Текст книги "Спящая кукла (СИ)"

Автор книги: Даша Пар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Vilone – Спящая кукла.

Как не потерять себя?

   Глава 1. Страх.

   В этот по-осеннему сумрачный день, когда мысли кружатся вокруг чашки горячего чая или кофе, а тело немеет от холода, я опаздывала на занятия. Быстро лавируя в толпе, я спешила, спешила и всё равно не успевала. Через 20 минут начнется первая пара, я же была только в начале пути. В очередной раз убрав волосы, развевающиеся на ветру, я снова ускорила свой шаг. До остановки трамвая оставался один поворот и я почему-то знала, что трамвай только что отчалил от остановки. А следующий будет через 10 минут. Так и оказалось. В отчаяние я прислонилась к стене и выдохнула. И почему я такая? Почему всегда опаздываю? Оказываться второй стало для меня привычкой. Сколько себя помню всегда так было. На свет я родилась второй, мой брат близнец словно оттолкнул меня и вылез первым, в садике оставалось всего лишь одно место в спецгруппу и, разумеется, мой брат оказался первым, а я попала в обычную. Как бы я не старалась в школе на различных конкурсах, заданиях и уроках, второе место всегда моё. И в повседневности, в мелочах – вторая, никогда не первая. Самое обидное это то, что кроме меня никто этого не замечал. Все считали меня умницей разумницей. Быть моей подругой или другом – значит всегда достигать того, чего хочется. Это стало аксиомой. Иногда меня даже называли талисманом на удачу, совершенно не заботясь о моих чувствах. Наверное именно из-за этого, когда я закончила школу, я перестала общаться с друзьями, ведь в школе искусств, куда я поступила никто не знал об этой моей особенности. А поступив я так и не удосужилась завести друзей. Кому понравится, что его используют? м?

   В этот момент подошел трамвай, посмотрев на часы я поняла, что первая пара вылетела в трубу, и соответственно шанс сдать работу вовремя тоже. А это значит, что Лиана опять займет первое место. И не спрашивайте как я пришла к этому выводу. Ведь когда я приеду мне достаточно найти преподавателя, придумать какое-нибудь оправдание своему пропуску и сдать работу, но поверьте мне – я точно знаю, что второе место займу именно я. Увы и ах.

   Быстро пробив билет, я заняла место у окна и прислонившись к нему стала наблюдать за уличным движением. Вообще мой город ничем не отличается от сотни других городов, ну разве только не везде есть выход к холодному морю и соответственно диким, ледяным ветрам и прохладному лету. Я всегда замечала, что осень как-то странно влияет на города. Они словно бы становятся четче после зеленого лета. Оранжевые краски, красные, желтые, серое небо или наоборот пронзительно синее, какое и не снилось однотипному лету, делает город ярким, вызывающе нагим. Ведь осенью, когда опадают листья с деревьев, когда идут затяжные дожди и ветер, словно проснувшись от летней, теплой спячки, с удвоенной энергией бросается на проспекты, перекрестки, блочные дома и архитектурные изыски, демонстрируя нам всё, что летом было скрыто за зеленой листвой. Все трещинки, потертости, отколовшиеся куски штукатурки и краски, новые признания в любви или ненависти на домах становятся явными именно осенью, когда разум, опечаленный разлукой с теплом, с ненавистью смотрит на окружающий мир, в надежде найти что-нибудь такое, что можно возненавидеть, обругать и успокоиться. Ведь грешно ругать природу за смену времен года, гораздо проще злиться на жадных хозяев города за то, что им жалко денег привести в порядок дома и улицы.

   Я ещё раз посмотрела на часы. Три, два, один. Ну вот и всё, звонок прозвенел. А я всё ещё в пути. Обидно, ну да ладно. Не в первый раз опаздываю. Я поудобнее перехватила чехол с работой внутри. Тяжелый. Я день угробила на этот рисунок. Абстракции мне всегда трудно давались, особенно на какую-то конкретную тему, в данном случае – любовь. И вот что тут я должна была нарисовать? Геометрическое сердце? Стрелу амура? Что? В конце концов я нарисовала любовь. Сложно описать словами то, что получилось и ещё сложнее сказать, где именно в моей картине любовь. Но всё-таки это абстракция. Красиво и очень неж...

   Внезапно что-то толкнуло меня вперед и я сильно ударилась о поручень впереди стоящего кресла, а затем меня опрокинуло назад. Я инстинктивно закрыла лицо руками, чувствуя как по ладоням течет кровь. Женщина, ещё минуту стоящая рядом со мной, сейчас лежала чуть впереди и стонала. Вокруг кричали люди, и вот снова что-то протаранило трамвай, на этот раз справа, и на моих глазах кресло врезалось в тело испуганной женщины и прижало её ко мне. Весь правый бок трамвая представлял собой печальное зрелище, искореженные куски кресел, битые стекла, висящие, разорванные провода и дым, и огонь. Несколько секунд я просто ничего не понимала, я ничего не слышала и не чувствовала, в голове стоял гул и где-то на задворках сознания копошилась мысль, что я потеряла свою работу. После мой взгляд упал на женщину, плотно прижатую к моему телу. Из груди у неё что-то торчало, а из ушей, глаз и рта текла кровь. Как только до меня это дошло я закричала. За долю секунды на меня обрушился весь мир, все звуки, запахи, картинка стала четкой и ужасной, после чего всё погрузилось во мрак и я потеряла сознание.

   Первое, что я почувствовала, была боль. Голова просто раскалывалась. Второе – я почти не чувствовала своего плеча. Открыв глаза я увидела белый потолок, белые стены и капельницу. Я в больнице? Память очень неохотно возвращалась ко мне, вроде бы я ехала в школу. Ехала в трамвае. Авария. Вот, что случилось! В трамвай что-то врезалось, было много дыму и вроде был огонь. В поле моего зрения появилась молодая девушка в халате медсестры.

   – Очнулась? – заботливо спросила она, – вот и молодец! – достав из верхнего кармана халата фонарика, она посветила им мне в глаза, – так, на свет реагируешь, это хорошо, – после этого она проверила капельницу, – как ты себя чувствуешь?

   – Голова болит, – прошептала я, и сама удивилась как тихо прозвучал мой голос, – и я не чувствую своего плеча.

   – Это нормально, после того, через что тебе пришлось пройти, неудивительно, что у тебя голова болит, – улыбнувшись, сказала она, – я сейчас принесу тебе таблетки, ты должна их выпить и тебе станет легче, – после этого она внимательно посмотрела на меня, – скажи, ты помнишь, что произошло?

   – Да... авария, в трамвай что-то врезалось – ответила я.

   – Да, всё верно, – облегченно ответила она, – но ты не волнуйся, пожалуйста, тебе сейчас нужен покой, – после этого она достала из кармана блокнот и ручку, – скажи, пожалуйста, как тебя зовут и телефоны твоих родителей или ближайших родственников. Когда тебя привезли сюда, при тебе не было никаких документов удостоверяющих личность, похоже они пропали, – она виновато улыбнулась.

   – Да... конечно, меня зовут София Спирин. Позвоните пожалуйста Инге Юрьевне, она заботится обо мне, – далее я продиктовала её телефон.

   Быстро всё записав, медсестра внимательно посмотрела на меня, – Инга Юрьевна твой опекун?

   – Я совершеннолетняя, мне не нужен опекун.

   – Ясно, а твои родители? Может стоит, в первую очередь, позвонить именно им?

   – Нет, не стоит.

   – Ладно, это мы обсудим позднее, сейчас я тебе принесу лекарства, а ты пока отдыхай, тебе нужно набираться сил. Позже я покормлю тебя, а после придет твой лечащий врач. Кстати, меня зовут Анна, если что – рядом с тобой лежит пульт, вот эта кнопка вызова, нажми, если что-то тебе понадобиться, – она вновь улыбнулась и ушла.

   Я пошевелила левой рукой, и с трудом подняв её, ощупала свой лоб. Как и ожидалось, он был забинтован, после чего я ощупала правое плечо – опять бинты. Видимо плечо я повредила когда... Нет, я не хочу об этом сейчас думать. И я закрыла глаза. Минут через пять вернулась медсестра неся в руках поднос с таблетками и стакан воды. Проследив, как я приняла таблетки, она ушла.

   А я уснула.

   А когда я проснулась возле моей кровати уже сидела Инга и что-то читала.

   – Ты давно приехала? – спросила я.

   – О, ты проснулась! – оторвавшись от чтения, обрадовалась она. – Нет, не очень, – после чего она посмотрела на часы, – и часа не прошло. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

   Надо сказать, что Инга была для меня самым близким человеком на свете и самым любимым. Именно она, когда погибли мои родители, помогла мне и моему брату встать на ноги. Она всегда была рядом, когда нужна была её помощь или юридическая консультация. Очень добрый и светлый человек, она когда-то была близкой подругой моей мамы. Одна из всех, кто когда-то был другом семьи не отвернулась от нас. Особенно в тот период, когда мы с братом, словно спящие куколки были не в состоянии покидать дом и заботиться о себе. Она помогла нам справиться с этим. Жаль, что для моего брата этого оказалось мало и он в конце концов всё-таки оказался в психиатрической лечебнице, когда стало ясно, что своими силами мы не справляемся. И я благодарю бога за то, что страховку за автомобильную аварию, в которую попали мои родители нам всё-таки выплатили, опять же благодаря Инге. И теперь мне не приходится слишком много думать о деньгах.

   – Да, уже намного лучше, голова ещё немного гудит, но не сильно, – улыбнулась я. – Как думаешь, надолго я тут задержусь?

   – Не знаю, наверное, да, – нахмурилась Инга, – я думаю, что тебе не следует так спешить выбраться из больницы, ты получила много ранений плюс у тебя сотрясение. Так что я думаю, что тебе следует составить список вещей, которые ты хочешь, чтобы я тебе принесла.

   – О, ненавижу больницы и больничную еду, – расстроилась я. – И у меня зачет скоро, мне к нему нужно готовиться.

   – А когда у тебя зачет?

   – Одиннадцатого.

   – Думаю, что ты до этого числа точно не выпишешься, – улыбнулась она.

   – Черт, – я печально покачала головой, – а когда здесь обед? Я проголодалась.

   – Вот, правильный настрой! Я сейчас принесу тебе ужин, время то уже шестой час, – ответила она, после чего встала и ушла из палаты.

   Я откинулась на подушку и задумалась. Получается, что в больнице я надолго. Соответственно я пропущу много занятий, зачетов и прочее, что связано со школой. В принципе мне уже приходилось догонять остальных в учебе, после того, что случилось с родителями я пропустила полгода обучения. Это оказалось не так сложно, как казалось мне. Нужно всего лишь стараться и не бояться обращаться к преподавателям, которые обязательно придут к тебе на помощь, если ты попросишь. Что ещё из дел? Ну, за домом присмотрит Инга, так что тут тоже всё в порядке. Счета за пребывания в психиатрической лечебнице уже оплачены, за дом тоже. Хорошо, что сейчас конец месяца и не нужно об этом беспокоиться. А больше ничего и нет. Моя жизнь не такая интересная, как могла бы быть. До смерти родителей я была не такой уж и общительной. Предпочитала читать книжки и смотреть интересные фильмы, чем гулять со сверстниками. А после я и вовсе перестала обращать внимание на окружающий мир. Пожалуй, единственное место, где я чувствовала себя увереннее – это был интернет и соответственно друзья, все, которые у меня сейчас есть из него. То есть мы только там и общаемся. Это не так странно, как может показаться. Очень много людей моего возраста предпочитают интернет общение реальному. В интернете ты можешь быть самим собой или притвориться кем-то иным, и ты всегда сможешь найти собеседника. Как то получилось, что моими друзьями оказались люди, занимающееся концертной деятельностью, проще говоря, готическая группа Спящие куклы, в своей музыке они довольно интересным образом умудряются смешивать индустриальные мотивы и классическую музыку, а слова их песен по настоящему трогают душу. А самое интересное заключается в том, что они живут как раз в моем городе. Вот только они не знают, что и я из этих мест. Когда я с ними только познакомилась я уже заранее знала, что не решусь на личную встречу, так как они довольно популярны, а я... А что я? Маленькая девочка, которая вынуждена каждый день напоминать себе о том, что нужно жить, нужно есть, нужно учиться, убираться в доме, ходить за продуктами и посещать психиатра, чтобы не сойти с ума. Не думаю, что они хотели бы меня увидеть такой, какая я есть на самом деле. К тому же я не гот. А они да. Ну... может в душе и я гот... хотя всё это бессмысленный треп. Для них я живу очень далеко и в очень маленьком городе. Я специально нашла такой, в который они точно не приедут, когда будут гастролировать. Тем я и рада. Вот только до меня лишь сейчас дошло, что двенадцатого они будут давать заключительный концерт в городе, после чего они уйдут на полугодовой перерыв во время которого они планируют писать новый альбом. А я ведь хотела сходить и посмотреть на их выступление вживую, так сказать инкогнито. Обидно получается. Я и билет уже купила. Но может всё-таки удастся уговорить врачей выписать меня пораньше, это было бы просто замечательно.

   В палату зашла Инга, у неё в руках был поднос с едой. Больничной едой. Ненавижу.

   – Я поговорила с медсестрой и попросила позвать твоего лечащего врача. Также я отменила визит местного психолога, ну, ты понимаешь, после того, через что тебе и другим пострадавшим пришлось пройти это обязательная процедура, но я настояла на визите твоего психиатра, так что сегодня вечером я позвоню Анне Ивановне и попрошу её на днях навестить тебя. – Инга поставила поднос на стол и перевела койку в вертикальный режим, достала специальную подставку и водрузила на неё поднос, – вот, теперь ты можешь поесть. И не смотри на меня так, это специальная больничная еда, без всяких вредных добавок и всего прочего. Да она не слишком вкусна, но это то, что тебе сейчас нужно. Ты же не хочешь, чтобы тебе стало плохо? Твой организм сейчас слишком слаб, чтобы принимать ту, пищу, к которой ты, да и все мы, привыкла.

   – Да мамочка, – проворчала я, беря ложку, – можно было обойтись и без лекций, я знаю, что это за еда, ещё с прошлого раза запомнила.

   – Вот и хорошо, – улыбнулась она, после чего посмотрела на часы, – мне скоро придется покинуть тебя, для родственников жертв аварии сделали послабления, чтобы мы могли подольше находиться рядом с вами, но всё-таки не так уж намного. Как только врач осмотрит тебя и даст заключение, вынуждена буду тебя покинуть, так что давай, кушай и составляй список вещей.

   – Да мне особенно много и не нужно, – ответила я, поедая отвратительную на вкус жидкую кашу, – главное мой ноутбук с интернетом и плеер, ну и всякие нужные больничные принадлежности.

   – О Господи, вот она, современная молодежь, ни дня без интернета, – покачала головой Инга, – я спрошу у врача можно ли тебе сейчас пользоваться техникой, потому что мне кажется, что нет.

   – Да ладно, – усмехнулась я, – голова то у меня уже не болит, а всё остальное не может помешать мне полить грядки в Счастливом фермере.

   – Молчи уж грусть, я свои не поливала уже так давно, что там наверняка всё завяло, – рассмеялась она.

   – Приятно заходить в палату и слышать жизнерадостный смех, – в дверях палаты появился мужчина в белом халате, – ну что больная, как мы себя чувствуем? Меня зовут Олег Владимирович, я ваш лечащий врач, – представившись, он прошел в палату и подошел к моей постели, снял с неё какую-то дощечку и внимательно стал читать, что на ней написано, – ага, София, ну так как мы себя чувствуем?

   – Неплохо, голова уже совсем не болит, руку немного колит, а в остальном чувствую себя прекрасно, – улыбнулась я.

   – Настолько прекрасно, что уже не можешь не думать о выписке? – усмехнулась Инга, – эта егоза только проснулась, а уже сразу спрашивает, когда можно будет поехать домой! Меня кстати Инга Юрьевна зовут, я в каком-то роде опекун этой непоседы.

   – Приятно познакомиться, – улыбнулся врач, – вы уж простите за мой нескромный вопрос, но в документах в графе родственники указаны вы, а не родители, можно спросить почему?

   – Мои родители погибли в автомобильной аварии в день моего совершеннолетия, – ровным голосом ответила я, – больше у меня нет родственников, которые могли бы обо мне позаботиться, Инга Юрьевна мой адвокат, близкий друг и опекун в том смысле, который вкладывают в это слово.

   – О, простите меня, я вам искреннее соболезную, – несколько растерянным голосом ответил врач.

   – Не стоит, это произошло уже достаточно давно, так что я спокойно отношусь к подобным вопросам, – ответила я, после чего перевела тему в другое руслу, – а теперь, уважаемый Олег Владимирович, скажите мне, когда я смогу покинуть больницу и можно ли мне на время пребывания в данном заведении пользоваться интернетом?

   С момента моего попадания в больницу прошло уже несколько дней, и я понемногу начинаю привыкать к этому месту. Врач разрешил мне пользоваться интернетом и уже на следующий день Инга принесла мне ноутбук, продолжая ворчать про бестолковую молодежь, которая слишком много времени тратить на всякие глупости, вместо того, чтобы совершать те глупости, которые совершали подростки, когда была молода Инга. Я, на удивление врачей, очень быстро иду на поправку. В первоначальном диагнозе врачи считали, что у меня сотрясение мозга, однако это оказалось не так. Голова у меня не болит, а рука довольно быстро идет на поправку, слава богу, что нет перелома. Все синяки и ссадины, которыми было покрыто моё тело почти полностью сошли на нет, хотя даже и недели не прошло с тех пор, как я их получила. Давление очень быстро пришло в норму, кровь тоже. Врачи головами качают, а я убеждаю их, что на следующий недели, желательно в начале меня можно будет уже выписать.

   В интернете я прочитала, что случилось с трамваем. Читая сухие строки отчета с места происшествия мне стало по-настоящему страшно, я даже расплакалась, когда поняла, как мне повезло. А ситуация была следующая. Всё произошло на перекрестке, когда трамвай тронулся на зеленый свет, водитель небольшого грузовичка куда-то очень сильно спешил, поэтому когда он увидел желтый свет, то решил, что если поднажмет чуть-чуть, то проскочит. Не проскочил. Трамвай врезался в грузовичок, когда тот выскочил из-за большой фуры, после чего в нас врезался второй идиот с другой стороны, который тоже думал, что проскочит. В этой аварии погибло двадцать два человека, в том числе эти два идиота и водитель трамвая, в живых осталось только пять человек. Судя по видео-модели, которую составили журналисты, я выжила чудом, так как сидела на линии удара второй машины. Память о произошедшем вернулась на второй день, вернее ночь, я тогда сильно кричала, когда мне приснилось лицо той женщины, которая врезалась в меня, прибежавшая медсестра быстро что-то мне вколола, и я уснула без сновидений. Теперь я понимаю, что вероятнее всего та женщина спасла мне жизнь, загородив своим телом меня от проводов с током, огня и смягчив удар машины.

   Вчера ко мне приходила Анна Ивановна, мой психиатр, мы очень долго проговорили, и она успокоила меня, заверив, что ничего не могла тогда сделать. Она всегда помогала мне прийти в себя и успокоиться, так что после её ухода я чувствовала себя намного лучше в моральном плане. А в физическом и так всё хорошо.

   Так прошло ещё несколько дней, а в среду следующей недели Олег Владимирович, наконец, пускай с неохотой и с моими клятвенными заверениями, если что не так, я обязательно позвоню, выписал меня из больницы. Я была на десятом небе от счастья, ведь по предписанию врача я ещё десять дней не могла посещать школу, а вот пойти в клуб, про который я благоразумно промолчала, я совершенно спокойно могла. И даже сходить и купить то великолепное черное с серебряной ниткой платье, которое я присмотрела в интернете, пока лежала в больнице. Так что я была просто счастлива, и ничто не могло омрачить моего счастья. Ничто, кроме этого.

   – Твоему брату стало хуже, – проговорила вместо приветствия Инга, встретив меня возле больницы, она должна была отвезти меня домой, – те лекарства, которые ему давали... он перестал их пить, прятал под тумбочкой... вчера он принял их все разом, его еле откачали.

   – Боже мой, – прошептала я, – но почему? Почему он это сделал? Врачи же говорили, что он идет на поправку! Что он улыбается и уже не считает себя виноватым в смерти родителей!! Почему?

   – Вероятно мы не скоро сможем узнать ответ на твой вопрос, – печально ответила Инга, – твой брат сейчас в отделении интенсивной терапии в больнице, я говорила с врачами, скорее всего мы не сможем его навестить ни сейчас, ни в ближайшее время. По словам Агнессы Павловны твой брат, как ты понимаешь, планировал это давно, а если учесть что в самом начале лечения он считал виноватой и тебя, то встреча будет возможна ещё очень и очень не скоро.

   – Я понимаю, – прошептала я.

   Мои родители погибли в автомобильной аварии, когда везли меня и моего брата домой из ресторана, где мы праздновали наше совершеннолетие. Ведь мы с братом близнецы. В тот день отец слишком много выпил, и на просьбы моего брата вызвать такси, а уже потом забрать машину, ответил отказом. В результате в нас врезалась другая машина на перекрестке. И хотя в результате расследования проведённого полицией и страховыми компаниями, мы были признаны невиновными в случившемся, наши родители погибли, а мы с тяжелейшими травмами попали в больницу. Только через полтора месяца нас выписали. Всё это время нас навещали наши друзья, друзья родителей, штатные психологи и разумеется Инга. А мы были словно зомби, плохо реагировали на окружающий мир. Единственное, что по-настоящему нас задело – день, когда мы узнали, что родителей похоронили без нашего участия. Мой брат, Серж, словно обезумил, крушил и ломал больничную мебель, пока ему не вкололи успокоительное, я же тихо плакала. Самый страшный период был впереди, когда нас оставили в покое. Мы вообще не выходили из дома, почти не ели и постоянно спали. А ещё часто говорили. Вот только говорил в основном мой брат. И то что он говорил, было очень страшно. Он обвинял меня и себя в том, что случилось. Говорил, что мы должны были уговорить отца отказаться от поездки на машине и вызвать такси. Он всё время припоминал какие-то странности в поведении родителей, вернее не припоминал, а выдумывал. В конечном счете он решил, что наши родители решили покончить с собой из-за нас, из-за того, что мы бесполезные и плохие дети. И умереть должны были мы, а не они. И раз сейчас наши родители мертвы, то нам теперь не зачем жить. Мой брат всегда был превосходным оратором, и тогда ему удалось меня убедить, ведь я всегда и во всем его слушала, своего любимого братика. У которого настолько поехала крыша, что он решил нас убить. Спасло нас чудо, и имя ему – Инга. Только она по-прежнему нас навещала и пыталась привести в чувство. Именно она заметила странные изменения в нашем поведении во время последней встречи и проконсультировавшись со своей близкой подругой, Прохоровой Анной Ивановной, забила тревогу. Так мы попали в частную психиатрическую лечебницу, из которой спустя три с половиной месяца я вышла, а мой брат нет. И до последнего дня моего пребывания в том месте мой брат считал, что мы не должны жить, а когда узнал, что меня выписывают, попытался на меня напасть, крича: "Предательница! Ты не достойна быть моей сестрой" – и всё в таком духе. Теперь я отчетливо понимаю, что мой брат болен, и не понимает, что он говорит, но тогда слышать его слова было невыносимо.

   – Инга, отвези меня пожалуйста домой, – тихо проговорила я, – я очень устала и хочу спать.

   – Да-да, конечно, – поспешно ответила Инга, открывая двери машины, – может мне остаться сегодня ночью с тобой?

   – Нет, не нужно, – печально улыбнулась я, – я просто устала, и сейчас я не готова говорить о моем брате и обо всем... ну ты понимаешь..

   – Хорошо, – заводя мотор машины, она улыбнулась мне в ответ, – ты знаешь, я думаю, что рано или поздно твой брат поправиться и вернётся домой, и вообще всё будет хорошо, иначе и быть не может!

   – Да, разумеется, розовые слоники и всё такое, – сонно прошептала я и уснула.

   Не смотря на всё, что произошло, я по-прежнему была преисполнена решимости сходить в клуб. С одной стороны я понимаю, что мой брат болен и было бы неправильно идти веселиться, когда он лежит в больнице. Но с другой стороны – я ничего не могла сделать, и как сказала Анна Ивановна, я не должна сейчас быть одной и много думать о поступке брата, так как моя психика ещё не слишком устойчива, а после аварии трамвая, чем меньше времени я буду посвящать самокопанию, тем лучше. И я думаю, что это правильно. Вот так вот. Такие мысли витали в моей голове, перед тем, как я легла спать. Инга благополучно привезла меня домой, помогла перетащить кое-какие вещи, мы даже вместе попили чай, после чего я проводила её и позвонила Анне Ивановне, чтобы поговорить о брате. А потом я приняла душ и отправилась спать.

   На следующий день я решила сходить по магазинам. В конце концов нужно купить платье, да и продукты тоже не мешало бы приобрести. В результате я потратила целый день на покупки, домой вернулась нагруженная продуктами и, помимо платья, я ещё купила очаровательный комплект нижнего белья, черный, довольно простого покроя, но изумительно смотревшегося на моей фигуре. Дома я принялась за уборку, за время моего отсутствия в комнатах скопилось достаточно пыли и грязи, чтобы я не могла пройти мимо. В целом день прошел очень даже не плохо, я слушала хорошую музыку, наводила чистоту, даже приготовила свои любимые зразы, ещё по бабушкиному рецепту. А ближе к ночи я с удовольствием погрузилась в общение со своими интернетовскими друзьями, которые с нетерпением ждали своего выступления. Ну и я вместе с ними.

   Yuto***

   "Жалко, что тебя не будет на концерте, Сонь"

   Sofia***

   "Что поделаешь, я живу слишком далеко от вас((("

   Roy***

   "Ты знаешь, мне иногда кажется, что мы всё равно рано или поздно встретимся, мы так давно общаемся, что иначе и быть не может"

   Sofia***

   "Всё может быть, как знать, может на этом концерте вы увидите моё лицо в толпе"

   Написав это сообщение и отправив его, я на секунду онемела. Зачем я это написала? Черт, они могут догадаться о том, где я живу на самом деле. Из колонок раздался звук оповещения о новом личном сообщении. Похоже кто-то из группы решил узнать в чем дело. Зайдя в почту, я увидела сообщение от Roy.

   – Ты это серьезно? Ты в городе?

   Нужно опровергнуть свои слова, перевернуть их в шутку.

   – Да ладно, я просто шучу.

   Тут же пришло новое сообщение.

   – Не смешно. Я действительно поверил, что ты в городе.

   – Прости, я просто устала и очень хочу спать, вот и шутки не смешные. Ладно, я пошла. Удачно вам в пятницу выступить!

   – Спокойной ночи. И больше так не шути. А вот приеду в твой городок, и это будет уже не шутка, что ты на это скажешь?

   После этого сообщения зеленый огонек того, что он в сети тут же погас.

   Моё сердце замерло. Он не шутил? Он, лично!, хочет со мной встретиться? Приехать в этот чертов город, когда я, как знать, возможно, живу в двух шагах?

   С этим мыслями я выключила компьютер, так и не ответив на его слова. Быстро умывшись, я отправилась спать.

   Бешеный стук сердца. Невозможность пошевелиться и в то же время тело непроизвольно бьется в судорогах. Жар в области спины, медленно расползающийся по кровеносным сосудам. Я вижу как вены в моих руках расширяются и пульсируют в такт биения сердца. Боль, повсюду боль, невообразимая, это как иголки под кожу, а голова пылает и пылает. Жар добирается до горла и я делаю вдох, но ничего не получается. Словно кто-то перекрыл кислород, я задыхаюсь. С тяжестью отрываю руки от покрывала и держу себя за горло, мучительно пытаясь вдохнуть. Я словно съеживаюсь на постели, принимая форму эмбриона. Я чувствую, как из глаз моих, ушей и рта течет кровь. А воздуха нет. Только хриплые выдохи. Я переворачиваюсь и падаю...

   Что за черт? Я что свалилась с постели? В тот же момент меня накрывает волна воспоминаний о прошедшем сне и я обхватываю руками горло. Я дышу. Резко вскочив, так, что потемнело в глазах, я устремилась в ванную. Со мной всё в порядке. Лицо, немного опухшее после сна, на нем нет следов крови. И руки в порядке. Включив кран, я принялась ополаскивать холодной водой голову, пытаясь смыть остатки неприятных чувств после сна и освежиться. Поняв, что мне это не помогает, я залезла в душ. То, что мне сейчас нужно, это контрастный душ, крепкий кофе, сигарета и прекрасный вид из окна на просыпающийся город. Мороз и свежесть утра.

   После чашки кофе и вкусных бутербродов, я наконец стала более-менее ясно мыслить и анализировать прошедший сон. Похоже меня настиг так сказать флешбэк от аварии. Нестерпимый жар, невозможность вдохнуть. Вероятнее всего именно это я бы почувствовала, если бы не отключилась в трамвае. Надеюсь, такой сон будет единичным случаем. Я закурила. А что ещё мог бы значить этот сон? Ладно, я подумаю об этом потом, а ещё лучше расскажу на приеме у Анны. Выкурив пол сигареты я окончательно расслабилась и созрела для того, чтобы включить компьютер и окунуться в прелести интернета.

   В новостях ничего интересного я не обнаружила. Опять кого-то убили прошлой ночью, вернее загрызли собаки. Так больше никаких прогулок на ночь глядя. Слава богу не в моем районе. Какой-то депутат проштрафился. Какая-то примадонна залетела и опять же обсуждения произошедшей аварии. Собираются провести день скорби по всем погибшим. Замечательно. Вы лучше заплатите денег тем, кто выжил. Моральная компенсация или как там это называется? Деньги лишними не бывают, уж поверьте мне.

   В почте никаких интересных писем, Roy, после вчерашнего сообщения больше не выходил в онлайн. Слава богу, а то решит, что я не хочу отвечать. Хотя это правда – не хочу, потому что не знаю. Вообще Roy, которого на самом деле зовут Дмитрий, очень красивый парень. В группе он является бэк-вокалистом и играет на гитаре. Кумир многих юных девушек. У него длинные черные волосы, слегка вьющиеся, он очень любит перед концертом красить отдельные прядки в самые разные цвета или крепить искусственные пряди. К примеру на одном из своих концертов он щеголял тигриной прядкой. Это было красиво и отлично сочеталось с его почти изумрудного цвета глазами. Он довольно высокий, почти метр девяносто. При моих метр шестьдесят семь, он просто гигант. Я на секунду представила, как бы мы смотрелись вместе. Черноволосый, зеленоглазый высокий парень, довольно смуглый и я невысокая, с рыжеватыми волосами, серыми глазками, формой напоминающие кошачьи, и с белой, почти алебастровой, кожей. По словам моих родителей, да и судя по фотографиям, в детстве я не была такой белокожей, я стала стремительно белеть после того, как мне исполнилось десять лет. Помню моя мама тогда очень испугалась этого и отвела меня к врачу, который диагностировал у меня анемию, хотя я никогда не жаловалась на усталость, сонливость, ну и на прочие сопутствующие факторы этой болезни. Даже наоборот после десяти я практически не болела, а если и простужалась, то буквально день-два и я здорова, у меня быстро заживают раны, да и общее самочувствие, не смотря на то, что я курю, просто прекрасное. Но вернемся к Дмитрию и моей излишней мнительности. Похоже я всё-таки не до конца выздоровела и всё ещё плохо соображаю, раз позволила своим мыслям, и чего уж греха таить, мечтаниям уйти так далеко. Скорее всего он просто шутил.