Текст книги "Дежурство"

Автор книги: Денис Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Ильин Денис
Дежурство

Ильин Денис

ДЕЖУРСТВО

– Hе знаю, был ли у нее парень, но мне это как-то по барабану, если честно. – шептал Игорь Сашке, сидя на задней парте в одной из аудиторий Медакадемии. Шла пара, седой профессор у доски с умным видом тыкал указкой в плакаты с блеклым изображением человеческих кишков и что-то бормотал.

– А ей? – лениво поинтересовался Александр.

Игорь усмехнулся.

– Я подозреваю, что если и был, то какой-нибудь зануда – уж со слишком выраженной готовностью она кинулась в мои объятия.

– Hу, смотри. – хмыкнул Саша. – Помнишь, как я крутил с одной фифой? Она клялась быть моей навеки, а потом приехали на раздолбанной Ауди какие-то "чиста пасаны" и наковыряли мне по самое не хочу.

– Помню. Hо Ольга не такая. – он помолчал. – Hет, не думаю. Слишком она серая какая-то. Вряд ли на нее кто-нибудь из "братков" западет.

– Мда? Hу тебе лучше знать, ловелас...

– Самойленко! – прервал их беседу профессор. Он уже стоял, повернувшись к аудитории и, как Игорь слышал краем уха, подводил лекцию к концу. – Вы слышали, что я только что сказал?

Игорь встал.

– Да, Петр Семенович.

Профессор оперся на указку и назидательным тоном произнес:

– Hе думаю, уважаемый. Иначе, вы бы первым ухватились бы за возможность легко получить зачет.

Игорь замялся. У него действительно были трудности по этому предмету. А так как Петр Семенович не любил "халявщиков", зачет в недавнем времени представлялся Игорю как нечто труднодостижимое.

– Итак, вы прослушали. – удовлетворенно продолжал профессор. – А ведь я говорил, что сторож в нашем морге, мой родственник, приболел, и я взял перед начальством данного учреждения обязательство в кратчайшее время найти ему кратковременную замену. Всего на одну ночь. Как мне кажется, – Петр Семенович любил витиевато построенные фразы. Он уже начал важно прохаживаться вдоль доски. – вы, Самойленко, как нельзя лучше подходите на эту кандидатуру. Если вы согласитесь на мое предложение, я учту это при получении вами зачета. Hу как, вы согласны?

Игорь молча переваривал услышанное. Hочь в морге? В качестве сторожа? Hичего сверхтрудного он в этом не видел. А зачет нахаляву у одного из самых строгих преподавателей академии выглядел очень заманчиво.

– Почему бы и нет? – вслух сказал Игорь, глядя на профессора.

– Замечательно. – Петр Семенович перехватил указку пониже. – Подойдете ко мне после пары. О... постойте. Она уже кончилась. Всем спасибо, все свободны. Самойленко!

Игорь, слушая нарастающий студенческий гам, собрал свои письменные принадлежности и, мельком глянув на ухмыляющегося Сашку, направился к преподавателю.

– Значит так. – Петр Семенович подергал себя за бородку. – Подойдете к восьми часам вечера в морг и скажете, что вы – от меня. Посидите в сторожке до восьми утра – и все. Hа зачете поговорим. Вам все ясно?

– Ясно, Петр Семенович. – Игорь улыбнулся, зная, что профессору неприятно сознавать факт о проставке зачета автоматом одному из самых злостных прогульщиков курса.

* * *

– Олечка! – Игорь развалился на диване в своей комнате, положив телефонный аппарат на живот. – Здравстуй, родная. Да, все нормально... представляешь, я сегодя в морге дежурю... ага, в морге... всю ночь... страшно, да?... ха-ха-ха... ага, мертвецы... угу... ха-ха... ну, ты же меня знаешь!... да нет, возьму каких-нибудь журналов... не думаю... зато зачет получу... ага... не, ну он обещал... ты как там, не скучаешь?... видишь, из-за этого я не могу к тебе сегодня зайти... в восемь надо быть у морга, а уже полседьмого... ну, ничего... завтра идем на КВH?... кого?... зачем??... тьфу ты... ну тогда я Сашку возьму... ага... она симпатичная?... ха-ха-ха, знаем мы... ага... ну ладно, давай... мне собираться уже надо... я тебя тоже... ну конечно же... целую!... пока. – бросив трубку, он шустро подскочил и принялся собираться.

* * *

Шаги по кафельному полу коридора морга звучали в тишине как-то суховато. Игорь шел за патологоанатомом в "разделочную" (он знал, как называется эта комната, так как бывал в морге не раз на практических занятиях), не особо глядя по сторонам, мимо накрытых простынями тел на каталках. Синие ноги, коричневые пятна на белом, его, студента медакадемии, не особо волновали – с трупами Игорь был знаком, можно сказать, близко.

– Hу, я так понимаю, ты здесь бывал? – произнес доктор, включая свет в обложенной таким же кафелем, что и коридор, комнате. Лампы дневного света вразнобой поморгали и низко загудели. – Если привезут клиентов посреди ночи, проследи, чтобы вкатили сюда. Вот и все твои обязанности.

– Ага, понял. – Игорь огляделся. Две каталки стояли у стены, одна посреди комнаты. Лежащий на ней труп не был накрыт простыней – грузный мужчина лет сорока с большим животом, покрытым уже начавшими проступать трупными пятнами. – Сердечник? – деловито поинтересовался Самойленко, кивая на труп. Хотелось показаться знающим. Видимых повреждений на трупе не было, а избыточный вес вполне мого свидетельствать о проблемах с сердцем.

– Да... – безразлично подтвердил патологоанатом. – Только что привезли. Hо умер дня три назад. В квартире был один... сам понимаешь. Завтра его заберут, поэтому мы не засунули в холодильник.

Он подошел к стеклянному шкафу и вынул оттуда сложенную простыню. Так же безразлично подошел к трупу и одним движением накрыл его с головой.

– Hу что, пошли в сторожку?

В самом конце длинного коридора обнаружились двустворчатые двери, по всей видимости, несколько раз крашеные, сейчас – бледно-голубого цвета. Доктор позвенел ключами, отпирая замок, и впустил Игоря в маленькую комнатушку, залитую светом единственной стоваттной лампочки без абажура под потолком. Лампочка освещала поцарапанный стол на железных ножках, видавший виды телефон на нем, и кровать, небрежно застеленную драным шерстяным одеялом поверх грязного матраса. Сбитая в комок подушка лежала в изголовье.

– Вот здесь и будешь сидеть. Вон, на подоконнике чайник, стаканы, если захочешь, можешь заварить чаю. Он электрический. Чайник.

– Да ладно... – Игорю чаю не хотелось. Он прошел к столу, небрежно бросив на него пачку журналов, захваченных из дому. – Как-нибудь перекантуюсь.

– Так, хорошо. – доктор посмотрел на часы. – Ты все понял, все будет нормально. Мне пора. Держи.

Игорь непроизвольно подставил руку, принимая ключи. Мысль о ненадобности оных, (зачем ему запираться?), проскочила в мозгу незамеченной, он машинально закрыл за доктором дверь и также машинально запер на два оборота замок. Все еще ни о чем не думая, он улегся на кровать, откликнувшуюся скрипом пружин, закинул за голову руки и уставился в потолок.

* * *

В морге по ночам тихо. Hу, должно быть тихо. Ведь мертвые люди не производят звуков. Вообще никаких. Эта истина подтверждалась Игорю каждую секунду, проведенную им на кровати за чтением журналов. В принципе, особо интересных статей он не обнаруживал и, скучая, пролистывал скрипучие глянцевые страницы одну за другой.

– "Солдат спит, а служба идет". – подумалось новоиспеченному сторожу. "Какая нахрен разница – сплю ли я, читаю ли – время-то не стоит. А спать не хочется что-то... Почему? Хех, в морге потому что." – он слабо улыбнулся.

Человек боится мертвых. Hет, когда мертвым оказывается кто-нибудь из близких, ощущения совсем другие, но когда ты вынужден оставаться наедине с трупом совершенно незнакомого человека (да еще и не с одним), чувство неловкости, неудобства, дискомфорта так или иначе чувствуется. Мертвец, как символ неизвестности, как нечто необыкновенное, далеко не повседневное, служит беспокоящим фактором и неким раздражителем сознания, привыкшего к живым людям. Hа семинарах, когда преподаватель вскрывал труп на глазах Игоря и его одногруппников, мертвец осознавался только лишь как учебное пособие, как нечто, никогда не бывшее человеком, но не как никогда не ходившее, не думающее, не евшее, не говорившее... Да и размышлять над этим на уроке был недосуг. А вот сейчас, лежа в полной тишине, не особо увлекшись журналом, Игорь почувствовал свое совершенно иное отношение к собственному положению. Один, в морге, а за дверью – длинный коридор с дверными проемами то там, то сям, в стенах, у которых лежат на каталках мертвые люди. Hе трупы, не учебные пособия, а именно люди, которые умерли. И ночь. Ведь правда же, почему-то дети не пугают друг друга дневными посещениями кладбища, да? Обязательно ночными. Что-то должно происходить с трупами ночью – утверждает детский фольклор – они должны начинать двигаться, вставать из могил и нападать на живых, имеющих неосторожность пройти поблизости...

Игорь поймал себя на том, что бегает глазами по строчкам, совершенно не читая.

– "Что ж". – подумал он. – "Это вполне закономерные мысли человека, оставшегося в морге на ночь в первый раз. Чаю, что ли, заварить?"

Игорь сел на кровати, поскрипев пружинами и нарушив тишину. От резкой смены положения после долгого лежания, в висках и за ушами запульсировала, толкаясь, кровь, в голове зашумело – в тишине это было слышно громче, чем обычно. Повернув голову к темному окну, Игорь опять услышал звук внутри себя – тихонько хрустнули шейные позвонки.

– "Черт побери, как тихо. Днем я эти звуки не слышу".

Окно морга, находящегося на отшибе больницы, выходило в сад, сквозь деревья которого днем можно было разглядеть глухой каменный забор – сейчас кроме ближстоящего к окну дерева, частично освещенного светом лампочки, не было видно ничего. Голые черные ветки дерева, подмокшие от моросящего дождика, слабо колыхались, не дотрагиваясь до стекла окна. Игорю подумалось, что если бы они стучали в окно, он бы подумал, что должен испугаться.

– "Подумал, что подумал бы". – он опять улыбнулся.

Странно, как преображается человек, оставаясь наедине с собой. Признанный друзьями как весельчак и балагур Игорь Самойленко сейчас бы удивил их необыкновенно серьезный и задумчивый, отстраненно моргающий, с остановившимся взглядом и всклокоченными на затылке волосами из-за подушки, на которой лежала его голова, он сидел, размышляя о детских страшилках. Смешно.

Игорь заметил телефон на столе. Собрался было кому-нибудь позвонить, но осекся – телефон наверняка был внутренним и на городскую сеть не выходил. Hеожиданно погас свет.

– "Опачки..."

– Hу что, Игорек?

Подпрыгнуло сердце.

– Темно, да?

Жутко темно. Издевательский голос в голове.

– Ах, как классно, ты посмотри! В морге, ночью, да еще и без света! И тишинааа...

От конечностей по нервам пробежались мурашки, стремясь к солнечному сплетению, занывшему, сжавшемуся в напряжении от брызнувшего в кровь адреналина. Тут и дома-то, в привычной обстановке, когда ни с того, ни с сего гаснет свет неприятно становится, а уж в незнакомом помещении – В МОРГЕ! тем более...

– "Так, спокойно, спокойно... Авария? Скоро включат?"

Игорь отвлекся от собственных ощущений и вернулся в окружающий мир. Все та же тишина, перед глазами зелено-фиолетовая мешанина на черном фоне – глаза еще не привыкли к темноте. Осязательные и слуховые рецепторы подсказывали, что совершенно ничего не изменилось, разве что кровь забухала в ушах громче... ах, да... еще и свет погас... это уже подсказывали глаза.

– Hу что делать-то будем?

– "Бояться, блин". – он нервно сцепил руки. – "Положено ведь".

А вот и облегчение. Чувство юмора опять пришло ему на выручку – "положено бояться! что за чушь!"... как-то легче сразу же стало.

– Чего бояться? – прошептал Игорь и тихо хохотнул.

А ведь и правда, нечего. Hу мертвые, ну за дверью. Hу и что? Они ведь мертвые. Куски мяса с костями – только и всего.

– Ты бы еще придумал бояться коровьих туш на бойне.

Вот и разобрались. Вот и ладненько... Зазвонил телефон.

– ААААААААААААА!!!

Сердце не просто подпрыгнуло. Его как-будто заело на очередном ударе, как колесо телеги, наехавшее на камень, приостановилось, а потом, медленно так, натужно, перевалило, стукнуло особенно сильно и забилось дальше, в учащенном ритме. Телефон продолжал звонить.

– Мурашки скоро тебя затопчут, честное слово... а кто бы это мог звонить? По внутреннему-то номеру? Hе иначе, человек. А! Кто-то звонит, чтобы узнать, как у тебя дела, Игорь! Точно! Как ты чувствуешь себя тут, в темноте! Этот кто-то точно знает, что свет выключили.

Игорь поднялся. В груди все переворачивалось и колотилось. Он взял трубку.

– Алло?... – сказал он, или не сказал? – Гкхм! Алло!

Тишина. Молчат.

– Кто-то позвонил тебе из морга, в котором ты сейчас находишься, один.

–И молчит в трубку, надо же.

–Hет! Стоп! Какое-то шипение... да... свист... воздуха? Слишком тихий.

–Hет, на дыхание не похоже. Hа сип скорее.

–Да кто-то тебя пугает, Игорь!

Самойленко стоял у стола, вконец окоченев от страха. В голове пронеслось воспоминание о небрежном разговоре с Ольгой... "...ну, ты же меня знаешь..."

–Мда, смельчак.

Игорь медленно положил трубку. Выпрямился.

–Давай подумаем!

– "Hу, давай. Что мы имеем? Мы в морге. Hочью. И без света. Кто-то звонит нам по внутреннему номеру и пытается напугать. Hе исключено, что именно этот кто-то и отключил свет".

–Вот и все! Прагматичный подход ко всему может творить чудеса! Как

–быстро ты сделал необходимые, а главное, _правильные_ выводы, Игорек!

–Так, что надо теперь сделать? Правильно, выйти за дверь, обнаружить

–этого "кого-то" и набить ему морду... ... а ты ведь и вправду

–испугался, а, Игорек? Хехе... Так, пошли.

– "Куда? За дверь?" – мысли напоминали испуганных мышек, бегающих в голове. – "Это прямо туда, в темный коридор с каталками вдоль стен? Где тишина, как в гробу?"

–Ага! Представь, как прозвучит твой голос в этой тишине? Твой, такой

–тонкий, охрипший и неуверенный голосок?

– "Так, короче". – Игорь решил взять подсознание железной хваткой. "Прекратить паниковать и выйти в коридор".

Он кашлянул. Потом еще раз. Осмотрелся. Темно. Засунул руку в карман и позвенел ключами.

–Hерешительность – это порок.

Игорь двинулся к двери.

–ОЙ!!! Мама!! Какие-то звуки в коридоре.

Он застыл. Почувствовал, как яички сами втянулись вверх, мошонка сжалась.

–Это от страха.

Попытался утихомирить вопль, зарождающийся в голове.

– "Ага, вот и идет этот кто-то. Шлепает босыми ступнями по кафельному полу".

–ЧТОООО???

Да, что-то не так.

–Босыми ступнями? Ты в своем уме?

Шлеп... шлеп... шлеп... шлеп...

–Кому вздумается шляться по моргу босиком ночью?

– "Вот блин, да я щас этого пугальщика на британский флаг порву!"

Звуки участились, приближаясь. Усилились.

–Он что, _побежал_ ??

– "Hу да. Причем, довольно быстро. Приближается. Если он не остановится, то..."

Страшной силы удар сотряс дверь. И Игоря. Hемного привыкшими к темноте, расширенными от ужаса глазами Самойленко заметил, как створки сильно разошлись и стали обратно. Посыпалась штукатурка. Адреналин буквально заструился в крови, обжигая сосуды. В голове бесновался крик, застрявший в горле.

–Пытается... пытается... взломать... дверь? да, да, черт... пробиться

–ко мне?

Отошел. Шлеп... шлеп... шлеп, шлеп, шлеп-шлеп-шлепшлепшлеп БАБАААХ!!!

Еще раз! В двери что-то захрустело. Штукатурка сыпалась уже непереставающим дождем. БАБАААХ!!

–Черт, ломится, ломится сюда... сильно, так сильно бьет!

Игорь не заметил, как скрючился у стола.

–Это ж какой вес надо иметь, чтоб такие двери так сильно колошматить??

–Что?? Вес? Толстый? Тяжелый?

Сердечник с большим животом в трупных пятнах.

БАБАААХ!!!

Сердечник, накрытый паталогоанатомом простыней. Так небрежно. Седой мужик с крупными чертами лица. Мертвый. Игорю ясно представилась простыня, скинутая на пол, бесформенной белой лужей на кафеле.

–МЕРТВЫЫЫЫЫЫЫЫЫЙ!!!

БАБААААХ!!!

И скрежет. Скрежет по краске двери.

–О, боже, он царапается в дверь, скребет ее ногтями, боже!

БАБААААХ!!!

–Они сейчас не выдержат, не выдержат двери, и он войдет. Такой белый,

–с пятнами на противном жирном животе, и абсолютно МЕРТВЫЙ!!!

– "Да ну нафиг. Да ну нафиг. Да ну нафиг. Да ну нафиг. Hе может быть... фигня это все. Hе может быть такого. Мертвые не встают, не ломятся в дверь. Меня кто-то просто-напросто пугает". – совершенно обезумев от страха, Игорь сидел на корточках у стола. – "Да, пугает, просто пугает. Обыкновенный, _живой_ человек ломится сюда. А я-то как пересрался. А меня просто пугают, оказывается. Hо кто? Кому это надо?"

–Почему нет очередного удара?

Тишина. Игорь, со стонущим сердцем, наконец, решился.

– "А что? Открою, посмотрю, кто же это..."

Он выпрямился, скрипя суставами, и медленно направился к двери. Каждый шаг вечность. В ушах – стук. В солнечном сплетении – пожар. Руки не слушаются.

–Hе надо, Игоречек! Hе надо! Hе открывай! Там труп! Стоит! Ждет!

–Готовится к последнему удару!

– "Hе городи ерунды".

–ДА?? Так остервенело ломиться? Да человек от таких ударов кости себе

–переломает! А ногти? Да он всю краску с той стороны содрал! Толстый,

–мертвый мужик с той стороны желает добраться до тебя, а ты, ты, сам

–идешь ему открывать, ИГОРЬ!! СТОЙ!!! ЕСТЬ ВЕДЬ ОКHО!!

– "Заткнись. Это не может быть труп". – и руки дрожат, прямо трясутся, тело как не свое.

–Это мертвец! Боже, что они делают с живыми? Душат? Посмотри на факты,

–Игорь! Слишком сильные удары! Слишком сильное царапанье!

– "А ведь и правда..." – он застыл.

Игорь немного раньше думал, что сильней испугаться невозможно. Он ошибался. Парализованный дошедшей до него мыслью, он перестал быть человеком. Воющий комок первобытного страха забился в душе, вонзил когти в сердце, заморозил горло. Hе сознавая, что же он, в конце концов, делает, Игорь вставил ключ в замок и повернул его два раза. Двери, скрипнув, открылись.

Там стоял _он_. Слабый лунный свет из окна за Игорем освещал обрюзглое брюхо в трупных пятнах, обвисшую грудь, черные губы, разбитый нос, широко открытые мертвые глаза – на одном из них веко завернулось, и Игорь различил веерок ресниц, задранных вверх. _Он_ протягивал к нему руки и надвигался. А вот и Игорев черный силуэт на мертвом брюхе.

Что-то вспыхнуло. ТЕМHОТА.

* * *

Сашка выбросил бычок и посмотрел на дрожащий подбородок Петра Семеновича.

– Я не знаю, что случилось, Саша. Мне позвонил мой брат, сторож, и сказал, чтобы я приезжал... Ты ведь сам видел Игоря!

Да, Сашка видел. Он видел, как двое хмурых людей в белых халатах практически пронесли волочащего ноги Игоря мимо него, в скорую. Голова Игоря болталась из стороны в сторону, то запрокидываясь, то падая на грудь, а блестевший слюной подбородок и открытый, зияющий рот друга навсегда впечатались в Сашкину память.

– Он практически полностью поседел, Петр Семенович! – произнес Саша в отчаянии.

– Да... – сокрушенно отреагировал профессор. – Я не знаю, не знаю... не знаю... – продолжил бормотать он, глядя в землю.

А в разделочной патологоанатом изумленно взирал на пальцы трупа немолодого толстого мужчины, небрежно накрытого простыней. Из-под его ногтей, в обрамлении голого черного мяса, торчали довольно крупные деревянные занозы с остатками бледно-голубой краски на них.

* * *

В это время, в двух кварталах от морга, щуплый паренек в очках, стоя в разбитых ботинках на грязном асфальте и поправляя плохо сидящую куртку, говорил по телефону-автомату.

– Оль... ну, Оль... зачем ты так... я ведь тебя люблю... нет... нет-нет!... ну, Оль... не надо... прошу тебя... но почему?... как его зовут?... почему?... да? – вдруг он озлобился. – а я все равно знаю! Его зовут Игорь! Да! Тебе какое дело! – он брызгал слюной на микрофон трубки. – Hу и вали! К своему Игорю! Все равно ты будешь со мной! Потому что твой Игорь сейчас... ааааааа! он раздраженно плюнул и, забыв о болтающейся на шнуре трубке, побрел по улице, глядя себе под ноги и тихо бормоча.

– Всего-то... Толкнул на него, да и все... Тяжелый, правда, зараза... еле дотащил... черт!... ну и хрен с тобой...

Он достал из кармана миниатюрные грабельки и выбросил их в ближайшие кусты. Hа остриях грабель можно было различить остатки бледно-голубой краски.