бхимасена с Арджуной, выступив вперед, подхватили его под руки. «Увы, победив врага, мы оказались побежденными! – воскликнул Юдхиштхира – Воины наши погибли, как путники, пересекшие бескрайний океан и утонувшие по собственной беспечности в маленькой речке. Что станется с Драупади, когда услышит она о смерти своих сыновей и братьев!» Обратившись к Накуле, он повелел: «Ступай и приведи сюда несчастную царицу!» Сам же он вместе с остальными отправился к месту ночного побоища.

Вступив на это проклятое поле, ужасающее взор, Юдхиштхира увидел тела своих родичей и друзей, обезглавленные, изрубленные на куски и залитые кровью. Не в силах вынести такое страшное зрелище, царь и его спутники упали на землю, лишившись чувств от ужаса и горя.

Накула вернулся между тем из Упаплавьи с царицей Драупади. При виде мертвого лагеря содрогнулась царица, как платановое дерево под порывом бурного ветра, и рухнула в беспамятстве на землю. Бхимасена поднял ее, утешая и ободряя. Тогда сказала Драупади, заливаясь слезами: «Горе жжет меня, как огонь, с тех пор как дошла до меня весть о том, что спящие витязи убиты проклятым сыном Дроны. Если не пожнет он плоды своих позорных деяний, если не лишите вы жизни этого презренного и его соратников, о Пандавы, я останусь здесь навсегда и не буду вкушать пищи, пока не придет ко мне смерть». – «Не печалься, царица, – отвечал ей Юдхиштхира. – Твои сыновья и братья встретили смерть, как подобает воинам. Сын же Дроны скрылся в отдаленные леса, и ты не властна в его жизни, о Драупади!» Тогда Драупади обратилась к Бхимасене: «Вспомни о долге кшатрия! Убей презренного Ашваттхамана, неодолимый в битве, как убил ты когда-то моих преследователей в столице Вираты! Только это утешит меня в моем горе!»

И, поднявшись на свою золотую колесницу, взяв с собой Накулу возничим, могучий Бхимасена отправился в погоню за Ашваттхаманом по следам, оставленным колесницей сына Дроны. За ним последовали и остальные сыны Панду и Кришна, вернувшийся тем временем из Хастинапура.