Текст книги "Горбатый Эльф"

Автор книги: Дарья Власова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 3. Колдун и его раб

Готфрид Ильмарский неподвижно сидел у камина в резном кресле черного дерева и думы его были невеселы. Сухопарая фигура герцога полностью терялась в складках широченного собольего плаща с золотыми застежками, впрочем, весьма потертого. Волны меха лежали перед самым огнем, и случайный уголек вполне мог наделать беды, если бы плащ не был обработан сильным огнеупорным заклятием. С годами профиль Готфрида становился все более орлиным: серые волосы отступали с высокого покатого лба, нос хищно устремлялся к подбородку. Впрочем, благородным старцем его еще нельзя было назвать, скорее – пожилым аристократом. Иногда одинокий герцог даже подумывал, не завести ли ему молоденькую служаночку для утехи, потом представлял, как в покоях мельтешит суматошная любопытная квочка, и только сплевывал с отвращением. И так годы уходят, а Цель так же прекрасна и недоступна, как в молодости. Когда-то в мире собратьев по цеху он считался Великим, теперь, наверное, уже Величайший – а толку-то…

На полке с ретортами и прочими рабочими принадлежностями что-то еле слышно шелестнуло. Готфрид со стоном поднялся на ноги. Так и есть – с узловатой веточки граба сорвалась хвоинка. Значит, кто-то нарушил вторую печать. Первый маячок сработал часа два назад: с желтого пористого камня, лежавшего слева от ветки, просыпалась горстка песчинок. Ну, первая печать – ладно, там иногда ходят охотники, но вторая? В другой день Готфрид и сам бы прошелся подышать свежим воздухом, да заодно разобрался с нарушителем, но сегодня, к несчастью, его скрутил радикулит.

Злая немочь привязалась к нему лет двадцать назад, ни снадобьям, ни магии не поддавалась, так что пришлось идти на поклон к заклятому врагу Вермису, высылать ему почтительное приглашение. Тот, как всегда, сидел без гроша – растратил все состояние на манускрипты, а потому согласился приехать к Готфриду за пару не слишком ценных рубинов. И зря он унижался перед нищебродом. Вермис провел ночь у алтаря, бормоча заклинания, навонял дымом на весь замок и заявил, что радикулит ниспослан в наказание за грех и исчезнет без следа, как только герцог этот грех вспомнит. Ну, понятно, он выгнал шарлатана безо всяких рубинов, пусть спасибо скажет, что живого, то есть там, в Светлых Небесах скажет: сгубил себя бедолага своими манускриптами. Позже Готфрид провел целую зиму, вспоминая те деяния, которые Высшие Силы в своей святой наивности могли бы счесть грехом. Радикулит так и не прошел.

Значит, сегодня придется посылать раба. Готфрид терпеть не мог давать ему ответственные задания. Раб неверный и лукавый, всегда норовит обвести старика вокруг пальца. А как радовался герцог, заполучив этого почти всемогущего мальчишку-эльфа, для которого время – чистая условность. Наложил нерушимое заклятие полного повиновения и абсолютной правдивости, не знал еще, что прохиндей вообще врать не умеет. Лучше бы врал, мерзавец…

Послал он его как-то расправиться с Моргетом, убийцей и вором, дважды пытавшимся ограбить Готфрида. Говорит щенку: "Принеси немедленно его голову", – тот: – "будет сделано, Ваша Светлость". Вернулся через минуту, улыбается во весь рот, держит голову за волосы, с шеи кровь капает. И точно – Моргет, такую харю ни с чем не спутаешь, только волосы белые и весь в морщинах. Спрашивает Готфрид: – "и где ж ты ее взял?", а эльф этот – "из корзины у палача спер, их там штук пять было, думаю, палач не расстроится".

– И когда же это было? Или будет?

– Ну, лет через сорок, кажется.

Готфрид даже дар речи потерял от такой наглости. Швырнул голову в угол, взял свиненка за ухо и повелел: "Ты сделаешь так, чтобы этого негодяя и убийцы Моргета не стало сегодня, 15-го декабря 6879 года от сотворения мира по ракайскому летоисчислению". На этот раз мальчишка вернулся через два часа, цену себе набивал, паршивец, как будто Готфрид не знал, что эльф хоть на три года в другое время уйдет, а вернуться может в то же мгновение, из которого отправился. Голова полежала, да исчезла, вместе с кровью, что ковер было испортила. Значит, того будущего, где Моргет получит по заслугам только в глубокой старости, уже нет. Наконец, является красавец, еще более довольный.

– Негодяя и убийцы больше нет, ваша светлость.

– Ну и как ты это сделал?

– Разлил масло на лестнице у маркизы Кафалии, вдовы. Моргет собирался сегодня вечером изнасиловать, задушить и ограбить госпожу маркизу, но, к несчастью, сломал ногу, теперь он лежит у нее в опочивальне и громко стонет. Маркиза ухаживает за ним, старательно, но неумело. Ей придется заниматься этим праведным делом очень долго, так как нога срастаться будет плохо, и бедняга на всю жизнь останется хромым. Что не помешает госпоже маркизе влюбиться в Моргета и добровольно разделить с ним и ее ложе и ее богатства. Через год они сыграют свадьбу, и госпожа маркиза родит ему трех дочек, внешностью напоминающих отца, а умом и добродетелью – мать. Моргет полюбит их всей душой и остаток своей жизни посвятит тому, чтобы благополучно выдать их замуж. Так что негодяя и убийцы Моргета больше нет, сир. И никогда уже не будет.

Вот за "сира" герцог и не оторвал ему голову вместо моргетовской.

Поначалу выходки самовольного мальчишки даже забавляли Готфрида, но постепенно он начал осознавать, что власть над временем – это власть над судьбой, жизнью и смертью. Его, Готфрида, смертью. Кто поймет, что у эльфов на уме? Что они считают добром? Колдун начал бояться своего раба, бояться и ненавидеть. А этой весной получил несомненное подтверждение своих опасений.

Книгочей Вермис раздобыл уникальную рукопись, список утраченного свитка с трудами древнего царя Арета, великого мага. Ходил, раздувшись от гордости, а в начале зимы сгорел, вместе с замком, библиотекой и этой самой рукописью. Готфрид сильно подозревал, что в книге содержится одно важное заклинание, которое приблизит его к Цели. Выждал полгода на всякий случай и послал за рукописью эльфа, чтобы тот спас ее от пожара. Тот вернулся мгновенно, взволнованный, вместе с ветхой стопкой пергамента.

– Вот книга, ваша светлость. Но вы не распорядились, что сделать с ней и прочим вашим имуществом после вашей кончины, у вас же нет наследников. Может, завещаете все Вермису?

– Что ты несешь?! Вермис мертв, а я не собираюсь на тот свет!

– Вы уже умерли, ваша светлость. Три дня назад. Мне пришлось на полчаса заморозить время, чтобы получить ваши распоряжения. Дело в том, что пожар начался, когда Вермис читал опасное заклинание. Он немного ошибся в произношении, и книга вспыхнула, а за ней – все вокруг. Я стащил ее за мгновение до пожара, пока Вермис не произнес последнего слова. Он, естественно, остался жив, впал в ярость при виде исчезновения рукописи, догадался, что это – заслуга вашей светлости и объявил вам войну. Вы храбро бились, местность между вашими замками выглядит теперь, как после извержения вулкана. Но, к сожалению, он много работал в последние годы и изучил пару заклинаний, неизвестных вашей светлости. Так что вы умерли от скоротечной проказы и лежите в фамильном склепе. Какова будет ваша последняя воля?

– Верни книгу на место, идиот!!!

Герцог поморщился, вздохнул и звякнул колокольчиком. Дверь скрипнула, в щель просунулась встрепанная голова эльфа.

– Звали, ваша светлость?

– Спишь, бездельник? Посмотри-ка на печати.

Эльф со всей возможной скромностью приблизился к Готфриду. Шапкой рыжих кудрей и вздернутым носом он напоминал львенка, только очень хилого и заморенного. По неестественно вывернутым узким плечам и неправильной посадке головы даже спереди было заметно, что он немного горбат.

– Ваша светлость, я обнаружил нарушителя границы и тайно следовал за ним, а тут вы как раз и позвонили.

– И кто же он?

– Деревенская девчонка на лошади и с собакой, они заблудились.

– За последние пятьдесят лет это первый случай, чтобы кто-то нечаянно заблудился на Запретном Пути. Все прочие шли по карте и с самыми скверными намерениями. Разумеется, это уникальное событие произошло в твоем присутствии, – герцог почувствовал, что его захлестывает раздражение и махнул рукой, – проследи, чтобы она убралась отсюда как можно скорее. Если ступит на лестницу – убьешь без промедления.

– Обязательно, ваша светлость.

Эта наглая скукоженная мартышка издевается над ним. Вообразил, что ему, бессмертному эльфу, ничего не угрожает. Готфрид проживет лет двести и умрет, а мартышка будет кривляться и плясать на его могиле. Ну, в этом мире и в этом теле не так уж он и бессмертен.

Из собольего рукава выскользнуло тонкое лезвие и быстрее молнии… вонзилось в дубовую дверь. Эльф сокрушенно покачал головой:

– Зря вы это, герцог. Я же вас предупреждал – бесполезно.

В сумерках Тайра потеряла дорогу. Она поднималась по склону, покрытому древним буковым лесом, здесь часто попадались мертвые дуплистые стволы с комковатыми наростами. Последние красные лучи, пробившиеся в густую вечернюю мглу, высвечивали уродливые фигуры лесных духов. Бугры и морщины коры складывались в лица. Огромный полукруглый рот с губами, как у сома, над ним две круглых шишки – вытаращенные глаза, ветви-щупальца. Носатая кикимора с разинутым в крике дуплом и воздетыми руками – обломками сучьев… Шмель скалился на них, вполголоса взрыкивал. И ни звука, только цокот копыт по плоским, сросшимся в сплошную извилистую поверхность корням, да частое дыхание животных. Ручеек, который недавно журчал где-то внизу, замолк. Наверное, он все-таки был недалеко, между стволов расползались пряди тумана. Потом все исчезло во тьме.

Тайра не хотела ночевать в этом месте, где жили непонятные и вряд ли дружественные силы. Тем более, до предпоследней метки, обозначенной на карте как лестница, уже недалеко. Но выбора не было, даже конь почти потерял зрение, шарахался, оступался. И вдруг, перевалив невысокий холмик, с треском и хрустом провалился почти по брюхо во что-то сыпучее, шуршащее. Пес прыгнул за ними и пропал, только оглушительный шорох да вихри листьев отмечали его скачки где-то там, под поверхностью. Это оказалась неглубокая ложбинка, старая листва годами скапливалась в ней, как в чаше и почему-то не прела, даже не спрессовалась, лежала сухим ворохом. Листья еще хранили тепло, хотелось зарыться в них и уснуть. Она вывела Маяка на край ложбинки и привязала на коротком поводу – трава здесь все равно не росла, хоть ноги не переломает. Поделилась лепешкой со Шмелем, потыкала вокруг найденной на ощупь веткой. Змей вроде не было. Плотно завернулась в плащ, натянула на лоб капюшон и рухнула на пружинистую лесную перину.

Все стихло – и тут же обнаружились обитатели полянки. Она служила спальней и кладовкой для нескольких десятков мышей, и тихое, а чуть позже – беззастенчиво громкое шуршание, попискивание и грызение окружило Тайру со всех сторон. Усталый Шмель, прикорнувший было у ног хозяйки, оживился и кинулся на охоту. Кое-как успокоив пса, Тайра обняла его и заснула с мыслью, что Маяк не сумеет защитить припасы, и к утру в сумках останется одна труха.

Потом прилетели совы. Они кружили над листьями, выхватывая тоненько визжащую добычу, иногда задевали крылом голову Тайры. Она вскрикивала, просыпалась, снова проваливалась в сон. Туман исчез, сквозь ветви сверкали огромные звезды. Сны путались с явью, ей казалось, что ее несут по небу две огромные белые птицы, она летит под ними, и взмахи их крыльев удерживают ее в воздухе, так что она не упадет, пока птицы летят. Внизу проплывают клочки полей, деревушки, разноцветные кудрявые шкурки лесов, а слева – синяя бескрайняя равнина. Это – море. Они снижаются, впереди, на самом берегу – Черный Город. Черные башни, черные крыши, черный замок на горе. Только мостовые и стены домов – серые. Птицы опустились на площади, вокруг стояли люди в черной одежде, кричали, размахивали руками, но Тайра не слышала их. Из толпы вышел ее отец. Он единственный был одет в цветное, как обычно ходил – в белой рубахе с сине-красным узором у ворота и рыжей куртке. Тайра спросила: "Почему ты один, где мама?" Отец махнул рукой куда-то вверх: "Так вот же она!" По серому небу летели две птицы…

Окончательно проснувшись, она решила, что сон не был вещим – его соткали совы, чувство невесомости на мягкой подстилке и темнота. Ложбинку заполнял холодный туман, такой густой, что было трудно дышать, но, когда Тайра взобралась на пригорок проведать Маяка, оказалось, что он доходит только до пояса, а небо уже серое и стволы деревьев отчетливо видны.

Тайра довольно быстро нашла тропинку. Когда-то это была настоящая дорога, ее расчищали, по обочинам до сих пор лежали убранные с пути камни. Теперь по ней расползлись корни, кое-где прямо на середине торчали кустики можжевельника, но, раз ступив на нее, сбиться уже было невозможно. Оголодавший конь торопился выбраться к свету и траве, шел хорошей рысью. Молочный туман рассеялся в сизую дымку. Казалось, за ночь пришла поздняя осень. Рыжие кроны буков, бурые прошлогодние листья и голубоватые корни под ногами – ни одного зеленого пятнышка, кроме мха на корягах. С тонких ветвей на тропинку свешивались ржавые космы листвы, когда конь задевал их грудью, они постукивали, как деревянные.

Лестницу она проехала мимо, ей пришлось вернуться назад, когда дорога резко пошла вниз и закончилась непроходимой осыпью – этого на карте не было. Ее и лестницей трудно было назвать – просто удобный подъем, на крутых местах где выгнутый петлей корень, где плоский камень образовывали ступеньки. На одном из таких камней сидел ребенок. Шмель почему-то не залаял, только уши навострил. С виду – лет одиннадцать. Несмотря на холод, на нем была одна белая рубашонка без рукавов. Рыжая кудлатая голова, тщедушные плечи.

– Сюда нельзя, – он встал, и Тайра поняла, что он горбат, хотя и держится прямо.

– Почему?

– Если поднимешься, я должен буду тебя убить. А я не люблю убивать.

Тайра вытащила меч из притороченных к седлу ножен и с издевкой покрутила его в руке, хотя ей было жутковато.

– У меня конь и оружие, у тебя нет ничего.

– Ты не сможешь мне повредить. Я эльф.

– Эльф? Ты? – она направила коня на него, но Маяк резко попятился, то ли на кручу лезть не хотел, то ли испугался непонятно чего. Разозлившись, она саданула пяткой по боку. Конь наклонил шею и выдал такого козла, что Тайра чуть не перелетела через его голову.

– Тсс, – мальчик взял коня за уздечку и погладил его по щеке. Маяк безропотно пошел за ним, только дрожал и косил глаза. Вверх по склону, сквозь заросли дубняка, снова вниз, по узким тропкам между огромных, как дома, камней, вдоль пропасти, на дне которой журчал ручей. Висячий мост, хорошая проезжая дорога ведет от него направо, в горы.

Тайра очнулась и натянула повод.

– Куда это ты?

– В пещеру. Ты же хотела увидеть сокровище?

– Только что ты собирался убить меня за это.

– Если ты поднимешься по лестнице к главному входу. Так приказал хозяин. Но есть и другой путь, хозяин о нем не знает.

– Отличный у тебя хозяин. А ты отличный слуга. Как-то ты не очень похож на эльфа.

– Я не слуга, я раб. У меня нет долга чести перед хозяином. А ты, можно подумать, видела много эльфов.

– Видела один раз.

– Кого?

– Ну, имени она мне не сказала, – злорадно начала Тайра, – но она была высокая, красивая как принцесса, с белыми волосами ниже колен, с длинными бирюзовыми глазами, в переливающемся зелено-золотом платье…

– И с изумрудным трилистником на шее?

– Ты что, ее знаешь?

– Это Районси, невеста моего брата, – мрачно сказал эльф, – Ну а зачем она к тебе приходила? Давно?

– Лет пять назад, – Тайра кивнула на Шмеля, благовоспитанно трусившего у правого стремени, – пса моего спасла. Он тогда щеночком был, погнался за птицей и свалился в реку. Его понесло, когда я его отловила, он уже не дышал. И вот тогда она появилась ниоткуда, взяла его на руки, из пасти полилась вода, и он ожил. Отдала его мне и исчезла. Я сразу поняла, что она эльфица.

– Береги его. Когда-нибудь он спасет тебе жизнь, иначе бы Районси не приходила.

Тайра с сомнением посмотрела на радостно осклабившегося Шмеля. За пять лет он спас ее от несметного множества мышей, а еще от соседской кошки, которую ежедневно загонял на дерево.

Она уже давно потеряла направление, дорога осталась далеко внизу, вроде бы они поднимались вверх, обходя вершину по кругу. Туман опять сгустился, неба не было видно. Или, может быть, они вошли в облако. Тропинка все время пересекала хребты неглубоких ущелий. Вверх-вниз, вверх-вниз. В какой-то момент Тайре показалось, что под копытами скрипит снег – значит, они поднялись совсем высоко, но в следующей долинке росла совсем зеленая трава, даже цветы еще цвели. Мальчик вприпрыжку бежал и по щебню, и по снегу босыми ногами.

– А почему твоя Районси не исцелила тебя? Ну, спину?

– Горб? Так ведь за все надо платить. Вот у тебя в косах бусы, ты же их купила?

– Отец купил.

– Вот видишь! Даже не ты, а отец. А ты носишь. Поняла?

Тайра совершенно ничего не поняла, но спросила правильно:

– Горб – это плата? Кому?

– Колдуну. Моему хозяину.

– Прекрасный у тебя хозяин. Держит тебя в рабах, и ты же еще должен платить ему страданиями? Я слышала, что колдуны злые, но чтобы настолько!

– Да нет, колдун как колдун. Обыкновенный. Край охраняет, ни разбойники, ни солдаты сюда не суются. Даже исцеляет иногда, только редко – вечно сидит у себя один, как сыч. Трусливый немножко. И жадный.

– Он старый?

– Третий год говорит, что ему сто одиннадцать. Врет. На самом деле – сто сорок семь.

Подробнее о характере колдуна Тайра узнать не успела – они, наконец, пришли. Облака остались внизу, впереди сиял на солнце светлый скалистый обрыв. Сверху его венчали острые пики, частые, как зубья на расческе, а склон у подножья был завален осыпью. Обвал случился совсем на днях, под грудами обломков зеленела примятая трава, между камнями – вырванные с корнем, погнутые и изломанные деревца с желтой еще не осыпавшейся листвой.

– Дальше верхом не получится.

Тайра расседлала Маяка и привязала к кустам подальше от осыпи. Потом тщательно обтерла коня пучком травы, гнедая шкура заблестела.

Порывшись в сумках, она извлекла лепешки, сыр и бурдюк с разбавленным вином, который насильно всучила Зелла, приговаривая: "где ты по дороге молочка возьмешь, здоровье-то надо поддерживать". Шмель прыгал вокруг припасов на задних лапах, умильно прижимая передние к груди, за что и получил почти треть круга сыра, потом и лепешкой не побрезговал. Тайра осторожно спросила своего спутника:

– Поешь со мной? – по дороге, глядя на его босые ноги, бегущие по острому щебню, она немножко засомневалась в его плотской реальности.

– Ага, спасибо, – он засунул в рот хороший кус хлеба с сыром и с удовольствием принялся жевать. По поводу вина задумался, но сделал пару неуверенных глотков. Хотя, может, все это было иллюзией. Стоило, наверное, прикоснуться к нему.

– У тебя есть светильник?

Зелла позаботилась даже об этом, медная утица нашлась на дне одной из сумок, и бутылочка с маслом в той же тряпице.

– Полезли. Шмеля здесь привяжи, там есть пара мест таких…

Тайра не могла вспомнить, называла ли она пса по имени при мальчишке – вроде бы нет. Кинула сумку под куст.

– Шмель, стеречь.

Глава 4. Путеводная звезда

Над осыпью в горном склоне была видна свежая расселина, как будто великан сковырнул заступом часть скалы. В самом низу выбоины чернела небольшая дыра вроде волчьей норы, эльф забрал у Тайры светильник и исчез в ней.

Несколько шагов пришлось проделать на четвереньках, елозя ладонями и коленями по острым камням, потом нора расширилась и перешла в узкий и высокий коридор. Сероватый свет из отверстия, поначалу облегчавший путь, пропал за поворотом. Тайра не видела больше ничего, только золотистый ореол вокруг головы и плеч эльфа, за которым она еле-еле ковыляла, спотыкаясь на каждом шагу. Наконец мальчишка сжалился и опустил светильник пониже. Пол был завален большими угловатыми камнями, такие же торчали из потолка. Интересно, как часто они падают? Глаза понемногу привыкали к темноте, но с каждым шагом становилось все холоднее, на свету было видно, как облачко пара вылетает изо рта. Проход расширялся, сужался, ветвился и постепенно опускался вглубь горы. Поверхности сглаживались, углы скруглялись, как будто тоннель был выточен руслом реки. Влажно блестели своды, на стенах пузырились грозди натеков. Тайре казалось, что они путешествуют по внутренностям какого-то огромного животного. Иногда эльф молча поднимал светильник повыше или подносил к стене и из темноты проступал жутковатый образ: белая великанья борода из волнистых каменных сосулек, круглая арка с острыми клыками, похожая на оскаленную пасть. В одной из камер на потолке висела семейка летучих мышей, уютно запакованных в кожаные плащики крыльев. Одна их них совсем по-человечески откинула с головы край плаща, повертела мордочкой и скользнула во тьму. Эльф посветил ей вслед. Свод пещеры провисал там тяжелым полукругом, на нем рядами росли коротенькие сосульки, к некоторым пристроились спящие мыши. Это было похоже на вымя чудовищной коровы. "Сосцы Матушки-Земли", – беззвучно прошептала Тайра и холодок пробежал у нее по спине. Но эльф услышал и так же тихо шепнул ей в ухо:

– Теперь ни звука, что бы ни случилось. Следи за мной. Когда я спущусь – не двигайся, пока не подам знак.

Он нырнул в низкий проход, круто поднимавшийся вверх. Тайра стукнулась головой о свод, какое-то время передвигалась, согнувшись в три погибели, потом пришлось опуститься на четвереньки.

Эльф сел на пол, свесил ноги в какой-то провал и исчез, только его рыжая макушка сияла на границе черной дыры. Девушка осторожно подползла к нему и заглянула вниз. Эльф стоял на освещенном карнизе, а вокруг был мрак, сплошной, беспросветный, как будто они оказались на краю мира, и дальше была только пустота. Тайра отшатнулась. Один шаг – и она сорвется и будет падать в бесконечную ночь, пока не остановится сердце. Эльф кивнул ей и подал руку. Совершенно нормальная, холодная и шершавая мальчишеская ладошка – с удивлением отметила Тайра. Выбравшись на узкую площадку, она прижалась спиной к каменной стене и осмотрелась. Их окружала непроглядная тьма, но под ногами, кажется, поблескивали блики, такие слабые, что их можно было принять за обман зрения. Эльф присел над бездной и вытянул руку со светильником, внизу отразился крошечный огонек. Тайра скорее догадалась, чем увидела, что они стоят в огромном зале, а далеко под ногами – черное зеркало подземного озера. Карниз уступами уходил вниз, это был неровный край отвесной плиты, чуть выступавшей из стены пещеры. Цепляясь за камни и друг за друга, они начали спуск.

От воды тянуло могильным холодом. Чем ниже, тем сильнее пробирал озноб. Под темной маслянисто поблескивавшей гладью проступали голубоватые пятна. Они висели на разной глубине, некоторые были размером с кулак, другие – в рост человека. Одно пятнышко светилось почти на поверхности. Вглядевшись, Тайра поняла, что это тельце летучей мыши – ушастый комочек с распростертым крылом. Тогда большие пятна могут быть… Но страха не возникло, она слишком устала. Каждое движение вытягивало остатки сил, измученное сознание растворялось в синей блаженной мгле. Вода посветлела, задымилась клочьями тумана… так холодно, так болят ноги, так хочется спать. Куда они идут, зачем? Войти в озеро – и никогда больше не будет ни холода, ни боли. Вечно парить в голубом сиянии… Эльф вцепился в руку Тайры, стоявшей у самой кромки воды с нежной бессмысленной улыбкой.

– Идем! – злобно прошипел он и потащил прочь от волшебно прекрасного, манящего свечения. Струйка тумана обвилась вокруг ног Тайры, она перестала их чувствовать и осела на пол. Эльф зажал в зубах ручку светильника, обхватил девушку поперек талии и поволок в широкую галерею, по дну которой к озеру бежал прозрачный ручеек. Положив Тайру на прибрежный гравий, он энергично плескал ей в лицо обжигающие ледяные пригоршни воды, пока она не зафыркала и не очнулась.

– Быстро отсюда, Хогга идет за тобой!

Над озером разрастался мертвенно-синюшный купол света, по ручью побежали змейки пара. Эльф втащил Тайру в какую-то дыру и резво зашлепал вперед на четвереньках. Здесь было легко двигаться – пол сухой и гладкий, как будто его подметали. Тайра согрелась и очень старалась не отставать, она почти ничего не помнила о наваждении, но ей хотелось оказаться как можно дальше от подземного озера. Ход вилял то влево, то вправо, постепенно сужаясь. После очередного поворота Тайре пришлось опуститься на локти и вытянуть ноги, отталкиваясь ступнями. Огонек мелькал где-то далеко впереди, камень сдавливал девушку со всех сторон. А если дальше будет еще уже? Эльф-то ползет, но ведь он меньше и тоньше. И эльфы умеют появляться и исчезать, что, если он исчезнет, а Тайра останется замурованной в толще горы? Она не сможет развернуться, и одежда помешает ей двигаться ногами вперед. Ворот впился ей в горло и начал душить. Наверное, капюшон зацепился за выступ на потолке. Она подтянула локоть под себя и просунула кисть руки за шею. Не достала. Сердце стучало во всем теле, особенно в ушах. Наконец она догадалась отползти на полшага назад и высвободилась из удавки.

Тайра оказалась права – лаз еще немного сузился. Цепляясь вытянутыми руками за неровности камня, она рывками проталкивала тело вперед. Вскоре ей стало слышаться тихое царапанье сзади. Может быть, это эхо ее движений? Но откуда взялся этот отвратительный запах? Она замерла. Вжжик! – как будто металлом по камню. Огонек исчез. В полной темноте она не представляла форму щели и снова стукнулась затылком. Плечи застряли, еще чуть-чуть – и она вывихнет руки. Скрежет приблизился. Зловоние становилось чудовищным, было трудно дышать. Как это сказал эльф, кто там идет за Тайрой? Ей никогда не было так страшно, даже во время пожара. Впереди вспыхнул свет, в щель заглянула мордашка эльфа.

– Я застряла!

– Повернись на бок, пройдешь. Руку давай.

Тайра дергалась, царапая спину и плечи, но щель была слишком узкой для нее.

– Вжжик! – совсем рядом.

– Выдохни!

Что-то толкнулось в ее подошвы и стало давить. Тайра заорала и пробкой вылетела из лаза.

– Там кто-то есть! Он схватил меня за ногу!

Из дыры в стене лезло что-то жуткое – клубок бурых щупальцев, посредине злобно сверкали два красных уголька.

Тайра шмыгнула за спину эльфа и присела.

– Привет, Гиф!

Существо выползло, оно оказалось не слишком большим – Тайре по пояс, но широким. Щупалец у него не было: пыльные, свалявшиеся в спутанные жгуты волосы и борода спускались до колен карлика. В кулачище размером с его же голову он сжимал каменную палицу, из-под ржавой кольчуги, висящей до самых пят, выглядывали огромные протертые до дыр сапоги. Пахло от него рыбой и еще чем-то нестерпимым, отчего на глаза наворачивались слезы.

– Позвольте вас представить друг другу, – эльф галантно повел рукой, – Тайра, прекрасная и отважная дева – гном Гиф, главный хранитель сокровищ.

Отважная дева выглянула из-за плеча эльфа и неуверенно поклонилась.

– Очприят, – буркнул гном, не глядя на Тайру. – Обратно иди другим путем. Хогга проснулась, – его голос звучал, как скрежет камней.

– Я заметил. Давно?

– Той зимой. И жрет, жрет… Зачем ты привел девицу?

– Ей надо. Она наша и в беде.

Гном вытащил откуда-то из-под бороды огрызок луковицы и задумчиво откусил.

– Гиф, ну не надо – девушки не любят запах лука.

Тайра поняла, что было главным источником зловония, и немного успокоилась. Гном с сожалением спрятал луковицу.

– Пусть девица возьмет один предмет.

– Ага. Пойдешь с нами?

– Что я там не видел? Жадность человеческую?

– Дождись нас – у меня нет другой дороги, только через Хоггу.

– Выведу, у меня-то дорог полно.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Тайра спросила запинающимся шепотом:

– Здесь еще много… таких?

– Гномов? Нет, теперь Гиф один. Раньше их много было, но лет сорок назад на равнине началась большая война, Хогга набрала силу и гномы ушли. Гиф говорит, что несколько десятков осталось в дальних тоннелях, но они одичали, едят летучих мышей и он с ними больше не знается.

Тайра с содроганием представила себе гномов, которые могут показаться Гифу одичавшими, но промолчала. Кто знает, какой бы стала она сама после сорока лет одиночества в пещере рядом с этой…

– Кто такая Хогга? Существо, живущее в озере?

– Пока еще не существо, пока просто – смерть. Когда она наестся чужими жизнями и обретет личность, ее имя станет известно очень многим.

За дверью начинался прямой коридор, явно вырубленный человеческими руками. Эльф вытащил из железной петли факел и поджег его от светильника. Вдоль стены стояли почерневшие от времени сундуки, Тайра насчитала восемь штук.

– А что в них?

– Драгоценности.

– Можно посмотреть?

– Ты помнишь, что тебе разрешили взять из пещеры только один предмет? Надеюсь, это не будет дурацкий блестящий камушек.

Эльф откинул крышку сундука, проржавевший насквозь замок упал на пол. Вровень со стенками искрилось, мерцало, переливалось разноцветное море. Рубины, алмазы, изумруды, сапфиры.

– А потрогать их можно?

Эльф пожал плечами и отошел в сторону.

Тайра зачерпнула горсть камней и медленно ссыпала их с ладони. В свете факела радугой вспыхнула сверкающая струйка. Тогда она запустила обе руки в холодную колючую россыпь, встала на цыпочки и пролила в сундук ослепительный звенящий водопад. Потом еще и еще.

– Спасибо. Так красиво…

Эльф улыбнулся во весь рот.

– Ага.

Коридор вел в просторный зал, доверху набитый оружием. Ряды стеллажей были завалены доспехами, мечами, щитами, кинжалами, луками, арбалетами. Всего этого хватило бы, чтобы снарядить огромную армию. Посредине зала стояли какие-то непонятные механизмы. Тайра наугад ткнула в один из них.

– Для чего эта штука?

– Камни метать.

Некоторые предметы были приятны на глаз. Например, меч с выгравированным на золотой рукояти барсом. Только зачем он ей, если она и с отцовским мечом не умеет управляться? Она никого больше не собиралась убивать.

Следующее помещение было совсем небольшим. Снова сундуки – четыре штуки, а на полках лежали вещи невероятной красоты. Тайра потянулась было к жемчужному оплечью, одновременно прикидывая, пойдет ли ей венец с золотисто-зелеными камнями, но эльф остановил ее:

– Здесь ни к чему не прикасайся.

– Но почему?

– Это про́клятые сокровища. Хозяин любит их собирать. Правильно делает, кстати: на земле от них одно горе.

Дверь она бы ни за что не заметила, хотя та даже не была заперта. Эльф толкнул одну из полок, она провернулась внутрь, открыв проход. Факел осветил грот неправильной формы, на стенах мерцали щетки белых кристаллов. Посреди пустого зала стоял каменный стол или, скорее, слегка обтесанная плита. На ней были разложены десятки, а может быть, сотни совершенно не подходящих друг к другу предметов. Оружие, украшения, посуда, книги. Самым нелепым показался лежащий в центре стола здоровый булыжник.