Текст книги "Аромат жасмина"

Автор книги: Дебора Мей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 28

В гостиной за утренним завтраком собралось вся компания заговорщиков – князь Вайер-Мюрау, фрау Розенмильх и граф Геренштадт с супругой. Их изумлению не было предела, когда они узнали, что Фридрих вновь сбежал из дома.

Аманда решила подняться в спальню дочери, чтобы выяснить самые сокровенные подробности.

К этому времени девушка уже приняла душистую ванну и устало рассматривала свое отражение в зеркале. Ей хотелось разобраться в себе и в том, что произошло.

– Ох, мама, я уже ничего не понимаю, – с несчастным видом прошептала Элиза. – Это была дивная ночь, и Фридрих был таким нежным и ласковым… Но утром он вновь ушел от меня!

– Если твой супруг всю ночь напролет считал с тобой падающие звезды, значит, ты тревожишься напрасно, – улыбнулась Аманда. – Уж поверь моему опыту – волноваться совершенно не о чем. Он любит тебя. Просто Фридрих слишком быстро расстался со статусом холостяка и все еще испытывает сожаление об утраченной свободе. Даже самые лучшие в мире мужчины очень упорно держатся за свою независимость. Им трудно признать, что они весьма нуждаются в женщинах, – успокаивала девушку мать. – Но время все расставляет по своим местам. Фридрих уже доказал, что страдает без тебя. Не стоит торопить его. Пусть он сам признает свою ошибку…

Слова матери ошеломили Элизу. Конечно же, Фридрих боится потерять свою свободу, как некогда боялась она сама. И потому бежит от своей любви… Но как убедить его в том, что он ошибается? Как долго придется ждать, чтобы он сам захотел вернуться к ней?

Их разговор прервал стук в дверь, и вошла служанка.

– Прошу прощения, ваше сиятельство… Вас ждет князь фон Рудельштайн.

Аманда вспыхнула и, слегка разрумянившись, наигранно простонала:

– Когда же он от меня отстанет? Еще одного разговора с ним я не выдержу. Мы должны спуститься в гостиную вместе, так мне будет легче.

В ожидании дам, князь быстрыми шагами мерил гостиную. Увидев Аманду, он сразу же набросился на нее с упреками:

– С какой стати ты находишься здесь? Кажется, никто не выгонял тебя из твоего особняка!

– Когда у моей дочери неприятности, я должна быть рядом с ней, – ответила Аманда, высоко подняв точеный носик.

– Ах, вот оно что! Как я сразу не догадался, что все это – твои происки.

– В чем ты обвиняешь меня на этот раз? – холодно поинтересовалась женщина. – Насколько я помню, в замужестве дочери виновен лишь ты один.

Князь еле сдержался, чтобы не перевернуть от злости попавшийся на пути стол.

– Оставь нас. Я хочу поговорить с Элизой наедине, – раздраженно заявил он.

– Ваша светлость, вы можете говорить совершенно свободно. У меня нет секретов от матери, – твердо заявила Элиза.

Альберт расправил плечи, выпятил грудь и гневно спросил:

– Знаете ли вы, баронесса, что вашего мужа поливают грязью его бывшие дружки?

– Что? – Элиза ухватилась за спинку стула.

– Ауленберг стал объектом пошлых шуток. По всей Вене носится сплетня о том, что он соблазнил монахиню и всю ночь занимался с ней любовью прямо в карете. А в это время его супруга шьет себе умопомрачительные туалеты для выхода в свет. Якобы для того, чтобы завести себе кучу любовников. Нечего сказать – чудесное семейство Ауленбергов!

– Это… это ложь! – выдохнула Элиза и метнула на мать обеспокоенный взгляд. Девушка почувствовала, как холод охватил все ее тело. Проблемы в их семье стали достоянием всей Вены, и злые языки не преминули этим воспользоваться. И виновата в этом она. До сих пор девушка считала, что только женщина расплачивается за свою любовь. Ей и в голову не приходило, что мужчины тоже несут наказание, подчас даже большее, чем их возлюбленные.

– Если у вас с мужем есть какие – то разногласия, девочка, то советую разрешить их. И чем скорее, тем лучше, – заявил князь.

Элиза бросилась прочь из гостиной. Сердце ее защемило от боли.

В картинной галерее девушку ожидала графиня Геренштадт. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Анна, кусая губы, осторожно сказала:

– Прости меня…

Графиня Герештадт чувствовала себя ужасно. Ей уже было известно, что по Вене помчалась новая волна слухов, и Анна чувствовала личную вину за произошедшее. Именно ей принадлежала идея разыграть Фридриха. Теперь она мучительно соображала, как исправить создавшееся положение.

– При чем здесь ты?.. – удивилась Элиза и обреченно прислонилась к прохладной стене. – Во всем виновата одна я… Как теперь все исправить?

– Лучший способ борьбы со сплетнями – это не обращать на них внимания и держать голову повыше, – после недолгих размышлений задумчиво сказала Анна. – И злые языки обязательно умолкнут.

Князь и его бывшая любовница некоторое время хранили молчание. Аманда заметила, как осунулось лицо возлюбленного, но тут же постаралась подавить предательскую жалость, старательно припомнив все обиды, нанесенные ей Альбертом.

– По-моему, нашу дочь уже поздно воспитывать. Как ты считаешь?

– Лучше поздно, чем никогда, – он тяжело вздохнул. – Прошлого не вернуть, но я должен попытаться изменить настоящее.

Аманда силилась не смотреть на него, но серые глаза Альберта притягивали ее как магнит. Как часто она видела в них нежность и страсть! Пытаясь справиться с собой, она деловито спросила:

– Ты можешь помочь Элизе и ее мужу?

– Я собираюсь объявить, что все эти сплетни наносят оскорбление именно мне, – он провел рукой по гладко выбритой щеке. – Думаю, что мне стоит первое время сопровождать их обоих на светских приемах. И переговорить с герцогом Лейдендорфом. Мне отчего-то кажется, что наш зять может заинтересовать его. У Фридриха ярко выраженный авантюрный склад характера, а герцог давно уже подыскивает в свой департамент именно такого человека. Если Ауленберг не полный кретин, он обязательно воспользуется предложением Лейдендорфа.

– Спасибо, Альберт, – прошептала Аманда. – Я рада, что ты пытаешься помочь Элизе.

Они стояли друг против друга с глазами, полными вновь вспыхнувших чувств. Впрочем, разве их чувства куда-нибудь исчезали?..

– Собирай вещи, – хриплым голосом сказал князь. – Я немедленно забираю тебя к себе домой.

– Что?..

– Собирай вещи. Ты доказала, что достойна уважения, и я буду тебя уважать! А теперь мы едем в мой особняк. Ты что, оглохла?

Но Аманда не оглохла, а лишилась речи. Он так ничего и не понял и вновь обращается с ней, как с игрушкой. Но она не намерена терпеть его приказания.

– Я никуда не поеду.

– Не упрямься, милая. Я позволю тебе делать все, что ты захочешь. Можешь курить, кататься верхом и открыто посещать театр, кафе или прочие людные места.

И ни одного слова любви…

– Не могу поверить, что прожила с тобой столько лет, – убитым голосом прошептала она. – Не могу поверить в то, что любила тебя, спала с тобой и совершенно не знала тебя. Что ты за человек, Альберт?

– Я обычный человек, и ты знаешь меня ровно столько, насколько женщина вообще может знать мужчину! – рявкнул князь.

Аманда медленно повернулась и направилась к выходу.

– Куда ты? – он поймал ее за локоть.

– Отпусти меня! – Она вырвала руку и бросила на него испепеляющий взгляд. – Ты самый напыщенный, эгоистичный, самовлюбленный болван. Тебе нужна не я. Тебе нужна кухарка, экономка и шлюха одновременно. Ну, так найми их, а меня оставь в покое!

Выплеснув все это на него, она гордо приподняла голову и вышла из гостиной. Когда он выскочил вслед за ней, Аманда уже поднималась по лестнице, так величественно, словно истинная аристократка.

– Упрямая женщина! – прорычал он, бросаясь за ней.

– А вы – упрямый мужчина, – на верхних ступеньках стояла графиня Геренштадт с выражением презрения на лице. – Похоже, вы так ничего не поняли?

– Прошу прощения, графиня, но мои дела вас не касаются, – отчеканил князь, продолжая подниматься вслед за любовницей, которая старательно делала вид, что не происходит ничего странного.

– Вы считаете, что, исполняя капризы Аманды, заботились о ней. Но это не так. Вы думали лишь об исполнении собственных прихотей, нимало не задумываясь о том, чего хочет и в чем действительно нуждается она.

– Неправда! – запротестовал Альберт. – Я дал ей все, что она хотела: дом, собственный выезд, драгоценности.

– О да, – усмехнулась Анна. – Вы щедро оплачивали ее услуги, словно она была банальной содержанкой. Но эта женщина все эти годы любила только вас! А вы приказываете ей, словно служанке. Поверьте, не все в мире можно купить за деньги, – юная графиня снисходительно и печально посмотрела на разъяренного князя. – Ваша подруга – красивая, умная женщина, у нее доброе сердце. Она жила с вами, жила вами, не настаивая на брачных узах, потому что верила в то, что вы любите ее. И только тогда, когда поняла свою ошибку, она ушла от вас. Не настаивайте на ее возвращении к вам.

– Но Аманда – моя любовница! – вскричал Альберт, дрожа от негодования. – Она принадлежит мне! Видит Бог, я дорого заплатил за место в ее постели. Я отдал ей все. Все!

– Ваша, говорите? – хмыкнула Анна. – Вы считаете Аманду своей собственностью? Разумеется, вы ведь купили ее так же, как покупаете мебель и булавки для галстука. Выходит, что и впрямь считаете ее шлюхой.

Слова графини заставила князя похолодеть. Да как смеет эта сопливая девчонка так разговаривать с ним? И как смеет Аманда желать большего? Разве он мало ей дал? Она принадлежит ему и душой и телом, а капризы скоро пройдут.

– Не ожидал от вас подобной грубости, графиня, – холодно проговорил Альберт. – Полагаю, что ваш супруг вряд ли одобрит такое поведение.

– Мой супруг никогда не позволяет себе обращаться со мной, как с куклой, – отозвалась Анна. – И, возможно, именно поэтому я предпочла его всем остальным мужчинам. Полагаю, что Вильгельм в разговоре с вами высказался бы еще более резко.

Уязвленный князь быстро сбежал по ступенькам вниз и покинул особняк Ауленбергов, громко хлопнув дверью.

Анна с фрау Розенмильх грустно переглянулись, припомнив, как утром точно так же выбежал из дома Фридрих. Он был точно так же разгневан и так же сильно хлопнул дверью.

Целый день Фридрих провел в отеле, мечтая о том, чтобы вернуться домой. Но так и не решился это сделать. Чтобы развеяться, он решил пройтись по парку, надеясь найти уголок, где его никто не станет беспокоить.

Он долго сидел на скамье у озера, задумчиво рассматривая рябь на воде, по которой гулял ветер. Мыслями он был в своем особняке на Кертнерштрассе. Чем в эти минуты занимается Элиза? О том, что она сейчас чувствовала, Ауленберг даже думать боялся.

Слова Элизы задели Фридриха. После женитьбы он и впрямь стал одинок. Впрочем, разве не был он одинок прежде? Как он жил до сих пор? Ходил в клуб, играл в карты, участвовал в интригах, соблазнял женщин, дрался на дуэлях, общался с приятелями, но при этом ни одного из них не мог назвать настоящим другом. Когда же он оказался в идиотском положении, никто из закадычных приятелей не посочувствовал и не помог советом. Никто. Только насмешки звучали в его адрес. И вот теперь появился человек, который решил выступить в его защиту. И этот человек – Элиза. Подумать только, если бы они не встретились, он и сейчас мог довольствоваться пустыми однообразными развлечениями, которые давно наскучили ему. Он продолжал бы катиться по накатанному пути, если бы не решился принять ее необычное предложение. Теперь ему казалось, что он сразу же разглядел в ней необычную женщину. А потом… полюбил ее. Да, теперь он был уверен, что любит свою жену. И ничего не в силах с этим поделать.

– Не помешаю твоим раздумьям?

Фридрих был так поглощен своими мыслями, что не заметил, как барон фон Штраубах подошел и присел рядом с ним на скамью.

– Не возражаешь? – на всякий случай спросил Йозеф, а затем вежливо поинтересовался: – Как поживает милая баронесса?

– Прекрасно, – натянуто улыбаясь, ответил Фридрих.

– Надеюсь, ты позволишь мне потанцевать с твоей женой на ближайшем балу? Обещаю, что буду предельно вежлив.

– Если она пожелает, то ничего не имею против, – буркнул Ауленберг. Пока что придраться к Йозефу было нельзя. Интересно, Штраубах и в самом деле решил принять его сторону или же участвует в очередной интриге Верхоффена?

Ауленберг внимательно взглянул в лицо приятеля. Он искал признаки злорадства, но в ответ увидел лишь точно такой же пристальный взгляд.

– Я должен предупредить, что наши бывшие друзья затевают что-то против тебя и твоего брата, – Штраубах смотрел на барона серьезными глазами, в которых читалось сочувствие. – Не знаю подробностей, потому что с некоторых пор решил расстаться с этой компанией, но прошу тебя быть осторожным. В ответ Фридрих молча кивнул: – Благодарю. Рад, что могу считать тебя своим другом, – он протянул Йозефу руку.

Вечер Ауленберг собирался провести за игрой в карты, надеясь, что беспечная болтовня с приятелями развеет его тоску. Но он очень ошибся. Стоило ему лишь перешагнуть порог клуба, как он тут же столкнулся нос к носу со Штайером. Исключительно вежливо поздоровавшись, Франц поинтересовался:

– Говорят, в этом сезоне модно заводить любовниц-монахинь? Среди них можно найти очень миленькие экземпляры. А страсти у Христовых невест, наверно, скопилось побольше, чем у девиц в некоторых веселых заведениях!

Он так пошло подмигнул при этом, что Фридрих едва не набросился на него с кулаками. Только присутствие вездесущих газетчиков, падких на скандалы, удержало его от этого.

– Держитесь подальше от меня, сударь. И передайте вашему приятелю со змеиным языком… Я говорю о графе Верхоффене. Передайте этому господину, что я никому не позволю оскорблять свое имя.

Его мрачный вид остудил разгоряченного вином Штайера и прочих шалопаев. Всем было прекрасно известно, что барон Ауленберг виртуозно владел шпагой и отличался довольно меткой стрельбой. Именно последнее соображение заставило их поспешно ретироваться из клуба.

Если до сих пор Ауленберг питал слабую надежду на то, что Верхоффен не узнал их с Элизой в темноте, то теперь она развеялась как дым. К излишне скоропалительному венчанию прибавилось бегство его супруги в монастырь, и все это наносило непоправимый урон его чести. По правде говоря, Фридриха в последнее время смущал тот факт, что его начало беспокоить мнение света. Никогда в жизни Ауленберг не считался с законами о приличии и с гордостью носил свою репутацию распутника и повесы. Что же изменилось? Почему теперь он пытается спасти свою честь и честь Элизы?

ГЛАВА 29

Главным событием сезона обещал стать бал во дворце князя Августа фон Геллерштайна. Все аристократы Австрии стремились оказаться в гостях у князя, но лишь малая часть избранных удостоилась приглашений. Среди счастливчиков оказались супружеские пары фон Геренштадт и фон Ауленберг. Они не знали, что обязаны этой честью князю фон Рудельштайну, который решил, что первый выход в свет его дочери должен произойти именно во дворце князей фон Геллерштайнов.

Времени для подготовки к балу оставалось невероятно мало, поэтому Анна полностью отдала себя этому хлопотливому занятию. Первым делом она заказала великолепное платье для баронессы фон Ауленберг и только потом уже занялась туалетом для себя. Анна выписала из Франции роскошный темно-синий муар и мерцающую маленькими звездами серебряную вуаль, изумительно подходившие к ее белоснежной коже и темно-каштановым кудрям. Несмотря на это, графиня с удовольствием уступила бы эти ткани Элизе, но оказалось, что они делали слишком мрачным облик светловолосой баронессы. Пришлось спешно искать по модным салонам и магазинам что-либо более подходящее.

Когда с бальными туалетами все было решено, графиня принялась старательно обучать Элизу правилам сложного дворцового этикета. Девушка с признательностью внимала урокам, но было совершенно очевидно, что ее ничто не радовало.

Элиза считала, что больше не увидит своего мужа. Первые два дня после возвращения из монастыря девушка была словно в лихорадке. Она сбегала по лестнице всякий раз, когда слышала звонок в дверь, но лишь для того, чтобы тут же вернуться к себе. Все не то, не то… Приходили подруги графини Анны, приятели Вильгельма и князя Вайер-Мюрау, а от Фридриха не было ничего. Ни письма, ни записки, ни весточки. Надежда, что Ауленберг одумается и вернется домой, таяла с каждым днем, а вместе с ней таяла и сама Элиза. Она все реже стала выходить из своей комнаты, плохо ела и часто плакала. Разумеется, девушка тщательно скрывала свои слезы, но краснота и припухлость под глазами выдавали ее с головою. Все в доме жалели баронессу, но совершенно не представляли, как ей помочь.

Фрау Розенмильх порой оставалась ночевать в доме у дочери, чтобы помочь ей справиться с тоской.

– Мама, почему с мужчинами так сложно? – однажды спросила Элиза.

– Хотела бы и я это знать, – пробормотала Аманда, ласково перебирая кудри дочери. Ей и самой было сейчас не легче, чем дочери. Она изо всех сил старалась не вспоминать о князе и изо всех сил мешала себе искать повод для примирения с ним. Прежде всего она должна была думать об Элизе. В глазах девочки читалась такая обреченность, словно на ее хрупкие плечи обрушилась вся тяжесть мира.

Девушка сделала судорожный вдох и шепотом спросила:

– А что, если он ко мне никогда не вернется?

– Ну, вот еще! – возмутилась мать. – Обязательно вернется.

– А если все-таки не вернется… Как ты думаешь, я смогу разлюбить его?

– Не знаю, милая, – глаза женщины наполнились слезами. – Я умею только любить, а расставаться с этой напастью у меня у самой пока не получается. Что ж, будем учиться этому вместе.

Тревожное состояние Элизы весьма беспокоило Анну. Графиня винила себя за все, что происходит с девушкой.

– Она такая нежная и ранимая, – не раз всхлипывала Анна на плече у мужа. – Не понимаю, в чем мы ошиблись?

– Мы все сделали правильно, – утешал ее супруг, однако в голосе его не было уверенности. Несмотря на их замечательный план, Элиза оставалась по-прежнему далека от Фридриха…

Но графиня фон Геренштадт не падала духом. Тайком от Элизы Анна лично отправила Ауленбергу записку с приглашением на бал. Ответа, разумеется, не пришло, но графиня не сомневалась, что Фридрих не позволит себе пренебречь приглашением князя фон Геллерштайна.

Фридрих был тщательно выбрит, безупречно одет, и лишь морщинки возле глаз выдавали его усталость и напряжение. Все последние дни он посвятил мучительным размышлениям о своей дальнейшей жизни и неожиданно пришел к выводу, что сражается сам с собой. Зачем сопротивляться чувствам, если и так ясно, что он любит свою жену? Да и как может быть иначе? Элиза является совершенно уникальной женщиной: став его законной супругой, она оказалась еще и восхитительной любовницей. Нельзя забывать и о том, что она искренне пытается ему помочь. Но… маленький червь сомнения продолжал точить его душу. Слишком много женщин побывало в его объятиях, чтобы верить даже самой лучшей из дочерей Евы…

Барон был весьма удивлен приглашением князя фон Геллерштайна, учитывая то, что вокруг имени барона фон Ауленберга кружился целый хоровод слухов. Отказываться от подобной чести явилось бы большой глупостью, поэтому в назначенный час Фридрих прибыл к себе домой на Кертнерштрассе, чтобы вместе со своей супругой отправиться на бал.

Ауленберг ожидал увидеть Элизу во всем блеске, но оцепенел от изумления, когда увидел, что по лестнице к нему спускается волшебное видение, в котором он с трудом узнал свою супругу. Вокруг тоненькой фигурки баронессы струилось изумительное платье цвета неспелого яблока, а низкое декольте стыдливо укрывалось облаком золотистой вуали. Высокую прическу украшал цветок магнолии, в котором сверкали капельки алмазов, и точно такое же мерцание окружало шею и полуобнаженную грудь девушки. Когда Фридрих подал руку жене, то уловил восхитительный аромат с легким оттенком жасмина, Голова мгновенно закружилась, но барон справился с собой, хотя в душе призывал громы и молнии на всех женщин на свете. Похоже, сегодня вечером ему не придется скучать.

Дворец князей фон Геллерштайн сиял огнями и изысканным великолепием. Теплый июльский вечер, напоенный ароматами цветов, как нельзя лучше подходил для проведения праздника. Казалось, сама природа ликует вместе с собравшимися на бал людьми.

Элиза чувствовала себя испуганным котенком, во рту у нее пересохло, а руки в длинных перчатках заледенели. Она никак не ожидала, что почувствует страх. Девушка едва не теряла сознание, когда поднималась по широкой мраморной лестнице дворца под пристальными взглядами великосветских особ.

Когда они вошли в огромный зал, стены которого были увиты гирляндами восхитительных роз, дворецкий торжественно объявил:

– Барон и баронесса фон Ауленберг!

В тот же миг в сторону Элизы и Фридриха повернулись лица всех гостей. Испуганная всеобщим вниманием, девушка с трудом понимала, кого видит перед собой. Ей казалось, что все эти люди сливаются перед ней в одно блистающее пятно.

Князь Альберт торжественно представил свою дочь и зятя хозяевам дома. Князь и княгиня фон Геллерштайны милостиво приветствовали молодую пару, после чего Элиза с мужем прошли в зал, где должен был состояться бал. Дрожь постепенно прошла, и девушка с удовольствием отметила, что ее супруг по праву считается самым красивым мужчиной Австрии – во всяком случае, на этом приеме ему не было равных. Все дамы оборачивались ему вслед, но Элиза не испытывала ни одного укола ревности. Глаза Фридриха смотрели только на нее, свою супругу.

Барона и баронессу фон Ауленберг сердечно приветствовали знакомые князя фон Руделыитайна и князя фон Вайер-Мюрау. Что касается остальных гостей, то глаза одних искрились любопытством, а других – неприкрытым сарказмом. Но даже злопыхатели вынуждены были признать, что молодые супруги смотрятся восхитительно: темноволосый красавец с черным взором и златокудрая богиня с глазами цвета неба.

Заметив в толпе знакомых дам, Элиза вежливо улыбнулась им, и те не замедлили приблизиться к чете Ауленбергов. Дамы рассыпались в комплиментах, наперебой расхваливая безупречный вкус баронессы, чем ввели ее в краску. К счастью, к Элизе на выручку поспешила графиня фон Геренштадт, и беседа потекла более непринужденно.

Рядом с Элизой и Анной образовался настоящий женский круговорот, и Фридрих счел нужным оставить дам и подойти к брату, который оживленно беседовал со своими знакомыми о проблемах Чехии и Моравии.

Увлеченный разговором, Фридрих на время выпустил из поля зрения Элизу. Ауленберга давно занимали вопросы политики, но в кругу его бывших приятелей считалось дурным тоном болтать о чем-то ином, нежели женщины и карты. И теперь впервые Фридрих с удовольствием ощущал удовольствие от того, что с ним на равных разговаривают умные, серьезные люди.

Неожиданно в канву беседы ворвались чарующие звуки «Лебединого озера». Музыка, нежная и величественная, проникала в душу и заставляла трепетать сердце. За Чайковским последовал Лист, затем Шуман. Удивленный мастерством исполнителя, Фридрих оставил Вильгельма завершать спор с послом Пруссии и решил подойти поближе к роялю, за которым сидела… его супруга. Вокруг Элизы собралась целая толпа ценителей музыки. Ауленберг увидел, с каким восторгом они слушают игру молодой баронессы, но сама Элиза, играя со все нарастающим воодушевлением, казалось, не замечала никого и ничего вокруг себя.

Фридрих не отрывал взгляда от супруги. Он неожиданно вспомнил, как месяц назад они вместе играли на фортепиано в комнате Элизы, вспомнил их дурачества и смех, чтение вслух, игру в карты, доверительный разговор, первые поцелуи… Внутри что-то мучительно сжалось, а к горлу подкатил тяжелый ком. Жгучее желание вернуть то счастливое время захватило ум, волю, душу…

Элиза закончила играть, и Фридрих присоединился к восторженным аплодисментам. Он хотел подойти к жене, но его тут же остановила вездесущая графиня фон Норенштайн. Похоже, она решила покровительствовать ему, потому что доверительно заметила:

– Ваша супруга восхитительна, но позвольте вас ненадолго оторвать от нее. Все горят желанием насладиться обществом нашей очаровательной Элизы. Баронесса впервые на балу, так не смотрите же на нее глазами венецианского мавра. – Графиня отвела его в сторону и уже совершенно иным тоном проговорила: – Между прочим, барон, с вами собирался о чем-то переговорить герцог Лейдендорф. Мне почему-то кажется, что он собирается привлечь вас к работе на дипломатической службе, – тихо шепнула княгиня. – Он давно наблюдает за вами и считает, что вы обладаете совершенно уникальными качествами.

Ауленберг ошеломленно уставился на хозяйку. Подобного поворота в своей судьбе он не предполагал.

– Я очень польщен вниманием князя. Ну что же, в таком случае оставляю свою супругу на ваше попечение.

Графиня тут же воспользовалась его предложением и, приблизившись к Элизе, подхватила ее под руку, словно хорошая приятельница.

– Так-так, что мы имеем? – Верхоффен ткнул Штайера локтем и указал на Элизу, стоящую в окружении дам. – Несравненная «кузина из Франции». А где же сам Ауленберг? Ах, шалунья! Их браку нет еще и месяца, а она уже красуется в высшем свете.

– Одна, заметь, без мужа, – задумчиво проговорил Штайер и, облизнувшись, окинул взглядом обнаженные плечи баронессы. – Быстро же она разочаровалась в бедняге Фридрихе.

– Способная шлюшка, – заметил Верхоффен, восхищаясь красотой и безупречными манерами Элизы. – Мне кажется, пришла пора заняться ее воспитанием.

– Полагаю, не стоит связываться с Ауленбергом, – Штайер указал взглядом на Фридриха, который беседовал с герцогом Лейдендорфом. – Займись лучше графиней Геренштадт.

– Отчего же нет? Возможно, это будет забавно, – со злой усмешкой согласился Верхоффен. – Но баронессу я тоже не собираюсь упускать.

Струнный квартет играл какую-то нежную, задумчивую мелодию, и Элиза, заслушавшись, не заметила, как перед ней вдруг выросли две мужские фигуры.

– Баронесса фон Ауленберг! – Штайер приложил руку к груди. – Вы выглядите как ангел небесный. Ваша красота – исцеление для пресыщенных глаз, бальзам для истомленной души.

Он с преувеличенным благоговением поцеловал ее руку и низко поклонился графине фон Норенштайн, которая наблюдала за ними с большим неудовольствием.

– Вы столь изящны, свежи и прелестны, что можете соперничать с самой весной. Ей-богу, Ауленберг – счастливейший из смертных! – запел дифирамбы граф Пауль фон Айзенберг.

– Дорогая Элиза, осчастливьте меня, – принялся умолять Штайер. – Подарите мне тур вальса.

Элиза, почувствовав неудовольствие графини, с удивлением взглянула на нее. На лице Хелены застыла непроницаемо-нейтральная маска, но сама графиня молчала. Немного подумав, девушка согласилась.

– А как же я? – закричал второй поклонник. – Обещайте, что и мне уделите немного внимания, иначе сердце мое будет разбито, и всю оставшуюся жизнь я буду вынужден посыпать голову пеплом.

Элиза рассмеялась и согласилась вписать имена Штайера и Айзенберга в свою танцевальную карточку.

Когда молодые люди отошли, графиня негодующе заметила:

– Ужасно, что князь вынужден приглашать к нам этих наглецов. Все дело в том, что в этом сезоне отчаянная нехватка холостяков.

– Они показались мне довольно милыми и обходительными, – растерянно заметила Элиза.

– Родовитые мерзавцы – вот они кто, – княгиня рывком раскрыла веер и принялась яростно обмахиваться. – Нахалы и развратники! Вам следует запомнить это и научиться отказывать им. Даже на балу.

Она крепко ухватила Элизу под руку и направилась к своим подругам.

Когда спустя полчаса Фридрих вернулся в зал, то едва не чертыхнулся: его жена, улыбаясь, беседовала с князем Энгельманом, известным поборником чистоты аристократической крови. О чем они могут говорить? Вопросы предстоящей карьеры мгновенно оставили мысли барона, и он поспешил подойти к жене.

– Ваша светлость, а как вам понравилась Венеция? – обмахиваясь веером, ворковала Элиза, обращаясь к князю.

У Фридриха отлегло от сердца. Путешествия. Безопасная, почти невинная тема. Забавно, но именно этой теме была посвящена беседа с герцогом Лейдендорфом.

– Честно говоря, мне не очень нравится этот город, в котором слишком много воды, – грустно ответил Элизе князь Энгельман. – Слишком сыро. Худшую погоду можно найти лишь в туманном Альбионе.

– Сочувствую, ваше сиятельство. Разумеется, большинство из нас любит ясную теплую погоду, и я – не исключение, – Элиза улыбнулась, и изгиб ее губ в этот момент напомнил Фридриху лук Амура. – Но разве не восхитителен дождь в солнечную погоду? После него ликует вся природа, а цветы сильнее источают свой аромат. Что же касается Венеции… Я давно мечтаю увидеть этот необычный город… – голос Элизы стал таким теплым, что мог бы растопить льды Арктики. – Пройтись по ажурным мостам и площади Святого Марка, своими глазами увидеть дворцы дожей, ощутить дуновение далеких веков… Я даже порой вижу во сне, как темная вода ласкает камни и мирно струится вдоль гондол, скользящих по освещенным луной каналам. И мне наяву слышится чарующая музыка этого необычного города… – Мелодичный голос Элизы убаюкивал внимание слушателей, и они, словно зачарованные, внимали словам юной баронессы.

Даже Фридрих поддался ее чарам и с улыбкой прикрыл глаза. Перед его мысленным взором предстала лунная дорожка, он услышал плеск воды, ритмичный, возбуждающий… Из прострации его вывел чей-то резкий голос:

– Ах, дорогой барон, ваша супруга совершенно очаровательна. Она так мила и непосредственна. А в своих романтических мечтаниях о путешествии удивительно напоминает князя фон Рудельштайна. Вот уж поистине – голос крови, – заметила Фридриху графиня фон Кольберг. Она очень близко подошла к барону, с любопытством рассматривая его своими немного близорукими глазами. Графиня давно мечтала познакомиться с известным ловеласом, о котором ходили настоящие легенды. А теперь у нее появилась возможность еще и своими глазами увидеть ту женщину, которая сумела укротить этого любвеобильного красавца.

Фридрих с изумлением слушал графиню, которая при его появлении всегда презрительно фыркала. А в это время к Элизе приблизилась графиня фон Норенштайн.

– Бог мой, баронесса, вы так чудесно рассказываете, что я сама захотела немедленно отправиться в Венецию! – графиня бросила многозначительный взгляд на Фридриха. – Полагаю, вам следует устроить свадебное путешествие именно в этот сказочный город. Конечно, если только барон фон Ауленберг не боится воды.

– Видите ли, милая графиня, я так долго жила во Франции в закрытом пансионе, что почти забыла родные края, – Элиза изобразила очаровательное смущение на своем личике. – И теперь мне весьма любопытно вновь познакомиться со своей родной Австрией и нашей столицей, которую называют вторым Версалем. Вена таит в себе не меньше очарования, чем дальние страны. – Элиза с улыбкой приблизилась к супругу и нежно взяла его под локоть. – У нас с бароном впереди еще очень много времени для путешествий, а пока что… – супруга одарила Фридриха чарующим взглядом и многообещающей улыбкой. – Мы еще не успели соскучиться в обществе друг друга, чтобы отправляться на поиски новых впечатлений.