355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дэн Симмонс » Темная игра смерти. Том 2 » Текст книги (страница 8)
Темная игра смерти. Том 2
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 02:09

Текст книги "Темная игра смерти. Том 2"


Автор книги: Дэн Симмонс


Жанр:

   

Триллеры


сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– И что Господь говорит по этому поводу? – тихо поинтересовался Барент.

– Что этот человек вполне может быть Антихристом. – Саттер своим громовым голосом заглушал слабый гул двигателей. – Господь велит нам найти его и истребить. Мы должны сокрушить его ребра и чресла. Мы должны найти и его, и его подручных… «Чтобы они испили чашу гнева Господня; чтобы он был подвергнут мукам геенны огненной в присутствии святых ангелов и Агнца; и чтобы смрад его мучений не прекращался во веки веков…»

Барент слабо улыбнулся:

– Насколько я понял, Джимми, ты против того, чтобы вести переговоры с Вилли и предлагать ему членство в клубе?

Преподобный сделал большой глоток из своего бокала с бурбоном и произнес неожиданно тихо, так что Хэроду даже пришлось наклониться, чтобы расслышать:

– Да, я считаю, мы должны убить его.

Барент кивнул и развернулся в своем большом кожаном кресле.

– Будем голосовать, – промолвил он. – Тони, ты как думаешь?

– Я пас, – ответил Хэрод. – Но я думаю, что решать – это одно, а выслеживать Вилли и иметь с ним дело – совсем другое. Посмотрите, в какое дерьмо мы вляпались с этой Мелани Фуллер.

– Чарлз в этом случае допустил ошибку, и он заплатил за нее. – Барент перевел взгляд на двоих оставшихся. – Ну что ж, поскольку Тони воздерживается, похоже, мне принадлежит право решающего голоса.

Кеплер открыл было рот, но передумал. Саттер в молчании допивал остатки своего бурбона.

– Какие бы цели наш друг Вилли ни преследовал в Вашингтоне, – промолвил Барент, – мне они не нравятся. Однако будем считать происшедшее вызовом и пока не станем отвечать на него. Возможно, мнение Тони о том, что Вилли одержим игрой в шахматы, является для нас в этом вопросе наилучшим руководством. У нас осталось два месяца до летнего лагеря на острове Долменн и наших… э-э… мероприятий там. Мы должны внятно заявить о своем приоритете. Если Вилли прекратит нас запугивать, возможно, в дальнейшем мы рассмотрим вопрос о том, чтобы начать с ним переговоры. Если же он продолжит чинить нам препятствия, если мы столкнемся хотя бы с еще одним эпизодом подобного рода, мы применим все средства, общественные и частные, чтобы найти и уничтожить его в соответствии со способом, процитированным Джимми из Откровения. Ведь это было Откровение, брат Дж.?

– Именно так, брат К.

– Прекрасно. – Барент встал. – А теперь, думаю, мне надо немного поспать. У меня завтра встреча в Лондоне. Спальные места для всех готовы, так что можете располагаться. Где бы вы хотели, чтобы вас высадили?

– Лос-Анджелес, – ответил Хэрод.

– Новый Орлеан, – сказал Саттер.

– Нью-Йорк, – пробормотал Кеплер.

– Хорошо, – кивнул Барент. – Несколько минут назад Дональд сообщил мне, что мы находимся где-то над Невадой, так что первым мы высадим Тони. Боюсь, Тони, ты не успеешь воспользоваться всеми удобствами, но немного вздремнуть перед посадкой сможешь.

В дверях, ведущих в коридор, появился Хейнс.

– До встречи в летнем лагере Клуба Островитян, джентльмены, – произнес Барент. – Желаю всем удачи.

Стюард в синей униформе проводил Хэрода и Марию Чен в их отсек. Задняя часть «боинга» была превращена в огромный кабинет Барента, гостиную и спальню. Слева по коридору, напоминавшему европейские поезда, шли вместительные комнаты, декорированные нежными оттенками зеленого и кораллового цветов. В них имелись ванная, большая кровать, диван и цветной телевизор.

– А где же камин? – обратился Хэрод к стюарду.

– Кажется, в частном самолете шейха Музада есть действующий камин, – без тени улыбки отозвался миловидный стюард.

Хэрод положил в стакан лед, налил водки и только устроился рядом с Марией Чен на диване, когда в дверь постучали. В комнату вошла молодая женщина точно в такой же униформе.

– Мистер Барент спрашивает, не хотите ли вы с мисс Чен присоединиться к нему в гостиной?

– В гостиной? – переспросил Хэрод. – Черт, конечно хотим.

Они проследовали за женщиной по коридору и миновали дверь с кодовым замком, которая вела к винтовой лестнице. Хэрод знал, что на коммерческих рейсах 747-го образца подобные лестницы вели в гостиные первого класса. Поднявшись наверх, Хэрод и Мария Чен застыли в изумлении. Сопровождавшая их женщина спустилась вниз и закрыла дверь, отрезав последний луч света, шедший из коридора.

Помещение было не слишком большим, но казалось, что кто-то снял здесь верхнюю часть самолета, и теперь сквозь потолок можно было взирать на небо, открывавшееся на высоте тридцати пяти тысяч футов над землей. Над головой сияли мириады звезд, разливая вокруг ровный, немеркнущий свет. Слева и справа были видны темные конусы крыльев, на которых мигали красные и зеленые навигационные огни. Внизу раскинулся полог облаков, освещенный звездным сиянием. Казалось, ничто не отделяет их от бесконечного пространства ночного неба. Лишь смутные контуры указывали на присутствие в гостиной низкой мебели, а в глубине угадывалась фигура сидящего человека.

– Боже мой, – прошептал Хэрод и услышал рядом резкий вздох Марии Чен.

– Я рад, что вам нравится, – донесся из темноты голос Барента. – Проходите и располагайтесь.

Хэрод и Мария Чен осторожно двинулись по направлению к креслам, стоявшим вокруг низкого круглого стола, стараясь свыкнуться с необыкновенным зрелищем. Оставшаяся за их спинами винтовая лестница была обозначена светящейся красной полосой на первой ступеньке. С запада черной полусферой звездное небо закрывало отделение для экипажа. Хэрод и Мария Чен погрузились в мягкие кресла, не отрывая глаз от неба.

– Это специальное пластиковое покрытие, – пояснил Барент. – Более тридцати слоев. Но почти идеально прозрачное и очень прочное. Оно крепится к бесчисленному количеству опор, толщиной с волос, и потому они не препятствуют целостному восприятию. Внешняя поверхность при дневном свете отражает лучи и выглядит как обычный блестящий черный корпус. Мои инженеры работали над ее созданием целый год, а потом еще два года мне потребовалось на то, чтобы убедить комитет гражданской авиации, что эта штука может летать.

– Невероятно! – восхищенно прошептала Мария Чен, и Хэрод увидел отражение звездного света в ее темных глазах.

– Тони, я пригласил вас сюда, потому что дело касается вас обоих, – начал Барент.

– Какое дело?

– Вы, наверное, уловили некоторое напряжение, возникшее не так давно в наших кругах? Атмосфера накаляется.

– Я заметил, что все еле сдерживались, – сказал Хэрод.

– Так вот, – кивнул Барент. – События последних нескольких месяцев были довольно неприятными.

– Не понимаю почему, – усмехнулся Хэрод. – По-моему, мало кого заботит, что их коллег разорвало на части или они утонули в реке Шилкил.

– Дело в том, что мы слишком расслабились, – промолвил К. Арнольд Барент. – Наш клуб существует уже много лет, даже десятилетий, и, возможно, затеянная Вилли игра даст нам шанс осуществить необходимое… э-э… сокращение.

– Только в том случае, если речь не идет лично о нас, – ответил Хэрод.

– Вот именно. – Барент налил вина в хрустальный бокал и поставил его перед Марией Чен.

Глаза Хэрода уже привыкли к темноте, так что теперь он отчетливо различал лица, но от этого сияние звезд казалось лишь ярче, а верхушки облаков приобретали еще более переливчатые оттенки.

– Меж тем, – продолжил Барент, – в нашей группе произошла определенная разбалансировка, и то, что было действенным при иных обстоятельствах, перестало работать.

– Что вы имеете в виду? – осведомился Хэрод.

– Я имею в виду, что образовался вакуум власти. – Голос Барента был столь же холоден, как сияние звезд, в котором они купались. – Или, точнее, общее ощущение того, что образовался вакуум власти. Вилли Борден дал возможность ничтожествам счесть себя титанами, и за это ему придется заплатить жизнью.

– Вилли заплатит жизнью? – переспросил Хэрод. – Так, значит, все разговоры о дальнейшем сотрудничестве и вступлении его в клуб не более чем блеф?

– Да, – подтвердил Барент. – Если потребуется, я лично буду руководить клубом, но ни при каких обстоятельствах этот бывший нацист за нашим столом не появится.

– Тогда зачем… – начал Хэрод и умолк. – Вы думаете, что Кеплер и Саттер готовы предпринять самостоятельные шаги? – спросил он после паузы.

Барент улыбнулся:

– Я знаком с Джимми очень давно. Впервые я увидел его сорок лет назад, когда он читал проповедь в Техасе. Он обладал несфокусированной, но непреодолимой Способностью. Он мог заставить целую толпу потных агностиков делать то, чего он от них хотел, и делать это с восторгом во имя Господа. Но Джимми стареет и все меньше и меньше полагается на свою силу убеждения, пользуясь вместо этого аппаратом убеждения, который он создал. Я знаю, что на прошлой неделе вы посетили его маленькое королевство… – Резким движением руки Барент пресек возражения Хэрода. – Ничего страшного, Тони. Джимми наверняка предупредил тебя, что мне станет об этом известно… и что я пойму. Не думаю, что Джимми желает опрокинуть нашу тележку с яблоками, но он чувствует грядущие перемены во властных взаимоотношениях и хочет оказаться на нужной стороне, когда это произойдет. Вмешательство Вилли нарушило наше шаткое равновесие, как может показаться на первый взгляд.

– А в действительности? – поинтересовался Хэрод.

– Нет, – жестко сказал Барент. – Они позабыли о существенных вещах. – Он выдвинул ящик стола, за которым они сидели, и достал маленький пистолет. – Возьми, Тони.

– Зачем? – Хэрод почувствовал, как по коже у него поползли мурашки.

– Пистолет настоящий и заряжен, – произнес Барент. – Возьми его, пожалуйста.

Хэрод выполнил просьбу.

– О'кей, что дальше?

– Прицелься в меня, Тони.

Хэрод вздрогнул. Что бы Барент ни собирался демонстрировать, он не желал принимать в этом никакого участия. Он знал, что поблизости находится Хейнс и еще дюжина крепких парней.

– Я не хочу, – сказал Хэрод. – Не люблю эти чертовой игры.

– Целься в меня, Тони.

– Пошли вы знаете куда! – разозлился Хэрод и встал, чтобы уйти. Сделав прощальный жест рукой, он направился к красной полосе, обозначившей лестницу.

– Тони, – послышался из темноты голос Барента. – Иди сюда.

Хэроду показалось, что он натолкнулся на одну из невидимых стен. Мышцы его сжались, превратившись в тугие узлы, тело покрылось потом. Он попытался броситься вперед, прочь от Барента, но единственное, что ему удалось, это упасть на колени.

Однажды, лет пять назад, у них с Вилли была беседа, во время которой старик попытался продемонстрировать на нем свои Способности. Это была чисто дружеская забава в ответ на какой-то вопрос Хэрод а о венских играх, о которых рассказывал Вилли. И тогда, вместо того чтобы почувствовать волну возбуждения, которой пользовался сам Хэрод по отношению к женщинам, он ощутил необъяснимое, но жуткое вторжение в свой мозг чужой воли и полную обреченность. Однако тогда Хэрод не утратил возможности саморегуляции. Он тут же понял, что Способность Вилли гораздо мощнее его собственной, гораздо кровожаднее, как подумал он тогда. И хотя сам Тони вряд ли смог бы использовать кого-нибудь во время вторжения Вилли, он был убежден, что и Вилли не сможет по-настоящему использовать его.

– Ja-ja, – сказал тогда старик, – так бывает всегда. Мы можем вторгаться друг в друга, но те, кто умеет использовать других, сами не могут быть использованы, не так ли? Мы испытываем свои силы на третьих лицах, верно? А жаль. Но король не может брать короля, Тони, запомни это.

И Хэрод помнил об этом вплоть до настоящего момента.

– Иди сюда, – повторил Барент. Голос его по-прежнему был тихим, с изысканными модуляциями, но казалось, теперь он заполнил весь мозг Хэрода, всю гостиную, а потом и Вселенную, так что даже небосвод завибрировал. – Иди сюда, Тони.

Хэрод напрягся из последних сил, но что-то толкнуло его, и он упал на спину, как ковбой, сброшенный с лошади невидимой натянутой проволокой. Тело его охватили судороги, а ноги в ботинках задергались на ковре. Челюсти сжались до боли, глаза чуть не вылезли из орбит. Он чувствовал, как внутри него нарастает крик, но понял, что никогда не сможет его издать, что крик этот будет расти и шириться внутри, пока не взорвется и не разметает куски его плоти по всей гостиной. Он лежал на спине с вытянутыми ногами, мышцы его сжимались и разжимались, ногти впились в ковер, как хищные птичьи когти.

– Иди сюда, Тони, – прозвучало в третий раз, и он, как младенец, послушно пополз вперед.

Когда голова его стукнулась о ножку стола, Хэрод почувствовал, что тиски разжались. По телу его прокатилась завершающая судорога, и все члены настолько обмякли, что он едва не обмочился. Он поднялся на колени и облокотился о черное стекло столешницы.

– Прицелься же в меня, Тони, – повторил Барент тем же непринужденным голосом.

Хэрод почувствовал, как его затопляет волна слепой ярости. Дрожащими руками он нащупал пистолет и сжал его. Но как только он попробовал поднять руку, к горлу подступила тошнота. Много лет назад, в свой первый год жизни в Голливуде, у Хэрода случился приступ почечнокаменной болезни. Боль была невыносимой. Позднее его приятель рассказывал, будто Тони убеждал всех, что ему в спину воткнули нож. Но это было гораздо больнее, потому что, когда в молодости он был членом чикагской банды, ему действительно воткнули нож в спину. Тогда же, во время приступа, ему казалось, что его проткнули изнутри, острые лезвия впивались во внутренности и кровеносные сосуды, и эта невероятная, чудовищная боль сопровождалась тошнотой, рвотой, судорогами и лихорадкой.

Но то, что происходило сейчас, было еще хуже.

Не успев поднять пистолет, Хэрод упал на пол, испачкав рвотными массами свою шелковую рубашку и ковер. Одновременно с болью, тошнотой и чувством унижения возникла всепоглощающая мысль о том, что он пытался причинить вред мистеру Баренту, и это было невыносимо. Мысль эта вызывала у Тони неведомое ему ранее отвращение, и он просто взвыл от боли. Пистолет выпал из его разжавшихся пальцев.

– Я вижу, ты не очень хорошо себя чувствуешь, – тихо произнес Барент. – Может, тогда в меня прицелится мисс Чен?

– Нет, – еле выдохнул Хэрод, скрючившись на ковре.

– Да, – возразил Барент. – Я так хочу. Скажи ей, чтобы она прицелилась в меня, Тони.

– Целься! – крикнул Хэрод. – Целься в него!

Мария Чен медленно шевельнулась, словно двигалась под водой. Она подняла пистолет своими изящными руками и направила его в голову Тони Хэрода.

– Нет! В него! – И Хэрод снова согнулся от судорог. – В него!

Барент иронично усмехнулся:

– Ей совершенно не обязательно слышать мои распоряжения, чтобы подчиняться, Тони.

Большим пальцем Мария Чен взвела курок. Черное смертоносное отверстие было направлено прямо в лицо Хэрода. Он видел боль и ужас в ее глазах. Никто и никогда до сих пор не использовал Марию Чен!

– Невероятно, – прошептал Хэрод, чувствуя, как отступают боль и тошнота, и понимая, что, возможно, ему осталось жить всего несколько секунд. Он поднялся на колени и бессмысленно вытянул вперед руку, пытаясь заслониться от пули. – Это невозможно… Она же нейтрал!

– Что такое нейтрал? – спокойно осведомился К. Арнольд Барент. – Никогда не встречался с такими. – Он повернул голову. – Нажми, пожалуйста, на курок, Мария.

Раздался сухой щелчок. Мария Чен еще раз взвела курок, и снова последовал холостой выстрел.

– Как непредусмотрительно, – улыбнулся Барент. – Мы забыли его зарядить. Мария, помоги, пожалуйста, Тони сесть на место.

Не переставая дрожать, Хэрод опустился в кресло и свесил голову на испачканную рубашку, пропитавшуюся потом.

– А теперь Дебора проводит тебя вниз и поможет привести себя в порядок, – сказал Барент. – Если потом захочешь подняться и выпить что-нибудь до того, как мы приземлимся, добро пожаловать. Это уникальное место, Тони. Но, пожалуйста, не забудь о появляющемся у некоторых искушении… э-э… пересмотреть естественное положение вещей. В какой-то степени в этом есть и моя вина. Большинство из них уже много лет не подвергались подобной… демонстрации. Воспоминания меркнут даже в тех случаях, когда жизненные интересы человека требуют помнить о них. – Барент наклонился вперед. – Когда Джозеф Кеплер обратится к тебе с предложением, ты примешь его. Понятно, Тони?

Хэрод кивнул. Пот стекал по его лицу.

– Скажи «да», Тони.

– Да.

– И ты тут же свяжешься со мной.

– Да.

– Хороший мальчик, – похвалил К. Арнольд Барент и похлопал Хэрода по спине. Затем он развернулся в своем высоком кресле так, что спинка полностью скрыла его из виду, заслонив часть звездного неба. Когда кресло повернулось обратно, Барента в нем уже не было.

Через несколько минут в гостиную вошли служащие, чтобы вычистить и продезинфицировать ковер. Молодая женщина с фонариком подошла к Хэроду и попыталась взять его за локоть, но он отшвырнул ее руку. Повернувшись спиной к Марии Чен, Тони поковылял вниз по лестнице.

Через двадцать минут они совершили посадку в Лос-Анджелесе. Их встречал лимузин с шофером. Не оглядываясь на сверкающий корпус «боинга», Хэрод почти без чувств рухнул на заднее сиденье машины.

Глава 40
Тихуана, Мексика
Понедельник, 20 апреля 1981 г.

Перед самым закатом Сол и Натали выехали из Тихуаны на северо-восток во взятом напрокат «фольксвагене». Стояла нестерпимая жара. Как только они свернули с шоссе, то сразу оказались в лабиринте грязных дорог, шедших мимо деревень с жалкими лачугами, заброшенных фабрик и маленьких ранчо. Сол сидел за рулем, а Натали держала на коленях нарисованную рукой Джека Коуэна карту. Припарковав «фольксваген» у небольшой таверны, они двинулись пешком сквозь тучи пыли и толпу маленьких ребятишек к северу. Когда начали угасать последние проблески кроваво-красного заката, склоны холма озарились огнями. Натали сверилась с картой и указала на тропу вдоль склона, усеянную мусором, где возле костров группами сидели мужчины и женщины. В полумиле к северу на фоне черного склона холма белел высокий забор.

– Давай дождемся здесь наступления темноты. – Сол поставил на землю чемодан и тяжелый рюкзак. – Говорят, сейчас с обеих сторон границы орудуют банды. Глупо проделать такой путь и погибнуть от руки приграничного бандита.

– Я согласна, – кивнула Натали. Они прошли меньше мили, но ее синяя хлопчатобумажная юбка уже прилипала к ногам, а кроссовки словно съежились от жары и пыли. В ушах звенел непрекращающийся писк комаров. Единственный электрический фонарь, горевший возле ночного бара, привлек такое количество мотыльков, что казалось, там начался настоящий снегопад.

Около получаса они сидели молча, изможденные долгим перелетом сначала через океан, а потом самолетом местной авиалинии. Кроме того, они находились в постоянном напряжении – ведь у них были поддельные паспорта. Хуже всего оказалось в Хитроу, так как рейс задержали на три часа, которые они провели под неусыпным оком местных полицейских.

Несмотря на жару, жужжание комаров и неудобства, Натали задремала. Через полчаса Сол разбудил ее, прикоснувшись к плечу.

– Они собираются, – прошептал он. – Пойдем.

По меньшей мере сотня нелегальных беженцев мелкими группами направилась к отдаленному забору. Еще большее количество костров озарило склон за их спинами. Вдали, на северо-западе, сияли огни американского города. Впереди меж холмов расстилались темные каньоны. На востоке мелькнула и исчезла единственная пара фар, преодолев невидимый пограничный пост, и скрылась по другую сторону забора на американской территории.

– Пограничный патруль, – тихо сказал Сол и двинулся вниз по узкой тропе, а затем снова вверх, на следующий холм. Уже через несколько минут у обоих появилась одышка. Они обливались потом под рюкзаками и с трудом волочили свои большие чемоданы, набитые документами. Несмотря на то что Сол и Натали старались держаться в стороне, вскоре им все же пришлось присоединиться к длинной веренице людей, одни из которых тихо переговаривались и ругались по-испански, другие молча и угрюмо ползли вперед. Перед ними шел высокий худой мужчина, он нес на плечах семилетнего мальчика, а рядом с ним грузная женщина волочила огромный картонный чемодан. Ярдах в двадцати от ручейка, вытекавшего из-под забора и растворявшегося в пересохшем русле реки, люди остановились. Группами по трое и по четверо они стали перебираться через русло и исчезать в черном отверстии сливной трубы, откуда вытекал ручей. Время от времени с другой стороны забора доносились крики, где-то у дороги раздался истошный вопль, и Натали почувствовала, как испуганно забилось ее сердце. Она вцепилась в ручку чемодана и заставила себя успокоиться.

Когда появилась патрульная машина, вся толпа, состоявшая к тому моменту человек из шестидесяти, кинулась врассыпную за камни и кусты. Прожектор скользнул по сухому руслу реки на расстоянии десяти футов от жалкого терновника, за которым спрятались Сол и Натали. Крики и звук выстрела, раздавшиеся с северо-востока, заставили машину двинуться дальше. Окрестность огласилась громкими командами на английском языке, и беженцы снова стали скапливаться у отверстия трубы.

Уже через несколько минут Натали ползла на четвереньках вслед за Солом, толкая перед собой тяжелый чемодан и чувствуя, как рюкзак задевает за ржавую обшивку тоннеля. Внутри было абсолютно темно, пахло мочой и экскрементами. Руки Натали то и дело погружались в жидкую грязь, перемешанную с битым стеклом и обрезками металла. Где-то за ее спиной раздался не то женский, не то детский плач, а потом резкий мужской голос, и вновь наступила тишина. Ей казалось, что это движение в никуда, что труба становится все уже, а грязь и вода вот-вот затопят их.

– Почти добрались, – прошептал Сол. – Я вижу лунный свет.

У Натали болело в груди из-за безумно колотящегося сердца и попыток сдерживать дыхание. Она выдохнула в тот самый момент, когда Сол скатился вниз на каменистую отмель и протянул руку, чтобы помочь ей выбраться из зловонной трубы.

– Добро пожаловать в Америку, – прошептал он, когда они собрали свое имущество и приготовились спрятаться в укрытии темных берегов пересохшей реки, чтобы спастись от убийц и грабителей, которые регулярно дожидались здесь ночных перебежчиков, преисполненных радужных надежд.

– Спасибо, – так же шепотом ответила она. – В следующий раз, чего бы это ни стоило, я полечу прямым рейсом.

Джек Коуэн дожидался их на вершине третьего холма. Каждые две минуты он мигал фарами своего старого синего фургона, указывая путь Солу и Натали.

– Поехали, надо спешить, – сказал он, когда они наконец поднялись на холм и обменялись рукопожатиями. – Это не лучшее место для стоянки. Я привез то, о чем вы просили в письме, и не имею ни малейшего желания объясняться по этому поводу с пограничниками или полицией Сан-Диего.

Задняя часть фургона была наполовину забита ящиками. Сол и Натали побросали туда же свой багаж, а Джек Коуэн сел за руль. С полмили им пришлось ехать по рытвинам и ухабам, затем они свернули на восток по гравиевой дороге и наконец отыскали асфальтовое окружное шоссе, которое вело к северу. Через десять минут они уже спускались по пандусу на скоростную автостраду.

Натали все вокруг казалось чужим и незнакомым, словно за ее трехмесячное отсутствие облик страны изменился до неузнаваемости. «Нет, скорее всего, я просто никогда здесь не жила», – подумала она, глядя на пригороды и мелькавшие за окном машины. Ей трудно было поверить, что тысячи людей ехали по своим делам как ни в чем не бывало, будто и не было никогда ползущих по зловонной трубе детей, мужчин и женщин всего в десяти милях от этих комфортабельных домов. Будто в это самое мгновение юные израильтяне не объезжали с оружием границы своих кибуцев, а бойцы за освобождение Палестины, сами еще мальчишки, не смазывали свои «Калашниковы» в ожидании темноты. Будто не был убит Роб Джентри, ставший столь же недосягаемым, как и ее отец, который приходил по вечерам укрыть ее одеялом и рассказать истории о Максе, любопытной таксе, которая всегда…

– Вы достали оружие в Мехико, где я вам сказал? – спросил Коуэн.

Натали вздрогнула и очнулась – оказывается, она спала с открытыми глазами. От усталости у нее кружилась голова, в ушах продолжал звучать приглушенный шум авиадвигателей. Она сосредоточилась и начала вслушиваться в разговор своих спутников.

– Да, – ответил Сол. – Никаких проблем не возникло, хотя я очень волновался, что власти обнаружат его.

Натали сфокусировала взгляд, чтобы получше рассмотреть агента Моссада. Джеку Коуэну было пятьдесят с небольшим, но выглядел он даже старше Сола, особенно теперь, когда тот сбрил бороду и отпустил длинные волосы. У Коуэна было худое лицо, изъеденное оспинами, большие глаза и, видимо, не раз переломанный нос. Тонкие седые волосы были подстрижены неаккуратно, словно он делал это сам и, не доведя дело до конца, бросил. Джек свободно и абсолютно грамотно говорил по-английски, но речь его портил сильный акцент, источник которого Натали не могла определить. Как будто западный немец выучил английский от уэльсца, а тот, в свою очередь, почерпнул знания у бруклинского кабинетного ученого. Натали нравилось слушать голос Джека Коуэна, да и сам он ей понравился.

– Дайте мне посмотреть оружие, – попросил Коуэн.

Ласки достал из-за ремня небольшой револьвер. Натали и не знала, что у Сола есть оружие. Выглядел револьвер как модель дешевого образца.

Они въехали на мост по крайней левой полосе. На расстоянии, по меньшей мере, мили позади не было видно ни одной машины. Коуэн взял в руки револьвер и выбросил его в открытое окно в темный овраг внизу.

– При первом же выстреле он бы взорвался у вас в руке, – пояснил он. – Прошу прощения за дурной совет, но телеграфировать вам было слишком поздно. А насчет властей вы не ошиблись – есть документы или нет, стоило им найти это, и они засадили бы вас за решетку и через каждые два-три года удостоверялись, что вы исправно мучаетесь. Неприятные люди, Сол. Я подумал, что имеет смысл рисковать только из-за денег. Сколько вы привезли в конечном итоге?

– Около тридцати тысяч, – ответил Ласки. – И еще шестьдесят переведены в банк в Лос-Анджелесе адвокатом Давида.

– Это ваши деньги или Давида? – спросил Джек.

– Мои, – кивнул Сол. – Я продал ферму в девять акров возле Натаньи, она принадлежала мне со времен Войны за независимость. Я решил, что глупо будет переводить эти деньги на мой собственный нью-йоркский счет.

– Вы правильно решили, – одобрил Коуэн.

Они уже въехали в город. Мелькавшие мимо фонари отбрасывали пятна света на ветровое стекло, отчего некрасивое и в то же время привлекательное лицо Коуэна приняло желтоватый оттенок.

– Боже мой, Сол, – вздохнул Джек, – если бы вы знали, как трудно было достать некоторые вещи из вашего списка. Сто фунтов пластиковой взрывчатки Си-четыре, пневматическая винтовка, пули с транквилизаторами… Вам известно, что в Соединенных Штатах существует всего шесть поставщиков пуль с транквилизаторами, и для того, чтобы получить хоть смутное представление о том, где их разыскать, нужно быть дипломированным зоологом?

Сол улыбнулся.

– Прошу прощения, но вам грех жаловаться, Джек. Вы наш deus ex machina.[1]1
  Бог из машины (лат.).


[Закрыть]

– Не знаю, как насчет богов, но сквозь мясорубку мне пришлось пройти, это точно, – усмехнулся Коуэн. – Я потратил на ваши мелкие поручения все отпускное время, накопленное мною за два с половиной года работы.

– Я постараюсь когда-нибудь хоть чем-то отблагодарить вас, – пообещал Сол. – У вас продолжают оставаться проблемы с начальством?

– Нет. Звонок из офиса Давида Эшколя разрешил большую часть проблем. Хотел бы я сохранить такую же энергию, как у него, через двадцать лет после ухода на пенсию. Как он себя чувствует?

– Дэвид? После двух сердечных приступов не очень хорошо, но деятелен, как всегда. Мы с Натали видели его в Иерусалиме пять дней назад. Он просил передать вам наилучшие пожелания.

– Я лишь однажды сотрудничал с ним, – признался Коуэн. – Четырнадцать лет назад. Он вернулся на работу, чтобы возглавить операцию, когда мы захватили русскую базу ракет «земля – воздух» прямо под носом у египтян. Это спасло массу жизней во время шестидневной войны. Давид Эшколь – блестящий тактик.

Теперь они ехали по Сан-Диего, и Натали со странным чувством отчужденности наблюдала за жизнью города из окна.

– Какие у вас планы на ближайшие несколько дней? – поинтересовался Сол.

– Прежде всего – устроить вас, – ответил Коуэн. – Я должен вернуться в Вашингтон не позднее среды.

– Без проблем. С вами можно будет связаться, если нам потребуется ваш совет?

– В любое время. Но сначала вы ответите мне на один вопрос.

– Какой?

– Что в действительности происходит, Сол? Что на самом деле связывает вашего старого нациста, группу в Вашингтоне и старуху из Чарлстона? Как я ни пытаюсь понять, у меня ничего не получается. Почему правительство Соединенных Штатов покрывает эту преступную войну?

– Оно не покрывает, – вздохнул Сол. – В том-то и дело… Правительственные группы хотят разыскать оберста ничуть не меньше, чем мы, но они преследуют свои цели. Поверьте, Джек, я мог бы рассказать вам больше, но это мало чем прояснит для вас ситуацию. Многое в этой истории находится за пределами логики.

– Замечательно! – саркастически заметил Коуэн. – Если вы не сможете мне все объяснить, я не смогу подключить агентство, какое бы уважение ни испытывали его сотрудники к Давиду Эшколю.

– Наверное, это к лучшему, – улыбнулся Сол. – Вы видели, что стало с Ароном и вашим другом Леви Коулом, когда они ввязались в это дело. Я наконец понял, что в ближайшее время нас не ждут ни фанфары, ни головокружительный успех. Долгие десятилетия я бездеятельно ожидал появления союзников, но теперь уверен, что все зависит только от меня… И Натали чувствует то же самое.

– Ерунда! – воскликнул Коуэн.

– Возможно, – согласился Сол, – но все мы в той или иной степени руководствуемся верой в ерунду. Еще век назад идея сионизма казалась полной ерундой, а сегодня наша граница, граница Израиля, – единственный чисто политический рубеж, который виден с орбиты спутника: там, где кончаются деревья и начинается пустыня, заканчивается Израиль.

– Это другая тема, – спокойно произнес Коуэн. – Я делаю все это потому, что любил вашего племянника и, как сына, любил Леви Коула. Надеюсь, что вы преследуете их убийц. Верно?

– Да.

– А та женщина, которая вернулась в Чарлстон, – она, по-вашему, тоже участвовала в этом?

– Да, участвовала, – кивнул Сол.

– И ваш полковник по-прежнему продолжает уничтожать евреев?

Сол выдержал паузу. Утверждать это он бы не стал.

– Он по-прежнему продолжает убивать невинных людей, – тихо сказал он.

– А продюсер из Голливуда имеет к этому отношение?

– Да.

– Ладно. – Коуэн тряхнул седыми волосами. – Я буду вам помогать, но в один прекрасный день вам придется за все отчитаться.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю