Текст книги "Рассказы"

Автор книги: Дёрдь Молдова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Сценарий разрабатывает совершенно новую тему, я лично столкнулся с ней в гуще жизни. Один стареющий ученый-атомщик, ведущий гармоничный и размеренный образ жизни женатого мужчины, совершенно неожиданно встречается с легкомысленной, но обаятельной девушкой, влюбляется в нее и из-за этого переживает душевный кризис.

– И какую же роль будет играть Халас?

– Естественно, роль ученого-атомщика. Я уже снял пробы с участием всех ведущих актеров, но, откровенно говоря, ни по выражению лица, ни по уровню духовного развития никто из них не соответствует образу ученого-атомщика. Интеллигентная манера игры Халаса на футбольном поле уже давно привлекала мое внимание. И тогда я подумал: а что, если попытаться перенести ее на киноэкран. Интеллигентная игра здесь – интеллигентная игра там. Я провел эксперимент и убедился, что он ближе всего к созданному моим воображением типу.

Яшчак не хотел освобождать Халаса на время съемок от тренировок, он боялся, что тем самым создаст опасный прецедент. Форгач же, напротив, любой ценой хотел использовать предоставившуюся возможность для рекламы и урегулировал у начальства вопрос об освобождении Халаса.

Последствия необдуманного решения не замедлили сказаться. Подхола, левый защитник, заявил, что если Халаса отпустили в актеры, то и он имеет право стать журналистом, после чего он уволился с должности проходчика и устроился стажером в газету. Пока что его статьи писала за полгонорара одна старая, заслуженная журналистская крыса. Ашо, техничный правый защитник, хотел бы выучиться на фоторепортера, да и остальные обезьяны тоже с удовольствием сменили бы изнурительные тренировки на какую-либо удобную ученическую скамью. Однако Яшчак, угрожая отставкой, добился того, чтобы клуб запретил игрокам заниматься деятельностью, непосредственно не связанной с футболом.

Подхолу и Ашо еще удалось вернуть обратно, но центральный нападающий был потерян для команды навсегда. Халас влип в скандальную любовную историю со своей партнершей, женой известного актера, и мстительный муж застрелил его во время съемок. Яшчак был вынужден взять на освободившееся место талантливого, но неопытного Эйзенхоффера, и это значительно ослабило ударную мощь линии нападения.

Впрочем, множество других мелких деталей показывало, что восстановить былой безукоризненный спортивный дух в команде не удается. Шипец и Геза Кон теперь уже регулярно ходили на вечеринки: всю ночь пили и учили девушек танцевать ча-ча-ча «Вперед, «Шахтер». По утрам они приходили на тренировку под мухой и начинали кувыркаться в известке для разметки поля. Если раньше они хотя бы пытались скрыть свое состояние, то теперь поджидали тренера, спрятавшись за дверью, а потом, внезапно выскочив из засады, показывали ему ослиные уши:

– И-а, и-а.

Яшчак пытался наказать их, лишив премии, но в ответ на это вся команда объявила забастовку, и наказание пришлось отменить.

Не заставил себя долго ждать и первый публичный скандал. Таможня задержала автобус «Шахтера» с улицы Ваци и его пассажиров, когда те возвращались из турне по Австрии. Более внимательный, чем обычно, досмотр дал поразительные результаты.

Внимание одного из таможенников привлек необычный шум мотора. Он открыл капот и обнаружил, что рядом с двигателем пристроен небольшой тайник. Вместо фар были вмонтированы кварцевые лампы, а запасное колесо оказалось наполнено коньяком «Henessey». После этого никого уже не удивило, что номерной знак, как показала проверка царской водкой, был сделан из чистого золота.

При личном досмотре тоже обнаружили уйму контрабандных товаров и валюты: японские фотоаппараты-миксеры, новейшие французские пестрые помады, несминаемые грыжевые бандажи «no iron» и столько шиллингов, что сразу стало ясно, почему Австрийский национальный банк был вынужден на семь дней прекратить все платежи из-за отсутствия наличности.

Автобус направили прямо в будапештское полицейское управление, а все одиннадцать игроков основного состава подлежали предварительному заключению. Таким образом, за два дня до очередного туpa чемпионата в распоряжении Яшчака были только десять запасных. Форгач ради комплекта и на этот раз предложил своего сына, но Яшчак предпочел одолжить в зоопарке молодую гориллу.

Хоть и выиграл «Шахтер» с улицы Ваци очередную встречу, хоть и восполнился он затем освобожденными игроками – их выпустили по ходатайству профсоюза горняков, – Яшчак понимал, что команда на краю пропасти.

Между тем ее популярность пока еще продолжала расти. Когда разнесся слух, будто обезьян призывают на военную службу, – позже выяснилось, что это пустая болтовня, – в адрес команды пошел поток самодельных солдатских сундучков. Болельщики раскрашивали их в лилово-оранжевые цвета и надписывали на подарке имя любимого игрока.

Посещаемость матчей не падала: впервые за долгие годы вновь всплыла идея о достройке восточной трибуны Народного стадиона до полной высоты. Публику привлекали даже такие второстепенные игры, как товарищеская встреча с гренландской командой «Северное сияние», которая состоялась в мае 196... года, в среду.

Матч не обещал напряженной борьбы, «Северное сияние» не котировалось на футбольной бирже. Любители спортивной статистики могли встретиться с упоминанием этой команды лишь однажды: в 1913 году она со счетом 4:1 потерпела поражение от сборной австрийского военного корабля «Konigin und Kaiserin Maria Theresia», бросившего якорь у берегов Гренландии.

Зрители, сняв пиджаки, без особого волнения слушали марширующий по гаревой дорожке духовой оркестр пожарников. Трибуны заволновались, лишь когда в глубине пандуса показались игроки в лилово-оранжевой форме. Оркестр начал играть ча-ча-ча «Вперед, «Шахтер», обеспечивая ритмический фон для прокатившейся по стадиону буре аплодисментов.

Горняки уже завершили разминку и перепасовывали друг другу мяч в центральном круге, а соперники на поле все еще не появлялись. Послышались первые нетерпеливые свистки и выкрики, в студии еще раз включили спортивный марш. И тогда наконец появились соперники. На трибунах их встретила напряженная тишина: команду «Северное сияние» составляли одиннадцать тюленей. Они были одеты в обычные майки и трусы, непривычными могли показаться лишь пластмассовые щитки на ластах, заменяющие бутсы. Как бы то ни было, их странно вытянутые шеи, утиная походка вызвали всеобщий хохот на трибунах.

Венгерские болельщики не могли знать – эта история обошла всю мировую прессу гораздо позже, – что Хендерсон, знаменитый шотландский тренер, отобрал эту команду из семидесяти тысяч тюленей. В ходе тренировок он использовал не только опубликованные методики Яшчака, но и самые современные достижения футбольной теоретической мысли. В этот вечер Хендерсон намеревался оценить результаты двух лет упорной и планомерной работы.

Первая же атака тюленей заставила зрителей забыть о насмешках. Мяч перелетал с носа на нос – как в цирковом представлении, – и Тирнауэр с большим трудом сумел парировать удар, нацеленный в левый верхний угол ворот.

После этого центральный нападающий сразу же развернулся и, покачиваясь на ластах, заспешил к своим воротам. Высоким, визгливым голосом он сказал что-то своим товарищам по нападению, и те последовали за ним. Комбинации безусловно более техничных обезьян наталкивались на хорошо организованный оборонительный вал, а при контратаках тюлени-защитники поддерживали своих нападающих, обеспечивая численное превосходство. После первой половины игры горняки могли лишь благодарить судьбу за нулевой результат.

В перерыве журналисты заглянули в раздевалку «Северного сияния». По внешнему виду тюленей трудно было что-либо сказать: они безмятежно плавали в бассейне с прохладной водой, подшучивая друг над другом. Совершенно иную картину можно было наблюдать в другой раздевалке. Обезьяны, опустив головы, сидели у кислородных аппаратов, а Яшчак не жалел самых суровых слов.

Возможно, что упреки возымели действие, потому что в начале второго тайма «Шахтер» с улицы Ваци устроил затяжной штурм ворот «Северного сияния». Бывший швейцар, как и подобало его званию, услужливо посылал нападающим один мяч лучше другого, но каждый раз в последний момент на пути мяча оказывалась усатая голова с маслянистыми глазами.

Когда после двадцатой атаки обезьяны так и не забили гол, дежурный по Народному стадиону офицер – сам опытный футбольный специалист – вызвал по телефону три дополнительные роты милиционеров. Он предчувствовал, что такой матч может закончиться только скандалом.

После первых пятнадцати минут горняки явно выдохлись, начал сказываться неспортивный образ жизни, результат пропущенных тренировок. Лишь бывший швейцар сражался с неизменной стойкостью. Он оттянулся поближе к воротам своей команды и как только мог отбивался от все более настойчивых атак тюленей. Но за несколько минут до окончания второй половины матча даже он не смог вмешаться в молниеносную комбинацию: мяч перелетел через распластавшегося Тирнауэра, и левому крайнему тюленей не оставалось ничего другого, как с двух шагов направить его в сетку ворот.

Еще несколько безуспешных атак «Шахтера», и судья дал финальный свисток. Обезьяны торопливо скрылись в раздевалке, а тюлени, обнявшись, высокими, визгливыми голосами исполнили в центральном круге гимн своей команды. Будапештский посол Гренландии прямо там, на футбольном поле наградил их орденами «Красного айсберга» (крест с гарпуном) и посвятил в рыцари Святого Эдуарда.

Предусмотрительно вызванные три роты милиционеров предотвратили побоище, готовое начаться на стадионе, но в ту же ночь неизвестные лица подожгли восстановленный усилиями болельщиков «Вигадо» и сбросили с фасада здания аэропорта символическую скульптуру обезьяны-футболиста. Разочарованная публика отвернулась от команды с тем же единодушием, с каким возносила ее до небес в период побед. На очередной матч «Шахтера» с улицы Ваци забрели только несколько заблудившихся иностранных туристов.

V

Теперь события развивались уже стремительно.

Южноамериканские клубы как по команде отказались от запланированных матчей с «Шахтером» с улицы Ваци. Они соглашались заплатить за выступления венгерской команды не более половины ранее обговоренной цены. Такая потеря доходов, в свою очередь, подорвала финансовый план клуба, Комитет народного контроля провел ревизию, в ходе которой обнаружились самые разные злоупотребления.

В докладе по итогам ревизии приводилось несколько примеров: под видом покупки кокосовых орехов игрокам выплачивались колоссальные суммы денег; Форгач за счет клуба оплачивал спецрейсы кораблей, груженных кубинскими сигарами, а также заказал для своего сына семь дюжин ортопедических (для левой ноги) ботинок. Подобные примеры нарушений, отмечалось в докладе, можно перечислять до бесконечности.

Старик маклер попал в тюрьму, вследствие чего венгерская сборная уголовников вскоре вернула себе тот международный авторитет, который завоевала за время предыдущей отсидки Форгача.

Арестовать больше никого не арестовали, но «Шахтер» с улицы Ваци был дисквалифицирован на неопределенный срок. Яшчака перевели в помощники завскладом, а обезьянам в спортивном отделе профсоюза сообщили, что в их услугах больше не нуждаются.

Одиннадцать непобедимых разбрелись кто куда. Большинство из них перешли в «Согласие», команду треста столовых. Бывшие проходчики стали директорами арендных кафе и пивных. Других прибрали к рукам футбольные клубы различных мелких кооперативов. Только бывший швейцар отказался от всех предложений, хотя футбольные маклеры прежде всего осаждали именно его. Он заявил, что хочет вернуться на родину, в Могамеданию.

Яшчак поехал проводить своего бывшего игрока в аэропорт. Прощаясь, обезьяна притянула руку Яшчака к своей голове, как бы прося благословения:

– Великий белый отец и помощник завскладом! Боюсь, что мы теперь встретимся только на футбольных полях вечности.

– Ты и у себя дома наверняка будешь в сборной.

Обезьяна покачала головой:

– Нет, среди людей я больше играть не буду. Футбол – великая и красивая игра, подарок богов, но с тем, что налипает к нему в человеческом мире, боюсь, я никогда не смогу смириться. К сожалению, воспитание в джунглях не подготовило меня к этому.

По радио объявили посадку на самолет. Швейцар внезапно наклонился, поцеловал руку Яшчака и заспешил прочь.

В Аллах Акбаре, как единственного представителя одиннадцати непобедимых, который вернулся домой, его встречала целая делегация. Однако во время торжественной встречи он сбежал, разбросал свою одежду и обувь на какой-то плантации, а себе оставил только фуражку с надписью «Traveller's Club».

Больше никаких известий о нем не поступало, если, конечно, не принимать всерьез рассказ одного английского путешественника, который официально не подтвердило ни одно телеграфное агентство. Путешественник утверждает, что однажды ночью в джунглях при лунном свете он видел обезьян, играющих в футбол. Они проделывали с мячом трюки, немыслимые с точки зрения европейских футболистов. Однако стоявший у кромки поля тренер в фуражке с золотым позументом все равно оставался чем-то недоволен. Несколько раз он останавливал игру и сам показывал, как, по его мнению, следовало играть в той или иной ситуации.

К сожалению, добавляет английский путешественник, я недолго мог любоваться удивительным представлением: как только обезьяны заметили, что за их игрой наблюдает человек, они тут же забрались на кокосовые пальмы и потом смотрели на меня оттуда настороженно и даже враждебно.

■

Из рубрики «Авторы этого номера»

ДЁРДЬ МОЛДОВА (MOLDOVA GYORGY; род. в 1934 г.) – венгерский писатель, лауреат премии имени Аттилы Йожефа и других литературных премий. Начал печататься в 50-е годы. Автор романов «Мрачный ангел» («A sotet angyal», 1961), «Мельница в аду» («Maiom a pokolban», 1968), «Стражи перемен» («A valtozasok orei», 1972), «Сорок проповедников» («Negyven predikator», 1973). По-русски рассказы Дёрдя Молдовы печатались в сборниках «Новые венгерские рассказы», М., 1965), «Венгерский рассказ» (М., 1975) и др.

Предлагаемые рассказы взяты из книги «Венгерский атом» («Magyar atom». Budapest, Magveto, 1978).

■