Текст книги "Под небом Италии"

Автор книги: Дебора Джонс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 8

«Ги нельзя трогать. Вам надо ехать без него».

Больше никаких помыслов о нежных поцелуях, только недоверие, злость и упорство с обеих сторон. Они находились в покоях Бланш. Кристиано оказался превосходным лазутчиком и возвратился с доказательствами вероломства графини.

Кузина французского генерала известила де Кюси о местонахождении Арнонкуров. И сотня воинов под командованием Мальвиля прибудет в Бельведер до наступления следующей ночи.

– Были бы раньше, – проворчал Кристиано, – если бы не охотились за каждой встречной юбкой.

Бельдану потребовалось все его терпение, чтобы дождаться рассвета, прежде чем заявиться к Бланш. Но с первым криком петуха рыцарь объявил, что желает видеть графиню через пять минут и выбор ее таков: либо она предстанет перед ним одетая, либо обнаженная. Ему все равно.

Всегда выдержанная, графиня Дуччи-Монтальдо на этот раз, казалось, потеряла самообладание и приказала Летиции:

– Сейчас же приведи ко мне дочь. И никаких задержек.

Франческа решила, что у матери приступ и, не накинув даже пеньюара, бросилась вон из комнаты. Так, босая, с распущенными волосами, в одной ночной рубашке, она пробежала через холл. Только бросила через плечо:

– Разбудите падре Гаску!

Двери в материнские покои оказались открытыми. Она ворвалась в комнату и оказалась в объятиях Бельдана д'Арнонкура.

– Что вы здесь?..

– А вы?

У рыцаря было настолько мрачное лицо, что не требовалось никаких вопросов. Детали тайной головоломки стали складываться в голове у Франчески в единое целое. Помощник управляющего Марио получил загадочное задание, но оседлал лошадь, а не привычного мула. Непонятное вначале торжество Бланш и ее постоянное бдение у выходящего на римскую дорогу окна получали объяснение.

– Ох, мама! – воскликнула она, но тут же выпрямилась и повернулась к Бельдану: – Вы ожидали чего-нибудь другого? Напрасно! Иного приема быть не могло!

– Я совершил ошибку и намереваюсь немедленно ее исправить. – Рыцарь помолчал, усиливая значимость своих слов. – Я уезжаю и беру с собой Ги.

Падре Гаска проскользнул незамеченным в комнату. Но теперь его присутствие было обнаружено.

– Как мой брат? – обратился к нему Бельдан. – Способен ехать верхом? Мне известно, что эта ведьма – прошу прощения, мне известно, что графиня Франческа давала ему отвар мяты с ромашкой, чтобы он постоянно спал. Так что его истинное состояние может быть лучше, чем кажется.

– Если господин Ги решится ехать верхом, дорога приведет его в единственное место – к смерти, – ответил францисканец. – Мята с ромашкой не приносят ничего, кроме пользы. Его раны требовали отдыха, вот почему он так много спал. Нет, седло исключено.

– А если везти в повозке?

– Куда? Французы наверняка оставили на дорогах дозоры. К тому же повозка не позволит вам двигаться быстро.

Бельдан задумался, подошел к окну и отдернул шторы. В комнату ворвались солнечный свет и звуки зарождающегося дня.

Бланш, бледная, но нераскаявшаяся, сидела, выпрямившись как тростинка, на низком стуле. Франческа подошла и встала рядом, а Бельдан хмуро смотрел по очереди то на одну, то на другую женщину. Но лишь когда его черные глаза остановились на ней, Франческа вспомнила, что почти не одета. Подбежала к кровати и схватила материнскую шелковую шаль с бахромой. А когда обернулась, Бельдан все еще смотрел на нее.

– Вы об этом знали?

Франческа помедлила и покачала головой, но в то же время протянула матери руку. Бельдан молчал. Однако она достаточно узнала рыцаря и поняла, что он глубоко задумался. За окном беззаботно пел пересмешник, считая, что в это мгновение в мире не существовало никакой иной музыки.

– Однако я забыл о хороших манерах, – внезапно заявил Бельдан и направился к дамам. Франческа помимо своей воли напряглась и почувствовала, как вздрогнула мать. – Бельведер – это собственность графини Бланш. Значит, она должна отвечать за его защиту и защиту присутствующих в замке гостей.

Бланш фыркнула и, вставая, стряхнула с плеча руку дочери.

– Пусть дьявол заберет себе гостей. У меня долг только перед семьей и владениями. А обязательство перед вами, Бельдан д'Арнонкур, я выполнила давно и сполна. Так что можете спокойно гореть в аду – вместе со своим красавчиком братом!

Если рыцарь и был поражен подобным выпадом, он не подал виду. Франческа с удивлением заметила, как в его глазах замерцали насмешливые искорки.

– Мои воины будут рады узнать, какая пламенная сила бьется в жилах обеих повелительниц Бельведера, – проговорил он. – Я уверен, что сделал правильный выбор, оставаясь с такими страстными натурами.

Бланш задохнулась от гнева, но не успела еще ничего промолвить, как послышался спокойный голос священника:

– А разве нельзя оставить на нас молодого человека, а самому уехать? Судя по всему, де Кюси добивается именно вашей смерти.

– Но, на худой конец, смирится и с его. Или загонит куда-нибудь во Францию и заломит баснословный выкуп. Нет, – тихо добавил он, – без брата я не поеду.

Уголком глаза Франческа заметила, как посуровело лицо Кристиано, но уже через секунду оно приняло свое обычное безмятежно-сонливое выражение.

– У меня возникла идея, – продолжал Арнонкур, и его глаза угрожающе сверкнули. Чтобы прервать ход его мыслей, Франческа быстро вмешалась в разговор:

– Мать вас не гонит. Леди Бланш – благородная женщина. Она не допустит, чтобы человек погиб в дороге. Но дело в том, что замок не защищен: у нас нет ни одного воина, а вас всего двое.

– Трое, – улыбнулся Бельдан. – Я подозреваю, что наш добрейший священник не новичок на поле брани.

Падре Гаска скромно потупился.

– Но даже с достойным служителем Божьим на нашей стороне нас слишком мало, чтобы противостоять огромной силе, которую видел Кристиано. Нет надежды победить в открытом сражении. – Он внезапно осекся и посмотрел на босые, едва прикрытые ноги Франчески. Их вид, казалось, заставил его засомневаться, но после паузы он заговорил решительным тоном: – Остается хитрость.

Бланш подняла на него бездонные бирюзовые глаза.

– И страх. Кристиано, подожди меня во дворе. – Рыцарь не удосужился повернуться к своему помощнику.

А когда дверь за Кристиано закрылась, с ожесточенным, почти угрожающим лицом направился к графиням. Но чем ближе он подходил, тем большую уверенность в себе ощущала Франческа.

– Надо воспользоваться их страхом, – продолжал рыцарь и, хотя обращался к Бланш, говорил явно для Франчески. Словно обволакивал ее. И от этого у нее перехватило дыхание. – Французы, как все люди, боятся смерти, а значит, и чумы, черной смерти, последней, изобретенной природой мести человеку, которую в последнее время связывают с Бельведером.

Сцепленные пальцы Бланш побелели. Она опустила голову. Зато Франческа открыто и с презрением смотрела на врага.

– Не считайте французов глупцами – они не проглотят вашей стряпни. Да, чума напала на Бельведер, но с тех пор как умерли муж и сыновья, слава Богу, больше нас не посещала. Все это знают. И Мальвиль тоже. Мы об этом говорили, когда он у нас гостил.

Снова темный взгляд уперся в нее, и Бланш ощутила, как он прожигает ее до самого сердца.

– Значит, надо дать им повод считать, что в Бельведере опять беда. Мы знаем, что болезнь не возвращалась, но у черной смерти свои нравы. Она непредсказуема. Разносится одинаково быстро в деревнях и в больших городах. А здесь только что проходила ярмарка. Приезжала масса народу – могли завезти болезнь.

– Де Кюси писала моя мать. Она его родственница. Он поверит только ей.

Голос Бельдана остался бесстрастным:

– К счастью, всем известно, что леди Бланш частенько бывает не в себе.

Франческа взглянула в беспредельную глубину его глаз и скорее почувствовала, чем увидела усталое лицо матери и ощутила, как замер падре Гаски, чьи пальцы больше не перебирали четок.

А Бельдан тем временем продолжал:

– Если мы поднимем чумной флаг, а всю округу охватит горе, Мальвиль не решится обыскивать замок, а суеверие не позволит его людям опустошить деревню. – Рыцарь помолчал и добавил: – Сделайте это ради Ги.

Тяжело. Очень тяжело.

Огромный черный флаг развевался над воротами Бельведера. Франческа отвела глаза и посмотрела на небо. Поднялся ветер, быстрее погнал темные тучи и оживил чумные стяги. Их зловещие, трепещущие тени падали на нарисованные на стенах символы чумы. За спиной, во дворе, был сложен огромный костер – осталось только к хворосту поднести огонь. А вокруг него расхаживали «мертвые», готовые занять свои места, как только приблизятся воины Мальвиля.

Накануне в отдаленном хозяйстве мирно скончалась крестьянка на склоне лет. Ее тело вычернили и раздули, чтобы вместе с остальными обитателями замка покойница послужила делу, когда появятся французы.

А в голове Франчески с новой силой вспыхнули прежние кошмары. Но хуже всего было то, что Бельдан разработал свой план, используя обрывки ее рассказов. И при этом целовал, говорил нежности.

И вот чем все кончилось.

– Нет, – сказала она ветру и сгущавшимся сумеркам, – я не стану его ненавидеть. Не стану ненавидеть больше. Ничего, не буду вспоминать.

Но было поздно.

Раньше изнуряющая работа и тревога за свое положение милосердно гнали прочь воспоминания. Но теперь, когда она в одиночестве ждала появления французов, память заработала с новой силой.

Папа... Пьеро II... Лука... Марко...

В тот вечер, когда в Бельведер прибыла пожилая женщина, в замке не умолкал смех. Воссоединение семьи Дуччи-Монтальдо произошло меньше двух недель назад и послужило поводом для бесконечных празднеств. Довольный граф Пьеро сидел в лаборатории в окружении шумных, непоседливых сыновей. Марко вернулся из Англии, где служил оруженосцем у герцога Глостера. Лука возвратился от графа Джана Галеаццо Висконти из Милана. А могущественный граф Савойский освободил на время Пьеро II от обязанностей при его дворе. В последнее время мальчики редко собирались вместе, и отсутствие Оливера не могло омрачить их радости.

Но зато угнетало мать.

Бланш одна не принимала участия в веселье. Она страстно желала, чтобы сарацины освободили ее старшего сына из плена, и сейчас не находила себе места. Она любила всех детей, но не так неистово. Ее помыслы занимал Оливер – плод первых дней ее счастья. И пока он томился в плену...

– Положитесь на волю Божью, – советовал священник. – С вами рядом четверо здоровых детей. Не многие женщины способны похвастаться подобным счастьем.

Но воля Божья сокрыта от человека. А Оливер пребывал не в заботливых дланях Всевышнего, а в запятнанных кровью руках неверных. Она достаточно наслышалась о жестокостях сарацин, о пытках голодом и убийствах. Господи, спаси его!

В воздухе витал аромат розового масла. Бланш беспрестанно молилась, изводила себя постом, раздавала милостыню. Напрасно родные пытались ее утешить. Но благие дела оставались втуне, и она, не смыкая глаз, ночи напролет мерила шагами комнату, застеленную терракотовым ковром. Только бы вызволить Оливера! Только бы он вернулся домой!

И когда старая цыганка постучала в ворота, Бланш поспешила открыть. Накормила, напоила, приютила в замке, а не в деревне. Ведь Христос благоволит к тем, кто помогает страждущим. Провела в зал и усадила за общий стол. Пусть ее милосердие поможет освободить сына.

Старуха не верила своему счастью и беззубо щерилась с дальнего края стола. Потом начала харкать кровью и к утру умерла.

Но, отойдя в мир иной, оставила благодетелям наследство.

Приглушенный топот лошадиных копыт становился все ближе и ближе, но Франческа не испугалась, даже обрадовалась этому звуку: все что угодно – только бы побороть мучительные воспоминания.

Бельдан укрылся под навесом главных ворот. Быстро надвигалась ночь, и вместе с ее приходом поднялся сильный ветер, так часто бушующий осенью в Италии. Франческа стояла чуть ниже, недалеко от ворот. И, несмотря на опасность, рыцарю страстно захотелось пригладить ее растрепанные непогодой волосы, коснуться шелковистой кожи, поцеловать каждую веснушку.

Но вместо этого он заставил себя прислушаться к топоту вражеских коней. Кристиано был прав: французов, похоже, не меньше сотни. Бельдан покосился вниз, кивнул, и слуга бросился выполнять заранее полученный приказ. За спиной послышались рыдания и вспыхнул огромный костер.

Рыцарь возблагодарил Бога, что под стены замка не явился сам французский генерал. Плодородные земли Тосканы уже пересыхали, и военачальнику приходилось постоянно заботиться о провизии для огромной армии. Де Кюси был слишком хитер, чтобы клюнуть на его уловку. Зато Мальвиль не столь проницателен и более пуглив.

Франческа приблизилась к воротам, и он потерял ее из виду. Но зато прекрасно чувствовал, даже острее, чем того бы хотел. Из ее гордой головки волнами истекала ненависть. Но он займется этим потом, а пока все силы направит на то, чтобы уберечь Ги. Он дал слово отцу, а флорентийцам обещал защищать эту область Тосканы. И не отступится, чего бы это ему ни стоило. Пусть даже ценой собственной жизни.

Всадники скакали во весь опор. Бельдан уже различал сияние лат на фоне потемневшего неба. Ветер, как адское дыхание, безжалостно трепал их стяги. Трое предводителей миновали улочки Сант-Урбано и остановили коней перед воротами замка. Один из них – Бельдан узнал в нем Симона Мальвиля – спешился и сделал несколько последних шагов по подъемному мосту. Под ударом его булавы расщепилась доска на воротах, и гулкое эхо прокатилось по притихшему замку.

– Именем Карла Французского и его слуги Эгеррана де Кюси, первого барона Пикардии и родственника графини Бланш де Монфор Дуччи-Монтальдо, требую открыть ворота.

Голос прозвучал решительно, а отнюдь не просительно, и Бельдан крепче сжал рукоятку меча. Во рту пересохло, сердце подпрыгнуло от волнующего предвкушения. Война разгоняла кровь, и он обожал сражения. Особенно сражения ума.

По его кивку главные ворота Бельведера отворились.

Сам Симон Мальвиль, заключила Франческа, услышав голос и грохот булавы. В отличие от Бельдана ее нисколько не радовало его возвращение. Но она выступила вперед, чтобы поздороваться с гостем, и ее миниатюрные ножки застучали по настилу подъемного моста. Грозовой ветер развевал ее белую шерстяную накидку.

Графиня сделала реверанс.

– Судьба нас опять свела, – прошептал француз. Казалось, он хотел коснуться ее, но в последний миг передумал. Франческа почувствовала, как взгляды всех его людей устремились на нее. Ей стало не по себе, когда она подумала, что было у них на уме.

– Господин Симон?

– Где леди Бланш? – спросил он без дальнейших преамбул.

. – Заболела.

Мальвиль насмешливо изогнул бровь:

– Опять? Так скоро после прошлого недуга? Можно подумать, вы ее прячете. Но у нас есть написанное собственной рукой графини де Монфор послание. В нем говорится, что Арнонкур прячется в замке.

Франческа втянула в себя как можно больше воздуха. Она ненавидела лгать и не забыла, как повел себя Мальвиль, когда они в прошлый раз заговорили о чуме. И теперь презирала себя за то, что пользовалась его слабостью.

– Мать не могла послать вразумительного письма. Во всяком случае, в последние два дня. – Она вытянула руку и заметила, что француз проследил за ее жестом. И в этот миг небо озарила беззвучная молния, словно гигантский перст указал на знаки смерти на крепостных стенах – черные флаги и кроваво-красные кресты.

– Я не слышал, чтобы в окрестностях появилась чума, – недоверчиво возразил Мальвиль. Но в то же время попятился.

– Три дня назад мы тоже не слышали. Все произошло очень быстро, как и в прошлый раз. – Франческа помолчала. – Однако прошу вас, входите и приступайте к поиску.

Без лишних слов Мальвиль отвернулся и подал знак одному из своих людей. Воин быстро спешился, но старался держаться подальше от ворот. Графиня его не осуждала. Снова сверкнула молния – на этот раз ближе – и вслед за всполохом света ударил гром. Лошади на мосту и на дороге заволновались. Застигнутый врасплох всадник выпал из седла. Остальные натянули поводья, питаясь заставить животных успокоиться.

Но если кони испугались грозы, люди еще больше страшились черного флага над воротами замка. Они получили строгий приказ от де Кюси и привыкли подчиняться, потому что их верность подогревалась здоровым уважением к его неистовому нраву. Но смерть от чумы совсем не то, что на бранном поле, где шансы противников равны. Этот враг убивал дуновением воздуха.

Ходили рассказы не только о разбитой любви Ги д'Арнонкура и Франчески Дуччи-Монтальдо, но и о довлеющем над ее семьей роке. Никто из этих людей не нанимался умирать страшной смертью в далекой стране.

Франческа поднесла к носу утыканный гвоздикой апельсин – известный амулет против миазмов чумы. Мальвиль опять повернулся к ней. Его лицо выражало решимость, а слова резанули, словно всполохи молний в небе:

– Не то чтобы я не верил вашему высокому суждению, графиня. Но я получил приказ обыскать замок и обязан его выполнить. – Он хотел обойти Франческу, но она схватила его за рукав и показала апельсин с гвоздикой. Француз оттолкнул ее руку, но было ясно, что долг толкал его в одну сторону, а инстинкт в другую.

– Господин, я не могу принять на свою совесть заражение стольких людей. Подождите. Я принесу вам доказательства.

Франческа едва переводила дух, но видела, что план удается.

Мальвиль осторожно ткнул в труп женщины острием меча, затем перевернул тело, как хитрый лис, который подозревает, что тушка кролика скрывает коварный капкан.

«За такое святотатство гореть мне в аду, – подумала Франческа, – так же, верно, как и Бельдану д'Арнонкуру».

Но об этом будет время подумать потом, а пока надо спасать Бельведер, Сант-Урбано и Ги. Хитрость удавалась. Закаленное в сражениях лицо Мальвиля оставалась бесстрастным, но его выдавали расширенные глаза. Он коротко кивнул двум крестьянским юношам:

– Унесите и похороните. Я видел все, что мне требовалось.

Крестьяне поспешили выполнять приказание, а француз повернулся к Франческе. Красный отсвет костра придавал его лицу дьявольское выражение.

– Мы сочувствуем вашему горю, графиня, и не хотим усугублять его своим присутствием. Вспышка черной смерти в это время года – явление необычное, но и такое случалось. Вы, безусловно, об этом слышали. Хочу надеяться, что это краткий визит, а не опустошительное пришествие, как в прошлый раз. Ведь без вашей свежести и красоты эта область Тосканы превратится в унылый край. – Мальвиль помолчал и понизил голос: – Красота – вещь хрупкая. Ее так легко погубить. Взмах кинжала или едкая кислота – вот и все. Хочу верить, что вы меня не дурачите.

Он вскочил на коня и под раскаты грома умчался прочь со своими людьми.

Все было позади.

Наконец хлынул дождь. Франческа скрылась в тени, а Бельдан почувствовал, как его отпускает напряжение.

«Я должен был это сделать, – убеждал он себя, спускаясь из-под навеса ворот. – Это был единственный способ». Его ноги коснулись земли в тот момент, когда ворота вновь отрезали замок от внешнего мира.

Франческа.

Она в упор смотрела на него. А по переносице меж веснушек, как две слезы, скатились крупные капли дождя. В следующую секунду графиня повернулась и, не говоря ни слова, ушла.

Глава 9

В тишине ночи раздавался настойчивый шепот.

– Мы выиграли немного времени, вот и все, – говорил Бельдан. – Но Мальвиль неглуп: он отойдет от замка, повременит и, не услышав больше разговоров о чуме, вернется обратно. И никакие родственные связи не остановят Де Кюси – он дотла спалит Бельведер, а вместе с ним и Сант-Урбано. Единственная надежда на спасение – если мы с Ги уберемся до рассвета из замка.

Погруженная в собственные мысли, Франческа не ожидала такого поворота событий. И теперь энергично замотала головой, протестуя против того, чтобы трогали раненого.

Но Бельдан не отступал.

– Если нас не будет, леди Бланш сумеет убедить их, что действовала по принуждению и, я уверен, не преминет это сделать. Скажет, что я стоял под навесом ворот и, когда приехали французы, грозил Франческе окровавленным мечом, поклявшись при малейшем недоразумении зарубить обеих графинь. Половина слуг согласно кивнет, а другая половина из страха промолчит.

Франческа отвернулась, пересекла темную лабораторию и подошла к окну. Гроза стихла так же быстро, как час назад налетела, только на востоке еще клубились черные тучи. На небе высыпали звезды и сияли как накануне, когда она целовалась с Бельданом, и как будут сиять завтра, когда Ги уедет из замка.

– Костер почти догорел, – сказала она францисканцу, не решаясь взглянуть на Бельдана д'Арнонкура. – А вы что скажете, святой отец?

Падре Гаска соорудил себе новые очки в проволочной оправе и очень гордился своим изобретением. Он поиграл ими и водрузил на лоб.

– К сожалению, полагаю, что рыцарь прав. Мальвиль попал впросак и жаждет расплаты. Он возвратится в ярости. Единственный способ избегнуть его гнева – заявить, что вы действовали по принуждению.

Франческа повернулась наконец к Бельдану:

– Почему ваше войско не защищает замок? Бельведер сполна платит Флорентийскому союзу.

– Я бы привел людей. И не за ваше золото. Но для этого нужно добраться до армии. Воины не оставят Флоренции, если не получат вразумительного приказа. Все знают, что де Кюси хитер и коварен и способен разбить Золотое войско.

– Вас узнают! – воскликнула Франческа. – Или вы считаете, что Мальвиль не огласит в округе описание вашей внешности? Завтра к полудню вас будут искать во всех деревнях от Бельведера до Рима. Двум рыцарям с раненым невозможно остаться незамеченными.

– Я принял решение. С рассветом мы уезжаем из замка. Ради всех нас.

Но Франческа его больше не слушала. В голове ее зародился план, способный спасти Ги. И удержать его рядом. Поначалу его не одобрил даже падре Гаска.

– Дорогая леди Франческа, люди Мальвиля станут обыскивать каждую повозку на дороге. Они объявят охоту на раненого рыцаря.

– Со мной не будет раненого рыцаря, – не отступала она. – Только изводимый недугом больной муж, который со своей покорной женой едет поклониться святыням Рима.

– А почему Рима, а не Флоренции?

– Это собьет их с толку. А когда перевалим через холмы, можно будет свернуть с виа Пеллегрино.

– Но кто возьмется вас защищать? Рыцарю нельзя путешествовать открыто, а вам – одной с господином Ги.

– Кристиано, – последовал ответ графини. – Он будет управлять повозкой и оберегать седоков. А рыцарь тем временем налегке поскачет к своей армии. Бельдан провел достаточно времени в Тоскане и знает укромные тропы намного лучше, чем Мальвиль.

– Все-таки это слишком опасно, – настаивал францисканец. – Кристиано – могучий рыцарь, но один против сотни – это верная дорога в могилу. – Падре Гаска помолчал. Ему в голову пришел более веский аргумент. – И еще, как быть с графиней Бланш? Ей ничто не помешает опять отправить письмо. Она испугается за дочь и пойдет на все, чтобы вернуть ее домой.

Во время этого спора Бельдан хранил молчание, но теперь повернулся к графине.

– У вас найдется достаточно просторная повозка, чтобы уложить в нее Ги?

Франческа затаила дыхание и кивнула.

– А старые знамена Дуччи-Монтальдо – те, что развевались на Бельведере, пока граф Пьеро не изменил их цвета?

Снова кивок головой.

– В таком случае в вашем плане есть смысл. Стоит попробовать, хотя падре Гаска абсолютно прав – это очень опасно. Но только две небольшие поправки...

Его «две небольшие поправки» маялись во дворе замка, еще не придя в себя оттого, что их срывали с места и заставляли тронуться в путь.

Франческа понимала, зачем ей нужна Летиция. Падре Гаска оставался в замке, чтобы собрать последний урожай трав, а кому-то было нужно помогать ей ухаживать за Ги.

– Но к чему тревожить вашу матушку графиню? – недоумевала Летиция.

– Это идея падре Гаски, – объяснила Франческа. – Хотя говоря это, он вряд ли понимал, чем обернутся его слова. Он просто предположил, что графиня Бланш не сможет удержаться и сообщит де Кюси последние новости. Поэтому Бельдан принял такое решение. К тому же у матери во Флоренции есть родственники и друзья. Пусть развеется. Ведь со смерти графа Пьеро прошло пять лет.

– Понятно. – Петиция удивилась, что Франческа упоминала о смерти отца, о чем так не любила вспоминать. И при этом госпожа назвала Арнонкура Бельданом, а не безлико рыцарем. – Пять лет траура вполне достаточно.

– И еще, посмотри на Бланш, – понизила голос Франческа. – Она хоть и жалуется, но не против уехать. Бельдан сотворил чудо: это он ее убедил.

– Может быть, ей спокойнее рядом с вами?

Кроме этого, было второе изменение плана. Бельдан отказался скакать вперед, предпочитая держаться поблизости. Конечно, не на виа Пеллегрино, чтобы не привлекать к себе и к повозке внимания. А на пустынных боковых дорогах, откуда в случае необходимости не долго прийти на помощь.

Его предложения не вызвали возражений.

То ли потому, что так ей казалось спокойнее, то ли потому, что ее, наконец, вынуждали уехать из дома, где случилось так много горя, Бланш сияла даже среди слуг в многолюдном дворе. И хотя на сборы оставалось всего два часа, она справилась с задачей блестяще. Франческа почувствовала болезненный укол, когда в теперешней Бланш разглядела прежнюю, энергичную мать, которую знала с детства.

Бланш вооружилась против мошек и солнечных лучей: с широкополой шляпы ниспадали ярды и ярды небесно-голубой вуали, а руки намного выше обшлагов туники защищали коричневые перчатки. На запястьях звенели браслеты. Она даже позвала Филиппо; который разволновался так, будто уезжал сам, и незаметно поцеловала мальчишку. Только раз лицо Бланш омрачилось, когда графиня посмотрела на древние стяги Дуччи-Монтальдо, которые некогда встретили ее в Бельведере, а теперь развевались над повозкой, в которой лежал Ги. Они немного измялись и потрепались, но все еще годились в дело. Женщина тут же отвернулась и стала следить за слугой, который пытался приторочить к повозке ее очередной баул.

Все просьбы Арнонкура брать с собой поменьше вещей Бланш пропустила мимо ушей. Наоборот, уложила пожитки в коробки, коробочки и баулы и разместила их где только можно. Не постеснялась обложить ими и ложе раненого. Даже яростно тявкающую собачку засунули в маленькую кожаную сумку, которую хозяйка не выпускала из рук.

Франческа достойно соперничала с матерью в излишествах. Хотя она взяла немного вещей и драгоценностей, но наотрез отказалась оставить зеленый с золотой нитью шелк. Завернула в холст и положила Ги под подушку. «Бельдан не узнает, – решила она. – Не то не в меру возгордится, что мне настолько пришелся по нраву его подарок. Скорее всего он забыл, что именно я выбрала такой материал».

Хотя в последнее время его мало заботило, чем она занималась. После того как он ее поцеловал, а потом бесстыдно использовал против Мальвиля, рыцарь сохранял приличную дистанцию и даже шелк передал через падре Таску, поэтому графиня не сумела отказаться от подарка.

Но теперь, подняв глаза, Франческа заметила, что он тоже обнаружил происшедшую в Бланш перемену. Их взгляды встретились: темный, непроницаемый и полный надежды. Но в следующее мгновение Бельдан отвернулся и коротко бросил:

– Пора в путь. Кристиано, убедись, что Ги удобно устроен, и выезжай через главные ворота. Время подходящее: люди пока не в поле, а еще спят. Хотя не думаю, что нам следует опасаться болтовни селян. А я покину замок через осадную калитку. Встретимся на дороге. – Бельдан наклонился с коня и что-то прошептал на ухо Кристиано, но как Франческа ни силилась, она ничего не расслышала. А потом он быстро ускакал.

Однако его отъезд вскоре затмили многочисленные хлопоты. В замке за старшего оставался Джузеппе. И хотя он был человеком опытным, на некоторые вопросы могла ответить только Франческа. От простого: «Когда катать сыры?» – до более сложных: «Кто из лекарей заказывал вербену, и посылать ее в Болонью или в Салерно?» И, наконец, самый пугающий вопрос: «Что говорить, если в замок явится Мальвиль?»

У Франчески заныло в груди: где же ее совесть, если она способна преспокойно улизнуть с Ги, оставив обитателей Бельведера трепетать от страха перед местью француза? Но, убедившись в достоинствах ее плана, Бельдан был непреклонен: Франческа должна ехать. Не только ради его брата, но и ради безопасности замка и деревни. Область по-прежнему находилась под защитой де Кюси и, чтобы убедить командующего снять свою опеку, Мальвилю пришлось бы открыто признать свою глупость и рассказать, как его надула младшая графиня Дуччи-Монтальдо. А на это у француза вряд ли хватит мужества. Во всяком случае, в ближайшее время. А там подоспеет Золотое войско, и они с матерью без опаски вернутся в Бельведер. Ну а талантам Мальвиля найдется применение в каком-нибудь ином месте.

Однако счастливый конец зависел от того, насколько быстро они сумеют добраться до армии Бельдана.

– Где же падре Гаска? – воскликнула Франческа. – Мы не можем ехать, не попрощавшись с ним. Джузеппе, приведи его поскорее!

Управляющий бросился выполнять приказание, но в это время двери отворились и на пороге появился священник.

– Графиня! – Он кивнул в сторону Бланш и прямиком направился к Франческе. – Извините за задержку, миледи. Вот манускрипт, о котором мы говорили. Тот самый, о рыцарях тамплиерах. Он ответит на ваши вопросы. – И вложил в ее руку пыльный свиток.

Удивленная Франческа хотела спросить: «К чему такая спешка? Свиток может подождать две недели, пока мы не вернемся». Но падре Гаска опередил ее и, понизив голос так, чтобы слышала только она, прошептал:

– Возьмите еще вот это. Я работал всю ночь и наконец вывел формулу – во второй раз. – В руке Франчески оказалась обвязанная лентой серебряная бутылочка. – Держите всегда при себе. Если хотите, повесьте на шею. Я знаю, вы не верите в мой эликсир-невидимку. Не отрицайте! Я не так уж стар, чтобы не понимать, когда надо мной смеются. Вы всегда были ко мне добры, но я чувствую, когда во мне сомневаются. Беда в том, что вы пока не открылись магии – магии в добром смысле этого слова. А значит, не обрели веры. И не способны достигнуть вершин целительства.

Франческа порывисто наклонилась, запечатлела поцелуй на его испещренной веснушками тонзуре и сквозь слезы проговорила:

– Жизнь во многом разуверила меня, но в вас я верю, верю в ваш особый дар. И еще знаю, что способна прибегнуть к чему угодно, даже к эликсиру-невидимке, если придется повстречаться на дороге с разъяренным Симоном Мальвилем.

Но пока что гневный француз был далеко, и маленький караван, покинув ворота замка, углубился в холмы. Бельдан тоже не показывался. Ближе к полудню графини совсем успокоились.

«Мы словно набедокурившие дети», – подумала Франческа, заметив, как ее мать с любопытством оглядывается по сторонам. Рядом, гоняясь за бабочками, радостно скакала выпущенная на волю собачка. Решив, что Бельдан не собирается к ним присоединяться, Франческа привязала лошадь к задку повозки и забралась внутрь, к Ги. Но раненый крепко спал, и она уселась подле Кристиано.