Текст книги "Попадалово (СИ)"
Автор книги: Денис Пенсионеров
Жанры:
Альтернативная история
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)
Никогда так не бегал, капитан от меня не отставал, только укоризненно поглядывал. Мне немного было стыдно, заставил пожилого – полуживого человека напрягаться. До мотоцикла домчались без остановок. Я задыхался, а егерю хоть бы хны. Ну и кто после этого полуживой? Старшина, увидев нас, гордо уселся в коляску. Мы погнали. До первого островка я долетел с максимальной скоростью, на которую был способен наш драндулет. Потом сбросил скорость, не знаю еще эту дорогу, а Петровича и не слышно от шума движка. В болоте на старшину и капитана ржач напал, нет, это слишком, я уже мотоцикл не слышу, а эти ржут как кони.
Только на базе немного успокоились. Старшина по секрету всем рассказывал, как сходили в рейд. Бойцы ему не верили, но два весомых аргументов все-таки перевесили, обозрев кулаки старшины, сержант с радистом решили поверить ему на слово. Теперь чистка оружия. Посмотрим, что делали оставшиеся на базе. А неплохо они постарались, под маскировочной сеткой лежали ошкуренные бревна по пять и десять метров. На некоторых уже были пазы для крепления. За сеткой тонким слоем разложен болотный мох. Как я о нем мог забыть, им насколько помню, отверстия между бревнами забивают. Раз все хорошо, пора переодеваться в стандартную форму. Когда переодевался, понял, что я дурак даже не круглый, а квадратный. У нас же рация есть, а если ей на прием поработать, то нас и запеленговать не смогут. Я быстро вызвал в палатку радиста и вместе с Петровичем стал ждать, когда он что-нибудь нащупает. Через полчаса из наушников РБМ кроме щелчков, воя и стрекота появился нужный сигнал. Кто-то на кого-то орал, только за что я понять не мог. Петрович, услышав эту ругань, заулыбался, счастливый такой сидит. Нет все-таки он гад, перевести нельзя для меня, жалко ему? В это время в палатку пришли оба младших командира. В их глазах читалось большое желание узнать, что в мире происходит. Петрович не выдержал уже четырех умоляющих взглядов и стал переводить.
А по рации наплевав на все правила радиообмена, немцы прямым текстом передавали что-то ну очень интересное. "Немцы считают, что это была хорошо спланированная диверсия с целью отвлечения их внимания от железной дороги. Охранным батальонам, ротам и взводам предписывается увеличить количество солдат в смене и не терять бдительность. Всем сопутствующим подразделениям начать прочесывание в районе станций и полустанков, так как именно туда нацелился основной отряд НКГБ." Следующее сообщение меня добило, орал какой-то взводный, что нашел диверсантов и ведет с ними бой. Мы переглянулись. Нет, зуб даю, рядом никого кроме немцев не было. Через пять минут кто-то пообещал пристрелить этого офицера, если его нестроевые оболтусы по своим палить не перестанут. Я посмотрел на Петровича и покачал головой, а ты не верил. Старшина вообще просто спросил:
– А с кем немцы воевали?
– Сами с собой, они каждого куста после отстрела своего командира боялись, вот увидев шевеление, что-то крикнули, у кого-то нервы не выдержали, один пальнул, другие поддержали. Поливают свинцом каждый куст, который покажется подозрительным и в ответ пулю получают. Так и пошла перестрелка своих со своими, пока очнутся, нам работы меньше останется.
– У строевиков пять погибших, семь раненых, у тыловиков десять погибших, пять раненых, офицер арестован.
– Тогда можно и по сто грамм, за победу и боевое крещение старшины. Сержант, кушать хочется, аж уши сводит.
– А тебе старшина позывной подобрать надо, будешь ты у нас со своим хлипким телосложением "Малышом".
– А почему малыш?
– Ты кроме устава в своей жизни хоть одну книгу прочитал?
– Да.
– Так вот, был такой парень, Робином Гудом его звали, воевал с норманнами. Вот у него в партизанском отряде был старшина Маленький Джон. Твоих габаритов. Только этот позывной длинный, так сократим до Малыша.
– Вспомнил, читал эту книгу, спасибо товарищ лейтенант государственной безопасности.
– Запомни, в бою только по позывному обращайся, и никак иначе.
Утро пришло, да в гробу я такое утро видал. В углу палатки сидел радист и заучивал "новый устав" караульной службы.
– Часовой это труп,
Замотанный в тулуп,
Проинструктированный до слез
Выброшенный на мороз,
В надежде вдаль смотрящий,
Не идет ли разводящий.
Я не зверь, просто этот гаденыш проснулся среди ночи, приснилось ему что немцы на остров пришли, выскочил с охотничьим ружьем и влепил по кустам. А в тех кустиках я занимался обдумыванием новой операции, вот этот гад и влепил две утиных дробины в то место, которым я думал. Хорошо Петрович сразу мне эту гадость вытащил. Больно то как, хорошо, что дробь пока кустики с листочками пролетала, силу потеряла, но я теперь неделю на мотоцикл сесть не смогу. Ну, прямо как в анекдоте "У Саши два яблока у Пети три яблока, а у Сережи полная задница соли. Ответьте дети, кто последний убегал из колхозного сада?" Нет бы немцы подстрелили, а то этот увалень, который первый раз в свои закорючки ружье взял. О, черт, ну почему так больно то.
Глава 8
Еще часик я пролежал на животе, пятая точка опоры уже не болела, но чесалась неимоверно. Ну, приложение к рации, только дайте встать, научу тебя Родину любить со всей пролетарской ненавистью. Наказание для этой ошибки природы я уже придумал, приспособить к нашей великолепной и «сверхмощной» рации запасной автомобильный аккумулятор. А то скучно просто так валяться и ничего не делать. Может встать и посмотреть чем орлы занимаются? Так и сделал. Вышел из палатки и поразился. Радист шуршал как веник, старшина, который уже чувствовал себя героем войны, так на него разобиделся, что гонял при постройке схрона и его и сержанта. Вот понтуется, из камуфляжа не вылезает. Ходит гордый как кот сожравший сметану и увернувшийся от пинка. А интересно, что они делают под сеткой. Кое-как доковылял, и чуть не сел на больное место, они, что решили пятилетку за полдня выполнить? Сруб из толстых бревен внутри ямы рос на глазах. Верхние звенья возвышались над уровнем земли на целый метр.
– Старшина, вы, что решили царские палаты построить? Куда лишнее накладываете?
– Товарищ лейтенант, ничего лишнего, еще полметра положим и все.
– Старшина, ответь мне на один животрепещущий вопрос. Яма, какой глубины?
– Полтора метра. По Вашему приказу мы почти метр засыпали
– А у товарища капитана ты, надеюсь, не забыл спросить, насколько вода весной в этом болоте поднимается?
– Забыл, – повинился старший мародер отряда.
– Так иди и спроси, а сперва вспомни, сколько воды в вашей яме было, на какой глубине грунт влажным стал. И подумай немного для разнообразия, говорят, помогает.
Вернулся старшина через десять минут уже не столь довольным как уходил. Ага, значит, косяк за ним водится, ну что, послушаем, что ему Петрович сказал. Даже не сказал, а написал для наглядности. Так, повышение уровня воды на 30-40 сантиметров, прибавим еще сантиметров десять для верности. Вода на дне ямы десять сантиметров была, итого семьдесят сантиметров. Это хорошо, из болота значит, сток есть, должна куда-то вода уходить. Но все равно, еще немного накинуть надо.
– Вот что старшина, давай разбирай эту свою конструкцию, переделывать все будем, времени у тебя час.
А почему такой убитый вид, не первый год служит и должен знать, что в армии инициатива наказуема исполнением. Давай, давай родной, занимайся общественно полезным трудом. Пока делать было нечего, а что возьмешь с раненого командира, похромал к Петровичу, который развалился на травке, руководит, видимо строительством. Ну что, сейчас и его поднапряжем.
– Петрович, не припомнишь, сколько у нас немецких винтовок уже есть?
– Штук десять наберется.
– Вынь, из восьми шомпола, все равно немецким оружием почти не пользуемся.
– А зачем?
– Пополам сломаем, вместо скоб используем, еще проволоку надо достать из сумки. Сделай, пожалуйста, а то я из-за ретивой морзянки хожу с трудом.
Разборка конструкции у старшины заняла полчаса, ну – ломать не строить. Только он еще не понял, что я задумал. Ну, слава богу, хоть догадался стволы не в паз, а немного внахлест возводить, так быстрее и единственная пила свободна. А то, что почти на сорок сантиметров жилая площадь меньшее по длине и ширине стала, так это не столь важно.
– Старшина, сейчас тебе дадут, и не обольщайся, не в лоб, а восемь немецких шомполов. Ты их пополам разруби, и половинки сюда принеси.
– Сержант, скажи радисту, что мне нужны шестнадцать колод без сучков диаметром сантиметров в тридцать и длиной тридцать сантиметров, а также восемь диаметром двадцать сантиметров и длиной в метр пусть рожает. А сам поковыряйся, среди бревен горбыль был, напили доски по пять метров.
– Теперь товарищ капитан давайте посмотрим на наши трубки.
Ну и выражение лица у Петровича стало, он долго думал, для чего я с двух свежих березовых бревен кору снял и скрутил для просушки проволокой. Убило его также то, что я и с бузиной поступил также. Ничего, трубочки хорошие получились, а то, что немного кривоваты не беда, между слоями щель, переживем, проволочкой потуже стянем. Сломаться могут, да пускай, все равно раз в год менять. Старшина принес первый, перебитый с помощью топора и кувалды из ремонтного набора полуторки, шомпол. Так, радист родил один метровый столбик, ничего стоять вроде могу, надо помочь ироду, а то до ночи провозится. В вдвоем дело пошло веселей, Петрович тоже просек, что надо делать и вместе со старшиной вгонял в тонкие столбики куски шомпола, которые были без головки, на высоте пятнадцати сантиметров от верхнего среза. Общими усилиями за час заготовки сделали. Теперь самое сложное, прибить к торчавшим металлическим прутам маленькие плашки. Это надо сделать так, чтоб верхние срезы на столбе и дополнительной опоре были на одном уровне. Пока самые рукастые этим занимались, мы с радистом пошли помогать сержанту. Напилив доски, пошли выбирать бревна диаметром двадцатку. Зачем, я никому не объяснял, сами увидят. Так бревна нашли и, отмерив предполагаемую ширину комнаты, набросив, по пять сантиметров с каждого края отпилили. Сержант понял замысел. Взял топор, и пока мы с радистом отпиливали еще пять похожих балок, превращал концы бревен в своеобразные лопатки.
Старшина с Петровичем уже сколотили свои и для надежности связали нижние концы проволокой. Капитан уже командовал сам и при помощи бревна эти конструкции вбивались в грунт по углам и по две штуки со сторон длинных стен. Еле успел остановить сержанта, а то увлекся парень, хотел все доски перевести на пятиметровые огрызки. Время обеденное, да и еще решить надо как что крепить. Гвоздей нет и в помине. Но если есть приказ можно родить и ежа. На этот раз я решил приготовить обед сам, за... тыл болел и действительно толка от меня мало. Как и что собрать знаю, сколько сам сломал и сжег, а вот в вопросе строительства я профан полный, дачу с отцом пять лет делал. За первые два года фундамент возводили, еще два с кирпичом и цементом мучились, но стены на полметра подняли, а на пятый год я плюнул на его нежелание привлекать посторонних, получил бабки за командировку и нам молдаване за два месяца и стены сложили и крышу собрали. Только отделка осталась. Вот Петрович неугомонный, опять что-то спросить хочет.
– Алексей, зачем так строить, все равно день, два уедем, для ловушки и простой коробки хватило бы?
– А пусть думают, что мы до конца войны обосноваться решили.
– Тебе решать, конечно, но смотри не перемудри.
После обеда пошли делать основное. Вот что значит, не рубить новый сруб, а старый собирать, дело закипело. Положили первое звено, на него уложили балки и придали следующим ярусом. Решили сразу положить первый ярус пола из спасенных мною от сержанта десятиметровых досок. Опять работа пилы, но тут все закончили на удивление быстро. Пусть в полу дырки в сантиметр между кривым горбылем, но это основа. Можно было и просто земляной пол сделать, но извините болото, потом с воспалением легких загорать, желания нет. Посредине длинных стен поставили бревна двухметровой длины и поперек них и угловых пазов опустили в землю пятиметровые доски. Хорошо получилось, для крепления водоотталкивающей стены даже гвозди не понадобятся, земля ее к стенке схрона прижала. Потом работа пошла быстро, новое звено, внешние доски, повторяем. Вырос полуподземный домик до уровня грунта. Тут и пригодились остатки шомполов с головкой. Вертикальные бревна прибить к стене.
– А сейчас оттащите бревна подальше и осторожно полосами шириной десять сантиметров дерн на пять метров от избушки снимите со всех сторон и аккуратно сложите вокруг палатки. Под сеткой скоро места не будет свободного.
Вот блин, ранения мелкие, царапины, но до какой степени гадские, не сесть, не встать быстро. Пока не пройдет – вся работа, только стоя, весь отдых – только лежа. Нет, морзянка так просто не отделается. Это же надо, не проверив, какой боеприпас в оружии, забыв о выданном с барского плеча немецком пистолете-пулемете, ТТшнике, схватить МОЮ двустволку и пойти в военное время охотиться на живого человека. Это наряда на три хватит. Да и я расслабился не по детски, знал, что в отряде есть такое чудо. Но хватит себя терзать. Да, добрый я очень, как в старом Советском анекдоте.
Радист, дежуривший на батарее стратегических ракет, задремал и облокотился на пульт управления. При входе дежурного офицера он встрепенулся, вскочил и докладывает:
– Товарищ майор! За время моего дежурства происшествий не было!
– Не было, говоришь! А Бельгия где?! Два наряда вне очереди!
Дерн снимали до обеда, после обеда, перед ужином, после ужина и до темноты. А пока они работали, командир думу думал. А в голове моей решался наиважнейший вопрос. Если старшина и сержант отбывают наказание, толкая тяжелый мотоцикл, управляемый капитаном, что придумать для простого бойца? Надо что-то изощренное, но в тоже время обучающее. Заставить все патроны до зеркального блеска отполировать, банально, отправить туалет вычистить, так его еще построить надо. На импровизированную тумбочку загорать отправить? Правила маскировки нарушим. Да и зачем придумывать, он и так вынужден таскать на себе 13,5 кг, да и личное оружие. Тактике бойцов пора подучить. На месте сидеть – смысла нет, немцы вокруг болота поползают. А потом если нарываться будем – а мы будем! – в болото полезут. Надо когда в себя приду, и бойцы перестанут в своих ногах путаться отвести их подальше, пошуметь на других дорогах. А пока вот в наказание пусть из разбитой рации приемник соберет, мне только один сигнал, чтоб принимал, команду на детонацию. Ловушка это или нет?
Опять утро. Так и живем под сеткой, можно сказать света белого не видим, только зеленоватый, тусклый. Пока туман побегали, попрыгали, я пошел есть готовить, нельзя напрягать больной командирский организм. Поели и потопали доделывать жилище. Доложили до конца сруб, понемногу подставляя доски, подсыпали землю. Мучение продлилось до обеда. После обеда начались занятия по тактике. Построились орлы ощипанные, и пошли цепочкой, руками ногами машут, ужас просто. Пришлось останавливать пародию на колонну. Ну, как идут, просто загляденье, затылок в затылок, ручками по уставу отмашку дают, носок тянут.
– Ну что орлы, с такими бойцами ничего не страшно, пока вы так вышагивать будете, я раз сто успею дохромать до дуба радиста, отправить его к предкам и провести эту операцию с другими зелеными насаждениями. Да вас слепой за километр заметит. Старшина, быстро выдай им немецкие тряпки (они же камуфляж), и сбрую (разгрузку), и чтоб через десять минут стояли на этом месте.
Через пять минут три гаврика были перед моими светлыми очами. Петрович чтоб со смеха не умереть схватил карабин и с писком "я пойду, посмотрю, что вокруг делается" укатился в сторону камыша, откуда раздалось ржание как у племенного жеребца. Да, гопкомпания недорезанных панков призванная на срочную службу и раскумаренная по этому великому поводу и то лучше выглядит. Сапоги начищены до зеркального блеска, камуфляжные куртки заправлены под ремень и на спине образуют уставную складку. Пистолеты в кобурах на правой ягодице, немецкие МР-38 за спиной и висят на левом плече, пулемет и две винтовки с правой стороны, но тоже за спиной. Пилотки отбиты и сверкают звездами. Нет, это цирк какой-то, подразделение клоунов. Особенное если учесть, что и верхняя пуговица застегнута, а под камуфляжной курткой только своя кожа. Нет с такими гоблинами, точно с ума сойдешь. Придется начинать все с самого начала. А самое начало, это нудная лекция.
– Итак, товарищи бойцы, я тоже не лишен чувства юмора, но только в том случае, когда от этого не зависит моя жизнь. Вас не жалко, таких дубов стоеросовых в России матушке, если постараться, найти можно. Вы в таком виде куда собрались, в соседнее село на танцы, или так, немного по лесу побродить и немцев парочку на тот свет отправить? Быстро разделись и положили одежду и оружие на землю.
Начали, первым делом проверил, что у них в качестве трусов имеется, дело одно из самых важных, натрет так в паху от пота, а потом зудит, боец наполовину вышел из строя. Ну, хоть тут у всех уставная прощай молодость. Так дальше, где нижнее белье? Старшина сайгаком помчался за кальсонами. Быстро принес, даже соскучиться не успели. Второй заход, Чеченская шутка юмора для молодого и тупого бойца. Нательное белье. Старшина скрылся в палатке и опять быстро вернулся, ну что, не умеешь думать головой, думай ногами. А белое в зелено-коричневое я, что сам должен переделывать. Ничего, сейчас начнем, поймут, в чем дело. Пришлось старшине совершать третий поход в палатку и принести еще по три полных комплекта нижнего белья. Ну что, начнем. Зачерпнув ведром торфяную жижу я вылил ее на кучу белоснежной одежды и заставил бойцов тщательно натереть ей эти уже неказистые тряпки. Пришлось еще ведерко приобщить. Так коричневый есть, теперь троицу пошлем за осокой, корой черемухи, ряской. Что не нравится такой подход, ничего, захотят жить, все делать научатся. Пришли, продолжим. Набросав на белье осоки, ряски, заставил учеников свернуть полуфабрикаты, прокладывая через каждый сантиметр полоску из коры черемухи. Вместо одежды коричневые комки грязи, то, что надо. Где-то тут недалеко и муравейник был, пригодится. Собрав яйца и самих муравьев с веточками в ведерко, шипящий от укусов старшина налил до четырех пятых воду и поставил на чудо-печку. Пусть вода немного нагреется, у нас есть и другое занятие. Первым делом сапоги. Ну какой, извините, дурак попрется в лес партизанить в неразношенной обуви? Я знаю таких, вот стоят, своей головы нет, так пользуйтесь моей, пока даю. Два слоя портянок, надеть, и пять кругов вокруг острова. Потом по мелководью озерца и ко мне. Так, сапожки потеряли свой лоск. Осока поцарапала блестящую кожу, и вода размочила ее, теперь главное не пересушить. Поставили сапоги под сетку и начали возиться с бельем. Вода нагрелась, и я аккуратно положил первую партию кипятиться. Нет, не могу долго ждать, перелил часть воды и той непонятной жижи, что была на дне, в котел и забросил туда остальное барахло. Вода в ведре быстро забурлила, кипит. Оставив радиста по мере кипения менять на печке ведро и котелок, помешивая палкой содержимое, отодрал старшину по первое число, за отсутствие подворотничков. Мало кто из служивших скажет, что это ненужная вещь, подворотничок шею от пота и потертостей защищает. Пусть теперь сам и ткань за всех складывает и иголкой машет, а я потом оторву его работу за белую двухмиллиметровую кайму. Что-то старшина почувствовал и пришил подворотнички на миллиметр ниже складки воротника. Теперь он с сержантом на бревне уплотняли подворотную складку, чтоб ее не вывернуло со временем. Начнем дальше, камуфляжи надели, попрыгали в них, руками помахали. Если хоть немного движение стесняет, то обменяем. Нет, все подходит, все нормально. Пришла очередь разгрузок, рассовали в карманы соответствующий вооружению боекомплект, что надо подтянули, что не надо отпустили. Самое главное в брюках, подтянули по фигуре лямки, а то бывало, наденут бойцы, побегают день другой в "зеленке", лямка скатается от пота и все, здравствуй натоптыш. Теперь перейдем к оружию. Полчаса объяснял, что их оружие с этого момента пулемет и два пистолета-пулемета. Объяснил тактику работы малой группы, почему мы с Петровичем вместе с карабинами первое время и две немецкие трещотки брали. Пока суть, да дело два часа кипячения белья прошло, накинув для верности еще полчаса, перешел к дополнительному оружию, объясняя, как и когда пользоваться пистолетом. С ножами пусть сами разбираются. Я, например, кроме трофейного кинжала ношу китайский, полностью металлический в рукаве левой руки, свой, покрытый жидкостью для воронения тигр, в голенище сапога таскаю. Берцы в палатке второй день пылятся, без носок, да и в болоте толку от них мало. Не для болот их делают. Так, время. При равномерной покраске отжимать нельзя, но мне как раз с разводами нужна. Заставил бойцов вынуть белье и выжать получше, потом послал полоскать. Еще полчаса, пришел Петрович и посмотрел на произведение моего искусства. Непонятные разводы светлого коричневого, зеленоватого, бурого цветов, то большими блямбами, то полосками, точками. Я ходил с высоко задранным носом, а сам думал, что вернусь в свое время, одним инструктором меньше будет. На лекции говорили, что такая краска с использованием муравейника хорошо держится и яркая. Когда бельишко еще раз прополоскали, повесили стекать воду. Опять подсохла и ее положили в озеро до утра.
До темного времени суток оставалось несколько часов, за которые мы доложили бревна на прикопанную избушку, перенесли туда немецкие карабины и патроны к ним, пять немецких гранат. В ящике под гранатами замаскировали чудомикродетонатор, собранный радистом из старой рации. Только в ящике и уместился. Выпилили дверь в сторону одного из старшинских ходов сообщения, положив вместо крыши доски, заложили их сверху дерном. Успели поужинать, а я поговорил с Петровичем.
– Ну что, гости еще нас ждут?
– Как ты и говорил, нашелся умелец, прочитал следы, теперь сидят на нашей дороге. Если так пойдет, то все будет по плану.
– По плану, то по плану, только не знаю смогу ли на мотоцикле весь путь проделать.
– Если надо сможешь, да и кто поведет вместо тебя, сам посуди, ты за рулем, я сзади, сержанта в люльку посадим. Он поменьше старшины будет, да и старшина водит лучше него.
– Ту дорогу, по которой уходить будем они не нашли?
– Нет, но уже поняли, что это бывший торфяной карьер, где есть один выход, там и два. Жаль уходить с этого места. Но никуда не денешься. Жаль, среди новеньких предателя нет, придется тащить за собой хвост до самого острова.
– Да нечего жалеть, ну месяц максимум мы тут как мыши просидеть могли, а потом что? Только в бой, или ноги с голоду протянуть. А так оттянем на эту стороны фрицев, в другом месте проскочим, пусть ищут нас до посинения.
– Молодым говорить будешь?
– Нет, потом сами поймут. Эх, если бы не радист, так все хорошее намечалось.
Утро в нашем лагере началось более оживленно, чем любое другое, мы паковали вещи и складывали их в полуторку. Бойцы ничего не понимали, но старались быстрей разделаться с нудным делом. Петрович взял канистру с бензином и ушел к домику. Там он поставил ее за гранаты и накрыл маленький склад тряпкой.
Наступил час Х. По новой дороге, которую я не знал и никогда не видел, традиционно невидной за тонким слоем болотной воды мы выехали на полуторке и мотоцикле к еще одному островку. Остановились, и за две ходки я перевез бойцов обратно, где мы вырубили маленький камышовый островок, закрывавший обзор. С острова полуторки не было видно, она стояла на болоте и полностью скрывалась за кучей торфа.
Теперь бойцов обратно, с собой взяли только сержанта, который тоже умел стрелять из пулемета. Стали ждать. Вот рассеялся туман, оставив сержанта около базы, мы с Петровичем пошли к так уже хорошо знакомой лесистой стороне. Не доходя шестьсот метров, начали стрелять по спокойно стоящим немцам. Утро, а они сгрудились в одном месте, ранние пташки. Отстреляв целый магазин, половина пуль естественно не попала в цель, я стал ждать, когда наши иностранные друзья пойдут в нашу сторону. Долго ждать не пришлось. Около взвода побежало поздравлять нас с добрым утром. У нас возникло желание наоборот сбежать с этого места, ну очень они орали громко, вот начали оружием трясти. Нет, не хочу я с вами общаться противные, я к жене и детям спешу, а то что их нет, мои проблемы. Так мы развернулись на 180 градусов и, петляя, побежали к обжитому острову. Пробежали метров пятьсот, обернулись. Непонятно, немцев стало почему-то не меньше, а больше. Они что почкованием размножаются. Вот еще один оступился и упал в топь. Туда ему и дорога, вот скоро будет узкое место, по которому я ездил с маленькой скоростью, там и повеселимся. А что немцы такие вспыльчивые пошли, разозлились на нас, стреляют все чаще. Не тратьте патроны, с 600 метров вам, тыловикам, попасть почти невозможно. Чуть не сглазил, пуля попала в рогатку, которую я использовал для стабилизации стрельбы. Ничего, с руки я тоже неплохо стреляю. Еще один магазин по наступающим и опять бежать. А к немцам подходят группки подкрепления, ну ничего, немного осталось. Так за нами гонится полтора взвода каких-то непонятных существ, а теперь их настойчивость понятна, за толпой идут два офицера и размахивают пистолетами. А почему они по-русски ругаются, я понимаю, что мат он интернациональный. Но орать, что щас красного на пику сажать будут, сильно отличается от лексикона солдат Вермахта. А вооружение у них – у кого обрез, у кого ружье охотничье. Из дурдома за хорошее поведение наверно выпустили. Можно сказать, что с голой пяткой на наган пошли. Еще пять перебежек и мы в шоколаде. В почти полной безопасности. Так посмотрим за немцами. На рукавах белые повязки. Новые полицаи значит. А нормальных войск не больше отделения. Итак, пора. К выстрелам из карабинов добавился рокот пулемета. Место выбрано хорошее, вода на тридцать сантиметров над дорогой возвышается. Мордой на землю не упадешь. Главное чтоб офицеры до нужного момента живы остались. Мы в ходе сообщения, стоим на бревнах, поэтому высовываемся не больше чем на голову. Пулеметчик наводит панику и по ходу пьесы мочит фрицев, полицаев, а мы с Петровичем выцеливаем тех, кто близко к нам подобрался или оружие у кого получше. Полицаи все разбежались, кто выиграл путевку на тот свет от пули, кому в этом путешествии водяной помог. Не любят они пулеметный огонь, а мне он нравится, когда не по моей скромной персоне стреляют. Остался один офицер, три солдата, два оборотня. Оборотни это очень плохие дяденьки – нечего русскому человеку на немцев работать. Два выстрела – два попадания. Петрович страхует – вдруг не рассчитал с патронами – и забивает мои магазины новыми сливами. Опять у меня их полный комплект – десять штук. Вес немалый, но у нас транспорт заныкан. Немцы подошли ближе, и мы побежали к трехколесному другу. Завелись и поехали от непрошеных гостей. На острове где оставили полуторку остановились и заняли места для наблюдения. Офицер и два солдата увидели дом – тоже, нашли где укрыться. Вошли в него и... Я не подрывник, но растяжки пяти видов поставить могу. Да и прыгать с разбегу в ход сообщения, где недолго посидел, чревато. После взрыва лететь их душам намного ближе, чем неудачникам, оставшимся в болоте. А вот и парень Геринга. Летит, свистит. Петрович подскочил к радисту, схватил у него рацию и что-то начал кричать в микрофон по-немецки. На следующем заходе от самолета оторвалась точка, которая, попав в бункер, или просто рядом грохнулась, я в этот момент вместе с радистом команду на подрыв отдавал, довершила его уничтожение. Гордый Петрович помахал самолету рукой, вот наивный, его за сеткой и не видно. Дождавшись, когда пародия на орла улетит, мы поехали в леса нехоженые, с немцами непугаными, на курорт, в общем. Побегали, отъелись, отмылись, теперь и долг свой Родине отдать можно. Но не сразу, месяц все равно с молодыми возиться придется. Но это завтра, а пока делаем ноги отсюда. А все-таки обидно, так готовились, а тут, раз и все закончилось. Ничего, завтра будет новое утро. Вот и нет нашей тайной базы. Да, я и с головой иногда дружу. ЭТО БОЛОТО, нафига мне тут на полгода оставаться, когда оно разольется и решит снова уменьшиться. Еще по работе на юге Родины понял, место для схрона должно быть сухим, проветриваемым, скрытым от посторонних глаз, но работа средствами наблюдения не должна от этого страдать. А тут один самолет с тяжелой бомбой и все, нет нашего штаба.