Текст книги "Пария"

Автор книги: Дэн Абнетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Глава 7.
Лаурель Ресиди посещает «Блэкуордс»; наблюдатель в школе

Мое сердце все еще бешено колотилось после встречи со Слепошарым; я покинула дорогу скорби неподалеку от выхода к Центральному холму и вышла на оживленные улицы Ропберна. Это был старый, но тщательно ухоженный жилой квартал, дома, словно серые утесы, поднимались над расположенными на первых этажах магазинами и маленькими обслуживающими фирмами. В некоторых частях Королевы Мэб до сих пор работало старое трамвайное сообщение: лязгающие медные вагоны с железными колесами, обшитые снаружи ярко окрашенными деревянными панелями, громыхали по участкам путей, которые еще пребывали в рабочем состоянии, перевозя фабричных рабочих – на очередную смену и со смены домой, покупателей – за покупками на рынок и с покупками обратно, слуг из богатых домов, отправленных с поручениями. Вечерами вагоны освещались изнутри газовыми лампами, превращавшими их в небольшие, теплые, сверкающие коробочки с драгоценностями, которые, трясясь и погромыхивая, двигались по погружающимся в темноту улицам, но я знала, что они – исчезающий вид. Когда-то трамваи ходили до самых Волшебных Врат, за город в южном направлении – до Врат Мытарств и рокритовых сараев на верфях, и до самого Мыса Ученых. Но трамвайные линии постепенно изнашивались, сейчас для движения были пригодны лишь небольшие отрезки путей, которые поддерживали в сносном состоянии остатки транспортных гильдий – пережитками былого оживления в медленно умирающем городе. Каждый раз, когда я видела старые серебристые рельсы, почти потонувшие в булыжной мостовой, я понимала, что в этом квартале еще ходят трамваи. Я невольно представляла, что трамвайные пути – это нервные волокна в булыжном теле города, немногочисленные нервные волокна, которые еще отзываются на раздражение в теле, которое уже затронуто трупным окоченением.

Трамвайные пути в Ропберне напоминали о жизни – но в этом квартале я видела и другим напоминания. В свое время самый красивый и широкий проспект Ропберна – Авеню Парнас, по обеим сторонам которой тянулись подстриженные деревья-фепены и железные скамьи, – была местом публичных наказаний и казней. Гладкие каменные плиты, потускневшие от времени черные железные платформы с автоматическими люками все еще были здесь, а длинные перекладины и блоки виселиц возвышались над улицей, словно флагштоки, с которых сняли знамена.

Торговый дом «Блэкуордс» находился на улице Гельдер, в самом конце проспекта, угол, на котором они пересекались, отмечал особенно жутко выглядевший помост для казней – собранный из темных просмоленных досок, скрепленных стальными болтами. Когда-то здесь ревела толпа черни, ее вопли заглушали последние слова осужденных диссидентов и предателей. Мальчишки-барабанщики выбивали ровный монотонный ритм до последнего, оглушительного удара, с которым открывался люк внизу – и придушенного выдоха затихшей толпы.

У торгового дома было одно громадное окно-витрина, день и ночь светившееся теплым золотистым светом, как светильники, которыми освещались трамваи. Каждый день в витрине менялась экспозиция, но говорили, что никто никогда не видел, чтобы сотрудники торгового дома входили в витрину и меняли выставленные в ней вещи. «Они делают это поздно ночью, когда никто не видит», – считали одни. «Это происходит с помощью колдовства», – настаивали другие. Я не испытывала желания вслушиваться в эти сплетни и запоминать их – хотя даже такая тихая улочка, как Гельдер, подобно всей Королеве Мэб, никогда не засыпала.

Я представляла, как каждую ночь в один краткий миг вдоль огромного окна торгового дома опускается занавес, а потом, через несколько минут поднимается снова, являя новую сцену, преображенную мастерством искусных декораторов – все это напоминает живые картины, которые можно увидеть на театральной сцене.

Я подошла к двери и позвонила в медный колокольчик. Мой манжет был включен. Теперь я была Лаурелью Ресиди, представителем коммерсанта с одного из отдаленных миров.

Я ждала, когда меня впустят, и смотрела на окно-витрину.

Сегодня выставка в витрине была очень простой: помещение, затянутое серым шелком, как сцена без декораций. Пространство за толстым и слегка неровным хрустальным стеклом было освещено газовыми лампами и маленькими круглыми светильниками, расположенными по внутренней стороне подоконника.

Экспозиция состояла из двух кукол. Хотя, возможно, более подходящим названием для них было «манекены». Они были высотой примерно в четверть человеческого роста – так что, взрослый мог бы посадить такую куклу на колени, как ребенка. Их стеклянные глаза, изумительно выполненная имитация, пристально глядели из витрины на улицу. Личики – белые, с нежно-розовыми щеками. У них были большие рты, я заметила тонкие щели, спускавшиеся к подбородкам – спрятанный внутри механизм позволял им открывать и закрывать рот, подражая человеческой мимике. Эти куклы были марионетками для представлений чревовещателей. Они были старыми – я видела это – очень старыми и довольно пугающими. Они не выглядели живыми и не производили приятного впечатления – но их пристальный взгляд поневоле привлек мое внимание, а выражение, в котором застыли их губы, было не улыбкой и не неодобрительным поджатием, а, скорее, угрожающей гримасой.

Одна кукла была мальчиком, вторая – девочкой. Вообще-то, их лица выглядели совершенно одинаковыми, выполненными одним и тем же мастером, но один был одет в копию бархатного костюма аристократа, а вторая – в изысканное платье, какие носят леди. На головке "джентльмена" была нарисована гладкая лаково-черная шевелюра, у "леди" на голове красовался шиньон, сделанный – я уверена – из настоящих человеческих волос.

Они сидели на миниатюрных старинных стульях – мебели для детской Орфеанского Периода, словно позируя для портрета. Я могла видеть прелестные крохотные башмачки на их ножках.

Дверь торгового дома отворилась.

– Я – Лупан, – произнес владелец магазина. – Добро пожаловать.

– Я – Лаурель Ресиди, – ответила я, протягивая мою визитку. – Меня ожидают.

– Все верно, – согласился он с очень вежливой улыбкой. – Нам известно, что ваш наниматель – страстный коллекционер. Для «Блэкуордс» большая честь приветствовать его представителей в этих стенах.

– Мой наниматель, – отвечала я. – знает, что «Блэкуордс» – лучший в этом классе торговых домов на этой планете. Я совершила длительное путешествие, чтобы выполнить его особое поручение.

Еще несколько минут мы продолжали в том же духе, каждый отвечал на изысканно-предупредительную реплику собеседника своей – столь же изысканной и предупредительной, осыпая комплиментами моего нанимателя и его торговый дом. Именно этого требовал обычай. Лупан, облаченный в серый костюм с высоким белым воротничком, говорил на безупречном низком готике. Я, словно сгорая от желания продемонстрировать мой энтузиазм, отвечала на анграбике, уснащая его едва заметным гудрунитским акцентом и делая небольшие ошибки в словах или в использовании форм глаголов. Мой «наниматель», известный промышленный магнат из Сектора Скарус, конечно же, ничего не знал обо мне – но мы выбрали его для этого задания из-за его репутации коллекционера, а еще потому, что его рекомендательные письма легко можно было подделать. Когда я создавала образ Ресиди, мне пришло в голову, что она будет стараться говорить на местном языке, чтобы снискать расположение тех, с кем ей нужно будет работать. Я видела агентов вроде нее в торговых домах по всему городу – они вели себя именно так. Готовясь играть эту роль, я также поняла, что агент такого класса скорее всего, должен быть старше меня, поэтому наложила косметику так, чтобы создавалось впечатление, что мой облик – результат работы дорогих ювенантов, и вела себя так, чтобы походить на шестидесяти– или семидесятилетнюю кокетку.

Лупан повел меня внутрь. Он был невысоким, чопорным человечком. Его движения были быстрыми и довольно нервными. Сервиторы с фарфоровыми лицами принесли нам солановый чай и бисквиты-нафар; их элегантные механизмы издавали звук, похожий на тиканье старинных напольных часов. Лупан говорил, не умолкая, переходя от одной темы к другой.

Торговый дом представлял собой запутанный лабиринт комнат и залов, обрамленных витринами или застекленными шкафами. Здесь царил многозначительный полумрак. Лупан установил висячие круглые светильники так, чтобы осветить отдельные объекты, к которым он рассчитывал привлечь мое внимание; чтобы показать мне некоторые из них, он извлек их из-под защитных стеклянных колпаков. Он поднимал их затянутыми в перчатки руками или выкладывал на расстеленные квадраты черного сукна.

Крупные экспонаты стояли у стен на подставках или свисали со стропил. Все это напоминало большой антикварный музей, который попытались втиснуть в маленький особняк – казалось предметы старины наполнили его до краев и вот-вот начнут выпадать наружу.

Здесь были куклы, книги, информационные планшеты, стеклянные безделушки, бутылки, изделия из серебра, старинные велосипеды, ювелирные украшения, скульптуры, мебель, образцы искусства таксидермистов (я рассмотрела довольно побитое жизнью чучело… кажется, акулы), старинное оружие, образцы древних технологий, карты, картины, меццо-пикты, симулякратическая живопись, древние астрономические армиллярные сферы и тканые молитвенные коврики.

Мы провели почти четыре часа, рассматривая эти предметы. Все это время я не видела ни сотрудников торгового дома, ни других клиентов. Пару раз мне казалось, что я слышу вдалеке отзвуки детских голосов – но я не была уверена в этом. Были и другие звуки: внезапный перезвон или бой часов, бормотание старинных запоминающих устройств, мелодии музыкальных шкатулок и механических пианино, гул древних силовых установок.

Я делала отметки в информационном планшете, внося в них те предметы, которые показались мне особенно интересными – и которые, как я полагала, могут заинтересовать и моего нанимателя. Я условилась, что завтра приду взглянуть на них еще раз, объявив, что мне необходимо нанести визит доверенным брокерам, чтобы уладить все формальности по переводу средств для совершения покупки.

– Позвольте показать вам вот это, – настойчиво произнес он, когда я уже собралась уходить. Он достал из застекленного шкафчика и выложил на ткань три небольших бежевых предмета. Когда-то они были белыми, но потемнели от времени, словно были сделаны из кости. Их поверхность была вытертой и исцарапанной, но я различила серебристые полоски на соплах двигателей и красные метки вдоль фюзеляжей.

– Игрушки? – спросила я.

Он кивнул.

– Да, они предназначены для игры. Модели для детских забав.

– Это модели оружия? Снарядов?

– Ракет. – произнес он. – Ракет для космических путешествий. Не удивляйтесь, мамзель Ресиди. Первые шаги с Терры в космическое пространство были сделаны именно на таких кораблях, использовавших химическое топливо.

– Я знаю историю, сэр, пусть даже многие ее частности, касающиеся древних эпох, потеряны. Но это действительно так? Они действительно летали на топливе из нефти?

Он снова улыбнулся.

– Не думаю, что эти штучки когда-нибудь летали, – произнес он. – Полагаю, это сильно упрощенные модели машин, которые действительно могли существовать. Примитивное воплощение идеи об их полетах. Но я показываю их вам из-за их возраста. Насколько я знаю, ваш наниматель – большой любитель древностей.

– К какому времени они относятся? – спросила я.

– Это можно установить лишь приблизительно, – ответил он. – Незадолго до века Битв и Технологий. Думаю, они из До-Системного века, это примерно первое тысячелетие Эпохи Терры.

– Как? Тридцать восемь или тридцать девять тысяч лет назад?

– Возможно. Космические корабли, которые выглядели так, уносили первых представителей нашего вида к неизведанному, – произнес он. – Благодаря им возник «Блэкуордс». Семья основателей нашего бизнеса возвысилась благодаря этим путешествиям.

– Я уверена, что мой наниматель оценит их по достоинству, – заверила я. – Какую цену вы хотите?

– Меньше, чем они стоят на самом деле, – сообщил он.

– А эти метки на бортах ракет, – спросила я. – Красные буквы С.С.С.Р. Что они означают?

– Никто не знает, – ответил он. – Никто не помнит этого.

Вечером я возвращалась в Зону Дня. Я шла, поднимаясь на Хайгейтские холмы, а последние лучи закатного солнца насквозь пронзали тускло-черные громады доходных домов и жилых многоэтажек по обеим сторонам Шоссе Бородина и огромного, глубокого, как каньон, Спуска Орфея.

У парапета на западной стене Схолы Орбус я заметила группу сестер – они собрались около выстиранных простыней, развешанных для просушки на северном ветру. В своих красных одеяниях и накрахмаленных белых апостольниках они казались крохотными фигурками, выставленными на краю обветшавшей серой стены – но Сестра Бисмилла увидела меня и приветственно помахала рукой.

Я всегда любила встречаться с нею, когда представлялась возможность – посидеть, выпить по стаканчику чая и поболтать о прошлых временах, или просто окликнуть, чтобы поздороваться. Она ведь, в сущности, воспитала меня.

Я поднялась по каменной тропе, осклизлыми уступами вгрызавшейся в край холма, и миновала подъездной путь – платформу из растрескавшихся каменных плит, которая когда-то была частью внешнего двора обширного комплекса зданий. Вместо того, чтобы повернуть направо, вступив в пределы Зоны Дня, я свернула налево и одолела еще один лестничный пролет, оказавшись за западной стене схолы.

Северный ветер бил в лицо. Впереди, словно кусок ночного неба, высились застывшие в сонном оцепенении Горы. В воздухе пахло крахмалом и тщательно выстиранной хлопчатобумажной тканью. Сестры работали быстро и слаженно, снимая высохшие простыни и складывая в корзины, чтобы отнести вниз.

– Бета, – произнесла Сестра Бисмилла. Она поцеловала меня в обе щеки и ласково сжала мою руку в своих.

– Ходила по делам? – спросила она.

– Да, сестра, – ответила я.

– Как учеба? Все хорошо?

– Как всегда.

– Я нечасто вижу тебя, – заметила она.

– Ну, у меня не так много свободного времени. Я не заходила сюда уже довольно давно. Как детки?

– У них все отлично, как обычно. Не так давно появилось несколько новеньких. Бедняжки.

Белоснежные накрахмаленные края апостольника наискось поднимались над ее лицом, словно воздетые крылья чайки. Они резко контрастировали с ее смуглой кожей.

– Вижу, у тебя появились и новые сестры, – произнесла я.

Сестра Бисмилла повернулась, кивнув одной из своих напарниц, которую я не видела раньше. Эта сестра была высокой и стройной, со спортивной фигурой, и держалась очень прямо, почти надменно. У нее была бледная кожа, угловатое, с резкими чертами лицо и зеленые глаза. В алом одеянии и белом головном уборе она выглядела весьма эффектно – но меня не покидало ощущение, что в ее облике было нечто неправильное. Ей куда более подошел бы изысканный наряд аристократки, чем аскетическое монастырское облачение.

Я привыкла играть роли. Так что, отлично понимала, когда то же самое делал кто-то другой, и отмечала малейшие детали, которые шли вразрез с созданным образом.

– Это Сестра Тарпа, – сообщила Сестра Бисмилла. – Она прибыла сюда из миссии в Зуске.

– Надеюсь, вы будете счастливы здесь, – произнесла я. – Так же, как и я.

– Я счастлива, когда исполняю мой долг, – ответила Сестра Тарпа. Она говорила не с зускийским акцентом – хотя и с очень похожим. В ее выговоре чувствовался аромат иных, еще более отдаленных краев.

– Это Бета, – представила меня Сестра Бисмилла. – Я воспитывала ее, когда она была совсем крохой.

Сестра Тарпа кивнула. Потом вернулась к своим трудам – но я чувствовала, что она наблюдает за мной.

Она не спускала с меня глаз и десять минут спустя, когда, попрощавшись с Бисмиллой, я двинулась по неровным, стертым ступеням вниз, к входу в Зону Дня.

Глава 8.
В которой речь пойдет о Секретаре

Я вернулась к себе, вымылась и собиралась ужинать, когда мне сообщили, что меня хочет видеть Секретарь.

Мы сидели в столовой – все, кроме Византи, которая еще не вернулась со своего задания. Корлам и Рауд играли в регицид на старой, вытертой доске ментора Мерлиса. Мафродит, который был очень ловким и обладал отличной моторной памятью, помогал Фарии выучить па кадрили, которые вскоре должны были пригодиться ей при выполнении очередного задания. Младшие ученики хихикали, наблюдая за их действиями.

Ментор Мерлис вошел в помещение, некоторое время постоял, любуясь танцем, а потом, подойдя ко мне, сообщил, что меня вызывает Секретарь. Я немедленно отправилась к нему. Секретарь не требовал ежедневных докладов и не говорил с нами после каждого задания, но некоторые из выполняемых нами миссий считались важными – и тогда он ожидал личного отчета участников.

Я постучала в дверь его комнаты и услышала приглашение войти. Яркий огонь приветливо потрескивал за железной каминной решеткой, вся комната, как обычно, была завалена книгами. Это были его книги – вернее, тетради и блокноты, исписанные его рукой. Всех форм и размеров – думаю, он заказывал их у разных торговцев канцелярскими принадлежностями и переплетчиков. Я не знаю, по какому принципу он вносил те или иные записи в те или иные книги, не знаю, по какому принципу он классифицировал и различал их и какой системе следовал при этом. Тома, или главы его записей не были пронумерованы или отмечены другими опознавательными знаками. Я понятия не имею, как он искал ту или иную информацию, когда она была ему нужна.

Больше в этой комнате не было никаких других книг – ни изданных типографским способом, ни книг других авторов; не было ни информационных планшетов, ни валиков для запоминающих устройств. Его блокноты, всех размеров, форм, цветов, старые и новые, выстроились в ряды на полках, вдоль плинтусов, занимали стеллажи, стояли, прислоненные к боковым поверхностям мебели, лежали на кофейном столике, письменном столе и на подставках для комнатных растений. Они были разложены по ящикам, задвинутым под длинный, с высокой спинкой, диван и под небольшую кушетку-канапе, они были сложены в непрочные, колеблющиеся башни у стен между книжными шкафами и высились, словно строения города-улья, разоренного войной враждующих кланов.

– Входи, Бета, – произнес он, жестом указав на кресло. Я сняла с сидения груду блокнотов, чтобы освободить место. Он устроился на канапе, держа в руке стил для записей, а на коленях – открытый блокнот.

Он уже поужинал. Я увидела поднос с тарелками, которые ждали, когда их уберут. Он довольно часто ел раньше, чем все остальные – чтобы после этого снова сосредоточиться на работе. Бутылка амасека возвышалась рядом с ним на маленьком сервировочном столике в компании крохотной фарфоровой чашечки-наперстка с тоненькой изящной ручкой. Время от времени ему нравилось пропустить немного амасека. И, думаю, это была его единственная слабость. Он не использовал никакие другие одурманивающие вещества – даже папиросы лхо, к которым испытывала пристрастие Мэм Мордаунт. Мы никогда не видели, чтобы она курила их – но чувствовали запах от ее волос и платья.

– Как все прошло сегодня? – поинтересовался он.

Я рассказала все, стараясь не упускать ни единой подробности – впрочем, я не упомянула ни Слепошарого Вояку, ни встречу с Сестрой Бисмиллой, полагая, что это вряд ли будет представлять для него интерес. Я говорила о торговом доме «Блэкуордс», стараясь показать, что полностью поняла задачу, которая была на меня возложена. Старый бизнес семьи, которая владела «Блэкуордс» – торговля тем, что они называли «предметами для коллекционирования», предполагал приобретение множества необычных артефактов, пусть даже через некоторое время их передавали покупателю. Ордос уже давно полагал, что они торгуют запрещенными предметами. Целью моего задания было выяснить, является ли такая торговля преднамеренной, или ее ведут лишь по недосмотру – и определить, какую опасность могут представлять эти предметы. Я знала, что в облике Лаурели Ресиди буду посещать их еще несколько дней, проверяя их операции и товары под предлогом формирования портфолио для эксцентричного и богатого коллекционера с другой планеты.

Выслушав мой подробный рассказ, Секретарь кивнул и сделал несколько заметок в блокноте. Он задал несколько вопросов, самым странным из которых стал:

– Тебя кто-нибудь заметил сегодня?

Вопрос застал меня врасплох. Если мы понимали, что нас выследили, или что за нами наблюдают во время задания – мы были обязаны сообщить об этом.

– Нет, сэр, – ответила я.

– Может быть, по дороге на задание, или обратно? – спросил он.

– Нет, вообще ни разу.

Он кивнул.

– Есть какая-то причина, по которой вы об этом спрашиваете? – произнесла я.

Он покачал головой и кашлянул. Я услышала странный, потрескивающий звук. Это было его особенностью, отличительной чертой. Точнее – его единственной отличительной чертой.

Самым подходящим определением для Секретаря было – «обычный человек». Насколько я могла определить «на взгляд», ему было около пятидесяти, он был среднего роста, обычного телосложения, с ничем не примечательным цветом волос, незапоминающимися глазами и самым обычным лицом. Он носил темные костюмы, его голос всегда был ровным и негромким. В нем не было ничего запоминающегося или привлекающего внимание – кроме, конечно, его беспорядочной коллекции блокнотов.

И его кашля.

Не думаю, что кашель был следствием какой-то болезни. Скорее, это была нервная реакция или привычка. Просто время от времени он прочищал горло. Но, когда он делал это, кроме обычного покашливания слышался другой звук – залегавший ниже, звучавший, словно эхо или тень. Потрескивание. Я не могу подобрать другого слова: колючее потрескивание, словно помехи, которые можно слышать в сигнале вокса, как статические разряды, как звук от сминания чего-то очень сухого и хрупкого.

Это было странно и необычно. Это было первое, что привлекло мое внимание к Секретарю. Первое – и последнее.

Секретаря звали Эбон Настранд. Но мы обращались к нему только по его должности.

Он снова кашлянул, я снова услышала потрескивание, похожее на статический шум в воксе. Казалось, он пытается вытолкнуть из своего горла что-то сухое, колючее, как песок, и рыхлое, как синтетическое волокно.

– У меня есть причина, Бета, – начал он. Но тут открылась дверь, и в комнату без стука вошел молодой мужчина.

– Прошу прощения, Секретарь, – произнес он. – Я не думал, что вы не один.

Я замерла, это было настоящим сюрпризом. Этот вломившийся без стука парень был никем иным, как Юдикой Совлом.

– Юдика? – произнесла я.

– Бета, – он улыбнулся, но улыбка получилась неуверенная и довольно нервная – так улыбается кто-то, кого застукали за чем-то недозволенным. Он бросил взгляд на Секретаря, словно ожидая подсказки, что делать дальше.

– Ты вернулся, – произнесла я, вне себя от изумления. Сказать по правде, я была настолько удивлена, что не обратила особенного внимания на выражение неловкости, появившееся на его лице, когда он вошел и увидел меня.

– Ну да, – ответил он с веселым смехом и улыбкой… улыбкой, которую я так хорошо помнила.

– Сюда еще никто не возвращался, – заметила я. Это было правдой. На моей памяти и насколько я могла судить по рассказам других студентов, которые уже были старшекурсниками, когда я только поступила сюда, ни один из учеников Зоны Дня не возвращался сюда после выпуска.

Юдика Совл был старше меня на три года, он завершил обучение и покинул школу две зимы назад. Должна признать, я была не на шутку увлечена им. Он был необычайно талантлив и сногсшибательно красив. Он и сейчас оставался высоким и стройным, но его длинные черные волосы были острижены довольно коротко и превратились в аккуратную, практичную прическу. Он тоже всегда был добр ко мне и терпеливо переносил мою неуклюжую и излишне прямолинейную «страсть», как называл это Мафродит. Он никогда не относился ко мне как к ребенку и не позволял насмешек над моей бестолковой и капризной влюбленностью, которая была для всех очевидна.

– Закрой дверь, Юдика, и присаживайся, – скомандовал Секретарь. Потом повернулся ко мне.

– Возвращение одного из наших учеников – действительно крайне редкое явление, – заметил он. – Юдика прибыл сегодня вечером, так что у нас не было возможности представить его другим студентами и поприветствовать его здесь, в его и нашем доме. Я хотел отвести его в верхнюю залу, но тебе стОит услышать хорошие новости раньше других, Бета.

Мой разум перепрыгивал от одной мысли к другой, перебирая возможности и пытаясь представить обстоятельства, которые привели его обратно. Я знала, что всех нас ждет одна судьба – служение Ордосу. Неужели Юдика был признан непригодным для этого служения? Может быть, его отправили обратно в Зону Дня, для дополнительных тренировок, которые помогут ему лучше справляться с возложенными задачами?

– Я здесь по делу, – начал Юдика. Он говорил очень осторожно, словно подбирая слова и тщательно обдумывая, о чем можно говорить, а о чем – нет.

– Его работа привела его сюда, – сообщил Секретарь. Он снова прочистил горло. Я услышала потрескивание статики.

– Ты ведь служишь в Ордосе, да? – спросила я.

– Само-собой, – усмехнулся Секретарь.

– И это… – я смутилась. – Это действительно так захватывающе и вообще здорово, как ты думал?

– Это точно стоящее дело, – твердо произнес он.

– Куда тебя отправили?

– Мне нельзя рассказывать об этом.

– Ты служишь у какого-нибудь известного инквизитора?

– Об этом мне тоже нельзя говорить, Бета.

Я кивнула. Конечно, нельзя.

– Ну, а можешь ты сказать, в каком ты сейчас звании? – спросила я.

Юдика кинул быстрый взгляд на Секретаря.

– Дознаватель, – произнес Секретарь. – Юдика уже заслужил звание дознавателя. Мы им очень гордимся. Хотя совсем не удивлены.

Секретарь пристально посмотрел на Юдику. Теперь, когда я вспоминаю этот взгляд, я понимаю, что он был довольно насмешливым и язвительным – но тогда я этого просто не заметила.

– Я как раз говорил Бете о том, как важно соблюдать меры предосторожности, – сообщил он.

– Правда? – ответил Юдика. Он уселся в старое, скрипучее красное кожаное кресло и теперь устраивался поудобнее. Он закинул ногу на ногу и разгладил полы плаща поверх колен. – Думаю, это разумно.

– Она начала задание, – продолжал Секретарь. – оно связано с семьей Блэкуордс и их знаменитым торговым домом.

– А. – произнес Юдика, словно это все объясняло.

Секретарь перевел взгляд на меня.

– Тебе с самого начала необходимо знать, Бета, – начал он. – …что твое нынешнее задание очень важное. Некоторые из заданий – это всего лишь практика, тренировки, чтобы оттачивать навыки наших студентов.

– Но это задание – не из таких, – подтвердила я.

Он кивнул.

– Верно, совсем не из таких. Я не говорил тебе, но это задание связано с некоторой опасностью.

– Риск не пугает меня, – ответила я.

– Очень хорошо, – заметил Секретарь.

– Но, – добавила я. – …предупрежден – значит вооружен. У Вас была причина не говорить мне об этом?

– Только опасение, что знание может выдать тебя. – ответил Секретарь. Он изящным жестом поднял свою крохотную чашечку и сделал маленький глоток. – Зная это, ты могла бы стать излишне бдительной, предпринимать слишком заметные усилия, чтобы защититься – и тебя бы разоблачили.

Я понимала его опасения, хотя мне было очень досадно предположение Секретаря, что я могу быть настолько неловкой.

– И какую же опасность может представлять семья Блэкуордс? – поинтересовалась я.

– В сущности, никакой, – произнес Юдика. – В самих Блэкуордс нет ничего особенного. Но, если они действительно виновны в тех преступлениях, в которых мы их подозреваем, у них есть контакты, которые могут нас заинтересовать.

– Бета, – произнес Секретарь. – Мы подозреваем, что здесь, в Королеве Мэб, действует крупное еретическое сообщество. Похоже, они достают через торговый дом «Блэкуордс» нужные им реликвии, или используют торговый дом, чтобы выполнять эту работу. И похоже, они обманом и прельщением получили возможность влиять на все слои городского общества. Вполне возможно также, что они знают о существовании Зоны Дня.

– О… – только и произнесла я.

– Для школы и учеников, выполняющих задания, это должно оставаться в строжайшей тайне, – сказал Юдика. – Если Зону Дня обнаружат, мы должны принять все меры, чтобы обнаружить и уничтожить предателей, проникших сюда, или нам придется прекратить нашу работу и перенести школу в другое место.

– В другую часть города? – не поняла я.

Секретарь и Юдика переглянулись.

– На другую планету, – ответил Секретарь.

– Если Зону Дня раскроют, – произнес Юдика. – …это будет необходимо. Подготовка агентов, подобных тебе, слишком ценно для Священного Ордоса, чтобы идти на какой бы то ни было риск.

– И что теперь будет? – спросила я.

– Пока продолжаем все как было, – ответил Секретарь. – Юдику направил сюда Ордос – да благословит его Трон – чтобы контролировать ситуацию. Он будет наблюдать за школой и оценит степень возникшего риска.

– Если повезет, я смогу найти и обезвредить врага, – пообещал Юдика.

– На некоторое время Юдика будет нашим ангелом-хранителем, – заключил Секретарь. Он снова кашлянул. Снова раздалось статическое потрескивание.

– Значит, завтра… – начала я.

– Возвращайся к работе, – подхватил Секретарь. – …и продолжай задание. Необходимо продолжать все задания, словно ничего не произошло. Ты – не единственная из учеников, которые участвуют в чем-то большем, чем обычное практическое занятие.

– А вечером, когда вернешься, – произнес Юдика. – …может быть, подготовишь краткий доклад для меня и Секретаря? Будем делать это ежедневно начиная с сегодняшнего дня. Эбон будет ждать тебя.

– Конечно, – уверила я. Честно говоря, я была просто ошарашена, когда услышала, что он назвал Секретаря по имени – словно они были старыми друзьями, или, по крайней мере, равными по положению.

– А сейчас тебе нужно хорошо отдохнуть, – заключил Секретарь. – Хочешь спросить еще что-нибудь прежде, чем поужинаешь и ляжешь спать?

– Да, Секретарь, – произнесла я. – Это Когнитэ?