Текст книги "Его сильные руки"
Автор книги: Дэнис Аллен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)
Глава 20
Освещая путь тусклым фонарем, Люсьен и Боден пробирались по заболоченному полю в молчании, каждый был погружен в свои мысли. Боден, вероятно, предвкушал встречу с молоденькой рабыней, обещанной ему Люсьеном. Люсьен снова и снова прокручивал в мозгу свой план, тщательно обдумывая каждую деталь. Ничто, казалось, не предвещало опасности. В качестве последней меры по обеспечению безопасности он решил помолиться. «Господи, помоги мне совершить последнюю акцию в деле освобождения рабов. Спаси и сохрани меня, позволь дожить до счастливого будущего с Энни».
От хижин рабов их отделяло всего несколько ярдов. Рабы, которые работали в доме, жили рядом с особняком, а те, что работали в поле, помещались в бараках неподалеку от плантации. Люсьен выбрал стоящую особняком хижину, чтобы сыграть свою злую шутку с Боденом.
Когда они подошли к двери хижины, Боден остановился и оглянулся на Люсьена. Свет фонаря отбрасывал тени на лицо Бодена, подчеркивая глубокие морщины, вызванные беспорядочной жизнью, отягощенной излишествами.
– Это здесь?
– Да.
– Внутри нет света.
– Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы другие рабы узнали.
– Если она будет кричать, они все равно узнают.
– Это правда. Но вдруг она не закричит.
Эта мысль показалась Бодену увлекательной, и он смело шагнул вперед. Подняв щеколду, он осторожно приоткрыл дверь и через плечо взглянул на Люсьена:
– Ты ведь не собираешься простоять здесь всю ночь? У меня ведь будет столько времени, сколько я захочу?
– Сколько захочешь. – Люсьен широким жестом развел руки.
Боден хмыкнул, открыл дверь и вошел внутрь. Люсьен ждал. Меньше чем через минуту он услышал тяжелый хлопок, а затем звук падающего на пол тела. Он улыбнулся и вошел в хижину.
Арман стоял над безжизненным телом Бодена, сжимая рукоятку массивной сковороды. Люсьен поморщился, оценив размеры и вес его оружия.
– Надеюсь, ты не убил его.
– Конечно, нет. Я рассчитал место и силу удара. Он будет без сознания несколько часов, этого достаточно, чтобы привести наш план в исполнение.
– Где сумка? – огляделся Люсьен.
– Под матрасом. Если что-то пойдет не так, как мы рассчитываем, я не хочу свидетелей.
– Хорошо. – Люсьен развязал пеньковый мешок. – Мне не нравится эта часть плана. На нем должны остаться следы.
Арман недовольно кивнул.
– Но пока горит фонарь, нам не обязательно его видеть.
– Это правда. Полагаю, мы должны быть благодарны за некоторые услуги, не так ли?
– У нас мало времени, mon ami. Лучше поторопиться.
– Да, – ответил Люсьен и склонился над мешком.
* * *
Энни наблюдала за происходящим из-за толстого ствола платана. Она шла по пятам за Люсьеном с тех пор, как он покинул задворки Роуздауна. Она неотступно следовала за ним и Боденом по направлению к Бокажу. Она видела, как Боден вошел внутрь хижины и через минуту Люсьен последовал за ним. Хижину изнутри освещал тусклый фонарь, но на окнах были плотные занавески. Она решила подождать и посмотреть, что будет. Ей не хотелось ставить под угрозу план Люсьена, в чем бы он ни состоял. Она просто хотела быть поблизости, если понадобится ее помощь.
Прошло около пятнадцати минут, прежде чем дверь хижины открылась и появились Люсьен и Арман, которые несли огромный куль. Энни прикусила губу. Без сомнения, это было безжизненное тело массивного мужчины!
Господи, неужели они убили его! Они убили Бодена! Энни знала, что Ренар намерен прекратить бесчинства Бодена, но не предполагала, что он зайдет так далеко.
Они понесли тело к задней стене хижины. Фонарь, висевший на локте Армана, освещал им путь и частично его лицо. Люсьен был полностью в темноте. Они передвигались на удивление быстро, учитывая тяжелую ношу, и вскоре оказались на расстоянии нескольких ярдов от хижины в тени кипарисов.
Энни кралась за ними, оставаясь на том же безопасном расстоянии, что и прежде. Ветки цеплялись за ее юбку и рвали ее в клочья, хвоя царапала ей лицо и руки, влажные листья залепляли глаза, насекомые тучами вились над головой, как канюки вокруг трупа. Каблуки ее бальных туфель утопали в глине. Если бы они не были привязаны к щиколоткам лентами, она наверняка давно потеряла бы их.
Энни догадывалась, что они уже совсем близко от заболоченной бухты. Она предполагала, что Люсьен собирается закопать Бодена где-то поблизости или отдать на съедение аллигаторам. От этой мысли ее затошнило. И вдруг они остановились. Она услышала тихое конское ржание. Люсьен и Арман что-то прошептали друг другу, после чего явно с усилием приподняли свою ношу. Они укладывали Бодена на спину лошади? Зачем им везти его куда-то?
Лунный свет почти не пробивался сквозь густую листву, да и шпанские мушки вились тучами, мешая что бы то ни было разглядеть. От фонаря, который нес Арман, тоже было мало проку: его скудный свет лишь сгущал тени.
Она вдруг поняла, что там, в темноте, не одна лошадь, а по меньшей мере три. Фонарь освещал четыре конских копыта, но контуры остальных хорошо различались. Она слышала, как хлюпают копыта в грязи, как звякает сбруя. Арман и Люсьен сели на лошадей, у Армана в руке был повод от коня, на котором лежало тело Бодена. Они повернули и быстро поскакали на север, настолько быстро, насколько позволяли заросли кипарисов.
Энни не сразу осознала, что оказалась в полном одиночестве среди дикого леса, кишащего змеями и аллигаторами. Ей не пришло в голову окликнуть Люсьена. Она словно окаменела от неожиданности. Ее поразило то, что Люсьен оказался способен на убийство…
Если бы она не испытывала страстного желания дожить до преклонного возраста и отвращения к существам, которые могут внезапно схватить человека за ногу, она еще долго стояла бы без движения, размышляя над тем, что в свете последних событий ее отношения с Люсьеном изменятся. Но она решила действовать по-другому и направилась к хижинам.
Она быстро пошла вперед и с облегчением вздохнула, когда увидела перед собой просвет между деревьями. Однако ее облегчение тут же бесследно исчезло. Она увидела вереницу коней, медленно продвигавшихся по некогда засаженному тростником полю. Она не могла как следует рассмотреть всадников, но сомнений быть не могло в том, что это полиция. Она насчитала пять человек. Как они узнали, что Люсьен запланировал на сегодняшнюю ночь кровавое убийство? Неужели предатель, который затесался в ряды его сторонников, сообщил об этом властям, и теперь Люсьена на долгие годы упекут в тюрьму?
Они заметили ее; она слышала, как они стали беспокойно переговариваться, когда подъехали ближе. Она замерла в напряженном ожидании. Вдруг один всадник отделился от остальных и направился к ней. Капюшон его плаща откинулся назад. Его неестественно белое лицо устрашающе сияло в темноте. Энни чувствовала, как сердце замерло у нее в груди. Она видела перед собой маску смерти. В мозгу у нее пронеслись мысли о покойниках, колдунах и прочей нечисти. Мертвец улыбнулся ей.
– Привет, Энни, – сказал он голосом Джеффри. – Вышла прогуляться?
– Джеффри, что ты здесь делаешь?
– Я первый задал вопрос.
– Ты привел сюда полицию? – Она прищурилась. – Зачем?
– Как будто ты не знаешь, – вполголоса ответил он и обернулся к офицеру: – Это мой друг. Я посажу ее к себе на лошадь. Опасно оставлять ее здесь одну.
– Вы не думаете, что еще опаснее будет взять ее с собой? – спросил офицер, приближаясь к ним.
– Нет, я позабочусь о том, чтобы ей не причинили вреда, – сказал Джеффри.
Энни не сомневалась в том, что он так и поступит. Джеффри прежде всего заботился о том, чтобы самому оставаться вдалеке от опасности.
– Кто вы, юная леди? – спросил офицер, который возглавлял отряд.
– Энни Уэстон, – ответила она.
– Что вы делаете здесь посреди ночи?
– Я была на балу у Бувьеров, – начала она, но тут же замолчала, потому что не знала, как объяснить свое присутствие в окрестностях поместья Бокаж.
Джеффри, который был более искусным лгуном, чем она, пришел на помощь и обеспечил ей алиби:
– Я тоже присутствовал на балу еще несколько минут назад и могу это подтвердить. Не волнуйтесь, мисс Уэстон. Я видел, как вы ушли с молодым человеком в красном домино и полумаске, не так ли? – Он обратился к офицеру: – Обычное любовное свидание, сэр, а теперь этот парень оставил ее и скрылся в неизвестном направлении. Разве не так, мисс Уэстон? Кстати, Энни, этого джентльмена зовут лейтенант Дьютиллет.
Энни решила, что лучше подтвердить историю Джеффри, чем отрицать ее. Она горделиво приподняла подбородок:
– Да, он оказался проходимцем. Но я ударила его в глаз.
– Прекрасно, мадемуазель! – сказал лейтенант со смехом. – Сажайте ее на лошадь, Уиклифф. Мы теряем драгоценное время.
Джеффри протянул ей руку, и Энни пришлось воспользоваться его помощью, чтобы влезть на лошадь. Она оказалась в седле перед ним, и Джеффри обнял ее за талию одной рукой. Несмотря на то что ей было неприятно ощущать Джеффри очень близко, она понимала, что так у нее больше шансов помочь Люсьену. Джеффри, несомненно, оказался предателем и теперь ведет полицию к Ренару. Впрочем, она не понимала, что именно хочет обнаружить полиция. Неужели Люсьен запланировал сегодня не только убийство, но и побег рабов?
– Значит, Джеффри, ты решил получить правительственную награду? – спросила она, пока они медленно, крадучись пробирались по густому лесу.
– Я ведь не могу заполучить тебя, – ответил он, крепче прижимая ее к себе.
– Так вот что тебе было нужно? Мои деньги?
Он ласкал ее за талию, касаясь большими пальцами области под грудью.
– Я хотел больше, чем просто деньги. Но твое приданое сыграло не последнюю роль в моей любви к тебе.
Она оттолкнула его руку и схватилась за луку седла, чтобы сохранить равновесие.
– Я думала, что ты герой. Я думала, что ты на стороне Ренара.
– Да, так и было. До тех пор, пока он не переспал с тобой.
– Не понимаю, откуда у тебя взялась эта смешная идея, – презрительно хмыкнула она.
– Мои подозрения подтвердились сегодня вечером.
– Что ты имеешь в виду?
– Не важно. Совсем скоро все мои подозрения подтвердятся, и тогда ты пожалеешь о том, что держала меня за дурака, Энни. Жаль, что ты настолько, чиста и непорочна, что не можешь простить мужчине некоторую амбициозность, некоторое несоответствие твоим напыщенным вкусам.
Энни не знала, что ответить. Он был прав. Она не могла простить ему ничего, особенно теперь. Она думала о том, знает ли Джеффри, что Ренар и Люсьен – один и тот же человек. Ведь он догадался, что она спала с Ренаром, но заметил ли он, что она убежала с бала вслед за Люсьеном? Знает ли он, что она проследила за ним и Боденом до самого Бокажа? Догадался ли он сложить эти два факта и таким образом выяснить правду?
– Интересно, какие свои подозрения ты собираешься подтвердить сегодня ночью? – поинтересовалась она небрежно, желая вызвать его на откровенность.
– Скоро узнаешь, – разочаровал он ее своим ответом. – А теперь сиди тихо. Мы подъезжаем.
Они оказались в заболоченной бухте позади хижин рабов. Никто не зажигал фонарей. Единственным освещением был лунный свет, отражавшийся от серой, мутной глади воды. Несколько минут назад Люсьен и Арман уехали в этом направлении. Где они теперь? У нее сжалось сердце. И с чего Джеффри взял, что она будет сидеть молча, если Люсьен покажется на виду у полиции? Она предупредит его об опасности, как и раньше, даже невзирая на риск оказаться в тюрьме самой.
Всадники молча, не сговариваясь рассеялись, как будто оговорили стратегию заранее. Они заняли какую-то определенную позицию и стали ждать. Но чего? Господи, как она жалела о том, что Люсьен не доверился ей!
Все вокруг, даже лошади, превратились в неподвижные, каменные изваяния. Энни тоже не шевелилась, надеясь убедить всех в своей безобидности. В тишине особенно четко раздавались лесные звуки: ритмичное кваканье лягушек, нескончаемое жужжание насекомых, шорох речных волн, накатывающих на берег. Воздух был теплым, влажным и пахучим.
Вдруг где-то на берегу послышалось какое-то движение. Лейтенант приподнялся в седле и поднял руку вверх, напрягшись, как змея, готовая броситься и укусить. На противоположном берегу узкой реки показался темный силуэт коня. Неужели это Ураган?
Энни раскрыла рот, чтобы закричать, но Джеффри ладонью зажал ей нижнюю часть лица и привлек к себе. Она сопротивлялась, но его рука оказалась сильнее, чем она предполагала. Всадник выехал на открытое место. Это был Ренар!
Рука лейтенанта резко опустилась, это был знак атаковать. Лошади вспенили водную гладь неглубокой речки. Энни видела, как Ренар круто развернул коня и бросился в чащу леса, но, имея за спиной четырех преследователей, у него было мало шансов уйти от погони. Некоторый шанс давало ему искусство маневрировать среди лесных зарослей. Но их было много, и они могли его окружить.
Отряд полиции переправился через реку и скрылся в лесу на противоположном берегу. Только тогда Джеффри убрал руку с ее рта и пустил своего коня вперед медленным шагом. Энни вздрогнула, когда раздались первые пистолетные выстрелы.
– Мы ведь не хотим оказаться слишком близко к театру военных действий, пока это опасно, не так ли? Но я не могу отказать себе в удовольствии увидеть, как его свяжут. Очень хочется посмотреть ему в глаза!
Энни ничего не ответила. В горле у нее пересохло от волнения и страха. Как она ненавидела Джеффри в этот момент! Если Люсьена убьют, то по его вине. Она давно спрыгнула бы с его лошади, если бы не хотела отстать от полиции. Хотя ночь была теплой, ее бил озноб. Ненавидя себя за беспомощность, она закрыла глаза и стала молить Бога, чтобы Люсьену удалось скрыться от погони.
Они пересекли речку и не успели отъехать очень далеко, как их взору открылась сцена, которой Энни опасалась больше всего на свете в продолжение последнего часа. Кто-то зажег фонари, и все вокруг осветилось ярче, чем днем. Теперь Энни могла увидеть лица всех полицейских, посланных в погоню. Они спешились и сомкнулись в круг, пригнув головы и пристально вглядываясь в кого-то или во что-то на земле. Лейтенант даже встал на колени.
Самые страшные опасения Энни вырвались на поверхность, и она закричала: «Нет!» Она соскочила с лошади и бросилась туда, где сгрудились мужчины в форме. Она должна была увидеть, что они сделали с ее любимым Люсьеном…
Энни часто моргала из-за слез, склонившись над неподвижным телом, окутанным ночным мраком с головы до пят. В ее голове все смешалось, способность различать предметы пропала, она едва могла дышать.
– Он все еще жив, – услышала она слова лейтенанта, и сердце у нее забилось быстрее. – Хотя его очень сильно ударили. К счастью, не перебили позвоночник. – Он провел рукой по спине бездыханного тела.
Энни поняла, что в него не стреляли, а рана на голове вряд ли может оказаться серьезной и угрожать его жизни.
– Снимите с него маску, – сказал Джеффри. Он подошел к Энни вплотную и теперь стоял над ней. Остальные возбужденно требовали того же. Энни понимала, что как только они снимут с него маску, все будет кончено. Она больше никогда его не увидит. У нее задрожали ноги, она едва не лишилась чувств. Один из полицейских стал развязывать на нем маску. Через мгновение все издали единодушный вздох изумления.
– Господи! – прошептал один из полицейских. – Шарль Боден! Кто бы мог подумать!
У Энни подогнулись колени, и Джеффри вовремя подхватил ее за талию.
– Полагаю, его репутация была лишь прикрытием для противозаконной деятельности, – сказал лейтенант. – Господи, если бы я не увидел этого собственными глазами, то ни за что не поверил бы! Вы все свидетели. Бодена не сразу можно будет судить, но мы постараемся, чтобы возмездие нашло его. Провидение помогло нам заработать много денег, и, слава Богу, с угрозой нашему благополучию покончено. Теперь Ренар принадлежит истории.
Энни не могла предположить, что все закончится так восхитительно. Теперь все позади! Она вздохнула с облегчением, предвкушая грядущее счастье. Силы вернулись к ней, и она оттолкнула Джеффри. Она видела, как Бодена перебросили через седло лошади, которая оказалась вовсе не Ураганом. Она слышала, как вооруженные люди поздравляли друг друга с тем, что наконец-то смогли поймать Лиса.
Энни давно должна была предположить, что человек в черном, лежащий на земле, не может быть Люсьеном. Боден был примерно такого же телосложения, но гораздо тяжелее и не так хорошо сложен. Она была слишком встревожена, чтобы сразу здраво оценить ситуацию. Более того, она понимала, что Люсьен находится где-то поблизости, потому что именно он замыслил такую мистификацию.
Погруженная в свои мысли, Энни совсем забыла о Джеффри. Теперь, когда полицейские снова сели верхом на лошадей, фигура Джеффри выделялась на фоне ствола дерева. Его глаза под маской сверкали нездешним огнем, и она чувствовала, как все его существо исторгает нечеловеческую ненависть. От этого ощущения холодок ужаса пробежал по ее спине.
Она отвернулась и тут же встретилась взглядом с лейтенантом, который смотрел на нее с коня.
– Только один вопрос, мисс Уэстон, – сказал он. – Почему вы попытались закричать? Вы как-то связаны с этим разбойником? Может быть, вы одна из его почитательниц? – Он указал в сторону Бодена, чье обмякшее тело было переброшено через луку седла.
– Связана с этим человеком? Ну нет. – И ее ответ прозвучал настолько искренне, что не оставил сомнения ни в ком.
– Понятно. Тогда, возможно, вы закричали потому, что испугались за своего ухажера?
– За моего… ухажера?
– Да, за того, кого вы наградили синяком под глазом. Полагаю, вы все же беспокоитесь о нем, хотя и не хотите этого признать.
Энни убедительно изобразила девичье смущение, опустив глаза и склонив голову. Лейтенант хмыкнул и обратился к Джеффри:
– Вы отвезете ее домой?
– Конечно, – ответил Джеффри.
Энни с ужасом посмотрела вслед лейтенанту, который повел свой отряд через лес к городу. Она хотела умолять его не оставлять ее наедине с этим монстром, в которого превратился Джеффри, но понимала, что он найдет способ оправдаться, будучи припертым к стенке. Он ненавидел ее больше, чем когда бы то ни было, и она догадывалась почему…
Она медленно обернулась и прямо взглянула ему в лицо. За его спиной горел фонарь, и Джеффри подступил к ней ближе, войдя в круг света. Грим на его лице потек от пота, который был вызван бешеной скачкой, и теперь он выглядел просто страшно.
– Ты ведь знаешь, да?
– То, что они поймали не того?
– Того или нет – вопрос точки зрения. Боден – насильник и жестокий рабовладелец. Он заслуживает того, чтобы провести за решеткой остаток дней, – ответила Энни, с достоинством приподняв подбородок.
– Но мы оба знаем, что он не совершал тех преступлений, за которые будет осужден, – сказал Джеффри, скрестив на груди руки и угрожающе подступая к Энни.
– Преступления Ренара оправданы человеческими законами, – ответила она смело, стараясь не дать ему заподозрить себя в трусости. – Я вообще не стала бы называть его действия преступными И, насколько я помню, раньше ты бы тоже не стал.
– Но теперь я ненавижу его. – Он безвольно опустил руки. – Он все еще герой. В твоих глазах он идеал для подражания и преклонения. Ты принесла ему самую дорогую жертву – саму себя. И теперь он уходит безнаказанным. – Он запрокинул голову и рассмеялся: – Подумать только, Делакруа – это Лис! Он действительно очень умен. Никто не заподозрил его в этом, и никто бы не догадался о том, что это так. Боден стал для него прекрасной мишенью. Теперь он расплатится за все его противозаконные действия.
– Ты ведь не расскажешь об этом никому?
– Кто поверит мне после такого искусно разыгранного театрального действа?
– Но у тебя будет награда за его поимку и шанс написать захватывающую статью в газету.
– Но мне этого мало. – Он подступил ближе. – Это правда, у меня есть сюжет для истории. Но никто не станет восхищаться мной за то, что я разоблачил Ренара. Полицию станут восхвалять за то, что она наконец поймала Ренара. А меня все воспримут как перебежчика. Получается, что я помог поймать человека, чью жизнь спас две недели назад. Понимаешь, в какой безвыходной ситуации я оказываюсь? Мне ведь больше никто никогда не поверит. Моя честность будет поставлена под вопрос.
– И не напрасно, – не смогла удержаться от замечания Энни.
– Да, я возьму деньги, которые полагаются как вознаграждение, а потом мне придется снова карабкаться на вершину. И я сделаю это.
– Тогда ты будешь совершенно доволен собой.
– Нет, Энни. Я не буду доволен, пока не получу последнего. Того, что имел Ренар, того, что имеет Делакруа, того, что я хочу больше всего на свете, – тебя.
– Джеффри, я ведь сказала тебе, что не люблю тебя. Я даже…
Он рассмеялся хриплым и холодным смехом:
– Мне не нужна твоя любовь. – Он бросился к ней, ломая ей руки и впиваясь ногтями в нежную кожу.
Энни помертвела от страха.
– Мне нужно от тебя только это, – прохрипел он и грубо вжался губами в ее уста.
