Текст книги "Законный брак"
Автор книги: Делия Росси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)
Я вспоминала нашу последнюю встречу, перебирала в уме слова и взгляды Кейна, и вдруг почувствовала, как что-то неуловимо изменилось. Узкое пространство ребса подернулось едва заметной дымкой, а потом воздух сгустился, стал плотным, почти осязаемым, и меня закружило в странном вихре ощущений и эмоций. Чье-то тихое дыхание, теплая рука, коснувшаяся моей ладони, чувство защиты и уверенности в том, что больше я никогда не буду одна… Сердце сладко защемило. Как же мне этого не хватало! Я словно вернулась в прошлое, в котором у меня были любящие родители, муж, молодость и восхитительная уверенность в завтрашнем дне.
Взгляд метнулся по узкому пространству ребса, в поисках того, чье присутствие я так явственно ощущала, но напрасно. Неизвестный не желал, чтобы его обнаружили. Я протянула руку, пытаясь хотя бы на ощупь найти своего бестелесного спутника, но нет. Ладонь наткнулась на холодное дерево скамьи. Со мной играли в прятки.
И все-таки интересно, как этому существу удалось вернуть меня прежнюю? Каким образом он сумел это сделать?
Я смотрела вокруг, но никого не видела. Обычная кабинка ребса, в которой я сидела одна. Или все же не одна?
Что за чудеса? Откуда здесь кому-либо взяться? Магия? Но у нас в Уэстене нет никого из высших, а такие способности доступны только им. Но тогда откуда взялось это странное ощущение?
Правда, подумать как следует не успела. Щеки, лоб, шея – их невесомо касались чьи-то губы. На ноге, чуть выше колена, замерли невидимые пальцы. Их прикосновение было таким горячим и будоражащим, что пробирало до самых глубин, будило давно забытые эмоции, горячило кровь и заставляло ее быстрее бежать по венам.
Я попыталась дернуться, но ничего не вышло. Тело меня не слушалось. По лицу скользнул легкий холодок. Боже… Откуда это странное чувство предвкушения и щекочущее тепло, скручивающееся в животе невидимой пружиной? Ее спирали сжимались все сильнее, заставляя дыхание сбиваться, а сердце биться быстрее, словно бы в ожидании того, что последует дальше.
Настырные пальцы продвинулись чуть выше, заставляя меня прикусить губу, сдерживая стон. Да что же это такое?
Я снова попыталась пошевелиться и скинуть невидимую руку, но напрасно. Неизвестный, чье присутствие я так явственно ощущала, не позволил. По моим губам скользнул легкий поцелуй, через секунду превратившийся в глубокий, тягучий, чувственный…
Он заставил меня забыть о сопротивлении, разрушил так давно и надежно возводимые стены и сумел лишить разума и принципов.
Губы… Они были то нежными, то жалящими, выпивающими мое дыхание и наполняющими жизнью. Они и были самой жизнью, а я ведь так давно и не жила вовсе, закованная в броню своей добродетели, как в железные латы.
– Кто ты? – сумев оторваться от своего невидимого любовника, прошептала я, и в тот же миг мне показалось, что я хорошо его знаю. Причем очень давно.
– Как тебя зовут?
В ответ послышался короткий смешок, по моей щеке пробежал легкий ветерок и… я очнулась.
Темная кабинка, тонкие деревянные стенки, дрожащий под ногами дощатый пол… Неужели я уснула прямо в ребсе? Какой кошмар!
В теле бродило то хмельное, что захватило меня во сне, но я постаралась взять себя в руки и успокоиться. Мало ли что мне приснилось? Не хватало еще обращать внимания на всякие… кошмары, какими бы сладкими те ни были!
Я вспомнила привидевшийся поцелуй и коснулась пальцами губ. Мне кажется, или они действительно припухшие? Ох, о чем я только думаю?
Я выглянула в окно и поправила шляпку. До Найсберри оставалось всего два квартала.
Еще со времен первых поселенцев долговая тюрьма находилась почти в центре города, в районе Эллекроу. Вернее, поначалу это была просто тюрьма, но потом, после того как город разросся и растянулся вдоль побережья, преступников стало больше, и старое здание уже не могло вместить всех нарушителей закона. Вот уэстенцы и перенесли тюрьму за город, а в Найсберри устроили богадельню для одиноких стариков. Правда, со временем и это заведение приказало долго жить, и в бывшей тюрьме обосновались безнадежные неплательщики, задолжавшие большие суммы банку или частным лицам.
Ребс громко заскрипел и остановился перед двухэтажным домом с закопченными после недавнего пожара стенами.
– Приехали, нера, – громко объявил извозчик, словно я сама не могла догадаться, где мы.
Хмыкнув, вышла перед низкими чугунными воротами и протянула парню полкера.
– Обижаете, нера, – сверкнул белозубой улыбкой оборотень. – Ваед слово держит, сказал – бесплатно, значит, бесплатно.
Я посмотрела на хитрое веснушчатое лицо и усмехнулась.
– Что, и ничего взамен не попросишь?
Парень посерьезнел, и сразу стал выглядеть старше и жестче.
– Пожелайте мне удачи, нера, – тихо сказал он. – Она мне не помешает.
Желтые глаза блеснули горячим огнем.
– Что ж, удачи тебе, – от души произнесла я, удивляясь тому, что оборотень почувствовал мою магию. – И спасибо, что подвез.
– На здоровье, нера, – хмыкнул парень, взмахнул кнутом, понукая лошадей, и поехал прочь.
А я осталась смотреть ему вслед, раздумывая над тем, где могла видеть этого парнишку. Что-то в его лице показалось мне знакомым, но я никак не могла уловить, что.
– Вдова Дерт! – вырвал меня из размышлений голос привратника. – Заходить будете? А то через полчаса закрою.
– Да, конечно. Добрый день, господин Даблин, – опомнилась я и торопливо пошла к приоткрытой створке ворот. – Дядя сегодня обедал?
– Ох, вдова, вы же знаете, какой он, – вздохнул привратник, пропуская меня во двор. – Если господину Джобсу не напомнить, так он про еду и не вспомнит.
Это да. В последнее время дядюшка Ирвин постоянно забывает о времени обеда и ужина. За минувший год он сильно сдал, и ел совсем мало, как птичка. Иногда мне даже приходилось кормить его с ложки.
– Что сегодня у Сола готовили?
Сол был хозяином небольшой таверны «Королевский кабан», расположенной прямо напротив тюрьмы, и цены у него были не такие высокие, как в соседней «Короне». В «Кабан» заглядывала самая разная публика: небогатые купцы и ремесленники, чернорабочие и посетители Найсберри.
– Жаркое, – подсказал привратник. – Взять порцию?
– Да. И кружку эля.
Я сунула Даблину монету и добавила полкера за труды.
– Сделаю, – крякнул привратник, открывая мне дверь в душное помещение тюрьмы. – Минут через пять принесу, Сол без очереди отпустит.
Соломон Крук был приятелем Даблина. Не знаю, кто из них появился в этом районе первым, но мне казалось, что они были такой же неотъемлемой частью Эллекроу, как и долговая тюрьма, и узкая лента канала, и виднеющиеся вдали мачты кораблей, стоящих на ремонте в уэстенской верфи.
Длинный коридор привел меня к лестнице. Ее ступени безбожно скрипели, и пока я поднималась, вокруг стоял настоящий деревянный стон, эхом отдающийся в гулких переходах. Помню, когда попала сюда впервые, мне даже показалось, что это плачут неупокоенные духи, но сейчас я уже не обращала внимания ни на ухающие звуки, ни на ужасающую вонь, ни на глухой кашель, доносящийся из-за многочисленных дверей. Чахотка была верной спутницей обитателей Найсберри.
Дядина комната находилась в самом конце второго этажа. Я коротко постучала и потянула на себя щелястую дверь, входя в тесную, похожую на узкий пенал комнатушку.
Дядюшка сидел у окна на высокой табуретке и смотрел вниз, на грязный двор тюрьмы.
– Дядя Ирвин! – окликнула я родственника.
– Кэролайн?
Дядюшка повернулся, и на его худом, не лишенном черт былой красоты лице расцвела улыбка. На душе стало легче, и сразу же забылись недавние неприятности. Так было всегда. Стоило оказаться рядом с ним, как мне начинало казаться, что я наконец-то вернулась домой, к родному очагу, к своим корням.
– Как ты себя чувствуешь, дядя Ирвин? – поцеловав колючую щеку, провела ладонью по худому плечу и стряхнула с темного рукава табачную пыль.
– Как давно я тебя не видел, – попенял мне дядюшка. – Отчего ты так долго не приходила?
– Как же долго, дядя? Я только позавчера была. Ты мне еще рассказывал о дорской войне, помнишь?
– Да? – озадаченно нахмурился дядюшка. – Что ж, видимо, я забыл.
В его ярко-синих, совсем не старческих глазах промелькнула растерянность, а у меня больно сжалось сердце. Дядюшка стремительно терял память, но происходило это как-то странно. Он не помнил того, что было несколько минут назад, зато мог без устали рассказывать мне о своей молодости или о тех годах, когда был капером на «Янтарном».
Я не удержалась и обняла старика. Когда дядюшка Ирвин только попал в Найсберри, он был уже очень немолодым, но довольно крупным и мускулистым мужчиной, а сейчас под моими руками ощущались сплошные кости да острые углы.
– Ты сегодня что-нибудь ел?
Я с тревогой всмотрелась в чистые, незамутненные волнениями и страхами глаза.
– Да, наверное, – дядюшка Ирвин равнодушно пожал плечами.
Его мало заботило собственное существование. За минувшие шесть лет он успел смириться со своей участью и просто ждал конца.
«Нельзя бороться с неизбежным», – философски говорил он мне, но я не готова была с этим согласиться.
Нет. Я надеялась однажды вытащить дядюшку из затхлой сырости Найсберри и упорно «боролась с неизбежным», не собираясь сдаваться. Ничего. Однажды у меня все получится. Больше я не позволю судьбе забирать у меня родных. Хватит и того, что она получила. Отец, мама, Роберт… Дядя Ирвин ни за что не пополнит этот список.
Дядюшка Джобс – мой единственный родственник. Не считая кузины Элизабет, конечно. Но с Бет мы никогда не были близки, а вот дядя… Он был младшим братом моей матушки и всегда относился ко мне, как к родной дочери. Да я и любила его, как второго отца.
За свою полную приключений жизнь дядя так и не удосужился жениться. «Море не позволило. Морская дева не терпит соперниц, – объяснял он, когда я спрашивала, почему он не завел семью. – К тому же, «Янтарный» никогда не примет на своем борту женщину, а на берегу я долго не выдержу».
На «Янтарном» дядюшка ходил без малого двадцать лет. Как выкупил его у Бена Крука, легендарного уэстенского капера, так больше и не менял. Именно на этом судне он воевал с дорцами, и именно на нем совершил плавание к мало изученным тогда землям Арагонии, вернувшись из этого рискованного похода с богатой добычей.
До сих пор помню красочные рассказы о туземцах и об опасностях, которые дяде Ирвину пришлось преодолеть, чтобы добраться до Уэстена, через какие шторма и бури он прошел, сколько морских миль избороздил. «Но ты ведь ждала меня, Кэри, разве мог я подвести свою любимую девочку?» – с улыбкой говорил он.
Да, наша с дядей привязанность была обоюдной. Нет, Бетси, дочь своего рано умершего брата, он тоже любил, но меня всегда любил чуточку больше и не уставал повторять, что я для него – единственная отрада в этом бренном мире. И уверял, что оставит мне все свое состояние. Жаль только, что авантюрная жилка, не угасшая с годами, заставила его вложить все заработанные в многочисленных походах деньги в дутую пирамиду Гая Ривза. «Вот увидишь, Кэри, ты станешь самой богатой дамой Уэстена!» – вернувшись из открывшегося в городе отделения «Ривз коммьюнити», заявил он. В оправдание дядюшки нужно сказать, что многие тогда поддались желанию мгновенно приумножить свое состояние. Люди штурмом брали здание «Ривз коммьюнити», покупая все новые и новые акции. Даже мой отец не удержался, хотя был довольно осторожным и дальновидным человеком. «Ривз – зять самого премьер-министра, его банк не может прогореть, – убежденно говорил он своим компаньонам. – К тому же, каждая его акция обеспечена золотом».
Что ж, так думали многие. А когда Ривз застрелился, выяснилось, что акции «Ривз коммьюнити» не стоят и полкера, и тысячи людей по всему Уэстену в одночасье проснулись нищими. Я до сих пор помню поднявшуюся шумиху, громкие разорения, не менее громкие смерти отчаявшихся аристократов, и таблички «Продается» на окнах их особняков. Тяжелое было время. Папенька сумел сохранить небольшие крохи своего прежнего состояния, но здоровье его было подорвано безвозвратно, а случившийся вскоре пожар довершил наше уничтожение.
Короткий стук в дверь выдернул меня из воспоминаний.
– Вот, вдова Дерт. Ваше жаркое, – появился на пороге Даблин. – И эль, – поставив посуду на стол, улыбнулся привратник.
Его длинные седые усы дрогнули, и я заметила, что на них остались клочки пены. Похоже, по дороге от таверны Даблин приложился пару раз к дядиной кружке.
– Спасибо, господин Даблин, – поблагодарила я, решив закрыть глаза на самоуправство привратника.
Тот всегда был добр ко мне и к дядюшке, и мне не хотелось все портить.
– Ежели еще что понадобится, обращайтесь, – довольно крякнул тот. – Я тут поблизости буду. И, это, вдова Дерт, вы уж надолго не задерживайтесь. Порядок, как-никак.
Он шмыгнул большим мясистым носом и вышел из комнаты, а я взяла дядюшку под руку и потянула к столу.
– Вот, поешь, дядя Ирвин. Сол сегодня расстарался, жаркое пахнет очень вкусно.
– Не хочу, Кэри. Лучше ты сама поешь, – вздохнул дядюшка и снова уставился в окно.
– Нет, так не пойдет, – я взяла ложку, зачерпнула густую подливу и поднесла к плотно сомкнутым губам старика. – Давай, хоть немного.
Дядюшка снова вздохнул, но перечить не стал, и покорно проглотил жаркое.
– Ты так похожа на свою мать, Кэри, – покачал он головой. – Эдит тоже всегда обо всех беспокоилась, добрая душа.
Он внимательно посмотрел мне в глаза и о чем-то задумался.
– Что, дядюшка? – не выдержала я, а мой родственник склонил голову набок, и, продолжая пристально вглядываться в мое лицо, неожиданно спросил:
– Тебе ведь передалась ее магия?
Странный вопрос.
– Всего лишь малые крохи, – ответила я, не понимая, с чего вдруг дядюшка вспомнил о магии.
– И ты умеешь ею пользоваться? – не отставал старик.
– О чем ты? – удивилась такой настойчивости.
– Заклинание, – пояснил дядя. – Все женщины в нашей семье его знали. Я тогда не слишком интересовался всем этим, но помню, что оно записано в семейной библии. Если не ошибаюсь, между первой и второй книгой Ездры.
– И что в этом заклинании?
Я сама не заметила, как крепко вцепилась в край тарелки.
– Оно усиливает любое внушение и позволяет легко добиться желаемого, – на дядином лице появилась улыбка. Точно такая, с какой он рассказывал мне о своих многочисленных морских приключениях.
Я задумалась. В последний раз семейную библию я видела в руках матушки буквально за пару дней до пожара. Мама о чем-то говорила с Ильдой, и вид у моей служанки был озабоченным и серьезным.
– Ты найди его, Кэри, – проглотив очередную ложку, сказал дядюшка. – Оно тебе в будущем наверняка пригодится.
Эх, дядя Ирвин, это будущее уже давно настало и семейное заклинание мне бы сейчас ой как пригодилось! Только вот…
– Боюсь, дядя Ирвин, старая библия сгорела вместе с родительским особняком, – вздохнула я.
– Не может этого быть, – убежденно произнес старик. – Такие книги не горят. Ни книги не горят, ни люди не исчезают. «Когда горы были выше небес, а по земле ходили исполины, Великая Мать поделила между ними свою силу и нарекла народом новым, Избранным. И отдала она им всю любовь свою и наделила силой великой, несравнимой ни с какой другой», – процитировал какой-то непонятный отрывок дядюшка Ирвин, а потом задумчиво посмотрел на меня и совсем другим тоном спросил: – А почему не приходит Роберт? Кэри, передай мужу, что нехорошо забывать старых друзей.
– Передам, дядюшка, – проглотив горький комок, улыбнулась я. – Обязательно передам.
– Да-да, скажи, что я его жду, каперы должны держаться вместе, – кивнул старик и, забрав у меня ложку, принялся доедать жаркое, а я смотрела, как он медленно пережевывает мясо, и с грустью думала о том, что с каждым днем дядюшка все сильнее отрывается от реальности и погружается в прошлое.
***
Домой я вернулась поздно.
Ильда привычно ворчала, что негоже одной по темноте бродить, но я не обратила на ее бормотание никакого внимания. Все мои мысли были заняты словами дядюшки о семейном заклинании. Что, если я сумею его отыскать? Что, если в библии действительно хранятся наши фамильные секреты? Тогда Рент никуда от меня не денется. Разве устоит он против настоящей магии?
В душе расцвела надежда.
– Опять, небось, в Найсберри были? – забирая у меня шляпку, недовольно спросила Иль. – И охота вам в эту дыру таскаться? Не ровен час чахотку подхватите! Вон, госпожа Ровенли тоже к отцу через день да каждый день бегала, и что? Лежит теперь при последнем издыхании, доктор Гривс говорит, недолго ей осталось. Так то – отец родной, а вы к дяде таскаетесь, и добро бы по навету злых людей сидел, так нет. Сам, своими руками, целое состояние промотал!
Служанка села на своего любимого конька. О дядюшке Джобсе она готова была говорить часами: и как он свои накопления потерял, и каким бесстыжим надо быть, чтобы из бедной сироты деньги тянуть, и о том, как повезло госпоже Эдит, что она умерла и не успела узнать, как низко пал ее любимый брат, и как тяжело приходится единственной дочери. Не знаю, можно ли назвать смерть везением, но Иль было не остановить. Правда, сегодня я не собиралась ее слушать.
– Ильда, а ты не видела библию? – перебила я служанку.
– Это которую? – настороженно переспросила та. – Семейную, что ли?
– Именно.
– А чего это вы про нее вспомнили?
Ильда остановилась посреди коридора, не давая мне пройти, но даже не заметила этого.
– Сколько лет не вспоминали, а тут вдруг на тебе!
– Так ты знаешь, где книга?
Я пристально посмотрела на Иль. Лицо служанки казалось задумчивым, в черных глазах мелькали отблески неясных мыслей.
– Ильда? – поторопила я.
– В последний раз я видела библию у госпожи Эдит, – опомнилась служанка. – Ваша матушка ее в шелковую шаль заворачивала, собиралась куда-то нести. Только вот не припомню я, куда. Аккурат перед пожаром это было.
– Подожди, ты хочешь сказать, что мама унесла библию из дома?
– Выходит, что так. И скажу я вам, госпожа Кэролайн, что выглядела она решительной. Вроде как надумала что.
– Ты можешь вспомнить, куда она пошла?
Я смотрела на Ильду, чувствуя, как быстро бьется сердце. Если библия уцелела… В ту страшную ночь родительский особняк выгорел дотла, не осталось ни одной вещи, ни одного олдера, ни одной ценной бумаги. Да там вообще ничего не осталось, даже стены рухнули. Неужели матушка успела унести из дома семейную реликвию, в которую были вписаны имена всех моих предков? Но куда?
– Да как же тут вспомнишь? – с сомнением переспросила Иль. – Столько времени прошло. А вам она чего понадобилась?
– Дядюшка просил принести.
Я не собиралась говорить Ильде правду. Еще сболтнет где-нибудь про магию, а мне потом отвечай!
– А ему что за блажь? Неужто в праведники решил на старости лет податься? – съязвила Ильда, а я в который раз задалась вопросом, почему она так не любит дядю Ирвина. – И то, пора. Столько на нем грехов, до смерти не отмолить.
– Ты сейчас о чем?
– О чем? Скольким честным женщинам головы задурил! А ни на одной не женился! Вы уж меня, госпожа Кэролайн, простите, да только кобель ваш дядюшка был, каких поискать!
Худое лицо служанки покраснело, глаза гневно засверкали, в них полыхала самая настоящая ненависть, и меня вдруг осенило.
– Ты его любила, Иль? – тихонько спросила я.
– Любила? Еще чего! – вскинулась Ильда, но тут же поникла, сгорбилась и со злостью отерла кулаком повлажневшие глаза. – Чтобы я в такого кобелину влюбилась? Что ж я, совсем безголовая?
– Ильда? – пристально посмотрела на служанку.
– Что Ильда? – буркнула та.
Она вся как-то сжалась, скукожилась, даже ее вечная воинственность исчезла.
– Когда капитан Джобс в наш городок приехал, в него, почитай, все уэстенские дамы повлюблялись. Да и не только дамы. И служанки, и экономки, и белошвейки. И к каждой у него свой подход был, каждой умел такие слова сказать, что верилось, будто ты одна-единственная, незаменимая. И мы, глупые, верили, хоть и знали, что бабник он, каких поискать.
Ильда достала из кармана фартука платок, громко высморкалась и посмотрела на меня.
– Одно слово – дуры безмозглые, – посуровев, резко сказала она. – Так значит, библию хочет? – задумалась она. – Что ж, будет ему библия. Я не я, если не вспомню, куда госпожа Эдит ее дела!
Ильда сложила руки на животе и задумалась, а я ее не торопила.
– Сдается мне, госпожа, матушка ваша библию отдать кому-то хотела, – спустя долгое время, выдала служанка. – Все повторяла, что он лучше знает, что с ней делать. Я тогда значения ее словам не придала, а сейчас вот думаю, к кому-то из знакомых она обратилась.
– Но к кому? По твоим словам выходит, что это мужчина?
– Выходит, что так, – кивнула Иль.
– Но у матушки не было таких близких знакомых, чтобы отдать семейную реликвию. Если только…
– Пастор Роунс, – одновременно со мной произнесла Ильда.
– Точно! Маменька ему очень доверяла.
– Вот как пить дать, преподобному и отнесла, – уверенно подтвердила Иль. – Она тогда к нему зачастила. Папенька-то ваш уж какой день не в себе был, госпожа Эдит места себе не находила, все молилась, чтобы Господь полковника Уэтерби не забирал, а пастор ее утешал, велел крепиться и предоставить все воле Божьей. А она так уж, бедняжка, убивалась. Не смогу, говорит, без Логана и минутки прожить. И ведь не смогла. А тут и пожар этот случился…
Ильда вздохнула и перекрестилась.
– Все одно к одному. И остались вы сиротинушкой, ни отца, ни матери…
Черные глаза уставились на меня с жалостью, которую я не выносила.
– Еще и капитан Дерт куролесить начал, – не останавливалась Ильда.
Ей дать волю, так она погрязнет в воспоминаниях и меня за собой утянет.
– Ладно, хватит об этом, – оборвала я служанку. – Завтра после уроков наведаюсь к пастору, узнаю, точно ли ему матушка библию отдала?
– Бернсы снова с самого утра своих девчонок приведут? – тут же переключилась Ильда. – Вот же беднота настырная. Как платить, так у них денег нет, а как на занятия ни свет, ни заря приходить – так вот они, бесстыжие!
– Прекрати, – поморщилась я.
Ильда, как и большинство уэстенских служанок, не жаловала бедняков. И мне постоянно пеняла, что я с «оборванцами» знаюсь. «Не годится вам с ними знакомство водить, госпожа, – не раз убеждала она меня. – Это что же будет, если они вас за равную принимать начнут? Да и в городе слухи ходят, что вы с беднотой запросто общаетесь, нехорошо это. Неправильно. Вы ведь благородная леди, а не какая-нибудь мещанка».
– Хотите сказать, я не права? Бесстыжие и есть, – не отступала Иль. – Другие бы постыдились без денег приходить, а этим хоть бы хны, ходют и ходют! А вы их еще и булками прикармливаете, сами не едите, а этим голодранцам отдаете! Конечно, они с самого рассвета у двери сидят.
Глупость какая… Я лишь однажды передала пару пирожков заболевшей Энни Бернс, а Ильда все никак забыть не может, то и дело припоминает мне тот случай.
– Все сказала? – строго посмотрела на служанку. – Иди уже, я спать лягу.
– А ужинать? – всполошилась Ильда. – Я похлебку гороховую сварила, вкусную.
– Не хочу. Устала.
Я покачала головой и принялась расстегивать пуговицы платья.
– Никакого сладу с вами нет, – проворчала служанка. – Давайте хоть раздеться помогу.
Она подошла и вцепилась в застежку манжеты, заставляя меня опустить руки.
– Вся в маменьку. Госпожа Эдит тоже, как птичка, ела. Настоящая леди была.
В голосе Ильды я расслышала гордость. Иль любила мою матушку преданно и нежно, и ее смерть ничего не изменила.
– Ох, забыла совсем! – служанка замерла, так и не расстегнув застежку. – Я ведь у Милли спросила, о чем лорд Кейн с ней говорил!
– И что?
Я почувствовала, как быстро забилось сердце.
– Сказала, что он спрашивал, как часто вы из дома выходите, да во сколько. И когда возвращаетесь. А еще вызнавал, кто у вас бывает. Из мужчин.
Ильда распрямилась и посмотрела на меня своим особенным взглядом. Я называла его дознавательским.
– С чего бы это? – спросила она.
– Не знаю, Иль, – отмахнулась я.
Я и правда не знала, зачем Кейну знать о моих передвижениях. Что еще задумал этот несносный пират?
– Ох, темните вы что-то, недоговариваете, – нахмурилась служанка. – Только вот что я вам скажу – держитесь вы от лорда Кейна подальше. Он хоть и благородных кровей, а такой же кобелина, как и ваш дядюшка. Не хватало еще, чтобы слухи по городу пошли! Это ж завсегда так, стоит лорду на которую из дам внимание обратить, так ее тут же ему в любовницы записывают.
– Ладно, Ильда, иди, дальше я сама, – не дожидаясь, пока служанка поможет мне снять одежду, сказала я.
Слушать ненужные предостережения не было никакого желания.
– Дайте помогу хоть! – не отступала Иль.
– Не надо, – добавив в голос строгости, посмотрела на служанку. – Иди.
– Доброй ночи, госпожа, – сообразив, что спорить бесполезно, проворчала Иль и удалилась, аккуратно закрыв за собой дверь.
***
Касания губ невесомы, как крылья мотылька. Они порхают по моей груди, дразнят соски, спускаются ниже и продолжают свое шаловливое движение к бедрам, теряясь в повлажневших складках.
Крупные, слегка шершавые ладони накрывают ягодицы.
Внизу, там, где особенно остро ощущаются прикосновения настырных губ, становится горячо и жарко, и я невольно выгибаюсь, подстраиваясь под искусные движения языка. Они убыстряются, заставляя меня стонать все громче, и все сильнее жаждать освобождения. Но мужчина не торопится. Он словно чувствует, когда я дохожу до грани и готова сорваться в пропасть, и тут же замедляется, оттягивая неизбежное, не позволяя ему свершиться, и мучая меня почти болезненным желанием.
– Я тебя убью! – из последних сил цепляясь за широкие плечи, выкрикиваю я и срываюсь на стон.
– Кэри…
Шепот звучит глухо, слова скользят по коже, оставляя на ней невидимый след. Они клеймят меня, подтверждая мою принадлежность мужчине. Мужчине, способному вызвать в моей душе целую бурю эмоций и чувств, мужчине, который не желает, чтобы его узнавали и делает все, чтобы узнали.
И я знаю его имя, помню, но не могу произнести вслух. Внутри все переплетается так причудливо – мысли, эмоции, чувства, – что за этой мешаниной я не в силах отделить главное от второстепенного, ложь от правды, желаемое от действительного.
Иллюзия, сон, видение… Но какое же реальное!
