Текст книги "Пламя клинка"

Автор книги: Денис Чекалов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

1

Не смотри в глаза опасности.

Никогда.

Это забава для тех, кто не знает настоящего риска.

Или самоубийц.

Ужас – неистовый, первобытный страх управляет нами единовластно, и ни Долг, ни Воля, ни Разум не в силах заглушить его крики.

Если ты заглянешь в глаза опасности, ты умрешь.

Ратник шествует на войну, потому что глуп и не ценит собственной жизни.

Наемник идет с усмешкой, помахивая мечом. Он будет резать слабых и беззащитных, а при малейшем риске сразу сбежит подальше от поля боя, бросив и командира, и раненых товарищей, и грязный, бесполезный обрывок знамени.

Жрец-фанатик отдаст свою жизнь за бога, с радостью и открытым сердцем, лишь потому, что в посмертии ждет райского воздаяния.

Никто из них не смотрит в глаза опасности.

И только со стороны они нам кажутся храбрыми.

– Все твои друзья разбежались! – прорычало чудовище. – Ты остался один.

– Одиночество – наша плата за то, чтобы повзрослеть, – сказал я.

Зала была огромна. Тот, кто вырыл ее в толще земли под городской площадью, очень хорошо постарался.

Я стоял на высокой груде обломков, медленно шепча защитные заклинания.

Мой астральный щит исполнялся небесной силой.

– Человек, – чуть слышно произнес морлихор.

Он провел чешуйчатой лапой по граниту плит.

В каменном полу от его когтей остались глубокие, рваные борозды.

– Я жил в Нижних тоннелях. Там, где ты не протянул бы и дня. Ты и впрямь веришь, что сможешь остаться жив?

– Вера – это все, что у нас есть, – отозвался я.

Там, где только что стояла Оксана, алым рубином сверкал полуторный меч.

Девушка оставила его для меня.

С другой стороны, в луже чернильной крови, лежало навершие инженерного молотка.

Чуть дальше и рукоять.

Я помнил, как Торвальд скрутил инструменту голову и привинтил ее с другой стороны. Значит, эти обломки еще можно починить.

Если будет время.

– Оставайся здесь, человек, – негромко произнес морлихор. – И просто смотри наверх. Кровь людей будет литься по улицам Малахита и оросит тебя, словно утренний дождь.

Мощным прыжком чудовище рванулось к провалу.

Пара секунд – и он уже будет на площади.

Я ждал.

С тихим, глухим рычанием монстр упал обратно.

– Сперва допрыгни, – сказал я.

Он обернулся, и все его четыре зрачка от ярости побелели, почти слившись со стекловидной жидкостью.

Прочная цепь невидимых заклинаний намертво связала нас вместе. Теперь ни один из нас не уйдет из обвалившейся залы, пока не убьет другого.

Или не умрет сам.

Чудовище медленно пошло на меня.

– Там, в Нижних тоннелях, я один загрыз шестерых зломыслов, а пауки…

Я знал, что морлихор прыгнет на середине фразы.

Так и случилось.

Его огромное тело, закованное в толстую чешую, внезапно сорвалось с места. Сложно было поверить, что этот гигант может так быстро двигаться.

Морлихор обрушился на меня, как падающая звезда.

Я уклонился и со всей силы врезал ему в висок.

Хищника отшвырнуло в сторону.

Он хрястнулся о гранитную стену, лапы его подогнулись, и монстр тяжело осел на гранитный пол.

Тело его содрогнулось.

Густая алая кровь забила изо рта.

Я развел руки.

Алые молнии пронеслись между моими ладонями.

Мощный заряд обрушился на голову монстра. Грива чудовища задымилась, щупальца стали бурыми, сморщились и обвисли, словно куски вяленого мяса.

Он яростно зарычал.

Прежде чем я успел отскочить, хищник бросился на меня. Я уклонился в последний миг.

Чешуйчаный бок чудовища мелькнул в паре дюймов от моего лица. Еще немного – и острые шипы морлихора выдрали бы мне оба глаза.

Тяжелая лапа, с загнутыми когтями, распорола мне грудь. Ледяное пламя охватило меня, я рухнул и только чудом не покатился вниз, к подножию громады камней.

Морлихор уже был там и с тихим рычанием ждал, пока я упаду прямо на его клыки. Поняв, что этого не случится, он в тихой ярости стегнул по стене хвостами.

– Страх сильнее разума, – глухо произнес монстр.

Я поднялся.

Грудь горела огнем.

Магическая броня спасает от повреждений, но не от боли.

– Страх его слуга, – отозвался я.

В моей руке появился молоток гнома.

Я прикрутил навершие к рукояти и взмахнул.

Хищник бросился ко мне.

Рваные осколки камней летели из-под его когтей. Я наотмашь ударил монстра магическим молотом.

Острый тяжелый клюв, отлитый из пульсирующего метеорита, пробил череп чудовищу, и обрывки мозга хлынули на гранитные плиты пола.

Я размахнулся снова.

Острие молота врезалось в толстую, шипастую шею монстра, ломая первый из двух его позвоночников. Тело чудовища содрогнулось в страшной агонии.

Хвост забился об пол.

В ту же секунду треснула рукоять волшебного молота, и алое, сверкающее навершие ударилось об пол.

Морлихор обрушился на меня и сбил с ног.

Его когтистые лапы пригвоздили меня к земле. Хищная пасть оскалилась тремя рядами клыков. Алые зрачки огнями впились в меня, разрывая душу на части.

– Разум ничто! – прорычал морлихор. – Он бессилен!

Я схватил его за голову.

Кровь и кусочки вражьего мозга текли по моей правой руке.

Напрягая мускулы, я резко рванул чудовище.

Хрустнула сломанная шея.

Он захрипел.

Четыре алых зрачка расширились и лопнули, растекаясь бурлящей кровью. Я отбросил хищника прочь и поднялся.

Его тело корчилось на полу.

Длинные лапы дергались, и кровавая пена хлестала клочьями из оскаленной пасти.

2

Гномы мало кого пускают в свои ковальни.

Я говорю, конечно, не о тех придорожных кузнях, где умелый мастер за пару квадратных шекелей с пробитой середкой починит вам разодранную кольчугу, продаст новый гладиус взамен того, что вы швырнули в кусты, убегая от болотного огнедыша, с тем чтобы потом рассказывать всем, как меч сломался в неравной битве с чудовищем, или подкует вам все четыре копыта, ежели вы кентавр.

Истинная гномья ковальня совсем другая, их строят в высоких башнях или глубоко под землей, стальные толстые двери надежно заперты защитными заклинаниями, а хозяин никогда не возьмет работу со стороны.

Кузня Торвальда полыхала огнем берилловых горнов в самом сердце Малахитовой крепости. Стены ее были увешаны тусклыми адамантовыми щитами, и, приглядевшись, вы могли различить, как мелькают в них искаженные лица ратников.

Рядом блестели огромные мечи – цвайхендеры, двойные секиры и тяжелые моргенштерны, на высоких подставках переливались серебряные кольчуги и латы, скованные из драконьей крови, а шлемы – кабаньи, саллады, бацинеты – тянулись на длинных полках сверкающей чередой.

Сам Торвальд стоял у раскаленного горна, сжимая в руках тяжелый кузнечный молот, и алые всполохи чертили рваные тени на его суровом лице.

– Знаете, отчего мы, гномы, живем так долго? – спросил инженер, не обернувшись ко мне.

– Потому что не в долг, – отозвался я.

– Здесь лучшее магическое оружие, которое можно найти по эту сторону Малахитового хребта. Многие из клинков я выковал сам. Берите любой, и будем в расчете.

– Знаю, что гномы ценят мечи дороже собственной жизни, – заметил я. – И не могу принять такого подарка.

Торвальд нахмурил брови, он не хотел ходить в должниках.

– Тогда возьмите доспех или щит-павезу.

– Мне все это не нужно, – ответил я. – Возможно, настанет день, и вы тоже сможете мне помочь.

Гном отложил магический молот, и стало ясно, он будет молиться всем подгорным богам, чтобы этот день не наступил никогда.

– Как вы меня нашли? – спросил гном.

– Узнал дорогу у стражников.

– Не здесь, в подземелье. Как вы подоспели так быстро?

Я мог бы ему ответить.

Сказать о следящем камне, что я незаметно подбросил ему в карман. О сферах телепортации, их мне подарил Руфус и объяснил, какая куда ведет.

И когда морлихор напал на гнома и его големов, я сразу же об этом узнал.

Бежать на помощь, по узким коридорам коллектора было делом нелепым. Я не знал, куда ведет какой коридор, и мог легко заблудиться.

Зато я помнил, что Торвальд ушел накладывать руны, и было легко понять, он где-то под главной рыночной площадью. Нам оставалось только перелететь туда и спрыгнуть в одну из ям, прорытых зломыслом.

Все это я мог подробно рассказать Торвальду, но не стал, а просто ответил:

– Просто мне повезло.

Морлихоры живут обычно на средних ярусах и пожирают тех, кого изгнали из верхних. С каждым убитым чешуя твари становится толще, а магия – изощренней.

Самые сильные спускаются в нижние тоннели и убивают всех, даже крестопауков и зломыслов.

Город, под которым живет Старейшина Морлихоров, обречен на скорую гибель, ибо, пожрав всех на последних ярусах, тот будет подниматься все выше, пока не вырвется на улицы детинца, разрывая людей на части и круша здания.

– Лучше скажите, как вы? – добавил я. – Не рано ли вам приступать к работе?

– Глупости, – буркнул Торвальд. – Он едва меня зацепил. Просто размягчился я с вами, люди, слабым стал, таким же, как вы. Гному не к лицу бежать с поля боя только потому, что он получил по шапке.

– Вы вовсе не бежали, – ответил я. – Только глупец мог бы поверить в обратное. Вам надо было вернуться и чинить големов. Как дела у них?

– Хорошо, – отозвался Торвальд, и его каменное лицо впервые смягчилось.

Я понял, своих механических помощников он ценит гораздо выше, чем людей и даже других гномов.

– Идемте, – сказал инженер, – я вам покажу кое-что.

Мы подошли к огромной доменной печи, сложенной из черепов драколичей. Темный смолистый дым клубился над ее жерлом, и раскаленные искры взлетали к далекому потолку.

– Здесь плавится адамантий, – пояснил гном. – Скарбники хотели и сами, но такую работу я никому не могу доверить.

Он похлопал по костяной стене открытой ладонью. Я предусмотрительно держался подальше. Гномья домна никогда не тронет своего хозяина, а вот всем остальным лучше не рисковать.

– Каждый месяц мы отсылаем в столицу партию слитков, – добавил Торвальд, и в голосе его звучало усталое сожаление.

Горько ему было отдавать такое сокровище, но гном понимал, что это цена за независимость Малахита.

– А вот и он, мой красавец, – прошептал инженер.

Лязгнули тяжелые цепи, и сквозь клубы смолистого дыма я увидел пятипалую руку-голема. Пропеллер с нее был снят, она висела на крюке подъемного крана и медленно опускалась в домну.

– Жидкий адамантий – лучшее средство для лечения големов, – с гордостью пояснил Торвальд. – И царапинки не останется. Второму повезло меньше…

Мы подошли к огромному верстаку неправильной треугольной формы. На ней лежала механическая рука – та самая, которую морлихор разорвал на части.

Над ней склонилась Оксана. Поверх кожаного доспеха она надела широкий ультрамариновый фартук, какие носят инженеры-алхимики.

Длинные, изящные пальцы девушки были измазаны машинным маслом и кровью. В правой руке она держала изогнутую иглу с толстой суровой ниткой, в левой – отвертку, и белые шипящие молнии играли на крестовом наконечнике.

– Она хорошо справляется, – чуть слышно произнес Торвальд. – Прям чудеса творит. И формулы инженерные все назубок знает; толковая девка, что ее в мечницы понесло?

Он неодобрительно покачал головой.

Гномы боготворят рунические мечи и превыше всего на свете ценят искусство коваля, но готовый клинок охотнее повесят на стену, чтобы с гордостью любоваться им осенними вечерами.

Опытные и умелые воины, они до последнего избегают драки, предпочитая войне красочные и эффектные поединки без пролития крови, а чтобы кто-то по своей воле отправился на поиски приключений, забросив кузнечный молот, вересковую трубку и бочку горького эля… такого гнома сразу бы сочли сумасшедшим.

– Как он? – спросил у девушки Торвальд.

Та обернулась, вся измазанная машинным маслом.

– Стержни порвались, – сказала Оксана.

Гном всполошился, разом растеряв торжественное величие. Он ринулся к девушке, хватая отвертку.

– Как, как же? Не может быть, – запричитал инженер. – Заменить-то нечем; в столице их не допросишься. Чертовы скопидомы…

Он подкрутил сустав огромной руки.

– Нет, совсем сломались, совсем…

– У вас есть рунические кинжалы? – спросила Оксана. – Если хватит длины, я вырежу из них новые стержни.

– А сможешь? – недоверчиво спросил Торвальд. – Такое только дворфы умеют.

Девушка смерила его уничижительным взглядом.

– Там кинжалы, там, на дальней стене, – засуетился гном. – Сейчас я принесу.

Он поспешил туда, где в дымном мареве кузни переливались прямые магические клинки.

3

– Привет, замарашка, – сказал я, вернув ей черный бастард.

– Слышу от барашка.

Девушка осматривала свой меч.

– Ты что, его даже в руки не брал?

– Не пришлось.

Она тряхнула искристыми волосами.

– Я осмотрел подземную залу, – сказал я. – После того как ты убила зломысла, Торвальд запечатал вход защитными рунами. Но кто-то их снова стер.

– А стражники что, хлопали ушами?

– Есть много способов стать невидимым. Или им кто-то приказал отвернуться. Недаром же Духарий и Руфус когда-то служили вместе.

– Я узнала, где он живет, – сообщила Оксана.

Она кивнула на большой атлас города, лежавший поперек дубовой скамьи. Я коснулся холодных серебряных страниц книги, и передо мной вспыхнули объемные картины.

Лавка Духария притаилась в маленьком переулочке.

Камни мостовой были грубые, словно их положили только вчера, должно быть, нечасто по ним шаркали сабо горожан или стучали сапоги стражников.

Многие окна забиты досками, дома пустовали. Кто перебрался в квартал получше, кто на местное кладбище.

Забытая всеми стогна, куда никто не заходит, – лучшее место для лавки черного колдуна…

– Я скоро закончу, – сказала девушка. – Голем будет как новенький. Пара дней в домне – и снова сможет летать.

– Очень хорошо, – кивнул я. – Помощь нужна?

– Сама справлюсь.

Я не стал спорить, красть чужие лавры – позорный грех, еще хуже, чем таскать жареную картошку из тарелки соседа.

– Ладно…

Пару секунд я раздумывал.

– Вижу, там станочек не занят? Если Торвальд не будет против, выточу безделку одну. А потом навестим Духария в его магической лавке.

– Вот, вот, – спотыкаясь, прибежал гном, неся на большом червленом подносе целую груду клинков всех форм и размеров. – А те, что покороче, я счас перекую, сделай мне еще несколько стержней, на будущее.

Оксана нахмурила брови, но по тому, как заблестели ее сапфировые глаза, я понял, что девушке приятна похвала гнома.

Тихо застучали мечи, все доспехи и шлемы обернулись к двери – это означало, что кто-то подходит к кузне.

Тяжелые створки из чистого адаманта, выкованные в форме лезвий секиры, слегка приотворились – у того, кто на них надавливал, не хватало силы распахнуть полностью.

– Это еще что такое? – удивился гном.

В кузню, спотыкаясь и размахивая руками, вбежал Аксен.

Он носил широкий серый халат, какой надевают для чистки конюшен, чтобы не пачкать форму. В правой ладони – совок со следами высохшего навоза, шапка-столбунец сбилась набок, рыжие волосы растрепались.

Едва не упав и лишь чудом не въехав носом в крупнопластинчатый доспех-бригантину, мальчишка замер на середине залы. Он бестолково озирался вокруг, а завидев Торвальда, кинулся к нему.

Гном оторопело смотрел на юношу.

– Дядько Торвальд, дядько!

Аксен замолчал, шумно втянул веснушчатым носом воздух и зачастил:

– А конюх Трифон, типун ему на язык, сказал, что вы на лавке лежите на ладан дышите, вот-вот скончаетесь. Я, эта, перепугался и сей момент прибежал.

Он посмотрел на свои руки и только сейчас понял, что притащил с собой совок из конюшни.

– Вы, эта, не рано встали? Может, вам еще полежать? Я вам чаю бы заварил с ромашкой и одуванчиком.

– Ну вот, еще один, – недовольно пробурчал гном. – Да цел я, цел, нечего мне разлеживаться.

Аксен недоверчиво покачал головой и, как мне показалось, даже хотел потыкать в Торвальда конюшенным совком, но все-таки удержался.

– Ладно, – ответил гном с суровым добродушием. – Я, как видишь, здоров, так что возвращайся в конюшню.

И, глядя на них двоих, я вдруг понял, как много общего между ними – оба были чужими в городе Малахита, оба не нашли здесь друзей, да и не особенно стремились к этому.

Торвальд, похоже, заменил мальчишке отца, хотя ни один из них никогда об этом не думал.

– А правда, – спросил Аксен, и глаза его расширились едва ли не вдвое, – что вы один побороли трех трехголовых змеев, а, дядько Торвальд? Трифон так говорит.

– Больше его слушай, глупее станешь, – отрезал гном.

Юноша помолчал немного, и было видно, как в его голове перевернулись страницы с мыслями. Сразу после испуга и беспокойства всегда идут гнев и упреки.

– Говорил же вам, не ходите в эти коллекторы без охраны. Никогда вы меня не слушаете. Думаете, что я мал и глуп, а вон оказалось-то вовсе наоборот.

Мальчишка весь покраснел, поняв, что брякнул лишнее.

– Я, эта, не за ваш рост, – поспешно затараторил он. – Хотя, если поразмыслить, кто же и где видел гнома-гиганта? К примеру, ни я, ни мой отец, ни отец моего отца, то есть мой дед, если вы понимаете, никогда их не встречали. Ой, дядько, а вы в своих путешествиях видали таких гномов-гигантов?

Торвальд, разинув от удивления и негодования рот, уставился на Аксена.

– Ты что это мелешь такое? Что ты себе позволяешь? Распустил вас Огнард совсем. А ну-ка я сейчас пойду и проверю, в каком состоянии вороньи стойла. Птицы небось в помете утопают, не кормлены, не поены.

Аксен тихонько вздохнул, и на лице его расплылась благодушная, слегка глуповатая улыбка.

– Ну, стало быть, я пошел. Вижу, вы и впрямь живы-здоровы, а Трифону скажу, что он врун.

Парнишка на цыпочках попятился к магическому порталу. И, уже войдя в Круг телепортации, скороговоркой добавил:

– За стойла не беспокойтесь, и вороны не передохли. Я свое дело знаю. А вот что меня на серьезные дела не берете, это уж совсем зря и неправильно.

Призрачные волны астрала захлестнули его с тихим хрустальным звоном, и Аксен растаял, вернувшись к себе в конюшню.

4

Двери кузницы распахнулись с тяжелым, яростным лязгом.

Темная сгорбленная фигура выросла на пороге. Это был высокий, невероятно толстый голем из человеческой плоти.

Черная косматая борода закрывала его лицо. На голове – высокая шапка-столбунец из меха зловолка. Опашень – долгополый кафтан с широкими, длинными рукавами, частой пуговецью донизу и воротником впристежку.

Тихо скрипели атласные сапоги, с подошвой из кожи вирма, что позволяло голему высасывать энергию из земли.

Его блеклые глаза, пустые и мертвые, медленно обвели ковальню.

Обсидиановый дым клубился над магческой домной, алые тени метались на стенах кузни, и за рядами доспехов голем не видел нас.

– Точно сможешь найти? – спросил незнакомец, и голос его звучал гулко, словно со дна ущелья.

– Не извольте беспокоиться, барин!

Из-за его спины, вертя ощипанным розовым хвостом, выскочил крысогоблин в косоворотке, серых драных портах и кожаных туфлях-поршнях.

Он принюхался, подрагивая тонким носом.

– Если он здесь, я быстро его найду.

– Не мешкай, – приказал голем. – Надо успеть, пока этот коротышка лохматый на лавке дрыхнет. Если увидит нас, визгу не оберешься.

– Все в лучшем виде сделаем, – отвечал крысогоблин. – А как насчет задаточка, барин?

– Задаточка? – взъярился голем. – Ах ты, паскудник! Так я же дал тебе серебряную монету.

– Дык это было за вхождение в дело, – развел крысогоблин лапами. – А теперь задаточек надоть.

– Быстро ищи, – заревел толстяк, – пока я тебе хвост и уши не оторвал!

Крысогоблин пискнул и кинулся вдоль стены, осматривая доспехи.

Торвальд, увидав это непотребство, пару минут не мог ни двигаться, ни кричать. Потом он в ярости швырнул на пол червленый поднос с кинжалами, который нес Оксане, и затопотал к незваным гостям.

– Это ты кого назвал коротышкой, червь поганый?! – гневно прогремел инженер.

Голем на мгновение замер, озадаченно уставившись на хозяина кузницы.

– А мне сказали, будто ты болен, на лавке лежишь, в горчишниках да пиявках, – ответил он. – И червем не зови меня; сие суть разжигание национальной вражды.

– Я тебе счас так разожгу, – с черной угрозой прорычал гном. – Долго бегать будешь с дымящимися портками!

– Да ты хоть знаешь, кто я?! – задохнулся от возмущения голем. – Я аршинник Казантул, ганзейский негоциант, всем местным горам хозяин! Да я каждый месяц пирую в Чернодворце, по правую длань от государя-императора!

– Знаем мы, как ты пируешь, – отвечал гном, – под столом на карачках прячешься и глодаешь кости, что бояре на пол кидают.

Он явно хотел добавить, что еще сподручно делать на четвереньках, но посмотрел на девушку и смолчал, а вместо этого рявкнул:

– Как ты смел явиться сюда, в главную кузню крепости, куда ни боярам, ни даже наместнику ходу нет?!

– Есть у меня бумаги, – ответил голем, – за подписью казначея и командира стражи.

Казантул махнул перед носом Торвальда свитком с круглой алой печатью.

– Сим дается мне право обыскать крепость, всю, сверху донизу, до малейшего уголка!

– Ты бумажку свою потеснее в трубочку-то сверни, – отозвался гном, – и в попу себе засунь, чтобы мимо горшка не промазать. Я не боюсь ни тебя, ни Руфуса, а этого крысяка счас за хвост поймаю и кину в домну.

Шпион, испугавшись, спрятался за спиной у голема.

– Значит, не боишься меня? – прошипел Казантул.

Он наклонился к гному так низко, что их глаза встретились.

– А меня бояться не надо; бойся ее.

Багряно-черные всполохи заметались по кузне.

Люто завыл, засвистел, пронзительный ветер, заскрипели доспехи, стали биться о стены мечи и боевые секиры.

Диким, бешеным хохотом зашлись где-то далеко упыри.

В центре ковальни, на гранитном полу, закружилось темное, дымящееся кольцо, в центре его поднялась старуха, горбатая и седая, в длинной белой епанче, с воротником из сушеных человечьих кистей.

Она опиралась на длинную кривую клюку, и, присмотревшись, я понял, что посох был свит из кишок и жил, с вкраплениями живых распахнутых глаз.

– Духи и полудухи, – проскрипела колдунья, – крючедуши и аггелы, силой шести Исходов, что хуже смерти, велю вам – явитесь мне и служите!

Торвальд попятился, шепча глухие проклятия.

Пол задрожал и треснул; из глубоких провалов начали выползать уродливые, мерзкие существа. Каждое – размером с турецкий большой барабан, их круглые, приплюснутые тела покрывала густая плесень.

В центре спины открывался голодный глаз, обрамленный гниющей плотью.

Восемь человеческих рук, изломанные, словно паучьи лапы, росли вокруг пульсирующего туловища, а между ними торчали человеческие же носы, жадно ловящее каждый запах.

Многие из них были искалечены, – сломаны, прижжены железом или наполовину отрублены.

– Ищите, слуги мои! – прошипела ведьма. – Ищите и достаньте мне беглеца!

Несколько мерзких тварей разбежались по кузне.

Двигались они быстро, словно сороконожки.

– Нет, нет! – загромыхал Торвальд. – Прочь из моей ковальни!

Кинувшись к стене, гном сорвал секиру, чьи лезвия носили те же гербы, что и двери кузницы.

Взмахнув двойным топором, он бросился на колдунью.

Ярко вспыхнуло магическое кольцо, и Торвальда отшвырнуло в сторону.

– Ищите, ищите, – шептала ведьма. – Именем Белиала, Карро и Аббадона…

Твари были повсюду.

Ползали по мраморным стенам, сновали по закопченному потолку, с грохотом роняли доспехи, забирались внутрь кораценских панцырей и жадно обнюхивали гномьи молоты.

Крики и визг чудовищ – резкие, словно мокрым кинжалом по щиту, шорох и топот паучьих лап наполнили кузню.