Текст книги "Наблюдатель(СИ)"
Автор книги: Денис Луженский
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Денис Луженский
Наблюдатель
И вечный бой, покой нам только снится!
А. А. Блок
Я всегда останавливался перед этой дверью, прежде чем войти. Стоял с полминуты, рассматривал тонкие трещинки на сером пластике, унимал предательскую дрожь в руках. За два года так и не привык смирять чувства заранее, каждый раз приходилось тратить лишних полминуты, чтобы обуздать собственные нервы. Там, по ту сторону тонкой пластиковой преграды моё волнение никто не увидит. Ни у кого даже мысли не мелькнёт, будто я волнуюсь. Нервы? Это не про нас. Всем известно, что у Наблюдателей вместо нервов – холодное оптоволокно, а сердце – не более чем насос, снабжающий кровью мозг.
«И это на самом деле так», – твёрдо сказал я сам себе.
А потом вошёл.
– Потери группы – тридцать процентов. Говорит, долго они не продержатся…
– Двадцать шестой развёрнут для атаки, сэр…
– «Альфа» вошла в контакт с противником, докладывают о восьми лёгких целях…
– Четвёртый, четвёртый, ты под огнём, отходи! Чёрт!
Яркий свет, нестройный хор голосов, перекрикивающих друг друга. Сквозь хаос отрывистых команд, донесений и обрывков радиопереговоров чудом пробилась короткая бесцветная фраза:
– Наблюдатель в штабе!
По круглому залу точно сквозняком протянуло: хор голосов на секунду утих, некоторые из сидевших за пультами людей даже откинули забрала тактических мониторов, чтобы бросить взгляд на меня. Короткий, поспешный, полный любопытства и… неприязни. Люблю я свою работу!
Широкоплечий и высокий – выше меня на добрых полголовы – человек, стоявший посреди комнаты, тоже обернулся. Так поворачивается тяжёлая артиллерийская турель: плавное, и вместе с тем стремительное движение, секунда на фиксацию цели – и залп.
– Господин Хольт? Мы начали без вас.
– Я не в претензии, генерал.
– У вас нет для претензий повода, Хольт. Мы начали строго по плану, это вы опоздали.
Последнее слово Сэмюэль Транк выплюнул с нескрываемым презрением. Я обижаться не стал, испытывать чувство обиды по отношению к людям вроде генерала – занятие довольно-таки бесперспективное. Для Сэма Транка сам факт существования кого бы то ни было, обладающего властью надзирать за его начальственными действиями – это вызов, брошенная в лицо перчатка. Причём, такая перчатка, которую не поднимешь, и не швырнёшь в ответ. Если подумать, генералу сейчас хуже, чем мне, генерала стоит пожалеть.
– Надеюсь, я не пропустил ничего важного. Обрисуете вкратце обстановку?
– Вкратце? У нас тут война, как видите. Мы сцепились с русскими, сбили их передовой заслон, но они успели высадить десант на астероид и закрепились в ущелье возле маяка. Наша штурмовая группа сейчас их оттуда выносит.
– Что ж… Ясно.
– В самом деле?
Издёвку я проигнорировал и просто уставился на занимающий мало не половину зала большой командный виом. Там вспыхивали трассеры выстрелов, фигурки в боевых скафандрах, гротескно пухлые и квадратные из-за модулей брони и прыжковых ускорителей, прятались за камнями. Плазменные установки, закреплённые на плечах пехотинцев, время от времени плевались голубыми импульсами куда-то в сторону широкого разлома, пробившего уныло-мрачные нагромождения скал. Пока Хольт смотрел на экран, из глубины ущелья прилетел ответный выстрел – бледный росчерк перерезал одну из квадратных фигурок практически напополам.
– Проклятье! – зарычал Транк. – У них там мобильная «рельса»! Где наша поддержка?! Флетчер?!
– Развёрнута, сэр. Сейчас ударим.
Подтверждая его слова, в каньон протянулись тонкие дымные щупальца, посреди ущелья распустились и быстро увяли яркие цветы взрывов. Следящая камера, как по команде, прыгнула вверх, в кадре показались чёрные параллелепипеды ракетных установок.
– У нас здесь налицо преимущество в огневой мощи, – усмехнулся генерал. – Меня только беспокоят глушилки русских на одиннадцати часах. Что они пытаются ими прикрыть?
– Возможно, отвлекающий манёвр, – осторожно предположил Макс Флетчер – я обратил внимание, что на кителе адьютанта красуются майорские нашивки. А ведь пареньку с виду – лет двадцать, не боле.
– Отвлекающий? Возможно, возможно…
– Сэр, эскадрилья «альфа» атакует эсминец противника…
– Двадцать шестой батальон начал выдвижение…
– Штурмовики требуют поддержки с воздуха…
– Требуют?! Требовать они будут у жён в постелях!
На экран методично выводилось изображение то с одной камеры, то с другой. Взгляд схватывал то наступающих десантников, то маневрирующие на бешеной скорости истребители, то крейсер Альянса, из открытых орудийных портов которого непрерывно летели ракеты и сгустки перегретой плазмы. Вокруг плывущей в космосе стодвадцатикилометровой скалы медленно, но неуклонно разгорался рукотворный ад. Примерно пять тысяч солдат и офицеров Второй ударной группы экспансионных сил Атлантического альянса сошлись в бою с чуть меньшим числом бойцов седьмой гвардейской десантной дивизии ВКС России. Штурмовики Сэмюэля Транка против бронированного спецназа Леонида Семиречного.
Штаб Второй ударной сейчас чем-то напоминал мне телестудию во время прямого эфира: все при деле, все напряжённо работают, полковники и майоры расселись за тактическими пультами, их лица скрыты под масками мониторов, руки утоплены в перчатки контроллеров. Лишь Транк стоит посреди зала, не спеша занимать единственное поставленное здесь для него кресло. Видимо, оно для генерала было слишком удобным. Эргономичное, с саморегулирующимся мягким подголовником – сидя в таком кресле, хочется расслабиться, снизить градус напряжения в голосе, посмотреть сквозь пальцы на мелкие ошибки штабных офицеров… Да Сэм Транк раньше застрелится!
– Состояние оперативной группы! – требовал генерал. – Флетчер?
– В первом и третьем взводах потери – тридцать процентов. В четвёртом осталось двенадцать бойцов, они пока оттянулись назад метров на триста. Пятый-седьмой готовятся к атаке. Ребята их вот-вот дожмут, сэр. Если мы подведём «Филадельфию» ближе и накроем ущелье из главного калибра…
– Крейсер висит под прикрытием этой скалы, – перебил Транк, ткнув пальцем куда-то в левый угол обзорника. – Если подведём его ближе, можем подставить под наземные ЗРК русских. Хотите потерять корабль, Флетчер?
– Нет, сэр.
– Я так и думал. Сбросьте перед ущельем ещё две «черепахи», пусть прочистят чёртов дымоход. И пошлите уже беспилотники на одиннадцать часов, нужно разобраться с этими глушилками.
– Да, сэр.
Флетчер склонился над командным пультом, ткнул пальцем в сенсорный экран. А я принялся разглядывать, как слева на обзорнике пробегают суетливые строчки рапортов, выстраиваются парадными колоннами столбики цифр, вспыхивают и гаснут значки подразделений. Баталия уже, похоже, вошла в кульминационную стадию, но пока не очевидно, что одна из сторон имеет явное преимущество перед другой. Бойцы Альянса упорно атакуют, русские больше сосредоточились на обороне – заняли несколько ключевых точек на поверхности огромной железной глыбы, маневрируют кораблями, заставляют противника вводить в дело резервы, навязывают борьбу на измор. Десантники – отнюдь не мальчики для битья, а адмирал Семиречный – опытный тактик. Месяц назад его парни за полчаса в пух и прах раздолбали китайцев на Юноне, а ведь те драться умеют.
– Четвёртая и восьмая эскадрильи – атакуйте эсминец, заткните его уже, наконец!
– Мы потеряли одну из «черепах», сэр. Прямое попадание из рэйлгана.
– Какого чёрта он всё ещё не подавлен?
– Это другой. Они подтянули к ущелью ещё одну группу десанта, её не удалось отсечь огнём.
– Штурмовики возятся там уже двадцать минут – и я не вижу результата.
– В этом бутылочном горле плотный огонь, наш штурмовой батальон там – как на сковородке.
– Поменьше красочных эпитетов, Флетчер, побольше дела. Русские там тоже не мёрзнут. Но надо, чтобы им по-настоящему пятки припекло, отправьте туда ещё одну роту. Есть у нас рота в запасе?
– Есть, сэр.
– Тогда – вперёд, задайте им трёпку!
Один из офицеров вскинулся за своим пультом:
– Восьмая эскадрилья докладывает! Они добили эсминец, сэр!
Обзорный виом озарился вспышками разрывов. Камера показала крупным планом вытянутый параллелепипед военного корабля, неуклюже разворачивающегося кормой к астероиду. В зияющих на серебристом корпусе дырах что-то зловеще сверкало, вокруг плыли куски искорёженной обшивки. Мне показалось, я разглядел среди обломков тело в синем комбинезоне. Наверное, показалось, и всё же по спине пробежал невольный холодок.
– Этот готов, – удовлетворённо бросил Транк. – А вот и второй, радар его засёк. Восьмая, слышите меня? Вы уже сейчас молодцы, парни, но если разберёте и этого – я вас по-настоящему зауважаю.
– Сэр, – озабоченно позвал Флетчер, – мы потеряли оба беспилотника. Они не добрались до глушилок.
Генерал помолчал, изучая россыпь цветных огоньков на карте радара, и, наконец, заявил:
– Уже неважно. Им там нечего скрывать, почти все силы русских у нас – как на ладони. Видимо, всё-таки вы были правы, это был отвлекающий манёвр. Но мы на него не купились.
Изображение на обзорнике вновь сменилось. Тёмно-серая, почти чёрная равнина кипела от взрывов, фигурки в тяжёлых боевых скафандрах разлетались, точно сбитые шаром кегли.
– Снейк! Что там у вас творится, Снейк?!
– Идём к маяку, – пробился сквозь треск помех чей-то на удивление бодрый, полный азарта голос. – Попали под плотный заградительный огонь. Противопехотные ракеты, мать их…
– «Филадельфия», – приказал Транк, помедлив мгновение, – сместитесь на двадцать миль ближе к маяку, подавите ту дрянь, что косит наших ребят.
Дюзы появившегося на экране крейсера полыхнули голубым, корабль пришёл в движение.
А генерал вдруг повернулся ко мне и уверенным тоном заявил:
– Может, вы ещё не поняли, господин Хольт, но это поле боя остаётся за нами.
– Может быть, – я пожал плечами.
– Никаких «может быть», это уже факт. Один из эсминцев русские нам слили, второй мы вот-вот прикончим. Примерно две трети истребителей они тоже потеряли. Как только наше превосходство в космосе станет полным, всё быстро решится и на земле. Если Семиречный захочет сохранить хотя бы часть своей дивизии, он скоро сдастся.
– Не захотите его добить?
– Было бы неплохо, – Сэм Транк кровожадно усмехнулся. – Но потери и так высокие, зачем нам лишний месяц на переформирование? Это ведь не последний астероид в Поясе.
– Не последний, – согласился я.
Тут-то всё и случилось.
– Сэ-эр, – неуверенно протянул Флетчер, глядя на тактический экран своего пульта. – Простите, сэр, но тут какая-то… чертовщина.
– Что там ещё?
– Вот, взгляните.
Камеры показали открытое пространство, густо усыпанный звёздами космос, лишь в левом нижнем углу виднелась причудливая, похожая на кусок ноздреватого чёрного сыра скала. Часть звёзд определённо двигалась, разгораясь буквально на глазах.
– Приближение дайте, чёрт!
Корабли. Не меньше двух дюжин летательных аппаратов – обтекаемых, хищных, причудливо расцвеченных белым и красным.
– Ка-Эс-Эс девятнадцать «Гарпии»! – воскликнул генерал, узнавая, в голосе его смешались изумление и ярость. – Эскадрилья «Инчхон»! Они-то что здесь забыли?!
– Идут курсом… нам во фланг, сэр. Они сюда целят, точно в нас!
– Твою мать! «Филадельфия», десятый… Дьявол! Все, кто успеет! Перехватите их!
Я смотрел на приближающиеся машины. Трассеры зенитного огня прошили атакующий строй один из штурмовиков развалился от прямого попадания, потом второй исчез в облаке взрыва… Нет, слишком поздно. Почти все силы Второй ударной втянулись в бой, никому из оставшихся на этом фланге подразделений не под силу было остановить прорывающуюся эскадрилью. Которую, к тому же, никто, совсем никто не ожидал здесь увидеть. Кроме меня, но я – не в счёт.
Крейсер Альянса тоже опоздал, да и много ли он мог сделать в одиночку против шустрых аппаратов, которые к тому же далеко не были беззащитны. Сразу две ракеты угодили прямо в рубку «Филадельфии», и я подумал, что спейсеру, вполне вероятно, совсем скоро тоже придёт конец. Сразу после нас. Потому, что бело-красные штурмовики уже входили в зону поражения, и вооружение штабного корабля тут же ожило. Жертвами пушек и ЗРК стали ещё две неприятельских машины, а потом оставшиеся восемь друг за другом выпустили по нам тяжёлые, начинённые взрывчаткой «сигары».
«Большому судну – большая торпеда», – подумал я, закрывая глаза. Не люблю умирать.
* * *
В зале мигнул свет, голоса разом стихли, потом кто-то выругался, не сдержав эмоций – громко и заковыристо. Видимо, всё? Конец? Я поднял веки. Офицеры за тактическими пультами стягивали с голов шлемы: в них им уже не было толку, все мониторы на забралах погасли. Большой обзорный виом вместо картины боя транслировал зернистое «молоко» белого шума. Что ж, вот и мой выход.
Под прицелом двадцати пар глаз я подошёл к центральному пульту, набрал код вызова, и уже через пару секунд на обзорнике появился другой зал, заполненный людьми. Рядом с рослым мужчиной средних лет, облачённым в синюю форму российских ВКС, стоял Ридль – Наблюдатель из британского офиса. Увидев меня, англичанин приветственно кивнул, я ответил ему тем же. Потом набрал воздуха, как перед прыжком в прорубь, и произнёс – спокойно и отчётливо, как учили:
– Наблюдатель Хольт, восточно-европейский отдел. Мой официальный вердикт: бой закончен. По его итогам победа достаётся дивизии адмирала Семиречного. Право на разработку астероида Беллона, класс S, получает компания-претендент «Рудо-Корп».
– Подтверждаю, – церемонно кивнул Ридль по ту сторону канала связи. – Итог боя сомнений не вызывает, компании-претенденту «Ю Эс Мэйнинг» в претензиях отказать.
Вот самое главное и сказано. Но, скажем прямо, не самое «приятное» для напряжённо ожидающих американцев. Обожаю свою работу.
– Вторая ударная группа Атлантического альянса признана полностью уничтоженной, она выключается из состава экспансионных сил на четыре стандартных месяца.
Штаб Транка выслушал приговор в гробовом молчании. Никто не проронил ни слова, пока я говорил, и лишь когда Ридль, вновь подтвердив сказанное мной, разорвал контакт, кто-то из младших офицеров отчётливо процедил сквозь зубы:
– Дерьмо собачье!
Я почти физически чувствовал, как меня буравят злыми взглядами двадцать три пары глаз. Неприязнь на дне многих из них сейчас превратилась в откровенную ненависть. Се ля ви. Обычное дело. Но, в конце концов, я ничем этим молодцам не обязан.
– Всего доброго, господа, – сказал я им напоследок.
Транк настиг меня уже в коридоре, на подходе к лифту.
– Эй, мистер! А ну, стойте!
Был соблазн проигнорировать генерала, просто войти в лифт и уехать. Но я всё же обернулся и выжидательно посмотрел на него снизу вверх. Он навис надо мной: огромный, выбритый до синевы, начищенный и отутюженный, с полыхающем на бледных щеках гневным румянцем – живой образчик армейской выправки и праведного негодования. Даже складки на его форменном кителе, должно быть, точно соответствовали уставу. А в глазах сверкала холодная ярость хирургической пилы.
– Готов поспорить, – зарычал он, распиливая меня взглядом на куски, – что вы, заранее знали о корейцах!
Я не отвёл глаз, и ответить постарался спокойно.
– Знал, не знал… Какое это вообще имеет значение, генерал? Вы же не хотите высказать претензию, будто наблюдатели должны сообщать конфликтным сторонам всё, что им известно?
– Плевать на чёртовы правила, если их можно трактовать, как вашей душе угодно! Почему я не был в курсе, что противник получил поддержку от третьей стороны?!
– Вопрос не ко мне, а к директорам «Ю Эс Мэйнинг», интересы которой отстаивала ваша группа. Это они отказались разделить грядущие прибыли с «Шиндонг Ресурсес». Видимо, понадеялись, что вы, генерал, справитесь сами. А вот в «Рудо-Корп» двадцать процентов от Беллоны не посчитали чрезмерными.
– Двадцать… процентов?!
– Немало, да. Но эскадрилья «Инчхон» стоила именно столько. И вы не хуже меня знаете, что правилами такие договорённости не запрещены. Ваша компания рискнула, сделав ставку, – и проиграла. Русские подстраховались – и победили. Договор с корейцами они подписали буквально вчера, и меня, разумеется, об этом уведомили. К вашему несчастью, корпоративная разведка «Ю Эс Мэйнинг» работает не столь оперативно.
Губы Транка скривились, на лице проступила гримаса отвращения.
– Ну, да, разумеется… Всё время забываю, что вы – представитель врага.
– Я – представитель Всемирной наблюдательно-арбитражной службы.
– Да бросьте, Хольт! Прежде всего, вы – русский! Не играй мы тут в виртуальных солдатиков, будь это настоящая война, я бы вас уже…
«Сдержанность, – твердят нам всё время наши «научные руководители». – Сдержанность, сдержанность, и ещё раз сдержанность».
Наверное, скверный я наблюдатель. Когда мне такое в лицо… Ну, не могу я в ответ смолчать! Зашкаливает же! Шлюзы рвёт к чертям!
– Будь это настоящая война, господин Транк, – перебил я генерала, – вы бы со мной ничего уже не сделали. Потому, что были бы мертвы. И все ваши солдаты были бы мертвы. А в «Ю Эс Мэйнинг» пытались бы подсчитать, совместима ли вообще с такими потерями средств и людей какая-либо промышленная экспансия в астероидный пояс. Впрочем, ошибаюсь, всё закончилось бы ещё раньше – одиннадцать лет назад, на орбите Марса, где вас впервые сожгли в десантном боте во время боевой операции. Помните?
– Поздравляю, Хольт! Вы настоящий проныра! Не поленились заглянуть в мои файлы!
– Не только в них, генерал, не только. Я ещё на досуге официальную статистику изучаю. Вы вот наверняка знаете, что армия вашего Атлантического альянса – вторая по численности в мире. А не напомните, какова именно эта численность?
– Идите к дьяволу! – рявкнул Сэм Транк, багровея, но его злость меня лишь раззадорила.
– Двадцать восемь тысяч человек. Вычтем из них пару тысяч – персонал из служб обеспечения и техподдержки. Вычтем двадцать три тысячи солдат, почти все они – мальчишки, ещё не наигравшиеся в «настоящих» солдатиков. И как думаете, сколько из оставшихся трёх тысяч офицеров всерьёз жалеет о невозможности на самом деле сгореть в космическом истребителе? Вы – мамонт, генерал. Ископаемое. Вымирающий вид. Пройдёт лет двадцать, и добывающие корпорации совсем откажутся от войн, даже от виртуальных. Внеземелье ждёт обычных мирных трудяг, солдаты там не нужны.
– Слова слюнтяя, Хольт! – услышал я в ответ на свои слова. – И позиция ваша – это позиция мягкотелого слюнтяя! Ни в вас, ни во всей вашей грёбаной Службе больше нет стержня! Все вы там – слизняки! Сегодня уничтожите армию, а завтра нам на голову свалится что-нибудь из обожаемого вами Внеземелья, и кто тогда это грёбаное человечество вытащит из дерьма?!
– Ну да, свалится… Знаете, генерал, мне вас даже не жаль. Позвольте уже откланяться – начальство ждёт.
Когда дверь лифта закрылась, отрезая меня от взбешённого вояки, я позволил себе ненадолго закрыть глаза. Дрянной я наблюдатель, нервный. К тому же устал – главным образом, морально. Всё-таки принятая у нас в Службе практика – отправлять в штабы арбитров из национальных офисов враждующих сторон – приносит свои сочные плоды с нив беспристрастия, но вот самим наблюдателям нервы выматывает преизрядно. Мы прячемся за нейтральными псевдонимами, это несколько смягчает негативную реакцию офицеров, и всё же за ликом «господина Хольта» каждый из них видит Андрея Сенцова. А сейчас, когда Большая Пятёрка активно взялась за разработку Пояса, и бои за спорные концессии проходят чуть ли не каждую неделю… Ох, мама, что ж я маленьким не помер?
Лифт тихо гудел, поднимая меня из штабного «бункера» на глайдерную площадку. В голове невольно прокручивались собственные аргументы, которые я только что бросил в лицо генералу. Это у меня неплохо на язык легло – насчёт Марса, хоть за свою несдержанность и стыдно, а всё же приятно вспоминать… Но, если уж быть до конца откровенным, я и в этом примере ошибся. Восторжествуй люди вроде Транка сорок лет назад, сегодня никто не горел бы в истребителях на орбитах Луны и Меркурия. Скорее всего, никакой тотальной экспансии во Внеземелье не было бы вовсе. Всё ещё сидели бы мы на своём пыльном шарике, каждый в своём перенаселённом углу, вкладывали бы экономические и научно-технические мощности в подготовку очередной локальной грызни за ресурсы. По сей день обучали бы, и потом пожизненно содержали миллионные штаты бесполезных специалистов по убиению ближних и дальних. И выворачивали бы наизнанку недра матушки Земли, чтобы прокормить ненасытный военпром. Ценные металлы – на броню и пушки, нефть – на топливо для танков, уран – на ружейный плутоний и сердечники для снарядов.
Это ж уму непостижимо: даже сегодня, в наш век тотальной демилитаризации, многие утверждают, будто войны – самый усердный из двигателей прогресса. Собрать бы их всех вместе, «прогрессоров», и каждому прошептать, глядя прямо в глаза: «Опомнись, человек!» Может, когда-то в очень дремучие и не очень добрые времена дубина, сжатая рукою питекантропа, и дала толчок первой технической революции на Земле, но сейчас-то совсем другой век, другие нравы. Ибо масштабы возможных боен – тоже другие. Нельзя вечно жить на вяло дымящемся вулкане и надеяться, что извержения на твоей памяти не случится. Случится, непременно случится. Не при тебе, так при твоих детях. Да хоть бы и при внуках – кому-то легче от подобной мысли? Предкам вот, к счастью, не было легче. И они погасили вулкан.
Спасибо им, предкам, наконец-то до них дошло: любой двигатель когда-нибудь выкатывает свой ресурс, морально устаревает и начинает работать в убыток. Так и военно-техническая отрасль полвека тому назад окончательно встала на пути настоящего, реального прогресса завалом поперёк дороги – ни объехать такой, ни по брёвнышку растащить. Наука? Космические программы? Решение социальных проблем? На всё это вечно недоставало средств, проектные институты и наукоёмкое производство получали, в лучшем случае, гроши от щедрот. Зато совокупный смертоубийственный потенциал за столетие накопили такой, что каждого человека на Земле можно было к праотцам сотню раз отправить. Причём, обычными «традиционными» средствами, даже не вспоминая о ядерных боеголовках.
Лифт остановился, я открыл глаза и вышел навстречу солнцу и летнему небу, раскинувшемуся над мегаполисом. На широкую, открытую всем ветрам площадку скользнула из бездонной лазури стальная капля. Одноместный глайдер завис в нескольких сантиметрах от бетонного покрытия, негромко шипя ионными двигателями. Гостеприимно откинулась дверь, комп промурлыкал приветственное: «Добро пожаловать на борт». Через час буду уже над Атлантикой, через три – в брюссельском офисе Службы. А через десять или двенадцать часов полечу дальше – в Пекин, в расположение штаба тринадцатой военно-космической дивизии Китайской Республики. Беллона – не единственный астероид, за разработку которого мечтает взяться «Рудо-Корп». Предвижу тяжёлые бои сразу после уикенда.
Когда-нибудь солдат на Земле не останется совсем. Когда-нибудь вымрут последние Сэмы Транки и Леониды Семиречные. И мальчишки бросят, наконец, играть в войну, бой для людей перестанет быть вечным. Я сам прослежу, чтобы так оно и было. Ведь это, в конце концов, моя работа.
26 марта 2011 г.
