Текст книги "Домовой"

Автор книги: Дарья Светлая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Ярослава А, Дарья Светлая
Домовой

ГЛАВА 1

Марго

Нож крутился на разделочной доске. Нет, сейчас опять что-то будет! Если составить мои предсказания в рядок, получается интересный текст: «Тебя ждет утрата. Тебя ждет надежда. Интуиция не подведет, будь смелей. Дальняя дорога и казенный дом. Не стань рабой чужих желаний…».

И что же дальше ждет рабу желаний в казенном доме? Нож, который почти остановился, вдруг снова набрал скорость. Сам по себе, хотя его никто не касался! Описав еще круг, острие замерло у слов: "Сегодня. Жди". От этих слов почему-то мороз побежал по коже, и в раз расхотелось что-либо спрашивать.

– Вот прямо сегодня? – приподняла брови, пытаясь за иронией скрыть, что стало не по себе.

– Ерунда какая-то! А кто это писал? – взяла в руки бумажку Лиля. Ее ногти поблескивали новеньким маникюром цвета пыльной розы.

– Я точно не писала! Это почерк не мой. Я такими финтифлюшками писать не умею – заявила Иринка, которая и собрала нас здесь. Для репетиции своего предсвадебного девичника.

– И бумага странная… Желтая какая-то… как макулатура! – фыркнула, как обычно язвительная Власта. Изобразив кривую улыбку губками в розовой помаде и закатив глаза под выкрашенными в полночный цвет веками. За пристрастие к черному и розовому, а так же пирсинг в носу, пока не слышит, все звали ее "наша эмо".

А про бумагу правда. Во всем маникюрном салоне была единственная пачка новенькой белой "Снегурочки" формата А4. И хранилась она под стойкой администратора.

Все смотрели друг на друга. Никто не признавался, что написал и подбросил в круг беленьких записок еще одну. Написанную, будто перьевой ручкой на старой бумаге. И такими кренделями, что не сразу разберешь слова.

Постепенно все перевелось в шутку: "Да это Настька наверное левой рукой накорябала – она у нас шутница еще та!". Но дружный смех подруг так и не смог развеять недоброе предчувствие, поселившееся внутри.

Предсказание доски и ножика оставило неприятный осадок. Потому в гаданиях больше не участвовала. Отстраненно глядела, как веселятся подруги. А сама все чаще бросала взгляды в сторону единственного окна. О стекло один за другим разбивались снежные вихри. В этом году на святки вьюжило почище, чем в феврале.

Ветер выл, как пес, которого забыли покормить. Барабанил в окно ветками росшей тут же бузины, скуля, чтобы его пустили внутрь. Раньше это только придавало уют посиделкам в компании подруг, а теперь вызывало тревогу. И мысли о том, что после всего надо будет обязательно вызвать себе такси. Поздно, темно. Да и по такой погоде идти никакого удовольствия, только макияж испорчу, превратившись в панду.

Девчонки крутили блюдце, лили воск, смотрели на тени от сгоревшей бумаги. А я куталась в свой кашемировый бирюзовый палантин, прикрывая отказы от гаданий распитием чая и поеданием сладкого вперемешку с фруктами. Хватит с меня предсказаний.

– А давайте сапоги кидать? – с азартом предложила Настя.

– Пошли! – отозвалась Власта – Интересно, откуда жених придет!

– Идем с нами, Марго! В этот раз ты просто обязана к нам припрое… придене… тьфу! Присоединиться! У тебя ведь с тех пор, как этот… твой Васька в Москву свинтил никого не было! – провозгласила Иринка и слегка покачнулась. Последняя рюмка Хэнесси похоже таки догнала нашу, почти никогда не пьянеющую, невесту.

– С моим везением еще лишусь сапога – отмахнулась я – Вот стырит какой-нибудь нечистый мою обувку, и как я в одном сапоге домой попрыгаю? Я вам что, кузнечик?

– Как Золушка! Мы тебе тыкву вызовем! – произнесла Настя голосом, каким обычно спрашивают: "Ты мене уважаешь?".

– Идите уже! Девицы на выданье… А я тут посижу. Мне что-то зябко. Начихал на меня кто-то что-ли? Аж знобит – ответила, демонстративно кутаясь в палантин и залезая с ногами на вишневый кожаный диванчик для клиентов.

– Да фигня все это! Девочки, не слушайте ее! – издевательски протянула Власта и я мысленно вздохнула: началось!

С Властой Ривольской отношения не заладились с того дня, как она где-то прошастала и не успела вернуться к приходу клиента. В итоге состоятельная шишка устал ждать, когда наша эмо почтит его своим присутствием. И, в приказной форме, попросил свободную в тот момент меня, ее заменить.

Скоренько сделала ему требуемый маникюр, и с тех пор богатенький ходил только ко мне. Вот Власта меня и невзлюбила. Мол, увела клиента! Ривольская без конца язвила, а порой, чинила всевозможные пакости. Могла открыть все лаки, чтоб засохли. Или слить всю жидкость для снятия лака в унитаз. Спасло то, что хозяйка салона поймала ее на горячем. И дала понять, что выставит на улицу, если еще заметит подобное.

Клиент же, как-то пытался позвать меня на свидание. Но я тогда параллельно училась в пединституте. Да и ссуда за однушку сама себя не выплатит – не было у меня времени на гулянки.

Тем временем, Ривольская разошлась. Стоя одной обутой ногой на резиновом коврике у входа и размахивала в воздухе вторым сапогом, в такт собственным словам:

– Да никогда Марго не выйдет замуж!

– Власта! – с упреком перебила девушку моя лучшая подруга Ира, но та будто не слышала.

– Ой, да у нее, наверное, какой-нибудь венец безбрачия, вот и не гадает. Вон увела у меня клиента – даже на свидание с ним не пошла. А он, между прочим – хозяин трех спортклубов! Фригидная наша Метелка-Марго! – Ривольская пьяно рассмеялась, икнула и вышла, напоследок махнув на меня сапогом.

Собиралась огрызнуться вслед, но онемела от возмущения, услышав свое прозвище. И откуда только узнала?

Так звали меня заглаза студенты Северского Технологического Института, где я преподавала химию. А все из-за имени, которое полностью звучало, как: Маргарита Константиновна Помело.

Это стало последней каплей. Вечер был испорчен. Не то чтобы близко приняла к сердцу слова наглой стервы. Но после них дозрела, чтобы вызвонить себе тыкву… То есть такси! Над другими смеюсь, что напились, а сама не лучше.

Через пол минуты мой мобильник зазвенел и я подскочила от песни Канцлера Ги: " Чаще бы колдуньи все мели полы, но как полнолуние – не стряхнешь с метлы. Рвутся в небо, дуры, да в ночной полет – в обмороке куры, перепуган скот". Приняла вызов и бездушный голос компьютера поведал, что через двадцать минут за мной прибудет белая Лада Веста.

Вернувшиеся с улицы девчонки, возбужденно обсуждали, как чей сапог упал. А потом вдруг засобирались домой. Почувствовала, что начинается мигрень и решила все-таки пройтись до дому пешком. Отменила вызов такси и начала одеваться. Продышусь, заодно и хмель выветрится.

Иринка прокричала: "Девочкииии! Кто последний – закрывает салон!". Все спешно натягивали одежду и устремились к выходу. Но последней оказалась я: уже у зеркала заметила, что потеряла сережку. Ругнувшись, включила весь свет, какой только был в зале, и принялась искать. Пропажа нашлась под столом. На котором осталась одноразовая посуда, остатки торта и две свечи.

На мгновение замерла, глядя на свое отражение в зеркале. В мыслях снова зазвучали слова Власты: "Фригидная она, наша Метелка-Марго!" – умом понимала, что это просто треп пьяной бабы. А сердце уже загорелось обидой с помесью злости. А вот фигушки тебе Ривольская! Сейчас узнаем, есть ли у меня в будущем жених! И даже поглядим на него!

Прочь полетели шапка, шарф и пуховик. Приглушила свет, развязала пояс своего синего платья и бросила на кресло. Распустила волосы, вытащив из них все шпильки с невидимками. Задорные рыжие кудряшки упали мне на плечи.

Убрала со стола, оставив только две одноразовых тарелки и соль. Последний кусочек торта был торжественно назначен на роль хлеба. Если у других жених приходит на хлеб и соль, то уж на сладенькое точно поведется! Что еще? Ах да! Нужен столовый прибор – пластиковые ложки, пожалуй, подойдут. А вот ножи и вилки нужно убрать. Не то, говорят, явившийся жених ими и зарежет.

Ага, заколет пластиковой вилкой! Прыснула, представив, как гипотетический суженый, потея, отчаянно пилит мне шею пластмассовым ножом. До первых петухов бедняге точно не управиться!

Установила маленькое зеркало против зеркала Власты, зажгла по бокам свечи и, выключив свет, села в кресло. Уставилась в зеркальный коридор, не забыв торжественно произнести: «Ряженый, суженый, приходи ужинать!».

Ветер за окном в ответ на мои слова взвыл еще громче. И вдруг окно за моей спиной с грохотом распахнулось. В комнату ворвался сонм легких снежинок, что долетая до меня таяли на коже. Словно пытались привести меня в чувство.

Но я все смотрела в мрачный зеркальный коридор, боясь отвести взгляд. Потому что в темной глубине что-то шевельнулось.

Спустя пару мгновений почувствовала, как по коже пробегает озноб и тело немеет от ужаса: по коридору бесконечно повторяющихся зеркал ко мне шла фигура в темном одеянии. Лицо скрывала тень капюшона.

О телосложении судить было тоже тяжело. Потому что прямо из зеркала в комнату вдруг повалил густой влажный туман.

Открыла рот в немом крике, но из моего горла не вылетело ни звука.

И тут меня пронзила мысль, после которой от ужаса чуть не потеряла сознание: я не чертила обережной круг!

Я должна была провести вокруг себя линию горящей свечой, ножом или другим железным предметом. Но ведь можно еще положить зеркало и все исчезнет, так?

Нужно только его перевернуть отражающей поверхностью к столу и все будет кончено!

Пальцы не хотели слушаться, но мне все же удалось уронить зеркало на стол. Коридор отражений исчез, но не темная фигура!

– Настоящая ведьма! Наконец-то! – довольно прохрипел голос из тьмы капюшона. Ко мне, прямо сквозь стекло, тянулась бледная рука с черными, слегка загнутыми, как у зверя, когтями. Я, наконец, смогла завизжать.

Схватив за вырез платья, создание в черном рвануло меня к себе. И я, издав еще один вопль, пролетела сквозь серебристую гладь зеркала.

Помню, как сквозь густой туман, волокли по черному мраморному полу. А потом милосердная тьма беспамятства накрыла мой разум.

ГЛАВА 2

Радгар

Если Кот мог говорить он бы сказал, что я придурок.

Предположим, так оно и есть. Потому что просрасть все свое имущество и титул ради юбки мог только идиот.

Я это понимаю. Он это понимает.

Итог – я тот самый идиот.

Вот уже двести лет своего заточения анализирую причинно-следственную связь своих злоключений.

Сначала я винил себя.

Потом брата.

И, где-то на сто двадцать втором году, до меня снизошло озарение:

Все зло от женщин!

Мой всемогущий папаша кесарь Дахор свято чтит традиции патриархата в нашем государстве, а на деле получается, что миром правят бабы. Что во дворце кесаря, что здесь в тишине и глуши Полесья.

Жадные, лживые и лицемерные создания!

Это тоже понял не сразу. Только когда попал к карге Варге в услужение. Злобная старая ведьма та еще затейница на каверзы…была…

Именно поэтому сегодня я целый лень радуюсь тому, что никто не выедает мне мозг, а Кот нервно косится в мою сторону, вероятно, думая, что я совсем сбрендил.

Во дворе всегда много работы. Дрова поколоть. За ведьмиными гусями помет с порога соскрести. Злобные, наглые твари. Не знаю, для чего их старуха держала, но теперь-то я их быстро оприходую на наваристую похлебку.

Гуси, словно почуяв, что я задумал недоброе, бочком-бочком, шустро перебирая лапами, помчали прятаться.

Я в ответ только злобно оскалился. Ничего, пожрать захотят – приползут как миленькие. А там их казан поджидает. Зря я, что ли его полдня от копоти драил? Все же Варга была жуткая свинья. Упокой бездна ее мерзопакостную сущность!

– Мяу, – Кот горестно покачал головой и постучал лапой по голове.

Не по моей, разумеется.

– Что? – пожал плечами в ответ, – У нас сегодня праздник! Сейчас разграбим старухин подвал, пойдем в гости к Федоту, а потом можно и станцевать на старухиной могиле. Не хочешь? Значит, нам больше достанется!

Кот снова картинно закатил глаза, повернулся задницей ко мне и, распушив полосатый хвост, вальяжно пошел в сторону деревни.

Мол, не больно-то и надо было.

По кошкам поперся зараза такая…

Как я дожил до того, что завидую коту?

Долго ли умеючи, особенно, когда по глупости и молодости все мозги в штаны опускаются.

То ли от досады, то ли от работы потянуло левое плечо и печать, как-то по-особенному зачесалась.

После смерти Варги внутри теплилась надежда, что печать спадет и освободит меня, но…ничего собственно не изменилось. Я так же привязан к этому месту, к этому дому. С той лишь разницей, что теперь нет смердящей сумасшедшей хозяйки. Последнее наверняка не надолго. Служба магического контроля быстро вычислит оставшийся без надзора участок и направит сюда на службу другую ведьму. Мне остается только надеяться, что она будет не хуже Варги. Хотя, казалось бы, куда уж хуже-то?

Собственные мысли вызывают раздражение.

Я быстро мою руки в кадке с водой и перед тем, как смыть пот с лица, вглядываюсь в свое отражение.

Да…Радгар…

Как ты дожил до такой жизни, что побухать в свое удовольствие с презренным низшим для тебя в радость стало?

Этот вопрос я задаю себе почти постоянно с того дня, как меня заточили в глухом Полесье, словно в тюрьме. Посадили могущественного демона на цепь, будто собаку.

Временами я слишком много думаю, о своей унизительной участи домового, напитывая себя яростью, злобой и придумывая изощренные планы мести, после того, как смогу освободиться.

Мой старший брат Велес далеко не тот простодушный дурак, каким периодически прикидывается. Когда они с отцом и еще двумя десятками магов накладывали печать, он подсуетился, чтобы она продержалась не одно тысячелетие. Надеется, что к этому сроку я вконец выживу из ума, и демоническая сущность развеется в бездну.

Пока еще если убрать смысл не пострадает прошло двести лет. Я не сломался, в своем уме и здравой памяти. И понимание, что от смерти меня отделяет еще восемьсот мучительных лет, заставляет быстрее шевелить мозгами в поисках выхода.

В доме ведьмы Варги, как всегда царит бардак. Брезгую ковыряться в ее вонючих тряпках, но, видимо, все же придется себя пересилить и завтра потратить те крохи силы, что у меня накопились на уборку в избе.

Сам я обитаю, как и положено презренному рабу, на чердаке. Ведьма долго измывалась по поводу того, как я со своим ростом, умещаюсь в этом крошечном пространстве. Это еще раз доказывает мою теорию, что даже Варга не знала кто на самом деле у нее в услужении.

Те немногие силы, что у меня остались после запечатывания, я потратил на обустройство своего жилища, которое за двести лет стало мне домом. Расширил тесное пространство чердака, смастерил простую, но удобную мебель, наложил заклятие незримости, чтобы Варга, если ей вздумается порыскать на чердаке, видела только пыльное, тесное, заросшее паутиной пространство. Заклятие вытянуло у меня все силы и сократило жизнь на несколько десятков лет, но оно того стоило. Оказалось, что, только потеряв все к чему привык, начинаешь ценить то, чем ты владеешь единолично.

Еще я научился ценить друзей. Раньше у меня их, как оказалось, не было. Одни лизоблюды и предатели.

Теперь у меня есть Кот и Федот. И, если от Кота польза маленькая – из дельного мог только бабке в калоши нассать, то Федот за мной и в топь, и на разлом, и дрова попилить. Правда, исключительно после великого перепоя, ибо похмелиться хочется, а нечем.

Федот – он же леший, живет в землянке в самой чаще леса. Охраняет заповедные места, пугает людей, чтобы не ходили на границу разлома, а по большей части пьянствует и играет в карты с чертом, что тоже живет в лесу, но уже на более выгодных условиях. Уж не знаю, какая от него польза нашему вездесущему некроманту, но тот разрешает своему слуге отираться на кладбище, ходить в деревню и отбирать у баб корзины с ягодой в лесу. Мерзкий, наглый тунеядец. Весь в своего надменного хозяина Захара.

Землянка Федота встретила меня шумом и задушевными песнями.

Значит, чертяка Колдырь подоспел раньше меня и раскрутил лешего на самогонку.

Захожу в жилище Федота, согнувшись в три погибели, и вижу прямо-таки умилительную картину: Колдырь сидит у бадьи с брагой, что потихонечку кипит на буржуйке, а Федот тем временем на баяне песни распевает.

Оба уже в слюни.

И чего спрашивается я сюда приперся?

С ними же даже нажраться по-настоящему не получится. Только нюхнут старухиной фирменной на мухоморах настоенной и копыта отбросят. Один в переносном, а второй в буквальном смысле.

– Когда б я имел златые горы, и реки полные вина…, – горланит Федот, аж уши вянут.

Тут черт замечает меня и, дернув хвостом, нагло скалится.

– Посмотрите, кто к нам пожаловал! Не чаяли тебя уже увидеть любезнейший. Ты, говорят, теперь без хозяйки. Почти свободный человек. Проставляться будешь?

Вот не знаю, за что я не люблю конкретно этого черта. Из-за того, что из разлома вылез или за язык его поганый?

Но Федор-дурень его привечает, и мне деваться некуда.

– Проходи, Радгар, – замечает меня леший, – В картишки с нами перекинешься?

Я бы может и перекинулся, но точно не в компании Колдыря и его шулерского хвоста. Сколько раз гада ловил на горячем.

– Потом Федот. У меня сейчас дело важное.

Настроение меняется.

Едва выхожу за пределы землянки, накрывает какое-то нехорошее предчувствие.

Останавливаюсь, прислушиваясь к неожиданной тишине.

В лесу, никогда, даже ночью не бывает тихо. А тут, словно вымерло все. Ни звука, ни шороха.

– Странно. Да? – слышится за спиной неприятно-визгливый голос черта.

Я не оборачиваюсь, продолжая озираться. Сила моя потеряна, но острое демоническое чутье еще при мне.

– Старая карга, померла, оставив контур без подпитки. Они чувствуют это, – ехидно шепчет Колдырь, – Мои сородичи ждут своего часа.

– Ты хочешь сказать бывшие сородичи? – усмехаюсь в ответ, – Интересно, за что же они тебя выперли под зад коленкой? Или в вашем мире, жрать нечего, что ты кладбищенскими костями не брезгуешь?

Колдырь зло ощерился, показав мелкие гнилые зубы.

– Ты, Радгар, не заговаривайся. Захар за тобой давно наблюдает. Это ведь ты прошлый раз пустил из разлома гостя незваного. Что-то мутишь-мутишь, и хозяину это не нравится.

Отвечать не стал. Если ли смысл перед ним оправдываться? Просто тяжело посмотрел на черта так, что у того тощие копыта затряслись, и ушел.

Боится. Боится меня, тварь иномирская.

И правильно делает. При желании могу прихлопнуть его, как муху. Да только мараться нет нужды.

Какое мне дело до разлома, людишек и некроманта?

Единственная моя цель – освободиться от печати и, если для этого нужно будет раскрыть контур разлома, то я это сделаю.

Риск дело благородное. Только я сомневаюсь, что во мне после двухсот лет рабства осталась хоть капля благородства.

Уже на подходе к дому почуял что-то не ладное. Какой-то новый, непонятный мне аромат. Фонило магией. Я почти подумал, что Варга восстала из мертвых и вернулась в свои владения.

Принюхался. Раскатал тонкий аромат на губах и покачал головой. Старухино зловоние ни с чем иным не спутать. Эта магия была очень приятная, легкая, вкусная.

Смутное подозрение закралось в голову, и получило подтверждение, едва я ступил на порог избы.

Пахло женщиной.

И не просто женщиной, а ведьмой.

Молодой, сильной и…рыжей…

Пульс мгновенно участился, дыхание замерло в груди, когда я, сделав несколько шагов к жесткой лавке, увидел в серебристом лунном свете мерцание яркого шелковистого локона. Он самым бесстыдным образом торчал из-под одеяла, которым укрылась незнакомка, и манил к себе, будто магнит.

Задержав дыхание, присел на корточки и подцепил душистую прядь волос. Пропустил между пальцами, и кровь сначала ударила в лицо, а потом опустилась ниже…значительно ниже, рождая острое, крышесносное желание.

Твою мать! Вот, это я везучий засранец!

Ведьмочка. Молодая.

И даже если она на лицо страшна, как моя тетка Физальда, я все равно хочу ее!

У меня бабы двести лет не было.

Ведьма зашевелилась, и одеяло немного сползло, приоткрывая часть спины и длинную тонкую шею, с нежной светлой кожей.

Рот мгновенно наполнился слюной, словно я кровосос. До смерти захотелось прижаться к ней губами.

Трясущиеся руки сами потянулись к долгожданной добыче, и тут на лавку с грозным шипением запрыгнул Кот.

– Кыш, – рыкнул на него.

Но Кот так просто уходить не собирался. Прыгнул на меня и вонзил когти в руку. Вреда особого причинить он не смог бы, но возбуждение чуть притупил, заставив мозг заработать.

Новая хозяйка, контролирующая каждый шаг своего домового. Ведьма, у которой достаточно силы, что бы питать контур.

Отпрянув от нее, я поднялся на ноги, продолжая гипнотизировать ее тонкую фигуру, что угадывалась под одеялом.

Ведьма нашла его явно в сундуке, который Варга хранила как зеницу ока. Старушечьей постелью ведьмочка побрезговала.

Чистюля значит.

Ну, ну…

Посмотрим, как ты будешь руками потрошить туши пауков-людоедов. Помнится Варга даже специальным ножом запаслась для этого дела.

Вышел на улицу, чтобы проветрить голову от одуряюще сладкого аромата, а заодно прикинуть, как быстро я смогу сделать жизнь молодой, неопытной ведьмы невыносимой настолько, чтобы она сама разорвала контракт с магическим контролем. И при этом самому не сойти с ума…

Кот запрыгнул на забор и подавился смешком.

Издевается, шкура неблагодарная.

– Надо было все же отдать тебя старой карге на перчатки, – беззлобно пробубнил я и пошел за топором.

Нужно снять напряжение, хотя бы до того момента, пока новоиспеченная хозяйка не проснется. А том посмотрим, что из себя представляет маленькая, вкусная, рыжая ведьмочка.