Текст книги "Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях"

Автор книги: Дэниел Гоулман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дэниел Гоулман
Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях

Посвящается внукам

DANIEL GOLEMAN

SOCIAL INTELLIGENCE

THE NEW SCIENCE OF HUMAN RELATIONSHIPS

© Daniel Goleman, 2006. All rights reserved.

© Н. Аллунан, А. Анваер, перевод на русский язык, 2021

© ООО “Издательство АСТ”, 2021

Издательство CORPUS ^®

Пролог
Приподнимая завесу над новой наукой

В самом начале второго вторжения США в Ирак группа американских военных отправилась в местную мечеть, чтобы поговорить с главным городским муллой. Американцы хотели попросить его содействовать в раздаче гуманитарной помощи. Но местные жители решили, что военные задумали арестовать их духовного наставника или разрушить их святыню – мечеть.

Сотни благочестивых мусульман окружили солдат. Размахивая руками и громко крича, они со всех сторон напирали на отлично вооруженный отряд. Командиру отряда, подполковнику Кристоферу Хьюзу, пришлось соображать быстро.

Включив мегафон, он велел своим солдатам опуститься на одно колено.

Затем приказал направить дула автоматов вниз.

А следующая его команда была: “Улыбайтесь!”

И как только солдаты ее выполнили, настроение толпы изменилось. Некоторые еще продолжали вопить, но большинство заулыбалось в ответ. Кое-кто даже похлопывал солдат по спинам, когда Хьюз скомандовал им потихоньку возвращаться на базу – не прекращая при этом улыбаться[1]1
  Командир Второго батальона 101-й воздушно-десантной дивизии армии США Кристофер Хьюз 3 апреля 2003 года намеревался обсудить судьбоносные для Ирака вопросы с аятоллой Систани в священном для шиитов городе Эн-Наджаф и взять под охрану мечеть имама Али. После того как Хьюз без единого выстрела разрешил ситуацию, грозившую перерасти в массовую резню, аятолла Систани призвал горожан сотрудничать с американцами (https://edition.cnn.com/SPECIALS/2003/iraq/heroes/chrishughes.html). – Здесь и далее прим. ред., если не указано иное.


[Закрыть][2]2
  Случай с солдатами у мечети описан в программе All Things Considered, National Public Radio, April 4, 2003.


[Закрыть].

В это быстрое решение вылилось множество операций социального интеллекта, проделанных за доли секунды. Хьюз должен был оценить уровень враждебности толпы и угадать, как ее успокоить. Он должен был убедить себя в дисциплинированности своих людей и их абсолютном доверии к нему. И наконец, он вынужден был рискнуть и выбрать самые подходящие жесты, способные преодолеть языковой и культурный барьеры. Все это сошлось в его неожиданном решении.

Сочетание этой способности к хорошо просчитанному убеждению с искусством считывать настроение окружающих отличает выдающихся полицейских и, конечно, военных, которым приходится иметь дело с возбужденным гражданским населением[3]3
  О минимальном применении силы в случае необходимости см. списки качеств и умений, необходимых для сотрудников правоохранительных органов: MOSAIC Competencies: Professional & Administrative Occupations. U. S. Office of Personnel Management. 1996; Brondolo E., Jellife T., Quinn C. et al. Correlates of Risk for Conflict Among New York City Traffic Agents // Violence on the Job. Washington, D. C.: American Psychological Association Press, 1996.


[Закрыть]. Можно по-разному относиться к упомянутой военной кампании в целом, но этот отдельный эпизод высветил всё великолепие социальной работы мозга даже в условиях хаоса и напряжения.

Из столь тяжелого положения Хьюза вытянули те же нейронные сети, на которые мы полагаемся, когда сталкиваемся с потенциально опасным незнакомцем и мгновенно решаем, вступать с ним в бой или бежать. Этот межличностный радар спас бессчетное количество людей за всю историю человечества и до сих пор остается необходимым для нашего выживания.

Социальные сети мозга выручают нас и в менее драматичных обстоятельствах: всякий раз при общении с другими людьми, где бы это ни происходило – в классе, в спальне или в магазине. Это особые нейронные сети, которые включаются, когда влюбленные встречаются взглядами и впервые целуются или когда мы чувствуем, что человек чуть не плачет, хоть и старается не подавать виду. Именно эти сети ответственны за теплые чувства и ощущение поддержки при разговоре с другом.

Эта система нейронов задействуется при любом общении, когда критически важны тонкая настройка на собеседника и своевременность. Это благодаря ей адвокат убеждается, что хочет видеть такого-то человека на суде присяжных, торговец нутром чует, что запросить за товар больше уже нельзя, а пациентка понимает, что может доверять своему врачу. И именно благодаря ей на совещании иногда происходит чудо, когда все перестают шуршать бумагами, замирают и прислушиваются к выступающему.

И вот теперь наука может подробно описать нейронные механизмы, работающие в подобных ситуациях.

Общительный мозг

Я написал эту книгу, чтобы приподнять завесу над нарождающейся наукой, которая чуть ли не каждый день совершает удивительные открытия в области межличностного взаимодействия.

Самое фундаментальное открытие этой новой дисциплины состоит в следующем: мы просто созданы, чтобы взаимодействовать.

Нейронаука установила, что само устройство нашего мозга делает нас коммуникабельными; стоит нам оказаться поблизости от другого человека, как наш мозг ощущает непреодолимую тягу “подключиться” к его мозгу. Это нейронное подключение заставляет нас воздействовать на мозг – и тем самым на весь организм – всех, с кем мы общаемся, а они, в свою очередь, воздействуют на нас.

Даже самые обыденные взаимодействия работают как мозговые регуляторы, вызывая у нас эмоции, иногда приятные, иногда нет. Чем сильнее мы связаны с человеком эмоционально, тем мощнее это взаимное влияние. Наиболее важный обмен происходит между нами и теми людьми, с кем мы проводим больше всего времени день за днем, год за годом, и особенно с теми, кто нам дорог.

В процессе нейронной стыковки наш мозг и мозг другого человека вовлекаются в этакое эмоциональное танго, танец чувств. Наши социальные контакты действуют как модуляторы, как подобие межличностных терморегуляторов, которые постоянно перенастраивают ключевые аспекты работы мозга, дирижируя нашими эмоциями.

Влияние возникающих при этом чувств распространяется очень далеко: они отзываются по всему телу, запуская гормональные каскады, которые регулируют множество систем организма, начиная от сердца и заканчивая иммунными клетками. Но, наверное, больше всего потрясает то, что ученым удалось отследить связь между самыми напряженными отношениями и работой конкретных генов, регулирующих иммунную систему.

Таким образом, отношения с людьми в удивительной мере формируют не только наш личностный опыт, но и нашу биологию, то есть физиологию нашего организма. При взаимодействии нашего мозга с мозгом близкого человека мы меняемся. Насколько эти изменения будут благоприятны, может зависеть от того, смеемся ли мы над одними и теми же шутками, а насколько глубоки – от того, какие гены активируются (или не активируются) в Т-клетках, этих пехотинцах иммунной системы, призванных отражать атаки бактерий и вирусов.

Межличностные взаимодействия – палка о двух концах: если гармоничные отношения благоприятно сказываются на здоровье, то токсичные медленно отравляют.

Практически все открытия, описанные в этой книге, были сделаны уже после того, как в 1995 году вышла моя работа “Эмоциональный интеллект”, и в наши дни новые данные публикуются все чаще. Работая над “Эмоциональным интеллектом”, я сосредоточился на важнейших внутриличностных возможностях, на том, как мы можем управлять своими эмоциями и внутренним потенциалом с целью построения позитивных отношений. В книге, которую вы видите перед собой, мы выйдем за рамки индивидуальной психологии и рассмотрим межличностные процессы: что происходит, когда человек взаимодействует с другим человеком[4]4
  Понять, как это расширяет сферу нашего внимания, поможет сравнение таких понятий, как эмпатия и взаимопонимание. Эмпатия – это индивидуальное свойство, способность, которой обладает отдельный человек. А взаимопонимание может возникнуть только между людьми, это характеристика, порождаемая их общением.


[Закрыть].

Я стремился, чтобы эта книга стала дополнением к “Эмоциональному интеллекту”, рассматривая те же области человеческого бытия с иной точки обзора – той, что позволяет расширить понимание нашего внутреннего мира[5]5
  Здесь, как и в случае “Эмоционального интеллекта”, я хочу предложить свое видение новой парадигмы в психологии и нейробиологии, с которой психология неразрывно связана. Хотя концепция эмоционального интеллекта встретила определенное сопротивление в психологических кругах, многие ученые всячески приветствовали ее. Особенно она пришлась по душе поколению студентов, которые начали выстраивать вокруг нее собственные исследования. Любой науке идет на пользу разработка провокационных и плодотворных идей взамен упрямого, словно по разнарядке, ковыряния в безопасных, но бесплодных темах. Я надеюсь, что представленное в этой книге новое понимание человеческих отношений и социального мозга вызовет такой же всплеск исследований. В психологии уже давно было нужно сместить фокус научного внимания на происходящее между людьми, а не внутри отдельной личности, то есть избрать в качестве элементарной изучаемой единицы человеческие взаимодействия. Однако эта идея оставалась скорее маргинальной: Bernieri F. J., Reznick J. S., Rosenthal R. Synchrony, Pseudosynchrony, and Dissynchrony: Measuring the Entrainment Prosody in Mother-Infant Interactions. Journal of Personality and Social Psychology. 1988; 2: 243–253.


[Закрыть]. Теперь в центре нашего внимания – ускользающие моменты, которые проявляются лишь в ходе общения. Их значение, как мы теперь понимаем, очень велико: по сути, их совокупностями мы формируем друг друга.

В этой книге мы исследуем, в частности, такие вопросы: что делает психопата опасным манипулятором? можем ли мы эффективнее помогать нашим детям вырастать счастливыми? в чем секрет гармоничной семейной жизни? могут ли отношения защищать нас от болезней? как учитель или руководитель может стимулировать мозги студентов или сотрудников работать на полную? что способствует преодолению расколов в обществе? и вообще, какое общество мы можем построить, используя все эти знания, и как они способны влиять на жизнь каждого из нас?

Социальная коррозия

Сегодня, когда наука доказала, как важна для людей взаимная поддержка, человеческие отношения переживают тяжелые времена. Социальная коррозия многолика.

• В Техасе воспитательница одного из детских садов просит шестилетнюю девочку убрать игрушки, а та впадает в истерику, вопит, опрокидывает свой стул и в конце концов забирается под стол воспитательницы, где брыкается с таким ожесточением, что выбивает выдвижные ящики. Этот случай не единичный: целую эпидемию подобных вспышек ярости фиксируют у детсадовцев одного только школьного округа города Форт-Уэрт, штат Техас[6]6
  О детских вспышках гнева см. Garza C. L. Young Students Seen as Increasingly Hostile. Fort Worth Star-Telegram. 2004.


[Закрыть]. В крик ударяются дети не только из бедных семей, но и из вполне обеспеченных. Некоторые ученые объясняют эпидемию ожесточения в детской среде тем, что из-за сложной экономической ситуации родители вынуждены больше работать: после уроков дети проводят многие часы в группах продленного дня или в одиночестве, а родители приходят домой, готовые завестись с пол-оборота. Другие исследователи указывают на статистические данные: 40 % американских детей в возрасте двух лет смотрят телевизор не меньше трех часов в день. И все эти часы они не взаимодействуют с людьми, которые могли бы помочь им освоить нормы человеческого общежития. Чем больше дети смотрят телевизор, тем менее управляемыми они становятся к школьному возрасту[7]7
  Американская педиатрическая академия рекомендует вообще не давать смотреть телевизор детям до двух лет, а детям постарше ограничивать просмотр двумя часами. Доклад о телевидении и маленьких детях представила Лаура Сертейн на ежегодной встрече академических педиатрических обществ (Балтимор, 30 апреля 2003 года).


[Закрыть].

• В одном немецком городе мотоциклист попадает в аварию. Он неподвижно лежит на мостовой. Пешеходы проходят мимо, водители глазеют на него, пока ждут зеленого сигнала светофора. Но никто не останавливается, чтобы помочь. Наконец, спустя долгих 15 минут, пассажир автомобиля, остановившегося на красный, открывает окно и спрашивает мотоциклиста, не ранен ли тот и не надо ли вызвать “скорую”. Когда заснятую реакцию людей показали на телеканале, который инсценировал это ДТП, разразился скандал: в Германии каждый обладатель водительских прав во время обучения вождению проходил курс оказания первой помощи, где прорабатывались как раз подобные ситуации. Как сказал немецкий врач со станции скорой помощи, “люди просто уходят, когда видят других в опасности. Кажется, им все равно”.

• В 2003 году домохозяйства из одного человека становятся самыми распространенными в США. Если раньше семьи собирались по вечерам, то теперь детям, родителям и супругам все тяжелее проводить время вместе. Роберт Патнэм в своей прогремевшей книге “Боулинг в одиночку: упадок и возрождение американского общества” (Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community) исследует износ социальной ткани США и обращает внимание на длящееся уже два десятилетия сокращение социального капитала[8]8
  Социальный капитал (СК) – понятие, характеризующее развитость и качество связей между людьми в том или ином обществе. Патмэн считает СК своеобразным мерилом общественного здоровья и видит в его основе такие компоненты, как сети социальных взаимодействий и социальные нормы реципрокности (это ожидаемая взаимность действий, отношения типа “ты – мне, я – тебе”) и доверия. Судя по всему, размер СК положительно коррелирует с качеством жизни в регионе или государстве. Считается, что если СК высок, то общество меньше нуждается во внешнем регулировании – нормативных документах, бюрократическом аппарате и т. п. Общепринятых критериев оценки СК нет, однако чаще всего учитывают развитость сети контактов людей, уровень их доверия к другим членам общества и к органам власти, избирательную и иную гражданскую активность, уровень самоорганизации населения во всевозможные общества, клубы, профсоюзы.


[Закрыть]. Один из способов измерения социального капитала опирается на оценку количества общественных собраний и постоянных членов разнообразных клубов. Если в 70-е годы XX века две трети американцев состояли в каких-либо организациях и посещали проводившиеся ими встречи, то к 90-м число таких людей сократилось до одной трети. Эти цифры, утверждает Патнэм, отражают ослабление связей внутри американского общества[9]9
  Putnam R. Bowling Alone. New York: Simon & Schuster, 2000.


[Закрыть]. Зато как грибы растут организации нового типа: в 50-х годах их было всего 8000, а к концу 90-х – уже более 20 000[10]10
  Цитируется по: The Glue of Society. Economist. 2005; 13–17.


[Закрыть]. Но если старые добрые клубы проводили встречи “лицом к лицу” и постоянно расширяли социальную сеть, то новые организации держат людей на расстоянии друг от друга. В них вступают по электронной или обычной почте, а их деятельность сводится главным образом к пересылке денег, а не к поддержанию общности.

Благодаря развитию технологий появляется все больше способов формального взаимодействия, при которых в действительности люди остаются изолированными друг от друга, и нам еще многое предстоит узнать о том, как подобные взаимодействия объединяют – и разъединяют – людей во всем мире. Эта тенденция сигнализирует о постепенном исчезновении возможностей для общения. Беспощадная техноинвазия[11]11
  О том, как технологии исподволь захватывают социальную и даже биологическую сферы человеческой жизни, рассказывает книга Томаса П. Кинэна “Техноинвазия: отказ от конфиденциальности и капитализация интимности” (Technocreep: The Surrender of Privacy and the Capitalization of Intimacy, http://www.tcw.org/lefty/Short%20Stories/technocreep.pdf). В ней профессор Университета Калгари, один из ведущих мировых экспертов по кибербезопасности разбирает, кому выгодна атомизация общества, какими цифровыми инструментами правительства, корпорации и даже просто соседи или прохожие лишают нас права на частную жизнь и в какие социальные сценарии это может вылиться в будущем. В конце книги приведены способы, которыми обычный человек может хотя бы отчасти защитить себя от электронного шпионажа и мошенничества.


[Закрыть] подкралась так незаметно, что никто до сих пор не подсчитал связанные с ней социальные и эмоциональные издержки.

Разобщенность подкрадывается незаметно

Рози Гарсия управляет одной из самых загруженных пекарен в мире, Hot & Crusty на Центральном вокзале Нью-Йорка. Через станцию проходят огромные толпы пассажиров, и каждый рабочий день в пекарне выстраиваются длинные очереди.

Рози жалуется, что со временем все больше клиентов стоят, отрешенно уставившись в пространство. “Здравствуйте, я могу вам помочь?” – спрашивает она, но на нее не обращают внимания. Тогда Рози повторяет: “Я могу вам помочь?”, но люди все равно не реагируют. И только когда она рявкает: “Могу я вам помочь?!”, ей удается до них достучаться[12]12
  О пекарне Hot & Crusty см. Warren St. J. The World at Ears’ Length. New York Times. 2004; sec. 9: 1.


[Закрыть].

Нет, покупатели Рози вовсе не глухие. Просто их уши забиты маленькими наушниками айпода. Люди витают в облаках, погрузившись в прослушивание своих плейлистов с индивидуальными настройками и напрочь потеряв настройку на стоящих рядом и происходящее вокруг.

Конечно, все началось задолго до айподов. Еще кассетные плееры и мобильные телефоны успешно делали пешеходов безразличными к уличной суете. И автомобиль: это тоже отличный инструмент, чтобы пересечь общественное пространство, защитившись от него ветровым стеклом, сталью весом минимум в полтонны и успокаивающими звуками радио. До массового распространения автомобилей любые способы перемещения – пешком, на лошади или в повозке, запряженной волами, – удерживали путников в непосредственной близости от остальных людей.

Создаваемая наушниками индивидуальная капсула усугубляет социальную разобщенность. Даже когда человек в наушниках сталкивается с кем-то лицом к лицу, закупоренные уши служат отличным предлогом, чтобы повести себя с другим человеком как с объектом, как с чем-то, что нужно просто обойти, а не как с кем-то, кого нужно поприветствовать или хотя бы заметить. И хотя жизнь пешехода дает множество возможностей поздороваться с кем-то или перекинуться парой фраз с другом, владелец айфона может спокойно всех игнорировать и, выражая вселенское пренебрежение, смотреть прямо сквозь людей.

Конечно, с точки зрения человека в наушниках, он и так общается, взаимодействует с певцом, группой или оркестром, звучащими у него в ушах. Его сердце бьется в унисон с их сердцами. Но эти виртуальные знакомые не имеют ничего общего с людьми, которые находятся на расстоянии вытянутой руки и до которых увлеченному слушателю, как правило, нет дела. В той же мере, в какой технологии затягивают нас в виртуальную реальность, они отрывают нас от тех, кто действительно рядом. В итоге постоянно растущий список побочных эффектов технологической инвазии в нашу повседневную жизнь пополняется социальным аутизмом.

В цифровом мире мы всегда на связи, а значит, работа преследует нас даже в отпуске. По данным опроса американских служащих, 34 % из них так часто связывались с офисом во время отпуска, что возвращались на работу ничуть не менее, а то и более напряженными, чем прежде[13]13
  Данные по проверке электронной почты приведены в статье Fisher A. Does Your Employer Help You Stay Healthy? Fortune. 2005; 60.


[Закрыть]. Электронная почта и мобильные телефоны пробили брешь в важнейших барьерах, ограждающих наши личное время и семейную жизнь. Сотовый телефон может зазвонить во время пикника с детьми, и даже дома мама и папа каждый вечер выпадают из семейной жизни, усердно проверяя электронную почту.

Разумеется, дети этого почти не замечают: они сосредоточены на собственной почте, сетевой игре или экране телевизора у себя в комнате. Французские исследователи провели опрос в 72 странах мира, и оказалось, что в 2004 году люди сидели перед телевизором в среднем 3 часа 39 минут. Чемпионами стали японцы с их 4 часами 25 минутами, а на второе место с небольшим отрывом вышли американцы[14]14
  Результаты глобального исследования среднего времени, проводимого перед телевизором, представлены в докладе Eurodata TV Worldwide, One Television Year in the World: 2004 Issue. Paris: Médiamétrie, 2004.


[Закрыть].

Телевидение, как предугадывал поэт Т. С. Элиот еще в 1963 году, когда это новое средство информации только начинало распространяться по домовладениям, “позволяет миллионам людей одновременно слышать одну и ту же шутку и оставаться при этом одинокими”.

Интернет и электронная почта влияют так же. По данным опроса 4830 американцев, многим интернет заменил телевизор в качестве способа проведения свободного времени. А математика здесь такова: каждый проведенный в интернете час сокращает личное общение с друзьями, коллегами и семьей на 24 минуты. Мы остаемся на связи, не сближаясь физически. Руководитель интернет-опроса, директор Стэнфордского института количественного изучения общества Норман Ни по этому поводу высказался так: “Вас не могут обнять или поцеловать по интернету”[15]15
  Статистику по использованию интернета см. в Nie N. H. What Do Americans Do on the Internet? Stanford Institute for the Quantitative Study of Society (www.stanford.edu/group/siqss); изложено в статье: Markoff J. Internet Use Said to Cut into TV Viewing and Socializing. New York Times. 2004.


[Закрыть].

Социальная нейронаука

Эта книга призвана познакомить читателя с ошеломляющими открытиями в новой области исследований – социальной нейронауке. Однако когда я только начал работу над книгой, я еще не знал, что такая область существует. Мне просто попадались то научные статьи, то новостные ролики, указывающие на серьезные подвижки в понимании нейронных механизмов человеческих отношений.

• Недавно открытый класс нейронов, веретенообразные клетки, работает быстрее всех остальных нейронов и отвечает за мгновенные решения при взаимодействии с окружающими; в мозге у человека этих нейронов больше, чем у любых других существ.

• Другая разновидность нервных клеток, зеркальные нейроны, улавливает намерения и чувства взаимодействующего с нами человека и моментально готовит нас подражать его движениям и испытывать те же чувства.

• Когда женщина, которую мужчина находит привлекательной, смотрит прямо на него, в его мозге вырабатывается дофамин – гормон, вызывающий ощущение удовольствия. Но когда ее взгляд направлен куда-то еще, этого не происходит.

Эти находки позволяют увидеть разрозненные эпизоды работы нашего социального мозга – нейронной системы, активной при наших взаимодействиях. И хотя ни одна из находок не описывает механизм целиком, по мере их накопления начинают вырисовываться очертания новой научной дисциплины.

Только после очень долгого отслеживания этих разрозненных фактов мне удалось разглядеть скрытую схему их взаимосвязи. А название соответствующей области исследований, “социальная нейронаука”, попалось мне на глаза случайно, когда я читал о научной конференции по этим вопросам, прошедшей в Швеции в 2003 году.

Я решил отследить происхождение этого названия и обнаружил, что первыми его использовали еще в начале 1990-х психологи Джон Качоппо и Гэри Бернтсон. В те времена они были единственными провозвестниками этой новой смелой науки[16]16
  Самое раннее упоминание термина “социальная нейронаука”, которое мне удалось найти, относится к далекому 1992 году, когда Джон Качоппо и Гэри Бернтсон опубликовали свою статью: Cacioppo J. T., Berntson G. Social Psychological Contributions to the Decade of the Brain: Doctrine of Multilevel Analysis. American Psychologist. 1992; 47: 1019–1028. В 2001 году вышла статья, приветствующая появление этой новой науки, но под несколько измененным названием – “социальная когнитивная нейронаука”. Ее написали Мэттью Либерман (сейчас сотрудник Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе) и Кевин Окснер (теперь работает в Колумбийском университете): Lieberman M. D., Ochsner K. N. The Emergence of Social Cognitive Neuroscience. American Psychologist. 2001; 56: 717–734. Дэниел Сигел применил словосочетание “межличностная нейробиология”, чтобы связать межличностные и нейробиологические аспекты человеческой психики и восстановить тем самым более полную картину становления психического здоровья. Так возник еще один исток нейронауки: Siegel D. The Developing Mind: How Relationships and the Brain Interact to Shape Who We Are. New York: Guilford Press, 1999. (Эту книгу можно прочитать и на русском языке: Сигел Д. Растущий мозг. Как нейронаука и навыки майндсайт помогают преодолеть проблемы подросткового возраста. М.: Эксмо, 2016.)


[Закрыть]. Когда мы недавно беседовали с Качоппо, он сказал: “В те годы нейробиологи не очень-то верили в возможность изучения чего-то находящегося вне черепной коробки. Нейробиология XX века считала, что социальное поведение – слишком сложный объект для исследования”.

“Сегодня, – продолжает Качоппо, – мы начинаем понимать, каким образом мозг управляет нашим социальным поведением и как, в свою очередь, социальное окружение влияет на наш мозг и биологию вообще”. В настоящее время Качоппо руководит Центром когнитивной и социальной нейронауки при Чикагском университете[17]17
  Джон Качоппо скончался в 2018 году в возрасте 66 лет. Его исследования сильно углубили понимание механизмов принятия решений и формирования мнения о мире. Однако прославило Качоппо изучение истоков и последствий социальной изоляции, за что он и получил шутливое прозвище “Доктор Одиночество”. По аналогии с метафорой “мозг как компьютер”, популярной в когнитивной нейронауке, Качоппо сформулировал метафору для нейронауки социальной: “мозг как портативное устройство обработки информации, созданное для дистанционного подключения к подобным устройствам и взаимодействия с ними”.


[Закрыть]. На его глазах произошла настоящая революция: эта зыбкая область исследований превратилась в одну из самых актуальных научных сфер XXI века[18]18
  Социальной нейронауке понадобилось 10 лет, чтобы набрать критическую массу и стать полноправной дисциплиной, но сегодня исследованиями такого рода занимаются уже десятки научных лабораторий. Первая конференция по социальной когнитивной нейронауке состоялась в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе 28–30 апреля 2001 года. В ней приняли участие более 300 человек, включая 30 докладчиков, из разных стран. В 2004 году Томас Инсел, директор Национального института психического здоровья (США), заявил, что за прошедшие 10 лет было опубликовано вполне достаточно исследований, чтобы считать социальную нейронауку сложившейся дисциплиной. По его прогнозу, результаты исследования социального мозга принесут большую пользу обществу: Insel T., Fernald R. How the Brain Processes Social Information: Searching for the Social Brain. Annual Review of Neuroscience. 2004; 27: 697–722. В 2007 году издательство Oxford University Press планирует начать выпуск первого научного журнала этого направления – “Социальная нейронаука” (Social Neuroscience). (В итоге к выпуску журнала Social Neuroscience в 2006 году приступило издательство Psychology Press (Taylor & Francis Group), а Oxford University Press в том же году учредило журнал “Социальная когнитивная и аффективная нейронаука” (Social Cognitive and Affective Neuroscience).)


[Закрыть].

И эта область уже начала разгадывать загадки, над которыми давно бились ученые. Например, ранние исследования Качоппо выявили связь между вовлечением в напряженные отношения и ростом уровня гормонов стресса до значений, повреждающих специфические гены. Эти гены контролируют работу клеток, специализирующихся на борьбе с вирусами. Недостающее звено в этой цепочке – нейронные пути, превращающие проблемы в отношениях в проблемы биологические, – один из предметов изучения социальной нейронауки.

Знаковым для этой научной области можно считать тесное сотрудничество психологов с нейробиологами. Они сообща используют в исследованиях функциональную магнитно-резонансную томографию (фМРТ) – метод визуализации мозга, который до последнего времени применяли в основном для клинической диагностики. Томограф с помощью мощных магнитов создает невероятно подробные изображения мозга. Сотрудники научных центров между собой называют аппараты МРТ магнитами (“У нас в лаборатории три магнита”). В случае фМРТ добавляется мощная компьютерная обработка, которая на выходе дает нечто вроде видео, показывающего, как активизируются (“вспыхивают”)[19]19
  Метод фМРТ основан на регистрации изменений кровотока, связанных с уровнем активности разных зон мозга в разных ситуациях. Определенным цветом на фМРТ-сканах подсвечиваются активные области мозга, то есть те, к которым притекло больше крови. И хотя так можно фиксировать нейронную активность в объеме мозга, ограниченном всего несколькими миллиметрами, метод пока не лишен недостатков в плане статистической обработки и интерпретации данных.


[Закрыть] участки мозга, когда человек, например, слышит голос старого друга. Подобные исследования позволяют узнать среди прочего и то, что происходит в мозге человека, смотрящего на возлюбленного, или одержимого какой-то идеей, или продумывающего хитрую многоходовку.

Социальный мозг – это совокупность нейронных механизмов, которые управляют нашим взаимодействием с людьми, а также мыслями и чувствами по отношению к ним и нашему общению. Самым впечатляющим открытием в этой области стало, пожалуй, то, что социальный мозг – единственная биосистема в нашем теле, которая постоянно настраивает нас на внутреннее состояние окружающих и сама подвергается его влиянию[20]20
  Термин “социальный мозг” стал в нейронауке общепринятым лишь в последние годы. Первая международная конференция, посвященная социальному мозгу, состоялась в ноябре 2000 года в Рурском университете в Бохуме (Германия). А 25–27 марта 2003 года в шведском Гётеборге прошла международная научная конференция прямо под таким названием – The Social Brain. В том же году увидел свет первый сборник обзоров по этой теме: BrÜne M., Ribbert H., SchiefenhÖvel W. The Social Brain: Evolution and Pathology. Sussex, U. K.: John Wiley, 2003.


[Закрыть]. Все остальные системы, от лимфатических узлов до селезенки, регулируются в основном внутренними сигналами организма, а не тем, что находится за пределами кожи. Нейронные пути социального мозга просто уникальны по своей восприимчивости к внешнему миру. Каждый раз, когда мы с кем-то контактируем взглядами, голосами или прикосновениями, наши социальные мозги подключаются друг к другу.

Благодаря свойству нейропластичности мозг даже способен в какой-то мере перестраиваться под влиянием наших социальных взаимодействий: дело в том, что повторяющийся опыт определяет форму, размер и число нейронов и их синаптических контактов. Отношения с важнейшими для нас людьми заставляют наш мозг работать в определенном регистре, постепенно выстраивая уникальные нейронные схемы. Иными словами, тот, кто проводит с нами день за днем, регулярно делая нам больно, раздражая нас или, наоборот, даря эмоциональное тепло, за несколько лет способен перекроить наш мозг.

Эти открытия говорят о том, что наши отношения хоть и подспудно, но всю жизнь и довольно сильно влияют на нас. Возможно, это неприятная новость для тех, чьи отношения сложились скорее плохо. Однако те же самые открытия указывают и на то, что в любой момент нашей жизни добрые отношения могут многое исправить.

Получается, взаимоотношения с окружающими действуют на нас гораздо глубже, чем мы могли себе представить. И теперь, учитывая последние научные данные, мы можем начать разбираться, что же подразумевает разумный подход к социальной среде.

Действовать разумно

Еще в далеком 1920 году, когда ученые возлагали большие надежды на только что появившиеся IQ-тесты, психолог Эдвард Торндайк дал первое определение социального интеллекта. Он видел в этом феномене, в частности, “умение понимать мужчин и женщин и с выгодой для себя влиять на них” – навыки, которые нужны всем нам, чтобы хорошо устроиться в этом мире.

Но такое определение допускает, что чистейшую манипуляцию можно считать проявлением дара к общению[21]21
  Оригинальное определение социального интеллекта см. в Thorndike E. Intelligence and Its Use. Harper’s Magazine. 1920; 140: 227–235, 228.


[Закрыть]. Даже сегодня не все описания социального интеллекта разграничивают ловкие приемы мошенника и искреннюю заботу, обогащающую здоровые человеческие отношения. Я считаю, что банальные навыки манипуляции, позволяющие одному человеку получать выгоду за счет других, нельзя воспринимать как социальный интеллект.

Термин “социальный интеллект” скорее следует рассматривать как условное обозначение способности умно вести себя в отношениях, а не только много знать о них[22]22
  Предупреждаю: эталонного обзора психологической концепции социального интеллекта в этой книге вы не найдете. Интересующимся этой концепцией я рекомендую обратиться к прекрасной работе Джона Килстрома и Нэнси Кантор: Kihlstrom J., Cantor N. Social Intelligence // Handbook of Intelligence (2nd ed.). Cambridge, U. K.: Cambridge University Press, 2000. Я же намеревался вдохновить новое поколение психологов выйти за рамки существующих концепций и строить свои представления с учетом открытий социальной нейронауки, а не ограничиваться стандартным пониманием того, что зовется социальным интеллектом в психологии.


[Закрыть]. Такой подход расширяет сферу внимания социальной нейронауки, включая в нее двоих: он позволяет изучать, что происходит, когда человек вступает с кем-то в отношения. Это расширение дает нам возможность выйти за рамки изучения индивида, чтобы понять, что же на самом деле рождается в ходе взаимодействия, и перенаправить внимание с сугубо эгоистичных интересов на общее благо.

Столь широкий взгляд охватывает разнообразные составляющие социального интеллекта, включая способности вроде эмпатии и участия, подпитывающие межличностные отношения. Так что в этой книге я буду руководствоваться вторым, более широким определением из предложенных Торндайком: “умение в человеческих отношениях действовать разумно”[23]23
  Thorndike E. Intelligence and Its Use (см. пункт 16).


[Закрыть].

Высокая восприимчивость мозга к социальной среде требует от нас разумного подхода к отношениям: мы должны четко понимать, что не только наше настроение, но и наша биологическая составляющая зависят от людей, находящихся рядом. А с другой стороны, мы должны учитывать, каким образом сами воздействуем на эмоциональную и физиологическую сферы окружающих. Фактически мы можем измерять глубину отношений тем, насколько серьезно влияем друг на друга.

Раз люди воздействуют друг на друга биологически, следовало бы ввести еще одну шкалу оценки человеческой жизни: если вы вели себя так, что окружающим от этого становилось лучше, пусть даже совсем чуть-чуть, значит, жизнь удалась.

Сами отношения теперь обретают совершенно новый смысл, и рассматривать их нужно иначе. Их последствия выходят далеко за рамки чисто теоретического интереса: они заставляют нас по-новому взглянуть на всю нашу жизнь.

Но прежде чем мы перейдем к этим революционным последствиям, давайте вернемся к тому, с чего начали – к той потрясающей легкости, с которой наши мозги подключаются друг к другу, передавая эмоции словно вирус.