Текст книги "Однажды все закончилось (СИ)"

Автор книги: Денис Украинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Что ты стоишь? – крикнул мне тесть.

Дядя Леша хотел сказать еще что-то, но Валера вцепился руками ему в лицо и слова тестя растворились в крике боли. Я спохватился, замахнулся монтировкой и опустил ее на затылок бедного парня. Именно бедного, ведь он делал все это не по своей воле. Пораженный страшным вирусом он не ведал, что творил. Тело Валеры обмякло. Дядя Леша ту же скинул его с себя и злобно глянул в мою сторону.

– Добей, чтобы уже не поднялся! – твердо сказал тесть.

– Что? – переспросил я.

– Добей, говорю. Иначе он встанет и нам обоим не поздоровится – металла в тоне тестя было больше, чем в запахе крови.

– Может, просто запрем его здесь?

Тесть не ответил. Вместо этого, он поднял фонарь, прошел во вторую комнату и громко позвал меня. Я зашел и когда проследил, за лучом света меня стошнило. Там на полу в луже уже спекшейся крови лежала Аленина мама. Как я не пытался, но не смог вспомнить, как ее зовут. Мы с ней редко контактировали. Иногда сталкивались на лестнице, здоровались и все.

Одно ее бедро почти до самого таза была обглодано. В ее руках прижатых к груди была зажата солонка. Я не мог понять, как так получилось, что мы не слышали ни криков, ни шума. Да, нас разделял один этаж, но в объятом тишиной подъезде должно было быть, хоть что-нибудь слышно. От решения этой загадки меня оторвало то, что Валера зашевелился и начал издавать не членораздельные звуки.

– Добей! – еще раз твердо сказал тесть.

Я подошел к лежавшему на полу парню и несколько раз, вкладывая всю силу, опустил монтировку на его голову. После этого, меня снова стошнило. Анна Сергеевна была хозяйственной женщиной, и в квартире всегда хранилось немало круп, вермишели, муки и тому подобного. Так что на перебои в питании жаловаться не приходиться. В обед, до того как начался проблемы со светом, водой и газом я вдоволь поел чечевицы с рисом и сейчас сильно сожалел о том, что сегодня аппетит соизволил ко мне вернуться.

– Пошли – сказал тесть и потянул меня за рукав.

– А их так и оставим? – спросил я.

– А что ты предлагаешь с ними делать? – спросил тесть при этом, как обычно в своей манере широко разводя руками и немного вытаращивая глаза.

Ответа на этот вопрос у меня не нашлось. Вернувшись в нашу квартиру, тесть зачерпнул из ванной ведро воды, взял две двухлитровые бутылки и, всучив все это мне, велел отнести бабе Шуре.

Мы последовали совету доктора Малахова и набрали воды, куда только можно, в том числе и в ванную. Мыться стало сложнее, зато после того, как погас, свет к остановке водоснабжения мы были готовы. Я спустился вниз. Отдал воду, предупредил старую учительницу, чтобы экономила, и поспешил вернуться обратно. Когда я подходил к своей двери, слева от меня, щелкнул замок. Меня кинуло в пот, и я подумал о том, что монтировка осталась в прихожей. Но когда я увидел осмысленное и даже немного дружелюбное лицо Колька, то немного успокоился.

Николай был чуть старше меня, любил немного выпить и поговорить. Однако сейчас в его вопросе, обращенном ко мне, не было ни капли праздного любопытства:

– Здорова Кирюха. Ты знаешь, что творится? Новости есть какие-нибудь?

– Не больше твоего. Валеру со второго этажа знаешь? – отвечая, я тихонько постучал в нашу дверь.

– Конечно, знаю, что с ним?

– С ним все… И я подозреваю, что не он один такой, так что лучше не выходить, пока все не наладиться.

– Кирилл ты? – спросила из-за двери Маша.

– Думаешь наладится? – с надеждой спросил Колек.

– Думаю да. Наши что-нибудь обязательно придумают – ответил я на вопрос соседа, а затем обратился к жене, ждущей ответа по ту сторону двери – Да Маша, это я.

Кто именно из «наших», и что придумает, я уточнять не стал. Так как сам этого не знал. Закрыв за собой дверь и войдя в гостиную, я увидел, как Алена плачет на плече у дяди Леши. Прошел в нашу с Машей спальню, куда она ушла после того, как открыла мне дверь, сел рядом с ней на диван и попытался ее обнять. Жена отстранилась от меня и ничего не говоря начала разглядывать занавески, которые совсем недавно повесила.

Мне ничего не оставалось, как выйти на кухню и наблюдать через окно, как город погружается во тьму. Фонари, рекламные щиты, вывески все погасло, и не было никакой гарантии того, что когда-нибудь – завтра, через неделю или через год они снова начнут радовать горожан.

Следующие два дня мы провели, занимаясь тем, что смотрели из окна на пустую улицу, на людей в соседних домах, также выглядывавших в окно на собак, бродящих по проезжей части и удивленно озиравшихся вокруг. Когда темнело, приходилось укладываться спать. Заснуть сразу не удавалось, но и разговоры не ладились. Атмосфера безысходности и уныния поселившаяся в квартире, общению не способствовала.

29-го апреля все действительно наладилось. Утром, идя в туалет, я спросонья, по привычке щелкнул выключателем. Справляя нужду, окончательно проснувшись – понял, что надо мной горит лампочка и в ванной светло. Я повернул кран, и оттуда потекла вода. Слив сработал, и бачок снова начал наполняться. Крышка на бочке отсутствовала, и я четко увидел, бегущую из пластмассовой трубы H2О.

Не смотря на то, что в трехкомнатной квартире мест для сна имелось предостаточно. Мы все вчетвером спали в гостиной. Алена с Машей на диване, а мы с дядей Лешей на полу. Никто из нас об этом не говорил и даже не думал. Просто так само собой получалось. Не знаю точно, почему. Из-за страха или может из желания чувствовать, что есть кто-то рядом. Я не стал мучить себя этими вопросами в такое радостное утро.

Я поспешил к телевизору, и когда голос диктора заполнил комнату, все кто в ней находился, сквозь сон, с недоверием уставились в экран. Из плоской коробочки с плазменным дисплеем диктор первого канала вещал на всю страну о том, что пик эпидемии прошел и положение нормализуется. Военные и милиция занимаются выявлением и нейтрализацией жертв вируса, а работники коммунальных служб возобновляют подачу воды, газа и электричества.

Город ожил. Из окон начали высовываться люди, голосом и жестами приветствуя всех вокруг. На балконах и лоджиях появились весельчаки с фейерверками и петардами, а по дороге, кроме бронетранспортера то и дело туда-сюда проезжали милицейские уазики, и машины скорой помощи. Диктор так же объявил, что власти приложат все усилия к тому, чтобы открылись магазины и люди смогли пополнить свои запасы провизии.

Маша и Алена немного приободрились. Варя на кухне очередную порцию макарон они немного подшучивали друг над другом. Дядя Леша, слушая новости, как обычно в своей манере жестикулируя, то направляя пятерню к телевизору, то поднимая руки к верху, говорил о том, что вирус, скорее всего сам подох, не выдержав зашлакованности наших организмов, а нынешнее правительство запишет все на свой счет и будет во всеуслышание твердить, что приложенные ими усилия, принесли положительные результаты.

Я зарядил свой мобильный телефон и в очередной раз попытался позвонить своим родителям. Они жили в области. В небольшой деревеньке под названием Кулешовка. Население деревеньки в последние годы сильно уменьшилось. Вся молодежь поразъехалась, и я как вы поняли, не был исключением. 9-11й классы я доучивался в городе, живя у сестры отца. К сожалению, вежливый записанный голос оператора сообщил мне, что в данный момент невозможно совершить звонок. Звонок с городского телефона в районный центр тоже не дал результатов. Оставалось надеяться, что зараза не добралась до них, и в Кулешовке, расположившейся на отшибе, в двадцати километрах от трассы – все в порядке.

Так же пытался дозвониться на мобильный телефон своей тетке. Но результат был тот же. Она жила всего через дом отсюда, но за несколько дней до начала эпидемии, уехала в Кулешовку навестить моих родителей. Добралась нормально, 21-го позвонила, попросила присмотреть за квартирой. И с тех пор ни с кем из своих родственников я не связывался.

Над городом закружили вертолеты. В окно я увидел, как наиболее смелые, а может и глупые начали выходить на улицу. Радость и счастье от избавления просто летали в воздухе вокруг, а вечером того же дня выяснилось, что в воздухе летали не только они. В 20-ти часовых новостях, сообщили о том, что вирус мутировал, и теперь точно известно, что передается он воздушно-капельным путем, а срок от заражения до начала приступов неконтролируемой агрессии сократился вдвое, с 24 до 12 часов.

Около полуночи снова погас свет. Потом опять перестала идти вода. Газ постигла та же участь. Примерно в час ночи, на улице раздался женский крик. Я еще не спал. Не мог заснуть, гадая, как все будет на этот раз. Выглянул в окно и увидел, как посреди проезжей части бежит женщина с криком: – «Люди помогите!». А за ней гоняться четверо: трое мужчин и одна женщина. Причем на мужчинах была военная форма, а на женщине синяя одежда работника скорой помощи.

Обезумевшие людоеды догнали свою кричащую жертву как раз напротив нашего окна. Повалили на асфальт. И начали ее есть. Живьем. Обезумевшие от вируса люди вгрызались в самые мясистые части ее тела, а она продолжала кричать. На улице, чтобы ей помочь не появилось ни одного человека. Я глянул на дядю Лешу стоявшего рядом. Он отвел глаза. И я, спохватившись, перестал смотреть на него.

Женщина кричала еще долго. Слишком долго. Я включил, плеер в своем телефоне один наушник дал Маше второй Алене, а сам забился в угол возле окна и зажал уши. Дядя Леша ушел в свою комнату и через минуту вернулся оттуда с бутылкой водки. Он редко пил и даже не пил, а так немного выпивал. Сейчас же, он открыл бутылку и залпом опустошил ее на треть, затем протянул мне. Я помотал головой. Тогда он сел на диван, сделал еще несколько больших глотков и замер, обняв бутылку.

Женщина за окном замолчала. Я не стал выглядывать, все и так было ясно. Немного расслабившись, и почувствовав сильную усталость, я облокотился на стену и почти сразу уснул. Сны не снились, а проснулся я от криков. Криков ужаса, боли и отчаяния.

На улице неестественно рассвело. Выглянув в окно, я увидел, что горит новый 12-ти этажный дом напротив и этот пожар освещает весь квартал. Огонь вырывается из окон и балконных дверей первых пяти этажей. А выше из окон высовывались кричащие в панике люди. Зловещий дым, наполненный отчаянием попавших в ловушку людей, расползался как туман, окутывая улицу.

Пожарные не приехали тушить огонь и спасать людей. Не появились и журналисты желающие сделать репортаж, зевак собравшихся поглазеть на происходящее тоже не нашлось. Улица пустовала. Лишь посреди проезжей части лежал труп растерзанной женщины. Но я не думаю, чтобы ее хоть немного волновало то, что творилось в доме напротив.

Пожар продолжался всю ночь. Выгорел весь дом, от первого этажа и до крыши. Люди выпрыгивали из окон. Но судьба сделала так, что их шансы на выживание оказались равны нулю. Кто выпрыгивал с верхних этажей, разбивались сразу. Те, кому посчастливилось жить пониже, падали получали травмы, но оставались в живых. Они кричали, звали на помощь, умоляли Бога спасти их. Но ни Бог, ни их соседи по улице не пришли на помощь. Зато под утро пришли другие. Те, кто уже не отличал родственников от чужих людей и для кого, как первые, так и вторые были не больше, чем пища.

Незадолго до рассвета на улице вновь наступила тишина. Я больше не смог уснуть. Дядя Леша отрубился, после того, как без закуски в два приема прикончил бутылку водки. Маша высказала свои опасения по поводу того, что не следовало этого делать, ведь он принимал антибиотики. Но когда, на всю комнату раздался громкий храп, мы немного успокоились.

Раньше, когда этого дома напротив не было, вставая над горизонтом, в это время года, солнце светило прямо в окно. Потом началось строительство и с каждым этажом время, когда лучи начинали пробиваться сквозь занавески, становилось более поздним. Теперь солнце заглядывало к нам, не раньше восьми часов утра.

Много бы отдал за то, что бы узнать, как Алене удалось уснуть. Иногда, когда я с завистью поглядывал на спящую одноклассницу, на ее лице появлялась беззаботная улыбка. Ей снился хороший сон. Маша сидела на полу, рядом со спящей Аленой. Тяжелым, застывшим взглядом, смотрела на то место, где закончила свою жизнь Анна Сергеевна. Дядя Леша храпел на диване, а я так и не решился выбраться из угла рядом с подоконником.

Глава 2

Никогда не любил крупных городов. Слишком шумно и пыльно, а дышать временами вообще невозможно. Сам-то я из области, родился в деревне под названием Кулешовка. двести километров от Н-ска, двадцать от основной автомагистрали. Тишина, спокойствие чистый воздух. Вот только жуткая скукотища для молодежи. Поэтому, когда папина сестра предложила перебраться к ней в город, доучиться 9-11 класс и поступить в институт, я с удовольствием согласился.

Родители возражать не стали и вот в итоге, я сижу под подоконником, посреди большого города положение в котором, можно охарактеризовать, как «полнейшая безнадега», выбраться из которой не представлялось мне возможным.

Не спешите возражать или приводить самим себе доводы, по которым города являются для вас единственным возможным образом существования в этом мире. Не спорю, до поры до времени все замечательно. Хочешь умыться с утра, пожалуйста, иди в ванну поверни кран и плещись на здоровье, залог которого, как известно чистота. Чай, кофе? Без проблем пойди на кухню зажги газ и поставь чайник или включи кофеварку. Продукты? Спустись на лифте. На первом этаже уже давно открыли магазин.

Сервисы, торгово-развлекательные центры, загородные клубы, аквапарки. Это далеко не полный список того, что становится абсолютно бесполезным, когда сотрудники этих учреждений вместо того, чтобы целовать вас в задницу, пока вы не отдали им свои билеты банка России, начинают отгрызать вам ягодицы.

Уже начинаете понимать, к чему я клоню? Теперь условия сильно изменились. За вашей железной дверью в коробке из кирпича и бетона все еще безопасно, но вот хватит ли у вас смелости спуститься на охраняемую парковку? Которая находится под вашим элитным домом, не опасаясь того, что сами же охранники выскочат из темноты, чтобы вспомнить каким взглядом вы на них смотрели, думая об уровне их зарплаты и положении на социальной лестнице. Вспомнить и выдрать ваши глаза, чтобы потом их съесть.

Спускаться придется, и придется делать это в темноте, так как света нет. И воды нет, и запасы продуктов закончились, а умирать от обезвоживания и голода ох как не хочется. И если вы будете предельно осознанны, то не станете по привычке нажимать на кнопку, чтобы вызвать лифт. Даже, если вам благополучно удастся выбраться наружу, то кто даст гарантию, что под магазином не сидит тот, кто только и ждет, что вы проголодаетесь и захотите сходить за едой. Но ждет, не для того, чтобы вам помочь или с печальным лицом сообщить о том, что магазин закрыт на неопределенное время. Он ждет потому, что сам проголодался и продукты, которые надо взять с полок и приготовить его совсем не интересуют, а вот вы, да-да именно вы способны вызвать в его глазах живой, радостный блеск.

И все-таки во всем этот хаосе и мраке спустившимся на цивилизованный мир, можно найти немного позитива:

– Хорошо, что хоть не рванула, а то бегали бы сейчас и светились, как новогодние елки – сказал дядя Леша, охладев к пустой бутылке, и перестав обниматься с ней.

– Кто не рванула? – спросила заспанная Алена.

– Ни кто, а что. Электростанция атомная, которая наши лампочки питала – пояснил дядя Леша.

– А-а – понимающе протянула Алена, с грустью глядя в сторону кухни. – Газа нет, сегодня сварить ничего не получиться.

Алена сказала это так, как будто завтра все будет по-другому, и появится возможность приготовить праздничный обед. Я не стал ее разубеждать и потом без еды человек может прожить тридцать дней, а вот без воды гораздо меньше.

– Маша, хватит плескаться, воды и так мало! – крикнул я в сторону ванной комнаты.

Вчера на радостях, когда заработали все коммунальные удобства, никто из нас не подумал о том, что стоит снова наполнить все емкости. И сейчас в нашем распоряжении оставалось меньше чем половина от объема ванны. Тазики, ведра и пластмассовые бутылки давно опустели.

Ответа из ванной не последовало. Тогда я подошел к двери и постучал. Оказалось, что не заперто. Маша сидела на крышке унитаза с пробкой, которой затыкалось отверстие слива в ванной. Она посмотрела на меня виноватым, расстроенным взглядом и тихо сказала:

– Вчера, когда передали, что все нормально, я спустила воду.

Я не стал на нее нападать с упреками и нравоучениями. Это мог сделать кто угодно, и уверен, что в этот момент тысячи людей, если не десятки и сотни тысяч, рвали на себе волосы, за то, что поверили информации из телепередачи. Но мне не было дела до тех, кто оказался в подобной ситуации, пусть даже этот кто-то сидел сейчас за стенкой и тихонько скулил от сознания того, насколько он не осмотрительно поступил. В данной конкретной квартире, где находились тесть, жена, соседка Алена и я, вода закончилась. И именно это волновало меня больше всего на свете.

– Надо идти за водой – рассудительно сказал дядя Леша, – когда узнал о возникшей проблеме.

– Как идти? Куда? – испуганно спросила Алена.

– Куда-куда в магазин – продолжал тесть. – Больных с каждым днем будет только больше это раз, а два это то, что не только мы одни сейчас вот так сидим и думаем, что же делать, а на всех воды из местных магазинов не хватит.

– Как не хватит? – спросила Алена. – То есть, а как тогда быть тем, кому не хватит?

Не могу точно сказать, что выражали наши лица, когда мы на нее посмотрели, но потому, что она испуганно отшатнулась, явно, что ничего хорошего. С этого момента, я начал отчетливо понимать, что теперь опасны не только зараженные вирусом люди, но и каждый с кем придется что-то делить. Напуганные, отчаявшиеся, не сдерживаемые страхом перед правосудием граждане, озабоченные собственным выживанием будут не менее опасны, чем обезумевшие больные.

Тестю нельзя было выходить на улицу. С похмелья, голодный он еле стоял на ногах. Как в старые добрые времена посылать Машку нельзя, потому что нынешнее время, к сожалению, не являлось старым и добрым. Вооружившись монтировкой, я минут на пять застыл перед дверным глазком. Всматриваясь и вслушиваясь в то, что творилось за дверью.

Думаете, мне было страшно? Тогда вы ошибаетесь. Панику и ужас вызывали во мне мысли о том, что предстояло сделать. Если бы я вчера вечером плотно поел, то сейчас бы просто наложил в штаны. К счастью для моей одежды и для меня, кстати, тоже, так как подмыться, потом было негде и нечем, в моем кишечнике сапрофиты выли от голода.

Лестничная площадка выглядела пустой и безобидной. Звуков оттуда тоже не доносилось. День выдался пасмурный, но света, который проникал, через окна между каждым лестничным пролетом вполне хватало, чтобы разглядеть, что творилось за надежной и такой уютной железной дверью. Я повернул ключ.

Маша дала мне мой старый рюкзак, и сказала, что немного консервов нам не помешает. Дверь за мной закрыл дядя Леша. Щелкнул замок и я остался один на один, со своими страхами и тем, что ждало меня впереди. Вот уж никогда бы не подумал, что поход в магазин может вызвать столько переживаний. Вообще я человек не пьющий, так пару стопочек по праздникам и все, но сейчас жалел, что в квартире не нашлось, ни капли спиртного, кроме той бутылки, которую опустошил тесть.

Кое-как, заставив свои ноги двигаться, я начал спускаться по ступенькам. На третьем этаже все было тихо и спокойно. Спускаясь на второй, я услышал какое-то приглушенное мычание. Дверь в десятую квартиру была открыта, и мычание доносилось как раз оттуда. Тихонько на цыпочках проскользнув мимо, я продолжил свой нелегкий в психологическом плане путь. В моем мозгу еще живо суетились воспоминания о женщине посреди проезжей части, труп которой так и лежал напротив нашего окна, а ее крики до сих пор эхом отдавались в ушах.

На первом этаже смелости значительно прибавилось, его я проскочил на одном дыхании. Точнее совсем не дыша. Запах тут стоял еще неприятнее, чем обычно. И я догадывался почему. Умерших из этих квартир, вряд ли кто-то вынес на улицу или в подвал.

Призыв властей, к тому, чтобы люди оставались в своих домах, был направлен не только на то, чтобы мы не заразились, но и на то, чтобы в случае заражения мы остались изолированными. Железные двери, решетки на первых этажах, все это делало невозможным выход наружу людей, потерявших способность разумно мыслить. А сила земного притяжения, одинаково действовала как на больных, так и на здоровых. В случае прыжка с большой высоты травмы неизбежны.

Несмотря на пасмурную погоду, солнечный свет «надавил» на глаза. На несколько секунд, я зажмурился. Вместе с воздействием солнечного света, пропущенного через фильтр дождевых облаков, звуки и запахи улицы, после недели, безвылазно проведенной в квартире, показались мне чем-то не совсем реальным, почти что сном.

Во дворе царило спокойствие, как будто ничего и не происходило. На своих обычных местах, стояли припаркованные машины, щебетали весенние птахи, ветер гонял по асфальту бумажный мусор и пыль. Возле бордюра обрамляющего дворовый газон, с места на место перекатывалась полупустая пластмассовая бутылка, содержащая в себе жидкость непонятного цвета и назначения. В общем, все как всегда. Единственным необычным явлением было то, что окурков возле подъезда почти не наблюдалось. Во всем остальном утро напоминало сотни таких же, какие я видел в течении всей своей жизни.

Скрипнула дверь соседнего подъезда. Похоже, что не я один решил сходить за покупками. Во двор вышел вполне опрятно одетый мужчина средних лет. Я частенько видел его раньше, но не знал, кто он и как его зовут. Мужчина осмотрелся по сторонам и его взгляд остановился на моей персоне.

– Привет! – громко сказал я.

Мужчина ссутулился и напрягся. Ответа на мое приветствие не последовало. Этот момент меня сильно насторожил. Тут же справа от меня возле мусорных баков, раздалось рычание. Я повернул голову и увидел большую дворнягу. Она, навострив уши, поочередно смотрела то на меня, то на безымянного соседа, при этом псина усердно пропуская через свой нос содержащиеся в воздухе запахи.

– Хорошая собачка – мягко сказал я. – Наверное, проголодалась?

Огибая мусорные баки, перед моими глазами появились еще три хорошие собачки. Они насторожено с повышенным вниманием рассматривали меня, а вот мое внимание оказалось не на высоте. Краем глаза я уловил, как что-то мелькнуло слева, а в следующий момент от сильного толчка меня бросило на землю. Монтировка выскочила из рук. Падая, я успел чудом сгруппироваться и не получить травм.

Оказавшись на земле, я увидел, что причиной моего падения стал тот маловоспитанный мужчина, не привыкший отвечать, когда с ним здороваются. Дальше все происходило быстро, с рычанием этот человек кинулся в мою сторону, но добраться до меня ему помешала дворняга. В прыжке она сбила мужчину с ног, и вцепилась ему в горло. Через секунду к ней присоединились остальные ее сородичи. У этого человека, как бы его не звали, не осталось возможности выжить.

Поднявшись, я решив, не испытывать больше судьбу, подняв монтировку быстрыми уверенными шагами направился в сторону магазина, который находился на первом этаже нашего дома и выходил дверями на улицу. Обогнув дом и пройдя тридцать метров, я оказался перед стеклянной дверью, над которой висела вывеска «Продукты – круглосуточно». Невольно глянув на проезжую часть, я увидел как на останки женщины, кричавшей вчера ночью садиться ворона.

Улица была такой же тихой и спокойной, как и двор. Ни люди, ни собаки в поле моего зрения не попали. Порывы ветра приносили запах гари со стороны дома напротив. К запаху гари примешивался еще одни еле ощутимый, но очень неприятный оттенок. Раньше я с этим никогда не сталкивался, но вот сейчас вдыхая носом воздух, понимал, что так пахнет подгоревшая плоть.

Я дернул дверь магазина, но она оказалась заперта, что в прочем не удивительно. Внимательно присмотревшись, через стекло я увидел кассиршу, сидевшую за кассовым аппаратом. Если память мне не изменяла, звали ее Оксана. Голову она держала ровно, но не двигалась и смотрела застывшим взглядом на кнопки кассового аппарата. Трудно было понять живая она или мертвая, здоровая или больная.

Подняв кирпич, которым обычно подпирали дверь магазина, чтобы она не закрылась, я размахнулся и бросил его в дверное стекло. Осколки как им и положено разлетелись в разные стороны, а мне осталось только вытащить те, которые мешали спокойно, не поранившись влезть в магазин. Оксана никак не реагировала на происходящее.

По всей видимости, я стал первым мародером в нашем квартале. Напуганные до полусмерти люди, как мыши в норках, сидели в своих квартирах, и ждали пока кот пройдет мимо, но кот не очень-то торопился. Вирус с новой силой продолжал делать свое дело. В самом начале эпидемии в первую очередь предупредили людей со слабым сердцем, астмой и тому подобным, чтобы они соблюдали крайнюю осторожность, так как для них инфекция в большинстве случаев становилась причиной смерти.

Возможно, вирус просто убил Оксану и она, так и осталась сидеть на своем рабочем месте, а может, она жива и вирус действует, в любом случае страх не давал мне приблизиться к ней и проверить свои догадки. Вместо этого я прошел вглубь магазина. Глаза почти сразу привыкли к полумраку, а нос уловил предупреждение о том, что в холодильники лучше не заглядывать.

Первым делом я набрал консервов. Восемь банок тушенки, несколько банок паштета, рыбных консервов и четыре банки сгущенки, две обычной и две вареной. Не знаю, как этот карантин влиял на остальных, а я, просидев неделю без сладкого, сам уже был готов кидаться на людей. По мере того, как рюкзак тяжелел, настроение мое улучшалось. Ни в чем себе не отказывая, я набросал поверх консервов отрубных сухих хлебцев, сухарей, и пару пачек печенья. Еще удалось затолкать коньяк, а в специально предназначенное для воды отделение рядом с лямками уместилась минералка. Взяв в каждую руку по две пятилитровых бутылки дистиллированной воды, я направился к выходу.

Предвкушая приближающийся завтрак, на несколько секунд я забыл, в каком положении оказался. Хотел расплатиться, но вспомнил, что денег с собой не взял, а когда посмотрел на застывшее тело Оксаны, от желания подходить к кассе не осталось и следа. Правда теперь, когда зрение в полутьме стало острее, я заметил, что Оксана дышит и ее грудь медленно поднимается и опускается в такт дыханию.

Что с ней случилось? Боюсь, что этот вопрос будет мучить меня до конца жизни. Точнее ответ на него, получить который у меня не хватило смелости. Я поставил бутылки, и несколько минут стоял в нерешительности, глядя на Оксану. Мысли о возможной опасности в случае, если она заболела, сдерживали меня, как ремни безопасности, отстегнуть которые на тот момент не представлялось возможным. Я посмотрел через разбитое стекло двери на улицу. Там на останках женщины уже собралась на пир стая ворон.

Оксана всегда была милой и приветливой девушкой, даже устав после смены, она иногда оставалась, чтобы помочь своим подругам. Пару раз мы с ней сталкивались на улице и разговаривали друг с другом, как хорошие знакомые. Она рассказывала мне о своей жизни, а ей о своей.

Оксана училась на третьем курсе в университете, на юридическом факультете. Заочно. Учебу ей оплачивали родители, а вот на жизнь ей приходилось зарабатывать самой. Этим летом она собиралась с подругами в Турцию. Чтобы расширить рамки своего мира, как она говорила. Загранпаспорт уже оформила и точно знала, в какое турагентство обратится. Жизнь для нее была простой и ясной. Она обещала показать мне фотографии по приезду. На мое полу шуточное выражение: «Если буду жив, то обязательно посмотрю» – она ответила, что надо мыслить позитивно и всегда представлять в мыслях только хорошее. И что все беды и несчастья на земле от того, что такие как я позволяют себе усомниться в том, что мир прекрасен, излучая во вселенную негативные эмоции. Это их мысли создают все катастрофы, войны и эпидемии. Судя по тому, что сейчас происходило, таких как я оказалось слишком много.

Я не смог протянуть руку и потрясти Оксану за плечо. Вместо этого, взял с пола бутылки и поспешил обратно. На этот раз весь путь от магазина до квартиры удалось преодолеть без приключений. Собаки, занятые поеданием соседа, не обратили на меня никакого внимания. Насторожило только то, что подходя к двери квартиры, я уловил запах солярки.

Только моя рука потянулась, чтобы постучать в дверь, как за спиной щелкнул замок, и голос Колька жалобно попросил воды. Воды было мало, учитывая, что в квартире меня ждали еще три человека. Судя по всему, никаких улучшений в сложившейся ситуации не предвиделось, и я собрался предложить Николаю самому сходить в магазин. Опережая стук, дядя Леша открыл дверь и принял из моих рук бутылки с водой. Я так ничего и не ответил Коле и собирался уже войти в квартиру и закрыть за собой дверь, но слова, прозвучавшие за моей спиной, заставили меня остановиться.

– Будь человеком…

Полутора литровая бутылка минеральной воды перекочевала из рюкзака в руки соседа. Глаза Коли выражали немой вопрос, есть ли у меня что-нибудь поесть, но на то, чтобы отдать ему одну из трофейных банок консервов моей человечности не хватило. На этот раз я ограничился советом.

– В магазине под домом, сейчас никого. Там есть вода и еда. На улице пока все спокойно, но все равно будь осторожен…

– Спасибо – сказал Колек, взял минералку и закрылся в своей квартире.

Дядя Леша налил воды в двух литровый бидон и попросил меня отнести его своей бывшей учительнице на третий этаж. С ролью водоноса мне пришлось смириться. Мысли о старой женщине, которая одна умирает в своей квартире от обезвоживания, оказались сильнее страха. Потому что вместе с ними, я вспомнил про своих родителей и подумал о том, что был бы благодарен судьбе за то, что нашелся бы кто-то, кто смог бы им сейчас помочь.

Прежде чем отправиться исполнять свои новые обязанности, я должен был узнать ответ на беспокоивший меня вопрос.

– А почему соляркой пахнет? – спросил я.

– А это папа, решил кирпичи в ней замариновать – ответила Маша, выглянув из кухни, и покрутила пальцем у виска.

– Понятно… – машинально ответил я и, спохватившись, задал новый вопрос, который начал беспокоить меня не меньше, чем предыдущий – Зачем мариновать кирпичи?

Отстранив Машу, из кухни вышел тесть с большой кастрюлей в руках. По мере того, как он приближался ко мне, запах солярки усиливался. Похоже, что Маша не шутила. Пройдя мимо, дядя Леша вышел на балкон и, оставив там кастрюлю, вернулся со словами: – «Ну вот, до вечера полежат, и можно будет суп варить».