Текст книги "Волчий лог (СИ)"

Автор книги: Делия Росси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Ага! – кивнул сынка.

– Найди Степана и скажи, чтобы сделали перерыв. А потом сходи на кухню к бабе Любе. Кажется, она твои любимые пирожки испекла.

– С ливером?

– Да.

Сынку не нужно было долго уговаривать.

При одном только упоминании о пирожках с ливером он сорвался с места и рванул из комнаты, а мы со Стасом одновременно шагнули вперед и задохнулись от той властной волны, что швырнула нас друг к другу.

Руки, губы, горячее дыхание на коже… Резкое проникновение и офигительное чувство наполненности, водоворот эмоций и ощущений, заставляющий терять голову и тонуть, тонуть, тонуть… В грозовых глазах, в пламени поцелуев, в вихре прикосновений и в жарком грохоте сердца.

Стас двигался сильно, мощно, от его недавней слабости не осталось и следа. А я подавалась ему навстречу, признавая и его силу, и его главенство, и его чувства.

Моя пара. Мой волк. Мой мужчина. Тот, с кем я наконец ощутила себя счастливой. И тот, кто взял на себя ответственность за нас с Ником так же естественно, как присвоил меня себе.

Глава 9

Инга

– Инга, пора спускаться, там уже Стас твой нервничает! – в дверь просунулась голова Сотниковой.

– Марин, не торопи нас! – шикнула на распорядительницу Ника. – Сейчас идем.

Она поправила шлейф моего платья и окинула меня придирчивым взглядом.

– Брягинцев с ума сойдет от счастья, – довольно улыбнулась подруга.

Это точно. Особенно, когда разглядит глубокое декольте и вырез на спине. Платье я покупала в одном из лучших салонов города, мы с Никой специально туда ездили. Тогда оно показалось мне подходящим, а вот сейчас, стоя у зеркала, я засомневалась, не хватит ли Стаса удар при виде моей неземной красоты?

– Волнуешься?

Ника встретилась со мной глазами в блестящей глубине старинного зеркала. В нем все казалось чуточку иным, ненастоящим, сказочным. И красивая девушка в длинном белом платье, и стоящая за ней рыжеволосая нимфа в нежно-кремовом костюме, и огромная кровать с кованым изголовьем, и серебристый шелк стен.

– Есть немного, – кивнула в ответ.

– Это пройдет, – уверенно заявила рыжуха, а я вспомнила, как успокаивала ее перед свадьбой, и усмехнулась.

Кто бы мог подумать, что мы с Никой подружимся?

– Пора, Ин, – поторопила меня Брагова.

Она покосилась на большие напольные часы, стрелки которых подходили к двенадцати, и решительно вскинула подбородок. В глазах ее сверкнула желтизна. Сильная у Ники волчица, я ее даже на расстоянии чувствую. Неудивительно, что парой альфы оказалась.

– Инга?

Ника словно почувствовала, что я думаю о ней.

– Все нормально? – насторожилась подруга.

– Да, идем.

Я бросила последний взгляд в зеркало, перекинула шлейф через руку и пошла к двери.

***

Огромный зал сверкал огнями. Ярко горели огромные люстры, отбрасывая на стены разноцветные блики, блестели хрустальными подвесками изящные бра, в больших стеклянных подсвечниках таяли под оранжевым пламенем толстые свечи. В воздухе витал нежный аромат роз, перемешанный с запахом воска, которым вчера натирали паркет.

Никогда еще парадная зала не выглядела такой роскошной.

Светлая ковровая дорожка стелилась мне под ноги, а я шла по ней, не замечая застывших по обеим сторонам прохода гостей, не видя никого, кроме своего волка.

Стас стоял у самой арки. Лицо его было бесстрастным, но я знала, что за этой привычной маской бушует настоящий ураган эмоций. Завершившаяся привязка позволяла мне чувствовать все, что скрывается за невозмутимым фасадом: и нетерпение, и волнение, и восхищение. И что-то еще, чему я не могла подобрать названия, но что отзывалось в моем сердце ответной волной тепла и счастья.

– Инга, – Стас взял меня за руку и притянул к себе. В его глазах сверкнула желтизна.

Окружающее исчезло. Я отвечала на вопросы свадебного регистратора, видела знакомые лица, но все это проходило мимо меня. Сердце билось сильно и часто, в унисон тому, что стучало в груди моего волка, я слышала этот звук, и мне казалось, что так было всегда. И так будет всегда.

«Да» Стаса вышло громким и уверенным. Мое «да» получилось тихим и взволнованным.

– …Объявляю вас мужем и женой, – дама-регистратор произнесла это с заученно-торжественной интонацией, а я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Да твою дивизию! Вот уж не думала, что буду рыдать на собственной свадьбе! Я ведь никогда не плачу. Ну, почти никогда…

Неожиданно мне в руку ткнулся платок. Ника. Рыжуха стояла позади меня и бдительно наблюдала за всем происходящим, выполняя добровольно взятые на себя обязанности подружки невесты. «Даже не спорь со мной, – заявила она возмущенной этим фактом Марине. – Мой замужний статус никому не помешает. Мы с Ингой подруги, и я не собираюсь оставаться в стороне из-за каких-то нелепых правил». И ведь Сотниковой пришлось уступить. Еще бы! Если уж Ника что-то решила, с ней действительно лучше не спорить.

– Можете поцеловать супругу.

Я не успела вытереть слезы. Стас взял мое лицо в ладони, и его губы мягко коснулись моих. Секунда, другая… И непривычная мягкость уступила место знакомому напору.

В зале стало шумно. Оборотни одобрительно гудели, а мы целовались, не обращая внимания на выкрики окружающих. С Брягинцевым и не могло быть иначе. Рядом с ним я с самого первого дня теряла голову.

Потом были поздравления, застолье в парадной столовой, музыка и первый танец, но это все казалось чем-то второстепенным. Главным было то, что мы вместе. И у нас с Никиткой теперь есть настоящая семья. Та, о которой я так долго запрещала себе мечтать.

Ника

Я смотрела на Ингу и сжимала руку мужа. Все-таки как хорошо все получилось! Вот уж точно, не было бы счастья, да несчастье помогло. Если бы меня не похитили, Инга со Стасом еще долго ходили бы вокруг да около. Да и моя волчица так и сидела бы в засаде, тихушница.

Я улыбнулась. Мне нравилось находить вытекающие друг из друга события. Если задуматься, из любого, даже самого неприятного происшествия можно извлечь что-то хорошее. Надо только посмотреть на него под правильным углом.

– Ловко она этого богатенького буратинку оприходовала.

Злой шепот, раздавшийся за спиной, заставил меня отвлечься от философских размышлений.

– Задницей покрутила, а этот дурак и повелся, – шипела Вера Орская, владелица местного рыбного цеха. – И чем она мужиков так цепляет? Что Сэма, что этого вот…

– Тихо ты, – попыталась урезонить ее стоящая рядом Света Свердлова, бывшая одноклассница Инги.

Я видела, как она боязливо огляделась вокруг, проверяя, не слышал ли кто-нибудь высказывание Орской.

– Шалава, – не унималась Вера.

В ее голосе было столько злобы, что я не выдержала. Нельзя, чтобы в самый светлый для Инги день рядом был кто-то, кто так люто желает ей зла.

Отпустив руку мужа, отступила назад и подошла к Вере.

– Выйдем на минутку, – тихо сказала мгновенно замолчавшей Орской.

Та злобно сверкнула глазами, правда, спорить не стала, молча пошла за мной. Звук ее шагов за моей спиной раздражал, но я крепилась. Ничего. Сейчас я этой злыдне все выскажу. Видела я, как она перед Стасом стелилась, чуть ли не на глазах у всей стаи себя предлагала. И это тогда, когда все уже знали, что он за Ингой ухаживает.

Я открыла боковую дверь и, пропустив вперед Орскую, вышла из зала. В холле было прохладно и пусто. Все толпились в парадной гостиной, где шла регистрация, а здесь не было никого, кроме охранников, стоящих у входа. Стас перестраховался, у них тут теперь не дом, а настоящая крепость.

– Я так поняла, ты не испытываешь добрых чувств к Инге. Можно узнать, зачем тогда пришла на ее свадьбу? – остановившись у окна, повернулась к Орской.

Та прищурилась, окидывая меня оценивающим взглядом. В голубых глазах блеснула настороженность и полная уверенность в своей правоте. Вот же… Знает, что ведет себя, как последняя сука, но даже не пытается изобразить раскаяние.

– Так ведь всех жителей Лога пригласили, – тряхнув блестящими каштановыми волосами, насмешливо ответила Вера.

Она демонстративно выпятила грудь и приосанилась. Красивая баба. Высокая, ладная, брови вразлет, носик точеный. Все при ней. И денег куры не клюют, бизнес успешный, по области уже пять магазинов открыла. И чего ей не хватает? Почему она на Ингу взъелась? Можно подумать, та у нее мужика отбила. Стас ведь ни на кого, кроме Инги и не смотрел, эта-то на что надеялась?

– Чего ж и не прийти, если приглашают? – продолжила Орская, насмешливо глядя на меня сверху вниз.

М-да. Похоже, я тоже не вызываю у нее особой симпатии. Но это неудивительно. В Логе вообще не любят пришлых.

– А тебе не кажется, что приходить в дом и поносить его хозяев – не очень-то вежливо?

Я старалась говорить спокойно. Не хотела устраивать скандал, надеялась, что удастся договориться миром. По крайней мере, раньше мне это всегда удавалось.

– Слушай, что ты от меня хочешь? – фыркнула Орская. – Да, я не люблю Новицкую, и не скрываю этого. И что, это теперь запрещено? Если она к тебе подлизалась, думаешь, такая хорошая?

Яркие голубые глаза превратились в колючие льдинки, а мне стало противно. От Орской просто одуряюще воняло завистью. Этот запах ни с чем не спутаешь – как будто тухлое яйцо рядом разбили.

– Можно узнать, почему? – попыталась не поддаваться эмоциям и встревоженной волчице, вставшей на защиту Инги. – Что она тебе сделала?

– Мне? – с красиво изогнутых губ слетел злой смешок. – Ничего. Ни хорошего, ни плохого. Только я таких, как она, насквозь вижу. Строит из себя неприступную королеву, а сама гулящая. Это все знают. В городе пока жила, кого у нее только не было! И перед москвичом этим сразу ноги раздвинула, в первый же день. Мне Хрусталева рассказывала. Пока начальнички за столом сидели, эта… в соседней комнате трахалась.

Вера посмотрела на меня с превосходством. Типа, видишь, какая у тебя подруга? А ты ее защищаешь.

Я почувствовала, как внутри поднимается холодная волна. Наверное, еще никогда в жизни я не испытывала такого желания поставить человека на место. Ну или не человека, а оборотня. Даже руки зачесались, по холеной физиономии врезать.

– Вон отсюда, – улыбка превратилась в оскал. Клыки удлинились. – Пошла вон, – произнесла чуть ли не по слогам.

Орская дернулась, а потом как-то жалко скривилась и отступила. В глазах ее метался страх, и моей волчице это не нравилось.

– Быстро!

Голос звучал незнакомо. В нем появились низкие рычащие нотки.

Вера попробовала упрямо вскинуть голову, но неожиданно согнулась и рванула к выходу.

Ого! Это что, она моей волчицы так испугалась? Какая, оказывается, грозная у меня серая…

– Ника?

В холл выглянул Егор. Лицо у него было встревоженным.

– У тебя все нормально?

В два шага муж оказался рядом.

– Кажется, да.

– Кажется?

Во взгляде супруга мелькнула настороженность. Почувствовал мое состояние. Как и всегда. Я вспомнила, как тогда, в маленьком домишке Митяя, я впервые поняла, что можно слышать и ощущать другого человека, как себя. До переезда в Лог я мало что знала о волках. Баба Феня растила меня обычным человеком и редко говорила об оборотнях, считала, что не нужно бередить старые раны. А тут, прямо на моих глазах, на месте огромного пса появился человек. Мужчина. И этот мужчина поцеловал меня так, что в груди жарко стало, а сердце едва не остановилось. До сих пор помню свои эмоции. Неверие, радость, страх, надежда…

– Ника? – встревоженно посмотрел на меня Егор, заставив отвлечься от недавнего прошлого.

– Все нормально, Гор, правда, – улыбнулась в ответ. Ярость отступила, волчица успокоилась и затихла. – Просто перекинулась парой слов с нашей соседкой.

– Ты про Орскую?

О, кто-то насторожился! И готов тут же встать на защиту маленькой и беспомощной меня. Я хмыкнула. В этом весь Гор. Только я совсем не беспомощная. А теперь, когда у меня волчица есть, так и вовсе… опасная. И не только за себя, но и за близких постоять могу.

– Ниша, что случилось?

Янтарь в глазах мужа потемнел. Голос звучал требовательно и сурово.

– Она тебя обидела?

– Нет. Мы просто поговорили, и она ушла.

– Ушла? – иронично переспросил Егор.

– Угу, – беззаботно кивнула в ответ.

Мне не хотелось грузить мужа женскими разборками. Еще не хватало! С этим я и сама разберусь, Гору и так проблем хватает.

– Идем, а то пропустим все самое интересное, – потянула я его к двери.

– По-моему, самое интересное уже произошло, – задумчиво сказал Егор, не торопясь уходить. – Эта парочка все-таки дошла до венца, и оба сказали «да».

– Ты не верил, что это произойдет?

– Честно? Не очень.

Егор прищурился и посмотрел на портрет своего прадеда. Тот висел в простенке между окнами, наособицу ото всех остальных членов семьи Брагиных, и казался немного не к месту в этом просторном светлом холле.

– Никого не напоминает? – кивнув на картину, спросил муж.

Я вгляделась в суровое, неприветливое лицо. Свинцово-серые глаза, твердая складка губ, крупный нос, решительный подбородок. Если убрать бакенбарды и изменить прическу…

– Похож на Стаса, – удивляясь, как не замечала этого сходства раньше, ответила я.

– Это Георгий Брагов, один из самых отчаянных рубак и повес своего времени. Прославился победами не только на поле боя, но и в светском обществе. Не пропускал ни одной юбки, – усмехнулся Гор.

– Хочешь сказать, что Стас и в этом на него похож?

Я недоверчиво посмотрела на мужа.

– Если хотя бы десятая доля того, что я узнал о Брягинцеве, правда, значит, гены прадеда передались ему в полной мере.

Муж достал сигареты и закурил, задумчиво глядя в окно. Метель, которая мела несколько дней подряд, наконец успокоилась, и длинные сосульки, свисающие до середины рамы, красиво блестели в лучах солнца.

– Но он все-таки женился, раз вы появились на свет.

– Нет. Не женился.

– Подожди, я не поняла…

– Это брат моего деда, – пояснил Егор. – Он так и умер бобылем, в доме одной из своих любовниц.

М-да. Весело.

– Просто ему не попалась такая женщина, как Инга, – я сдула со лба выбившуюся прядь. – Вот он и не женился. А Стас молодец, понял, какая девушка с ним рядом.

– Это-то и удивительно, – усмехнулся муж.

Несмотря на то, что Брягинцев принимал участие в моем спасении, Гор не торопился ему доверять. Не нравилось Егору, что Стас так бесцеремонно вклинился в жизнь стаи. Опасался, что тот принесет с собой проблемы.

– Ты не веришь, что они будут счастливы?

– Не знаю, Ниша, – честно ответил Гор. – Поживем – увидим. Идем, там, наверное, официальная часть уже закончилась.

Он обнял меня за плечи и повел в зал.

Инга

Праздник завершился далеко за полночь. Гости разошлись, официанты и работники ресторана навели порядок и уехали, и в доме не осталось чужих. Не считать же посторонней бабу Любу? Пожилая волчица много лет помогала Стасу по хозяйству и вслед за ним переехала в Брагино, взяв на себя заботу о готовке и уборке. «Не хочу, чтобы ты превращалась в домработницу, – заявил мне Брягинцев в тот день, когда перевез нас с Никиткой в особняк. – Хватит уже на себе все тащить».

В этом был весь Стас. Если сказал, что хватит, значит, хватит. И спорить с ним бесполезно. Я отодвинула занавеску, наблюдая, как за последним микроавтобусом закрываются ворота, и вздохнула. Как же здорово, что все закончилось…

Старый дом затаился. Парадный зал, в котором еще недавно все гудело от музыки и громких голосов, выглядел просторным и опустевшим. Отсветы уличных фонарей падали на портреты Брагиных, выхватывая из темноты тонкие красивые лица, блестели на хрустальных подвесках люстр, ложились на темный пол светлыми бликами. Кругом было тихо. Лишь изредка потрескивал паркет, да подвывал в дымоходах каминов поднявшийся ветер.

– Наконец-то мы одни, – словно подслушав мои мысли, прошептал на ухо Стас.

Горячее дыхание прошлось по коже, заставив вздрогнуть. Теплые губы коснулись выступающих позвонков, спустились ниже, до самого края глубокого выреза. Вот, оказывается, для чего он предназначен!

– А я говорила, нужно было просто расписаться, безо всей этой шумихи, – задохнувшись от знакомого жара, охватывающего тело, ответила мужу.

– И позволить каким-то левым волкам продолжать ухлестывать за моей женой? Нет уж. Пусть все знают, что ты – моя. И по волчьим законам, и по человеческим.

В голосе Брягинцева послышался металл, руки, лежащие на моей талии, напряглись.

– Ты Клейна имеешь в виду?

Я знала, что Стас ревнует к Сергею. Чувствовала. Он поэтому и работать мне у Клейна не разрешил. Собственник. «У меня достаточно денег, чтобы вы с Ником ни в чем не нуждались», – заявил Стас.

– И не только его, – муж прикусил кожу над ключицей, зная, как меня это заводит. – Думаешь, я не вижу, как они все на тебя смотрят?

– Запретишь им? – усмехнулась я и тут же застонала, потому что настырные пальцы уже успели отодвинуть в сторону узкую полоску стрингов и проникли внутрь.

– Пусть смотрят, – искушающе протянул Стас. – Только руками не трогают. Это моя привилегия.

О, да. Его. И он умеет очень убедительно это доказывать.

Ловко расстегнув молнию и потайные крючки, муж развернул меня к себе, стянул платье и замер, окидывая враз потяжелевшим взглядом.

Похоже, не зря я старалась. Провокация удалась. Глубоко вырезанные кружевные чашечки высоко поднимали грудь, открывая ее почти до сосков. Изящные трусики на первый взгляд ничего не скрывали, но и не позволяли разглядеть все сразу. Тонкие чулки с кружевными резинками заканчивались на середине бедер, подчеркивая самое интересное.

– И ты была рядом со мной вот в этом, а я не знал? – рыкнул Стас.

Я только усмехнулась.

– Значит так, да?

Глаза моего волка опасно блеснули. Он шагнул вперед, положил ладони на грудь и стал поглаживать большими пальцами напрягшиеся соски.

– А ведь ты задолжала мне первую брачную ночь, жена, – хрипло прошептал Брягинцев. – Готова отдавать долги?

– Меньше слов, любимый, – усмехнулась в ответ.

И это было последнее, что я смогла сказать в ближайшие несколько часов.

***

– Мам, мы завтра в Москву на экскурсию едем!

Никитка влетел на кухню, привычно стянул с плеча рюкзак и бросил его на стул.

– Елена Витальевна сказала, в музей какой-то. О, баба Люба, а чем это так вкусно пахнет? – тут же отвлекся сын. – Вы мясо готовите?

Домработница скупо улыбнулась. По лицу ее разбежались морщинки, лучиками собрались у глаз, застыли в уголках губ.

– Баранью ногу запекаю, – ответила она и спросила: – Голодный?

Ник кивнул. Еще бы! Мне иногда казалось, что для сынки это обычное состояние, причем, с самого рождения.

– Чай с пирожками будешь? – голос бабы Любы звучал немного глуховато, так, будто она недавно отправилась от болезни, но на самом деле, ничем наша домработница не болела, просто, особенность такая.

– Буду, – с готовностью ответил Никита, усаживаясь за стол и придвигая к себе большое блюдо с выпечкой. – У-у, как их много!

В зеленых глазах сверкнул азарт. Кого-кого, а моего Никиту большим количеством еды не испугаешь. Съесть все, еще и добавки попросит!

– А руки? – остановила я рвение своего волчонка.

– Ну, мам, они у меня чистые! – попробовал возмутиться сын.

– С рождения? Топай к раковине, чистюля.

Ник тяжело вздохнул, посмотрел на тарелку с пирожками, перевел взгляд на меня, понял, что спорить бесполезно, и поплелся мыть руки.

– Можно подумать, я землю копал, – бормотал он, намыливая ладошки. Светлые брови упрямо хмурились, нос смешно сморщился.

– Хорошо мой, не торопись, – сдержав улыбку, ответила сыну.

Вроде, в чем-то он у меня чересчур взрослый, а в таких вот мелочах – ребенок ребенком!

Баба Люба поставила на стол чайник и посмотрела на меня из-под низко надвинутого темного платка.

– Вы чай будете, Инга Яновна? – спросила она.

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Домработница кивнула, достала одну чашку, налила в нее заварку, добавила кипятка и положила на блюдце ложку. И все это молча. Движения ее жилистых рук были четкими и выверенными, ни одного лишнего. Это было отличительной чертой бабы Любы – лаконичность во всем: и во внешности, и в словах, и в поведении. Высокая, худощавая, некрасивая, она была похожа не на домработницу, а скорее, на солдата, выполняющего задание. И ее тонкие, плотно сжатые губы надежно хранили все секреты «командира». Как ни пыталась я разговорить пожилую волчицу, та неизменно вежливо уклонялась от любых моих вопросов о прошлом Стаса и о его жизни в Москве.

А ведь мне было любопытно. Очень. И хотелось знать о муже все, вплоть до последней мелочи. Как он жил до встречи со мной, много ли у него было женщин, как выглядит его квартира… Как там говорят? Любопытство кошку сгубило?

– Ник, а Егор Николаевич в курсе, что вы на экскурсию собрались? – отвлекшись от своих мыслей, спросила я сына.

Идея увезти детей из Волчьего Лога мне не нравилась. Категорически. Грудь сдавливал недавно пережитый страх за близких. Что еще за музей? Почему именно сейчас? Неужели нельзя подождать, пока потеплеет? Сказать по правде, мне ужасно не хотелось отпускать ребенка на целый день так далеко от дома. Но и панику сеять было глупо. Не одни же они туда поедут, с ними охрана будет, и учителя.

– Не знаю, ма, – голос Никитки прозвучал глухо, сын уже успел набить полный рот и теперь торопливо отхлебывал горячий чай, запивая пирожок. – Елена Витальевна нам не говорила.

– Ладно, я сама позвоню альфе, – достав телефон, набрала номер Брагова. – Выясню, что он о вашей поездке думает.

Пара длинных гудков – и Егор взял трубку.

– Слушаю, – раздался у моего уха знакомый голос.

Раньше у меня от него мурашки по коже бежали и сладко замирало сердце, а сейчас – ничего, как отрезало. Даже не верится, что раньше я по альфе так убивалась.

– Егор, тебе доложили, что первоклашки на экскурсию в Москву собрались?

– Да, – коротко ответил Брагов.

В телефоне что-то грохнуло, а потом послышался отборный мат и какие-то отдаленные выкрики.

– Считаешь, это хорошая идея? После недавних событий?

Я наблюдала, как сынка наворачивает пирожки, и не могла отделаться от мысли, что он все больше становится похож на своего отца. Те же светлые волосы, тот же разрез глаз, та же родинка на щеке, рядом с верхней губой.

– Инга, успокойся, – в трубке снова раздался какой-то металлический звук, как будто кто-то сваи забивает. – Детям нужно общаться с внешним миром, мы не можем запереть их в поселке. И потом, с ними поедет охрана, так что совершенно не о чем волноваться.

«Не о чем… Это потому что у тебя своих нет, вот и не о чем, – подумала я. – А вот как появятся…»

– Я Сэма с ними отправляю, он не подведет, – продолжил Брагов.

Голос его звучал спокойно и уверенно, так, как и должен звучать голос альфы.

Взгляд зацепился за довольного Никитку, потом перешел к окну, где сыпал густой, похожий на крупные перья снег, и вернулся к сыну. Что ж, наверное, я зря беспокоюсь. Обычная поездка, никаких опасностей. Подумаешь, столица! Раз Чадов поедет с детьми, с ними точно ничего не случится. Раньше ведь постоянно ездили, и ничего.

– Ладно, спасибо, – поблагодарила я Егора. Мне уже стало стыдно за свою паранойю. – Извини, что оторвала от работы.

Из недавнего разговора с Никой я знала, что всю последнюю неделю Брагов пропадает на стройке. На прошлом собрании молодняк пожаловался, что в поселке нет свободного жилья, вот альфа и выбил в области субсидии. А теперь спешно «осваивает» выделенные средства.

– Ничего, нормально все, – ответил Егор и отключился.

– Мам, ну что? – тут же спросил Никитка.

Глаза его сверкнули зеленцой, снова напомнив мне Вадима.

– С вами Чадов поедет со своими парнями, – прогнав непрошенные мысли, ответила сыну.

– Опять под конвоем повезут, – скривился тот. – Как преступников каких-то.

– Не как преступников, а как самое дорогое, что у нас есть.

Я не удержалась и взъерошила упрямые русые вихры Ника.

– Это две большие разницы.

На кухне что-то громыхнуло, и я оглянулась на бабу Любу, которая неожиданно громко поставила на плиту кастрюлю.

– Извините, Инга Яновна, – пробормотала домработница. Вид у нее был смущенный. – Неловкая я сегодня.

– Да нет, ничего, – улыбнулась в ответ и повернулась к сыну. – Доедай и беги к себе.

– А Стас когда вернется? – посмотрел на меня Ник.

– Вечером.

Муж с утра уехал в Москву, по каким-то своим делам. Меня он в них посвящать не стал. «Моя работа, Инга, не должна тебя касаться», – с первого дня категорично заявил он. И все. Как я ни пыталась хоть что-то узнать, Стас оказался непреклонен. «Можешь не волноваться, никакой опасности нет, – добавил он чуть позже, пытаясь смягчить свои слова. – Ни для меня, ни для вас с Ником. Я больше не участвую в операциях, всего лишь консультирую клиентов».

Можно представить, каких клиентов и в чем он консультирует! Впрочем, я ведь знала, за кого выходила замуж. Брягинцев никогда не был «белым и пушистым», да и его работа не предполагала излишней разговорчивости. Чего уж там! Он и в обычной жизни говорил мало, и мне оставалось полагаться только на собственное чутье да на привязку, позволяющую чувствовать мужа, где бы тот ни находился.

– Баба Люба, а обед скоро? – уже на выходе поинтересовался Никитка.

Вот же… волчонок!

– Через час, – не оборачиваясь, ответила домработница.

– Ладно, подожду, – вздохнул сынка, и захлопнул за собой дверь.