Текст книги "Реванш для принца (СИ)"

Автор книги: Дарья Вознесенская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Вознесенская Дарья
«Реванш для принца»

Не то знакомство

* * *

– С тобой всё в порядке? Как тебя там… Леся?

Грубоватый голос, старающийся казаться ласковым, проник сквозь мутную кашу, которую британские ученые называют работой мозга.

Я потерла лицо, стараясь не думать о том, что макияж у меня совсем не устойчивый.

Леся.

Двадцать пять лет бабе, а она всего лишь Леся… И популярна разве что среди работников стоянки бизнес-центра. И то потому, что каждое утро развлекает их попытками засунуть свою крохотную машину на свободное место по зеркалам, а не с помощью сочувствующих.

Я постаралась улыбнуться тучному мужику в возрасте с суровым бейджиком «Охрана».

– Да… конечно в порядке. Просто ножки устали. Я пошла? – получается вопросительно.

– Э-э… не поедешь?

Точно. Машина же. Но ехать за рулем? Я и так опасна для окружающих со своей совершенно магической способностью попадать в разные глупые ситуации и ломать все, к чему прикасаюсь, а уж сегодня…

Отрицательно помотала головой.

– Нет. Выпила на корпоративе. Оставлю машинку до завтра, ладно?

– Ну лады, – мужик пожал плечами, а я встала и вышла за пределы безопасного периметра.

В надежде, что протяну еще немного и разрыдаюсь где-то там.

У меня был на редкость плохой день. И сейчас я мечтаю только о том, чтобы наткнуться на какого-нибудь безумного ученого и переместиться во времени. Нет, не в многообещающее сегодняшнее утро – все равно то, что произошло, стало следствием моих действий и ошибок на протяжении долгих лет, а не пары часов.

Чтобы проскочить мимо полуночи на всех парах. И тогда официально самый паршивый день в моей жизни можно считать законченным.

Потерять за раз парня, лучшую подругу, квартиру и карьерные перспективы?

Могу, умею, практикую.

Сморгнула злые слезы и двинулась в противоположную от метро сторону. Забиться туда я всегда успею, а проветриться не помешает. Потом и выпить – раз уж сегодня у меня последняя ночь дома и как раз найдется бутылочка вина. Чтоб не зря врать охраннику.

Подавляю злые слезы и плотнее запахиваю кардиган. Даже лето совсем не лето в этом году. Если бы мне дали задание как в детстве нарисовать его, я бы не смогла этого сделать. Как рисовать «хреновое»?

И подружка моя такой же оказалась.

С Наташкой мы четырнадцать лет прожили в одном доме. Мне казалось, что между нами возникла близость как у сестер. Мы вместе ходили в школу, на дискотеки. Потом дороги немного разошлись – обе поступили на юрфак, но в разные университеты. Но я продолжала считать Наташу лучшей подругой. Поэтому когда у нее случились проблемы с жильем и предыдущим мужиком я ей помогла – приютила у себя. А когда её поперли с работы, потому что она отказалась «дать» своему начальнику, тут же предложила попробоваться к нам на освободившееся место. И даже расписала в красках главе отдела, какая она замечательная.

И снова мы всем делились – мечтами, планами, работой.

Да уж, делили мы и правда всё, что можно…

Передернула плечами и хлюпнула носом. С чего хлюпаю, кстати? Пусть жизнь закончена… эта жизнь. Значит, начнется новая. До полуночи каких-то пять часов!

Я выдаю окружающему пространству натужную улыбку, из-за чего идущий навстречу прохожий отшатывается – хорошо хоть не крестится – и иду дальше. Но моего заряда позитива надолго не хватает. Потому что в голову приходит мысль, что я вовсе не об этом мечтала. Не о съемной квартире, машине в кредит – эти выплаты съедали почти всю зарплату – и не о том, что молодой человек, с которым у нас вроде бы все хорошо, даст мне отставку в мессенджере, сообщив, что я несколько странная и вообще… ему рано создавать серьезные отношения.

А я всего-то позвала его ночью в горы встречать рассвет.

И не о том, что начальник выдвинет подругу на должность старшего юриста вместо меня.

Нет… пять лет назад я была уверена, что меня ждет великое будущее.

Я видела себя известным правозащитником, который выступает на телевидении и чуть ли не целые страны спасает от гнета тиранов. Блестящим адвокатом, про которого шепчут, что она стерва, но так хороша-а… Возлюбленной настоящего властителя.

Ну да, перечитала любовных романов.

По факту, после выпуска меня взяли девочкой на побегушках в юридический отдел крупной компании – несмотря на хорошие оценки и опыт работы. И за три года мое положение ничуть не изменилось. Леся перепечатывала договора. Ломала ксероксы. Помогала во время видеоконференций. Подготавливала и переводила новые статьи.

Всегда «при» ком-то и «за» кем-то.

А потом самолично выкопала могилку своей вроде бы двинувшейся с мертвой точки карьере. Хотя ни разу не из семейки Адамс, которые обожали заниматься этим на досуге.

Может еще успею? Ну, спасти мир и стать возлюбленной властителя?

Успела же Наташа. За три месяца она подружилась с моими коллегами и клиентами, пользуясь информацией, которую я собирала годы. Высказала пару идей во время совещаний, тех, которыми я делилась с ней – а на мои обиды только удивилась и хохотнула, что для обеих старается. И сама «поднимется», и меня пристроит. И накопила, похоже, деньги на что-то ей нужное – она брала у меня половину квартплаты, чтобы перечислять хозяйке, но не передала той ни копейки. О чем я узнала, когда мне позвонили с требованием освободить квартиру.

Утром.

Днем я получила отставку от уже бывшего.

До бывшего я не стала дозваниваться, а Наталью так и не поймала – целый день бывшая уже подруга ездила «по делам». Появилась только вечером, причем я узнала об этом, когда пошла относить документы. И, остановившись у полуоткрытой двери, случайно услышала, как Наталья доверительно сообщает начальнику, что не стоит меня, такую "неловкую и странную", назначать на должность старшего юриста.

А потом и увидела как она наклоняется к нему через стол, демонстрируя декольте, далекое от офисного дресс-кода.

И да, получает заверения, что должность теперь за ней.

Похоже, она мне не врала про причины увольнения с предыдущего места работы. Домогательства и были – с её стороны.

В тот момент я почувствовала себя альпинистом, чья веревка долго перетиралась об острый камень и наконец лопнула. Горькое прозрение показало мне и предыдущие кадры. В школе, в общих компаниях, в присутствии парней, на которых я обращала внимание. Причем опасность была столь неприметна, что я не усматривала в её поступках ничего дурного…

Возможно, стоило в тот момент ворваться в кабинет и высказать им обоим все, что я о них думаю. Но вместо этого я просто вышла из офиса.

Стало очень себя жалко.

Я пнула какой-то камешек и осмотрелась. Черт, и куда я зашла? Уже стемнело, переулок безлюдный, дома неказистые. Ладно, пойду вперед – там шумит и светится проспект, дальше и сориентируюсь.

Наверное, если бы я была любительницей ужастиков, а не романтических комедий, то сразу бы насторожилась. В том смысле, что в фильмах именно с такого решения героини и начинаются все истории. А я просто пошла… и беда оказалась в том, что из-за угла, прям как в песне, ко мне подошли.

Скорее всего ждали не меня – просто кого-нибудь. А я оказалась не в том месте и не в то время.

Трое подвыпивших и дурно одетых парней шагнули из темноты, перегородили дорогу и мне тут же сделалось жутко. Почему-то я поняла, что так просто не уйти. Заозиралась в поисках выхода и людей, но меня уже толкали к тупику с гнусными ухмылочками.

– Какая ляля, – пробормотал самый высокий из троицы, обдав запахом перегара. Я в испуге посмотрела на него и тут же отвела взгляд – похоже, он был еще и под кайфом.

– От-тпустите, – пропищала, – Я вам все отдам. Хотите деньги? У меня немного есть… Телефон?

– Да мы и так заберем, – почти рассмеялся второй.

– Помогите! – завопила, что надо было сделать первым делом. Стукнула ногой под голень ближайшему, рванула… И с криком рухнула на коленки, потому как меня успели перехватить. И тут же забрали сумочку, развернули, заволокли за вонючую мусорку…

Я завизжала и начала брыкаться – мне закрыли рот рукой. Но крики, похоже, помогли. Потому что сзади раздалось рычащее:

– Ублюдки! Вы чего творите?!

Дальнейшее воспринималось с трудом. Вот на моих обидчиков кто-то налетает – нет, не Рэмбо, но лупит уродов довольно бойко. Те отвечают – и очень зло. Вот спаситель хватает меня за руку и тащит прочь, верно рассудив, что убежать все-таки безопасней. Мы и правда сбегаем – и никто нас не преследует.

Сворачиваем в какие-то переулки, пересекаем людную улицу и останавливаемся на другой стороне.

А вот и усаживаемся на неухоженное крыльцо магазина, и я прижимаю к его рассеченной брови бумажный платочек. Единственное, что у меня осталось, и то потому, что пачка была в кармане кардигана.

Сумочку-то у меня отняли.

Я бормочу благодарности и сокрушаюсь, что домой теперь не попасть – ключи в сумке остались, звонить дряни Наталье бесполезно, разве что сидеть под дверями и ждать хозяйку, которая явится утром… А потом затыкаю сама себя.

И тихонько вздыхаю.

– Вот не удивительно, что этот день закончился именно так!

– Почему? – интересуется парень. Весьма симпатичный, кстати, и молодой. Ну, насколько можно рассмотреть в неровном свете сумерек.

Неужели есть все шансы, что драма превратится в ромком?

Трясу головой, сетуя на глупые мысли, и объясняю:

– Да потому что все сегодня… да и всегда всё не то! Как– будто я не достойна чего-то хорошего, значительного, – наверное на курсах богинь меня бы обязательно обругали, что я вываливаю свои проблемы и неуверенность в себе перед незнакомцем. Только мне надо было вывалить… хоть кому-то. – Парни не задерживаются, сложных дел не поручают. Самая близкая подруга оказалась сучкой, а теперь и эти гопники…

Я шмыгнула носом и достала еще один платочек. Уже для себя. И призналась:

– Знаешь, мне ведь уже даже не хочется принца и великих свершений, просто нормальной жизни. И вот это страшно… когда умирают мечты.

– А ты хотела бы, чтобы они снова ожили?

Посмотрела на него в некотором замешательстве. А потом улыбнулась. Странный вопрос и не менее странный разговор… но, наверное, это то, что мне нужно было, чтобы прийти в себя.

– Конечно.

Глянул на меня внимательно.

И махнул рукой на безликую дверь чуть дальше:

– Я тут квартиру снимаю. Домой, собственно, шел. Давай зайдем – попьешь чай и решишь, что дальше делать.

Смутилась отчего-то, но согласно кивнула.

Парень, чье имя я так и не успела спросить, услужливо потянул за ручку подъезда, я шагнула вперед… И тут же полетела куда-то в темноту от толчка в спину.

Чужой мир

Что это? Где я? Почему?

Темнота, болезненный удар – будто упала куда-то и покатилась – снова удар и темнота…

Сознание вспыхивает вместе с миллионом вопросов. Голова раскалывается, в глазах мутно, в нос забилась какая-то пыль, а может грязь. Я осторожно села и ощупала темное пространство вокруг, потом и себя…

Хм.

Зрение немного проясняется, и я понимаю, что сижу на куче… угля? В каком-то довольно темном помещении с двумя тусклыми лампочками странной формы. Мгновенно накатывает паника. До холодного пота, трясущихся рук и икоты. Хоть я и смотрела исключительно романтические комедии, но никуда не деться от сводок новостей и ужасов нашего мира.

Маньяк.

Меня, похоже, поймал маньяк. Спас исключительно ради того, чтобы теперь запереть и пытать или еще что.

Я всхлипнула, сползла с черной кучи, шарахнулась в сторону и едва не завизжала, почувствовав жар…

Так. Спокойно.

Тише-тише…

Еще раз внимательно осмотрелась.

Большое прямоугольное помещение. Стены из серых булыжников. Под высоким потолком – два узких оконца с решетками, в которые попадает слабый свет. То есть там, на улице… не вечер? А на полу и правда огромная куча угля. И несколько лопат.

Жар исходил из гигантской пузатой печки, такой черной от копоти, что и не поймешь, какой масти она была прежде… разве что ориентироваться на широкую трубу, что поднималась прямой стрелой и где-то там, под потолком, становилась медной.

А в конце этого помещения – дверь.

Сглотнула. Сделала осторожный шаг. А потом побежала, схватилась за ручку, надавила… И дверь со скрипом открылась.

Тут же захлопнула её и сделала несколько глубоких вдохов.

Осмотрела себя – ни порезов, ни ран, вся моя одежда в черных пятнах, местами порвана, руки тоже грязные… Но дверь – открыта.

Ведет непонятно куда. И хуже было то, что непонятно откуда я здесь взялась. Мой «полет» или что там было продлился всего несколько секунд. А дырки в потолке нет. И место не похоже на подвал многоквартирного дома. Значит ли это, что я долго была без сознания и меня сюда принес… маньяк, который искал себе истопника?

Или произошло что-то другое… совсем-совсем?

На всякий случай я ощупала голову на предмет шишек и ран, потом ущипнула себя – больно – и все-таки распахнула дверь. За ней был довольно широкий коридор, тоже с каменными стенами. С одной стороны он упирался в еще одну дверь, с другой заворачивал. И там было значительно светлее. А потом пронеслась какая-то тень и раздался звон. Я вздрогнула и прижалась к стене, но потом всезтаки пошла на свет и голоса.

Громкий и визгливый выговаривал что-то тихому и плачущему.

Осторожно заглянула за угол и обмерла.

Дальше коридор расширялся и приобретал вполне пристойные очертания, светлую побелку и даже высокие окна. А еще в нем появились два действующих лица: девушка лет пятнадцати в очень странном наряде, состоящем из широкой домотканной юбки, рубахи и пояса с кучей железных штук, и сухощавая дама в чепце, старинном сером платье, с моноклем на правом глазу и кожаными нарукавниками, из которых торчало что-то вроде шипов.

В нескольких местах на полу валялись осколки и пара медных тарелок – судя по всему они и стали источником шума.

Если честно, это был полный бред.

Возникло ощущение, что я и правда встретила сумасшедшего ученого, который отправил меня в какое-нибудь историческое прошлое… слегка искаженное. Уж очень необычно выглядели шипы у дамы с крючковатым носом. И девочка на них посматривала с опаской.

Наверное я выдала себя изумленных вздохом. Потому что обе повернулись ко мне, и, судя по тому, что заметили, привидением я не являлась. Предположила было, что они завопят от ужаса на мое внезапное появление – я, например, хотела завопить – но этого не случилось. Младшая лишь широко открыла глаза, а старшая прошипела:

– Лесана! Это даже для тебя слишком… что за лохмотья ты нацепила?

Эм-м… Лесана? Она мне?

Захотелось заскулить, как щенку. Потому что я вообще ничего не понимала. Ни капельки. Почему Лесана? Почему лохмотья? Кто они такие, где я вообще, с учетом того, что десять минут назад была в Москве? Меня накачали галлюциногенами? Наркотиками? Я ударилась головой?

– Ну и долго ты будешь молчать?

Мне показалось или в её голосе прозвучала угроза? Да еще эти поблескивающие шипы…

Я сглотнула и опустила взгляд на свою юбку, ноги. Пришла к выводу, что они хоть и грязные, но на лохмотья не похожи, а значит мои вещи просто слишком непривычно выглядят для них, как и их – для меня. Значит… Кто-то из нас сошел с ума. Слегка. Или оказался не там, где должен быть. И поскольку два этих создания в интерьер вписывались, а я – нет, то это я оказалась не в том месте.

– Я… упала и ударилась головой. Не могу сообразить… – выдавила из себя наконец.

Девочка хихикнула и посмотрела на меня с чувством превосходства. А дама скривилась:

– Ты и так всегда была ударенной. Но вот за то, что испортила одежду, лишаю тебя ужина. Иди уже во двор, свиньи заждались.

– С-свиньи?

– Только не говори, что ты забыла, что надо кормить и чесать свиней?

– Кормить свиней. Чесать свиней… – зубы у меня застучали так отчетливо, что даже эта, в чепчике, обомлела. Нахмурилась, быстрым шагом подошла ко мне и больно схватила за подбородок. Она всмотрелась и тут же оттолкнула, процедив:

– Притворяешься всё… бегом за работу! А то еще и завтрака лишу! И имей в виду – пока не выполнишь всех обязанностей, спать тебе не позволю. Ты хоть угля в топку подкинула?

Вспомнила мерно гудевшую печку, лопату и ошарашенно кивнула.

– Смотри мне. Не дай Лучезарная, фру замерзнут сегодня – три шкуры спущу. А ты что застыла, Майка? Ну-ка быстро подмети и за новыми тарелками иди – хоть на минутку ужин задержится из-за тебя, накажу.

И рукой своей пупырчатой замахнулась.

Девочка вздрогнула и бросилась прочь, а я на всякий случай – за ней. Проскочила какие-то помещения, полные людей, потом скользнула в полуоткрытую дверь и оказалась…

На заднем дворе.

Небольшого поместья.

Хрен знает в каком месте.

И это не было сном.

Вот эти сараи, местами оббитые листами железа, дровяник, гуси-гуси – га-га-га, лошади с поводырями, гигантский самовар посредине – или что там он есть – низкий забор с каменной кладкой и целая роща за ним…

Я прижалась к стене и потрясла головой. Думай, Леся, думай. Ты же читала фантастические книги. Ты же взрослая, адекватная, умная…. А-а, мамочки, спаси-и-те!

Я не знаю, сколько бы продолжалась моя истерика, если бы какой-то мужик, проходя мимо, не глянул на меня недовольно и не грохнул под ноги два ведра, полных не слишком приятной массы. Сильный запах как-будто переключил тумблер в моей голове. А ворчливый голос еще и добавил морального пинка.

– Лесана, чегой-то ты припозднилась сегодня? Давай уже, поторопись.

Меня и правда подбросило и весьма поторопило.

Я подхватила ведра – тяжелые-то какие! – и поволокла их к загону, за которым суетились вполне себе… свиньи. Плюхнула содержимое в низкое корыто, понимая, что «покормить», это, конечно, ко мне, а с «почесать» у меня совсем плохо, ошалело огляделась – все были заняты своими делами, вернула пустые ведра туда, где взяла, а потом бочком-бочком двинулась прочь из этого странного места.

А за оградой и побежала. Мимо каких-то домишек, через лесок по тропинкам, полянку и остановилась только на широкой проселочной дороге, за которой начинались поля.

Мозги от прилива кислорода заработали с угрожающей скоростью.

То, что происходящее – следствие моего общения со «спасителем», я уже не сомневалась. Как и в том, что проснуться в палате полной симпатичных докторов мне не грозит.

То, что меня принимают за кого-то другого тоже было понятно. Похоже, я вылитая Лесана, и оказалась на ее месте ровно тогда, когда на этом месте была она.

То, что Лесана эта – служанка в неком доме восемнадцатого – девятнадцатого века, свершившийся факт. И она не горничная в милом кружевном фартушке, а вполне себе чернорабочая. А значит ею может помыкать каждый, кто захочет. И вряд ли мне это понравится – много лет, особенно с тех пор, как родители вышли на пенсию и перебрались в деревню, некому было меня принуждать и обуздывать.

Похоже, как бы странно это ни звучало, я попала в некую временную петлю. И мне немедленно надо было решить очень важные вопросы.

Как мне здесь выжить.

Как найти тварь, что меня сюда толкнула.

И… я была согласна в общем-то не решать это, если мне удасться понять главное – как попасть домой?

Я боязливо осмотрелась, решая, в какую сторону двигаться и тут же замерла с открытым ртом, в который раз за сегодня испытывая ужас.

На фоне оранжевого закатного неба на золотистом поле двигался комбайн.

Паровой. С высокой пыхтящей трубой, железными заклепками, мостиком, наподобие капитанского, над угрожающего вида жерновами и с подвешенными на крючья фонарями.

И пусть я была не слишком подкована в истории, одно я осознала четко.

Ни черта в прошлом нашей Земли таких комбайнов не было.

Мачеха

Я лежала на кровати и пялилась в потолок который час.

Кажется, здесь его называли «потолок». И часы здесь, вроде бы, тоже были… часами. Пусть все говорили на каком-то другом языке – что до меня дошло с большим опозданием – большинство понятий мне были знакомы.

И, кажется я попала…

Хотя последнее не кажется. И это было самым ужасным.

Я застонала, перевернулась и ударила по подушке, набитой сеном. Уж не знаю за какие такие заслуги я жила отдельно от прочих, но вместо комнатки в хозяйственной части я отправилась спать – под смешки служанок, которые не понимали, как можно забыть, где твоя кровать – на чердак огромного дома.

Нервное возбуждение и слезы, когда я увидела комбайн, а потом и апатию, с которой я вернулась в поместье – я просто не знала, куда мне еще идти – и выслушала крики и указания домомучительницы, сменили скорбь и тоска от осознания, что моя жизнь превратилась в чужую.

И проходит пусть в своем теле, но похожем на чужое.

В чужом мире и доме, где я потеряла всякую свободу действовать и мыслить своевольно. Полагаю, даже за попытки этого меня ждало наказание. Во всяком случае я видела, как та мерзкая женщина с шипами отвесила пощечину молодому пареньку, ведущему белую лошадь – по её мнению он не достаточно позаботился о драгоценной лошадке нежных фру.

Да и толстый дядька в углу двора, в неопрятном фартуке и с хлыстом, смотрел на всех недобро, нахмурив кустистые брови, будто следил при свете факелов, достаточно ли мы расторопны.

Я не была, конечно. Я просто не понимала, что от меня хотят. «Пойди, принеси, убери, перебери» слились в нескончаемый гул и только природная смекалка и усталость окружающих к концу дня спасли меня от полного краха. Даже мои грязные «лохмотья» не вызвали особого интереса – во дворе оказались оборванки и пострашнее. Но новое безликое платье мне выдали, с угрозой заставить отрабатывать, если испорчу и потеряю и его.

Я хотела сказать, что и так уже работаю здесь, но не стала… Нет, не следовало лезть на рожон. Следовало забиться в угол тихой мышью, понять, куда я попала и что вообще происходит. Хоть как-то изучить местные обычаи и нравы.

И не проспать, ага.

Потому что «надеюсь, на рассвете ты без напоминаний встанешь и растопишь дом и кухню».

Как это сделать без будильника и телефона? Не имела представления. Спала урывками, а когда чердачное оконце из черного сделалось серым, обтерлась тряпицей – водопровода тут не было, но кувшин с довольно чистой водой стоял на низком столике, а на полу – ночной горшок, знакомый мне по историческим фильмам. Нарядилась в невнятный серый балахон и безразмерный фартук, повертела в руках чепец… и, с некоторым внутренним сопротивлением, надела и его.

Не выделяться. Не перечить. Не сейчас.

Я поспешила в подвал и, надеясь, что я все делаю правильно и не взорву этот чудо-особнячок, закинула туда столько угля, сколько поместилось.

Гигантская печь фыркнула и зашумела, вроде бы как вчера.

А я отправилась на поиски кухни.

Вечером я не рискнула просить ужин – меня ж вроде наказали – но сегодня я уже с ног валилась с самого утра, а руки дрожали от голода и усилий.

Где кухня я тоже разобралась. Шагнула внутрь, слегка опешила от размеров и суеты – по мне так было очень рано, неужели так и должно быть? – а потом тихонько попросила у стоящей ко мне спиной полной женщины.

– Можно мне еды?

Ты обернулась, всплеснула руками и широко улыбнулась:

– Лесанка! Садись за стол, поешь, конечно. Ох и вымазалась ты… Специально? Ну да, наши фру любят, – на этой фразе она понизила голос, – когда ты выглядишь замарашкой.

Я слегка опешила от неожиданного дружелюбия и довольно странной информации про фру, но за стол села живо, и тут же получила горячую булочку и кашу, и кружку теплого молока, которое я с детства терпеть не могла. Угу, раньше. Сейчас выпила и попросила еще. И каши.

И только потом осторожно осмотрелась, подмечая и необычные агрегаты, с жутким скрежетом режущие продукты, и огромную печь, на которой лежали докрасна раскаленные камни, и несколько медных механизмов на стенах непонятного назначения – но то что это были именно механизмы, я не сомневалась.

Похоже, Жюль Верн возродился таки в этом мире, а его идеи проникли в каждую сферу жизни.

Несмотря на мрачность моего положения и непонимание, за что я в него попала и как из него выбираться, мне было очень любопытно. По-новому, сказочно. И заклепки эти, и винтики, и люди, в количестве не менее пяти – двое из них подростки на подхвате. Но вряд ли я имела возможность рассиживаться здесь так просто. Открыла было рот, чтобы спросить у добродушной кухарки, не знает ли она, были ли для меня особенные заданий – и заодно выяснить про обычные мои дела – как она сама заговорила.

– Сиди уже. Тебе целый день бегать по поручениям фру и хозяйки.

Отлично. Сидеть я согласна.

Вот только если шипастая увидит, что я просто сижу, не станет ли это проблемой?

Кажется, повариха тоже так подумала. И подсунула мне миску с чем-то вроде разноцветной фасоли, только мелкой и более округлой.

– Раздели на три части, что ж просто так сидеть, – подмигнула она мне, а я, расплывшись в улыбке, принялась «трудиться».

Было так приятно, что хоть кто-то относится ко мне по-человечески…

– Ру Шион, – сзади проскрежетал знакомый голос. Может у нее в горле шестеренки? – И чем тут Лесана занята?

– Ру Вельк, – прищурилась повариха, – Работой, разве не видно? А то у меня помощников не хватает.

Ох, теперь я хотя бы знаю имена, скорее фамилии, лучшей и худшей на этом «празднике жизни».

Крючконосая раздраженно вздохнула, но перечить не стала. Уж не знаю, может они по иерархии были на одном уровне или что еще, но мне это было на руку.

– Завтрак чтобы вовремя подала…

– Конечно, – максимально любезно отозвалась ру Шион и добавила не без лукавства, – Не смею вас задерживать, у вас столько дел…

Домомучительница удалилась, а повариха снова мне подмигнула. Я выдохнула с облегчением, но ненадолго.

Спустя еще какое-то время на кухне вдруг раздался вой сирены… Ну или мне так показалось. Те самые медные механизмы зазвенели, завыли, причем сначала один, потом второй, а дальше и третий, и механическим голосом принялись выплевывать искореженные названия, которые я и не понимала толком – лишь разобрала, что речь, кажется, шла о блюдах.

И если я ничего не понимала, то вокруг никто не удивился. И принялись метать на подносы тарелки, чашки, ложки, крышки.

– Готова? – ру Шион кивнула мне, и я вскочила. В голове соединились все эти фру, обещанная беготня, рев переговорных устройств и завтраки, стоявшие на подносах. Я с опаской посмотрела на исполинские площадки, груженые килограммами еды, и сглотнула.

А повариха уже командовала «загружать в подъемник».

– Беги, Лесана, принимай, – кивнула мне на выход и тут я не выдержала.

Подошла к женщине и тихо шепнула:

– Я вчера головой ударилась, все помутилось… даже не могу сообразить, куда бежать-то.

Повариха охнула, всплеснула руками и одновременно покачала головой. А потом без долгих разговоров схватила за ухо мальчишку-поваренка и рыкнула:

– Проводи Лесанку и помоги ей. А ты, – она посмотрела на меня мягче, – вечером приходи, поговорим.

Мальчик поспешил в коридор, и я за ним.

Мы миновали знакомые повороты, потом поднялись на второй этаж, на третий, снова по коридору – светлому и в коврах – и к небольшой нише, в которой обнаружилась блестящая заслонка, а за ней – подъемный механизм и ручка. Вот эту ручку мальчик и принялся крутить, и к нам, почти без скрежета, приехали три подноса.

Я было восхитилась современностью местного дома, но мне не дали на то времени. Поваренок схватил первый поднос и ткнул в руки.

– Открой дверь, пожалуйста, – постаралась улыбнуться как можно более мило.

Тот только закатил глаза, но просьбу выполнил.

Так, понятно, вот эта дверь – спальня одного из фруктов. Графинь Вишенок, блин.

Я зашла и с облегчением вздохнула. Две служанки, которых я прежде не видела, священнодействовали над кроватью. А хозяйки этой самой кровати не было – вполне возможно удалилась в ванную комнату или еще куда.

Не стала рассматривать на первый взгляд роскошные, но чрезмерно яркие покои, поставила поднос на круглый столик и пискнула:

– Завтрак подан.

Служанки на то лишь кивнули, значит, я все правильно сделала.

Вышла в коридор и подхватила следующий поднос. Поваренок, спасибо ему, все еще ждал и открыл следующую дверь, через одну от предыдущей.

Хм, я думала те покои были яркими? Я ничего не знала о яркости… В глаза бросились гигантские набивные розы на стенах, блестящий парчовый полог, красный ковер, а дальше у меня глаза отказались различать «оттенки».

А вот на фру я бросила любопытные взгляд.

Молодая и довольно блеклая девица со светлыми волосами потягивалась на кровати, в то время как рядом стояла служанка и держала в руках халат.

На меня они обе даже не посмотрели.

Отлично.

Выскочила уже почти весело и подхватила третий поднос. И даже не обратила внимание, что поваренок открывает следующую дверь – более массивную, в блестящих заклепках – с некоторой настороженностью.

В этой спальне – самой темной и мрачной – тоже никого не наблюдалось. Но кровать была уже застелена, а служанки – не молодые, строгие – не суетились а стояли возле стены, чинно сложив руки.

Я сглотнула и водрузила поднос на массивный стол, возле которого стояло несколько довольно странных стульев, больше похожих на орудия пыток. Ну кому придет в голову делать мебель из железа? С прямыми спинками и жутко твердыми и холодными даже на вид сидениями?

Развернулась и взялась было за ручку двери, как меня остановил холодный голос.

– Лесана. Стой.

Вдох-выдох.

Поворот.

Взгляд в пол.

Ой, да ладно, любопытство и потребность изучить опасность – а то, что там опасность, я была уверена – заставило меня посмотреть перед этим вперед. Высокая, худая, прямая как палка взрослая женщина в строгом темном платье, укрепленном железным корсетом полностью соответствовала своему голосу.

Корсетом блин. Железным.

– Ты совсем забыла о манерах, девчонка?

О чем это она?! Может…

Я сделала неловкий книксен – кажется, последний раз я делала что-то подобное во время утренника в детском саду – и пробормотала:

– Простите.

– До меня дошла информация, – голос фру не лился как ручеек, скорее, вбивался мне в голову гвоздями, – что ты последние дни отлыниваешь от своих обязанностей. А те, что выполняешь – из рук вон плохо. Неужто ты решила показать свой гадкий характер? Или вывести меня из терпения?

Пауза подсказала мне, что надо что-то ответить:

– Никак нет…

– Лесана… я была так добра к тебе. Закрывала глаза на промахи и глупости, на твои выходки. Но, видимо, моя доброта и милосердие все только испортили. Я не могу не думать о том, к чему может привести подобное поведение… Придется взяться за твое воспитание.

Сглотнула. Надеюсь здесь не воспитывают розгами? Или мне уже прямо сейчас следует бежать?

– Во-первых, – продолжила страшная женщина, – теперь в твоем ведении будет не только домовая печь, но и все очаги и трубы. Ты должна их тщательно чистить и внутри, и снаружи. Во-вторых, на кухне делать нечего – а вот скотный двор точно по тебе соскучился. В-третьих, окна в доме давно не мыты, за несколько дней ты должна справиться. Ну и обычные дела никто не отменял.