Текст книги "Елизаветинская Россия (СИ)"

Автор книги: Дереликт Нихиль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Нихиль Дереликт Симулякр
Елизаветинская Россия

Елизаветинская Россия.

Пролог.

Ершов закончил сетевую баталию коронной фразой, принял триумфальный вид и поднял бокал с пивом:

"За матушку Елизавету Вторую, за флот, и за альтернативную историю!"

Довольство его было понятно, т. к. он в суточном словесном поединке одолел сборище дремучих ретроградов, по скудоумию своему, считающих себя патриотами. Сии сторонники тирании ратовали за повсеместную войну с террором, что было страшно и забавно одновременно: организованным государственным террором они желали победить организованный и неорганизованный частный. Право дело, сомнительные и опасные фантазии.

Виктор Петрович слишком резво откинулся на спинку, отчего пенный напиток залил и прежде грязный "Юнион Джек" на футболке. Подданный Её Величества Елизаветы Второй ругнулся и пошёл в душ. Мыло "Ночной Император" согласно рекламе должно было повергать женский пол в трепет, но Ершов ценил его за способность перебивать любой запах, включая его собственный недельной выдержки. Завтрак так и не подумал приготовиться сам, и Виктору пришлось стоять перед плитой, почёсывая спину, и хлюпая мокрыми ногами в резиновых шлёпках. За окном занималось промозглое питерское утро, в котором растворялись силуэты обывателей второй столицы.

Телевизор мигнул и начал шуршать светской хроникой с переходом на личности. Полгода назад Её Величество принимала верительные грамоты послицы из одной дремучей страны, где не ведали ни про чувство благородного вкуса, ни про дипломатический этикет, а перевороты считали конституционной нормой. С тех пор ярко синяя шляпка-цветок обрела символ профессиональной некомпетентности, дополняющей личные дефекты развития вкуса, и стала новой единицей измерения. Вот и сегодня пяток известных лиц удостоились нескольких десятков шляп. Последняя жертва светского обзора заставила Ершова на секунду вздрогнуть.

"Шесть, или даже семь шляп", – отметил он и продолжил яростно чесаться.

Новостной блок Первого канала рассказывал об очередной войне с террором. Бессмысленность применения бомбардировщиков для борьбы с бедностью была достаточно самоочевидным фактом, но в мире хватало идиотов, думавших иначе. Виктор Петрович жевал тосты с джемом и насвистывал "Правь, Британия!", запивая чаем с молоком. Мысли его постоянно сбивались к тому, что Елизавете Второй в 2016-м стукнет девяносто, и каким бы ограниченным конституцией не было её правление, скоро оно закончится, а вместе с ним и гигантская эпоха. Наследники не вызывали доверия, да и парламент не упустит возможности очередной раз взбрыкнуть, вплоть до полной отмены монархии, как устаревшего института. А там всякое может случиться, уличная война в Москве неизбежно ударит и по Петербургу.

Грустные мысли продолжили терзать душу верноподданного короны, состоявшего в слишком малых чинах, дабы его не трогали волнения и кризисы. С одной стороны правление Елизаветы Второй для самой России стало безусловным благом после череды катастроф первой половины двадцатого века, с другой же, фигура консорта постоянно вызывала пересуды. Греческий принц отметился участием в массе сомнительных предприятий, его связи и влияние на наследников пресса оценивала весьма низко. Брак сына рассыпался, а внуки не внушали спокойствия. Одно время казалось, Елизавета слишком крепко держала власть в своих руках, проходила неделя, и подданные боялись того, что скоро всё это закончится.

Сирены противовоздушной обороны взвыли, и Ершов побледнел. Два дня назад Елизавету Вторую госпитализировали, после чего в новостях резко прекратили об этом говорить. Вслед за сиренами заставки всех телеканалов сменились на траурные, сообщая всему миру, что Императрица Российская Елизавета Петровна Романова скончалась.

"Ну, вот и началось", – наступление неспокойных времён Виктор Петрович Ершов встретил стоически. Он заранее взял недельный отпуск, предвидя печальный исход, потому и сидел в сети, что ждал неминуемого. До стрельбы дойти не должно было, но гвардия традиционно участвовала в передаче власти: если не как сила, свергавшая одного из наследников, то как сила, не позволявшая это сделать. Квартира рядом с казармами гвардейского полка не сулила Виктору Петровичу спокойствия в эти дни.

Глава первая. Решительность. (Черновик. Совсем черновик.)

Елизавета Петровна успела хлебнуть горя во времена власти государыни Анны Иоановны. За ней не только установили слежку, ограничивая принцессу в тратах, но и лишали её любой привязанности. Каждый ухажёр рисковал оказаться по долгу службы вдали от родины. Елизавета, как всякий угнетённый государством человек, не любила своих притеснителей: тайную канцелярию, несвободу дворянства, бедность. Идея упразднения канцелярии и дарования вольности дворянству посещала её не реже раза в неделю, а жажда роскоши отравляла каждый божий день.

Гвардейским переворотом она захватила власть. Вернее было бы сказать, что при помощи гвардии власть захватили её покровители. Схожее положение сложилось в самом начале правления императрицы Анны Иоановны, когда государственная коллегия серьёзнейшим образом ограничила правление государыни. Народно-дворянский гнев позволил разорвать кондиции олигархии и подвергнуть опале её лидеров. Елизавета Петровна могла только гадать, как сложилась бы её жизнь, если бы ограничения государственной власти монарха прижились.

Возможно, Российская Империя получила бы конституцию раньше прочих стран, и верховный закон стал бы прочной основой государственной власти и хозяйственного процветания. Но могло сложиться иначе: несчастная Польша раздиралась на части гонористой шляхтой с правом вето, теряя уважение других держав и деньги. Поляки прямо торговали своими голосами, предпочитая продавать их богатой Франции, чем отстаивать интересы своей страны. Шведский парламент продавался чуть менее официально и более организованно: целыми партиями.

Для новоявленной императрицы ограничение верховной власти ощущалось совсем не так, как виделось опальной принцессе. Негласные условия были намного строже. Назначение наследником Карла Петра Ульриха, запрет на официальный брак. Для этой цели их с Разумовским даже обвенчали тайным образом. Её дети, если не будут убиты, или брошены в тюрьму, как сама она поступила с Иоаном Антоновичем и всем Брауншвейгским семейством, проведут жизнь в вечной опале. Не нищета, но уж точно, не богатство.

Десятилетие забвения обернулось страстью к развлечениям. Уж эту власть не могли отнять у неё истинные хозяева России. Елизавета Петровна развлекалась и боялась. Она понимала, что гвардия, захватившая власть для неё, столь же легко могла свергнуть слабую женщину без настоящего влияния. Алексей Разумовский – единственная её опора, но его губило происхождение. Спесивые дворяне, игравшие в противостояние Нарышкиных и Милославских половину столетия, могли продолжить свои битвы, в которых голова Императрицы была не важнее шахматного короля: проигранную партию всегда можно переиграть с новыми фигурами.

Страх переворота сковывал её, лишал воли. Она понимала, что либо сойдёт с ума от искушения стать полновластной правительницей, терпя ограничения, либо погубит себя в кутеже, проматывая наследие отца. Борьба за престол только начиналась. У неё осталось совсем немного времени, чтобы избавиться от навязанных ей условий. Особым умом она никогда не блистала, образование её учителя сосредоточили на французском языке, манерах и прочих девичьих премудростях, стремясь сделать не правительницу, а подарок наследнику французского престола. Женихи умирали, но никто и не думал учить Елизавету премудростям государственного управления. Судьба заставила её освоить интриги, но и в них она оставалась слабой и не слишком умной.

Алексею Разумовскому подходила его фамилия. Красивая женщина и умный мужчина – вместе они могли многое. Елизавета измучила себя сомнениями, несколько дней она спала всего по два-три часа, пока не решилась поговорить с Разумовским. Так родился их заговор. Они собирались не просто избавиться от назойлевой опеки, фактически супруги захватывали власть в стране. Времени на подготовку не имелось вовсе, и весь план являл собой не более, чем страшную авантюру. Ссорами они разорвали прежнее единство сообщников, вербуя своих людей в армии и гвардии, избавились от угрозы свержения силой, после чего направили эту силу на то, чтобы вывести из игры тех, кто не согласится на новые правила. Второй переворот произошёл довольно быстро и скрытно. Всего через месяц Елизавета Петровна вполне официально вышла замуж за Алексея Разумовского, ставшего первым императором-консортом в российской истории.

Елизавета избавилась от своих страхов, толкавших её в водоворот развлечений, что сразу благотворно отразилось на её женском здоровье. В это время консорт успешно давил малейшие признаки мятежа, и собирался выбить из-под него фундамент. Провозгласив возвращение политики Петра Первого, супруги на самом деле принялись возвращать полузабытые порядки, совершенствуя их там, где требовалось. Невиданные реформы маскировались за возвращение золотых времён, в Россию потекли новые потоки иностранных авантюристов и специалистов. Но были и отличия.

Одарённый без меры Пётр растрачивал свои и чужие таланты без счёта, опустошая собственные земли войной и армией. Новые правители России успели хлебнуть бедности и понять цену любых государственных свершений. Пётр достиг многого, но он действовал без опоры на прочное хозяйство и твёрдые порядки, отчего многие его достижения погибли в считанные годы после смерти монарха. Новая метла мела твёрдо и уверенно, избавляя страну от пороков прошлых властителей.

Через год Петербург салютовал рождению наследника. Пётр Алексеевич Романов обрадовал родителей своим появлением на свет.

Глава вторая. Принцы и принцессы.

Ершов тёр глаза и не мог поверить тому, что увидел. У него на пороге стояла принцесса Лиза.

– Не узнал, Ершов?, – нервно усмехнулась она.

Странным образом всё было наоборот. Ершов знал Елизавету Михайловну Романову ещё с детского сада. Августейшее семейство воспитывало своих детей не в среде избранной и проверенной элиты, а в обществе простого народа. Конечно, это правило действовало постольку-поскольку, но в детский сад принцы и принцессы ходили вместе с детьми рабочих и учителей, инженеров и сапожников. В четырёхлетнем возрасте Ершов стал 'пажом' принцессы Лизы. Эти милые воспоминания едва не увели его внимание в сторону от главного вопроса: что она здесь забыла?

Лиза прошла мимо застывшего Ершова в комнату.

– Ты знаешь, у меня было два варианта. Но я решила, что мой 'паж' будет надёжнее, чем казармы гвардии.

Принцессу колотило дрожью, Ершов догадался сходить за горячим чаем и пледом. Лиза прослезилась и начала свой рассказ.

– Всё было нормально, я приехала в Питер на очередную выставку, где от имени семьи должна была изображать великодушное покровительство искусству. Во времена господства сети и сбора средств через подписку это выглядит особенно смешно.

Цесаревна отхлебнула из кружки и продолжила:

– Бабушка умерла. Завыли сирены. Я потому и уехала, что не хотела ни сидеть рядом с ней до последнего, ни участвовать в разборках после. Она тяжело умирала, страшно. Иногда я согласна с теми, кто хочет разрешить в стране эвтаназию. Бессмысленные и жестокие мучения.

Красивая молодая женщина внезапно вспомнила, что сидела перед не совсем одетым мужчиной, вспыхнула румянцем, как институтка, и отвернулась. Ершов спешно напялил на себя первые попавшиеся штаны и рубашку. Визит Елизаветы Михайловны выбил его из заготовленной колеи.

– Завыли сирены. Мы остановились, я стала названивать родителям, но связь пропала. А минуту спустя вокруг начали свистеть пули. Оказывается, это не фигура речи. Пули и правда свистят, когда пролетают мимо. Неприятно так.

Елизавета вздохнула, лицо её исказила боль, из глаз потекли слёзы.

– Отец настоял, чтобы я поехала на бронированной машине и с охраной. Обычно, я не так перемещаюсь. Я же не наследница. Я привыкла жить налегке. Их всех убили... Машу, Роберта, Степана Фёдоровича.

Из путанных объяснений принцессы Виктор постепенно выстраивал картину произошедшего. Телохранитель принцессы успел перед смертью прикрыть её бегство. Машину с охраной расстрелял вертолёт. Нападавшие вообще были хорошо оснащены: сперва боевые дроны подавили немногих вооружённых спутников Романовой, а затем штурмовые группы забросали их гранатами и расстреляли. Перед этим обороняющиеся смогли сбить вертолёт и две трети дронов снайперским огнём.

Принцесса успела пробежать два квартала: она успешно выступала на легкоатлетических соревнованиях, но оставила спортивную карьеру из-за настойчивых требований бабушки. Бежала то она к казармам гвардии, но приближаясь к ним всё более сомневалась в разумности такого поступка. В результате, она не нашла ничего лучшего, чем озадачить своего детсадовского приятеля.

За окном рычали двигателями боевые машины, и грохотали пролетающие вертолёты. Раз, или два слышалась перестрелка, завершившаяся громкими разрывами. Кто и с кем сражался, кто побеждал, а кто проигрывал? Виктор имел некоторые подозрения, но предпочитал выслушать мнение Лизы.

– Я не знаю, кто это был: Иван, или Сергей? Или может быть, кто-то извне хочет посеять смуту? Витя, мне страшно! Спаси меня, Витя! Мне некуда больше идти. Я боюсь, что гвардия сейчас с удовольствием отдаст мою голову победителю. Потом будут трибуналы, суды чести, дуэли, но я уже буду мёртвой. Мне будет всё равно.

Виктор впервые за всё время решился ответить:

– Ты думаешь, что гвардия выступит на стороне твоих братьев?

Она кивнула.

– Определённо. Сергей сам служил в гвардейском танковом полку, а Иван известен своей жёсткой риторикой против сокращения бюджетных ассигнований ветеранским организациям. Одна я постоянно среди женщин, да женоподобных мужчин. Ты прости, что я тебя так внезапно огорошила. Теперь из-за меня и тебя убьют.

Сил держаться у неё уже не было, и она заревела. Противно по-бабьи. Ершов терпеть не мог женских слёз. Скромный офисный работник не в самой лучшей физической форме волею судьбы должен был стать рыцарем без страха и упрёка. Получалось это у него плохо. С женщинами у Ершова вообще не слишком ладилось. Из двух своих браков он вынес твёрдое отвращение к бабским истерикам. С другой стороны, женщины требовали от Ершова выполнения мелких ритуалов, а не того, чтобы он спасал их жизни.

Он быстро набрал номер на телефоне и проговорил скороговоркой:

– Ты ведь не откажешь старому другу в тёмные времена?

Голос в трубке вздохнул и пробормотал:

– Я и рад бы, но Светка меня жизни лишит, если узнает, что я в такие дни нос из дому высунул.

Виктор оделся сам и принёс одежду для девушки. Не слишком красивые, но прочные джинсовые и кожаные вещи не первой свежести: штаны, куртки. Сам он теперь выглядел заправским североамериканским байкером. Лиза быстро схватила одежду и начала переодеваться. Через пару минут из квартиры Ершова вышли двое байкеров в цветах банды 'Чёртова Бабушка'. На их куртках императрица Елизавета Петровна Романова демонстрировала накаченные бицепсы и курила трубку. Подобные рисунки при некотором желании полицейского могли тянуть на статью о клевете на царскую фамилию, но банда 'Чёртова Бабушка' была из крутых, и связываться с ней никто не желал. Лет десять назад байкеры завязали с торговлей наркотиками и оружием, снизив этим уровень преступности в стране на полтора процента, чем сильно обрадовали полицию. Та в качестве ответной услуги не мешала байкерам крутить мелкие дела и закрывала глаза на незначительные правонарушения, вроде хождения по городу в чёрных шлемах с непрозрачными стёклами.

На выходе из дома Виктор протянул Лизе пистолет в кобуре. Сам он щеголял двумя стволами, пристёгнутыми на манер мексиканских вакерос. Оружие открыто носили многие граждане, но в рядах 'Чёртовой Бабушки' это была привилегия лейтенантов.

Глава третья. Очевидные преграды.

Сквозь толщу времён кажется, что Россия всегда занимала то высокое положение, которое было уготовано нашей стране судьбой, но это не так. Внезапное возвышение России привело к резкому озлоблению Европы при Петре Первом. Возлюбленный сын фортуны пытался заручиться дружбой Англии и Франции, но обе державы ответили России подлыми интригами и подкупом сановников. Не оставалась в стороне и Священная Римская империя германской нации. Австрия желала затыкать русским пушечным мясом все провалы собственной политики, расплачиваясь лишь обещаниями единого фронта против турок. Даже крошечная Пруссия пыталась дирижировать российской политикой.

После Петра мощь России оказалась подорвана долгими годами правления корыстных и продажных фаворитов вместе с целой сворой прихлебателей и паразитов со звучными именами и титулами, но без гроша в кармане. Россия лежала между молотом, наковальней и крепкими щипцами. Вырваться из клубка чужих интересов было важнейшей задачей государства. Прорубив окно в Европу, наша родина оказалась совершенно не готова к тому, что окно это выходит на задний двор, откуда невозможно решить никаких внутренних проблем. Собственно, из-за полнейшего развала хозяйства это окно и рубилось, но надежды на обогащение оказались ложными: Европа ждала от России денег и услуг, а не участия в жизни европейского дома. Только благодаря сложнейшей политике Алексея Разумовского империя смогла вырваться из политических и экономических тисков.

Переворот 1741-го года был затеян французским послом маркизом Шетарди. Именно на него работал Лесток, именно он дал Елизавете деньги на подкуп гвардии. Интересы Франции требовали того, чтобы вице-канцлер Российской Империи Остерман лишился своего поста, а Россия вместо союза с Англией и Австрией выбрала Францию. Союз этот таил для России сплошные неприятности: Франция же более сотни лет придерживалась протурецких воззрений и союзничала со Швецией, требовавшей возвращения захваченных Петром Первым земель. С другой стороны, торговля с Англией приносила выгоду прежде всего ей, а Священная Римская Империя очень странно относилась к своим союзническим обязательствам.

До повторного переворота на приёмах доходило до того, что первый поклон отдавался императрице, а второй французскому послу. Появление Алексея Разумовского, как официальной фигуры спутало все планы сторон. Первый переворот освободил дорогу Бестужеву, другому знатнейшему проходимцу российской истории. Избранный Бироном в качестве противовеса графу Остерману, Бестужев изначально был настроен весьма профранцузски. Доподлинно неизвестно, что заставило его переметнуться: истинные ли интересы России, или же крупная взятка. Из найденной переписки Бестужева следовало, что он собирался изображать лояльность к галломанской линии Елизаветы, постепенно склоняя её к союзу с Австрией.

Второй переворот сломал все российские пасьянсы. И Лесток, и Шетарди, и Бестужев впали в немилость в один момент. Особую роль в их падении сыграл известный интриган Людвиг Вильгельм Гессен-Гомбургский, ревностно служивший Елизавете Петровне. Мастер доносительства сослужил России столь великую службу, что благодарные потомки должны закрыть глаза на его вздорный характер и чёрные дела. Избегая прямых конфликтов и придерживаясь косвенного союзничества с Австрией, Россия сохранила себя от прямых обязательств и выгадывала от европейских противоречий. Елизавета Петровна закрывала глаза на прямые попытки подкупа высших сановников, сказав прямо: 'Всё на благо государства.' Чиновники брали щедрые подарки, изображали бурную деятельность и ничего не делали. Этот период в иностранной историографии обозначился, как 'русский флюгер'. Но за этой переменчивостью скрывалось нечто совершенно иное.

Россия не желала быть договаривающейся стороной. Убедившись в том, что договоры с Европой не стоят и бумаги на которой они написаны, Государи Российские выбрали путь всестороннего внутреннего укрепления державы и истинных российских союзников. Среди союзников значилась Польша и Персия. Враг моего врага – мой друг. И Турция, и набиравшая силу Пруссия были истинными врагами не только России, но и её союзников. Третьим союзником была крошечная Гольштиния, ставшая под руководством Карла Петра Ульриха Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского настоящей костью в горле европейских интересов.

Россия осваивала новые земли и строила заводы. В первые же годы нового царствования Россия твёрдо выбрала меркантилизм петровского образца за идеал хозяйствования, и не отказывается от него уже третью сотню лет. Менялись эпохи, богатели и нищали страны, а в России действовали несколько простых правил: больше вывозить, чем ввозить, запрещать вывоз денег из страны. Исписаны тысячи трудов, доказывающих ошибочность идей меркантилистов, но для России с её удалённостью и огромными размерами именно меркантилизм стал идеальной формой экономики.

Для Англии промышленную революцию начали прядильные станки, а для России – чугунное литьё. Чудовищное по меркам восемнадцатого века количество чугуна, производившееся Россией, рассасывалось по стране. Менее чем за десятилетие российская артиллерия обрела такую мощь, с которой не могла равняться ни одна держава. Чугунное литьё вооружило не только артиллерию. Десятки заводов проложили у себя чугунные рельсы. Вслед за заводами проложили чугунные рельсы и города: в Петербурге и в Москве была устроена конка.

Переломным моментом в российской металлургии стало освоение выжигательного, или как его зовут в странах запада, пудлингового процесса. Дешёвый российский чугун превратился в куда более ценное железо. Одновременно с этим талантливые русские механики вступили в 'паровую гонку', соревнуясь с выдающимися европейскими умами в деле совершенствования паровых машин. Здесь также нельзя не отметить заслугу правящей четы. Развитие металлургии потребовало большого количества образованных людей, и правители щедро выделили деньги из казны на создание российской системы образования. Всего через два десятилетия это принесло свои плоды.

Но ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Устрашившись российской мощи, Европа стала готовить военные способы решения 'восточного вопроса'.

Глава четвёртая.

Истинные цвета.

Лиза и Виктор шли дворами. На центральных улицах они могли нарваться на какого-нибудь рьяного блюстителя устава, и вся их авантюра тогда закончилась бы.

– А ты не боишься 'истинных демократов'? – спросил Виктор.

Лиза хихикнула, и голосовой модуль шлема изменил смех на подобающий байкеру. Истинные демократы были страшилкой для всех монархистов, но только в столице знали истинную их роль. Принцесса решила поделиться небольшой семейной тайной:

– Витя, все политические противники правящего дома регулярно получают средства из тайного бюджета. Как думаешь, зачем?

– Чтобы всегда иметь возможность скомпрометировать их, или провести в лидеры своего человека? – предположил Виктор.

Елизавета похлопала его по плечу:

– Молодец, почти правильно, и в корне неверно.

Тут уже настал черёд Ершова задуматься. Зачем государыне Елизавете Второй финансировать радикальных экологов, или сторонников приватизации государственной собственности?

– Не догадался? Расскажу тебе одно из семейных преданий. Мой прадедушка был заядлым игроманом. Он просаживал в рулетку огромные деньги ровно до одного момента. Как-то раз он попросил математика Скобельского посмотреть его схему для игры на рулетке. Скобельский сидел над ней два часа, и отсоветовал прадеду играть.

Он спросил: 'Государь, зачем Вам играть?'

И тот ответил просто и честно: 'Чтобы выигрывать!'

Тогда Скобельский сказал: 'Есть более надёжный способ.'

'Какой-же?' – спросил очень заинтересованный монарх.

И по легенде Скобельский ответил: 'Сир, купите казино. Казино выигрывает всегда.'

Конституционные реформы навсегда изменили нашу власть. Конечно, у правящего монарха много рычагов, чтобы выдернуть неугодного премьера, или принудить сенат к принятию необходимого решения. Но мы решили выигрывать всегда. Кто бы не приходил к власти, он уже наш с потрохами.

Ершов на секунду остановился. Идти им оставалось ещё минут пять. Он развернулся к Лизе:

– Так ты знала?

– Что ты один из лидеров 'Хардкорных монархистов'? Конечно, именно я пробила увеличение Вашего финансирования. Не думал же ты, что наши толстосумы сами вынесут Вам деньги. Им выгоден современный статус кво. Но если на них надавить, то они найдут деньги и для социальных революционеров, и для 'Хамона'.

– Чего?

– Так Вас обозначила армейская разведка. За некоторую излишнюю сытость. Пойми, Виктор, у меня был выбор: либо гвардия, либо 'Хамон'. Кому я предпочла довериться, ты видишь сам.

Ершов понял, что его одурачили, и молча побрёл вперёд.

– Ну не дуйся. Считай, что у вашей организации появилось первое реальное дело. Скольких ты смог мобилизовать?

– Весь основной состав: триста человек. Тяжёлое вооружение в комплекте, десять ТМП, десять роботов 'Алтай-12', пятнадцать 'Витязей' третьего поколения, три десятка дронов сопровождения и столько же квадрокоптеров.

Теперь настал черёд удивляться принцессе:

– Откуда? Мы выделили средств только на десятую часть!

Ершов ухмыльнулся:

– У всех должны быть свои секреты.

Они дошли до очередного питерского дома-колодца, разительно отличавшегося от всех прочих изнутри. Их уже ждали. Солдаты без опознавательных знаков наставили на них оружие. Ершов без разговоров снял шлем и помог стянуть его принцессе. В то же мгновение солдаты взяли оружие на караул. От крика 'Виват принцессе Елизавете!' её спас только гневный взгляд Ершова.

Лиза подняла взгляд наверх и увидела, что над всей крышей дома натянута голографическая плёнка. Солидное средство маскировки в руках у непрофессионалов. Впрочем, разглядывая сторонников абсолютной монархии, Елизавета уже не была уверена в их непрофессионализме. На шальное мгновение она подумала, что с такой армией и правда можно вернуть монарху всю полноту власти, принцесса замотала головой, и наваждение прошло.

В штабе питерского отряда обсуждали текущую обстановку. Борьба наследников явно вышла за рамки привычных тихих семейных драм, когда за права на престол сражаются скорее за обеденным столом, перемежая словесные дуэли распитием Шато Марго и победами над перепелами в сливочном соусе. Впрочем, и эти противостояния регулярно заканчиваются гибелью проигравшего. Теперь же творилось нечто невообразимое. Наследники сражались не на шутку, готовясь вербовать сторонников среди гражданских. Жизнь Елизаветы Михайловны в таких условиях и правда висела на волоске. По счастью, Великий Князь Михаил с супругой находился в столице, где волнения пресёк военной полицией генеральный штаб. Важнейшая фигура политических игр, более сотни лет равноценная гвардии. Первоначально, Елизавета Михайловна собиралась официально отречься от прав на престол, и этим сохранить себе жизнь, но этот вариант отвергли все аналитики 'Хамона'. Оба принца предоставили завещания покойной императрицы, в которых именно они были объявлены наследниками. Не менее симметрично они объявили друг-друга узурпаторами. Смерть отказавшейся от трона принцессы позволит одному из наследников объявить второго негодяем, готовым убить ради власти любого. Организовать такую инсценировку вполне в их силах.

Монархисты решили переждать смутное время, ощетинившись стволами. Лиза не могла найти себе места среди этих слишком серьёзных реконструкторов обороны Херсона 1783-го года. Оружия у них хватило бы на полк, если не больше. В империи придерживались принципа права народа на защиту и равенства всех перед законом. У себя в штабе монархисты вывесили известнейший плакат первой половины девятнадцатого века, на котором улыбающийся зулус стоит на захваченных фузилёрами Чаки позициях англичан. Плакат дополняла ехидная подпись: 'Господь сотворил всех людей, а Семён Колтин сделал их равными'.

Россия не придерживалась принципов минимизации насилия. Когда все страны мира начали наперебой стонать о необходимости устойчивых политических режимов, дающих стабильность усложняющегося хозяйства, русский зоолог и социолог Берешкевич поставил достаточно жестокий эксперимент над крысами. Он создал крысиный рай, который довольно быстро превратился в настоящий ад на земле. Лишённые цели своего существования в виде борьбы, многие крысы превращались в нечто ужасающее с точки зрения эволюции. Без борьбы за пищу и воду они не желали бороться за самок, удобное место, высокое социальное положение. Избавленные от борьбы они были так напуганы ею, что даже в идеальных условиях обрекали колонию на гибель.

Император просмотрел результаты его эксперимента и повелел России оставаться дикой, чтобы оставаться живой. С тех пор любые попытки навести в обществе 'порядок' были ограничены сверху. Живительный хаос означал кровопролитие. Но только через многочисленные вызовы, напряжение, жизнь полную борьбы и преодоления человек может сохраняться и развиваться. И никакие социальные конструкции и законы не способны оживить общество мертвецов. Расплачиваться за это приходилось кровью. Недруги России утверждали, что это продолжение древнего принципа 'бабы ещё нарожают', на что им обычно отвечали статистикой с неуклонным ростом численности населения.

Бойцы 'Хамона' готовились сложить свои головы во имя сохранения сложнейшего баланса Елизаветинской России, как прежде сражались за неё их предки: ополченцы и фузилёры, танкисты и лётчики.