Текст книги "Зона «D». Лучшие остросюжетные детективы. №2"

Автор книги: Денис Чекалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

По дороге в Брюссель

– Вот ты где!

Кто-то сзади схватил меня за плечо.

Я с трудом удержался, чтобы не врезать. Как оказалось, – зря.

Лучше б сразу бил и сбежал.

На узкой улочке было полно людей.

Под ногами – брусчатка вместо асфальта. Низкие старинные здания – узкие, в четыре окна, стоят единой стеной.

Вдалеке виднелось здание ратуши.

– Я тебя нашел…

За моей спиной прятался Алек Портер – толстый, маленький и вонючий, как протухший сыр.

На его лысой башке торчала широкополая шляпа – смачный плевок в лицо всем настоящим ковбоям.

– А, приятель! Рад тебя видеть, – оскалился я по-волчьи.

Алека я терпеть не мог. Но вот его деньги мне почему-то нравились.

Парадокс.

– Рад? – захлебнулся Портер.

Он чуть не лопнул.

– Ах ты ублюдок! Ты меня подставил, урод.

– Да? – удивился я.

– И когда же я тебя кинул?

– С алмазами! Ты взялся их отвезти. Ты отвечал за груз. А их украли, украли!

Он хотел взять меня за грудки – но не дотянулся.

Получилось смешно.

– Алек, – сказал я. – Выпей водки, включи мозги. Ты встретил меня в Антверпене. Сам принял груз. Все пересчитал и проверил. Каждый камень на месте.

– Да! – истерически заорал он. – А когда я вез их в Блюссель, меня обокрали!

Он говорил «Блюссель», через букву «л».

Я пожал плечами.

– А я предупреждал. Я мог сам отвезти алмазы до покупателя. Но ты не согласился.

– Ах ты умный какой нашелся! Дак ты же денег хотел, еще за день работы! Я тебе что, лошара? Сам не могу отвезти алмазы в Блюссель?

– Ну, видно, не смог.

Его маленькие ручонки, с надгрызенными ногтями, сжались в жалкое подобие кулаков.

– Ты! – рявкнул Алек. – Ты вез алмазы! Ты за них отвечал! А их украли! Верни мне деньги, ублюдок!

– Эй, – отозвался я.

Злиться на Портера не хотелось.

Он же не виноват, что родился с придурью.

– Если хочешь, мы найдем твои камни, – сказал я. – Где ты их в последний раз видел?

Портер внезапно выхватил пистолет.

– Я просил по-хорошему, – зашипел он, брызжа слюной. – Но можно и по-пло… Ай!

Я вырвал у него пушку.

Мог поклясться – этот баклан забыл снять с предохранителя.

Так и вышло.

– Эй, что там у вас?

К нам уже спешил полицейский.

Алек злобно посмотрел на меня.

– Мы еще не закончили, – бросил он. – Ты все мне вернешь, дрянцо.

С этими словами он шмыгнул в сторону и растворился в толпе.

* * *

Шагая по улице Буше, я размышлял о том, что хороших клиентов найти сегодня непросто.

Каждый хочет сэкономить по-черному и за пару центов взять тебя в рабство.

Алек сам настоял, что отвезет алмазы в Блюссель, – один, без охраны. И, конечно, я теперь виноват.

Ну и шут с ним – у меня хватает других клиентов.

– Привет, как дела?

Трое хмурых парней стояли возле машины.

Это были баски.

– Что случилось, парни? – спросил я, раскинув руки. – Я же сказал, нам пока лучше не видеться.

– У тебя наш Павел, – отозвался баск.

Он врезал мне в живот.

Я сложился пополам.

– И ты его вернешь. Он хрястнул меня по затылку.

– Ты чего, совсем ошалел? – глухо прохрипел я.

– У тебя что, Иакес, мозги сварились?

Мне пришлось встать на четвереньки.

– Я же сказал… статуэтка будет во вторник. И ты согласился, придур!

Кто-то врезал мне под ребра ботинком.

– Раньше я тебе доверял, – глухо прорычал Иакес. – Но теперь… теперь мне шепнули, что ты лындить начал, паскуда.

Только теперь до меня дошло.

Алек, ты сукин сын…

– Это Портер? – рявкнул я. – Он сказал, что я его обокрал?

Баск врезал мне еще раз.

– Об этом все уже знают, – отрезал он. – Верни статуэтку к вечеру, иначе тебе не жить.

Послышался шум мотора.

Лежа на мостовой, я надеялся, что они меня переедут и все наконец закончится.

* * *

Очнулся я от того, что кто-то бил меня по голове.

Снова и снова.

Не очень больно – зато не переставая.

Я медленно, с трудом выходил из горячего забытья. Словно труп, всплывающий со дна озера.

Нет, а кто же все-таки меня лупит?..

Открыв глаза, я понял – никто. Я сидел в машине, мои руки скованы за спиной, – а моя башка моталась туда-сюда.

А бедный мозг подпрыгивал в черепе и, как мячик, от стенок отскакивал.

– Очнулся, – прорыкал знакомый голос. – Да мы уже и приехали.

Машина остановилась.

Моя голова снова дернулась – и мозг чуть не вытек через глазницы.

– Тащите его, – приказал кто-то.

Меня выволокли наружу.

Я с трудом понимал, что происходит вокруг. Но, кажется, меня привезли в какой-то лесок.

Ничего хорошего это не обещало.

– Помнишь меня? – спросил все тот же голос.

Я рухнул на колени.

Не удержался и снова бухнулся на четвереньки.

– Да, – сказал я. – Ты взял первый приз по уродству в прошлом году Даже мамочку свою обскакал.

Он врезал мне по лицу ботинком.

– А ты всегда был засранцем, – заметил Эрик.

Он опустился на корточки передо мной.

– Значит, тайны наши стал продавать? Родиной торгуем, да? Я знал, нельзя тебя отпускать…

– Неправда, – прохрипел я. – Я ничего… никому…

– А мне вот говорили другое.

Эрик поднялся.

Размахнулся, врезал мне по лицу ботинком.

Я успел увернуться, удар прошел вскользь.

– Ты теперь крысятничать начал? – спросил Эрик. – Что, бабла не хватает? Ну, и сколько тайн ты уже слил китайцам?

– Нет, – прошептал я. – Я бы никогда…

– К дереву его привяжите, – приказал Эрик.

Я задумался.

Конечно, я люблю Бельгию.

Особенно местный шоколад. Но хочу ли я остаться здесь навсегда, удобрять лесок под Брюсселем? Да нет, наверное.

Конечно же, меня обыскали.

Оружия не оставили.

Два пистолета, нож, – даже ремень сняли. Эрик хорошо знал, что у меня в пряжке лезвие. Сам он научился этому там же, где и я.

«Ферма» – тренировочная база ЦРУ.

Хорошая школа для тех, кому нравится убивать людей.

Вот только Эрик не знал, что с тех пор я многому научился.

Из-за манжеты я вынул короткую, острую спицу. Напряг все силы, вскочил – и всадил ее ближайшему киллеру прямо в печень. Тот захрипел от боли.

Его парализовало.

Я развернул парня и спрятался за ним, как за щитом.

Эрик успел выстрелить дважды. Тело моего нового приятеля дергалось, принимая пулю за пулей.

Да, короткая вышла дружба.

Я выхватил пистолет из его кобуры и всадил Эрику в лоб немного свинца.

Говорят, что от мигреней спасает.

Третий агент стоял у дерева, – ему я попал в затылок. Потом, когда осматривал, – не смог разобрать лицо. Так и не узнал, были ли мы знакомы.

Наверное, это к лучшему.

Я выпустил свой живой щит.

В машине нашлась лопата.

Берегите лес! Закапывайте трупы поглубже.

* * *

В отель я вернулся к вечеру.

То была запасная явка. Никто о ней не знал – и не мог меня здесь найти.

Вернее, я так думал, пока чья-то пушка не уперлась мне в затылок.

– Я уже давно вас жду, мистер Кенсингтон, – раздался негромкий голос.

Корейский акцент.

Здравствуй, Пхеньян.

– Привет, – сказал я. – Рад вас виде… Бум!

Он врезал мне по затылку, и я шмякнулся на пол.

Врезался башкой об диван.

Черт, диваны же должны быть мягкие!..

– Мы знаем, у вас есть кое-что продать, – сказал кореец.

По-нашему он говорил почти без ошибок.

– Наше правительство может быть очень щедрым.

Человек из Пхеньяна опустился в кресло напротив меня.

– Прежде всего, нас интересует ваша агентура в Юго-Восточной Азии. Но мы будем рады любым сведениям. Конечно, если они еще не устарели. Но вы ведь совсем недавно в отставке, да?

Я взмахнул головой.

– Вот черт, – пробормотал я. – И это все… из-за гниды Портера? Одна какая-то сволочь пустила слух…

– Новости бегут быстро, – согласился кореец. – Люди из Китая уже едут сюда, чтобы сделать вам такое же предложение. Но мы заплатим больше. Гораздо больше.

– Нет, – я покачал головой. – Я ничего не скажу. Да с чего вы взяли, что я предатель?

– Тот, кто предал однажды, уже не остановится, – ответил кореец. – В этом вся ваша суть. Прогнивший капитализм. Вам нужны деньги? Сколько?

Честно сказать, я не хотел быть героем.

Мне было плевать на этих агентов.

Все они убийцы и сволочи – такие же, как я. Трое их дружков только что пытались меня убить. Так зачем мне рисковать жизнью ради этой стаи мерзавцев?

Ни одной причины не мог придумать…

Другое дело – доброе имя.

Кореец чертовски прав. Если все решат, что я продаюсь за гамбургер, – работы мне нигде не найти.

Поэтому я ответил:

– Нет. Я ничего не скажу.

Он кивнул.

Направил на меня пистолет.

– Значит, ждете китайцев. Зря. Выбор у вас простой. Или вы примете мое предложение… Или я вас убью.

– Чтобы мои тайны никому не достались?

– Верно.

Я присел на грязном полу.

– Так сразу убьешь? – спросил я.

Вытер с лица кровь.

– Может, хоть помучишь сначала?

– Прости, – ответил кореец. – На это уже нет времени. Да или нет?

Грохнул выстрел.

Его тело дернулось, он безвольно осел в кресле.

– Не опоздала? – спросила Доминик ле Клер.

Девушка вошла в комнату.

Всадила еще две пули корейцу в голову – просто так, для верности.

– Черт, – пробормотал я. – Никто ведь не должен знать про этот отель…

– Дурачок, – она улыбнулась.

Протянула мне фляжку.

Я выпил.

Какая гадость!

– Ты что? – поперхнулся я. – Это моча бегемота? Я же думал, там виски.

– Пей, – приказала девушка. – Настойка трав с горы Фудзи.

– Лишь бы не с электростанции, – согласился я.

Боль медленно отступила.

Голова опять стала ясной, и мысли резво забегали по стенкам моего черепа.

Это было плохо.

Думать вредно – так ты понимаешь правду.

А правда никогда не бывает приятной.

– Ты ведь пришла меня убить? – спросил я.

– Ну, – ответила девушка. Поставила носок сапожка на мой живот.

Надавила слегка, играя.

Вот чокнутая…

– Ты знаешь много тайн якудзы.

– Черт, – завыл я. – Я ведь не брал те камни.

Закрыл глаза.

– А если их найти? – спросила девушка.

– Как? Алек мог посеять их где угодно. В поезде. На вокзале. В Брюсселе. Поиски займут месяц, а то и больше.

У меня нет столько времени.

Я глубоко вздохнул.

– Отлично, – она задумалась. – На каждой проблеме выжжена надпись с ее решением.

Я кивнул.

– Ты ведь придумала это только что, верно?

– Да, – согласилась девушка. Потом я просто сидел там, на грязном полу, и ни о чем не думал.

– Мне нужны две вещи, – сказал я наконец. – Список всех местных скупщиков.

– Это легко. А второе?

– Цирк с медведями.

* * *

Двое борцов – огромных, как динозавры, – тискались на маленьком ринге.

В зале было полутемно.

Я сидел за боковым столиком и пил апельсиновый сок.

Как же мне не хватало доброго односолодового виски… Но время напиться в стельку еще не пришло.

– Ну что? – спросил Алек Портер.

Он подкатил к столику. Окинул Доминик недовольным взглядом.

А вот синяки и порезы на моей морде явно ему понравились.

– Совесть проснулась? – Алек подсел к нам. – Вижу по твоей роже, что ее долго пришлось будить. Ну, ты отдашь мне камни?

– Повторяю в последний раз, – сказал я.

Говорить было больно.

– Я их не брал. Но сейчас тебе их вернут.

– Что это за место?

Портер замотал головой.

– Так, завлекалочка для туристов, – ответил я. – Небольшой бар при цирке. Или наоборот. Сам решай.

Дверь скрипнула.

В залу прокрался маленький человечек. Он был очень испуган. Вжимал голову в плечи, настороженно озирался.

Подошел к нам.

– Вот, – сказал он, положив мешочек на стол. – Все ваши камни, мистер. Я их даже не трогал.

Его голос стал еще тоньше.

– Простите, простите меня, пожалуйста, – запищал он. – Я не знал, не знал.

– Проверь, – велел я.

Алек осмотрел камни.

– Все на месте, – ответил он.

– Тогда убирайся, – велел я маленькому трусишке.

Тот только и ждал этого – и кинулся вон из бара.

– Что это значит? – спросил Алек Портер.

– Я тут недавно услышал, что на каждой проблеме уже выпилено ее решение. Мне было плевать на камни, пока все, кому не лень, не начали бить мне морду. И я вдруг понял, что это и есть выход.

Кивнув на ринг, я продолжил.

– Я нанял этих ребят. Они ходили по скупщикам. Чистили тем хлебальники. И говорили, что ты вез алмазы для русской мафии. Новости быстро бегают, как сказал мне один кореец. А сердить гангстеров из Москвы никто здесь не захотел.

Алек поднялся.

Я крепко сжал ему руку.

– Не так быстро, приятель, – глухо прорычал я. – Теперь ты сядешь на телефон и всем раструбишь, что я не брал никаких алмазов. Пусть они от меня отстанут.

* * *

Мы стояли на берегу Сены.

Ожил мой телефон.

– Я, это, – раздался голос Йакеса. – Типа извиниться хотел. Тут мне сказали, что ты ничего не крал. Неловко получилось, да. Без обид?

– Конечно, – ответил я.

– Получишь товар во вторник, как мы и договаривались.

– Похоже, все кончилось, – заметила девушка.

Она смотрела на экран своего ай-фона.

– Якудза отметили заказ. И китайцы тоже больше тебя не ищут. Ты свободен.

– Буду скучать по массажу морды.

– Могу устроить, – хмыкнула девушка.

– Один вопрос, – сказал я. – Почему ты не убила меня, там, сразу? Зачем помогала?

– Ну, – ответила девушка. – Во-первых, ты очень хорош в постели. И, глупенький, влюблен в меня по уши. Это забавляет, щеночек.

Алек вышел из бара.

О чем-то говорил по мобильному. Левая рука поглаживала карман – там лежали камни.

Доминик вскинула пистолет и всадила Алеку две пули в голову. Затем подошла к нему, забрала алмазы.

– Девушке нужно на что-то жить, – сказала она.

Я не люблю полицейских

Рядом со мной остановилась машина.

– Садись, уродец, – раздался негромкий голос.

За что я не люблю полицейских?

Их нельзя бить по морде.

То есть, конечно, можно, – но потом вам придется копа убить и спрятать тело получше.

Я плюхнулся на сиденье.

– Как жизнь молодая? – спросил сержант Олмос.

– Лучше б скорее кончилась, – буркнул я.

– Это можно устроить.

Копу было за сорок.

Черная потертая куртка, зубочистка во рту, щетина.

Очень уж хотел казаться крутым. Когда жена тебя бросила, ты делишь убогую квартирку с клопами и понимаешь, что повышения больше никогда не видать – нам остаются одни понты.

И я вдруг понял, что сам могу так закончить.

– Знаешь, а прокурор не станет выдвигать обвинение, – заметил коп. – Хоть ты и застрелил того парня.

– Это была самооборона, – ответил я. – Я людей спасал.

– Ты так думаешь, – согласился Олмос. – А вот семья того мальчугана считает тебя убийцей. Я с матерью его разговаривал. Электрический стул – вот чего она требует для тебя.

– И правосудие для всех, – согласился я.

– Но не бойся, – ухмыльнулся сержант.

Похлопал меня по плечу.

Вот черт!

Почему всем надо меня полапать?

– Мы же с тобой друзья, – осклабился Олмос. – Все как-нибудь уладим.

«Избавь нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», – подумалось мне.

– Ну как у нас с нашим делом? – спросил сержант, как бы между прочим.

– Я все узнал.

Вынув конверт, я передал его Олмосу.

– Здесь снимки. Но они тебе не понравятся.

Тот смотрел фотографии.

– Вот черт, – бормотал сержант. – Вот ведь сучка.

– Да ладно тебе, – сказал я. – Вы же с ней развелись. Забудь – и дальше живи.

Олмос повернулся ко мне, и в его глазах полыхнула ненависть.

– Эта шалава забрала у меня все. Дом. Машину. Все мои сбережения. Мы двадцать лет были вместе, а теперь она…

Хлопнул по фотографиям тыльной стороной ладони.

– … С этим козлом? Кто он?

– Элберт Лемей. Дантист. Дела неплохо идут. Дом в пригороде, есть небольшая лодка.

Яхта, на самом деле.

Но я решил об этом не говорить – Олмос и так был готов взорваться.

– Хорошо, – сказал он, глядя на фотографии.

Лучше б за дорогой следил…

– Пригород, говоришь?

Олмос свернул в узкий переулок.

Стало как-то тревожно, – как сказал индюк, услышав про суп. Но с другой стороны, – я ведь не в багажнике еду.

Пока.

– Я так слышал, была там серия грабежей?

Он затормозил и поглядел на меня.

– Хозяев крепко избили. А одному так и вовсе кости переломали, он теперь лежит с трубочкой. И больше ходить не сможет.

– Жесткач, – согласился я.

– Так вот…

Олмос перевел взгляд на снимки.

– Может случиться так, чтобы этот придур… Ну, оказался дома, совсем случайно, когда грабитель появится. Сам знаешь, как это бывает.

Острые глаза копа впились в меня.

– Он будет каким? Пятым, шестым, кого изобьют воришки? А быть может…

Олмос ткнул меня в плечо.

– Может, его при этом кастрируют. Ну, если врезать парню промеж ног бейсбольной битой… раз десять…

– Погоди-ка, – ответил я. – Ты хочешь, что я вломился в дом к любовнику твоей бывшей и в шницель его избил?

– Нет, – оскалился Олмос. – Я хочу сказать… От меня зависит, что решит прокурор. Может, он передумает и выдвинет-таки обвинение. Ты парня убил, совсем молодого.

* * *

Элберт Лемей был похож на непропеченную булку.

Бледный, рыхлый, бесформенный.

Из тех, кто уверен, что вы – дерьмо, и не упустит случая вам это показать.

– Надо поговорить, – бросил я.

Элберт высился на пороге своего дома.

Глянул на меня так, словно я пришел ему ноги целовать, – а он не уверен, вымыл ли я рот с мылом.

– О чем? – насупился Элберт.

– О ваших зубах. Вам нравится, что они все на месте?

Я отпихнул его и вошел в гостиную.

Огляделся.

– А неплохой домишко. Дырки от кариеса как нефтяные скважины, верно? Чем глубже сверлишь, тем больше денег польется.

Плюхнулся на мягкий диван.

– Я вас не знаю, – резко ответил Элберт. – Убирайтесь, или я вызову полицию.

– Зря.

Я покачал головой.

– Знаете сержанта Рейнальдо Олмоса? Ну, вы еще крутите с его женой.

Элберт шагнул ко мне.

Хотел врезать, – но здравый смысл подсказал ему, что я сильнее.

Впрочем, бой был неравный; будь с ним его верная бормашина, я бы проиграл с позором и треском.

Боюсь я этих дантистов.

– Элберт, я вам не враг, – улыбнулся я. – По крайней мере, пока. От вас все зависит.

– Чего вы хотите?

– Денег, – ответил я. – Как и все. Но об этом позже.

Я осклабился еще шире.

– Олмос прислал меня, чтобы я вас избил.

– Чего?

Элберт такого явно не ожидал.

– Кости сломал… Да впрочем, сами послушайте.

Я поставил диктофон на журнальный столик.

Щелкнула кнопка.

– Так и вовсе кости переломали, – послышался голос Олмоса. – Он теперь лежит с трубочкой.

Элберт слушал внимательно.

Глаза его стали острыми и холодными – словно два сверла бормашины.

– И? – спросил он, когда запись закончилась.

– У меня два выбора, – сказал я. – Могу избить вас… Вы знаете, что могу.

– Но тогда вы не получите денег, – ответил Элберт.

Он взглянул на меня с презрением и насмешкой.

– И этот сержант, Олмос, от вас уже не отстанет. Вечно будете за ним дерьмо разгребать.

Я кивнул:

– Или я отдам эту запись в прокуратуру. Только что потом? Олмос легко сможет отбрехаться. А я окажусь глубоко в дерьме.

– Вы правда убили того подростка? – спросил дантист.

– Две пули в голову. Это было забавно… Я ведь снайпером служил, в Латинской Америке. Мне этого не хватает.

Мои слова его ни трошки не напугали.

Он только усмехнулся.

Решил, что я просто хвастаюсь. Хочу набить себе цену.

– Вы сказали, вам нужны деньги? – подсказал Элберт.

– Да, – кивнул я. – Пачка бабла, и я уеду отсюда. Слишком много здесь правил и сволочья. Лучше вернусь туда, где ты можешь сам защитить себя, по-мужски, не надеясь на прогнивший закон.

Я потыкал в диктофон пальцем.

– А запись оставлю вам. Я уверен, вы сможете прижать Олмоса. Так или иначе.

Элберт кивнул.

– Сколько вы хотите?

– Сто тысяч.

Он хотел возразить, но я перебил его.

– Только не говорите, будто у вас их нет. Вы сегодня продали яхту, за наличные; решили покупать новую, да? В два раза больше?

– В два с половиной, – ответил Элберт невозмутимо. – Я дам вам десять кусков и радуйтесь, что вам повезло.

– Чего? – нахмурился я. – Алё, гараж! Я сказал сто тысяч.

– Девять.

Элберт сложил руки на груди.

– Не согласитесь сразу, и будет восемь.

– Ну ладно.

Я закусил губу.

Глянул на диктофон, протянул руку – но передумал.

– Но деньги нужны сейчас. Я сразу хочу уехать. Мало что Олмосу взбредет в кочерыжку. Утром меня могут арестовать.

– Не вопрос.

Мы поднялись в его кабинет.

Элберт подошел к сейфу.

Не боялся открыть его при мне. Видно, считал меня совсем размазней. А может быть, еще потому, что там лежал заряженный револьвер.

– Ёшки-матрешки, – пробормотал я, глядя через плечо. – Сколько ж там бабок, а?

– Полтора миллиона, – ответил Элберт с улыбкой.

Он вынул револьвер, взвел курок.

– Знаете, – заметил дантист. – Я ведь могу просто забрать у вас диктофон. И не платить ни цента.

– Но тогда вам придется меня убить, – согласился я. – А это шум, грязь и хлопоты. Не стоит десяти тысяч.

Он распечатал пачку, отсчитал лишние.

– Девяти, – поправил дантист.

* * *

– А чего наличными-то? – бубнил недовольно я, вертя в руках открытую пачку. – Ну, в смысле, за яхту. Мог же и переводом, банковским. Хлопот меньше. Что? Налоги платить не хочем? А как же школы, больницы, эти… библиотеки?

– Думаю, вам лучше уйти, – с усмешкой ответил Элберт. – Пока я не передумал.

Мы спустились вниз.

– Ах ты отморозок…

Олмос стоял посреди гостиной.

– Так и знал, нельзя тебе доверять…

Он посмотрел на пачку в моей руке.

– За сколько ж ты меня продал? За десять тысяч?

– За девять, – ответил Элберт. – А вот теперь, сержант, нам стоит поговорить.

Вынув диктофон, он включил запись.

– Что скажет комиссар, если услышит это? Что напишут газеты?

Элберт поцокал сочувственно языком.

– Слышал, копам в тюрьме приходится тяжело. Это правда?

Олмос внезапно выхватил пистолет.

– Отдайте мне диктофон, – с глухой угрозой приказал он.

Элберт лишь рассмеялся.

– Или что? Вы меня убьете?

Тогда придется убить обоих; а потом всплывут копии этой записи, и вам уже ничто не спасет.

– Отдай диктофон, – медленно, с расстановкой произнес Олмос. – Не доводи до греха.

– Ну, я тут явно лишний.

Я попятился к двери.

– Не пришей кобыле хвост. Разбирайтесь сами.

– А ну стоять!

Олмос обернулся ко мне.

Полицейский «кольт» рявкнул в его руке.

Пуля вошла в стену, обдав меня штукатуркой.

Я действовал инстинктивно. Упал, перекатился, выхватил из кобуры пистолет. Дважды спустил курок.

Олмос дернулся.

Кровь растеклась по его груди, – и с каждой секундой пятно становилось больше. Это могло значить только одно.

Я попал в сердце.

– Вот дерьмо! – заорал Элберт.

Сержант качнулся и замертво рухнул на пол.

– Что ты наделал?! – крикнул хозяин дома.

Кое-как я выпрямился.

Глянул на пушку в своей руке. Потом, на негнущихся ногах, подошел к Олмосу.

– Мертв, – пробормотал я.

– Я звоню в полицию, – сказал Элберт.

Он шагнул к телефону. Времени думать не оставалось.

Я в два прыжка пересек гостиную. Врезал ему – и парень рухнул, как наша экономика.

– Не двигаться, – рыкнул я.

Элберт хотел подняться.

Я угостил его по морде еще раз. Схватил со стола салфетку – черт, кто в наши дни кладет на стол матерчатые салфетки?! – и тщательно вытер пистолет.

Наклонился, взял парня за руку.

Он попытался вырваться.

Тут уж я вломил ему от души. Что, сразу не понял? Башка у Элберта дернулась, тот закатил глаза.

Я вложил свой пистолет ему в руку. Тщательно приложил пальцы к рукоятке, курку. Потом подумал немного. Вытащил магазин – моих отпечатков там не было, как и на патронах.

Я же не новичок.

А вот следы Элберта окажутся в самый раз…

Когда он открыл глаза, я уже прятал пушку в пластиковый пакет. Из-под журнала, но все равно сойдет.

– Что… что случилось? – пробормотал дантист.

Я снял трубку телефона.

– Сейчас, – сказал я, – я позвоню в полицию. И скажу, как ты, на моих глазах, прикончил сержанта Олмоса.

– Нет…

Элберт пытался встать.

– Это сделал ты…

– Нет, – я покачал головой. – Твои отпечатки на пистолете. Ты был любовником его жены. Олмос пришел по-мужски с тобой разобраться. Вишь? Всю морду тебе набил.

Элберт прикоснулся к лицу.

– Ты его и прикончил, – сказал я. – А я все видел. Тебе, приятель, кранты.

– Нет.

Он поднялся, держась за стену.

– Ты не можешь этого сделать.

Я удивился.

– А думаешь, я пойду в тюрьму за убийство копа? Просто так, из честности?

– Ладно.

Элберт взъерошил волосы.

– Хорошо. Понимаю. Тебе нужны деньги; сколько ты хочешь за пистолет?

Я вылупился на него, как на сумасшедшего.

– Ты что, совсем долбанулся? Мы. Убили. Копа.

– Ты это сделал.

Он рванулся ко мне.

Хотел забрать пистолет.

Потом дернулся и замер – словно длины цепи не хватило.

Элберт хорошо понимал, что не справится со мной в рукопашной.

– Если нас поймают, это пожизненно, – сказал я. – Чего, еще не врубился? Всю жизнь, пока не подохнем, мы проведем в камере, шесть на восемь. Это меньше, чем твой гребаный гардероб.

Элберт побледнел.

Только сейчас он понял, как глубоко мы влипли.

– И то если повезет, – бросил я. – А так нам газовая камера светит, тебе и мне.

Я глянул на пистолет.

– Но если я тебя сдам… Это мой единственный шанс.

В дверь позвонили.

– Откройте, полиция! – громко приказал голос.

Я шагнул к двери.

Пистолет покачивался в моей руке.

– Нет! – рявкнул Элберт. – Нет, не делай этого.

– Прости, – я взялся за ручку.

– Откройте, или мы выломаем дверь! – прогремел голос.

– Я отдам все, – чуть слышно прошептал Элберт. – Только верни мне пушку.

– Все? – удивился я. – Обе почки, что ли? Так у меня свои есть.

– Да не будь придурком…

Он подбежал к двери, закричал:

– Сейчас! Иду! Открываю!

Потом вновь сбил голос до шепота.

– Ты видел деньги в сейфе? Полтора миллиона. Я отдам их тебе.

– Но…

– Никаких «но».

Его глаза сверкнули.

Элберт привык, что все проблемы можно решить деньгами. И, конечно, был прав.

Почти.

– Бери деньги. Ты сможешь уехать. Куда угодно. Никто тебя не найдет. И даже искать не будет. Подумай!

Я прикусил губу.

– Если сдашь меня, – глухо произнес Элберт, – мы будем топить друг друга. И сядем оба. А так уже завтра ты будешь в Мексике и очень, очень богатым.

– Ладно, – прошептал я. – Но… но мне нужна расписка. Ксива, что ты мне отдал бабло за… ну, за услуги по безопасности. А то еще скажешь, что я тебя обокрал. И…

Я посмотрел на дверь.

– Чиркай бумагу сразу.

– Да, только коп уйдет.

– Нет, прямо сейчас, придурок!

Он ругнулся.

Схватил блокнот со стола, накорябал пару строк. Размашисто расписался.

– Теперь неси бабки.

– Уже открываю! Дайте штаны надеть! – крикнул Элберт и кинулся вверх по лестнице.

Я оттащил Олмоса в соседнюю комнату.

Сорвал накидку с дивана, набросил сверху.

Потом распахнул дверь.

– Вы Элберт Лемей?

На крыльце стоял полицейский в форме.

Патрульная машина с мигалкой торчала около дома.

– Нет, – сказал я. – Проходите. Он, это, сейчас спустится.

По лестнице уже стучали шаги.

Элберт вошел в комнату, с сумкой в руке.

– Что случилось, офицер? – спросил он.

Коп оглянулся.

– Соседи сказали, что слышали выстрелы, – сказал он.

– Да, – согласился я. – Мы тут телик смотрели. Слишком громко, наверное.

Коп задумался.

– А что вы еще здесь делали? – спросил он. – Вдвоем? Оба без штанов?

– Ну, – я замешкался.

Полицейский глянул на Элберта.

– А что с вашим лицом, мистер Лемей?

– Ударился, – ответил тот.

Большей чуши придумать было нельзя, и я быстро встрял:

– На него напали. После работы. Забрали бумажник. Наркоши, наверно. Поэтому он и вызвал меня.

Я отдал копу визитку.

– Я частный детектив. Охрана и все такое.

Коп наклонился.

Провел по паркету пальцем.

– Это кровь?

– Да, – быстро ответил Элберт. – Я… у меня из носа пошла. От стресса.

– Вот как.

Коп качнулся с пятки на носок.

– И если мы проведем анализ, ДНК совпадет с вашей?

Лицо у Элберта дернулось.

– Не понимаю, зачем вам это делать, – сказал он неуверенно.

– А что у вас в сумке, мистер Лемей? – спросилкоп.

– Ну… Это мои личные вещи.

– Офицер, – резко сказал я. – Это уже слишком. Мы впустили вас, хотя и без ордера. Ответили на ваши вопросы. А теперь вам пора уйти.

– Да? – переспросил он.

Шагнул в соседнюю комнату.

Подошел к телу Олмоса, отбросил покрывало.

– Небольшой совет, – сказал он. – Если решите убить кого-то… Сперва закрывайте шторы. И убедитесь, что с улицы никто не подсматривает.

Коп повернулся к нам, держа руки на ремне.

– А теперь я спрошу еще раз. Что в сумке, мистер Лемей?

– Деньги, – быстро заговорил тот. – Вы… вы можете их забрать. Берите! Они все ваши.

Дрожащими руками он расстегнул сумку.

Коп подался вперед.

Полтора лимона – такое увидишь не каждый день.

Элберт выхватил револьвер – тот самый, что лежал в его сейфе. Трижды выстрелил в полицейского.

Тот упал, не издав ни звука.

– Нет! – крикнул я. – Ты с ума сошел…

Он повернулся, направил на меня револьвер.

Спустил курок.

Потом еще и еще.

– Понравилось? – ласково спросил я. – Но знаешь, с боевыми-то веселее.

Коп медленно поднялся с пола.

Отряхнулся.

– Вот здесь, – сказал я. – За фикусом. Я поставил камеру. На записи видно, как ты стреляешь в копа.

Я показал ему запись.

– А это нехорошо.

– Нет, – воскликнул Элберт. – Это ты. Ты убил Олмоса.

– Да ну? – удивился сержант, поднимаясь с пола. – А мне почему никто не сказал?

Я взял сумку с деньгами.

– И спасибо за щедрость, мистер Лемей.

– Нет! – заверещал он. – Деньги мои.

– Ошибаетесь. Вот же бумага, вы ее подписали. Бабки пошли в оплату моих услуг.

– Можешь в суд подать, – согласился Олмос. – И тогда все увидят, как ты в копа стрелял. Присяжным это понравится.

Ноги Элберта подкосились, он рухнул на пол.

– Нет, – прошептал он. – Это… несправедливо.

Олмос шагнул к нему.

– Ты был любовником моей жены. Вы с ней отняли у меня все. Дом, деньги, машину. Думал, я не отымею тебя в ответ?

Он размахнулся, хотел ударить, – потом не стал.

– Ну бывай, – сказал Олмос. – И бывшей моей привет.