Текст книги "Темная игра смерти. Том 1"

Автор книги: Дэн Симмонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Да, мэм.– Он остановился, явно недовольный, и откинул назад свои длинные волосы.

Задача у меня была непростая. Если я хотела удержать девочку, действовать надо было быстро.

– Я ищу знакомую,– пояснила я.– Пожилая леди, но очень привлекательная. Голубые глаза, длинные седые волосы. С ней должна быть молодая женщина с темными вьющимися волосами.

– Нет, мэм. Я такой не видел.

Я вытянула руку и взяла его повыше локтя. Затем отпустила девочку и сосредоточилась на коридорном.

– Ты уверен?

– Мисс Харрисон,– сказал он. Глаза его смотрели мимо меня.– Номер двести семь. Северная сторона с фасада.

Я улыбнулась. Мисс Харрисон. Бог мой, до чего же она глупа, эта Нина! Девочка вдруг заскулила и привалилась к стене. Я быстро приняла решение. Мне нравится думать, что тут сыграло роль сострадание, но иногда я вспоминаю, что ее левая рука никуда не годилась.

– Как тебя зовут? – спросила я, нежно поглаживая ребенка по волосам. Глаза ее скользнули влево, потом вправо; она явно была в замешательстве.– Как твое имя? – снова задала я вопрос.

– Алисия,– прошептала она наконец еле слышно.

– Хорошо, Алисия. Теперь ты пойдешь домой. Иди быстро, но бежать не нужно.

– У меня болит рука.– Она всхлипнула, губы задрожали.

Я снова коснулась ее волос и толкнула:

– Ты идешь домой. Рука у тебя не болит. Ты ничего не будешь помнить. Все это сон, который ты забудешь. Иди домой. Торопись, но не беги.– Я взяла у нее револьвер, завернутый в свитер.– До свидания, Алисия.

Она моргнула и пошла через холл по направлению к двери. Оглянувшись по сторонам, я отдала револьвер мальчишке-коридорному.

– Засунь его под жилет,– велела я.

– Кто там? – послышался из номера беззаботный голос Нины.

– Альберт, мэм. Коридорный. Ваш автомобиль у подъезда. Я мог бы сейчас отнести ваши чемоданы.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, но цепочка осталась на месте. Альберт прищурился от хлынувшего света и застенчиво улыбнулся, откидывая волосы назад. Я вжалась в стену.

– Хорошо.– Нина сняла цепочку и отступила в сторону. Она уже отвернулась и закрывала замок чемодана, когда я вошла в комнату.

– Привет, Нина,– тихо сказала я.

Спина ее выпрямилась, но даже это движение было грациозным. На покрывале осталась вмятина – там, где она только что лежала. Она медленно повернулась. На ней было розовое платье, которого я никогда прежде не видела.

– Привет, Мелани.– Она улыбнулась, глядя на меня своими небесно-голубыми глазами.

Я мысленно отдала приказ мальчишке-коридорному вытащить револьвер и прицелиться. Рука его была тверда, он со щелчком взвел курок. Нина неотрывно следила за мной.

– Почему? – спросила я.

Она слегка пожала плечами. В какой-то момент я решила, что Нина рассмеется. Я бы не вынесла этого ее чуть хрипловатого детского смеха, который так часто трогал меня в прошлом. Вместо этого она закрыла глаза, по-прежнему улыбаясь.

– Почему «мисс Харрисон»?

– Ну, как же, дорогая. У меня такое чувство, что я ему чем-то обязана. Я имею в виду бедного Роджера. Разве ты не знаешь, как он умер? Конечно нет. Но ведь ты никогда и не спрашивала.– Глаза ее открылись.

Я посмотрела на коридорного, но он все так же, не шелохнувшись, целился в нее. Оставалось только нажать на курок.

– Он утонул, моя дорогая,– продолжала Нина.– Бедный Роджер бросился в океан с того самого парохода, на котором плыл назад в Англию. Так странно. А ведь перед этим он написал мне письмо с предложением выйти за него замуж. Ужасно печальная история, правда, Мелани? И почему он так поступил, как ты думаешь? Наверное, мы никогда не узнаем правды.

– Наверное.– Я кивнула и мысленно отдала приказ коридорному нажать на спусковой крючок.

Но… ничего не произошло.

Я быстро глянула вправо. Молодой человек поворачивал голову ко мне. Я ему этого не велела! Его вытянутая рука с револьвером двигалась в мою сторону равномерно, как кончик флюгера, подгоняемый ветром.

Нет! Я напряглась так, что у меня на шее вздулись жилы. Движение замедлилось, но не остановилось, пока ствол не оказался направленным мне в лицо. Нина рассмеялась. Этот звук показался очень громким в маленькой комнате.

– Прощай, Мелани, дорогая моя.– Она снова рассмеялась и кивнула молодому человеку.

Я не отрываясь смотрела в черное отверстие. Курок щелкнул по пустому патроннику. Еще раз. И еще.

– Прощай, Нина.– Я улыбнулась и вытащила из кармана плаща длинноствольный пистолет Чарлза. Отдача от выстрела ударила меня в грудь, комната заполнилась синим дымом. Точно посередине лба Нины появилась маленькая дырка, меньше десятицентовой монеты, но такая же аккуратная, круглая. Какую-то долю секунды она продолжала стоять, словно ничего не произошло, потом покачнулась, ударилась о высокую кровать и упала ничком на пол.

Я повернулась к коридорному и заменила его бесполезное оружие своим древним, но ухоженным револьвером. Я только сейчас заметила, что мальчишка немного моложе, чем был когда-то Чарлз. И волосы у него были почти такого же цвета. Я наклонилась и слегка коснулась губами его губ.

– Альберт,– прошептала я,– в револьвере еще четыре патрона. Патроны всегда надо считать, понял? Иди в холл. Убей администратора. Потом застрели еще кого-нибудь – ближайшего, кто к тебе окажется. А после этого вложи ствол себе в рот и нажми на спуск. Если будет осечка, нажми еще раз. Револьвер спрячь, никому не показывай, пока не окажешься в холле.

Мы вышли в коридор. Там царила паника.

– Вызовите «скорую»! – крикнула я.– Произошел несчастный случай. Вызовите «скорую», кто-нибудь!

Несколько человек кинулись выполнять мою просьбу. Я покачнулась и прислонилась к какому-то седовласому джентльмену. Люди толпились вокруг, некоторые заглядывали в номер и что-то кричали. Вдруг в холле раздался выстрел, потом другой, третий. Паника и суматоха усилились, а я тем временем проскользнула к черной лестнице и через пожарный выход выбежала на улицу.

Глава 4

Чарлстон

Вторник, 16 декабря 1980 г.

Шериф Бобби Джо Джентри откинулся назад в кресле и сделал еще глоток кока-колы. Ноги он водрузил на заваленный бумагами стол; кожаный пояс с кобурой заскрипел, когда он шевельнулся, устраивая поудобнее свое грузное тело. Кабинет был маленьким, стены – тонкими, ибо это были вовсе не стены, а деревянные перегородки, отделяющие его от шума и суеты в других частях здания, в котором размещались официальные учреждения округа. Краска этих деревянных перегородок давно облупилась и уже не имела того оттенка официального зеленого цвета. Кабинет был забит под завязку: массивный письменный стол, три высоких шкафа с бумагами, еще один длинный стол, уставленный стопками книг и папок. Были тут и классная доска, и беспорядочно заваленные полки на кронштейнах. На двух черных деревянных стульях так же лежали папки и бумаги, как и на рабочих столах.

– Пожалуй, мне тут больше нечего делать,– сказал агент Ричард Хейнс. Он расчистил себе небольшое пространство и уселся на краешек стола. Стрелки на его брюках были острыми как бритва.

– Да,– согласился шериф. Он негромко икнул и поставил банку на колено.– Пожалуй, у вас действительно нет причин болтаться тут. Вполне можете отправляться домой.

У этих двух служителей правопорядка, казалось, не было ничего общего. Шерифу Джентри едва перевалило за тридцать пять, но его высокая фигура уже начала заплывать жиром. Серая форменная рубашка туго стягивала живот, который карикатурно переваливался через ремень. Румяный, веснушчатый, с залысинами и двойным подбородком, он производил впечатление человека открытого, дружелюбного и слегка лукавого: сквозь черты взрослого мужчины все еще проглядывало лицо озорного мальчишки.

Говорил он тихо, слегка растягивая слова в манере «старого доброго парня», которая сделалась недавно популярной в Америке благодаря появлению тысяч коммерческих радиостанций, бесчисленных песен в стиле «кантри» и бесконечному числу фильмов с Бертом Рэйнолдсом. Расстегнутый ворот, выпирающий живот и ленивая манера говорить как нельзя лучше гармонировали с общей атмосферой добродушной неряшливости, царившей в кабинете шерифа, но с этим образом как-то не вязались быстрота, легкость и почти грациозность движений его крупного тела.

И внешний вид, и темперамент специального агента Ричарда Хейнса из Федерального бюро расследований больше подходили друг другу. Хейнс был на целых десять лет старше Джентри, но выглядел моложе. На нем был светло-серый летний костюм-тройка и бежевая рубашка из дорогого магазина. Его шелковый галстук цвета бургундского числился за номером 280235 из каталога того же магазина. Пострижен он был умеренно коротко, хорошо причесан, и только на висках слегка серебрилась седина. Почти квадратное, с правильными чертами лицо как-то не очень гармонировало с поджарым телом. Четыре раза в неделю он ходил в тренажерный зал, чтобы не потерять форму. Голос у него был низкий, но слабо модулированный; складывалось такое впечатление, будто покойный Эдгар Гувер сконструировал Хейнса как модель для всех своих агентов.

Разница между этими двумя людьми не сводилась только к внешним различиям. До того как попасть в ФБР, Ричард Хейнс довольно посредственно проучился три года в Джорджтаунском университете. В ФБР он прошел спецподготовку, тем и завершив свое образование.

Шериф Джентри окончил университет Дьюка по двум специальностям – искусству и истории, а после защитил диссертацию на степень магистра в Северо-Западном университете. Полицейской работой он занялся благодаря своему дяде Ли, шерифу Спартансберга, который устроил его помощником на полставки летом шестьдесят седьмого. Год спустя Бобби Джо защитил диссертацию. Однажды он сидел в чикагском парке и наблюдал, как полицейские, потеряв контроль, принялись дубинками и кулаками избивать демонстрантов, которые мирно расходились после митинга, устроенного в знак протеста против войны во Вьетнаме.

Джентри вернулся домой на юг, два года преподавал в Морхаус-колледже в Атланте, а потом пошел работать агентом-охранником. В свободное время он трудился над книгой о Бюро Фридмана и его роли в период Реконструкции. Книгу он так и не закончил; ему все больше нравилась рутинная работа охранника, хотя из-за нее у него возникала вечная проблема поддержания своего веса в норме. В семьдесят шестом он переехал в Чарлстон и поступил на службу простым патрульным полицейским. Год спустя Джентри отказался от предложения поработать доцентом на кафедре истории в Дьюке. Ему нравилась обычная полицейская работа, ежедневные стычки с пьяницами и чокнутыми и еще то, что ни один рабочий день не похож на другой. Еще через год он, к собственному удивлению, выдвинул свою кандидатуру на пост шерифа Чарлстона. После этого Джентри удивил довольно многих, добившись избрания. Местный журналист по этому поводу написал, что Чарлстон вообще странный город – город, влюбленный в свою историю, и что публике понравилась идея иметь историка в должности шерифа. Джентри не считал себя историком. Он считал себя полицейским.

– Если я тут не нужен… – говорил Хейнс.

– Что? – переспросил Джентри. Мысли его несколько отвлеклись. Он скомкал пустую банку и кинул ее в переполненную мусорную корзину, где она стукнулась о кучу других таких же банок, отскочила и упала на пол.

– Я говорю, что доложу Галлахеру, а потом вылечу назад в Вашингтон, если я вам больше не нужен. Мы будем держать связь через Терри.

– Конечно, конечно,– согласился Джентри.– Ну что ж, спасибо за помощь, Дик. Вы с Терри об этих делах знаете больше, чем все мы тут, вместе взятые.

Хейнс встал и совсем уже собрался уходить, когда секретарша шерифа просунула голову в дверь. У нее была прическа, вышедшая из моды лет двадцать назад, на шее сверкали бусы из искусственного изумруда.

– Сэр, тут пришел этот психиатр из Нью-Йорка.

– Черт, совсем забыл.– Джентри с усилием поднялся.– Спасибо, Линда Мэй. Попроси его, пожалуйста.

Хейнс направился к двери.

– Ну что ж, шериф, у вас есть мой номер на случай, если…

– Дик, вы не могли бы сделать мне одолжение и поприсутствовать при нашей беседе? Я забыл, что этот парень обещал прийти, он может нам кое-что сообщить по делу Фуллер. Вчера по телефону он сказал, что был психиатром мисс Дрейтон, а в город приехал по делам. Вы можете задержаться еще на несколько минут? Тони отвезет вас в отель на патрульной машине, если будете опаздывать на самолет.

Хейнс улыбнулся и развел руками:

– Да нет никакой спешки, шериф. С удовольствием послушаю, что там у этого психиатра.– Агент сбросил с одного из стульев пакет из «Макдоналдса» и сел.

– Спасибо, Дик.– Джентри вытер лицо и подошел к двери как раз, когда в нее постучали.

В кабинет вошел невысокий бородатый мужчина в вельветовом, спортивного покроя пиджаке.

– Шериф Гентри? – Психиатр произнес его фамилию на немецкий лад.

– Да, я – Бобби Джо Джентри.– Рука, протянутая психиатром, исчезла в огромных ладонях шерифа.– А вы – доктор Ласки, не так ли?

– Соломон Ласки.– Обычного роста психиатр выглядел карликом рядом с грузной фигурой Джентри. Это был худой человек с высоким бледным лбом, спутанной бородой цвета «перец с солью» и печальными карими глазами, казавшимися старше, чем все остальное. Одна дужка очков еле держалась на полоске скотча.

Джентри махнул рукой в сторону Хейнса:

– Это специальный агент Ричард Хейнс из ФБР. Надеюсь, вы не будете возражать – я попросил Дика присутствовать при нашем разговоре. Раз уж он здесь, то я подумал, что он скорее сможет задать более внятные вопросы.

Психиатр кивнул Хейнсу и иронично заметил:

– А я и не знал, что ФБР занимается местными убийствами.– Голос у него был тихий, с легким акцентом. Видно было, что он внимательно следит за грамматикой и произношением.

– Обычно мы и не занимаемся,– сказал Хейнс.– Но в этой… э-э-э… ситуации есть кое-какие факторы, подпадающие под юрисдикцию ФБР.

– Да? И какие же? – удивился Ласки.

Хейнс скрестил на груди руки и слегка откашлялся.

– Во-первых, похищение некоего лица, доктор Ласки. Во-вторых, нарушение кое-каких гражданских прав жертв. К тому же местным органам правопорядка мы предлагаем помощь наших криминальных экспертов.

– Вообще-то Дик здесь из-за того самолета, который разнесло на куски,– пояснил шериф.– Садитесь, доктор, садитесь. Дайте-ка я уберу этот хлам.– Он переложил кипу журналов, папок и несколько пластиковых кофейных чашек на стол, затем с трудом пробрался в свое кресло.– Значит, вы вчера сказали по телефону, что можете помочь с этим делом об убийстве нескольких человек?

– Нью-йоркские газеты называют его делом об убийствах в «Мансарде»,– сообщил Ласки и рассеянно поправил очки.

– Вот как? – удивился Джентри.– Ну что ж, это получше, чем «бойня в Чарлстоне», хотя и не совсем точно. Большинство жертв даже не приближались к «Мансарде». И все же я думаю, что из убийства девяти человек делают слишком много шума. В особо «тихие» ночи в Нью-Йорке убивают гораздо больше.

– Возможно,– согласился Ласки,– но круг жертв и подозреваемых там не так… м-м-м… поражает воображение, как в данном случае.

– Тут вы правы,– кивнул Джентри.– Мы были бы вам признательны, доктор, если бы вы могли пролить хоть какой-то свет на все это.

– Я бы рад, но, к сожалению, могу предложить очень немногое.

– Вы были психиатром мисс Дрейтон? – спросил Хейнс.

– Да, в некотором роде.– Сол Ласки помолчал и подергал себя за бороду. Глаза у него были очень большие, а веки тяжелые, как будто он давно как следует не высыпался.– Я видел мисс Дрейтон всего трижды, последний раз это было в сентябре. Впервые она подошла ко мне после лекции в Колумбийском университете. Это случилось в августе. Затем у нас были еще две… м-м-м… встречи.

– Но она была-таки вашей пациенткой? – Голос Хейнса теперь звучал монотонно-настойчиво, как у прокурора, ведущего допрос.

– В принципе, да,– сказал Ласки.– Но вообще-то я не практикую. Видите ли, я преподаю в Колумбийском университете и иногда консультирую в клинике при университете… В основном студентов, которым, по мнению Эллен Хайтауэр, университетского врача, стоит обратиться к психиатру… Иногда случается, что и преподавателей…

– Так что, мисс Дрейтон была студенткой?

– Нет, не думаю. Она иногда посещала курсы для аспирантов и вечерние семинары вроде моего. Она… проявляла интерес к одной книге, которую я написал…

– «Патология насилия»,– подсказал шериф Джентри.

Ласки моргнул и поправил очки.

– По-моему, я не упоминал названия своей книги во время нашего вчерашнего разговора, шериф.

Джентри сложил руки на животе и ухмыльнулся:

– Нет, не упоминали, профессор. Я прочел ее прошлой весной. По правде говоря, дважды. Я только сейчас вспомнил ваше имя и считаю, что это великолепная книга. Вам бы тоже стоило почитать ее, Дик,– обратился он к Хейнсу.

– Просто удивительно, как вам удалось найти экземпляр.– Ласки пожал плечами и повернулся к агенту, поясняя: – Там довольно подробно рассмотрено несколько случаев из психиатрической практики. Всего-то и были отпечатаны две тысячи экземпляров в академической типографии. Большая часть тиража продана студентам в Нью-Йорке и в Калифорнии.

– Доктор Ласки полагает, что некоторые люди восприимчивы к… как вы это назвали, сэр? К климату насилия… Так? – спросил Джентри.

Да.

И что другие индивиды, или место проживания, или время – все это может как бы программировать таких восприимчивых людей и заставлять их вести себя иначе, чем они бы вели себя в других условиях. Конечно, это всего лишь мое примитивное изложение концепции вашего труда, доктор.

Ласки снова моргнул, глядя на шерифа.

– Должен признаться, это весьма внятное изложение.

Хейнс встал, подошел к шкафу с картотекой и облокотился на него. Скрестив руки, он слегка нахмурился.

– Погодите, я все же кое-чего не понимаю. Значит, мисс Дрейтон пришла именно к вам? Она заинтересовалась вашей книгой, а потом стала вашей пациенткой. Так?

– Да. Я согласился проконсультировать ее как профессионал.

А не было у вас с ней личных отношений? Нет,– ответил Ласки.– Мы встречались всего три раза. Один раз это была короткая беседа на несколько минут после моей лекции о насилии в Третьем рейхе, и еще дважды – по часу, во время приема в клинике.

– Понятно,– кивнул Хейнс, хотя, судя по всему, ему мало что было понятно.– И вы полагаете, во время этих приемов выяснилось нечто такое, что поможет нам разобраться в нынешней ситуации?

– Боюсь, что нет. Не нарушая врачебной тайны, могу сказать, что мисс Дрейтон не давали покоя ее отношения с отцом, который умер много лет назад. Признаться, я не нахожу в наших беседах ничего такого, что могло бы пролить свет на обстоятельства ее убийства.

– Ну да.– Раздосадованный, Хейнс вернулся на свое место и взглянул на часы.

Джентри улыбнулся и открыл дверь:

– Линда, дорогая, ты не могла бы принести нам кофе?

– Доктор Ласки, возможно, вы знаете, у нас есть данные о том, кто убил вашу пациентку,– сказал Хейнс.– Чего у нас нет, так это мотива убийства.

– Да-да.– Сол погладил бороду.– Это молодой человек из местных, не так ли?

– Альберт Лафоллет,– подсказал Джентри.– Девятнадцатилетний коридорный, работающий в том отеле.

– И у вас нет никаких сомнений в его виновности?

– Какие, к черту, сомнения! – воскликнул Джентри.– У нас пять свидетелей, которые показывают, что Альберт вышел из лифта, подошел к конторке и прострелил сердце своего босса, Кайла Андерсона, администратора «Мансарды». Просто приставил ствол к груди и выстрелил. Мы обнаружили остатки сгоревшего пороха у него на форме. У парня был кольт сорок пятого калибра, не автоматический. И не дешевая подделка, дорогой доктор, а самый настоящий кольт с завода мистера Кольта с серийным номером. Антикварная вещь. Так вот, этот парень, не говоря ни слова, если верить свидетелям, сует пушку мистеру Кайлу в грудь и нажимает на спуск, потом поворачивается и стреляет в лицо Леонарду Уитни.

– А кто этот мистер Уитни? – спросил Ласки. Хейнс снова откашлялся и сам ответил на вопрос:

– Леонард Уитни был бизнесменом из Атланты, приехавшим сюда по делам. Он только что вышел из ресторана отеля и тут же получил пулю в голову. Насколько мы можем судить, он никак не был связан ни с одной из жертв.

– Точно,– подтвердил Джентри.– Потом этот юный Альберт засовывает револьвер себе в рот и спускает курок. Ни один из пяти свидетелей ни черта не сделал, чтобы помешать ему. Конечно, все произошло в течение нескольких секунд.

– И этим же оружием была убита мисс Дрейтон?

– Да.

– А при ее убийстве свидетели были?

– Нет,– сказал Джентри.– Но двое из тех, кто там находился, видели, как Альберт входил в лифт. Они запомнили его, потому что он шел от номера, где случился весь этот шум. Странно, но никто из свидетелей не помнит, был ли у парня в руках револьвер. Хотя что тут странного? Наверное, в толпе можно появиться и со свиной ногой, и никто ничего не заметит.

– Кто первым увидел тело мисс Дрейтон?

– Нельзя сказать с уверенностью,– проговорил Джентри.– Там наверху была страшная суматоха, а потом в холле началось это представление…

– Доктор Ласки,– перебил шерифа Хейнс,– если у вас нет информации насчет мисс Дрейтон, я не уверен, что вы сможете нам помочь.– Агент явно намеревался прекратить разговор, но ему помешала секретарша, принесшая кофе. Хейнс поставил свою пластиковую чашку на шкаф с папками. Доктор благодарно улыбнулся и сделал глоток. Для Джентри кофе был подан в большой белой кружке с надписью по бокам: «Босс».

– Спасибо, Линда.

Ласки слегка пожал плечами:

– Я просто хотел поделиться тем, что мне известно. Понимаю, у вас много дел, джентльмены. Не буду больше отнимать у вас время.– Он поставил чашку на стол и встал.

– Погодите! – воскликнул Джентри.– Раз уж вы здесь, я хотел бы узнать, что вы думаете по поводу некоторых вещей.– Он повернулся к Хейнсу.– Уважаемый профессор был консультантом нью-йоркской полиции пару лет назад, когда случился весь этот шум, связанный с «сыном Сэма».

– Ну, я был всего лишь одним из многих консультантов,– уточнил Ласки.– Мы помогли составить словесный портрет убийцы. Правда, это им не пригодилось. Убийцу поймали в результате обычной полицейской операции.

– Верно,– кивнул Джентри.– Но вы написали книгу о таких вот множественных убийствах. Мы, Дик и я, хотели бы знать ваше мнение обо всем этом безобразии.– Он встал и подошел к длинной классной доске, прикрытой оберточной бумагой, склеенной скотчем. Джентри откинул бумагу; на доске мелом были начерчены диаграммы с именами действующих лиц и временем событий.– Вы, наверное, читали об остальных героях нашей милой пьесы?

– О некоторых,– ответил Ласки.– В нью-йоркских газетах особое внимание уделялось Нине Дрейтон, погибшей маленькой девочке и ее дедушке.

– Да, Кэтлин.– Джентри ткнул пальцем в доску рядом с именем девочки.– Возраст десять лет. Вчера я видел ее фотографию, она закончила четвертый класс.

Очень милая девочка. Там она гораздо приятнее, чем на снимках с места преступления.– Джентри потер ладонями щеки и помолчал.

Сол глотнул еще кофе, ожидая продолжения.

– В общем, у нас тут четыре главных места преступления.– Шериф принялся водить пальцем по доске, где был начерчен план района.– Одного гражданина убили вот здесь, средь бела дня, на Кольхаун-стрит. Еще один труп в квартале от того места, на эллинге у Батареи. Три трупа в особняке Фуллер, вот здесь… – Он указал на аккуратный небольшой квадратик, возле которого значились три крестика.– А после – финальная сцена в «Мансарде», тут четыре убийства.

– Между ними есть какая-нибудь связь? – спросил Ласки.

– В том-то и вся беда,– вздохнул Джентри.– И есть, и нет, если вы меня понимаете.– Он махнул рукой в сторону списка имен.– Скажем, мистер Престон, темнокожий джентльмен, которого нашли зарезанным на Кольхаун-стрит, двадцать шесть лет работал местным фотографом и продавцом в Старом городе. Мы склоняемся к предположению, что он – случайный прохожий, убитый следующим трупом, которого мы нашли вот здесь…

– Карл Торн,– прочел Ласки следующее имя в списке.

– Слуга исчезнувшей женщины,– пояснил Хейнс.

– Да,– кивнул Джентри,– только фамилия его вовсе не Торн, хотя она значится в его водительских правах. И зовут его не Карл. Мы сегодня получили данные из Интерпола: судя по отпечаткам пальцев, он был известен в Швейцарии как Оскар Феликс Хаупт, мелкий гостиничный вор. Он исчез из Берна в пятьдесят третьем году.

– Боже мой,– пробормотал психиатр,– неужели они столько лет хранят отпечатки пальцев бывших гостиничных воров?

– Хаупт был не только воришкой,– вставил Хейнс.– Он фигурировал в качестве главного подозреваемого в довольно громком деле об убийстве в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году. Тогда погиб французский барон, приехавший на курорт. Хаупт вскоре после этого исчез. В швейцарской полиции полагали, что Хаупта убили люди из европейского синдиката.

– Как видим, они ошиблись,– усмехнулся шериф Джентри.

– Почему вы решили запросить Интерпол? – спросил Ласки.

– Да так, внутренний голос подсказал.– Джентри снова глянул на доску.– Ладно. Что мы имеем? Мы имеем труп Карла Оскара Феликса Торна-Хаупта вот здесь, на эллинге, и, если бы сумасшествие на этом и закончилось, мы могли бы сочинить что-то похожее на мотив преступления… Ну, скажем, попытка украсть лодку… Хаупт получил пулю от ночного сторожа из револьвера тридцать восьмого калибра. Проблема, однако, в том, что в Хаупта не только дважды стреляли, он еще порядком изуродован. На его одежде оказались пятна крови двух видов – не считая, разумеется, его собственной; под ногтями у него нашли фрагменты кожи и материи, откуда следует, что именно он убил мистера Престона.

– Все это очень запутанно,– сказал Сол Ласки.

– Ах, профессор, это только цветочки.– Джентри постучал костяшками пальцев по доске рядом еще с тремя именами: Джордж Ходжес, Кэтлин Мари Элиот и Баррет Крамер.– Знаете эту леди?

– Баррет Крамер? – спросил Ласки.– Нет. Я видел ее имя в газете, а так не припоминаю.

– Она состояла при мисс Дрейтон. Компаньонка или «помощница по делам» – так, кажется, ее назвали эти люди из Нью-Йорка, которые забрали тело мисс Дрейтон. Женщина лет тридцати пяти, брюнетка, сложена немного по-мужски. Не припоминаете?

– Нет,– ответил Ласки.– Она не сопровождала мисс Дрейтон, когда та приходила на прием. Возможно, она была у меня на лекции в тот вечер, когда я познакомился с мисс Дрейтон, но я ее не заметил.

– Ладно. Значит, теперь мы имеем мисс Крамер, которую застрелили из «смит-вессона» мистера Ходжеса тридцать восьмого калибра. Только вот криминалист практически уверен, что она погибла не от пули. По-видимому, она сломала шею, когда упала с лестницы в доме Фуллер. По приезде «скорой» она еще дышала, но в больнице констатировали смерть. Мозг практически был лишен активности или что-то в этом роде. Так вот, тут обнаруживается такая чертовщина: по мнению криминалистов, бедняга мистер Ходжес вовсе не стрелял в эту леди. Его нашли вот здесь,– Джентри ткнул пальцем еще в одну диаграмму,– в коридоре дома Фуллер, а его револьвер подобрали на полу номера мисс Дрейтон в «Мансарде». И что же мы имеем? Восемь жертв, даже девять, если считать Альберта Лафоллета, и пять орудий убийства…

– Пять?..– переспросил Ласки.– Простите, шериф, я вовсе не хотел перебивать вас.

– Все в порядке, профессор. Пока пять, по крайней мере, насколько нам известно. Тот старинный кольт сорок пятого калибра, которым орудовал Альберт, тридцать восьмой калибр мистера Ходжеса, нож, найденный рядом с телом Хаупта, и эта проклятая кочерга, которой мисс Крамер убила девочку.

– Так это сделала Крамер?

– Да. Во всяком случае, на кочерге ее отпечатки пальцев, а одежда испачкана кровью ребенка.

– И все равно я насчитал лишь четыре орудия убийства.

– Ах да, у задней двери эллинга мы нашли деревянную палку. Или трость. На ней тоже кровь.

Сол Ласки покачал головой и глянул на Ричарда Хейнса. Сложив руки на груди, агент неподвижно уставился на классную доску. Он выглядел уставшим, на лице было отчетливо написано отвращение.

– Просто ведро с помоями, правда, профессор? – закончил Джентри. Он прошел к своему креслу и рухнул в него с тяжелым вздохом. Потом откинулся назад и глотнул холодного кофе из большой кружки.– Есть у вас какие-нибудь версии?

Ласки печально улыбнулся и пожал плечами. Некоторое время он смотрел на доску, как бы стараясь запомнить всю изложенную там информацию, потом потеребил бороду и тихо сказал:

– Нет, шериф, боюсь, никаких версий у меня нет. Но мне хотелось бы задать вопрос, который напрашивается сам собой.

– Какой именно?

– Где сейчас мисс Фуллер? Та леди, в доме которой произошло все это побоище?

– Миз Фуллер,– поправил его Джентри.– Судя по тому, что нам рассказали соседи, она была одной из самых именитых старых дев в Чарлстоне. Здесь, на юге, им положен титул «миз»; так уж тут лет двести повелось, профессор. А в ответ на ваш вопрос скажу: миз Мелани Фуллер исчезла бесследно. В одном из донесений говорится, что некая леди весьма пожилого возраста была замечена в коридоре отеля наверху, сразу после убийства мисс Дрейтон, но никто не подтвердил, что это была именно она. Мы объявили розыск в трех штатах, однако пока никаких данных нет.

– Похоже, она-то и является ключом ко всей этой истории,– предположил Ласки почти застенчиво.

– Очень может быть. Тут есть еще такой факт: ее изрезанная сумочка обнаружена за унитазом на эллинге. На ней пятна крови, и они совпадают с пятнами на ноже Карла-Оскара Хаупта. Нож сделан в Париже.

– Бог мой! – вздохнул психиатр.– Сплошная бессмыслица.

Наступило минутное молчание, потом Хейнс встал, поправляя манжеты.

– Возможно, все проще, чем кажется. Нина Дрейтон навещала мисс Фуллер… прошу прощения, миз Фуллер, как раз за день до убийств. Отпечатки пальцев подтверждают, что она была там, да и соседка видела, как она входила в дом в пятницу вечером. Вероятно, мисс Дрейтон плохо разбиралась в людях, если наняла эту Баррет Крамер в качестве компаньонки. Крамер разыскивают в Филадельфии и Балтиморе в связи с обвинениями, часть которых тянется за ней еще с шестьдесят восьмого года.

– Какого сорта эти обвинения? – спросил Ласки.

– Проституция и наркотики,– ответил агент.– Значит, мисс Крамер и помощник миз Фуллер, этот самый Торн, каким-то образом сговорились ограбить своих престарелых хозяек. В конце концов, после мисс Дрейтон осталось почти два миллиона долларов, а у миз Фуллер весьма солидный счет в банке здесь, в Чарлстоне.

– Но как они могли…– начал было психиатр.

– Одну минуту. Итак, Крамер и Торн – или Хаупт, убивают миз Фуллер и избавляются от ее тела… Полиция гавани как раз сейчас тралит бухту. Но ее сосед, старик-охранник, расстраивает их планы. Он приканчивает Хаупта, возвращается в дом Фуллер и там сталкивается с Крамер. Внучка старика замечает, как он идет к дому, бросается к нему и становится еще одной жертвой. Тем временем Альберт Лафоллет, тоже один из заговорщиков, впадает в панику, когда Крамер и Хаупт не появляются вовремя, убивает мисс Дрейтон и сходит с ума.