Текст книги "Тридевятое царство. В когтях белого орла"
Автор книги: Денис Новожилов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 24
Город Прилук
Вот и родное княжество. Со смешанным чувством Роман миновал межевые столбы. Границы между княжествами внутри Тридевятого царства традиционно не охранялись, разве что конные дозоры сновали вдоль границ, да и то ловили больше разбойников и контрабандистов. Прямой дорогой в Галич решили не идти, Роман опасался погони, а Мамука дорог и вовсе не знал, тем более он боялся идти без проводника. Опасения мавра были напрасны, грамота князя Даниила сразу снимала все вопросы. Стража мгновенно теряла интерес к необычному отряду, завидев личную печать с галицким львом. В который раз Роман смог убедиться, как много значит в Тридевятом царстве имя его отца. Несколько начальников стражи даже велели передать Даниилу наилучшие пожелания, поскольку весть о смерти всесильного князя еще много куда не дошла. Отряд мавров спокойно проходил по дорогам, а местные купцы и трактирщики, только узнав, что чернокожие были при деньгах, сразу теряли весь страх перед людьми с необычной кожей. Пользовались мавры популярностью и у гулящих девок: до границы галицкого княжества из отряда дошли сорок человек, остальные потерялись по дороге, загуляв и отстав от своих товарищей.
Мамука подошел к княжичу и указал толстым черным пальцем на городские стены:
– Эта города твой еще? – Русскому языку мавр так и не обучился, хотя определенные успехи имел.
– Не «еще», а «уже», – поправил чернокожего княжич, или уже князь, не поймешь толком.
– Эта города твой уже?
– Да, это Прилук, галицкий город. Здесь мы и простимся, друг. Мне помогут добраться к родне в Галич, тебе – сесть на корабль до Царьграда.
– Царь Город – хорошо. – Чернокожий воевода весело улыбнулся белозубой улыбкой. – Деньга, золото, хорошо. Мамука будет царь! Много жен.
– Я тоже буду князь, – Роман огляделся по сторонам, – еще посмотрим, кто будет смеяться последним.
– Хорошо смеется тот, кто смеется как гиена! – Мамука залихватски заухал, но спутник шутки не оценил: гиены на Руси не водились.
– А чего – может, останешься у меня на службе? Мне нужны будут верные люди.
– Не, друг. Ты не злись на старый мавр, но ваш Русь плохой страна. Рабов нельзя, много жен нельзя, – начал перечислять чернокожий, – и холодно…
– Это ты еще зимы не видел.
– Сейчас уже не зима?
– Не «уже» а «еще», – снова поправил его галичанин, – нет, сейчас лето.
– Ужасный страна, – выпучил глаза Мамука, – и язык трудно.
Город был не самый большой, но все-таки уже город, даже крепостная стена была, хоть и деревянная. Вообще в галицком княжестве большинство городов являлись крепостями, сказывалась близость Белого королевства и постоянные стычки с панами.
Очередной стражник уважительно взглянул на грамоту мавров и пропустил отряд в черту города. Роман сразу двинулся к терему городского головы, толпа чернокожих следовала за ним.
– Пропустите, – распорядился Роман стражникам, – я Роман Галицкий.
– А я Микула Селянинович, – хохотнул страж, и не думая пропускать внутрь нахала.
– А я Вольга, – пошутил другой страж, – просто сейчас я перекинулся в стражника Мыколу.
Оба задорно рассмеялись. Юный князь спокойно дождался, когда стража отсмеется, и снова уверенно повторил:
– Если вы сейчас же не позовете своего начальника – клянусь, ваши головы украсят частокол уже очень скоро. Я Роман Даниилович Галицкий, родной сын и наследник Даниила Романовича Галицкого, вам это обещаю.
В этот раз стражи переглянулись.
– Может, позвать Колюжу? – неуверенно произнес один. – Пусть начальство разбирается.
– Пусть разбирается, – добавил другой, – зови.
Городской голова появился скоро, это был пожилой уже человек, весь сгорбленный и даже как бы скрюченный. Все в нем было искажено: и плечи, и ноги, и лицо.
– Ох ты, – закудахтал калека вокруг Романа, – смотри, какие гости к нам пожаловали, сам сын князя. А чего так? С какой целью к нам?
– Нужны хорошие лошади и сопровождение до Галича, – бросил Роман колченогому пренебрежительно, – ваши дела, или делишки, мне без интереса.
– Делишки ему наши без интереса, – забормотал себе под нос городской голова, – ну что же, вы такие большие, а мы такие маленькие, кому дело до маленьких. А правду люди бают, что князя Даниила убили?
– Не убили, а скончался после болезни.
– Оно бывает, бывает, – пролопотал человечек, – все мы смертны, все. Ну что же, проходите во двор, накормим-напоим, а я распоряжусь коней приготовить, да, все так, распоряжусь. А пока, пожалуйста, и людей своих черных заводите, чудны́х людей. Но мы знаем, такие на югах живут, мы знаем. Через наш город торговый путь проходил, из греков, раньше. Много таких черных видели. Раньше.
Скособоченный как-то особенно выделил это слово «раньше», но Роман не обратил на это внимания.
Пир закатили на славу: Роман уже много дней ел походную пищу и набросился на угощение с азартом. Чернокожие воины Мамуки тоже не стеснялись, поедая предложенные блюда и запивая медовухой и квасом. За столом царило оживленное веселье, и только несколько скоморохов, что исполняли какую-то заунывную песню, портили впечатление. Колюжа суетился вокруг стола, все норовя оказаться поближе к князю. Роман был уверен, что городской голова пытается подлизаться к нему, угодничая и заискивая, и по этой причине кривой ему не нравился. Ничего, скоро перед ним многие будут так лебезить.
– Нравится песня? – кудахтал Колюжа. – Песенка нравится? Дед ваш, дедушка ее очень любил. Очень любил, мы все ее слушали. Не откажешь, дедушке вашему, не откажешь. Он приказал – мы слушали. Любил эту песню он.
Песня Роману вовсе не нравилась, но из вежливости он ответил, что песня хороша: не стоило подрывать авторитет деда и оспаривать его музыкальный вкус. Колюжа же пришел в непонятный восторг, узнав, что песня молодому князю пришлась по вкусу.
– Песня, песенка, – кудахтал кривой, – мы ее все слушали. Ваш дедушка нам исполнял, а мы слушали, а теперь мы ее вам играем, а вы слушаете. – Глаза городского головы светились каким-то странным озорным восторгом, Роман даже начал думать, что такое восхищение – это уж слишком. Переигрывает городской голова: понятное дело, что князь для него – человек важный, но всему же есть пределы…
Во двор зашел крепкий седой воин в ладных доспехах. Он поглядел на Колюжу и молча кивнул тому, после чего без церемоний сел за стол и отломил себе кусок хлеба, запив его квасом.
– Воевода наш, Топором кличут, прозвище такое, – хихикнул городской голова, перехватив взгляд Романа; глаза калеки буквально светились каким-то непонятным восторгом.
– Мог бы и сам представиться, – сделал замечание нахалу князь, – и разрешения попросить сесть за стол. – Дело было вовсе не в том, что Роман хотел поглумиться или показать свою власть, но князь, если он, конечно, хочет сохранить свой авторитет, должен вести себя соответственно. Если кто узнает, что простой воевода небольшого городишки пренебрежительно к владыке княжества отнесся, конец репутации. Усугублять раздор Роман не собирался, повинится воевода – и всех делов. Однако воевода повел себя странно, он повернулся на скамье и пристально уставился на своего князя. Седой воин смотрел пристально, изучающе; Роману стало не по себе, но он постарался выдержать этот взгляд.
– Ты смотри, а, щенок залаял, – произнес тот после длинной паузы.
– Да какое дело великому князю до наших дел-делишек, – хохотнул Колюжа, шутовски раскланиваясь, – мы маленькие людишки, рылом не вышли.
– Сейчас вот и глянем, у кого какое рыло. – Воевода медленно встал и резко дернул Романа за руку, вытащив молодого господина из-за стола.
Роман надеялся загладить это недоразумение, но со своего места поднялся захмелевший от медовухи мавр. Телосложением Мамука не уступал воеводе, даже был немного массивнее.
– Поклади князь взад, – заплетающимся языком вымолвил чернокожий воитель.
Резко, без всякого предупреждения, двор наполнился свистом стрел. Лучники били с крыш и из внутренних окон, чернокожие воины, не имевшие брони, валились на землю как подкошенные. Буквально через несколько мгновений все было кончено, Роман ошалевшими глазами смотрел на происходящую бойню. Ему страшно хотелось проснуться от этого неожиданного кошмара. Криворуко-кривоногий Колюжа склонился к пленнику.
– Вот так вот выходит иногда, – хохотнул городской голова азартно, – великим князьям тоже стоит иногда смотреть под ноги. У нас тут, под вашими ножками, тоже жизнь кипит, такие страстишки играют, ух!
– Убьем сразу? – равнодушно поинтересовался воевода.
Шальные глаза Колюжи внимательно взглянули на Романа, и тот буквально похолодел от ужаса.
Глава 25
Новый претендент
Садко даже не узнал поначалу родного города. Великий Новгород шумел, как растревоженный улей. Возле городских стен снаружи стояли палатки и шатры, ладей было столько, что не вмещались в порт, стояли на реке повсюду, а многие были и вовсе вытащены на берег. Никогда еще торговый город не собирал такую силу, в первый раз новгородцы решили показать характер. Удалой купец скривился как от зубной боли, он был уверен, что войны нужно избегать. Ни его влияния, ни подкупа нескольких нужных людей не хватило, чтобы повернуть мнение новгородцев вспять, большинство все же выбрали войну.
– Да я смотрю – нас тут ждут, – усмехнулся Черномор. Пожилой богатырь спрыгнул с носа ладьи на землю, следом стали выпрыгивать и остальные богатыри, доспехи из золотой чешуи ярко сверкали на солнце.
Встречающие не замедлили показаться. Впереди скакал сам Игнат, чуть позади воеводы – Кузьма и Ермил.
– Добро пожаловать, дорогие гости, – поприветствовал посольство из морского царства боярин, – рады видеть вас на новгородской земле.
– И тебе здравствовать, человече, – гулко поздоровался за всех Черномор, – вы, я смотрю, вовсю готовитесь. Давненько я на земле не сражался, уже и забыл, как оно. Святогор-то еще жив? А Микула?
– Оба живы, оба здоровы.
– Они за нас или против?
– Они оба в стороне, – уклончиво ответил Игнат, – хотя Святогор выступает против великой княгини.
– Это хорошо, – кивнул Черномор, – хотя и жаль. Было бы интересно проверить, кто сильней.
– Не стоит, – угрюмо заметил Садко, – еще Святогора в противники нам не хватало…
– Да я шучу, – хохотнул чернобородый богатырь. – Святогор один на один меня как слепого котенка одолеет, я тут никаких иллюзий не питаю. А вот с парнями моими… я бы еще посмотрел. Ну да ладно; когда выступаем?
– Лето закончится – и двинем.
– Что значит «лето закончится», – опешил Садко, – по осени дороги развезет, будет не пройти. Войско на распутице завязнет.
– То-то и оно, – весело усмехнулся Игнат, – в этом и план нового воеводы.
– Дурак, значит, воевода, если по осени планирует нападать… – отрезал Садко, и вдруг спохватился: – Что за новый воевода?
– Пошли в лагерь, познакомлю, – Игнат улыбнулся заговорщической улыбкой, – мы тут подумали, что наши воеводы опыта не имеют никакого. Чтобы из толпы создать войско, нам нужен настоящий воевода. Вот мы и вспомнили про князя Глеба.
Садко стало совсем нехорошо: про князя Глеба он знал немало. Воеводой он был неплохим, в битвах со степняками командовал полком правой руки. Битвы, правда, тогда русская рать проиграла, но винить в этом Глеба не стоило, сказалась общая слабость государства. Беда князя оказалась в том, что он был родичем царя, а точнее – троюродным братом. После смерти царя он даже всерьез пытался претендовать на трон, но князья выбрали Финиста Ясного Сокола, заметив, что троюродный брат в престолонаследии не занимает никакого места. Глеб упорствовал, и его вечером поймали крепкие и ладные ребята, скрывающие лица. Князю тогда хорошо досталось, хромота появилась как раз после того вечера. Намек был достаточно доходчивым, и Глеб удалился из Киева, обозленный и затаивший обиду. Звать такого человека воеводой было опасным ходом.
Глеба купец и гости из морского царства застали в самом центре лагеря. Пожилой уже воин, сухой и невысокий, громко отчитывал новгородских ратников.
– Запомни меня, дорогой мой, – напирал невысокий князь на здоровенного детину, который пятился назад, не выдерживая напора, – ты кусок коровьей лепешки. Только войско сделает из тебя человека, и то только в моих заботливых руках. Я вылеплю из вас людей, которых не стыдно будет послать на верную смерть.
– Не хочу на смерть… – попытался спорить здоровяк.
– Молчать! – рявкнул Глеб. – Хотеть воину не дозволяется. Воину дозволяется умереть, когда скажут, и обед по расписанию. Воевода решает, что ты будешь хотеть, а что нет. И сейчас я решил, что ты хочешь укрепить частокол возле южного шатра. Понятно?
– Ну да, – пробасил растерявшийся детина.
– Не слышу, ракообразный, – выпучил глаза еще сильнее невысокий воевода, – что ты там блеешь на овечьем языке. А ну отвечай, как положено воину!
– Так точно, князь! – рявкнул детина.
– Хорошо! – Лицо князя выражало совершенно обратное. – А теперь бегом выполнять!
Здоровяк припустил подальше от бешеного комка ярости, который смог обратить свой взор на подошедшую процессию.
– Ага, а вот и наш знаменитый «треньк-бреньк на лютне», – попер уже на Садко князь, – пришли сыграть нам?
– Могу и сыграть, – немного растерялся купец.
– Лучше бы делом занимались, – оборвал его Глеб, – не войско у вас, а стадо баранов. Дисциплины никакой вообще нет. Никто даже примерно не понимает, что это такое. И каждый – заметь, каждый! – мнит себя великим воеводой. Святогором, не меньше.
Князь резко развернулся на каблуках и погрозил в воздухе пальцем:
– Ну да ничего, я еще сделаю из этого сброда войско!
– Это воевода, который осенью наступать собрался, что-то еще рассуждает? – подал голос Черномор; похоже, он один не стушевался от яростного напора невысокого князя.
– Это кто тут, – снова резко развернулся на каблуках воевода, – никак рыба говорящая?
– Не знаешь, кто я? – усмехнулся богатырь.
– Да чего тут знать, – удивился Глеб, – ты Черномор, знаменитый такими подвигами, как… – князь сделал вид, что задумался, – или вот еще, например… Столько битв провел… столько что… Ни одной! – резко оборвал сам себя воевода.
– Я богатырь!
– Да, «я большая дылда, у меня большой меч – я им рублю, и голова – я в нее ем», – передразнил царский родич богатыря.
– Погодите, давайте не будем оскорблять наших гостей, – попытался сгладить намечающийся конфликт Игнат, но Черномор уверенно отодвинул его рукой назад.
– Пущай излагает.
– А чего тут излагать-то, – взорвался Глеб, – конницы нет. Совсем. Не-ту. Такое войско в поле растопчут, к ворожеям не ходи. Как воевать без конницы?
– Ну…
– Гну! Осадить Смоленск надо тогда, когда распутица начнется. Так Тридевятое царство не сможет подмогу послать, до весны простоят. Сможем город взять до весны?
– Должны вроде…
– Да что за рохли кругом, – снова взорвался Глеб, – ты богатырь или где?! Налетел на ворота – и высадил их. А мы всей толпой следом, с криком «Ура!», все как положено. Иначе зачем ты вообще нужен: на бороду твою любоваться красивую? Я вот здесь не для красоты, а для победы.
Богатырь гулко захохотал:
– Мне нравится этот маленький человек, – отсмеявшись, заметил Черномор.
– Ничего, я еще сделаю из вас всех людей! – пообещал воевода.
Садко же эта ситуация нравилась все меньше и меньше; до недавнего времени он еще надеялся, что войны не будет, но шансы на такой исход таяли стремительно.
Глава 26
Расходящиеся дороги
Вожак степного воинства все никак не мог успокоиться. Джучи шагал вдоль полога своего шатра, нарезая круги. Шараган, давно знавший своего друга, понимал, что вождь чем-то сильно озабочен, что-то обдумывает.
– Нет там ничего, – еще раз заявил он, чтобы успокоить вожака, – только дикари.
– Это ты знаешь, – отмахнулся Джучи, – это я знаю. Но Тимур учился у всяких греческих мудрецов, он может что-то знать такое, что нам не ведомо.
– Голодные, злые дикари, – не сдался шаман, – на много верст окрест.
– Тогда надо допустить, что наш темник Тимур дурак, – разозлился вожак, – а я в это не верю. Он что-то задумал. Зачем сейчас разделяться? Решили же: идем в китайские земли, там-то точно есть чего пограбить. А он, со своими туменами, просит отпустить его в пустые земли, где кроме диких племен никого нет. Добычи там нет и быть не может.
– Может, он просто дурак?
– Не может такого быть, – разъярился Джучи, – я знаю, что он не дурак. Он что-то задумал, и я хочу понять что.
– Даже не знаю, что там можно придумать, – задумался шаман, – может, у Харко спросим? Он давно живет, многое знает.
Прозываемый на Руси Идолищем Поганым прибыл скоро. Даже высокий шатер вождя был для него мал, толстяку пришлось согнуться, чтобы влезть.
– Чего звал, – весело отозвался черный богатырь, – никак на Русь идем походом?
– На Русь опасно, – задумчиво ответил вожак, – на Руси сейчас сто полков.
– И сорок семь богатырей, – поддакнул шаман.
– Брехня.
– Ничего не брехня, – обиделся Шараган, – сведения из надежного источника.
– Все знают, как ты хочешь пойти на Русь войной, – остудил решившего было спорить богатыря вождь, – но сейчас мы решили идти в земли восточные, в Китай.
– В Китай так в Китай, – пожал плечами чудовищный толстяк, – все равно мимо Руси не пройдете. Зачем меня-то звали?
– Совет нужен.
Батыр подошел к карте, расстеленной на столе.
– Вот мы всей нашей дружной ордой направляемся вот сюда, – Джучи прочертил рукой направление на карте, – дорога не раз хоженная, земли тут богатые. И вот находится кое-кто, кто хочет идти не со всеми, а вот сюда, севернее. Что думаешь?
– Там дикие племена живут, – Харко почесал мясистый подбородок в задумчивости, – наши северные племена рядом с ними – просто греческие книжники. Дикие, как степные кошки, и такие же злые.
– Добычу там можно взять?
– Не, – мотнул головой великан, – у них оружие костяное зачастую. Золота нет, даже меди мало.
– Подумай хорошо, – внимательно посмотрел на советчика вожак, – не верю я, что Тимур дурак. Он задумал что-то. Думай.
– А, – очнулся от задумчивости гигант, – вспомнил! За этими дикими землями есть одна страна. Корея называется. Там есть что взять.
– Вот, – обрадовался вожак, – я же чувствую; здесь что-то не так просто. Рассказывай, что за земля такая.
– Да такая же, как и Китай, – пожал плечами толстяк, – только гораздо меньше.
– А чего мы туда набегами не ходим?
– Откуда я знаю, почему вы куда-то набегами не ходите? – удивился Харко. – А по мне – не стоит оно того. Идти далеко, дорог нет. Кругом дикари, злые и воинственные. Пока дойдешь, треть войска поляжет, те в полон не сдаются. А на границе там крепости стоят. Если те крепости взять, конечно, можно дорваться и до добычи, но стоит ли оно того?..
– Похоже, наш Тимур решил, что стоит.
– И сколько он войск с собой берет?
– Три тумена.
– Успехов ему, – рассмеялся великан, – он эти крепости на картинках только видел, а я в тех краях сам бывал. Такими силами там делать нечего. Пока сквозь дикие земли пройдешь, треть войска поляжет. Не-э, глупая затея, хотя и не лишена смысла как таковая. На Корею надо войско гнать, туменов восемь. Тогда может быть прок. Только для восьми туменов там добычи мало будет. Лучше уж в Китай. Он большой.
– Похоже, наш книгочей перехитрил сам себя. Тогда пусть идет, пытает удачу. Мы-то с богатой добычей вернемся, вот и посмотрим, что скажут его сторонники после такого.
– Пусть идет, – снова бросил Харко, – с тремя туменами там делать нечего, это я вам говорю.
Глава 27
Северная битва
Морозко стоял рядом со старостой и жрецом и с интересом наблюдал за приготовлениями. Селение было крупное, десятки дворов, жители большинства которых сейчас находились на площади и внимательно слушали жреца и бывалого человека Малюту, которой был назначен воеводой. Малюта, в отличие от многих северян, даже повоевать успел, был в войске подменыша, участвовал в битвах с Кощеевой нечистью, потом был ранен в сражении с Аленкиным войском, бежал в леса. Ветеран выступал как специалист по ратному делу, жрец Аким много знал о яггах.
– Ягги разум людям опутывают, – выкрикнул с места какой-то селянин, – как с этим-то нам бороться?
– Не будет затуманивания разума, – успокоил зашумевшую толпу жрец, – ягги – не баюны, им для такого целый ритуал надо творить, да и действует только на одного человека. Против большого скопления народу мало пользы от такой волшбы, тут другое будет.
– Чего ждать-то от них, расскажи, – заинтересованно произнес Малюта, – с Кощеевыми варколаками было проще и понятней, а супротив ваших северных чудищ я не бился.
– Думаю я, – Аким теребил бороду, о чем-то вспоминая, – главная опасность будет в медведях. Они сейчас медведей зачаровывают, чтобы на нас их пустить.
– А волков? Их тут в лесах много.
– Говорю же, ритуал занимает много времени, он сложный. К тому же для этой волшбы нужны редкие снадобья. На волков ягги обычно не размениваются, волк мелковат. А вот медведь – другое дело, особенно если матерого найти. Если готовиться к худшему – может, и гримтурс появится.
Толпа селян разом ахнула.
– Но это маловероятно, – поспешил успокоить всех жрец, – гримтурсов очень мало осталось, и все они на далеком севере. Вряд ли ягги сумеют хоть одного так быстро пригнать.
– А как они в рукопашной схватке, ягги эти?
– Ягги немного слабее людей, но у них острые когти и клюв, берегите глаза.
– А черничный туман? – подал голос какой-то мужик из толпы.
– Туман наверняка напустят, – кивнул жрец, – он не сильно опасен, не убивает, но голова кружится, и движения становятся медленными. Увидел сиреневую дымку – дыши через льняную тряпку.
Жрец задумался на мгновение, вспоминая, что еще он знает о яггах.
– Вот еще задача: кошек всех надо собрать и запереть в подвале, эти существа умеют котом прикинуться, так что увидел кошку, особенно незнакомого окраса – лучше бей сразу, не жди, пока у тебя за спиной чудовище проявится. Собаки нам тут первые друзья. Волшба не волшба, а собака их чует издали, лай поднимает.
– Может, они не придут вовсе, – с надеждой произнесла какая-то старушка, – уж сколько дней прошло, а их все нет.
– Придут, – вздохнул Аким, – в этот раз придут. А время это они тратят на то, чтобы медведей побольше найти да собрать. Так что готовимся. Теперь давай, Малюта, ты; если я что еще вспомню, сразу скажу.
– А чего я, – вышел вперед Малюта, – ров вокруг деревни вырыли, кольев острых навтыкали. Медведь, ежели тупой или одурманенный, может и напороться. Мечей у нас нет, вот что плохо, и щитов тоже. Но луков в достатке, чай, тут каждый первый – охотник. Топоров хватает, рогатины есть. Если медведь прет, надо рогатину в землю упирать, пускай сам на рожон лезет. Собаки все тут, их лучше сворой выпускать. Хорошо, пришла подмога.
Под подмогой Малюта имел в виду несколько десятков здоровенных мужиков со всех окрестных селений и около трех десятков оленеводов, которые тоже не остались в стороне: ягг на севере не любил никто. Низкорослые и узкоглазые северные жители все были охотниками, чья меткость в обращении с луком была известна далеко окрест. Всего в деревне набиралось примерно три сотни защитников, что для севера считалось целым войском.
– Да, еще вспомнил, – снова взял слово Аким, – ягги могут людьми прикидываться. Так что запомните условный знак: если видишь незнакомца, коснись рукой правого уха, а он в ответ прикасается пальцем к носу. Это условный знак, что перед тобой человек, а не замаскированный ягг.
– В общем, мужики, такие дела, – тяжело вздохнул Малюта, – видишь что-то странное – лучше бей не раздумывая.
Морозко стоял рядом со своей подругой Маришкой, теперь он был выше на три головы. Уже скорее отрок, чем дитя: все удивлялись, как быстро растет малец, даже жители поняли, что он не простой человек. Сам же Мороз до сих пор не понимал, кто он такой. С детства ему талдычили, что он новый белый колдун, но теперь-то он – кто?
Под вечер – началось. С окрестного леса пополз туман цвета незрелой черники, медленно, но неотвратимо марево надвигалось на деревню. По небу пронеслись ступы, ягги вели разведку. Лучники выпустили несколько стрел, но те лишь втыкались в днища странных летательных устройств, не причиняя никакого вреда.
Мороз напрягся: как обычно и бывало, заклинание пришло в голову само собой, создав стену холода на пути тумана, молодой колдун сумел его остановить. А вот что делать со ступами, Морозко придумать не мог. Попытался морозить воздух там, где пролетали ягги, но это не давало результата, слишком быстро летали разведчики. Из леса начали выходить фигуры: массивные медведи шли впереди, щуплые ягги – следом.
– Мамочки, – пискнула Маришка, наблюдая из-за палисада за приближающейся ратью, – сколько же их!
Нападавших было и правда много, точное количество посчитать было трудно, видимость вечером плохая, но волна чудовищ накатывалась на ощетинившийся кольями и стрелами поселок, пытаясь захлестнуть его. За двести шагов до поселка ударили первые стрелки: на таком расстоянии луки били не точно, но промахнуться по такой плотной толпе было непросто; раздались первые крики боли, и чудовища перешли на бег.
Теперь стрелы били точнее, но остановить надвигающуюся толпу они не могли. Медведи неслись вперед, грозно рыча и скаля клыки. Первый медведь со всего размаху врезался в ворота, дерево затрещало, но выдержало. Через ворота полетели кувшины со смолой, следом кто-то кинул факелы, но огонь, вопреки ожиданиям, занимался плохо. Пока медведи молотили в ворота, ягги закидывали ров связками веток. Уже во многих местах настил почти достигал уровня стен, стрелки из-за частокола пытались выбивать нападавших, но остановить приближающуюся беду они не могли.
– Да что же оно не горит-то! – выкрикнул Малюта резко. – Поджигайте хворост, кидайте факелы!
– Да мокро же все кругом, – с досадой ответил один из защитников, – с утра дождик был, не горит ничего.
Первый ягг перепрыгнул через частокол и тут же был пронзен вилами, но мест, где можно перелезть, становилось все больше, новые чудища перемахивали частокол, чтобы тут же умереть, но дать своим соратникам перелезть следом. Чудища царапались и кусались, мужики, ругаясь на чем свет стоит, рубили врагов топорами. Бабы старались не отставать, все понимали, чем грозит селению победа нападавших.
Пока деревня держалась, в ближнем бою чудовища были слабее людей, но и у них было чем удивить защитников. Раздался чудовищный удар – и ворота вылетели. На всем скаку в деревню ворвался огромный зверь, покрытый шерстью, с огромными клыками, на манер кабаньих выпирающими снизу.
– Имрик-зверь, – ахнул Аким, – вот же проклятье, его-то они где взяли?!
Сквозь пролом в поселение вваливались медведи, с этими сладить было уже труднее, чем с яггами. На крышах засели северные охотники, они меткими залпами стрела за стрелой накрывали нападающих, но медведь, даже с десятком стрел в толстой шкуре, продолжал оставаться опасным. В пробитые ворота втекали толпой новые ягги и медведи, ситуация становилась критической.
По счастью, у защитников тоже оказалось чем ответить: жрец сумел развеять чары, наложенные на имрика, и зверь, очнувшись, начал ломиться назад, в пробитые ворота, через толпу чудовищ, которых он давил и разбрасывал своими огромными бивнями. А Морозко сотворил лед там, где чудища прорывались, и ягги, нелепо скользя на ледяной корке, поскальзывались и падали, становясь легкой добычей охотников.
Наступление чудовищ замедлилось; еще недавно казалось, что деревня обречена, но теперь для защитников снова забрезжил луч надежды. С громким криком мужики устремились на чудищ, пытаясь вытеснить тех за частокол.
По всей длине забора кипело сражение, ягги и медведи бились с мужиками, охотники засыпали врагов стрелами. Пока гораздо больше потерь было у нападавших, но они значительно превосходили защитников числом. Имрик снова развернулся и с ревом понесся на охотников: похоже, колдуны ягг вместе пересилили одного Акима, зверь ворвался в ряды обороняющихся, воздух наполнился многочисленными криками умирающих. Мороз создал под ногами имрика корку льда, но получилось не очень удачно, скользящий массивный зверь влетел на всей скорости в дом, обрушив его. Охотники, засевшие на крыше, попадали вниз, их давило падающими бревнами и досками, но что было хуже всего, места стало больше, и чудища тут же воспользовались ситуацией, обтекая разрушенный дом и создавая новые очаги боя. Селяне не были воинами, и держать строй, не давая прорваться врагу, они не умели. Все больше врагов прорывались в центр деревни. Оттуда уже давно слышались крики женщин и детей, часть мужиков была вынуждена отвлечься, чтобы устранить угрозу прорыва. Прекрасно себя показывали оленеводы, их стрелы разили без промаха, и прорвавшихся было не так много, как могло бы. К сожалению, проскочить удалось и нескольким медведям. Одурманенные звери, утыканные стрелами, ревели, но не умирали: они врывались в дома, устраивая там форменный погром.
– Держим строй! – рявкнул Малюта и грустно добавил, уже тихо, себе под нос: – Как умеем…
Особенно помогали рогатины, только они могли сдержать лесных исполинов, под мощными ударами лап которых полегло уже много народу.
Ворота остались за чудищами, теперь они оттесняли защитников к центру деревни. Также в бой вступили ягги, которые были в воздухе. Ступы пикировали на крыши домов, сбивая стрелков с их позиций, ситуация становилась все хуже и хуже. Никто не пытался сдаться, с таким противником это было бессмысленно, мужики молча бились с врагом, но все же линия защитников пятилась назад.
Чудовище в ярко-красных одеяниях прошло через ворота, на сцену вышла сама Великая Ягга. Морозко поежился, увидав ту, которую он столько времени считал матерью, перед лицом снова всплыло лицо настоящей мамы, вид ее смерти наполнил юношу яростью. Напрягшись, он заморозил воздух перед собой, острая сосулька возникла в руке как копье, но как ее куда-то запустить, было непонятно. Обычно знание волшебства само приходило к нему, но сейчас ничего не получалось. Возможно, и вовсе такого волшебства не было, кто знает. Пришлось кинуть сосульку руками, получилось не очень удачно, далеко снаряд не пролетел, упав на землю, однако внимание фигуры в красном он сумел привлечь.
– Вон он, – закричала Ягга, вытянув в его сторону когтистый палец, – главное – его схватите!
Ягги и зачарованные животные усилили натиск, но у защитников оставался еще один неиспользованный козырь.
– Выпускайте свору, – распорядился запыхавшийся Малюта. Тут же по его команде из открытых ворот на нападающих вырвались сотни злющих собак. Свора с бешеным лаем ворвалась в порядки чудовищ, остановив начавшийся прорыв. Псы рвали зубами лютых врагов; почему собаки так не жаловали волшебных соседей, никто не знал, но факт оставался фактом: собаки ненавидели яггов всей своей звериной сутью.
