Текст книги "Рыцарь (ЛП)"
Автор книги: Дебора Симмонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 2
Будучи рыцарем, Бэрен поклялся охранять всех женщин. Теперь мужчина задавался вопросом, насколько же это горько, когда девушка, которую должен оберегать – твоя супруга, а человек, от которого ее защищаешь – это ты сам. И гнев, и гордость полыхали в нем, наряду с осколками былых сомнений, которые убеждали рыцаря не размышлять о проблемах брака, не думать о том, почему и чем же он заслужил это?
Напряженный и полный сомнений, Бэрен почувствовал облегчение, когда поднялся по лестнице и увидел, что дверь в комнату не закрыта. Может, нападение Криспина было столь же бессмысленным, как и борьба на тупых мечах, и Женевьева просто ждала, чтобы он присоединился к ней. Эта мысль вернула тело Бэрена к жизни, и сердце, бешено колотящееся в груди, начало стучать еще быстрее от тех картин, что рисовало его воображение.
Глубоко вздохнув и попытавшись взять себя в руки, он подошел к комнате, но у порога в тревоге снова остановился. Хотя в очаге и горел огонь, и вещи рыцаря находились в спальне, там не было его жены, никаких признаков того, что она могла быть здесь.
Бэрен вошел внутрь, огляделся вокруг внимательнее, но не увидел ни расчесок, ни каких-то других дамских туалетных принадлежностей, в сундуке не лежала ее одежда. Там были лишь его вещи, принесенные оруженосцем, рыцарь пристально посмотрел на них, и злость охватила мужчину с новой силой. Он захлопнул крышку сундука и вышел из комнаты.
В коридоре Бэрен остановился, раздумывая, лгал ли его старый противник, насмехаясь над ним, говоря про Женевьеву. Но ведь он давно ее не видел. Размышляя об этом, Бэрен шел вперед, пока не оказался перед старой дверью. Она хорошо была ему знакома, воспоминания волной накрыли его, но мужчина постарался избавиться от них. Рыцарь слегка нажал на дверь, но та не открылась, явно заперта изнутри.
Бэрен постарался убедить себя, что это какая-то ошибка, но решил не стучать.
«Женевьева, вы там?» спросил рыцарь. Ее имя резким звуком прорезало тишину коридора, и мужчина замер, вздохнув. Это то самое место. Если бы он являлся кем-то другим.
«Бэрен?» мужчина услышал ее голос через деревянную дверь, что разделяла их, и звук имени, его настоящего имени, был настолько долгожданен, хотя он и не осознавал этого ранее. «Что вы хотите?» спросила девушка.
«Я хочу войти», ответил Бэрен, раздражаясь глупому вопросу. Он явно понимал, что стоит в длинном коридоре, куда выходят двери всех комнат и любой желающий мог услышать его. В первую брачную ночь. Находясь вне спальни жены. Как она могла так поступить с ним? Конечно. Девушка понимала, как это выглядит со стороны. Женевьева что специально оскорбляла его?
«Я приказала выделить вам большую спальню, и туда отнесли уже ваши вещи», проговорила она из-за дубовой двери, за которой скрывалась будто за щитом. Неужели девушка так боялась, что пряталась в комнате? Или она считала себя настолько выше его, чтобы открыть эту несчастную дверь?
«Это очень предусмотрительно с вашей стороны», процедил Бэрен сквозь сжатые зубы. «Но я предпочитаю спать со своей женой».
Тишина за другой стороной двери стала просто оглушающей, бесконечно длинной.
«Я и вправду не думаю, что это мудрое решение», наконец, произнесла девушка. Женевьева сделала паузу, а его кровь потихоньку начинала закипать. «Я хочу уверить вас, что вы не должны чувствовать себя обязанным выполнять все супружеские клятвы. Вы можете вернуться к себе и претворять в жизнь ваши обязательства».
В данный момент самым неотложным долгом, который Бэрен планировал осуществить – это стремление уложить свою невесту в постель, все его сомнения были сметены ее абсолютным отказом поговорить с ним наедине, не говоря уж об уважении к супружеским правам. Может быть, другой человек, с иным прошлым и согласился бы с ней, подумал Бэрен сердито. Но нет. Лишь взглянув на нее, любой мужчина отреагирует именно так, если, конечно, он не слеп и не глух.
«Пока моя обязанность – это быть здесь с вами», сказал Бэрен. «Или вы хотите, чтобы ваш сюзерен подверг законность нашего брака сомнению?»
Она снова замолчала, обдумывая его слова. «Он не посмеет», ответила Женевьева, наконец. «Акатор не решится расспросить вас обо всем. Вас, близкого соратника короля».
Это было верно, конечно. Акатор являлся мелким арендатором с несколькими маленькими земельными владениями. Он не попытался бы оспорить законность брака одного из самых известных рыцарей в стране, человека, обладающего большим числом людей и значительным количеством земли. Женевьева просто проявляла упрямство и гордость. Эта комбинация приводила его в бешенство.
«Откройте дверь, Женевьева», почти проревел Бэрен, терпение рыцаря, казалось, на исходе.
«Это не было частью нашей сделки», огрызнулась она.
«Но и так мы не договаривались», прокричал Бэрен. Он мог бы взять топор и выломать дверь, конечно. На войне он бы так и поступил, но у него не было никакого желания делать это здесь. Среди тех людей, которые помнили, кто он и откуда. Вместо этого Бэрен развернулся и пошел вдоль коридора, затем спустился вниз по лестнице, встретившиеся ему слуги тихо зашептались, обсуждая, как их высокородная леди отвергла мужчину.
Вся эта ситуация походила на второсортный рассказ трубадура, но в балладах жестокая дама, насмехающаяся над рыцарем, который любил ее, всегда находилась замужем за кем-то еще. Ни в одной из тех историй, насколько Бэрен знал, не было супруга, который уходил, отвергнутый женой. И он не собирается оставлять это как есть, решил рыцарь мрачно.
Бэрен старался обуздать чувства, которые угрожали сокрушить его, так же как и воспоминания, которые требовательно пытались вырваться наружу. Мужчина сосредоточился на том, чему его учили, как выиграть сражение, которое началось пару часов назад.
На небе взошла луна, которая освещала стены замка так ярко, что Бэрену был не нужен факел, кроме того, он не хотел привлекать к себе излишнего внимания. Некоторые рыцари считали, что вся их сила заключается в умении владеть копьем и мечом, но мужчина обнаружил, что его главным оружием теперь является отнюдь не сталь, а острый ум.
Но не одна Женевьева так умна. Бэрен сам все постигал в своей жизни. Было время, когда он стремился слушать истории других, потом учился писать и читать, так же как и большинство других рыцарей. Но на этом мужчина не остановился. Он моментально прочитывал каждый трактат о рыцарстве, как и любую другую книгу, которую мог найти, тренировал свою смекалку. Наблюдая за сражениями, учился тактике и стратегии боя. И теперь чувствовал себя полностью уверенным. Он пошел к восточной части замка, по шагам измеряя расстояние до окон комнаты жены.
Женевьева оставила гореть свечи в спальне, чтобы, вероятно, заметить любое вторжение или девушка просто сторожит двери. Но вместо того, чтобы защитить себя, она помогла ему, показав местоположение своих покоев. Бэрен стоял под ее окнами и мрачно улыбался, он мысленно оценивал расстояние от земли до подоконника.
Мужчина, конечно, мог использовать веревку с топором на конце, чтобы тот зацепился за каменный выступ. Но такое вторжение Женевьева бы заметила. И тогда была бы вероятность того, что она скинула веревку со стены и если повезет, то без него. Девушка, наверное, не желала убить новоявленного мужа, но что помешает ей просто травмировать его, а Бэрен не хотел получать какие-либо ранения. Посмотрев еще раз, он подумал об использовании лестницы или другого орудия, пригодного для осады, но это также заметят со стороны.
Отклонив подобные мысли, Бэрен внимательно присмотрелся к каменной стене и начал обдумывать, как подняться наверх, замечая каждую выбоину и трещину. Через пару минут он приблизительно прорисовал в уме маршрут. Путь, конечно, был сложен, но с его опытом и умение, потом такая цель оправдывала все средства.
Словно ребенок, карабкающийся на свое первое дерево, Бэрен внимательно изучал все каменные уступы, думая, как остерегаться падающих камешков, находить точки опоры, чтобы забираться выше и выше. Бесполезная трата времени, но его подгоняла страсть, а умение и опыт дадут силы закончить путь.
Бэрен приблизился к стене и в темноте спящего замка начал искать первый выступ, за который мог бы ухватиться. Человек сам создает свою судьбу, да, и чем это спрашивается не доказательство этой мысли. Если бы Бэрен подумал о падении, то точно бы упал. Этот урок рыцарь узнал, будучи ребенком, и усвоил навсегда. Он никогда не представлял себя падающим, терпящим неудачу и неизменно боролся, не испытывая сомнений и терзаний, всегда, пока не приехал сюда. Сегодня.
Бэрен откинул эти мысли, так как должен был полностью сосредоточиться на том, что делает. Он давно уже не карабкался по стенам или горам, его земли больше пологие, а значит у него уже не та сноровка, что раньше. Но, тем не менее, мужчина вполне быстро поднимался по стене, почти непринужденно подтягивался на руках, цепляясь ногами за камни. Былое мастерство возвращалось к нему с каждым новым движением. И когда Бэрен, наконец, достиг окна, то почувствовал что-то, сродни триумфу, непревзойденному и неповторимому, которого он не испытывал даже после многих побед в сражениях.
Подобравшись, рыцарь остановился, но не услышал ни Женевьевы, ни слуг. Очень хотелось бы верить, что его жена была одна в комнате. Он замер, но ненадолго. Подтянувшись в последний раз на руках, рыцарь перелез через подоконник и оказался в комнате.
Хотя свечи и горели в спальне, Бэрен не увидел здесь свою жену. Наверно, она в постели? Дальнейшее развитие этой мысли гарантировало поток горячего желания, который охватил все его тело, лишая воли и силы мыслить связно и разумно, поэтому он сконцентрировался на осмотре комнаты, передвигаясь по ней бесшумно. Спальня казалась меньше, чем ему запомнилось, и Бэрен даже на секунду засомневался, туда ли попал. Конечно, та большая, роскошная комната, которой она была во времена его юности, сейчас совершенно не напоминала это простое и полупустое помещение.
И все же воспоминания зашевелились в нем. Он пристально посмотрел по сторонам, постепенно узнавая и очаг, и тяжелую драпировку, которая закрывала от глаз кровать и скамью. Тихий звук сорвался с его губ, когда он глядел на все это. Тут что-то привлекло внимание рыцаря, и мужчина увидел в углу комнаты Женевьеву, которая изящно поворачивалась к нему, чтобы потом застыть в немом изумлении. Ее не было в постели, осознал Бэрен, и он сначала не понял, обрадован или огорчен этим фактом.
«Как вы сюда попали?» спросила Женевьева, не сумев скрыть тревогу и удивление.
«Через окно», ответил рыцарь, сохраняя невозмутимое выражение лица. Он был не в состоянии сказать что-то большее, ибо все чувства, хранимые столь долго в самом дальнем углу сердца, неожиданно вырвались наружу и, объединившись с воспоминаниями, обрушились на него. Так мужчина и стоял. Не шевелясь, в то время как она пробежала мимо него и выглянула из окна. Женевьева пыталась в темноте рассмотреть лестницу или веревку.
Не найдя ничего, девушка повернулась и взглянула на него со смесью ужаса и удивления в глазах, словно пыталась увидеть у него крылья за спиной, на которых он взлетел вверх в комнату. Было время, когда она считала, что ему под силу любой подвиг, геройство, подумал Бэрен с горечью. Очевидно, прошедшие годы заставили ее поменять мнение, теперь девушка считает его ни на что не годным и уж тем более не способным быть ей хорошим, настоящим мужем.
«Вы же могли погибнуть!» прошептала она, прижав руки к горлу, в глазах ее были заметны то ли обвинения, то ли ужас. Бэрен выбрал первое и сконцентрировался на этом, поскольку вряд ли Женевьева настолько дорожила мужем. «Зачем вы решились на такой поступок?» потребовала она ответа, сделав шаг в сторону. «Почему вы пришли?»
Бэрен спокойно встретил ее пристальный взгляд. «Я здесь, потому что собираюсь ночевать со своей женой!» ответил рыцарь.
Независимо от того, что Женевьева пыталась скрыть свои эмоции, тревога проскальзывала во всех ее движениях. «Но это не является частью нашего договора», повторила девушка вновь.
«Никакого соглашения не было», произнес Бэрен. «Помню лишь то, что вы приказали мне жениться на вас, что я и сделал. Я бы никогда не поступил так, если бы знал, что вы хотите поиздеваться да осмеять священные клятвы!»
Его слова произвели ожидаемый эффект, Женевьева казалась взволнованной, она нервно закусила губу, невинный жест, который подействовал на него точно удар прямо в живот. Это ее старая привычка. Но теперь, спустя много лет, Бэрен совсем по-другому воспринимал этот невинный жест. Теперь это движение привлекло внимание рыцаря к ее губам, порождало в его теле чувства, которые совсем уже не были детскими и целомудренными.
«Но, Бэрен, вы не можете сейчас ожидать от меня обычного брака, если я буду жить здесь, а вы будете далеко отсюда, на суде или в ваших владениях, ну, или где-нибудь еще, где вы часто бываете?» сказала она и махнула рукой, словно описывая огромное количество мест, где мужчина мог бы находиться. Рыцарь уловил в ее голосе нотки упрека, но не мог понять, в чем его обвиняют. Но что он понимал вообще в этой ситуации? Ничего ровным счетом, кроме злости, что сидела внутри него, кроме грусти. И у него не было терпения, чтобы медленно и вдумчиво все разложить по полочкам и разобраться, он не желал участвовать в этой игре слов, которая нацелена на воскрешение воспоминаний, давно похороненных, которые там и должны оставаться.
«Мне нужен наследник, Женевьева. И вам придется смириться с этим фактом», сказал Бэрен, пытаясь говорить максимально прямо и откровенно. Игнорируя удивленное выражение ее лица и его собственные чувства, он шагнул к ней.
Женщина не отступила, хотя рыцарь и подошел к ней так близко, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в лицо. «Что? Вы возьмете меня силой, Бэрен? А что же случилось с вашими благородными клятвами? Как же ваше обещание защищать и спасать женщин?» с насмешкой спросила Женевьева.
Бэрен хотел бы сказать ей, что она явно не совсем верно судит о рыцарях и не все знает об их поведении с некоторыми дамами, ее мнение, несомненно, сложилось из романтических историй, которые она просто обожала, но все это не являлось действительностью. Во времена битв и скитаний он видел немало мужчин, которые даже отдаленно не напоминали образцы достоинств. И хотя Бэрен относился к своим клятвам более серьезно, чем другие, они не помешают ему поцеловать свою собственную жену.
«Что?»
Он наклонился и прервал поток слов поцелуем, поймав тихий вздох и дыхание Женевьевы, и все отступило: злость, разочарование, груз былых воспоминаний, не было ничего, кроме вкуса ее губ, неповторимого и удивительно сладкого. Они оказались нежны как лепестки роз, их аромат сокрушал его оборону.
Он придвинулся к ней ближе, руками обхватив ее плечи, но оставляя еще несколько дюймов между ними, ибо сомнения все еще терзали душу мужчины. Рыцарь не мог избавиться от мысли, насколько недостоин этой потрясающей владелицы замка. Но так неожиданно Женевьева откликнулась на его порыв. Она не сопротивлялась, а наоборот льнула к нему, понял Бэрен с внезапным удивлением.
Для девушки, которая еще минуту назад так яростно спорила с ним, она казалась очень послушной и покорной. Ее губы приоткрылись, мягко и уступчиво отвечая на поцелуй. Бэрен отстранился от нее и посмотрел на лицо девушки, которое тянулось к нему, глаза были закрыты, легкий румянец покрывал нежные щеки. Весь вид Женевьевы, явно охваченной желанием, привел в полное смятение его ум и тело. Поцелуй, наполовину спровоцированный гневом, попыткой самоутвердиться, неожиданно стал казаться подарком, драгоценной вещью, настолько потрясающей и бесценной.
С невыразимой нежностью Бэрен посмотрел на ее лицо и еще крепче сжал плечи. Хотя его пальцы коснулись лишь накидки, одетой на ней, он чувствовал тепло кожи, ощущал податливость рук. Несколько мгновений рыцарь просто наслаждался этой картиной. Он никогда даже и не мечтал, чтобы руки с загрубевшей кожей, когда-либо коснутся тела прекрасной Женевьевы Сен-Легер. Все это произошло просто и так естественно, ее тело в его руках, ее губы на его губах, что Бэрен не мог до конца понять, что же было настоящей реальностью: их свадьба пару часов назад или все эти годы, прошедшие в безнадежной тоске.
Эмоции, поглотившие мужчину, были столь неистовы, столь бешены. И в то же время рыцарь сильно не хотел, чтобы они взяли над ним верх, так что он сделал небольшую паузу, наслаждаясь теплом ее тела, может, слишком долго наслаждаясь. Пока Бэрен стоял и любовался Женевьевой, она приходила в себя, очнувшись от того дурмана, что окутывал сознание. Девушка вся напряглась, ресницы поднялись, приоткрывая ошеломленные глаза, но, приглядевшись внимательнее, мужчина заметил в глубине толику обвинения.
«Вы так хорошо целуетесь при встрече», сказала она. «Жаль, что ваши прощальные поцелуи не так сладки».
Бэрен резко отстранился от нее, будто отгораживаясь от обвинения в ее глазах, от прошлого, что девушка жестоко впустила в настоящее, которое угрожало захватить его целиком. Внезапно он ощутил какую-то пустоту – Женевьевы больше не было в его руках. На мгновение Бэрен поразился тому чувству потери, которое охватило мужчину.
«Или, может, вы забыли, что знали меня когда-то, прежде чем стали известным и богатым?» спросила Женевьева.
Бэрен посмотрел на нее, не желая, чтобы она поднимала на свет божий их прошлое. Неужели они не могли начать теперь все с чистого листа, будучи просто мужем и женой, не вспоминая того, что когда-то было? Он уже использовал почти все силы, чтобы выкинуть прошлое из своей жизни. Зачем Женевьева снова напоминала ему?
«Вы знаете, что я прекрасно вас помню», сказал Бэрен резко.
«Да?» спросила она, повернувшись к нему. «Верится с трудом, так как я не услышала от вас ни единого слова с тех пор, как вы покинули эти места. Вы даже не сказали «до свидания!»
Бэрен с удивлением слушал ее взволнованный и прерывающийся голос, девушка резко отвернулась от него, не сумев выдержать пристального взгляда. С печалью рыцарь понял, что попытка оставить все в прошлом бесполезна, ибо ей тоже было больно из-за того, что случилось когда-то.
«Как мог я писать вам? Как смел говорить что-то о себе?» спросил Бэрен резко.
Когда Женевьева заговорила, все еще стоя к нему спиной, голос звучал низко, приглушенно.
«Может быть, просто потому, что мы – люди, и имеем чисто человеческое право общаться?»
«Это было бы не так просто, и вам это известно», сказал Бэрен. Женевьева никогда не понимала. Что она хотела от него? Правды? Он не желал этого, но у него не было выбора. Бэрен боялся, что у него не хватило бы сил уехать, если бы она предложила ему остаться тогда, годы назад. Ну, отчего он должен позволять ей пробуждать старых призраков? Что знал о ней теперь, понимал ли ее холодное предложение жениться и дальнейший отказ от любых отношений?
«Возможно, вы сможете мне все объяснить», попросила девушка. Рыцарь посмотрел на нее, она повернулась к нему лицом и встала прямо перед ним, ее тонкие брови поднялись вверх, четко выделяясь на бледном лице.
Но у Бэрена не было ответа, по крайней мере, такого, который он мог бы озвучить.
«Ну, что ж, тогда я сама буду строить предположения, а я считаю, что вы очень торопились уехать отсюда, оставив все, что могло бы тут принадлежать вам. И в результате получили многим больше, чем этот простой клочок земли, даже оказались в друзьях у монарха. Я и вправду удивлена, как же вы смогли найти путь назад к этому маленькому замку!»
Ее настолько захлестнули эмоции, что дрожь начала сотрясать тело. Но отчего она дрожала, от гнева? От презрения? Бэрен не знал этого, но, подчиняясь своему характеру, ответил ей в той же манере: «Я приехал, примчавшись на ваш вызов, точно послушный щенок, ведь так моя леди? Что еще вы желаете, чтобы я сделал?» Бэрен требовал ответа, хотя и понимал, что ничего хорошего не услышит. Он не должен был прикасаться к ней, смотреть на нее, искать выгоду в этой сделке, ничего, кроме оскорблений и упреков.
Казалось, его слова полностью погасили ее страсть, она ответила размеренно и холодно:
«Будь это в моих силах, я сделала бы так, чтобы вы вернулись без моего приказа, без напоминания о старой клятве или вы так легко забыли моего отца и все, что он сделал для вас? Вы знаете, что он, умирая, шептал ваше имя?» спросила Женевьева.
Вина, сокрушительная и бесконечная, вновь навалилась на него, очевидно, именно этого девушка и добивалась, и Бэрен закрыл руками лицо. Что он мог сказать, не рассказывая того, что похоронено глубоко внутри него? Как объяснить тот эгоизм, который был так далек от того идеала, что она искала? Рыцарь совершенно беспомощно смотрел на нее, но она не пощадила его.
«Он так гордился вами! Считал вас своим сыном, хотя и был вашим господином. Он не позволял слова плохого про вас сказать, никогда не жаловался, что вы не возвращались!» проговорила Женевьева. И для мужчины это перевернуло мир: Клемент ждал его, а Бэрен подвел своего учителя.
«Мне жаль. Я был не прав, когда решил не возвращаться», произнес Бэрен, с трудом сглатывая. Он подошел к окну и устремил взгляд в ночь.
«Даже Парсиваль вернулся, хотя и было слишком поздно, или вы забыли такие простые вещи?» спросила Женевьева.
Бэрен услышал горечь в голосе, полном укоризны, но это ее упоминание героя, столь часто встречающемся в романтических рассказах, вывело его из себя. Он резко повернулся на месте и оказался прямо перед ней.
«Как вы смеете стоять тут и отчитывать меня будто я ваша нерадивая служанка, переиначивая понятия чести и мои побуждения так, как вам угодно? Причины, по которым я уехал и не возвращался, касаются лишь меня и не имеют никакого отношения к неблагодарности или ложной гордости!» сказал Бэрен.
Женевьева распростерла к нему руки, сложив их будто в мольбе:
«Но тогда что? Почему?» спросила она.
Бэрен оказался перед сложным выбором. Что он мог ей ответить, чтобы не оказаться прямо нос к носу со своим прошлым. Но и солгать не мог. И он решил сказать часть правды.
«Я думал, что вы вышли замуж и не хотел злоупотреблять вашим гостеприимством,»пробормотал рыцарь.
«Если бы это и произошло, то, скорее всего, я не жила бы здесь», ответила Женевьева. «И какое значение имело бы мое семейное положение?»
Она что, действительно так глупа, что не понимает, или, может быть, просто слепа или излишне высокомерна? Бэрен сделал шаг вперед.
«Я не приезжал, так как не желал видеть вас замужем за кем-то другим!» сказал он. Затем рыцарь схватил ее за плечи, в этот раз не колеблясь ни секунды. «В то время как мне вы принадлежать не могли!»
Бэрен с еще большей страстью впился в губы Женевьевы, будто требуя права обладать ею, этот поцелуй радикально отличался от предыдущего. Может, рыцарь пытался так отогнать воспоминания, которые угрожали уничтожить его или хотел избавиться от страха. А, может, во всем виноват характер, или он ведет себя так из-за ущемленной гордости и беспомощности, или от охватившего чувства. И не важно почему мужчина это делал, Бэрен хотел лишь одного и, потворствуя желаниям, углубил поцелуй, вдавливая свои губы в ее. Она приоткрыла рот, и его язык проник внутрь, вторгаясь, исследуя, смакуя ее вкус. Тело рыцаря стало каменным от охватившего безумного желания. Он притянул ее к себе еще ближе. И вся неистовая тоска былых лет нахлынула на него.
Бэрен обхватил ладонями лицо девушки, погрузил пальцы в ее волосы, все сильнее впиваясь голодными поцелуями в губы. Когда дышать стало просто невозможно, то он ненадолго оторвался, чтобы просто вдохнуть. «Женевьева, Женевьева», тихим шепотом повторял Бэрен. Воспоминания, томимые в глубине его сердца, прорвались наружу. Все это из-за нее. Все это только для нее.
И вот теперь она его жена. Кровь кипела в жилах рыцаря, неслась по венам, ликую победу. Подхватив Женевьеву на руки, мужчина понес ее к кровати, отодвинув полог, что перекрывал путь. Бэрен положил девушку на белоснежные простыни и на мгновение замер, любуясь этой картиной: она, лежащая, волосы рассыпались по подушке, жаждет его, только его.
Будто ожившая мечта, так часто томившая долгими ночами, Женевьева, чей образ преследовал его во снах. Сейчас же Бэрен упивался ее видом. Светлые волосы, мерцающие в свете свечей, раскиданные по подушке, будто зовущие уткнуться лицом в их шелковистую мягкость. Тело, такое хрупкое, тонкое и женственное, звало его, и впервые в жизни мужчина позволил себе остановить взгляд на ее груди, она была высокой, округлой, казалось, будто рвется наружу из оков корсета. В каком-то тумане, порожденном страстью, он опустил взгляд ниже: тонкая талия, четкая линия бедер, длинные ноги, видные из-под задравшейся юбки, аккуратные и маленькие лодыжки, которые спокойно мог обхватить ладонью, узкие стопы, обутые в кожаные туфельки.
Моя жена, дрожь прошла по телу Бэрена. Он позволил своему взгляду заскользить обратно к лицу Женевьевы, немного бледному, бесконечно красивому, такому родному и любимому. Бэрен и не предполагал никогда, что может такое увидеть в ее глазах. Сладость, нежность, какое-то ошеломление, порожденное доселе неизведанным желанием, но больше всего рыцаря поразил настороженный взгляд, этого никогда не было в мечтах. Он задержал дыхание, боясь, что сейчас Женевьева его отвергнет.
Пытаясь предотвратить ее протест, Бэрен наклонился к ней, но был остановлен рукой, прикоснувшейся к его груди. Ее тонкие пальцы словно прожигали насквозь, даже через ткань туники, но они и не пытались оттолкнуть мужчину. Он остановился и замер, наблюдая, как она опять прикусила губу. Рыцарь почти застонал от острого желания поцеловать то место. Где ее белые ровные зубки прикусили кожу, мечтал нежно ласкать ее губы самому, эти мысли порождали бешеный огонь, который полыхал все сильнее внутри него.
«Так же, как и Парсиваль относился к своей жене, не занимаясь с ней любовь в течение трех ночей после свадьбы», произнесла Женевьева, снова возвращаясь к любимому рассказу.
«Слишком поздно, я уже думал над этим», ответил Бэрен. И на самом деле, он мечтал об этом бесконечное количество ночей, когда его кровь горела в венах, а тело, казалось, сгорало дотла.
«Парсиваль…»
Бэрен раздраженно выдохнул.
«Я не Парсиваль [1] [1] ПАРСИВАЛЬ [франц. – Perceval, немец. – Parzival, англ. – Percyvelle] – герой куртуазного эпоса, образующего одну из ветвей сказания о короле Артуре и его рыцарях и входящего так. обр. в цикл романов Круглого стола. Важнейшими из обработок сюжета являются: французский стихотворный роман «Perceval le Gallois, ou Le conte del Graal», начатый, но не законченный Кретьеном деТруа [ум. ок. 1180] и продолженный поэтами XIII в. Wauchier de Denain, Manessier и Gerbert de Montreuil; немецкая переработка сюжета – «Parzival» Вольфрама фон Эшенбаха [ок. 1210]; позднейшие прозаические французские романы XIII-XIV вв. – «Perceval li Gallois» или «Perlesvaus»; среднеанглийская метрическая обработка XV в. – «Sir Percyvelle of Galles»; один из валлийских – Мабиногион (см.) XIII в. – «Peredur ар Efrawc». Значительное число дошедших до нас рукописей и относящихся к той же эпохе переводов на другие европ. яз. (голландский, исландский) свидетельствует об огромной популярности сюжета.
Уже в первой из дошедших до нас обработке – незаконченном «Сказании о Граале» Кретьена де Труа – роман представляет сложное многочленное фабульное целое, в к-ром соединяются две сюжетные линии: 1 – история «простеца» П., воспитанного в лесном уединении, юноши, одаренного рыцарскими доблестями, но лишенного рыцарской куртуазии, переживающего ряд полукомических приключений и с трудом усваивающего «вежество» подлинного рыцаря, и 2 – история поисков Грааля – загадочного талисмана, хранящегося в таинственном замке, с владетеля которого П. суждено снять заклятие, тяготеющее над ним. Именно эта последняя сюжетная линия, в к-рой скрещиваются элементы кельтских дохристианских мифов с мотивами христианской мистики, получает особое развитие в дальнейшей истории романа; уже у Вольфрама она используется для прославления организации рыцарских орденов (в первую очередь храмовников), в дальнейшем же эта часть сюжета получает самостоятельное развитие, сливаясь с апокрифической историей Иосифа Аримафейского и разрастаясь в огромный цикл романов о св. Граале (важнейшие обработки: уже упомянутый выше прозаический роман «Perceval li Gallois» XIII в., прозаический «Perceval» из коллекции A. Firmin-Didot, прозаическая же «Queste de St. Graal», «Le grand St. Graal» и позднейшие их переделки на различных европейских языках), в к-ром П. играет уже второстепенную роль или совсем уступает место рыцарю-аскету – девственному Галааду, сыну грешного, но величайшего из рыцарей – Ланцелота (см.). В XIX в. историю П. драматизировал в своей одноименной музыкальной драме Рих. Вагнер.
Лит-pa о П. огромна, совпадая в значительной своей части с лит-рой о всем цикле романов Круглого стола. Сложная структура сюжета П. при господствовавших в медиевистике методах исследования – филологическом и сравнительно-историческом – не могла не вызвать ожесточенных споров, основными пунктами к-рых являются: вопрос об источниках отдельных элементов сюжета, в особенности вопрос о первоначальном значении Грааля, вопрос о первоначальной форме сюжета (в частности о соотношении франц. и нем. версий) и вопрос о месте зарождения сюжета. Как ни полезны эти изыскания для уяснения отдельных источников П., в частности для уяснения взаимоотношения кельтских и французских, дохристианских и христианских элементов в его целом, они все же уводят нас от подлинных памятников с их сложным, актуальным для рыцарства XII-XIV вв. содержанием в область схематич. реконструкций; засвидетельствованный цикл П., с его сублимацией рыцарства как искупителя человечества, с его густым наслоением внецерковной, внеритуальной апокрифич. мистики, с его пафосом аскезы, постепенно вытесняющим первоначально проникающее сюжетную линию П. более мирское прославление рыцарской куртуазии, ждет еще своей истории.
[Закрыть]. Независимо от того, как бы вам хотелось, чтобы я был им!» прогремел он, подскочил на ноги, так как гнев требовал выхода. «Я не Ланселот, не Говейн, ни любой другой героический персонаж из ваших романов!»
И именно это, а не гнев или бесконечные речи, лишь это не дало Бэрену овладеть собственной женой: ужасное напоминание о том, что Женевьева знала, кем именно он был, и что таким она никогда не примет.
