Текст книги "Всё к лучшему! (СИ)"

Автор книги: Денис Марков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Глава 19

– Я двадцать пять лет не пил, Миша! – сказал Безголовый, меланхолично смотря на стакан. В него на четверть был налит прозрачный самогон.

– А я тринадцать часов... – улыбнулся Михаил. Оба сидели за столом на кухне, перед ними стояла почти полная литровая бутылка и вываленные в тарелку соленые огурцы, другой закуски не было. В стаканы снайперски точно, по риске, налит алкоголь.

– А вы хотите знать, из чего я сделал этот самогон? – зачем-то спросил Алексей Гаврилович, подымая на уровень своих глаз, стакан, и всматриваясь в прозрачный раствор.

– Не особо..., ну раз уж пошла такая тема..., просветите! – тоже поднял стакан Михаил, взбалтывая содержимое.

– Закисленный навоз и силос...

– Блин... – выдавил сквозь зубы Михаил, но удивительное дело, рвотных спазм не наблюдалось.

– Да Миша..., гавно и травяной силос. Брожение и тройная ректификация дает такой результат, ну, и конечно, хорошая фильтрация вещества...

– А разве это открытие не эпохальное? Срать и пить, не к этому ли человечество стремиться? – пошутил журналист.

– Эх Миша..., приземленный вы..., ты какой-то! – вздохнул Безголовый.

– Зато живой! Ну Гаврилыч, с Новым Днем Рождения что-ли? – поднял для чоканья стакан, Михаил.

– Это точно! – поддержал тост хозяин, и задержав дыхание, неумело, маленькими глотками, стал пить самогон. Михаил уже захрустывал выпитое огурцом.

– Хорошо пошло! – прокряхтел журналист. На Гаврилыча было неприятно смотреть, его медленное поглощение, вызывала рвотные спазмы. – Гаврилыч ну не тяните резину..., одним глотком. Задержите дыхание и раз...

– Фууу! – поднес огурец к носу Безголовый, по совету Михаила он проглотил самогон.

– Ну вот, другое дело! – одобрил Михаил. Что, что, а пить научить он умел хоть кого. Был даже попугай у журналиста, и того он научил пить водку. Правда год назад он умер, то ли от голода, то ли от водки..., но пару слов матерных, перед смертью, успел выдать в адрес журналиста.

– Когда я стоял перед монитором, то нажал на клавиатуре код..., а отчет времени продолжил идти..., – отставил стакан Безголовый – ..., и я напугался. Я подумал, что сейчас Бог накажет за эту мою попытку изменить мир! И вот тогда я вспомнил, что зациклил пароль с аварийным выключателем..., надо же как глупо...

– Глупо точно! – согласился Михаил, опять наливая в стаканы.

– Если бы я один тут был, то все бы решилось сегодня, и без вариантов! Миша, я благодарен, что вы были со мной! А ведь могли сразу бежать от дома подальше...

– Я просто ступил..., но сейчас не об этом..., мы то здесь, и за это надо выпить! – с улыбкой поднял свой стакан журналист.

– Да Миша, за жизнь! – на этот раз, Гаврилыч проглотил одним глотком и смачно откусил огурец.

– Ну и что теперь? Машина времени не запустится больше? – набрал смелости, для этого вопроса, Михаил, после того, как дыхание восстановилось от проглоченного самогона.

– Что ты! Конечно запуститься! Пару дней придется подождать, ик..., – прикрыл рукой отрыжку Гаврилыч. – ..., энергию сгенерируем в батареи, и вперед!

– А не повторится то же, что и сегодня?

– Нее, я просто сегодня поторопился, по моему расчету энергии хватало на рывок, но всегда есть погрешность в цифрах, плюс, минус тысяча Вольт. В этот раз тысяча минус... Теперь ик..., теперь я саккумулирую на пять тысяч больше. А этого точно хватит с запасом! Миха, а чё не наливаем? – двинул пустой стакан по столу, в сторону журналиста.

– Извините Гаврилыч, задумался..., а все-таки, что вы затеяли сделать в прошлом? Как вы хотите изменить Мир?

– Если честно..., пока не знаю. А давайте выпьем за Теслу! – придумал тост хозяин чуть захмелевшим голосом.

– А давайте! – кивнул головой Михаил, кто или что такое Тесла, он не знал, но звучало красиво.

– Ну, за Николу! – выдохнул изобретатель, движения его, все профессиональней и профессиональней становились в поглощении самогона, отметил журналист, гордый за прилежного ученика.

– Пусть здравствует и процветает Коля! – махнул стаканом Михаил.

– Ну, это ему уже не грозит. – Пьяно улыбнулся Гаврилыч. – Он уже давно умер..., но я еще могу его увидеть и даже познакомиться, в прошлом, правда.

– Знаете Гаврилыч..., вы мне сначала не понравились..., да, да! Букой неразговорчивой такой показались, а потом я увидел, что вы просто необыкновенный человек! Талантище!

–Перестаньте! – покраснел изобретатель. – Скажете тоже..., ик..., вот вы ДА! Молодой, талантливый, работа у вас творческая!

– Ну не без творчества... – согласился Михаил, отрицать очевидное не было смысла. – ..., вы знаете Гаврилыч..., я ведь написал два романа!

– Что вы говорите! Ик..., о чем же?

– Прежде всего о любви! – понесло Михаила. – О жизни обычной официантки..., как ей тяжело пробиваться через жестокий наш мир..., может еще накатим?

– "Накатим!" – кивнул головой Гаврилыч, подставляя свою тару.

–И вот значит, официантка, не особо красивая, если честно, встречает свою любовь... – налив в стаканы жидкость, Михаил проникновенно продолжил: – ... и начинается война...

– С немцами? – спросил Гаврилыч, прервав Михаила. Сфокусировав, не без труда, взгляд на протянутом, Михаилом, стакане.

– Немцами?... – сбился с мысли журналист. – Почему немцами?... Нет, с душманами или там ИГИЛом..., ну за СПРАВЕДЛИВОСТЬ!...

– Согласен! Прекрасный тост!...

– Охххх! Ядрёна! – прошипел Михаил, хрустнув огурцом.

– А зря вы про душманов! – на удивление, как воду проглотил хозяин, самогон, даже не поперхнувшись. Не без таланта к этому делу, отметил Михаил. – Надо писать про фашистов! Сколько несчастья они принесли в наш мир, миллионы и миллионы ик..., судеб были загублены по всей матушке России, да что там России, по всему миру. Сколько детей было уничтожено, а ведь они могли принести очень много для развития нашего общества. Ик..., я просто скорблю по невинным, загубленным дУшам...

– Гаврилыч, ну что вы в самом деле... – попытался утешить разволновавшегося Безголового, из глаз того полились слезы. – ... Давайте лучше еще по одной!

– Давайте..., – согласился Гаврилыч, вытирая рукавом слезы и сопли – ..., жалко ведь бедных детей...

– Конечно жалко! – ох, чувствовал Михаил, что наливать больше не стоит изобретателю, но все-таки налил. – Ну, за погибших на этой войне!

– Да за них! И еще за тысячи и тысячи репрессированных в нашей стране!

– Ой ёёё... – тихо прошептал Михаил, чувствуя, что у хозяина прорвало наболевшее, но тост поддержал и выпил.

– И что интересно Миша, ик..., – отложил в сторону опустевший стакан Гаврилыч. – ..., и что интересно Миша..., и ведь интересно Миша..., и Миша – интересно ведь...

Ударом кулака по столу, Михаил прервал начавшийся цикл у хозяина. Один огурец выскочил из тарелки и укатился под стол.

– Спасибо Миш ик..., и ведь я хочу спасти всех тех, кто погиб! Ик..., и мне это по силу..., ну да ладно, что я все о своем..., ну так что там про официантку твою?

– Да, так... – передумал нести "пургу" про несуществующие романы, после глубины скорби Гаврилыча, как-то глупо звучало. – Потом расскажу..., а на репрессии то вы чего взъелись?

– Как чего? Лучшие умы сгнили в Гулаках там, ик..., в Сибири..., сколько идей и людей уничтожил коммунизм. Фашизм и коммунизм – вот главные враги человечества. Это просто Гиены Вселенной, ик..., уничтожившие все хорошее на своем пути..., еще сотни и сотни лет Земля будет ик..., зализывать раны после их разгула..., Миша, ну в самом деле..., что тупите?

– Ээ..., вы про что? – не понял Михаил.

– Ну, стаканы то, пустые! Протри глаза Миха! – хозяин негодовал.

– Понял! – дошло до журналиста. Чуть расплескивая жидкость, он разлил в тару, бутыль чудовищно быстро пустела.

– Другое дело..., – удовлетворенно прокряхтел Безголовый, с азартом выхватывая стакан. – Давайте выпьем за Мир и Добро!

– За Мир и Добро! – протянул свою посуду Михаил и опасливо чокнулся с хозяином.

– И я вам обещаю Миша, ик..., я принесу Мир и Добро, пусть и не в этот мир... – последняя реплика прозвучала зловеще...

Глава 20

Опыт ?2 Время 13 – 48

– Ну что Миша, начинаем вторую попытку?

– Как скажите Алексей Гаврилович! – вжался в своем стуле журналист, снова та же купальная шапочка на голове и болотный костюм на теле.

– Хорошо..., двадцать пять тысяч аккумулировано в батареи, запаса энергии с избытком. Сегодня мы все же совершим этот рывок на сто лет назад... – проговорил Безголовый, решительно опуская на глаза, со лба шлема, свои очки. – Пусть поможет нам бог в этом благом деле...

– Постойте Гаврилыч! – остановил Михаил этого деревенского вундеркинда. – Пока мы не начали воплощать этот бред, можно я вам скажу кое-что?

– Скажите.

– Гаврилыч, может мы больше не увидимся...

– Что за сомнения! Конечно – не увидимся!

– Ну, так вот Гаврилыч, я продолжу..., я очень рад, что познакомился с вами, вы оказались просто хорошим и добрым человеком, и я очень благодарен, что вы мне помогли бросить курить. Какой бы результат не получился сегодня, я все равно – верю в вас! И если вы улетите в прошлое, я знаю, что вы плохого не сделаете, потому что вы, человек с большой буквы!

– Спасибо... – сконфузился хозяин. – Насчет плохого, даже не знаю..., но, а если для блага общего, без этого никак?

– Ну не знаю...

– То-то же!... Ну да ладно, начнем. – Пошёл к своему преломителю временных волн Алексей Гаврилович, в этот раз, наученный горьким опытом первого нырка, на шее изобретателя развивался красный шарф, а на руки одеты теплые варежки.

– Гаврилыч, пока не зашли внутрь, можно задать вопрос?

– Конечно! – хозяин остановился у ковчега и повернулся к журналисту.

– А если вы перенесетесь туда и измените мир, как этого и хотите..., то, где я окажусь? Ведь как я понял, будет немного другой мир...

– Миша, я уверяю вас, что мир будет не немного другим, он будет просто Другим...

– Хорошо, будет другим, но ведь в другом мире я уже есть? А оказавшись там, по логике, нас будет двое!

– Это называется временной парадокс! Как всегда ты меня поражаешь своим интеллектом, интеллект меня поражает, мой интеллект поражен..., да интеллектуально я покорен..., ваш интеллект поражает меня... – Михаил пронзительно свистнул, прерывая очередное сумасшествие Гаврилыча: – ..., так на чем я остановился?

– На временном парадоксе.

– Ага, временной парадокс..., – собрался с мыслями хозяин и продолжил: – Когда ты перенесешься в параллельную вселенную, твоё Я того мира, сольется с тобой в одно целое, но знание этого мира сохраниться в тебе, а вот его знание – испарится. Это называется континуум времени.

– Получается, что когда я там появлюсь, другой я пропадет?

– Да! Примерно как-то так... – замялся ученый, что не понравилось Михаилу.

– Но тогда кем я там буду? Как я узнаю, кто я там, если вы говорите, что я ту жизнь не буду знать?

– Я думаю..., нет, я уверен, все, что будет одето на твоём том Я, окажется на вас, и возможно при нем будут документы... – поник Безголовый. – ... Прочтете адрес, а там и поймете все...

– А если я буду в этот момент голый? – засосало под ложечкой у Михаила.

– Тогда я даже не знаю..., в Бюро находок обратитесь..., ну, в самом деле Миша, я не задумывался над этим..., по логике, вы не должны быть без одежды..., два часа дня, все же!...

– Поверьте Гаврилыч, если там у меня похожая жизнь, я могу быть голым в любое время! Я ведь не женатый, и в поисках...

– Ну, хорошо, не давите на меня..., я что-нибудь придумаю! Обещаю вам, не знаю что, но придумаю! – после этих слов, слишком уж поспешно, Гаврилыч удалился в свой шар, и закрыл дверь. Из динамиков раздался металлический и шипящий голос: – Мишшша, заходи в круг!

– Захожу, захожу! – крикнул Михаил и сделал шаг в прочерченную зону. Предательски мелькнула мысль развернуться и бежать отсель, на эти триста метров, а лучше на пятьсот, но любопытство взяло вверх над трусливым порывом.

– С богом Миша! Раз!... Два!... Три! – День сурка начался. Опять затрещало в доме и сарае, загудели провода. Машина времени стала вращаться, ускоряясь с каждой секундой. Несколько раз, пропав и появившись, как старое изображение на древней видеопленке, шар с хлопком, пропал... И тут же, Михаил почувствовал нарастающую воздушную силу, затягивающую его в центр того места, где стояла пропавшая машина времени. Сила эта была очень мощная. Михаил почувствовал, как ноги отрываются от земли.

– Мама родная! – выдавил сквозь зубы журналист, страшно было ужас как, по ногам заструилась теплая жидкость. И настала темнота.

Кромешная темнота и дикий холод вокруг. Михаил не чувствовал под ногами опоры, лишь полет или падение в никуда! Было не понятно, то ли закрыты глаза, то ли открыты и замерзающими руками, журналист стал ощупать себя, тело было на месте. Падение длилось то ли пять минут, или все несколько часов, чувство времени пропало, только холод и темнота окружали....

... И как локомотив на высокой скорости, в сознание Михаила ворвался СВЕТ, сплошной белый свет. Журналист почувствовал, что лежит на чем-то твердом, но от всепроникающего света, где он находиться, рассмотреть было нельзя. Непослушными, замершими кулаками, Михаил стал протирать глаза.

– Спокойно... – Сам себе сказал журналист, надо было успокоиться и закрыть глаза, чтоб потихоньку привыкнуть к свету. Просчитав мысленно до тридцати, Михаил тихонько приоткрыл глаза и, щурясь, посмотрел на окружающий мир. Он, дрожа от холода, лежал на траве, и солнечный свет, уже не так больно бил глаза. Осмелев, журналист приподнялся, чтобы осмотреться. Он находился на середине поляны, обнесенной высоким деревянным забором. Весь участок был заросший высокой травой, создавалось впечатление запущенности.

– Неужто получилось? – пробормотал в недоумении Михаил, подымаясь на ноги. Дрожь от холода прошла, и зрение почти полностью восстановилось. Жизнь налаживалась.

Оглянувшись вокруг, Михаил понял, что окружен сплошным забором, и только одна калитка проступала через вьющие лианы каких-то растений. Туда и пошел журналист, спотыкаясь, как пьяный.

– Ну что? Надеюсь не конец света меня ждет там! – пробубнил Михаил, руками очищая от растений калитку. С трудом открыв дверь с проржавевшими петлями, Михаил сделал шаг вперед. И обомлел....

Глава 21

Перед ним стояли большие добротные дома ярких и разнообразных цветов, не те, наполовину развалившиеся строения умирающей деревни, а настоящие усадьбы с антенными тарелками на крышах. Убитой, в пробоинах, гравийной дороги не было, за то ровная, асфальтированная дорога присутствовала, блестя в солнечных лучах. И люди, много людей прогуливалось по специально отведенным тротуарам.

Михаил, в оцепенении стоял у открытой калитки, рядом проходящие, с удивлением смотрели на журналиста, один мужичок не выдержал и спросил:

– Сударь, добрый день! Вы заходите в сад Безымянный или уже выходите? Что-то я вас не знаю?

– Эээ.... Я вас тоже не знаю... – ничего умней не нашел, что ответить, Михаил, оглянувшись назад на открытую калитку.

– Странный вы какой-то... – пожал плечами мужик и, отвернувшись, пошел в сторону.

"Елы палы! Неужели получилось?" – подумал Михаил, приходя в себя после первоначального шока. Даже воздух пах по-другому, казалось журналисту. – "И что теперь делать-то?"

Михаил опустил голову и стал осматривать себя. На нем был одет серый костюм, не без шика. Последние лет пять, не приходилось ему носить такое..., и еще белая рубашка со стильным галстуком. На солнце переливались лакированные туфли.

– Ну и фигляр! – сам себе сказал журналист, любуясь туфлями, ну очень красиво смотрелись они на ногах, если бы ему пришлось покупать туфли, он бы выбрал именно такие. – Так, а что у меня в карманах?

После чего, немного поспешно, стал прощупывать собственные карманы и извлекать содержимое наружу. Так связка ключей, паспорт российский, немного с другим рисунком, на обложке нарисован двуглавый орел и надпись "паспорт". Вот айфон какой-то странной фирмы с названием на кириллице "Ведощь". Сигарет нет, а значит, в этой вселенной он не курил – обнадеживало. Еще в кармане были позолоченная ручка и портмоне с бумажными деньгами. Надо было ознакомится со всем этим хламом поближе. Раскрыв паспорт, с облегчением обнаружил владельца сей документа, со своими фамилией и инициалами, и пролистав быстро до прописки, прочел адрес проживания, тот, который был в старом мире. Только город был не Челябинск а Челяба.

– Надо же... – ухмыльнулся журналист, и положил паспорт, обратно, в карман. Становилось все интересней...

Настало время для ознакомления с деньгами этого мира. А деньги то совсем не те, что были. Небольшая стопочка бумажных денег: одно, три и пяти рублевых бумажек, и одна 25 рублевая купюра, но совсем не похожие на существующие деньги, ни цветом, ни размером.

– Что же ты Гаврилыч наделал там, в прошлом... – прошептал журналист, рассматривая две пластиковые карты, одна "Мастеркарт", а другую "Банка России", обе красивые такие и необычные.

Рядом заскрипели тормоза, отвлекая Михаила от созерцания собственных вещей. Перед ним остановилась необычная черная машина с железным оленем на капоте. Техника была необычная, с высокой посадкой, колпаки колес хромировано блестели.

– Охринеть! Волга что-ли? – не удержался журналист, засовывая портмоне и айфон в карман. Боковое затемненное стекло со стороны заднего пассажира бесшумно открылось.

– Давыдов? Михаил Артурович? – раздался старческий голос, на пассажирском сиденье сидел дедушка, лет восьмидесяти.

– Да... – осторожно подтвердил журналист.

– Вам знаком человек по фамилии Безголовый Алексей Гаврилович?

– Слышал где-то..., а мы знакомы? – недоверчивость в новом мире пока стоило проявлять, мало ли, что там, в прошлом, наделал этот Безголовый.

– Нет, что вы... – заулыбался старичок -..., просто у меня к вам поручение..., очень, очень странное. Да что я говорю, не представившись, меня зовут Владимир Васильевич Головлев..., вам ни о чем моя фамилия не говорит?

– ЭЭЭ,... нет! – напряг свои мысли журналист.

– Удивительно..., десять лет назад я возглавлял Банк России..., сейчас правда сын командует, да, у народа нашего память короткая..., ну да ладно! Мне надо выполнить поручение, которое уже семьдесят лет, с хвостиком ,гложило меня, и моего покойного отца..., но обо всем по ходу, а пока садитесь в машину, пожалуйста! – пригласил старичок, и со стороны водителя вышел парень крепкого телосложения. Открыл противоположную, от дедушки, дверь.

– Спасибо... – поблагодарил Михаил, обходя машину. Старичок внушал доверие, ну не будет же, в конце концов, при своей тщедушности, он убивать журналиста. – А можно спросить? Это, что? Неужто "Волга"?

– Ну да! – с недоумением посмотрел дедушка на садящегося рядом Михаила.

– Прикольно..., значит научились делать машины!

– Ну как бы мы и умели делать машины..., странный вы какой-то, наши машины после, наверно, немецких, одни из лучших... Мне лично наши больше нравятся..., хоть там пусть какие рейтинги свои делают.

– За эти пять минут, вы уже второй, называете меня странным! – усмехнулся Михаил, хотел было сказать, что пока все вы странные, но промолчал.

– Ну да ладно..., поручение у меня к вам удивительное..., но хочу вам рассказать пред историю, ввести, так сказать, в курс дела...

– Очень хочу послушать! – не слукавил Михаил, располагаясь на сиденье.

– С начало надо у вас спросить.., вы куда сейчас направитесь?

– В Челябинск..., эээ Челябу!

– Хорошо, до Ющенска мы вас довезем, а там наши пути разойдутся, мы с Олегом в Екатеринбург поедим, в аэропорт, я же с Москвы к вам приехал, чтобы встретиться...

– Ничего себе! – присвистнул Михаил.

– Это все из-за этого поручения..., Олег трогайся дорогой. – Обратился к водителю Владимир Васильевич.

– Понял шеф! – пробубнил Олег, поворачивая ключ зажигания. Двигатель ровно заурчал и удивительная "Волга" тронулась с места.

– Это произошло в 1942 году, мой отец, царство ему небесное..., возглавлял Банк России, но на фоне монополизма "Сберкассы" мы чахли. И вот неожиданно к нам, вы уж извините, что я говорю нам, ведь мне тогда было всего два годика, просто всё, что касается Банка России – я воспринимаю близко к сердцу.... – в это время Михаил внимательно смотрел, через окно, на улицу, прислушиваясь к словам дедули. "Малый Яр" был гигантский: дома, тротуары, дорога и люди поражали своей необъятностью и красотой. Особенно люди: на лицах были доброжелательные улыбки, одежда на них была яркая, а ведь это деревня..., ну да, по размеру наверно село. – ... И вот к отцу, пришел на встречу клиент, попросивший личной аудиенции. Это и был Безголовый Алексей Гаврилович....

У Михаила от удивления открылся рот...

... На выезде из села, во дворе крайнего дома, в палисаднике, стоял с лопатой тот же старик, что встретился впервые, когда он въезжал в эту деревню. Дежавю какое-то. Тогда он набирал сухой навоз в тачку, а в этот раз, он, лопатой, раскидывал его под помидорные кусты..., из той же тачки. Увидев проезжающую машину, старик выпрямился и доброжелательно проводил взглядом, облокотившись об черенок лопаты.