Текст книги "Призраки подземелий"

Автор книги: Денис Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Некоторые из его предположений действительно оказались верными. Между прибрежными скалами на самом деле имелся небольшой участок ровного пространства, где можно было без труда выйти на берег. Удобную бухту на озере и правда когда-то давно облюбовали гномы, но вот только никаких укреплений хозяева подземелий здесь не возвели. Возвышавшаяся всего на полметра над уровнем воды набережная была аккуратно выложена большими каменными плитами; возможно, потрескавшимися от времени, но издалека этого было не разобрать. Ни забора, ни поручней, ни остатков иного ограждения не было видно. «Закованная в камень» площадка была совершенно пустой, если не считать парочки сгнивших деревянных сходней, ведущих к воде; когда-то возвышавшегося над озером причала, теперь же представлявшего собой бесформенную кучу гниющих в воде обломков; да одиноко возвышавшегося флагштока, на верхушке которого вяло трепыхался ещё не истлевший, но уже порядком выцветший флаг Махаканского Сообщества Гномов.

Не стоит и говорить, что никаких признаков жизни моррон не заметил. Последние гномы, обитавшие здесь, скорее всего давно уже покинули бухту, если не погибли во время потрясших горы обвалов. Дарк даже сразу не понял назначение этого места, пока не подплыл ближе и нехотя отступившая темнота не открыла его взору три старые-престарые постройки, находившиеся не на самом берегу, а на удалении двадцати-тридцати шагов от озера. Сильно пострадавшие от времени, но еще не превращенные им в жалкие развалюхи строения напомнили ускорившему гребки руками Аламезу расхожее выражение: « Мал мала меньше…» Крайнее справа здание было самым большим и весьма походило на портовый склад, хоть и имело от него множество существенных отличий, например: небольшие оконца, почему-то прорубленные в досках под самой крышей, довольно хорошо сохранившейся, хоть местами и обвалившейся, да гордо возвышающуюся печную трубу. Постройка по центру выложенной камнем площадки скорее всего являлась чем-то вроде казармы, дешевого постоялого двора или иным жилым зданием барачного типа, то есть рассчитанным на максимальное количество постояльцев и лишенным того, что люди стеснительно называют « удобствами». Третий домишко был совсем крохотным и даже находился вдалеке от своих куда более внушительных как по размеру, так и по качеству используемых при постройке материалов собратьев, как будто стесняясь столь солидного соседства. Время больше всего потрудилось над ним, разрушив крышу, обрушив печную трубу да так сильно накренив одну из боковых стен, что она нависала над каменными плитами площадки и вот-вот должна была обрушиться, хотя Дарк понимал, что это « вот-вот» могло уже тянуться несколько лет и свершиться, лишь когда хибара полностью рухнет.

Раз это была не застава, в чем Аламез ничуточки не сомневался, не город и не шахтерские постройки рудника, то наверняка когда-то давно здесь находился перевалочный пункт. По дороге, которую Дарк пока еще не видел, но которая обязательно должна была проходить где-то рядом, в давние времена один за другим медленно ползли торговые караваны, везущие в мир людей руду, драгоценные камни, оружие и прочие, весьма ценившиеся «наверху» товары. Обратно повозки, движимые отнюдь не лошадиной, а гномьей тягой, никогда не возвращались пустыми. Они везли в подземные города провизию; всё то, что нельзя вырастить или добыть без живительных лучей солнечного света. На этом же крохотном пятачке уставшие несколько дней подряд тянуть доверху груженные повозки караванщики отдыхали, набирались сил перед тем, как продолжить трудный и полный опасностей путь. В большом доме они перекладывали и сортировали товары, отделяя хорошую провизию от той, что успела испортиться за время пути. В средней постройке скорее всего гномы спали; а маленькое строеньице являлось одновременно походной кухней, складом для хранения различного инвентаря или иным подсобным помещением. От этого места никогда не отправлялись лодки, как, впрочем, и никогда не прибывали. То, что моррон вначале принял за обвалившийся причал, было на самом деле небольшой площадкой для мытья караванщиков и забора воды.

Как только никогда не жаловавшийся на скудное воображение Дарк представил себе живописную и немного трогательную картину из прошлого, которую можно было б назвать « Караванщики на привале», пазл головоломки нынешнего дня мгновенно сложился. Его страхи были напрасными, ведь никакой пограничной заставы и в помине не было. Зачем выжившим махаканцам понадобилось бы возводить укрепленный рубеж там, где если и появлялись представитель «верхнего мира», то не чаще раза в десятилетие и очень небольшими группками?

Для охраны озера вполне хватило бы соорудить небольшой и маневренный боевой корабль, на всякий случай оснащенный одной-единственной катапультой. Строить, как известно, махаканцы были мастаки, так что Аламез не сомневался, что их произведенным в единственном экземпляре плавучим творением восхитились бы самые искусные корабелы и флотоводцы. Что же касается затопленной лодки «наземников», то отметины на её бортах только подтверждали это смелое предположение. Её не перекусило чудовище, а расколол таран или раздавила, как орех, укрепленная носовая часть подземного корабля. Скорее всего любители легкой наживы или не заметили этой бухты, или решили продолжить плавание и высадиться на берег подальше от того места, где, по их расчетам, находились подземные города. Их заметили, расстреляли, а затем, уже возле самого берега, затопили.

Делая два дела одновременно, крайне трудно обращать внимание на что-то ещё. Замерзший в воде моррон не просто плыл, а прикладывал массу усилий, чтобы побыстрее достичь берега. Пока его конечности интенсивно работали, голова тоже не ленилась; она наблюдала, анализировала увиденное и строила предположения, поэтому немудрено, что уши Дарка не слышали многого, например, того, что оставшиеся далеко позади спутники ему о чем-то кричат. Только когда ноги Аламеза коснулись дна подземного озера, он позволил себе обернуться, причем не для того, чтобы ответить уже осипшим спутникам, а для того, чтобы громко выкрикнуть самому: « Ты права, здесь когда-то действительно проходил торговый путь махаканцев!»

* * *

– Бой грянет, мож смело на меня не рассчитывать! Коль увижу, что глотку те режут, лишь успеха кровопийцам пожелаю! – огорошила Аламеза неожиданным заявлением Ринва, едва ступив на неизведанный берег и еще находясь по шею в воде. – Мы те не слуги, а ты нам не господин! С чего это взял, что плот за тебя толкать должны?! Ишь, расплавался, расплескался, дельфинчик! Раз силенок полно, так впрягался б! Чо мы те, рыбехи вьючные… сомы тягово-ломовые?!

Красивая женщина, медленно и грациозно выходящая из воды, почти всегда вызывает в сердце мужчины восторг, если, конечно, на ней мало или вовсе нет одежды, а её слегка улыбающиеся уста хранят чарующее таинство молчания. С Ринвой всё вышло совершенно не так. Во-первых, прекрасная обвинительница была не только одета, но и до зубов вооружена; во-вторых, её губы не желали хоть недолго побыть в сомкнутом состоянии; а в-третьих, вырывающиеся из них слова на ретивых скакунах ворчливых интонаций зарубили и помяли весь дружелюбно-благодушный настрой Аламеза и вытоптали чуть пробившиеся ростки романтики.

Дарк, естественно, понимал, что кое в чем спутница права, но был в корне не согласен ни с тоном, ни с моментом выдвижения претензий. В конце концов, Ринва была не изнеженной барышней благородных кровей, а агентом герканской разведки и должна была понимать, что ненавистный ей чужак не просто отлынивал от работы, а выполнял ответственное поручение, которое сам себе и выдал. Во время всего проделанного вплавь пути моррон находился в арьергарде маленькой боевой группы и был готов первым вступить в бой с показавшимся из воды чудовищем, прикрыв тем самым отступление спутников. А когда они уже плыли в бухте, он самовольно переместился в авангард отнюдь не для того, чтобы побыстрее согреться, а чтобы своевременно оценить, насколько опасен берег, и в случае удручающего результата проверки успеть вовремя подать сигнал к отступлению; то есть до того, как плотик и пловцов рядом с ним обнаружили бы часовые.

В отличие от Ринвы, не постеснявшейся выдвинуть Аламезу обвинения, да еще в вызывающе-оскорбительной форме, Крамберг решил промолчать, хоть трудов на его плечи выпало ничуть не меньше, чем коллеге. Едва ощутив твердую опору под ногами, девушка почему-то позабыла, что плот нужно довести до суши. Взяв в одну руку оружие, а в другую осветительную палку, она пошла выплескивать свое негодование, а заодно и сушиться, на берег, оставив дрейфующий плотик на попечение сослуживца. Многие, окажись они на месте Вильсета, просто взяли бы свою часть поклажи и оставили в воде уже ненужное плавучее средство, однако разведчик поступил разумно, чем заслужил уважение Дарка. Он подвел брошенный плот вплотную к берегу, а затем стал затаскивать его на каменные плиты, что было бы весьма затруднительно, если вообще возможно, не приди ему на помощь моррон.

Когда мужчины закончили работу, их спутница еще ворчала, правда, уже гораздо миролюбивей и без нелестных эпитетов да обидных сравнений.

– Видишь ли, я права оказалась! Ишь, прям чудо великое свершилось, баба и вдруг права! – довольно громко бурчала девица, отжимая на себе намокшую одежду, а заодно и по-собачьи потрясая копной длинных распущенных волос. – Даж школяру ленивому иль шеварийцу-тугодуму и то было бы понятно, что если уж в бухте что-то и есть, так это заброшенная стоянка караванов. Вон те склад, вон казарма… пристройка какая-то… Чо еще здесь могло быть-то?! Форт, что ль, иль переездной гномий бордель?!

Слова Ринвы задели моррона, на полном серьезе допускавшего возможность нежелательного выхода группы прямо на пограничную заставу. Сама того не подозревая, девушка практически назвала Аламеза дураком, причем в довольно насмешливой форме. Такого обращения Дарк никогда не терпел и впредь не собирался к нему привыкать, но на этот раз решил сделать исключение. Уж слишком неподходящим было время для ссоры, да и набор средств воздействия на обидчицу был весьма ограничен, жалок и убог. Что мог противопоставить моррон ее словам? Ровным счетом ничего, только другие слова, которые, подобно ветру, мгновенно выветриваются из женских головок, оставляя в них лишь след мимолетных эмоций.

– Бордель – это неплохо, даже очень неплохо, там быстро согрелись бы, – мечтательно пробормотал Крамберг, тоже приступая к отжиму волос и одежд. – Да, только нас бы туда всё одно не пустили! Первое правило любого уважаемого заведения гласит: «Со своим нельзя!»– произнес шутник вполне серьезным голосом, но недвусмысленно подмигивая Дарку. – А в притон придорожный я всё равно не пошел бы. Себе дороже, потом на знахарских примочках да мазях разоришься!

До девушки не сразу дошло, что Крамберг имел в виду, говоря о « своем», а когда это через пару секунд всё же свершилось, в затылок остряка полетел довольно быстро скинутый с ноги сапог. Даже в приступе гнева Ринва не потеряла благоразумия и не метнула более опасный снаряд, например меч, лежащий у её ног, или заткнутый за пояс нож. Впрочем, Вильсет наверняка был готов и к такому повороту событий, ведь быть напарником женщины-разведчицы столь же нескучно, как проскакать пару миль верхом на свирепом вепре или флиртовать с оголодавшим вампиром…

– Заткнулся бы, дурень! – пригрозила Ринва, ловя возвращенный ей сапог, от которого живая мишень не только умудрилась увернуться, но и поймать на лету. – Вот скажи, зачем ты плот на берег затаскивал? Мы вроде бы всё… уже приплыли. Не знаю, как ты, а я больше в воду лезть не собираюсь…

– Надо, – кратко ответил Крамберг, видимо, по собственному горькому опыту знавший, что некоторые вопросы напарницы куда проще проигнорировать, чем попытаться на них ответить и избежать при этом голословного, оголтелого обвинения в глупости.

– Бревна вроде бы ничего, – решил прийти на выручку Аламез, надеясь, что сможет подобрать правильные слова для краткого объяснения истины, кажущейся всем хозяйственным мужчинам неоспоримой. – Чо им в воде-то попусту гнить? Пусть на бережку полежат, посушатся… Быть может, вскоре для чего и сгодятся.

– Сгодятся, так и суши! – начала цепляться разведчица, то ли не понимая причины поступка, то ли откровенно издеваясь.

– Ляпнула глупость, так и молчи! – пошел в словесную контратаку Аламез, веря, что это единственный действенный способ прервать ненужные пререкания. – Еще слово, и в воду его обратно столкну, а когда сухие дровишки понадобятся, сама за ним поплывешь, коль такая придирчивая!

На том словесная баталия и закончилась. Стороны обменялись несколькими пристрелочными выстрелами и, придя к выводу, что победу в сотрясании воздуха одержать невозможно или она достанется недопустимо высокой ценой, разошлись, то есть, говоря проще, занялись делом. На удивление быстро вытащив из воды мешки, все члены небольшого отряда единодушно решили, что костер пока лучше не разводить, хотя бы потому, что сухой древесины поблизости не было, а раздобыть её можно только возле или внутри заброшенных строений. Сами здания отчетливо виднелись в ярком зеленоватом свете, но вот то, что находилось на площадке между ними и скрывалось за стенами, с берега было практически не видно. Прогулка к центру заброшенного перевалочного пункта была равносильна боевой разведывательной операции, ведь неизвестно, не устроили ли гнезда подземные твари внутри опустевших бараков. Один из самых важных, хоть и неписаных законов войны гласит, что по незнакомой местности всегда стоит передвигаться осторожно и быть готовым к отражению атаки иль поспешному отступлению в любой момент, причем опасаясь не обязательно живого противника, но и хитроумных ловушек. Бежать же или сражаться очень неудобно, когда в сапогах хлюпает вода, а мокрые одежды не только холодят, но и сковывают движения. Руководствуясь именно этим неоспоримым фактом, все трое сошлись на том, что сперва стоит слегка просушиться, причем, к великому сожалению, не разводя огня.

Незнакомая местность, где наверняка не ступала нога ни человека, ни гнома, ни иного разумного существа уже много-много лет, а если и ступала, то надолго не задерживалась, подействовала как-то странно на троицу путников. Ни Дарк, ни его компаньоны не испытывали страха ни перед грядущей неизвестностью, ни перед близкой опасностью, затаившейся или в опустевших бараках, или рядышком с ними, но все как один заболели неуместной стеснительностью. Помнится, еще недавно, а именно до того, как спуститься под землю, они, не робея, обнажали свои телеса на глазах у спутников, теперь же почему-то Дарк не осмеливался на такую дерзость, да и Ринва с Крамбергом, скромничая, отжимали одежду на себе.

– Я готов, – кратко отрапортовал Дарк, первым выжав из простой крестьянской одежды всё, что только мог, а затем взяв в руки оружие.

– Погодь, без нас не ходи! – предостерегла Ринва на всякий случай, тоже справившаяся с задачей, но решившая избавить от излишков воды не только волосы да костюм, но и маскировочный плащ.

Чем проще одежда, тем быстрее её отжать. Именно по этой причине Аламез и справился первым. Ринва начала приводить себя в порядок раньше остальных, поэтому стала второй. Труднее всего пришлось Крамбергу, вышедшему из воды последним. Но вот и он выжал свою одежонку и взялся за кирку. Как только это свершилось, путники продолжили путь, пока оставив на берегу не только плот, но и всю лишнюю поклажу, большая часть которой так и хранилась до поры до времени в водонепроницаемых мешках. Котомку с почти готовыми дротиками моррон не захватил, поскольку из-за этого «почти»в будущем грозное оружие было на данный момент практически бесполезно.

Они шли медленно, не спеша: постепенно продвигались по пустырю, когда-то бывшему весьма оживленной площадкой. Идеально гладкие, без единой трещинки каменные плиты, положенные трудолюбивыми гномами стык в стык, без единого зазора и малейшего перекоса, наверняка могли бы рассказать гостям подземного мира много интереснейших историй из суматошной, полной трудов и хлопот жизни махаканских караванщиков. Могли бы, если, конечно, умели бы говорить, но пока они лишь безмолвно подавали сигнал тревоги.

Когда процессия отошла от берега не более чем на десять шагов, идущий немного впереди Дарк вдруг резко замер, то ли потупив взор, то ли устремив его к полу, и подал следовавшим за ним товарищам знак немедленно остановиться.

– В чем дело? – с тревогой в голосе прошептала Ринва, бесшумно обнажив правой рукой меч, а левой подняв повыше осветительную палку.

– Плиты… плиты в грязи, – едва слышно ответил моррон, отступив немного в сторону, а затем быстро сделав пару шагов вперед.

– Ну и что с того? Здесь, поди, с полвека не убирались… – с облегчением вздохнув, девушка, убрала в ножны меч, но благоразумно не стала говорить громче.

– Ты не поняла, – прошептал ей на ухо, осторожно приблизившись вплотную, Крамберг, по примеру бывшего командира предпочитавший держать в руках кирку, а не меч. – В грязи, а не в пыли и не под каменной крошкой! От берега вроде бы уже далеко. Штормов и больших волн здесь вовсе не бывает. С потолка не каплет, так откуда взяться грязи?!

Ринва нахмурила лоб, видимо пытаясь найти правдоподобный ответ, но Дарк не дал ей времени на раздумье.

– Ко мне! – по-армейски кратко и четко скомандовал моррон, призывно махнув рукою. – Теперь полюбуйтесь на это!

Глазам изумленных разведчиков предстали довольно отчетливые отпечатки подошв армейских сапог и крошечные комочки земли, принесенные сюда даже не с берега, а из какого-то иного места, где почва была не каменистой, а земляной. Следов было много, здесь явно прошли несколько человек, если не целый отряд, причем, по меркам безлюдной местности, довольно недавно; месяц, а может, чуть более, назад. Грязь, образовавшая отпечатки, уже успела рассохнуться, но не распалась на мелкие частицы, да и пылью была лишь слегка припорошена.

– Солдаты, шеварийцы? – прошептала Ринва, но тут же, усомнившись в собственном предположении, замотала головой: – Не-а, не похоже, шеварийские увальни в башмаках ходят, они у них особые…

– Неважно, – перебил ее Дарк, не желая выслушивать бесполезные подробности о пристрастиях воинов вражеской армии. – Можете зря не гадать! По следам нельзя сказать, кем они точно оставлены. Такие сапоги мог носить кто угодно, даже «гномы-наземники», кстати, это более правдоподобное предположение. Их лодку мы хотя бы видели…

– Ты прав, нечего рассуждать. Что делать-то будем? – спросил Крамберг, с опаской озираясь по сторонам. – Предлагаю следующее! Возвращаемся, подбираем шмотки и быстро улепетываем отсюда! Ладно, если покойнички, чьи кости мы видели, эти следы оставили, а если…

– Согласна, – кивнула Ринва. – По левому флангу стоянку обойдем, будем ближе к скалам держаться!

– А я нет, – покачал головой Аламез и, предвосхищая вопросы, которые непременно последовали бы, обосновал свое решение: – Если в постройках кто-то прячется, то они нас уже давно заприметили. Они в укрытии и в темноте, мы же на открытом месте и на свету, как будто под уличным фонарем стоим. Будь их много, уже давно бы показались. Будь у них арбалеты, мы уже схлопотали б по паре болтов в живот. Что бы мы сейчас ни сделали бы, что бы ни предприняли, они не спустят с нас глаз. Поэтому возвращаться не стоит! Не знаю, как вам, а мне биться с мешком за спиной как-то не с руки…

– Думаешь, нападут? – с тревогой спросила Ринва.

– Не знаю, – честно признался Аламез. – Быть может, их вовсе там нет… Но если они следят за нами, то рано или поздно непременно себя проявят. Предлагаю идти дальше. Да, и держите ножи под рукой! Помнится, Крамберг, ты хвастался, что метаешь их ловко… вот мы на то и поглядим!

Боевые товарищи поневоле стали продвигаться дальше, но на этот раз куда медленней и осторожней, тщательно вглядываясь во фронт постепенно отступавшей перед ними темноты. К тому же группа изменила строй. Ринва с Вильсетом теперь шли впереди, четко выдерживая интервал между собой в десять шагов, а следом за ними на расстоянии примерно трех шагов шел Дарк, готовый в случае опасности быстро прийти любому на помощь. Таким образом, прикрывавшие фланги шествия разведчики находились друг у дружки в поле зрения, а слегка изогнутая к центру шеренга позволяла внимательно осмотреть всю неизведанную территорию, не пропустить ни одного темного закутка. Конечно, с одной стороны, растягивать строй было далеко не лучшей затеей, но, с другой, бесспорно, являлось наименьшим злом. Иди путники более кучно, и у потенциальных врагов появился бы шанс незаметно обойти крохотный отряд с флангов, а затем или ударить со всех сторон, в том числе и со спины, или отрезать путь отступления к берегу.

Люди часто задаются вопросом, а что же такое « насмешка судьбы», каковы её проявления? Однозначного определения нет, но зато наглядных и поучительных примеров тому предостаточно. Злодейка-судьба насмехается над тобой, когда заставляет делать наиглупейшие, совершенно бесполезные вещи, и наносит удар, когда ты уже устал от бессмысленности своих трудов. Она вынуждает искать врага, которого в помине нет, или играючи преподносит ответ на сложнейший вопрос, который, однако, не позволяет разгадать долго мучившую твой мозг загадку, а порождает череду новых, еще более сложных, сводящих с ума вопросов. В тот день, а быть может, ночь ( в подземелье не видно ни солнца, ни луны, а время течет совсем по-иному) судьба не просто пошутила над незадачливыми исследователями безлюдных пещер, а жестоко поглумилась…

Темнота отступила, причем гораздо раньше, чем Дарк предполагал; покорно рассеялась, открыв еще более напуганным странникам свой страшный секрет, лишающий мужества и призывающий бежать прочь без оглядки. Сначала разведчики, а через пару секунд и моррон увидели площадь перед строениями во всём её ужасающем, но в то же время и притягивающем, завораживающем безумии.

Их взорам предстало большое, выложенное камнями костровище, служившее когда-то караванщикам весьма удобным для приготовления пищи походным очагом и уютным местечком для послетрапезных посиделок, где любому путнику или воину было приятно за душевным разговором опустошить два-три бочонка вина и рассказать парочку интересных историй. Чуть левее пятачка для сбора отряда на отдыхе виднелся колодец. Он был так же аккуратно обложен камнем и оснащен специально проделанными в плитах пола желобками для стока негодной воды, например той, которой гномы споласкивали кружки, мыли котелки и запылившиеся за время перехода сапоги. Цепочка, на которой ранее подвешивался ковш, свисала абсолютно неподвижно, ничуть не колышась под легкими дуновениями холодящего спину путников ветерка, заплутавшего среди прибрежных скал и случайно забредшего сюда с озера.

Больше на стоянке караванщиков ничего не было. Сразу за пугающими пустотой выбитых окон домами проходила высокая каменная стена, отгораживающая перевалочный пункт от подземелья. Она была в отличном состоянии, как будто возведена только вчера, и вовсе не имела ни трещин, ни сколов, ни брешей. Почти тут же за колодцем начинался пологий спуск, ведущий прямо к видневшимся внизу воротам. Они выглядели весьма и весьма внушительно, в том числе из-за того, что были окованы блестящими стальными листами, которые пробил бы да покорежил лишь очень солидный таран. Громадные створки были не заперты, но и не распахнуты настежь, а лишь чуть-чуть приоткрыты, как будто намекали любому случайно забредшему сюда чужаку: « Коль не дурак, коль жизнь дорога, убирайся поскорее!»

Испокон веков низкорослые обитатели подземелий славились основательным подходом даже к пустякам и продумыванием любого предстоящего действа до мельчайших деталей. С первого же взгляда было понятно, что стена проходила по границе небольшого, но крутого обрыва, сразу за которым, скорее всего в низине, шел караванный путь. Когда же махаканцы решили устроить стоянку на скальной возвышенности у озера, то одним из первых дел обрушили небольшой участок склона, тщательно разровняли камни, придав им форму пологой насыпи, а уж затем выложили спуск идеально ровными каменными плитами, имевшими множество поперечных, неглубоких, но широких выемок. По такому мелкоребристому покрытию было весьма удобно закатывать наверх и спускать к воротам груженные товарами повозки, ничуть не опасаясь, что они в любой миг могут скатиться.

Само по себе давно покинутое место отдыха караванщиков навевало тоску, порождало в сердцах путников печаль и одновременно вызывало уважение к подземному народу, создавшему его посреди пещерных глубин, но никак не могло испугать. Ужас же вселяло нечто другое – появившееся здесь относительно недавно и бывшее предостережением всякому, кто не был рожден в недрах гор. Вся площадка, начиная от костровища и заканчивая стеной, был усеяна останками человеческих тел, обломками оружия и погнутыми, искореженными, а когда и разрубленными доспехами. Трудно сказать, сколько солдат навеки остались здесь медленно разлагаться на каменных плитах: сотня, две, три или более. Количества трупов было не сосчитать даже приблизительно, хотя бы потому, что для этого сперва пришлось бы разгрести огромные завалы из костей, металла и гниющей плоти, а затем собрать все разрозненные фрагменты скелетов косточка к косточке, черепок к черепку.

« Когда-то здесь отгремело очень большое сражение!»– такова была первая мысль, посетившая моррона, но она тут же ушла, отвергнутая за полной несостоятельностью. Их маленький отряд натолкнулся вовсе не на место, где отгремела кровопролитная битва, а на кладбище, точнее, свалку, куда удачно отбившие целую череду атак махаканцы зачем-то свозили мертвые тела проигравших завоевателей из наземного мира. Этот, казалось бы, совершенно абсурдный вывод основывался на нескольких наблюдениях, кстати, сделанных Аламезом необычайно быстро. Во-первых, ни на стенах построек, ни на каменных плитах под ногами не было видно ни высохших пятен крови, ни рубцов от ударов оружия. Во-вторых, все кости, как целые, так и осколки, были человеческими, ни одного фрагмента скелета гнома Дарк не обнаружил, хоть вглядывался довольно пристально. В-третьих, валявшиеся вперемешку с костями оружие и доспехи были выкованы не в подземных кузнях, а на поверхности земли. В основном это были грубые армейские образцы, уничижительно именуемые теми, кто знал толк в оружии, « палками, дубинами да колбасами», хоть порой взгляд моррона ненадолго задерживался и на довольно приличных мечах, но всё же не столь хороших, чтобы хозяева ими гордились. В-четвертых, догнивающие обрывки тканей являлись остатками форменных одежд: виверийских, шеварийских, филанийских, альтрусских, герканских и намбусийских. Трудно было даже предположить, что в Махакан пыталось вторгнуться объединенное воинство всех этих королевств, постоянно враждующих между собой и никогда бы не согласившихся на совместный поход. О том, что трупы солдат попали сюда в разное время, свидетельствовал и еще один факт, который можно было бы смело назвать « доказательством под номером пять». Одни останки уже давно разложились, на других костях еще виднелись ошметки плоти, ну а третьи тела выглядели так, как будто упокоились всего пару дней назад, впрочем, таковых нашлось немного. Все они как один были без нашивок и иных опознавательных знаков: то ли наемники, то ли солдаты из особых отрядов, выполнявшие тайные поручения своих господ, не факт, что венценосных…

– Ничего себе могильничек, – прошептала приблизившаяся к Дарку вплотную Ринва, хоть и озиравшаяся по сторонам, но вовсе не трясущаяся от страха. – Хоть бы прикопали, что ль, для порядка…

– А зачем? Мы и так под землей, притом гораздо ниже, чем на два метра, – пытался разрядить напряжение шуткой Крамберг, но это ему не удалось. – Пойду в домишках гляну, что там да как…

– Не стоит, – качнула головой разведчица. – Нам-то какая разница: штабелями внутри трупы сложены иль кучками свалены? Уходить быстрее надо, вот что скажу!

– Дело говоришь. Проверь! – кивнул Дарк Вильсету, пропустив слова девушки мимо ушей. – Начни с казармы. Если пусто, мертвяков нет, то там и остановимся. Ну а если и там свалка, придется ближе к берегу стоянку устраивать, только уж, извиняйте, без костра… Огонь во тьме издалека виден.

– Ты в своем уме?! – прошипела змеей затрясшаяся всем телом от возмущения Ринва, уставившаяся на Аламеза расширенными, немигающими глазами, но всё же удержавшаяся от того, чтобы схватить его за грудки и попытаться придушить. – Ты в своем уме, я тя спрашиваю?! Кругом трупов полно, в любой миг гномы заявятся, новую партию покойничков притащат, а он лагерем тут становиться хочет! А мож, еще предложишь от дохляка посвежее кусок отрезать да на огоньке зажарить?! Вон от того, к примеру, он вроде бы ничего, неплохо сохранился! Правда, смердит, но те, похоже, неважно!..

– Здесь чисто, – неделикатно прервал дальнейшие излияния девушки Крамберг, показавшись в одном из пустых оконных проемов. – Мертвяков нет, барахла и мебели тоже. Только пяток деревянных кроватей имеется, причем во вполне сносном состоянии, вот только из какого дерева, не пойму… Дрыхнуть на них жестко будет, но уж лучше, чем на каменном полу, да и на дрова пойдут… вроде сухие.

– Хорошо, там и отдохнем! Начинай рубить да костерок разведи. Мы ж пока к бережку прогуляемся, мешки подтащим, – распорядился моррон, не отводя глаз от пристально взирающей на него, всё ещё кипящей от злости Ринвы, уже прекратившей истерику, но, похоже, не отказавшейся от намерения впиться ему зубами в щеку.

– Назови хоть одну причину, почему мы здесь оставаться должны: жизнями рисковать да смрадом трупным дышать?

– А к чему мелочиться? Могу назвать сразу с десяток, – невозмутимо ответил моррон, жестом приглашая даму прогуляться с ним до озера. – Только давай совместим приятно-познавательную беседу с полезным занятием. Жрать уж больно охота, да и прикорнуть пару часиков у костерка не мешало б, пусть даже на жестких досках кровати. Тебе, кстати, тоже не помешало б… Сон нервишки успокаивает, да и мыслишки после него куда быстрее бегают, к тому же в правильном направлении.

– Слушаю, – процедила сквозь сжатые зубы разведчица уже вслед направившемуся к берегу неспешным, прогулочным шагом Аламезу.

Дарк был настолько уверен в отсутствии опасности, по крайней мере в ближайшее время, что даже оставил возле колодца кирку, его единственное на данный момент оружие. Этот поступок не успокоил девушку, но вселил в неё уверенность.