Текст книги "Демонология Сангомара. Искра войны"

Автор книги: Д.Дж. Штольц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Военачальник присвистнул от такой новости. Озвученные суммы были ужасны – их могла потянуть только знать. Стоило ли говорить о том, что случится с городскими оборотнями, находящимися под опекой Рассоделя? Они занимали несколько кварталов в городе и численностью походили на малое войско, которое сдерживали только законы и наличие доступной для еды плоти.

А что будет, если они не смогут покупать себе мясо на рынках? Сначала они снизойдут до гнилой мертвечины, как это делают сейчас нищие за стенами города, выкапывая из могил трупы или поедая больных. Потом начнут пропадать одинокие путники на трактах и загулявшие по ночным улочкам горожане. И уже после, когда не станет и этого, под угрозой окажется весь город, полный людей.

Военачальник был крайне обеспокоен, как тот, по кому малый приток рабов ударит больнее всего.

– А почему цена на здоровых вырастет не так сильно? – спросил он, ибо в цифрах был не так силен, как в войне.

– Потому, что основной спрос сейчас на всех рабов, и больных, и здоровых, исходит от вампиров и оборотней, достопочтенный Асуло, – ответил ворон Кра. – На данный момент три четверти покупателей на рынках – это плотоядные демоны. Соответственно, из-за того, что рабов станет сильно меньше, цена в первую очередь вырастет на негожих, а за ними подтянется и на здоровых. Вам предоставить отчеты, по нашим расчетам, на пять лет вперед?

Советник снова глухо стукнул тростью по полу, привлекая внимание.

– Нет, – произнес Илла, снова беря в свои руки течение совещания. – Этих сведений достаточно. Мы вам благодарны. Да, вы правы в том, что война для нас – это путь к решению первостепенной проблемы с рабами. Вы еще что-то хотите сказать?

– Да. Я еще не закончил, ибо, как сын Офейи, я имею на руках не только проблему, но и ее решение. Начнем с того, что изначальная позиция определяться с союзником в южной войне – в корне неверна.

– Отчего же?

– Оттого что нам не обязательно смотреть на юг, достопочтенные! Так или иначе, но независимо от того, кто победит в конфликте: Нор’Эгус или Нор’Мастри, – мы отщипнем лишь долю победы, пусть эта доля и будет увесистой. Однако прямого выхода к Рабскому Простору мы так и не получим. Да и не факт, что, закончив войну, южные королевства разберутся с юронзийцами так быстро, как это необходимо. Все-таки наши южные войны – затяжные из-за магических источников. А нам нужно наладить поступление рабов как можно скорее. Так что у нас времени ждать нет!

– Что же ты предлагаешь, Кра?

– Посмотреть на север! Глеоф, братские земли Бофраит и Летардия, Сциуфское княжество и Ноэль. Эти малоразумные дикари богаты, но слабы из-за междоусобиц. Это непаханое поле! У них на челе написано по природе быть рабами, а выход к ним имеем только мы. Война с севером обойдется нам восхитительно дешево, ибо они не способны противостоять нашим магам, но плоды получим мы от нее много больше и много быстрее. Я сделал подсчеты. Что ж, в двенадцать раз мы сократим расходы на наем войск, в восемь…

Король привлек к себе внимание покашливанием, прервав ворона.

– Я тебя понял, Кра, – возразил Морнелий. – Я согласен, что север богат… но мы торгуем с ним… Торгуем долго да и поддерживаем мирные отношения. Разве можем мы напасть на доброго соседа?

Абесибо Наур усмехнулся от такого простого ответа, который подобал скорее конюху, чем королю. Потарабанив сухими пальцами по столешнице, он сказал:

– Ваше величество, юг перепахан и густо заселен, в то время как на севере плещется океан неги.

– Даже если закрыть глаза на эти мифические источники неги, которым нет пока подтверждения, – поддакнул Кра и закивал клювом. – То в горах севера сокрыты лучшие железо, олово, драгоценности. Одно северное солровское железо чего стоит! Оно в разы лучше песчаного сатрийарайского. Это может быть все наше, ваше величество. Забудем про южные войны и посмотрим в сторону варварского сервера!

– Да зачем же забывать про южные войны, Кра? – ответил архимаг, не соглашаясь. – Нам нужно лишь завладеть этими источниками, и юг тоже будет наш: от Черной Найги до песков юронзиев. Вы думаете, я вам толкую сказки про ту мощь, что таит в себе север? О нет, – и он печально улыбнулся. – Мой дед Бабабоке жизнью заплатил за эти сведения…

И Абесибо Наур, ученик великого Харинфа Повелителя Бурь, уже в который раз рассказал всем историю своего деда – Бабабоке Наура. Его дед был исследователем, выходцем из богатейшей семьи тех веков. Именно он опроверг теорию, что мир Хорр явился из небесного разлома, а нега выплеснулась из него, как вода из перевернутого сосуда. Как утверждал Бабабоке, мир демонов явился не из неба, а из-под земли, разломав ее, как ломает твердь нежный цветок, пробивающийся к солнцу.

«Не на земле ответы, а под ней», – писал неистово в своих трудах исследователь. – «Мы не нашли ни храмов, ни их останков в землях Глеофа, куда проникают наши соглядатаи. Мы думали, что найдем их на Дальнем Севере в снегах, но, возможно, их нет и там; иначе бы вести о них докатились сюда, на юг. Теперь я уверен, что под горами находится «их» царство, полное мрака, и именно там следует искать и утерянные артефакты, и моря неги. И, главное, – ответы на наши вопросы. Мы должны найти их только там, под горами Дальнего Севера, откуда явились дети Неги…»

Чувствуя гордость за своего деда, Абесибо говорил и говорил. Он был из тех горделивых людей, кто приписывает достояния предков себе и стремится их приумножить, чтобы превзойти. Все слушали архимага, кивали, но мало кто вникал – у каждого была своя забота.

Оборотень Рассодель Асуло прежде всего переживал за свое многочисленное семейство, насчитывающее одиннадцать сыновей и пятерых дочерей, которые уже сами породили кучу внуков; переживал он и за вверенных ему городских оборотней, осознавая исход долгого голода. Ворона Кра Черноокого беспокоил больше всего расход казны, что была для него роднее собственного дитя. Обычно ясный взгляд вампира Дайрика Обарайя, который за весь совет не сказал ни слова, сейчас был затуманен – он обдумывал, как бы ловчее убрать столь явный запах у борькора, чтобы повысить его действенность. Наг Шаний Шхог был озабочен победой Нор’Эгуса, в котором стали царствовать змеи, – как наг, он, конечно же, выбрал сторону змеиного короля Гайзы. Уделом Иллы Ралмантона же было глядеть на всех ясно, читая лица и мысли.

Все изредка поглядывали и на короля – тот, апатичный и отрешенный, уже был потерян для своего народа, однако по законам еще решал судьбы. Одна лишь королева сидела тенью, незримо прислуживая своему мужу.

– Мой дед погиб на Дальнем Севере в пристанище одного из детей Гаара в Брасо-Дэнто. Его убили на глазах помощников. Но что эти дети Гаара сделают целой армии? Ничего… Север – наш! – закончил архимаг свою речь.

Король Морнелий не ответил. Он уронил челюсть, отчего Наурика снова вытерла его губы платочком, и продолжил молчать. Сначала консулат терпел, терпел, терпел, но уже спустя пару минут все нервно переглянулись между собой. После отравления король растерял ум – это заметили многие. Речь его, некогда живая, как бурная река, теперь стала, будто болото – зыбкая, застоялая.

Наконец, король очнулся от своего отрешенного забытья. Весь консулат уже недовольно поглядывал на него, и ситуацию в свои руки снова взял Илла.

– Что ж, – сказал советник. – В любом случае, перед тем как предлагать решить наши проблемы с помощью севера, достопочтенный Наур, стоит выслушать, что нам скажет посол Нор’Мастри. Дзабанайя Мо’Радша прибыл к нам с предложением от короля Мододжо Мадопуса.

– Да, – медленно произнес король. – Сильная речь у тебя, Абесибо… Сильная… Род – это важно… Но пусть введут осла!

– Посла, – шепнула королева.

– А я так и сказал…

Пока консулы тревожно переглядывались из-за скудоумных речей короля, один из писарей поднялся, подошел к колокольчикам рядом со столом и позвонил в них. Охранники в коридоре услышали звон незамысловатого устройства – и двери открылись.

Посол снял маску и поднял завешенную полотном картину, положив ее деловито на стол. Он сначала раскланялся в глубоких поклонах и разлился в горячих, сердечных приветствиях, потом продемонстрировал верительную грамоту, в которой король Мододжо уполномочивал Дзабанайю вести переговоры от его лица.

– Уважаемый консулат, – завел речь посол. – Я прибыл из Багряного Пика, из Красного дворца Бахро с посланием от его величества Модождо Пра’Мадопуса.

Он развернул второй внушительный и позолоченный свиток, написанный алыми буквами, и водрузил его в центр стола.

– Его величество Мододжо передает мудрому консулату Элейгии свои наилучшие пожелания, восхваляет ваш ум, богатство вашего края и шлет дары вам, великим правителям: полсотни лучших мастрийских лошадей чистой крови, пятьдесят песчаных быков, пять цалиев рубинов и алмазов, десять цалиев корицы, десять цалиев шафрана… – и Дзабанайя говорил и говорил.

После оглашения списка даров он снова горячо раскланялся. Воздушный его алый шарф взлетел от активных движений, а глаза воспылали огнем. Дзабанайя был энергичен и жарок в речах и взмахах, и его энергия разливалась по всему залу. Все вслушались.

– Я не хочу быть чрезмерно официальным, – продолжил посол, – и не буду зачитывать скупые из-за этикета послания, облеченные в громоздкие обороты. А скажу как есть! Наш любимый король в битве у озера Куртул потерял единственного сына и наследника, Радо Мадопуса. Эта война исчерпала себя, достопочтенные, и ее пора прекратить…

– И за этим вы ш-шдесь с дарами? – прервал с презрением в голосе Шаний Шхог. – Чтобы призвать нас вмеш-шаться и сделать войну, которую вы так хотите прекратить, затяжной?

– Нет, достопочтенные! Мой старый король Мододжо сейчас пребывает в горе, ибо его род по мужской линии прерван. У него осталась одна только радость в жизни – его жемчужина, его дочь Бадба. К горестям нашего короля, маленькая Бадба по законам, как женщина, не сможет взойти на престол. Однако ее сын – сможет. Поэтому наш король хочет зародить крепкий союз, однако не желает смешивать древнюю кровь, освященную самим Фойресом, ни с горцами из Сатрий-Арая, ни с дикарями из Красных земель, ни с пахарями из Айрекка. И потому предлагает вам, ваше величество, брачный союз между прекрасной Бадбой и вашим старшим сыном, Флариэлем!

Консулат замер. В зале повисла мертвая тишина, в то время как Абесибо не сводил глаз с укрытой полотнищем картины.

– Сын принцессы Бадбы будет первым претендентом на престол нашего короля… И таким образом наследник принца Флариэля и принцессы Бадбы будет править двумя королевствами, – завершил посол.

– Элейгией правит консулат! – заметил Абесибо. – А не только король.

Лицо Дзабы вспыхнуло обаятельной улыбкой.

– А еще король Мододжо готов отослать принцессу в Элегиар… – добавил он.

И тут даже Абесибо замолк и побелел. Все поняли, что такой жест означал лишь одно – король мастрийцев ради мести готов отдать королевство в руки Элейгии при условии, что родится сын. Ведь тогда прямое право наследования будет за элегиарским наследником. А если учесть, что принцесса будет жить при дворце Элегиара, то аристократия Нор’Мастри не будет иметь влияния ни на нее, ни на рожденного наследника. Это было даже больше, чем правление двумя королевствами – это предвещало слияние Нор’Мастри и Элейгии, если удастся преодолеть сопротивление знати в Нор’Мастри.

Некоторое время все молчали. Все держали на лицах маску холода, хотя в душах кипели страсти и противоречия.

– Ваше величество, – обратился к слепому королю Шаний Шхог. – Это вмеш-шательство в дела нашего королевства извне! Консулат имеет власть одобрять или отвергать наш-шледника на престол, выбирая лучшшего – это традиция. У вас трое сыновей, но союз с Нор’Мастри приведет к тому, что на престол взойдет еще не рош-шденный сын, который может не годиться в короли!

– Мы вас выслушаем, когда посол покинет этот зал… – отозвался тихо король.

Дзабанайя, когда о нем вспомнили, встрепенулся и потянулся к картине, снял с важным видом с нее плотно обмотанную ткань и поставил на стол, с трудом придерживая. Это оказался портрет. На консулат с полотна взглянула миловидная девочка: с каштановыми кудряшками и янтарными глазами, в золотистой батистовой рубашке, широких шароварах. Янтарные глаза были символом далекого юга; их иногда называли цветом расплавленного золота. Девочку украсили золотом. Наручи, заколки, цепочки в волосах и перстни усиливали цвет ее янтарных глаз, делая их еще ярче.

– Ваше величество! – заявил гордо Дзабанайя. – Я привез с собой портрет дочери его величество Мододжо, принцессы Бадбы.

– Наурика… – шепнул Морнелий. – Опиши девочку на портрете.

– Красива, хоть и юна, выглядит здоровой и будто светится изнутри, – посмотрела на портрет королева, затем лукаво улыбнулась. – У вас хороший художник, почтенный Мо’Радша.

– Ах, нет… Маленькая Бадба в действительности красива и, главное, здорова. Когда подрастет, она сможет родить принцу Флариэлю крепких наследников!

Все молчали. Наконец, военачальник Рассодель стал расспрашивать посла, как обстоят дела на Узком тракте, какими силами владеет Нор’Мастри. В ответ тот извлек еще один свиток, где рукой мастрийских писарей были выведены сведения о составе войск и их числе. Военачальник потерялся взглядом в бумагах.

– У кого-нибудь есть еще вопросы к почтенному Мо’Радше? – наконец, подал голос король.

Тишина.

– Хорошо, почтенный Мо’Радша… Вы тут? Слышите меня?

– Слышу яснее, чем молитвы в наших храмах во время праздника богов, ваше величество, – улыбнулся посол.

– Тогда покиньте зал и дождитесь нашего ответа.

После этих слов писарь снова позвонил в колокольчики, и двери стали открываться – Дзабанайя надел маску и растворился в осеннем рассвете, бьющем сквозь окно напротив дверей зала.

Однако стоило только дверям вновь закрыться, как консулат взорвался голосами.

– То, что предлагает посол – это нарушение основополагающего закона власти Консулата, ваше величество! – возмутился ворон Кра.

– Это попирание всех традиций! – согласился дипломат Шаний Шхог.

– Это – присоединение к Элейгии земель размером в треть нашего королевства, – ответил Илла Ралмантон. – А еще выход к Рабскому простору. А если мы сможем взять и сердце Нор’Эгуса, его столицу, в чем я, правда, сомневаюсь, то в наших руках сосредоточатся все основные южные торговые пути. Род Мадопусов тянется сквозь века и берет начало от Радо Мадопуса Первого, который заложил город Бахро и поделил между сыновьями Зоро и Элго отбитые у юронзиев земли. Это достойная партия даже для нас. Это древний и благословленный род.

– Факта не отменяет, – возразил Кра. – Закон будет нарушен! Наши предки строили традиции веками, чтобы мы вытерли о них ноги?

– А что вы думаете по этому поводу, достопочтенные Обарай и Асуло? – обратился король к двум консулам.

– Нор’Эгус опасен! – ответил кратко военачальник. – Нельзя позволить этой змее вырасти, захватив Мастри, и окрепнуть…

– Осторош-шнее со ш-шловами в подобном контекште… – зловеще прошипел Шаний.

Однако военачальник Рассодель Асуло в ответ лишь брезгливо поморщился. Он держал под контролем почти всю военную структуру Элейгии. Как и многие другие представители его вида, он старательно рассаживал везде исключительно свою родню и добивался для них чинов. Однако ж когда он столкнулся с тем, что то же самое хотел сделать дипломат Шаний Шхог, когда попытался поставить в командование лучниками своего зятя, то нашла «коса на камень». После долгих пререканий зятя Шания все-таки посадили на это место и дали жалованье в 20 золотых в год, однако Рассодель это запомнил.

– Да, змеиное королевство создаст нам проблемы, – согласился веномансер Дайрик. – Они не чураются крайне грязных методов. До меня дошли слухи, будто они пытались заменить достопочтенного Зостру Ра’Шаса сотрапезником.

Все как один вокруг скривились.

– А куда, кстати, подевался Зостра? – поинтересовался архимаг.

– Бежал на север после неудачной попытки посадить в него червя, – послышался ответ от Иллы Ралмантона.

– В Глеоф?

– Нет, в снежные земли. У него не было выбора – он боялся мести короля Гайзы.

Абесибо громко расхохотался, и смех его, неожиданно ядовитый и донельзя довольный, разлился по всему залу. Некогда Абесибо и Зостра были учениками одного великого мага, Харинфа Повелителя Бурь, а потому архимаг чувствовал над своим падшим соперником превосходство.

– Здесь нет того, отчего следует смеяться… – холодно заметил Илла. – Когда-то достопочтенный Харинф поднял Зостру из низов и оплатил обучение в Байве, и Зостра все помнит. Именно Зостра помог не разрастись войне в 2079 году, склонив короля Орлалойя к миру. Хотя на тот момент он был всего лишь помощником старшего мага в Нор’Алтеле. Мы потеряли важного союзника.

– Я вижу, ты хорошо осведомлен, – улыбнулся архимаг.

– Это моя работа, достопочтенный Наур. Но давайте вернемся к Нор’Мастри.

В зале все задумались.

– Союзы нужно заключать со слабыми против сильных, – произнес военачальник. – Если мы поглотим Нор’Мастри и пойдем войной на Нор’Эгус, то сможем захватить Куртул, Сапфировый торговый путь. Либо больше…

– Это фантазии… – поморщился наг Шхог. – В змеином королевстве очень много ш-шильных магов, которые выдержат любую осаду.

– У нас тоже много магов, – прогудел военачальник.

– Там магические источники. Достопочтенный Шхог говорит истину, – заметил архимаг. – Если маги окопаются в Куртуле, то из-за источников мы будем годами осаждать их, и все без толку. С Нор’Алтелом та же история.

– Склады не бездонны, достопочтенный Наур. Люди не могут питаться магией! – засмеялся военачальник. – Их маги сами выбегут к нам, чтобы спастись от своих же горожан. Мы обсуждали проблему с рабами, а думаете у них иначе? Пусть там и меньше оборотней и вампиров, но они там есть. А вы все сами хорошо знаете, что происходит в таких городах, когда заканчиваются рабы и узники тюрем.

– Как бы нам самим не попасть в такую ситуацию, если ввяжемся в войну, не рассчитав силы, – каркнул ворон. – Нор’Эгус в хороших отношениях с Дюльмелией.

– Нет, – покачал головой Илла. – Дюльмелия после неудачной войны с Детхаем превратилась в землепашцев. Они не умеют и не будут воевать и займут сторону вероятного победителя.

– Айрекк… – начал было ворон. – У них высокие показатели урожайности и большое количество войск. Они могут поддержать Эгус, пройти через их земли и помочь Гайзе с войной.

– Война – это не только сухие цифры. В том и дело, что Айрекк собрал войска из-за страха перед Эгусом. Они тоже не воины и живут земледелием, скотоводством и морской торговлей.

– Детхай?

– Эти будут еще долго разбираться с последствиями восстания рабов в Саддамете. И их маги недавно обращались в Байву для того, чтобы узнать секрет сплава рабских кандалов, который пока принадлежит нам. Детхай настроен на союзничество.

– Горные люди с Сатрий-Арая? – развел крыльями ворон. – Эти очень воинственны, почти как юронзии. И граничат непосредственно с Мастри, им не составит труда провести войска к Бахро.

– У них в последние годы большие проблемы на море, поэтому их эмир все силы сосредоточил на то, чтобы задавить юронзийских пиратов. Они бы хотели откусить кусочек Мастри, но, если узнают, что вмешались мы, останутся в стороне. Тем более они храбры лишь в горах да в набегах, а, спустившись на равнины, они вмиг хиреют и становятся трусливыми.

Все в зале задумались.

– Хорошо. Раз все высказались… Давайте уже закончим. Кто против брачного предложения? – спросил король.

– Я, ваш-ше величество! – наг Шаний чуть наклонился к столу и оперся локтями. – Нор’Эгус также жаждет получить нас в союзники! С этим могучим королевством мы быстро решим вопрос с Нор’Мастри и навсегда закроем споры по Апельсиновому саду. А сделка с мастрийцами грозит большими неприятностями. Мастрийцы слабы – чего только стоит потеря ими в 2048 году Даадских провинций, которые сейчас зовутся Рабским Простором, – и наг усмехнулся. – Их порвут, как одеяло. Юронзии растащат их на юге, эгусовцы – на западе, сатрий-арайцы – на юго-западе. И это союзники?

– Это нарушение всех законов, – сказал следующим ворон-казначей. – Мы создаем законы не для того, чтобы их повсеместно нарушать. Консулат был утвержден для ограничения самоуправства королевской власти. Я говорю не о конкретно вас, ваше величество, а о ситуации.

– Согласен с уважаемым Кра, – кивнул архимаг. – И я уже говорил, что война станет затяжной из-за хорошей обороны Куртула и Нор’Алтела. Нор’Мастри всяко падет, а нам уже пора посмотреть на север и его богатства.

Трое из семерых консулов проголосовали против. Все смотрели друг на друга, пока король созерцал черную пустоту и слушал.

– Ну что ж… – протянул Морнелий.

– Ваше величество, не попирайте закон! – предостерег Кра.

– Грядут сложные времена, Кра… И нам нужен сильный Юг, скрепленный прочными узами.

– Я бы посоветовал вам отложить принятие решение! – не унимался ворон. – Дайте нам на обсуждение неделю. Возможно, кто-то передумает!

– Кра, Кра, – король покачал головой, украшенной простой короной в виде ветвей дерева. – Этот вопрос зрел больше года. Каждый из нас уже давно занял свою сторону.

– Но в свете новых сведений…

– Кра, вы забыли, кто здесь король? Я!

Ворон притих и лишь нахохлился. Военачальник кивнул, согласившись с доводами короля, ибо при ком, как не при короле, он смог устроить везде свое семейство. На лицо дипломата набежала тень – готовый вот-вот зародиться союз с Нор’Мастри разбивал все его планы и договоренности с эгусовскими переговорщиками. В это же время архимаг с презрением разглядывал перекошенное лицо Морнелия и думал только о том, как слабость правителя порой рушит королевства.

– Таким образом, – поднялся со стула король, держась за стол слабыми руками. – Мы принимаем предложение мастрийцев. И мы занимаем их сторону в войне. Позовите осла… посла!

После перезвона колокольчиков створки дверей распахнулись. Дзабанайя вошел в зал, силясь скрыть волнение в спокойном шаге, но страсть на его лице, свойственная всех потомкам юронзиев, с лихвой выдала его. Войдя, он оглянулся и увидел, что створки дверей оставили открытыми. В его глазах скользнула неуверенность – сейчас прозвучит отказ. Однако король мягко улыбнулся, что сразу же перекосило его лицо, и обратил свой отрешенный лик туда, где должен был стоять посол.

– Я принимаю предложение вашего короля, почтенный Мо’Радша, – сказал он.

– Ах, ваше величество! – лицо посла дрогнуло. – Ваша мудрость, как и мудрость консулов, не знает пределов. Я передам королю ваш ответ! Сегодняшний день можно считать началом великого союза, который принесет благо обоим народам!

– Это покажет время. Обсудите детали возвращения в свои земли с достопочтенным Асуло. Совет… окончен.

В тишине раздались шелест парчовых одежд и шуршание бумаг писарей-воронов, которые все документировали. Поднявшись, консулы стали покидать Мраморную комнату в некоем недобром молчании. Король же тихонько позвал своего советника.

– Илла… Илла, ты здесь?

– Конечно, ваше величество. Я всегда с вами.

– Пройди со мной в покои.

Поддерживаемый своей женой Морнелий Слепой медленно направился из Ратуши к Коронному дому. За ним вереницей последовала огромнейшая свита и советник, стучащий тростью. Чуть погодя они все добрались до темных покоев. Там большая часть свиты отсеялась.

Всю стену опочивальни короля вместе с окнами закрывали черные гардины. От этого в комнате царил мрак, тягучий и тяжелый. Наурика провела Морнелия за руку к широкому креслу и осторожно усадила.

– Подушечку подать? – поинтересовалась женщина.

– Нет. Будь добра, оставь нас с Иллой наедине.

Королева кивнула и, сложив руки на животе, медленно покинула спальню. Вслед за ней по приказу ушли камергер, трое немых рабов-евнухов и личный маг.

Когда дверь за ними закрылась и комната снова погрузилась в темноту, Морнелий устало откинулся в кресле, снял корону, затем шелковый платок и посмотрел пустым слепым взором туда, где сидел советник.

– Как ты себя чувствуешь, Илла?

– Терпимо, ваше величество.

– Сколько тебе осталось по словам лекарей?

Илла вздохнул.

– Муатаб говорит, что десять лет.

– Десять… Хорошо, значит, я не останусь без тебя в эти сложные годы.

– Я с вами, ваше величество, – улыбнулся натянуто советник. – Я с вами до конца, как и клялся.

– Расскажи мне, что думаешь о Нор’Мастри и войне.

Илла задумался и оперся подбородок о трость, сидя в кресле. Подумал с минуту и, наконец, произнес.

– У Нор’Мастри не все так хорошо, как они заявляют. Мне доложили, что юронзии намереваются идти дальше, за пределы захваченного Рабского Простора, желая расширить его. Несмотря на столь юный возраст, у сына Рингви Дикого проявляются недюжинные задатки лидера и генерала. Боюсь, ваше величество, что его племена могут дойти вплоть и до Джамогеры. А сатрий-арайцы, спустившись с гор, тут же присоединятся к разрыванию Нор’Мастри на угодья. Мы нужны мастрийцам больше, чем они нам, и рассчитывать на то, что их доля в войне будет велика – не стоит.

– А что с нашей казной… Все ли так плохо, как вещал Кра?

– Кра всегда рассматривает все в худших красках, радея за то, чтобы казну ворошили как можно меньше. Но он отчасти прав. Из-за дотаций рабовладельцам и расходов на укрепление Апельсинового сада наша казна мало готова к большой войне, а надо понимать, что война будет затяжной. Мы сможем покрыть часть расходов займами у банкирских домов, но только отчасти. Однако выход есть, хоть и болезненный. Но необходимый. Если бы я предложил его на совете, то никто бы не согласился на союз.

– И что же ты предлагаешь?

– У нас, ваше величество, есть богатейшая на юге знать. С ее ресурсами нашей казны хватит, чтобы собрать войска для осады даже Нор’Алтела. В закромах у этой знати золота в десятки раз больше, чем было в нашей казне в лучшие годы. Но знать наша старая, златожорствующая. А взять с нее придется много…

Король прокашлялся и тихо заметил:

– Вся наша знать, Илла, вскормлена на гагатовых землях, розданных с руки моих милостивых предков. Причем розданных в пользование на благо короне.

– Боюсь, что все уже это давно позабыли и считают земли исконно своими, – криво улыбнулся советник.

– Тогда нужно напомнить. Я даю тебе добро, Илла, подготовить законопроект. Устанавливаю срок – до праздника Шествия Праотцов.

– Как прикажете.

– Что еще нас ждет?

– Дворец постепенно окутает недовольство, и оно будет расти все сильнее. После выхода закона о новом налоге мы в глазах аристократии предадим ее. А когда из Нор’Мастри вместе с девочкой прибудет и часть чиновников, начнется передел интересов и власти. Никто не захочет нести потери из своего кармана.

Советник замолк и рассмотрел лицо короля, не видевшее света, а оттого белое и измученное.

– Продолжай, Илла. Не оставляй меня во тьме одного.

– Я бы рекомендовал вам по отношению к консулату усилить бдительность. Половина консулата не согласна, и они обязательно предпримут что-нибудь для того, чтобы сорвать сделку. Однако мы можем это предупредить.

– Ты хочешь организовать слежку?

– Да, но грязные дела из страха чтения памяти будут делаться не напрямую, а через косвенных поверенных. Я бы не стал полагаться на дворцовых соглядатаев в поиске изменников, а привлек бы сторонние гильдии, которые невозможно будет подкупить.

– Раум… – апатично сказал король.

– Да, ваше величество. Раум преданна и честна, чего я не могу сказать о наших консулах. Также она поможет организовать безопасную переправу девочки из дворца Бахро. Если с Бадбой что-нибудь случится, то союз умрет, не родившись. Но чтобы Раум смогла проникнуть во дворец, мне нужно будет, ваше величество, получить власть над всеми этапами проверки прислуги. Маги Абесибо не должны обнаружить Ее.

– Хорошо. Я передам тебе полноту власти и здесь, – кивнул король, и голова его по-шутовски свесилась на чахлую грудь. – Я рад, что хотя бы на тебя можно положиться…

– Спасибо, ваше величество, за столь лестные слова, но, боюсь, что все пройдет не так гладко, как хотелось бы. Грядут тяжелые времена… – помрачнел Илла. – Сейчас от представителей двора исходит не меньшая опасность, чем от Нор’Эгуса. На их месте я бы первым делом позаботился о смерти Бадбы. До появления наследника пройдет несколько лет, а у убийц будут в распоряжении магия, яды, гильдии. Причем опасность теперь будет угрожать не только девочке, но и вашим сыновьям. Но у вас их трое, а вот у Мододжо ребенок – один. Чтобы оборвать союз, придется убить либо трех принцев, либо одну девочку, которой и так будет не рад весь двор. Я думаю вы понимаете, какой вариант выберут…

– Понимаю, – вздохнул король.

– А еще я бы рекомендовал вам пересмотреть свое окружение и сократить доступ к королевской башне. Дело нешуточное, Нор’Эгус – богатое королевство и у них хватит золота, чтобы послать даже мимиков. Их хоть и осталось мало, и они сами скрываются от карающей длани закона, но до моих ушей долетают неутешительные слухи, будто Белая змея, Зрячие и дети Химейеса рыскают по городам в поисках зачатых мимиками младенцев, которые уже с полугода начинают проявлять способности к оборотничеству.

Король вздохнул и откинулся назад.

– Хорошо, но, Илла, тебе тоже бы следовало перебраться во дворец. Разве ж ты не рискуешь, проживая в особняке на краю Золотого города?

– Пребывание во дворце не спасло меня от Белой Розы в свое время, – улыбнулся печально Илла.

– Да… Да, – сам себе кивнул король. – Но тебя успели спасти, потому что ты был рядом. Если ты будешь в особняке, даже пара минут станет для тебя губительной. Яды и убийцы доберутся до тебя даже сквозь щиты.

– Вы правы. Я поразмыслю об этом.

– И к слову… Я знаю о слухах. Ну, о тех, что ходят вокруг тебя и того ноэльского раба, который прибыл с Вицеллием. Ты собираешься ему дать свободу?

– Позже, – и Илла нахмурился.

– Почему же?

– В его истории есть темные пятна. И хотя я вижу, что моего раба держит при мне не только браслет, сотворенный вашим личным магом из Байвы, я не готов сделать признание перед двором. Сначала я хочу разобраться…

– Тебе осталось не так долго жить. Разве не желал ли ты сына? Я готов выказать ему благосклонность, Илла. Через три месяца день Гаара, и он может пойти по твоим стопам.

– Желал, ваше величество, – Илла натянуто улыбнулся. – Я благодарен вам за опеку.

– Так прими ее. Дай ему свободу, чтобы он видел в тебе не угнетателя, а благодетеля.

– Он не так прост, как кажется; слишком мало рассказывает о своем прошлом. Поначалу я считал, что из деликатности он не хочет ворошить прошлое, связанное с Вицеллием, – Илла поморщился от упоминания Алого змея, впрочем, как и всегда. – Но сейчас прихожу ко мнению, что за плечами моего раба тянется долгая история. Я благосклонен к нему и благодарен судьбе, однако Раум отправилась в Ноэль, и я жду от нее доклада.