Текст книги "Власть или любовь (СИ)"
Автор книги: Дарья Вечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Пролог.
– Я надеюсь, ты осознаешь, что он не должен ничего заподозрить? – серые глаза пристально посмотрели на меня.
– Конечно. Если я все правильно поняла, ты переселишь меня в какого-нибудь новорожденного человека? – я ответила таким же пристальным взглядом, но где-то внутри меня начало накапливаться волнение.
– Да. Я скрою твои воспоминания и открою их после того, как вы оба подпишите договор, – отец одобряюще кивнул.
– Ладно. Но только закрой мое тело в хранилище. Мало ли что может случиться, – теперь мне стало страшно, очень страшно.
– Предчувствие? – теперь глаза родственника смотрели как-то напряженно.
– Не думаю. Что-то случится, но не повлияет на мое задание. Зато подтолкнет меня к важному шагу, – я никак не показала, что от этого шага зависит моя жизнь, но отец все равно как будто что-то заподозрил.
– Главное – не провали задание, если он нас раскроет, то всех просто уничтожит.
– Я все это понимаю, – я попыталась скрыть уже начавшуюся панику за злостью и грубостью, но получилось больше истерично, – давай уже начинай!
Последнее, что я увидела, это как отец прикрыл глаза, и тогда я потеряла сознание.
Глава 1.
– Она не сможет.
Именно с этих слов, наверное, все и началось. Не произнеси я их тогда, ничего бы и не случилось. Но давайте по порядку. Меня зовут Александра Барова, и мне на данный момент четырнадцать лет. Я живу в России в небольшом городке недалеко от Москвы, учусь в обычной общеобразовательной школе в восьмом классе, живу с родителями в шикарном коттедже, и я молода, прекрасна, счастлива и беззаботна. На первый взгляд. Представьте себе высокую девушку с длинными русыми волосами. У этой девушки голубые глаза и пухлые красные губы, а на щеках всегда яркий румянец. А теперь добавьте к этому милому ангелу пару-тройку лишних килограмм, властное выражение лица и опасный блеск в глазах. Если вы все еще думаете, что я милая девчушка, то представьте себе русскую бабу. Настоящую русскую бабу, которая и в горящую избу войдет, и коня на скаку остановит, только еще эта баба хочет власти. Так вот я ее уменьшенная копия.
Я с детских лет привыкла управлять, быть хозяйкой. Все всегда делают то, что хочу я, даже порой не понимая этого. Когда я прошу что-то сделать, на самом деле я отдаю приказы, когда я с кем-то договариваюсь, я подталкиваю к уже принятому мной решению, и я не терплю неповиновения. От людей, которые пытаются мне что-то вякать, я обычно избавляюсь. Но не надо думать, что я там какая-то жестокая, злая, мажористая и так далее. Это просто мой... дар. Дар быть королевой. Ведь у королев помимо власти есть еще и ответственность. Они должны улучшать жизнь своих подчиненных, а я только этим и занимаюсь. Ну, я так думаю.
Так вот. Все началось с того, что моя лучшая подруга Таня влюбилась. И не абы в кого, а в самого популярного парня нашей школы Дениса Марыгина, который учился в одиннадцатом классе. Хотя, скорее всего, не столько она в него была влюблена, сколько ей хотелось быть крутой. Но не суть. Она им грезила днем и ночью, и всех уже достала, потому что в каждом разговоре она что-то вставляла о своем "возлюбленном". И вот, однажды, она нам сообщила, что хочет с ним пообщаться. Вживую. Просто подойти и поговорить. По-видимому, у нее действительно съехала крыша, потому что восьмиклассница и с одиннадцатиклассником... Одиннадцатый класс были для нас богами, им поклонялись все, начиная с первоклассников и до десятиклассников. С ними нельзя было разговоривать! Хотя, я не совсем верно выразилась. Говорить нельзя было лишь с одним классом. С одиннадцатым Э. Экономическим. Или для нас Элитным.
Наверно, это был самый влиятельный класс за все время существования школы. Там были дети миллиардеров. И только. Никакого мелкого сброда, который бы помешал "их Высочествам".
Точно, чьи это дети никто не знает, все фамилии вымышлены, а в интернете информации о них тоже нет, чтобы избежать различных попыток похищений и шантажа. Все, кто поступал в эту школу, и я в том числе, а также преподавательский состав, подписывали договор о неразглашении, в котором что-то говорилось о том, что мы не должны кому-либо рассказывать об учениках данного учебного заведения. Но до нас дошли слухи, что несколько родителей Элиты входят в Союз Трехсот.
Если кто-то не знает, то Союз Трехсот – это союз трехсот самых влиятельных, самых богатых самых уважаемых людей России. Их можно было бы назвать кучкой обычных богачей, если бы не одно но. Они постоянно меняют членов Союза и никто, кроме самих членов, не знают, по какому критерию они набирают людей. И вот, по некоторым предположениям, Марыгин и еще несколько его одноклассников, являются отпрысками Трехсот.
Также никто не знает, что Элита делает в нашей школе, а не в какой-нибудь частной академии. Опять же по слухам, их сюда сослали родители за крупный скандал в одном из московских клубов.
Но все-таки вернемся в мой мир, где нет шика и роскоши, а есть моя глупая подруга, которая умудрилась еще и поспорить на то, что она заговорит с Марыгиным. Ладно, хоть не на деньги, а на желание, но с кем? Наверно, Машу Таранинову можно назвать главной шлюхой нашей школы. Несмотря на то, что ей как и мне лишь четырнадцать, она уже переспала наверно с половиной города. Без преувеличений. Она начинала безобидно, просто знакомилась с парнями, сначала переспала с одним, потом с другим, еще позже она начала брать деньги, а недавно начала все снимать на камеру и выкладывать в Интернет. И тоже получать за это драгоценные бумажки. Когда мы об этом узнали, все были в шоке, все думали, что у нее что-то случилось, и ей срочно нужны деньги... Приходили психологи, полицейские, и в итоге оказалось, что это ей просто... нравилось. С ней говорили, она клялась, что прекратила, но мы то знали, что это не так. Когда-то и она пыталась поговорить с Марыгиным. Точнее соблазнить. Но тот не обратил на ее попытки внимания, вообще никакого. Она его возненавидела, не пыталась ему как-то навредить, слишком труслива, но тихо ненавидела, лелея жажду мести, потому что это был ее позор. И почему то мне ее поведение сейчас казалось подозрительным.
-Почему ты так думаешь? – ох, как же достала эта зануда Лена, но ей если что-то не то скажешь, она сразу всем разболтает, что ты наркоманка, хамка и так далее по списку.
– Я же знаю Таню, – грустно улыбнулась, а потом вдруг зло ухмыльнулась и не знай зачем сказала, – безвольная тупица, влюбленная дрянь, тряпка, об которую все вытирают ноги, дура, которая всех уже достала...
– Что?
Я резко обернулась и, конечно же, увидела перед собой Таню.
– Что ты сказала? – она так закричала, что теперь на нас смотрел весь коридор, – И это ты, эгоистичная тварь, говоришь обо мне? Да ты... ты...
– Да, и что?
Я устала. Устала от этих идиоток, которые только и могут, что говорить о парнях, считают себя красотками и хотят, чтобы им подчинился весь мир, при этом они ничего для этого не делают. Я устала от учителей, считающих нас грязью под своими ногами. От родителей, контролирующих каждый мой шаг. Я просто устала от этого всего. От этой жизни, от себя самой.
– Ты заплатишь за все мои унижения! – я только сейчас заметила, что Таня сказала что-то еще. Перевела взгляд на ее лицо, как вдруг заметила у нее в руке нож. У него было тонкое и не очень длинное лезвие, наверно сантиметров десять, и теперь Таня выглядела ... комично.
Не выдержав, я усмехнулась.
– Ты действительно думаешь, что сможешь меня ударить? Да ты просто муху боишься прибить, а тут решила человека ножом располосовать! – я уже не сдерживалась и как-то пренебрежительно засмеялась.
– Не располосовать, – она опасно улыбнулась, – а убить.
Кто-то кричал, но я не могла и пошевелиться. Это был вовсе не шок, а что-то странное. Умом я здраво оценивала ситуацию и понимала, что надо, отойти, отбежать, сделать хоть что-то... но почему-то не могла и пошевелиться, словно тело стало не моим.
Я наблюдала, как Таня быстрым движением подошла ко мне. Люди вокруг кричали, но никто не пытался ее остановить. Она замахнулась и ударила мне в грудь. Боли не было. Было лишь какое-то паническое чувство, что что-то идет не так...
Я медленно просыпалась. Хотя это врятли можно так назвать. Я помнила, что со мной случилось, понимала что сейчас, скорее всего, в больнице, но … я все еще не могла управлять своим телом. Я его даже не чувствовала, как будто находилась в невесомости. Каким-то чудом я еще дышала, и вскоре я поняла, что я могу еще и слышать, так как рядом со мной раздались голоса:
– Доктор, говорите все как есть!
Это был голос моей матери. Точнее голос женщины, которая называла себя моей матерью. Нет, она действительно меня родила и воспитала, но почему-то в ней не было и толики той любви, которая должна быть у матери. Она относилась ко мне всегда грубо и презрительно, что очень задевало меня в детском возрасте, а потом мне стало безразлично.
– Виктория Дмитриевна, а где ваш муж? – это похоже голос доктора, такой мягкий, добрый и … пресмыкающийся.
Но почему здесь нет папы? Вот он уж действительно любил меня, постоянно баловал и играл, когда я пошла в школу, объяснял все предметы, всегда помогал и заботился обо мне. Всегда. Даже когда мне исполнилось четырнадцать. Но почему-то не в последние две недели. Он начал уходить в пять часов утра и приходить домой чуть ли не в двенадцать ночи, он часто не отвечал на звонки и перестал отвозить меня в школу и забирать обратно. Когда я приходила к нему в офис, его там никогда не было, а сотрудники смотрели на меня сочувствующе и отказывались отвечать на вопросы. Маме было плевать, а вот я действительно беспокоилась.
– Он не придет, – мне показалось или в голосе мамы действительно были грусть и… раскаяние?
– Почему?
– Он не знает.
Что? Почему папа не знает? Как она могла не сказать ему?
Доктор озвучил мой вопрос:
– Почему вы ему не сказали?
Я услышала тяжелый вздох, а затем слова, повергшие меня в шок:
– Он ушел от нас в тот день, – она опять вздохнула, – когда все это случилось. Приехал после того, как Саша ушла в школу. Сказал, что подает на развод, что я и Сашка его достали, и он уходит к своей молоденькой любовнице.
Я не билась, не кричала, не плакала. Просто где-то внутри появилось чувство, нет, не пустоты, словно в меня поместили кусок железа. Холодного и тяжелого. И оно так тянет вниз. Но это был еще не конец разговора.
– Так что вы хотели сказать, доктор?
– Я понимаю вашу печаль и сожалею вам, но я не могу это скрыть. Удар был смертельным. Не буду объяснять вам все тонкости, это очень сложно даже для нас, медиков, но она действительно не должна была выжить. Не было ни одного шанса. Однако она жива и даже оправится…
– Доктор, это так прекрасно! – она реально обрадовалась, и это было очень непривычным, – Саша единственное, что у меня…
– Подождите, – доктор немилосердно оборвал радостные вскрики, – это не все. После изучения анализов девушки, мы выяснили, что у нее рак крови четверной стадии. Мы не можем сказать, почему у нее не было никаких симптомов, но это определенно рак. Он в настолько тяжелой форме, что вылечить его бесполезно, более того, нельзя даже замедлить развитие болезни. Она не проживет и месяца. Она выжила, чтобы умереть.
Я … умру? Я… я не хочу умирать… Не сейчас!
Я больше не успела ничего подумать, как вновь провалилась в беспамятство.
– Она умирает!
Крики.
– Позовите врача!
Плач.
–Почему так скоро!
Шум.
– Боже мой, мы ничем не может помочь бедной девочке.
Тишина.
– Ну, как, нравится тебе свое будущее?
Я была… в тронном зале. Почему-то на ум приходила только эта ассоциация. Я стояла лицом к железным дверям, от которых по черному каменному полу между двумя рядами колонн стелилась запачканная пылью и паутиной бордовая ковровая дорожка. На каждой колонне был закреплен факел, огонь в котором горел необычно ярко-красным цветом. Слева от меня были узкие и высокие арочные окна, сквозь решетки которых пробивался тусклый почему-то тоже красноватый свет. Кое-где висели обрывки ткани, конечно же, тоже красной, бывшие раньше, скорее всего занавесками. Я посмотрела наверх, и оказалось, что потолки здесь не меньше пятнадцати метров точно. Через слой паутины я смогла лишь распознать, что там были какие-то рисунки и узоры, преимущественно красные. Из-за такого обилия красного, казалось, что весь зал залит кровью.
Я вздохнула и начала оборачиваться, уже примерно зная, что увижу. Две ступеньки. Огромный железный трон. И человека, голос которого был мне слишком хорошо знаком.
– Как понимаю, зовут тебя вовсе не Денис Марыгин, ведь так?
Глава 2.
– Так. Можешь называть меня Дарен.
Он не вписывался в обстановку. Словно… в Ад запустили маленькую гламурную собачонку. На ум само пришло такое сравнение, и оно действительно подходило идеально. Светлые, почти белые короткие волосы. Темно-зеленые глаза. Ухоженное лицо. Слишком высокое и худое тело. Джинсы, кроссовки, футболка и яркая рубашка. Казавшиеся ранее привлекательными черты теперь опротивели.
Дар-р-рен.
Не его имя. Ему бы больше пошло что-то типа Рафаэль.
Слишком нежный.
Слишком слабый.
Но почему-то это все не казалось мне шуткой подсознания. Я четко осознавала, что это – реальность.
– Где я? – глупый вопрос, но сейчас это действительно меня очень интересовало.
– В Аду, Александра, в Аду.
Это было произнесено таким насмешливым тоном, что теперь не Дарен казался ничтожеством, а я сама. И… вообще очень странно, что я так быстро привыкла называть его Дареном, даже в мыслях.
– Ладно, а что я тут делаю?
И вся его веселость вмиг испарилась. А я…
Я почувствовала что-то такое, чего не чувствовала никогда раньше. Силу, настолько мощную, что захотелось упасть на колени и склонить низко голову… И я подчинилась, даже не пытаясь сопротивляться. Резко упала на колени, и, уперев руки в пол, упустила голову. Страха не было. Была уверенность. Я его собственность. Его рабыня. Навечно.
– Наверно, ты действительно та, кто мне сейчас больше всего нужен.
Я не подняла голову, но даже так поняла, что он опять улыбается.
Я покорно шла за Дареном по темным пыльным коридорам, а в руках моего сопровождающего был факел. Настоящий. В двадцать первом веке. Но я на это ничего не сказала, лишь немного напряглась, словно предчувствуя не очень хорошие вести.
А Дарен стал на время моим экскурсоводом.
– Итак, сейчас мы действительно находимся в Аду на 10 этаже. Если быть конкретнее, мы находимся в своеобразном «Доме Правительства». Мы называем его просто Центром.
