Текст книги "Дело о беглом гоблине (СИ)"
Автор книги: Денис Чекалов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)
Денис Чекалов
ДЕЛО О БЕГЛОМ ГОБЛИНЕ
– Вы мистер Шерлок Холмс?
На пороге вырос рассыльный, вихрастый орк с острыми ушами.
– Срочная телеграмма из Хартфордшира, сэр.
Я отложил скрипку.
Взял из лапы рассыльного мятый бланк, со штемпелем Стрэнда, и бросил орку на чай руну удачи, – из пряничного теста, с маком и сахарной обсыпкой. Тот сразу проглотил ее, поклонился, и через секунду уже кубарем бежал вниз по лестнице.
«Загадочное убийство в Хартфордшире!»
Броский заголовок уродовал первую страницу лондонской «Таймс». Ради него даже отодвинули новости о стачке докеров-минотавров, и репортаж из Венсминстера.
Я прочел статью еще утром.
«Лорд Уильям Дэнби был найден сегодня мертвым, в библиотеке своего фамильного замка. Ему проломили голову кочергой.
Неизвестный убийца вызвал элементаля огня, чтобы сбить со следа полицию. Шесть часов бушевал пожар, и лишь местный друид, преподобный Сэм Холлоу, смог его потушить.
По мнению нашего эксперта-авгура»…
Я распечатал бланк телеграммы.
Только три слова были там – «Мистеру Шерлоку Холмсу». Потом строчки дернулись, скатились с бумаги и обратились в гоблина.
Он был невелик ростом, с рыжеватой короткой шерстью. Порванная одежда выдавала в нем грума. Кровь пропитала старенькую жилетку.
Гоблин сорвал картуз, и пригладил грязные волосы.
– Помогите мне, мистер Холмс! Ради всего святого.
– Вы ранены, – сказал я. – Вам нужен клерик или друид.
– Ах что вы, сэр, это пустяки, – отвечал мой гость. – Пара глотков хорошего бренди, и я снова буду как новенький.
Он достал небольшую фляжку.
– Нет, – я покачал головой. – Ни слова больше, пока не найдем вам доктора.
Я шагнул к стене, где в небольшом алькове стоял рунический анхк.
Закрыл глаза на секунду, – аллергия у меня на святость, – и за крестом открылся портал, ведущий в храм Серебра.
Мягкий солнечный свет лился сквозь высокие витражи.
Янтарные лестницы и ажурные переходы сплетались в сложную руну, и клерики ходили по ним, шепча заклинания.
Грум упал на колени, и начал тихо молиться.
– Вижу, вы гоблин религиозный, – заметил я.
– А как же иначе, сэр; там, в Афганистане…
Лицо его передернулось от старых воспоминаний.
– Помню, как нежить прижала нас к скалам; нигде спасения не было, и даже лучшие маги Оксфорда ничего не могли поделать. А потом…
Он закрыл глаза.
– Появились они. Клерики Серебра; их было мало, четверо… Мистер Холмс, никогда я не слышал такого дивного пения; свет полился с небес, вот как из окон этих, и все зомби, скелеты, все они разом сгинули…
По хрусталю ступеней звонко простучали шаги, и высокая девушка в шелковом лазоревом платье вышла навстречу нам.
– Встань, юный гоблин, – проворковала она. – И излечись.
Я поморщился.
Клерики Серебра могут не нести эту чуть, когда вправляют вам кости. Просто им нравится важничать.
– Меня зовут Том Уилкинсон, – сказал гоблин, смиренно поцеловав подол ее платья. – Я служу грумом у графа Эссекса, в Хартфордшире.
– Кажется, он сосед убитого лорда Дэнби? – пробормотал я. – Ах да…
Я кивнул на девушку-клерика.
– Доктор Ребекка Айрин Уотсон, из Храма Небесного серебра. К слову сказать, она тоже служила в Афганистане…
Шум и грохот пронеслись по хрустальной зале.
На лестнице появились четверо полицейских. Первым шел крыслинг, – щуплый, с изжёлта-бледной физиономией и острыми чёрными глазками.
– А, инспектор Лестрейд! – просиял я.
Крыслинг остановился, и грозно посмотрел на гоблина-грума.
– Сам себя послал телеграммой, верно? Что же, очень хитро! Но слуг Ее Величества так легко не обманешь.
Он вынул наручники из проклятого железа.
– Том Уилкинсон! Я арестую вас за убийство лорда Дэнби.
Гоблин в ужасе заверещал:
– Нет! Мистер Холмс! Я этого не делал. Вы должны мне поверить.
– Лестрейд, – я отвел инспектора в сторону. – А с какой поры Скотленд-Ярд помогает друидам Хартфордшира?
Длинные усы крыслинга задрожали.
– Сами знаете, мистер Холмс. Эти святоши мне нравятся не больше, чем вам. Но я получил приказ от самого комиссара Лондона. Убитый лорд Дэнби…
Лестрейд хотел презрительно сплюнуть, – но потом вспомнил, где мы.
– У него хватает друзей в Вестминстере.
– И все будут рады, что за убийство посадят простого гоблина?
– Да, мистер Холмс. Но что я могу поделать? Этот друид из Хартфордшира, Сэм Холлоу, все уже для себя решил.
– Хорошо.
Я обернулся к гоблину.
– Расскажите нам, что произошло.
Доктор Уотсон отвела нас в залу для медитаций.
– А нам-то что делать, сэр? – спросил один из констеблей.
Он неловко переминался с ноги на ногу, – видно, боялся, что его тяжелые сапоги раздавят воздушный хрусталь ступеней.
– Идите-ка помолитесь, – сварливо отвечал Лестрейд. – Вам, Хряксон, это будет полезно.
Констебли ушли; инспектор нервно потирал руки.
Как и все крыслинги, что дослужились до высоких рангов, – он по утрам всегда брил ладони и пальцы, желая чуть больше походить на людей и эльфов. Однако сегодня, наверное, не успел, – и теперь смущался.
– Садитесь, инспектор, – сказала доктор Уотсон, и сотворила четыре хрустальных кресла. – Я попрошу, чтобы принесли всем апельсиновый чай.
Лестрейд мрачно взглянул на фляжку, что отобрали у грума.
Крыслинг бы предпочел сейчас хорошего бренди.
– Как случилось, что ты оказался около замка? – спросил инспектор.
Уилкинсон смял картуз, потом расправил его на колене.
– Я уже много лет служу графу Эссексу, но дела идут все хуже и хуже. Старый хозяин болен, говорят, долго не протянет. А его дети…
Гоблин покачал головой.
– Юный виконт Перси все время проводит в Лондоне, а это, скажу вам, сэр, удовольствие дорогое. А леди Розалинд… поверите ли, читает, и читает почти весь день; а разве ж есть польза от чтения, вы мне скажите?
– Значит, Эссексы разорены? – спросил я.
– Вдупель, сэр, – согласился гоблин. – Пока был здоров хозяин, в замке всего хватало; он ни пенса не тратил на пустяки, нет, сэр! И когда этот прощелыга, друид Сэм Холлоу, приходил за пожертвованиями, знаете, что говорил ему старый граф? «Бог дарует нам мир и его богатства, милейший Сэм; а вот уж наклониться и взять подарок должны мы сами». Так он и говорил, сэр, слово в слово! И всякий раз у друида морда кривилась, он свистел какую-то ерунду о щедрости и доброте, а все одно уходил без денег. Я вам и больше того скажу, граф запретил нам его кормить, и даже приносить рюмку хересу. «Не дай бог, понравится, – говорил хозяин. – И станет приходить чаще».
– А теперь, – пробормотал я. – Именно друид Холлоу и лечит старого графа? Не удивительно, что ваш хозяин так плох…
– Как детишки стали всем заправлять, – сказал гоблин. – Сразу жизнь изменилась. Холлоу у нас словно поселился. Старых всех слуг повыгнали, и взяли на их место…
Грум быстро перекрестился.
– Клугг’Ора. Жуткое существо, сэр, жуткое! Сидит себе в своей келье, глаза позакрыл, а магии в замке столько, что аж чихать хочется. И вот этим колдовством, он всю работу и делает; а чем ему платят виконт и леди, я не хочу и думать.
– Что случилось тем вечером? – спросил я.
Гоблин почесал в затылке.
– Не подумайте обо мне плохого, мистер Холмс. Я слуга хороший и верный. Трижды посылал за шаманом, с Серых болот, чтоб посмотрел хозяина. Только граф не позволил; он же человек, сэр, а все люди, – не в обиду вам будет сказано, – слишком уж верят в своего бога. А ведь боги, они как карты в колоде, – с той ходи, что сейчас нужна, а потом и забудь о ней, до нового раза. Только нет, хозяин не слушал…
– И ты решил найти другое местечко? – подсказал Лестрейд. – У лорда Дэнби?
– Да, сэр.
Гоблин потупился.
– Всех верховых вивверн уже почти пораспродали. Породистые они, дорогие были… Мне и делать-то стало нечего. Вот я и спросил лорда Уильяма, не нужен ли ему слуга, или грум. А он и говорит: «Том! Хорошо ли ты знаешь замок своих хозяев?» – «Да как же не знать, – отвечаю я. – Тридцать лет прослужил там, с детства». А лорд Уильям достает соверен… Настоящий соверен, сэр! И спрашивает: «Том, а сможешь ли провести меня в замок, так, чтобы Клугг’Ор не заметил?»
– Но это же вздор! – воскликнул инспектор. – Лорд Уильям богатый и уважаемый джентльмен; зачем бы ему тайком, словно вору, пробираться в замок соседа?
– Минутку, Лестрейд, – попросил я. – Давайте сперва дослушаем.
Гоблин перевел взгляд с меня на инспектора.
Тот кивнул, и грум продолжал рассказ.
– «Дам тебе соверен, – сказал лорд Уильям. – Настоящий соверен, Том! Если ночью проведешь меня в замок». И тут меня бес попутал; кикимора нашептала, никак иначе. Мне бы ответить «нет», и все рассказать хозяину. А я на соверен тот глядел, и глаз отвести не мог. «Ну так и быть, – говорю. – Пойдемте, хоть этой ночью; только я с вами, сэр, чтобы вы, того, никаких паскудств не наделали».
– И ты отвел лорда Уильяма в замок Эссекса? – спросил инспектор Лестрейд.
– Нет, сэр. Я не успел. Он велел ночью прийти, как на башне пробьет полпервого. Так я и сделал. Дэнби не держал слуг, только раз в неделю приезжал к нему маг из Лондона, и накладывал везде руны, чтобы работа, значит, сама по хозяйству делалась. Вот как поступают настоящие джентльмены, а не берут в дом мерзкую нечисть, вроде Клугг’Ора…
– Значит, ты правда был там, в момент убийства?
– Как есть, был.
Гоблин потупился.
– Но лорда Уильяма я даже когтем не трогал. Двери в замок сами открылись, стоило постучать. Жуткое это дело, сэр, волшебные руны… Слышал, был случай в Данберри, когда колдун напортачил; и магия, что он наложил, ночью задушила викария, и все семейство его. Спутала с тараканами…
Вот иду я, сэр, по длинному коридору, и вижу, что свет в библиотеке горит. И голос лорда Уильяма слышу, громкий.
«Зря ты пришел, мошенник! – говорил он. – Все кончено. Замок Эссексов тебе не видать; я всем расскажу, кто ты на самом деле!»
Второй отвечал, но тихо, и я не расслышал слов.
«Да как ты посмел! – воскликнул тогда лорд Дэнби. – Если не поумнеешь, то я поеду в Лондон, к арх-канцлеру»…
Потом раздался удар, лорд Уильям захрипел, и сразу же полыхнуло пламя. Я туда, а он лежит на полу, в крови, и уже не дышит. Второго и след простыл.
А вокруг огонь, сэр, я бежать, бегу по замку и слышу, как двери хлопают; ну, думаю, вот и конец тебе, Том Уилкинсон, запрут тебя заклинания, и сгоришь ты здесь, вместе с трупом; вышиб окно и со второго этажа кубырахнулся. Но главное…
Гоблин понизил голос.
– Как отбежал от замка, то увидел друида Холлоу; он стоял у старого дуба, и смотрел, как замок горит…
– Моя дорогая Уотсон, – заметил я. – Что интересного тебе запомнилось в словах гоблина?
Паровой дирижабль отвез нас в Хартфордшир. Там мы взяли карету до замка Эссекс.
– Убийца не просто так вызвал элементаля, – отвечала девушка-клерик. – Он хранил какую-то тайну. И знал, что лорд Дэнби нашел улики против него. Возможно, книгу; недаром все случилось в библиотеке.
– Прекрасно, Уотсон, – кивнул я. – Убийца не знал, где именно лорд Дэнби мог спрятать книгу или бумаги. И лучший способ от них избавиться, вызвать элементаля огня и сжечь замок. Но есть кое-что другое…
– Да?
– Дэнби сказал, что поедет в Лондон, к арх-канцлеру. Но ведь рука закона в благопристойном Хартфордшире, – это друид Сэм Холлоу. Так почему же сэр Уильям не собирался идти к нему?
Уотсон задумалась.
– Холлоу был около горящего замка, – пробормотала она. – И это именно Холлоу хочет повесить убийство на грума-гоблина.
Мы подъехали к каменному мосту.
– Останови! – велел я.
Темные фигуры появились из-за деревьев.
– Кто это? – спросила Уотсон.
– Квазиорки, – отвечал я. – Живут здесь, под мостом, долгими поколениями.
Мы вышли из экипажа.
– Плохо же они живут, – заметила моя спутница. – В Честершире есть целый город квазиорков, и очень богатый, верно?
– Да, людей там за людей не считают, – согласился я. – Когда я там был, мне пришлось ночевать на улице; ни один трактирщик не захотел сдать комнату человеку.
– Тогда почему эти квазиорки не переедут туда?
– Там им пришлось бы работать, Уотсон; а здесь можно просто жить под мостом и клянчить шиллинг у джентльменов…
Дело у квазиорков было поставлено мастерски.
На весьма упитанные мордашки детей искусной рукой папаши были нанесены умеренные потеки грязи. Для полноты картины, самый маленький стал тереть глаза и отчаянно чесать макушку, но тут же получил пинок от старшего брата, – ведь чисто одетый дженльмен мог подумать, что головы у них кишат вшами, а в карманах играют в догонялки блохи да личинки кикимор.
Квазиорк-отец с важностью генерала, ведущего в решительный бой войска, оглядел детей, снял картуз, низко поклонился, – вслед за ним поклонилась и вся семья, – а затем степенно промолвил:
– Испокон, значит, века наш род живет под мостом. И в мир этот приносит одно добро. Не сделает ли почтенный джентльмен ответный, так сказать, ход, и не пожалует ли он семейству моему на пропитание шиллинг?
Он как бы незаметно взмах рукой, маленькие орчата посрывали с себя картузы, стали вокруг меня, подняв глазенки и ожидая, что на них сейчас же посыпется дождь из шиллингов.
– Любезный, – сказал я. – А что вы скажете о лорде Эссексе?
– Хороший человек, сэр, но очень сильно болеет.
– А о его детях?
Квазиорк насупился.
– Мы люди не болтливые, сэр; и сплетничать не привыкли.
Я дал ему два шиллинга.
– К счастью для вас, любезный, вы вообще не люди; гордитесь же этим, и никогда не берите с человека пример.
Я развернулся, и зашагал к экипажу. Квазиорк сказал нерешительно:
– Вот еще что, сэр…
Он вытер нос длинным ухом.
– Молодой виконт Перси часто возвращается за полночь. И могу поклясться, от него всего несет кровью. Человеческой кровью, сэр!
– Значит, юный Перси подался в секту вампиров, – пробормотал я.
Ударил тростью в потолок экипажа, и мы поехали дальше.
– Они потеряют замок, если Эссекса признают вампиром, – сказала доктор Уотсон.
– Да, законы Хартфордшира в этом отношении очень строгие. Лишь человек может владеть замком; этот билль приняли сразу после того, как обезглавили Георга Пятого.
Я задумался.
– Конечно, когда его ожившая голова вернулась на трон, ей не захотелось видеть среди лендлордов орков и гоблинов…
– Многие молодые аристократы понемногу балуются вампиризмом, – заметила доктор Уотсон.
– Да, но грань между «понемногу» и «влип по самые уши» довольно тонкая.
Вскоре мы увидели замок.
Родовое гнездо знавало и лучшие времена. Из шести драконовых башен, где раньше несли караул боевые маги и всадники на виввернах, – осталась только одна, совсем уже ветхая, и сразу было заметно, что уже много веков там не держат крылатой стражи.
Прямо на наших глазах, она начала разрушаться.
И с каждым обвалившимся кирпичом, медленно вырастала другая, рядом.
– Еще один из законов Хартфордшира, – бросил я. – Замок лендлорда должен иметь шесть башен; иначе плати огромный налог в казну.
– Но в билле нет слова «одновременно», – хмыкнула доктор Уотсон.
Сад был давно запущен, зарос гоблинским вьюном и чертополохом.
В замке нас уже ждали.
Дворецкий оказался высоким гномом, – широкоплечий, степенный, с густыми длинными бакенбардами.
– Лорд Эссекс не может вас принять. Он очень плох.
– Тогда мы бы хотели видеть его детей.
Гном остро посмотрел на меня, – и я мог поклясться, что на языке его вертится ответ:
– За осмотр деньги платят, сэр.
Вместо этого дворецкий сказал:
– Я доложу леди Розалинд.
– Гоблин сказал, слуг выгнали, – заметила моя спутница, когда гном ушел.
Я улыбнулся.
– Моя дорогая Уотсон. Дворецкий не настоящий. Его создает Клугг’Ор; это часть колдовства. Вот почему гном смотрел на меня так дерзко…
Глядя на высокую залу, я прикидывал, – что здесь стояло раньше, пока детишки не стали распродавать семейное гнездышко.
– Смотри-ка, Уотсон! Фамильные портреты. Их, правда, мало осталось… Но все репродукции есть в сборнике «Кто есть кто».
Я провел вдоль ликов кончиком трости.
– Вот она, наша древняя аристократия… Жадность, садизм, жестокость, все пороки ты сможешь увидеть здесь! А глянешь на репродукции…
Я пожал плечами.
– Вроде те же портреты, но вместо подонков и сволочей пред нами вдруг достойные люди. Пара незаметных штрихов, и внешность совершенно меняется.
Через полуоткрытую дверь я заглянул в коридор.
– А вот и Клугг’Ор, – пробормотал я.
Огромное существо занимало всю келью.
Бесформенное, полужидкое, с восемью глазами, – оно колебалось, медленно, и о чем-то шептало.
– Уделите нам пару минут, мистер Ор? – спросил я.
Три глаза распахнулись.
– Мне нет дела до людей.
– Да, но, вполне возможно, вам нравится замок, сэр, – вкрадчиво сказал я. – Если Эссексы его потеряют, вам придется искать новое место.
Открытые глаза Клугг’Ора сомкнулись, а три других сразу же уставились на меня.
Я понял, что так он управляет чередой башен.
– Ну ладно; что вы хотите знать?
– Ваши руны, – они следят, кто и когда выходит из замка?
– Да, сэр. Вернее, могут.
Существо сварливо забулькало.
– Но один из хозяев замка велел мне отключить их.
– Кто именно? – спросил я.
Клугг’Ор взглянул на меня с глубоким презрением.
– Вы и правда думаете, что я различаю вас, людей?
Леди Розалинд Эссекс была высокой и некрасивой. Твердый взгляд умных, глубоких глаз не оставлял сомнений, – кто теперь командует в замке.
– Вы хорошо знали вашего соседа, лорда Уильяма Дэнби? – спросил я, когда дворецкий принес нам чая.
– Он был лучшим другом моего отца, – ответила леди Розалинд. – Они вместе служили, в Афганистане.
– Как и ваш грум, Уилкинсон?
– Я не знаю.
Леди Розалинд легко пожала плечами. Она даже имя-то его вряд ли помнила.
Или делала вид.
– Гоблин работает на конюшне; я туда почти не хожу. Мой отец любил ездовых вивверн, а я нет.
«И сразу же всех распродала, как только случай представился», – подумал я.
– Значит, ваш отец привез конюха из Афганистана?
– О нет, ну что вы.
Леди Розалинд была немного шокирована.
– Это же просто гоблин. Папа нанял его через агентство, в Лондоне.
– Ну что ж, – согласился я. – Решим, это совпадение. А как насчет Сэм Холлоу?
– Преподобный?
Голос ее слегка изменился.
– Он очень много сделал для нас, с тех пор, как заболел папа. Не знаю, как мы бы без него справились.
– А ваш брат? Нам бы хотелось поговорить с ним.
– Перси уехал в Лондон; не знаю, когда вернется.
Дверь тихо отворилась, и на пороге возник дворецкий.
Леди Розалинд подняла голову. Гном и хозяйка обменялись быстрыми взглядами. Тот подошел, склонил седую голову к ее уху и что-то прошептал.
– Как некстати, – досадливо воскликнула леди Розалинд. – Иди, Патрик.
Лицо ее от волнения пошло красными пятнами.
Она обернулась к нам и сказала, стараясь придать голосу безмятежное выражение.
– Ох уж эти слуги, мистер Холмс. Извините меня, я отлучусь на пару минут.
Леди Розалинд улыбнулась и, шурша юбками, вышла за дверь.
– Заметила, Уотсон? – спросил вполголоса я.
– Она боится друида.
– Именно. Но так боятся не врага, а хозяина. Того, кто имеет над тобой власть. А леди Розалинд не из тех, кого можно так легко посадить на цепь… Чем же держит ее Сэм Холлоу?
Я пружинисто поднялся.
Французское окно выходило в сад. Я приотворил его, и в комнату хлынул влажный аромат хвои и цветов.
На боковой аллее ждал человек. Невысокий, полный, с блестящей лысиной, – он вел себя уверенно, не как гость, а словно завоеватель в покоренной стране.
– Кто это? – вполголоса спросил я.
Гном-дворецкий вырос рядом со мной.
– Ральф Пинброк, – ответил он.
Видно, Клугг’Ор и правда не хотел терять хорошее место, и решил поделиться сплетнями.
– Вы не называете его «сэр»? – спросила доктор Уотсон. – У него же есть титул. Это новый лорд Ковентри.
– Он купил титул, мэм, а это большая разница; к тому же, у него нет замка.
– Как же так вышло?
– Замок Ковентри, мэм, был разрушен двести лет назад, черной магией. На его месте лишь гнилое болото; там даже кикиморы не живут. Вот почему этот человек сумел купить титул.
– И держу пари, – пробормотал я. – Ральф Пинброк не прочь завладеть замком Эссексов, верно?
– Да, сэр, – отвечал дворецкий.
– И у него хватит денег на все шесть башен одновременно?
– Боюсь, что да, сэр.
Я снова посмотрел в сад.
Леди Розалинд быстрыми шагами подошла к новому лорду Ковентри. Тот просиял и замахал ей рукой; хозяйка, однако, вовсе не проявила радушия, и держалась холодно-официально.
– Вы знаете, Пинброк, вам здесь никто не рад, – резким, прерывающимся от волнения голосом, сказала она.
– Ну отчего же? – всплеснул руками лорд Ковентри. – Я думал, мы друзья. Разве не я дал вам ссуду на ремонт башни? И разве же я хоть раз, – ну хоть единственный раз! – заводил речь о возвращении долга?
Он лицемерно потупил сальные глазки.
Леди Розалинд обернулась.
Глянула на окно, и легко взмахнула рукой. Их с Ковентри накрыла непрозрачная сфера; теперь мы не могли ни видеть, ни слышать их.
– Отлично, – пробормотал я.
– Холмс, – сказала Уотсон. – Мне казалось, вы хотели услышать их разговор.
– Настоящий джентльмен не будет подслушивать, – с укором ответил я. – Особенно, когда его на этом уже поймали. Нет, леди Розалинд не из тех, чьи секреты легко узнать. Но раз мы ее не видим, – то и она не может следить за нами. Мистер Клугг’Ор…
Я обратился к дворецкому.
– Проводите нас к графу Эссексу.
– Пинброк хочет завладеть замком, – говорил я, когда мы поднимались по лестнице. – Старый граф при смерти; молодой виконт Перси скоро станет вампиром. Остается лишь отделаться от дочери.
– Думаешь, он хочет на ней жениться?
– Лишь юный дурак может хотеть жениться, – ответил я. – Но Пинброк готов, скрепя сердце, обменять свободу на замок… Ведь тогда ему не придется платить огромный налог.
– Это здесь, – доложил дворецкий.
В комнате было полутемно.
Плотные тяжелые шторы закрывали окна. Лишь дальнее было завешено шелковой занавеской и слегка приоткрыто.
Пахло лекарствами и какими-то травами. Нежный аромат шел от ярких букетов, расставленных чьей-то заботливой рукой.
Сам лорд Эссекс лежал на высоких подушках, укрытый до пояса легким шерстяным одеялом. Длинные рукава закрывали его исхудавшие пальцы.
Глубокие тени пролегли под глазами, а впавшие щеки и горячечный цвет лица говорили о том, что старику недолго осталось.
– Вы приехали из Лондона, верно? – чуть слышно прошептал он.
– Меня зовут Шерлок Холмс; а это мой друг и коллега, доктор Ребекка Уотсон, клерик из храма Серебра.
Лорд Эссекс приподнял руку.
– Садитесь… Давно уже никто ко мне не заходит; раньше была сиделка, Мэри, из гоблинов; хоть было с кем поболтать. Она знала много побасенок. Эти уж мне болотные…
Старик улыбнулся.
– Знаете, мистер Холмс. Со всеми их суевериями, сказками и причудами… Они, боюсь, гораздо умнее нас.
– Вы знаете, что случилось с лордом Уильямом?
Лицо старика сразу же помрачнело.
– Холлоу рассказал. Не люблю, когда он приходит. Кружит здесь, как стервятник… Ждет, пока я умру. Да и чего ждать?
Лорд Эссекс хрипло закашлялся.
– Я и так уже, считай, умер.
– Доктор Уотсон прекрасный врач, – сказал я. – Магия Серебра может быть сильнее, чем колдовство друидов.
Старик лишь покачал головой.
– Простите, мистер Холмс. Слишком поздно мне менять веру; я всю жизнь ходит в церковь, и служил Единому. Кем я стану, если теперь, на пороге смерти, кинусь менять богов, как носовые платки?
Его лицо побледнело, дыхание стало неровным.
– Нет! Раз мой час пришел, я пойду тропами Единого и не предам его. А иначе получится, что вся моя жизнь окажется ложью…
– Вам лучше уйти, – раздался негромкий голос.
Я обернулся.
В дверях стоял человек в изумрудной мантии. Свежий венок омелы в седых волосах говорил о том, что перед нами друид.
– Преподобный Сэм Холлоу, – пробормотал я.
– Лорд Эссекс серьезно болен, – отвечал тот. – Нельзя его утомлять.
Мы вышли в коридор.
– Лорд и правда очень плох, – сказал я. – Ваша магия явно не помогает.
Друид гордо выпрямился.
– Мы служим Единому, мистер Холмс. Моя цель – не продлить жизнь лорда, вопреки воле Господа, и впасть тем самым в безумие колдовства. Я лишь проводник воли Божьей; буде ему угодно, лорд Эссекс выживет. А если нет, то не мне и не вам противиться решениям Создателя нашего.
– Понимаю, – кивнул я. – Поговорим о Томе Уилкинсоне. Гоблин-грум, что ходит здесь за виввернами. Вы уверены, что он убил лорда Уильяма?
Сэм Холлоу мрачно посмотрел на меня.
– Я сам застал его возле горящего замка.
– С тем же успехом, можно сказать, что гоблин застал там вас.
Лицо друида исказилось от ненависти.
– Вы забываетесь, мистер Холмс. Я друид; нелепо даже и думать, что я…
Доктор Уотсон властно подняла руку, и Сэм Холлоу замолчал.
Их глаза встретились.
– Зачем, по-вашему, гоблин убил лорда Уильяма? – спросила она.
– Деньги, – ответил Холлоу. – Грум понимал, что скоро его уволят. А в библиотеке хранились ценные и редкие книги. Я сам не раз был в гостях у лорда Уильяма, и всегда удивлялся богатству его коллекции.
– А что исчезло из замка?
– Этого мы никогда не узнаем; элементаль уничтожил все. Вот зачем гоблин его призвал.
– Думаете, такие чары по плечу обычному груму? – спросил я.
– Ах, оставьте, мистер Холмс!
Друид потерял терпение.
– Том Уилкинсон летал верхом на ядовитых виввернах. Что ему какой-то элементаль?
– И все же подумайте, – сказала доктор Уотсон. – Возможно, я смогу помочь старику.
Сэм Холлоу с ненавистью взглянул на нее.
Друиды и клерики Серебра всегда были на ножах.
– Лорд Эссекс чересчур мягок, – отвечал преподобный. – И это дорого ему стоило.
Речь, очевидно, шла о детишках.
– Настоящий лендлорд никогда не коснется магии. Нет лечения, кроме того, что посылает Единый; все прочее святотатство. А гнусная ложь Серебра…
Его передернуло.
– Будь моя воля, вас бы на порог не пустили.
– Как съездили в Хартфордшир, мистер Холмс?
Лестрейд нервничал.
– Дирижабль трясло все время. А как дела у вас здесь, в Лондоне?
Закрытый экипаж вез нас по узким улочкам Сохо.
– Друиды в ярости, мистер Холмс. Том Уилкинсон сидит в камере, в тюрьме Ньюгет; но скоро мне придется отдать его святошам из Хартфордшира. И тогда ему уже ничто не поможет.
Будучи серым крыслингом, – Лестрейд всегда ненавидел графства, где древний закон по-прежнему ставил людей выше других народов.
– Будем надеяться, – сказал я, – что наша охота сегодня будет удачной…
Экипаж остановился. Мы вышли.
Вокруг, словно армия прокаженных, тянулись трущобы. Там и здесь, из окон выглядывали гоблины и бурые крыслинги.
Лестрейд шагнул к стене, затянутой паутиной, и приказал:
– Именем королевы!
Полицейский маг выкрикнул заклинание, и серые нити окутал дым. Но сеть даже не загорелась.
– Еще раз! – велел инспектор.
Уотсон шагнула вперед, отстранив волшебника.
Девушка-клерик начертила в воздухе анкх, и паутина растаяла, открыв нам темный проход. Мы вошли; в нос ударил запах свежей крови и опиума.
Узкие переходы вели нас все дальше.
В темных щелях мелькали лица вампиров. Уотсон зажгла волшебный фонарь, сиявший солнечным светом, и теперь он плыл перед нами, словно бехолдер, разгоняя нежить и мрак.
– Сюда! – воскликнул констебль.
Кривые ступени сбегали в темный подвал, пропахший магией Некрономикона. Там, на грязной соломе, лежал виконт Перси Эссекс.
Лицо его было покрыто запекшейся кровью. Грудь тяжело вздымалась.
Рядом стоял сгорбленный человек, со ржавой кружкой в руках.
Он обернулся, – это был Пинброк.
– По какому праву вы вломились сюда? Я лорд Ковентри; это частный клуб, и вам здесь не место.
– Клуб? – гневно воскликнул Лестрейд. – Больше похоже на притон для вампиров.
Пинброк шагнул к нему.
– Хартия королевы дозволила нам пить кровь. Все доноры пришли сюда добровольно. Мы не нарушаем закона; а вы, крысьи морды…
Шесть на загривке Лестрейда встала дыбом.
– Вы хотели обманом завладеть замком Эссекса, – отвечал инспектор. – Пытались споить виконта…
Он показал на юношу, лежавшего на соломе.
– …И превратить в вампира.
Пинброк осклабился.
– Никто не заставлял мальчишку пить кровь. Это был его выбор.
– Посмотрим, что скажет арх-канцлер, – раздался вдруг женский голос.
Полицейские расступились, и вперед вышла леди Розалинд.
– Инспектор! Я обвиняю этого человека в заговоре против моей семьи. И требую правосудия.
– Да правда, что ли? – зарычал Пинброк. – Деньги сперва верни.
– Вас обвиняет равный по титулу, – сказал Лестрейд. – Только арх-канцлер может решить ваш спор. Констебль! Уведите его.
Леди Розалинд шагнула к брату, – хотела обнять его, но тот был слишком потен и грязен; тогда она кивнула констеблям. Носилки были уже наготове, и вскоре юного Перси Эссекса погрузили в карету.
– Мистер Холмс, – воскликнула леди Розалинд. – Я так благодарна вам, что вы избавили нас от этого ужасного человека. Как думаете, что решит арх-канцлер?
– Эссексы одно из древнейших аристократических семейств в Англии, – сказал я. – А Пинброк всего лишь лавочник, хотя и очень богатый. Деньги здесь ему не помогут…
Леди Розалинд уехала вместе с Перси.
Сэм Холлоу стоял у входа в притон, сложив руки на груди.
– Как вы нашли это место, мистер Холмс? – спросил он недобро. – Ведь леди Розалинд искала этот притон, и не один месяц.
– И не могла найти, – согласился я. – Ведь вы ей в этом мешали.
– Что? – возмутился Холлоу.
– Пинброк играл вам на руку. Лишь ваша магия не давала виконту Перси превратиться в вампира полностью. Это давало вам власть над леди Розалинд, и открывало двери в ее казну.
Сэм Холлоу высокомерно посмотрел на меня.
– Я друид. Весь мир принадлежит Богу; а я здесь его наместник.
– У нас хорошие новости, – сказал я.
Тьма сгустилась в покоях старого лорда Эссекса.
Он лежал на кровати, и его дыхания почти не было слышно.
– Ваш сын пошел на поправку. Арх-канцлер наложил штраф на Ральфа Пинброка, и обнулил долги вашей дочери. Вашей семье больше ничто не угрожает…
Я улыбнулся.
– Кроме меня, конечно.
– Что это значит, сэр? – глухо проскрипел лорд.
– Вот книга, ее прислали из Честершира…
Уотсон развернула пакет.
– Древняя, очень редкая. Такая же была в собрании лорда Уильяма. Из-за нее-то вы его и убили.
– Я умираю, – глухо прошептал лорд. – Прошу, оставьте меня.
Быстрым движением, я сунул руку ему под подушку, и вытащил серебряный анкх.
– Гнусное колдовство, не так ли? – подсказал я.
Яркий свет озарил покои лорда Эссекса.
Хозяин замка выпрямился.
Он больше не казался ни больным, ни старым.
– Вы все это время были в отличной форме, – сказала доктор Уотсон. – Анкх храма Серебра излечил вас. Но вы не решались сказать об этом. Боялись, что друид Холлоу обвинит вас в расколе, и отлучит от церкви.
– Сперва вы хотели попросту сделать вид, что медленно поправляетесь, – кивнул я. – Но мнимая болезнь пригодилась. Стала вашим алиби.
Лорд молчал.
Его глаза были прикованы к книге.
– Я говорил Уотсон, что древние портреты правдивы. А вот репродукции, – современные, – высокомерно лгут. Вы одна из древнейших аристократических семейств в Англии. А «Билль о людях» был принят лишь при Георге Пятом.
